"Отмеченный богами" - читать интересную книгу автора (Уотт-Эванс Лоуренс)

Глава двадцать восьмая

С севера дул ледяной, заряженный снегом ветер. В лагере кое-где уже начали громоздиться белые сугробы. Ребири Назакри, дрожа от холода, скорчился на бархатной подушке. Плотно завернувшись в мантию из медвежьей шкуры, он тоскливо наблюдал за тем, как ветер загоняет серебрящиеся снежинки под край черного шелкового шатра. Солнце все ещё висело на западе красным шаром, а он успел так безобразно замерзнуть.

Конечно, он мог раздуть огонь и посильнее, но топлива было очень мало, нельзя тратить его зря. Для обогрева годился и красный кристалл, но магическая сила ещё понадобится ему позже, а возобновить её в насквозь промерзшей, голой стране будет совсем не легко. Наконец, он имел возможность перебраться в одно из захваченных его войском строений. Вообще это была целая деревня, застроенная уютными каменными и кирпичными домами, но… пребывание в доме было несовместимо с его высоким званием Военачальника Олнами.

Вся его армия разместилась в деревне и в расположенных поблизости фермерских домах. Имелась в виду та часть армии, которая состояла из живых. Нежитей холод не пугал, и они просто оставались валяться там, где их настигал восход солнца. Ребири мог разделить общество Алдасси, Азари и некоторых офицеров, поселившихся на бывшем постоялом дворе, но как военачальник и человек, ведомый к своему Предназначению божеством, предпочел этого не делать.

Хотя Ребири и не знал, какой бог или дух ведет его по пути столь желанного отмщения Империи, он не хотел рисковать его благоволением. Это божество избрало Назакри потому, что он является законным Военачальником Олнами, и он всегда должен поступать так, как подобает Военачальнику. Олнамцы всегда жили в палатках и шатрах, на вольном воздухе. Они были готовы сняться с места в любую минуту и никогда не прятались за стенами из мертвой земли или камня.

Но никогда в Олнами не было так холодно, там не дули ледяные ветры, пронизывающие эту проклятую богами равнину. Дома не было бесконечного снега, сыплющегося с безжизненных, серых небес и застилающего белым покровом землю до самого горизонта. Ребири, чтобы хоть немного согреться, зажал ладони между коленями.

Зима наступила очень рано. Возможно, на равнинах она всегда приходит в такое время. Назакри этого не знал, а местных жителей, у которых можно было бы спросить, не осталось. Те, кого не успели убить, сбежали.

Конечно, многие из убитых превратились в Бредущих в нощи и пополнили ряды армии; у некоторых даже сохранились остатки первоначальной памяти, но это теперь не имело никакого значения. Зима уже наступила, и войску мятежников предстояло её пережить, чтобы весной возобновить марш на запад.

Армия успела пересечь большую часть равнины. Азакари где-то ухитрился получить эту информацию. Может быть, она исходила от ученых-матуанцев с их географическими картами, или успел её сообщить перед смертью какой-нибудь местный житель, или сказал Бредущий в нощи - естественно, после смерти. Источник информации Ребири не волновал, важно лишь то, что они, по словам Азари, преодолели две трети пути между Ай Варачи и Зейдабаром. В ста милях к западу лежал торговый город Дривабор, рядом с ним - мост через Гребигуату. А в каких-то двухстах милях от Дривабора находился Зейдабар.

Его армия была не в состоянии передвигаться зимой - снег и мороз слишком замедлили бы движение. Бредущие в нощи на холоде деревенели и становились неуклюжими. А у живых вся энергия уходила на сохранение тепла. О том, чтобы снимать лагерь, совершать переход, снова разбивать лагерь, добывать пропитание и топливо, - и все это за одну ночь, - не могло быть и речи.

Хорошо, что этот трижды проклятый Генерал Балинус со своими домдарцами не сможет напасть на него среди снегов. А когда наступит весна, они уже через полсезона окажутся у ворот Зейдабара…

"Нет”.

Ребири замер. Он не понял, кто это сказал. Может быть, даже он сам. Не исключено, что он про себя произнес это односложное отрицание.

Если так, то с какой стати? Ребири в недоумении оглядел шатер и убедился, что пребывает там в полном одиночестве. Слуги, которых он послал отогреться и приготовить ему ужин, ещё не вернулись. Видимо, все же это была его собственная мысль. Странно, что она прозвучала как-то… вне его.

Сделав пару резких движений, чтобы согреться, он вернулся к своим размышлениям. Итак, до Зейдабара три сотни миль - возможно, не более тридцати ночных переходов…

"Нет!”

Ребири вздрогнул и в диком испуге закрутил головой.

- Кто здесь? - спросил он, потянувшись к своим кристаллам.

"Брось эту штуковину. Она меня раздражает”.

Рука Ребири замерла, едва не коснувшись доски из черного дерева.

Он, строго говоря, не услышал эти слова. Он их почувствовал всем сердцем. Ощущение, которое он при этом испытывал, было ему знакомо, хотя так ярко оно ранее никогда не проявлялось. К нему обращался дух его Предназначения.

Он медленно отвел руку, выпрямил спину, скрестил ноги, положил ладони на колени и спросил:

- Как прикажешь к тебе обращаться?

"Это не имеет значения. Я - суть того, чем являюсь, и как бы ты ни назвал меня, суть эта не изменится. Обращайся ко мне как пожелаешь”.

- Но у тебя же должно быть имя! Бредущие в нощи говорят, что ты - бог. А разве боги не имеют имен?

"Да, я - бог. Но имя мое не имеет значения. На разных языках оно звучит по-разному”.

