"Доклад о вероятности Эй" - читать интересную книгу автора (Олдисс Брайан)

Часть третья ОСОБНЯК И НАБЛЮДАТЕЛИ

I

Джо Гроулес вернулся с обеда отдохнувший и бодрый. Он окончательно убедился в том, что летающий робот не проникал ни в какое другое измерение или во что-либо подобное. Он вошел в таинственную сферу ментальной коммуникации.

Вывод, к которому пришел Джо, представлялся ему в высшей степени удовлетворительным. Математическое обеспечение обстоятельств этого полета было весьма сложным и целостным, и возможно, что именно в нем наконец и заключался тот мостик, который жаждали найти все, между ментальным и психическим. Он с улыбкой вошел в знакомую комнату и посмотрел на экран.

Шерлок и Корлесс медленно поднимались по склону холма из ложбины. Оба были в плащах, поскольку небо затянули тучи и уже слегка накрапывало. Они улыбались и, очевидно, пребывали в полном согласии.

— Итак, сходимся на том, — говорил Шерлок, — что в данном случае мы имеем дело с локальной трещиной в структуре универсума. Ясно, что она бесконечно мала, иначе мир мог бы распасться. Так, посредством этого причудливого дефекта нам удалось проникнуть взглядом в субатомный мир... и обнаружить, что он поразительно похож на наш!

— Разница только в системе измерений, — согласился Корлесс, — и кто знает, сами мы...

Он замолчал. Некоторые мысли, пришедшие ему, выраженные ясно и прямо в словах, показались ему ужасно страшными.

Оба мужчины замерли перед видением, парившем в пространстве. Они смотрели через фотографию в рамке, которая стояла на столе, на Домоладоссу, вернувшегося с обеда в благостном расположении духа.

Домоладосса во время отдыха пришел к предварительному выводу. Вероятность Эй содержит в себе ключик ко всем вероятностям, находящимся вне ее. Они когда-то разрешили загадку своей природы, но едва ли возможно посетить этот мир. Он уселся за стол и взял доклад, желая узнать, что делал Цэ, скрывавшийся на чердаке гаража.

Даже в центре чердака, там, где крыша поднималась на самую большую высоту, было все-таки так низко, что Цэ не мог полностью выпрямиться. Он пригнулся и прошел к передней стене гаража, там в бетонной плите проделано было небольшое окно. Оно было квадратное, каждая сторона полметра длиной. Перекладина и стойка делили его на четыре равные части. Три из получившихся квадратиков покрывала уличная пыль. А стекло нижнего левого когда-то разбили и так и не вставили. Все окно сделано было так, что не открывалось. Подоконник располагался в двух третях метра от пола; Цэ подошел и присел на корточки, таким образом, его глаза смотрели теперь над подоконником прямо в окно.

В правой руке он держал кусок сладкого пирога, от которого время от времени откусывал.

Он смотрел через окно на дорогу. Дорога бежала на юго-восток. На другой стороне ее шел широкий тротуар; высокий мужчина, одетый в черный комбинезон, в фетровой шляпе, шагал по тротуару, на некотором расстоянии вслед за ним двое мужчин в голубом несли носилки, на которых лежал велосипед со спущенными шинами, рама велосипеда крови. Проезжая часть дороги покрыта темным зернистым материалом. Автомобили ехали сейчас по ней, у четырех из них к радиаторам привязаны черные траурные ленты из крепа.

По сторонам дороги в основном тянулись высокие кирпичные стены, обычно утыканные поверху осколками разбитых бутылок, или с маленькими оградками, металлические вертикальные прутья которых были заострены и смотрели в небо, напоминая короткие дротики. Кое-где стояли теплицы, где можно купить цветы; пивные и пивоварни; вот и лечебница, в которой бедняков бесплатно освобождали от домашних животных, убивая бессловесных тварей; конечно, видно было и кафе.

Два больших, как у всех магазинов, окна этого кафе располагались по обеим сторонам слегка утопленной в стене двери. Перед ними стояли небольшие столики, на которых был разложен самый разнообразный товар: овощи, апельсины, отрезы ткани, газеты. Над входом висела широкая доска с надписью «Канцтовары Джи Эф Уатт Бакалея Каф Мануфактура». Через окно видно было, что и внутри магазина самого разного товара не меньше. Джи Эф Уатт стоял перед одним из окон, сложив руки на груди, и смотрел через дорогу.

Цэ запихнул последний кусок сладкого пирога в рот и потер пальцами правой руки пальцы левой.

