"Клиника смерти" - читать интересную книгу автора (Мерфи Уоррен, Сэпир Ричард)

Глава одиннадцатая

– Его фамилия Деммет. Нет, имени я не знаю. Просто Деммет.

– Минуту, – сказал Смит. – Я запрошу компьютер.

Римо услышал, как Смит положил телефонную трубку на стол и защелкал клавишами компьютера. Тридцатью секундами позже он взял трубку.

– Если что-то есть, мы узнаем через минуту, – произнес Смит. – А почему именно Деммет?

– Точно не знаю, – сказал Римо. – Мне запомнилось выражение его лица в операционной.

Римо вспомнил лицо Деммета, тонкие губы, противоречивые чувства, очевидно владевшие им, когда умирала миссис Уилберфорс. Его отчаянные попытки спасти ее, а потом облегчение, отразившееся на лице, когда он уже ничего не мог сделать.

– Меня насторожило его лицо, – повторил Римо.

– Это все? Не много в плане конкретной информации, – сухо сказал Смит. – Не стоит двадцати пяти тысяч долларов.

– Вообще-то, – раздраженно заметил Римо, – я собираюсь раздать персоналу анкету «Кто из вас убийца? Если не вы, то назовите пятерых, подозреваемых вами в порядке уменьшения вероятности». Я соберу все анкеты, передам вам, а вы заложите их в этот идиотский компьютер, который, возможно, выдаст ответ, что виноват во всем я. Черт возьми, конечно, у меня пока нет ничего конкретного!..

– Подождите, – перебил Смит. – Есть ответ. Деммет Дэниел, врач, родился в Элктоне, штат Мэриленд…

– Пропустите информацию из серии «Кто есть кто» и читайте дальше, – сказал Римо.

Смит на миг замолк, потом продолжил:

– Деммет был одним из консультирующих врачей, которые пытались спасти Натана Уилберфорса. Он же был анестезиологом во время той операции, когда умер Боулдер из налоговой службы.

– Вам этого недостаточно? – довольно спросил Римо.

– Наводит на размышления, – сказал Смит.

– Какие к черту размышления, все очевидно!

– Наводит на размышления. Я бы на вашем месте последил за ним.

– Ну спасибо, – зло сказал Римо. – Кстати, что бы вы сделали на моем месте, если бы увидели женщину, постаревшую за два дня на сорок лет?

– Что вы хотите сказать? – Римо почувствовал, что Смит весь обратился в слух и рассказал шефу об Энтони Стейсе, а потом о миссис Уилберфорс. Римо закончил. Смит молчал.

– Не просто сразу разобраться, что к чему, а? – спросил Римо. – Вы, кажется, считаете, что мне здесь очень легко? Вы же представления не имеете, чем мне приходится заниматься.

– Ничего в этом особенного нет. Обычная работа, – сказал Смит. – По поводу старения сказать пока ничего не могу. Попробую получить результат вскрытия обоих тел.

– Попробуйте, попробуйте. А я тем временем буду торчать здесь и делать черную работу.

– Я тронут, – сказал Смит. – Мне и в голову не приходило, как вы напряженно работаете.

– В том-то и беда, – сказал Римо, – что не приходило.

– Я учту это.

Послышались гудки. Римо осторожно положил трубку на рычаг, еле сдержавшись, чтобы не разбить аппарат на кусочки. Счет за него придет к Смиту, а Римо не хотелось вновь заниматься выяснением отношений. Он оглядел просторную палату, освещенную сейчас лишь одной лампой, висящей над его головой.

В углу на циновке спал Чиун. Римо посмотрел на него, пошел в спальню и лег. Он медленно и глубоко задышал, стараясь снять напряжение. На два счета – вдох, на два счета – медленный выдох. Глубокий вдох. Выдох. Он повторял это снова и снова.

Дыхательные упражнения принесли успокоение. Напряжение исчезло. Полная тишина. Полный покой.

– Хм-м-м-м-н-н-н-к! – Звук резал слух, напоминая скрип ржавой пилы по дереву. Что за чертовщина?

– Хм-м-м-м-н-н-н-к!! – раздалось снова, на этот раз еще громче.

Это храпел Чиун.

– Чиун, прекрати! – крикнул Римо в открытую дверь.

– Хм-м-м-м-н-н-н-к!!!

– О, Господи, – прорычал Римо, встал и закрыл дверь.

Не успел он лечь, как храп возобновился.

Римо вышел в гостиную и взглянул на спящего Чиуна.

Больше всего ему хотелось подойти к Чиуну и ткнуть его в бок, чтобы прекратил храпеть. Но у Римо не было абсолютно никакого желания остаться в результате со сломанной ногой или чем-нибудь похуже.

– Как тут уснешь? – спросил он вслух.

– Хм-м-м-м-н-н-н-к!

Римо надел мягкие туфли на резиновой подошве и вышел в темный коридор. Он весь кипел от негодования, и ему вдруг захотелось устроить всему персоналу клиники праздник Свиньи. Но нет, Смит не простит ему второго Скрэнтона.

Вместо этого Римо пошел по коридорам, сначала прислушиваясь к звуку своих шагов по блестящему мраморному полу, потом стараясь идти бесшумно.

За углом он обнаружил темный коридор и стал отрабатывать бесшумный шаг ниндзя. Он прислонился спиной к стене и боком двинулся по коридору, быстрее и быстрее, пока не достиг скорости спринтера. Четыре раза туда, четыре обратно. Однако это не помогло. Я совершая последнее движение, он услышал скрип своих туфель и от собственной оплошности разозлился еще больше.