- Скажи, чей ты бог? Бог олнамцев?

"Я - твой бог, Ребири Назакри, бог, который ведет тебя по пути отмщения. Разве этого знания тебе недостаточно?”

- Достаточно. - Кто бы с ним ни говорил, главное было сказано. - Почему ты решил заговорить со мной сейчас, после стольких сезонов молчания?

"Я никогда полностью не умолкал, Назакри. Во всяком случае, с того момента, когда твой сын принес тебе весть о Новой Магии”.

- Но ты, О Божество, никогда раньше не общалось со мной при помощи слов.

"Наши узы окрепли. И теперь ты готов меня слышать, а я могу тебе сказать то, что без слов ты бессилен уразуметь”.

- В чем же, бог, состоит моя ошибка?

"Ты слишком торопишься напасть на Зейдабар, Назакри. Ты достигнешь Зейдабара ещё до наступления следующего года, но не этой весной. Ты и те живые, что идут с тобой, не должны пересекать Гребигуату до разгара лета”.

- Но… но почему? Разве это не даст Домдару дополнительного времени на подготовку?

"Домдар готовился к обороне тысячу лет. Чтобы сломить её, следует нанести удар, только когда все будет готово”.

- Не понимаю.

"Ты и не должен понимать”.

- Но как я могу повиноваться, если не понимаю? Как я узнаю, что настало время вступить на мост у Дривабора?..

"Те не будешь переходить реку у Дривабора. Найди другое место”.

- Но другого места нет! Это же единственный мост!

"Мост тебе не потребуется. Средства переправы окажутся в том месте, которое ты изберешь”.

- Лодки? Нам придется строить лодки?

"Средства переправы у тебя появятся, когда наступит срок”.

- В разгар лета?

"Да”.

- Как же я узнаю, что день наступил?

"Так же, как ты узнал о том, что следует отправиться в Фадари Ту, как узнал о том, что следует искать пещеру”.

- Ты мне скажешь? Значит, ты будешь часто общаться со мной? Неужели я должен стать твоим оракулом?

"На оракулов для меня наложен запрет. Возможно, я буду говорить с тобой, а возможно, и нет. Пока я не могу этого предсказать”.

На самом деле Назакри почувствовал облегчение. Ему страшно не хотелось становиться ни жрецом, ни оракулом. Он был более чем удовлетворен тем, что является Военачальником Олнами.

"Да, и ещё кое-что, Ребири Назакри”.

- Слушаю.

"Я не требую, чтобы ты неукоснительно придерживался традиционного образа жизни. Оставаясь в шатре во время приближения зимних ураганов, ты подвергаешь себя смертельной опасности. Находи себе укрытие, когда того требуют обстоятельства. Гибель ради бессмысленных традиций, совершенно не подходящих для этих мест, вовсе не означает воздаяния почестей предкам”.

В этот миг вдруг что-то исчезло. Ребири Назакри смотрел прямо перед собой на янтарные угли умирающего костерка, зажженного в центре черного шатра. Узкая лента дневного света под нижней кромкой шатра сгинула, а на её месте возникла полоса занесенного внутрь и начинающего подтаивать снега.

Бог, дух или иная бывшая здесь только что сущность улетучилась. По крайней мере на время. Ребири не мог объяснить, как он это узнал, но то, что он это знал, не вызывало никакого сомнения.

В его памяти навсегда отложились все услышанные им слова. Он должен ждать, он не смеет пересекать реку до верхушки лета… Когда настанет час, ему об этом сообщат. Реку следует переходить не по мосту в Дриваборе, а форсировать в другом месте.

Он протянул руку к черной доске с кристаллами, поднял её и внимательно всмотрелся в темно-алый, вечно клубящийся магическим дымом кристалл.

Он меня раздражает, произнес голос. На оракулов для меня наложен запрет, сказал дух.

Но какой, с позволения сказать, бог может произнести такие слова? Как может примитивная магия смертных беспокоить бога? И кто волен что-то запрещать божеству?

Неужели тьма, заключенная в кристалле, - нечто большее, чем простая магия? Может быть, её могущество превосходит могущество богов? И почему необходимо ждать? С какой стати следует обходить стороной Дривабор?

Тайны и загадки. Назакри ненавидел тайны.

Тем не менее, что бы ни говорила эта божественная сущность, она была, вне всякого сомнения, могущественной, обладала сведениями, выходящими за пределы знаний простого смертного и, очевидно, желала помочь Назакри в его стремлении к мести. А может быть, с ним беседовал один из олнамских богов, ослабевший за столетия домдарского ига от отсутствия поклонения, и этой враждебной тьмы, заключенной в кристалле, оказалось достаточно, чтобы вывести его из себя? А запрет на оракулов, видимо, наложили боги Домдара.

Существо это явно было знакомо с олнамскими традициями, если заявило, что следовать им нет никакой необходимости. Это говорило о его мудрости.

Ребири обратил внимание и на то, что дух не запретил Бредущим в нощи пересекать реку по мосту у Дривабора. Только живым душам это не дозволялось. Что ж, это очень интересно и открывает определенные возможности.

Он выпрямил ноги, поднялся и поправил на себе мантию из медвежьей шкуры. Опустив руку с колдовским прибором, уставился на огонь невидящим взглядом.

Он поступит так, как приказало ему божество, сделает все, чтобы пережить зиму и весну и форсировать Гребигуату в пик лета где-то севернее Дривабора.

И прежде чем кончится год, он уже будет стоять под стенами Зейдабара.

Ребири жестоко улыбнулся, а рубиновый кристалл на черной доске вспыхнул ярче, зашипев по-змеиному.