— Она не такая уж плохая, старушка Виолетта.

На полу под окном лежал самодельный прибор. Он был собран из шести металлических цилиндров длиною около десяти сантиметров каждый. Верхушка первого цилиндра входила в нижнюю часть второго, верхушка второго — в нижнюю часть третьего и так далее, в результате получалась трубка около сорока четырех сантиметров длиной. Внизу и вверху были сделаны отверстия, так, чтобы получились маленькие скобы, которые могли бы удерживать в определенном положении два зеркала, вставленные в эту трубу — одно наверху, а другое внизу. Зеркала размещены были под углом в сорок пять градусов к оси всего инструмента, напротив них находились круглые отверстия, аккуратно вырезанные в стенках цилиндров. Всякий, кто посмотрел бы в отверстие, с одного конца трубы, увидел бы в зеркале то, что отразилось во втором зеркале, размещенном с другого конца. Понятно, что этот прибор был самодельным перископом.

Цэ поднял самодельный перископ с пола и просунул его одним концом в нижнюю левую часть окна. Сам он также уселся слева от окна, подогнув ноги в носках под ягодицы. Он стал поворачивать ближайшую к себе часть перископа отверстием на себя, а другую — от себя. Завершив эту операцию, он взглянул в маленькое зеркальце у основания трубки. В нем Цэ увидел отражавшуюся во втором зеркальце часть улицы, за которой из окна иным способом он никогда бы не смог наблюдать.

Благодаря зеркалам стал виден восточный угол особняка, который образовывали две стены: ближайшая к бетонному гаражу и та, что выходила на улицу, собственно фасад. У самого угла, где верх стены сада, залитый цементом, из которого торчали куски разбитых бутылок, встречался с кирпичной кладкой стены особняка, рос пучок травы. Задержавшись на этом пучке травы, устройство с зеркалами двинулось дальше, и Цэ, хотя и под углом, но мог теперь смотреть на фасад и стену сада, начинавшуюся с другой стороны дома.

Поскольку угол был достаточно большой и для наблюдения необычный, приходилось долго рассматривать все детали, чтобы понять, что они собой являют.

Глядя через перископ, за один раз можно было охватить взглядом только часть фасада, да и та казалась вытянутым ромбом, и лишь единственная деталь архитектуры особняка видна была без искажений и целиком — это полукруглый каменный козырек, поддерживаемый двумя мощными колоннами, и две каменные ступеньки, на края которых эти колонны и опирались.

Поперек этого каменного крыльца тянулся тротуар, проходивший около дома. В тот момент, когда экс-шофер-наблюдатель наблюдал за тротуаром, по нему прошел мужчина со спущенной камерой от велосипеда в руке. Поскольку Цэ не следил за этим мужчиной, его фигура появлялась и исчезала в зеркале постепенно: сначала появились ступни и ноги, потом — остальная часть тела и лицо, брови на котором исчезли, как только мужчина поравнялся с крыльцом; затем исчезли ступни и ноги, вслед за ними сдувшаяся трубка покрышки, но вот для того чтобы исчезла верхняя часть тела, погрузившись в невидимое, за пределами поля зрения перископа, потребовалось какое-то время, в течение которого мужчина сделал определенное число шагов.

После того как мужчина со спущенной камерой велосипеда прошел, тротуар продолжительное время оставался пустым.

На одном участке кладки, искаженной такой необычной перспективой, видна была при помощи самодельного перископа ниша, которая только опытным наблюдателем воспринималась как углубление для коричневых ворот, сделанных в стене сада с другой стороны особняка. Из этой ниши вдруг появился покачивающийся зонтик, а вслед за ним полненькая женщина, одетая в пальто цвета нефрита, в маленькой шляпке и с корзинкой в руке. Из-за трещины в одном из зеркал ее внешний вид неожиданно изменился: она выглядела высокой и стройной.

Она повернулась лицом к юго-востоку, пошла в этом направлении по тротуару и начала приближаться к перископу. Цэ стал намеренно следовать за ней своим самодельным устройством, чтобы сохранять в поле зрения всю ее как можно дольше.

Кажущаяся стройной из-за трещины, полненькая на самом деле женщина посмотрела через дорогу в сторону кафе. Она немного приподняла свой зонтик и покачала, как бы приветствуя кого-то, находящегося за дорогой.

— Что сказал бы Джордж, если бы он смог увидеть, как ты заигрываешь со стариной Уаттом? Он посадил бы тебя под замок, вот что он сделал бы, голубушка!

