МНЕ ОТМЩЕНИЕ…

— Темное пиво есть?

— Да откуда здесь темное пиво?

— Тогда какое есть.

Бармен наполнил глиняную кружку и пододвинул ее посетителю.

— Я раньше работал в городе. Темное пиво, «Гиннесс», другие всякие — я все их знаю. А темное здесь только мужичье, — закончил он невольным каламбуром.

Посетитель был невысокого роста, в очках и с небольшой бородкой. Голос у него был приятный.

— А что, человек по имени Гринни…

— Гримми, — поправил бармен. — Значит, вы тоже слышали. Он и его брат.

Посетитель ничего не ответил. Бармен демонстративно протирал стойку. Посетитель предложил бармену налить и себе.

— Обычно я не пью. — Но все-таки плеснул себе в мерный стаканчик. Гримми и его брат Дейв. Этот будет еще похуже. — Он выпил. — Все мне здесь не нравится. Из-за таких вот дикарей, вот почему.

— Вы можете опять вернуться в город.

— Да что я… Все дело не во мне, а в моей жене…

— М-м… — Посетитель ждал.

— Они много врали. Приходили, напивались, рассказывали про свои подвиги, больше по бабской части. Жуткие вещи они рассказывали. Еще страшней, если бы что-то из этого было правдой. Еще одну?

— Нет пока.

— А не врали они про девочку Фанненов, Мерси. Ей было всего четырнадцать, может быть, пятнадцать лет. Затащили за амбар Джонсонов… что они с ней делали! Когда сказали, что убьют, она им обещала все что угодно. Она никому ничего не сказала. Ни в этот раз, ни потом — все два года. Пока не заболела в прошлом ноябре. Тогда она матери все и рассказала. Она умерла. Мать мне рассказывала перед отъездом.

Посетитель ждал.

— Послушать их, они получали любую женщину в долине, будь то чья-то жена или дочь, когда хотели.

Посетитель деликатно высморкался. Случайный покупатель зашел за дюжиной бутылок пива и бутылкой ликера и уехал на пикапе.

— Понедельник день тяжелый — так я это называю, — сказал бармен, оглядывая пустую комнату. — А сегодня среда. — Хотя его никто не просил, он налил своему единственному посетителю еще пива. — Чтобы было с кем поговорить, — объяснил он. Потом какое-то время хранил молчание.

Посетитель выпил немного пива.

— Так, значит, они донимали только местных жителей.

— Гримми и Дэвид? Ну да. У них была полная свобода. Большинство мужчин надолго уезжает из этих мест рубить лес — тут в скалах ничего не растет. Кроме, может быть, цыплят. А кто будет возиться с цыплятами? Только старики да женщины. А этот Грим, плечи во-от такие широкие. Глаза Во-от так близко друг от друга, и брови нависают мохнатые. Брат его может сойти за симпатягу рядом с ним, но, знаете, испугаешься. — Он кивнул в подтверждение своих слов и повторил:

— Испугаешься.

— Сумасшедшие глаза, — сказал посетитель.

— Точно. Бывало, они не врали. Женщины не хотели говорить, а мужчины просто не знали. Но они не трогали никого, кроме жителей этой долины. А кого здесь еще трогать? Ну, они похвалялись про разных там проезжих, которых они встретили на дороге. Про блондинку в автомобиле с откидным верхом — строила им глазки, угощала виски, развлекала. Все вранье, вы же понимаете. У них такой большой старый фургон. Девочка ехала автостопом, они говорят, была первой женщиной, которая воспользовалась ими. Все похвальба, вранье. Схватили двух городских на маленьком универсале, издевались над ними, пока муж не стал просить их взять свою жену. Я вообще в это не верю.

— Вы не верите?

— Какой нормальный человек может сказать такое двоим волосатым дикарям? Да что бы там ни случилось! Нужно быть совсем чокнутым или полным извращением.

— Что произошло?

