Глава 9

А в туннелях полным ходом шли приготовления. Нильд и Сериза сбились в кучку с остальными Молодыми, затеяли серьезный разговор. Оби-Ван тихо сидел за столом и смотрел на них. Их лица горели решимостью. Завтра на заре даанов и мелидийцев ждет неприятный сюрприз. Чем бы все ни кончилось, работа предстоит жаркая.

Куай-Гон расхаживал взад и вперед по дальнему концу зала, выказывая редкое для него нетерпение.

- Если вам нужна помощь в стратегии… - начал он.

К нему обернулась Сериза.

- Нет, - коротко ответила она. - Помощь нам не нужна.

- Выслушав мнение другого человека, вы увеличите свои шансы на победу, - тихо сказал Куай-Гон.

На этот раз Сериза даже не обернулась. Нильд не поднял глаз.

- Джедай, нам не нужна ваша помощь, - отрезала Сериза куда резче, чем в первый раз.

Оби-Ван взглянул на Куай-Гона, пытаясь уловить его реакцию. Он видел, что учитель с трудом преодолевает раздражение. Но хоть иногда Куай-Гон и действовал под влиянием порыва, он никогда не опускался до мелочных обид. Раздражение покинуло его, учитель снова был внешне спокоен.

- Падаван, я пойду обследовать туннели, - тихо сказал он Оби-Вану. - Не хочется во всем полагаться на Молодых. Лучше знать дорогу самому. Ты оставайся здесь.

Оби-Ван кивнул. Впервые в жизни ему не хотелось никуда идти с Куай-Гоном. Он хотел остаться и смотреть, как Молодые составляют план битвы.

Сериза разделила молодежь на группы и распределила задачи. Действовать приходилось примитивным оружием, своими руками собранным из обломков. Самым грозным оружием была мощная праща, метающая лазерные шары. Ударившись о живое существо, такой лазерный шар мог разве что слегка обжечь, но, разбившись о твердую поверхность, взрывался с грохотом бластерного выстрела.

Весь день Оби-Ван безуспешно пытался привыкнуть к неумолчному грохоту взрывов. Военные игрушки были излюбленным развлечением и даанских, и мелидийских детей. Молодые усовершенствовали эти игрушки, чтобы те грохотали еще громче. В комнатах, отходивших вбок от главного туннеля, кипела работа над ракетами. Ребята набивали металлические трубки камешками и наполняли краской.

В уголке Сериза плела пращи. Она шлифовала толстые петли острым ножом и проверяла их точность на мягких кусочках флимсипласта. Легкие твердые шарики взмывали высоко в воздух и с убийственной меткостью поражали один и тот же выступающий камень. Сериза работала уже много часов, ни разу не прервавшись на отдых.

- Я бы хотел вам помочь, - предложил ей Оби-Ван, подходя ближе. - Не в стратегии, - торопливо добавил он. - Я знаю, у вас все продумано. Но в твоей работе я мог бы помочь.

Сериза откинула со лба прядь волос и едва заметно улыбнулась:

- Боюсь, я обидела твоего начальника, а?

- Он мне не начальник, - поправил ее Оби-Ван. - У джедаев нет такого понятия. Он скорее наставник.

- Хорошо, как скажешь. Но, если хочешь знать, старики всегда считают, что они все знают лучше всех. И вечно путаются под ногами. - Она протянула Оби-Вану нож. - Сможешь шлифовать их до такой же толщины, что и я? Тогда мы в два счета управимся.

Оби-Ван сел и начал скрести ножом податливые кожаные петли.

- Как ты думаешь, завтра у нас все получится?

- Не сомневаюсь, - твердо ответила Сериза. - Наш расчет строится на ненависти, которая пропитала оба сектора. От нас требуется всего лишь одно - создать видимость битвы. Обе стороны откроют ответный огонь, не дав себе труда проверить сообщения о выстрелах из бластеров и о торпедных ракетах, Они каждую минуту ожидают войны.

- Может, ваша битва - и видимость, но опасность вам грозит невыдуманная, - напомнил Оби-Ван. - У обеих сторон есть настоящее оружие.

Сериза покачала головой.

- Я не боюсь.

- Если страх не захлестнет тебя с головой, он придаст тебе осторожности и тем самым спасет, - ответил Оби-Ван.

Сериза фыркнула.

- Это одно из изречений твоего начальника-джедая?

Оби-Ван залился краской.

- Да. И я считаю, что оно верное. Страх - это инстинкт, который учит нас быть осторожными. Тот, кто говорит, что идет в бой без страха, - самонадеянный глупец.