Женщина шла, а зеркала делали свое дело — фигура ее странно исказилась. Ноги ее исчезли почти целиком, видны были только носки высоких ботинок, закрывавших ступни до лодыжек. И в то же время необычайно сильно выдавались вперед грудь и живот.

Женщина шла, и на ее лицо постепенно наползали лоб, волосы, и наконец его полностью скрыла шляпка, на которой чахли искусственные цветы, напоминающие розовые, голубые и желтые снежинки. Она переместилась, и Цэ передвинул свой перископ, чтобы удержать ее в поле зрения.

Теперь видна стала верхняя часть ее головы и шляпка на макушке, увеличившаяся в размерах. Желтовато-беловатые волосы были сколоты на затылке в пучок. Задняя сторона пальто темно-каштанового цвета наползала на зеркало до тех пор, пока под ним не появились ноги в чулках. Вскоре вся женщина помещалась в зеркале: она шла вниз по дороге, держа в одной руке зонтик, а в другой корзинку для покупок. Правая сторона ее фигуры выглядела изогнутой из-за дефекта в перископе — трещины в одном из зеркал. Поскольку она становилась все меньше и меньше, над ее плечом на некотором удалении появились белый крест и колонны фасада железнодорожной станции.

— Напрасно беспокоилась, дождем еще и не пахнет.

Перископ был извлечен из нижней левой части окна.

А затем положен на пол под это окно.

Цэ отвернулся от передней стены и маленького окна и сел спиной к ним. Он согнул ноги и поставил ступни вплотную к ягодицам, так что колени оказались почти на уровне лица; он положил руки на колени, а подбородком оперся на руки.

Расстояние, отделявшее его от окна, сделанного в задней стене дома и выходившего в сад, примыкавший к особняку, не превышало пяти с половиною метров. Пространство чердака слева от сидевшего Цэ занимало остроносое каноэ, выкрашенное светло-голубой краской. Упоры из легкого дерева удерживали это каноэ в нормальном положении — дном вниз. Сиденья давно убрали, и пространство внутри корпуса было заполнено смесью из стружки и обрывков одеял и закрыто куском парусины. Этот кусок был черного цвета, и маленькие трещины тут и там пересекали его. Один конец парусины свисал с дальнего, если смотреть от Цэ, края лодки, там же в пыли лежали два весла. Слой пыли был весьма толстым. Однако стоит отметить, что к центру чердака он становился тоньше и снова увеличивался по толщине у другого края каноэ. Пол был выложен узкими досками; легко можно было заметить, что он делится на две части. Первые два метра от передней стены гаража до щели, которая тянулась от одной боковой стены до другой, неразборные. А дальше, за той щелью, доски были сколочены в блоки, по четыре доски в каждом, которые, очевидно, могли сниматься, так что эта часть пола убиралась при необходимости, например, когда надо было убрать на чердак гаража такой большой предмет, как каноэ.

Вдоль другой боковой стены, с правой стороны от сидевшего Цэ, лежали картонные коробки с напечатанными на них названиями разных продуктов, супов, круп, консервированных бобов и коробки с вещами Цэ. У одной из этих коробок стояла пара ботинок. Ботинки были черные; не так давно их вычистили и отполировали до блеска. Своим видом они резко контрастировали с грязными и штопаными носками на ногах мужчины.

Картонные коробки были закрыты. На одной из них, ближайшей к передней стене гаража, лежала книжка в яркой мягкой обложке. Надпись на обложке гласила: «Убийца из города. Сенсационный роман». Под надписью была картинка, на ней изображен мужчина, балансирующий на деревянной доске, которая тянулась от одного небоскреба к другому. В каждой руке он держал по пистолету. Казалось, что он стреляет в четырех мужчин, бегущих вслед за ним. А позади него еще один мужчина пытался паяльной лампой пережечь деревянную доску. Цэ взял эту книгу и раскрыл ее. Первый рассказ назывался «Среди пропавших». Цэ начал читать его.

Перевернув две страницы, он захлопнул книгу и отбросил ее в угол чердака легким движением кисти. Она приземлилась в заполненном пылью пространстве, где скат крыши сходился с поверхностью пола. Крышу сделали из легкого металла, изогнутого, как шифер, так что вся она была одинаково волнистой. Она не была сплошной, но набрана из листов; через равные промежутки от одного конца гаража к другому тянулись ряды болтов, соединявших эти листы. Головки болтов от времени позеленели.

Свет на чердаке казался тусклым.