— Ничего не произошло, я говорю вам, я в это не верю! Это все вранье. Хвастовство и вранье. Рассказывают, что увидели их на дороге, в той стороне. Обогнали и встали на обочине пропустить, посмотреть на них. Так вот, обогнали, проехали вперед, а когда те подъехали, Дэвид лежал на дороге, а Гримми делал ему это, искусственное, ну вы знаете. Спасатели делают.

— Дыхание.

— Да, вот-вот. Те увидели, остановились, вышли из машины. Гримми и Дэвид бросились на них. Рассказывали, муж был маленький, как козявка, и похож на перфессора; жена — красотка, слишком хороша для него. Но это они говорили. Я не верю ни единому слову.

— Вы хотите сказать, что они никогда бы не сделали ничего подобного?

— О, они бы, конечно, сделали. Большим старым тесаком для разделки туш разрезали одежду на женщине, чтобы посмотреть, что у нее там. Не сразу управились. Они рассказывали, что изрядно потешились. Дэвид заломил ей руки за спину одной рукой и резал ее одежду другой, отпуская шутки. Гримми держал перфессора за шею и ржал. Потом муж поднатужился и сказал: «Пусть получат что хотят». И она говорит: «Побойся Бога, не проси меня об этом». Я не поверю, чтобы человек мог сказать такое своей жене.

— Вы не верите?

— Да никогда. Потому что, знаете, когда муж взбоднул головой и сказал это, а жена сказала не просить ее об этом, тогда уже этот мужик, перфессор, попытался сопротивляться Гримми. Вы понимаете? Если бы Гримми отдубасил его, тогда, конечно, было бы понятно, чтобы он стал умолять свою жену сдаться и уступить. А Гримми рассказывал на этом самом месте, где вы стоите: что муж сказал это, когда он, Гримми, еще ничего не делал, а только ухватил его за шею. Гримми повторял это раз за разом, хохоча.

«Пусть они получат», — все твердил муж. А Гримми еще ни разу не ударил его. Конечно, когда этот коротышка попробовал рыпаться, Гримми хватило всего разок его стукнуть, чтобы тот отрубился. Тут жена совсем с цепи сорвалась. Дэвид едва удерживал ее, не говоря уже о чем-то другом. Гримми оставил брата возиться с ней, а сам пошел шарить у них в машине. Учтите, я не могу знать, было ли это все на самом деле, я просто повторяю его слова. Я слышал эти байки три или четыре раза за ту неделю.

Так вот, он открыл багажник, а там — стопка картин, вы знаете, ну, краской на холсте. Он выкинул их все оттуда, расшвырял по земле и стал ходить взад-вперед, разглядывая их. Потом и говорит: «Дэвид, они тебе нравятся? А, Дэвид?» Он и отвечает: «Да ты что, к черту!» И Гримми стал ходить по ним, наступая ботинками на каждый холст прямо посредине. И как он рассказывает, с первого же его шага женщина заголосила так, будто он наступал ей на лицо, и все кричала потом: «Не смейте! Они так много значат для него!» Она имела в виду перфессора, но Гримми все равно не остановился. А потом она сразу сдалась: делайте что хотите, сказала. Дейв втащил ее в фургон, а Гримми сидел верхом на перфессоре, пока Дейв делал свое дело. Потом Гримми принял участие и получил свою порцию, пока Дейв держал мужа, а после они сели в свой фургон и приехали сюда, чтобы напиться и трепаться про это. Вы правда хотите знать, почему я во все это не верю? Ведь эти люди не стали заявлять в полицию. — И бармен кивнул головой и выпил залпом.

— Так что стало с ними?

— С кем, с городскими? Я говорю вам: я даже не верю, что они вообще были.

— Гримми.

— А, с ними. — Бармен издал странный смешок и с напускной набожностью произнес:

— Никто не минует кары небесной.

Посетитель молча ждал продолжения рассказа. Бармен налил еще пива и своему единственному клиенту, и себе в мерный стаканчик.

— В следующий раз я видел Гримми то ли неделю, то ли десять дней спустя. Как и сегодня, ни души народу не было. Он заходил купить выпить.