- Можешь называть меня глупой, пада-джедай, - упрямо заявила Сериза. - Но я все равно не боюсь.

- Ясно, - с беспечностью сказал Оби-Ван. - Ты идешь в славную битву без страха, с уверенностью, что мерзкий враг падет.

Он повторял пустословное хвастовство мертвых, какое слышал в Залах Памяти, и Сериза это поняла. Она вспыхнула, как минутой раньше - Оби-Ван.

- Еще одна мудрость джедаев. Удивляюсь, как ты дожил до своих лет, если без конца указываешь всем и каждому на их глупости, - ответила наконец Сериза с кривой улыбкой. - Ладно, не сердись, я тебя поняла. Я ничем не лучше наших предков, слепо иду в бой, который мне суждено проиграть.

- Я не сказал, что ты проиграешь.

Сериза помолчала, впервые взглянув на Оби-Вана в упор.

- Ну, в день битвы мне, может быть, и станет страшно. Но сегодня - нет. Я чувствую, что я готова к бою. Это первый шаг к справедливости. И мне не терпится сделать его. Ты не знаешь какой-нибудь мудрой фразы на этот счет?

- Нет, - признался Оби-Ван. Сериза была не похожа ни на кого из тех, кого он знал раньше. - Справедливость - это дело, за которое стоит сражаться. Если бы я не верил в это, то не стал бы джедаем.

Сериза опустила пращу.

- Быть джедаем - это очень важно для тебя. Точно так же, как для меня очень важно быть среди Молодых, - заметила она, рассматривая его своими хрустальными зелеными глазами. - Но разница в том, что у Молодых нет никаких наставников. Мы сами себе указываем путь.

- Быть учеником - почетная обязанность, - ответил Оби-Ван. Но он боялся, что эти слова прозвучали слишком неубедительно. Он привык произносить их и верить в них всем сердцем. Быть джедаем - в этом всегда был смысл его жизни. Но, проведя всего несколько часов среди Молодых, он увидел такое самоотречение и преданность делу, каких никогда еще не встречал. И это не только взволновало его, но и внесло смятение в душу.

Да, конечно, среди учеников в Храме Джедаев он тоже видел примеры самоотверженности. Но кое у кого к этому чувству примешивалась гордость. В конце концов, джедаи - это сливки общества, их отобрали для обучения среди миллионов других детей.

Если магистр Йода замечал в ком-то из учеников гордость, он находил пути выявить ее и наставить ученика на правильный путь. Гордость часто основывалась на высокомерии, а этому чувству не было места среди джедаев. Одним из принципов обучения джедаев было уничтожение гордости. Ее место должны были занять уверенность в себе и смирение. Сила процветала только в том, кто чувствовал свою связь со всеми живыми существами во вселенной.

Здесь, в туннелях, Оби-Ван встретил душевную чистоту, какую видел только в магистре Йоде во время кратких бесед да еще в Куай-Гоне. И этой чистотой были наделены люди его возраста. Им не приходилось прилагать усилий для ее достижения. Она давно укоренилась в их душах. Может быть, потому, что дело, за которое они боролись, было не просто истиной, вложенной им в головы. Оно впиталось им в плоть и кровь, родилось в страданиях.

Оби-Ван почувствовал себя уязвленным, как будто Сериза подвергала сомнению его преданность делу джедаев.

- Но у Молодых есть вожак - Нильд, - указал он. - Значит, у вас тоже есть начальник.

- Нильд лучше всех нас разбирается в стратегии, - ответила Сериза. - И еще нам нужен человек, который организует нас, чтобы мы не распались.

- И наказывает вас? - спросил Оби-Ван, вспомнив, как Нильд чуть не придушил мальчика.

Сериза неуверенно замолчала. Ее голос стал тише:

- Нильд может показаться грубоватым, но без этого не обойтись. Ненависти нас научили раньше, чем ходить. Чтобы перешагнуть через эту ненависть, приходится быть твердыми. Наше представление о новом мире воплотится в жизнь только тогда, когда мы разучимся ненавидеть. Мы должны забыть все, чему нас учили. Должны начать все сначала. Нильд понимает это лучше остальных. Может, потому, что ему в жизни досталось больше, чем другим. Он выстрадал это знание.

- Что с ним случилось? - спросил Оби-Ван.

Сериза вздохнула и отложила пращу.