Вскоре легкий шум заполнил пространство чердака. Постепенно он становился сильнее. Капли дождя падали с неба и стучали по покатой крыше гаража. Покатая крыша была сделана из легкого металла. Дождь барабанил по нему. Дождь становился сильнее, капли тяжелее и стук громче. Капли дождя собирались в струйки и бежали по скатам крыши к водосборникам, тянувшимся вдоль обеих боковых стен гаража. Водосборники под углом сходились к водосточным трубам — по одной у каждой стены. Вода с шумом неслась по трубам, это было слышно даже на чердаке. Но ни одна капля не попадала внутрь чердака.

— Да, наша старушка-милашка оказалась все-таки права. Поднявшись с пола, Цэ пригнулся и пошел к окну задней

стены гаража. Это окно не было приспособлено для того, чтобы его открывали. Оно было маленькое и квадратное, стойка и перекладина делили его на четыре меньших квадрата. Три из них были застеклены, а в одном, нижнем правом, стекла не было. Дождь попадал в гараж через эту дырку. В пыли внизу под окном лежал кусок дерева, по толщине и по форме подходивший к этому незастекленному квадратику. Цэ поднял его и вставил в пустой проем. Дождь больше не попадал на чердак через дырку.

Он взглянул в окно.

— Славный дождик.

Вид, открывавшийся из окна, точнее из трех застекленных четвертей его, немного портила вода, сбегавшая по стеклам. К толщине стекла добавлялись изгибы извилистых струек дождя, змейкой стекающих по трем окошкам. Из-за узоров, выписываемых водой, бегущей вниз, кривизна поверхности стекла постоянно менялась.

Вид на сад с левой стороны ограничивала высокая кирпичная стена, верх которой был заделан круглыми булыжниками; между ними виднелись чахлые зеленые листочки папоротника. Стена служила оградой собственности мистера Мери и защищала ее с юго-восточной стороны. Эта шедшая прямо на юг граница отделяла сад от усадьбы оптового торговца бананами, а в дальнем конце она примыкала к живой изгороди из кустов бирючины, отделявших сад от другого сада, принадлежавшего неженатому мужчине, о котором было известно то, что он имеет дедушку, который построил маяк то ли на побережье Африки, то ли на берегах Южной Америки. Та точка, в которой встречались кирпичная стена и живая изгородь (южный угол сада), была скрыта группой кустов, росших вокруг небольшого пруда. Эта группа кустов сейчас была не видна из-за воды, бегущей вниз по стеклам окна.

Чуть дальше от расплывчато-каменного гаража видно было место, где кусты касались длинного газона. С другой стороны этого газона тянулась грунтовая дорожка, на которой уже успели появиться лужицы. И кусты бирючины, и грунтовая дорожка доходили до старого кирпичного здания, в прошлом служившего каретным сараем.

Каретный сарай, хотя его очертания дрожали и казались расплывчатыми из-за дождя, пересекавшего маленькое окно гаража, Цэ видел отчетливо. Шесть месяцев назад, когда он впервые остался на чердаке гаража, старое кирпичное строение почти полностью скрывала летняя листва яблонь, слив и груш. Только крыша, покрытая черепицей, видна была тогда. Видна она была и сейчас.

— Он, должно быть, регулярно принимает там душ. Никто не сможет доказать мне, что такая крыша способна противостоять затяжному дождю. Бьюсь об заклад — на него точно капает!

Сквозь пелену дождя виден был и фасад каретного сарая. В верхней части находилось круглое окно. Но на таком расстоянии, при таком освещении казалось невозможно рассмотреть детали. Под окном — две громадные старые двери, заполнявшие собой всю нижнюю часть фасада. Дерево этих дверей потемнело от воды.

— Ему лучше, чем мне.

Голубь с именем Икс вылетел откуда-то из кирпичной кладки каретного сарая, скорее всего, из одной из дыр над круглым окном, сделал круг в воздухе, неуклюже хлопая крыльями — они касались друг друга и над его телом, и под, — и полетел в северном направлении куда-то за особняк. Шел дождь. Струйки воды бежали по окну и мешали смотреть.

Время от времени Домоладосса отрывался от доклада, чтобы набросать приблизительный чертеж местности на листе грубой бумаги, лежавшем на столе рядом с фотографией его жены. Следуя информации, полученной из текста, в данный момент он вносил в карту кое-какие уточнения.

— Это чисто человеческие проблемы, — пробормотал он. Он решился вызваться добровольцем, чтобы стать первым, кто войдет в этот возможный мир. Он пойдет прямо к миссис Мери, конечно, после того как они получат о ней более полную информацию.