Идет как-то странно, ноги подгибаются. Сначала я подумал — дурачится, на него это похоже. Но при каждом шаге он как-то странно крякал, будто в него нож втыкают. У него было такое лицо… я никогда не видел его таким. Говорю вам, я испугался. Я пошел за виски и услышал снаружи крик.

Он рассказывал, и взгляд его был прикован к дальней стене. Казалось, он смотрел сквозь нее, глаза его округлились и стали выпуклыми.

Я сказал: «Боже, что это?» И Гримми сказал: «Это Дейв, он там в фургоне, ему плохо». И я сказал: «Так отвези же его к доктору». А он ответил, что они только оттуда, накачанные обезболивающим. Но этого оказалось мало, он схватил виски и вышел этой своей походкой, крякая на каждом шагу, а потом уехал. Это был последний раз, что я его видел. Взгляд постепенно возвращался из мысленного мира в реальный. — Он так и не заплатил за свое пойло. Я не думаю, что он хотел меня обмануть, за ним такое не водилось. Просто тогда ему было совсем не до этого.

— Что же такое с ним стряслось?

— Я не знаю. И даже доктор не знал. — Доктор Маккейб?

— Маккейб? Я не знаю здесь никакого доктора Маккейба. Это был доктор Тетфорд в Аллервиль-Корнерз.

— А-а. А как они сейчас, Гримми и Дейв?

— Мертвы, вот как.

— Мертвы?.. Вы не говорили этого.

— Не говорил?

— Нет еще. — Посетитель встал со стула, положил деньги на стойку бара и вынул ключи от машины. Не повышая голоса, он сказал:

— Муж не был слабоумным… и извращением тоже. Все было гораздо хуже.

Не обращая внимания на реакцию бармена, он вышел и сел в свою машину.

Он доехал до первого таксофона в одной из тех редких теперь будок с дверцей. Сначала позвонил в справочную службу и узнал нужный номер, затем набрал его.

— Доктор Тетфорд? Здравствуйте… У меня для вас хорошая новость. У вас недавно было два несчастных случая, братья…

Нет, своего имени я вам не скажу. Минутку терпения, пожалуйста. Вы оказали помощь этим двоим и, вероятно, даже делали вскрытие… Хорошо. Я так и думал. Вы не могли поставить диагноз, правильно? Вы, вероятно, указали перитонит и имели на это все основания… Нет, я не скажу вам своего имени. Я звоню не для того, чтобы ставить под сомнение вашу компетентность.

Наоборот. Моя цель снять камень с вашей души, так как я высоко ценю ваш высокий профессионализм и интерес к медицинским аномалиям. Мы понимаем друг друга? Нет еще? Тогда выслушайте меня… Хорошо.

Уже спокойнее он продолжал:

— Аналогией может служить паховая гранулема, которая, мне не нужно напоминать вам, может разрушить все половые органы, вызывая язвы и омертвения. Она распространяется по всему телу через брюшину… Да, я знаю, что вы рассматривали этот вариант и отвергли его, также знаю почему… Верно. Слишком, черт побери, быстро. Я уверен, вы искали характерные бактерии и вирусы, подтверждающие эту версию, но ничего не обнаружили.

Да, конечно, доктор, вы правы, прошу прощения, хватит слов, перехожу к сути. На самом деле это гормонный токсин, возникающий в результате биохимической мутации у носителя. Он синергический, быстродействующий, как вы сами могли убедиться. Эффект, о котором вы можете не знать: токсин воздействует на тактильные нейроны таким образом, что морфин и его производные оказывают обратное действие, подобно тому, как амфетамины действуют успокаивающе на детей. Короче, морфин усилил и обострил боль… Я знаю, я знаю, мне очень жаль. Я пытался выйти на вас и рассказать об этом вовремя, чтобы хоть немного облегчить их агонию, но, как вы говорите, черт побери, слишком быстро.

…Инфекция? Ну, об этом не стоит беспокоиться. Крайне маловероятно, доктор, что вы еще когда-нибудь узнаете об аналогичном случае.