- Та последняя голограмма, которую он включал. Над которой смеялся. Это был его отец. Он ушел на войну вместе с тремя братьями Нильда. Все погибли. Нильду было всего пять лет. Через месяц его мать начала готовиться к следующей великой битве. Она оставила его с дальней родственницей, девочкой, которая была ему как сестра. Мать ушла на войну, и ее тоже убили. Потом мелидийцы напали на его деревню. Родственница спаслась бегством и забрала его с собой в Зеаву. Там он прожил несколько мирных лет, но потом дааны напали на мелидийский сектор, и родственнице пришлось сражаться. Ей было семнадцать лет - достаточно, чтобы ее призвали на войну. Она тоже погибла. Нильд остался один на всем белом свете и вынужден был уйти на улицы, чтобы прокормиться. Ему было восемь лет. Находились люди, которые хотели ему помочь. Он не хотел жить ни с кем, но принимал кров и пищу, когда нуждался в них. Он не хотел опять попасть в зависимость от кого-то. Ты можешь его за это упрекнуть?

Оби-Ван представил себе всех людей, которые любили Нильда. И все они умерли, один за другим.

- Нет, - тихо ответил он. - Мне не в чем его упрекнуть.

Сериза вздохнула.

- Дело в том, что меня с детства приучили считать даанов чудовищами, зверьми в человеческом облике. Нильд был первым дааном, с которым я познакомилась. Именно он объединил всех сирот - мелидийцев и даанов. Он ходил в детские приюты, собирал детей, обещал им свободу и мир. Потом освобождал их. Те, кто оставался в детских приютах, рано или поздно попадали под призыв.

- Под призыв? Что это такое? - спросил Оби-Ван.

- И у мелидийцев, и у даанов дети-сироты были обязаны работать на военных заводах. А тех, кто постарше, мобилизовали в армию, - грустно ответила Сериза. - Или работать, или сражаться. В столичных приютах всегда полным-полно детей. В городах - поменьше, а в деревнях дети просто-напросто убегают.

- Куда же они идут?

Сериза угрюмо сдвинула брови.

- Бродят по окрестностям, подбирают объедки. За городскими стенами живут целые племена детей-бродяг. Нильд много сделал, чтобы организовать их тоже. Они поддерживают связь с помощью краденых коммутаторов. Они не хотят войны. - Сериза обернулась к Оби-Вану. - Ты спросил меня, каковы наши шансы на успех, и я тебе ответила. Но на самом деле мне не хочется взвешивать все "за" и "против". Мы победим, и все. По-другому быть не может. Оби-Ван, наш мир превращается в выжженную пустыню. И только мы можем это остановить.

Оби-Ван кивнул. Он начал понимать Серизу. За ее внешней резкостью таились глубокие чувства.

- Ваша помощь нам бы очень пригодилась, - продолжала Сериза. - У вас есть контакт с Советом Джедаев, есть связи на Корусканте. Вы могли бы показать всей галактике, что наша борьба справедлива. Поддержка джедаев очень много значит для нас.

- Сериза, я не могу обещать тебе поддержку джедаев, - тихо произнес Оби-Ван и, удивившись своей храбрости, накрыл ее руку своей. - Могу обещать только одно: я сам буду вас поддерживать.

Сериза пристально заглянула ему в глаза.

- Может быть, пойдешь завтра со мной и Нильдом? Мы отправляемся в первый набег на территорию даанов.

Оби-Ван задумался. Все-таки он оставался учеником джедая и поэтому не мог согласиться на такое, не спросив разрешения у Куай-Гона. Это было бы нарушением правил. Но, если спросить, Куай-Гон наверняка откажет.

Он и так уже нарушил правила, пообещав свою поддержку Серизе и ее делу. Это обещание может помешать выполнению миссии джедаев.

Но Оби-Ван ничего не мог с собой поделать. Дело Молодых вызывало в его сердце горячее сочувствие. Джедай лишен возможности сражаться за свою семью, за свой мир, за свой народ. Он должен вести борьбу там, где укажут магистр Йода и Совет Джедаев. И Куай-Гон.

Сериза и Нильд сами нашли цель для своей борьбы. Оби-Вана кольнула глубокая зависть. Он много лет провел среди тех, кто старше его. Привык прислушиваться к их мудрым советам. А теперь его отчаянно тянуло нечто совершенно иное. Здесь он может стать частью общества, войти в большую дружную компанию; до сих пор он не сознавал, как ему не хватает общества таких же, как он, мальчишек и девчонок.

Под его ладонью лежала теплая рука Серизы. Ее пальцы были тонки и нежны. Вдруг она перевернула ладонь, сплела свои пальцы с его и крепко сжала. Он ощутил силу ее руки.

- Пойдешь? - спросила она.

- Да, - ответил Оби-Ван. - Пойду.