Он бросился по пожарной лестнице вниз на другой этаж, опять по коридору и вниз по лестнице, снова по коридору и, наконец, стараясь двигаться бесшумно, оказался рядом с вестибюлем, но так и не устал, и не запыхался, и не успокоился.

Римо опять поднялся на пятый этаж и пошел по длинному коридору в дальний конец нового крыла, где было больше палат. Он останавливался у дверей, прислушиваясь к дыханию больных. Дежурная медсестра должна была находиться дальше по коридору, и, сосредоточив слух в том направлении, Римо различил звук шариковой ручки, скользившей по бумаге. Сестра что-то писала. Но это могла быть и не сестра. Римо вслушался напряженнее и уловил слабое шуршание материи, сопровождавшее движение авторучки. Видимо, это шуршит нейлоновая униформа медсестры. «Совсем неплохо», – подумал он.

Римо переключил свое внимание на дверь третьей по счету палаты. Она была приоткрыта.

Римо попытался отвлечься от всех других звуков на этаже и прислушался. Да. В этой палате находятся двое. Два мужчины. Нет, минутку, там есть женщина. Мужчина дышал неглубоко и носом. Дыхание женщины было более глубоким и медленным.

«Римо, ты ошибаешься. Что может делать женщина в одной палате с мужчиной?»

Он вновь прислушался. Точно, там были мужчина и женщина, даже если они и не должны были быть вместе.

Именно этого и не хватало для полноты картины сегодняшнего вечера: значит, и со слухом у него плохо. Римо прошел вперед вдоль стены, пока ее оказался напротив приоткрытой двери. Медсестру все еще не было видно, если только это действительно была медсестра.

Римо вошел в темную палату. Там стояли две кровати. На одной спал мужчина, на другой женщина.

О'кей. Значит, со слухом пока все в порядке. Но что мужчина и женщина делают в одной палате? Что за порядки в этой больнице? Что за вседозволенность?

Немного успокоившись, Римо вышел в коридор. Заметив в конце его медсестру, что-то писавшую сидя за столом, он направился к ней. Сестра подняла голову и увидела его. На лице ее отразилось удивление, и рука дотянулась к телефону.

Римо, улыбаясь, подошел к ней.

– Привет, – сказал он.

– Кто вы такой? – спросила она, все еще держа руку на телефоне.

– Ну, вообще-то я член государственной комиссии по контролю нравов и морали и мне интересно знать, что делают мужчина и женщина в пятьсот шестьдесят первой палате?

– Это мистер Даунхеймер. Его жена находится с ним, пока он поправляется после операции. Но кто вам позволил войти сюда?

– Ничто не может остановить меня в борьбе с безнравственностью, – произнес Римо. – Ее надо вырывать с корнем, если мы хотим сохранить моральный дух в республике. У нас ведь настоящая республика, не то что в Европе.

– Но…

– Многие думают, что у нас демократия, но это не так. Спросите Чиуна. Он полагает, что здесь империя, но это тоже неверно. У нас республика.

– Я все же вызову коменданта, – сказала сестра, снимая трубку.

– Я никогда не встречал коменданта, который знал бы, чем отличается европейская демократия от нашей республики, – сказал Римо. – Но если вы считаете, что он может принять участие в нашем разговоре, то зовите. Хотя сейчас уже поздно, и мне пора уходить.

– Комендант покажет вам, где выход.

– Выход? Я не собираюсь выходить отсюда. Я просто пойду в свою палату.

– Где ваша палата?

Сестра была блондинкой и держалась довольно бойко. На груди у нее была приколота табличка с именем «Нэнси». У Римо мелькнула идея, а не пригласить ли ее к себе. Но Чиун будет против. Кроме того, она, похоже, человек добросовестный, а значит, не покинет пост.

– Я лежу в пятьсот пятнадцатой палате, – сказал Римо. – Вон там. – Он показал большим пальцем через плечо. – Я мистер Уильямс.

– Вы тот самый мистер Уильямс?

– Не знаю, тот я Уильямс или не тот. Я просто старый мистер Уильямс, любитель повеселиться и уклониться от уплаты налогов, миллиардер-отшельник.

Сестра была в замешательстве.

– О-о! – Она положила трубку на место. – Я слышала, что вас поместили на нашем этаже, но не ожидала вас увидеть.

– Сделайте одолжение, Нэнси, никому не говорите, что я здесь. Я не хочу, чтобы сюда сбежались репортеры. Хорошо?

– Конечно!

– Договорились. Вы дежурите завтра ночью?

Сестра кивнула.

– Замечательно. Тогда я тайком загляну к вам, и мы побеседуем.

– Это было бы здорово.

Римо повернулся и увидел справа двойные двери с надписью «Посторонним вход воспрещен».

– Туда нельзя, мистер Уильямс, – сказала сестра.

– А что там?

– Лаборатория. Туда никого не пускают. Вам надо обойти кругом.

– О'кей. Увидимся завтра.

Римо улыбнулся ей на прощание и заскользил по коридору.

Когда он вернулся в палату, то чувствовал себя гораздо лучше. Общение с Нэнси оказалось благотворным, и ему не пришлось никого убивать.

Римо лег, улыбаясь сам себе, в душе его были мир и покой. Уже засыпая, он услышал:

– Хм-м-м-м-н-н-н-к!

– Чертов китаец, – прошептал он и заснул с мыслью о лаборатории.