…Откуда токсин? Я могу рассказать. Два брата напали и изнасиловали женщину, очень вероятно, единственную женщину на земле с таким мутировавшим гормонным токсином… Да, я могу быть уверенным. Я интенсивно занимаюсь этой темой последние шесть лет. Было еще только два таких случая, тоже скоротечных с летальным исходом. Оба имели место, когда этой женщине еще ничего не было известно о токсине. Она из тех, кто не может оставаться равнодушной к страданиям других людей. Она в полной мере осознает, какой груз ответственности лег на ее плечи. Хорошо, что первой жертвой оказался человек малознакомый, и она не сильно переживала. Тем не менее все это не могло не отразиться на ее психике, ну, вы можете себе представить.

Она человек чуткий и эмоциональный и к тому же ответственный. Прошу вас поверить мне, во время этого нападения она бы сделала все, что в ее силах, для защиты этих людей от последствий такого… контакта. Когда ее муж, да, у нее есть муж, я подойду к этому, когда он пришел в ярость от унижений, которым они подвергали ее, и стал просить ее сдаться и позволить им получить то, что они заслужили, она пришла в ужас, даже возненавидела его в этот момент за то, что он скатился до такого. Только после того как преступники осквернили особо дорогие для ее мужа вещи, бесценные вещи, только тогда она тоже испытала ту же смертоносную ярость и не стала оказывать им сопротивление.

Последствия для нее были самыми ужасными: сначала увидеть своего мужа, охваченного жаждой мести, когда она была убеждена, что он выше этого, — и вскоре обнаружить, что она сама может поддаться тем же чувствам… Но, прошу прощения, доктор Тетфорд, я слишком отдалился от медицинского аспекта. Я только хотел убедить вас, что перед вами не какая-нибудь новая загадочная эпидемия чумы. Вы можете быть уверенным, что принимаются все меры предосторожности во избежание повторения чего-либо подобного… Я допускаю, что абсолютные защитные меры в таких случаях невозможны, но вероятность, что нечто подобное когда-нибудь повторится, крайне мала. И это, уважаемый доктор, все, что я хотел вам сказать, так что всего.

Что? Нечестно?.. Пожалуй, да, вы правы, я так много говорил и так мало сказал. Да, я действительно не могу не объяснить вам, какое имею к этому отношение. Пожалуйста, дайте мне минуту собраться с мыслями.

…Да, так вот. Эта леди поручила мне осторожно выяснить, что стало с теми двумя негодяями, и, если возможно, вовремя найти их лечащего врача, чтобы предупредить об обратном действии морфина. Шанса спасти им жизнь все равно не было, но можно было облегчить их страдания. Ее угнетала неизвестность — какая участь постигла этих негодяев. Эта новость будет для нее тяжелым ударом, но как-нибудь она переживет: не в первый раз. Самым тяжелым для нее и для ее мужа будет смириться с тем фактом, что с моральной точки зрения они не могут считать себя безупречными. Ей казалось — и он соглашался с ней, — что месть не должна быть мотивом их поступков. Но все вышло иначе. — Он невесело рассмеялся. — Мне отмщение, сказал Господь. Я не стану пускаться здесь в рассуждения, доктор, или спорить с вами.

Все, что я могу понять в этой истории, — это что месть есть. И это все, что я хочу сказать. Что?

…Еще один вопрос?..Ах, муж. Да, вы имеете право спросить об этом. Вот что я скажу вам. Они обручились семь лет назад.

Прошло три года до свадьбы, обратите внимание. Три года самых интенсивных исследований и самых тщательных экспериментов.

Вполне можно считать установленным фактом, что она — единственная женщина в мире, которая так опасна, а он — единственный мужчина, у которого иммунитет к этому токсину.

Доброй ночи, доктор Тетфорд.

Он повесил трубку и некоторое время стоял, прислонившись к холодному стеклу телефонной будки. Потом передернул плечами, потянулся, вышел и уехал.