"Дни искупления" - читать интересную книгу автора (Уильямс Уолтер Джон)

Глава 9

— Плати мне.

— Опять не везет.

— Плати ей, — потребовала Небесная. Добро пожаловать в клуб банкротов.

— Вот здорово. — Келли радостно сгребла выигранные триста долларов.

Игра в «монопольку» продолжилась. Бадди Мандрелл, один из ухажеров Катрины, с ухмылкой выкладывал деньги. Келли ввернула испанское словечко — она иногда любила поболтать на «испанглийском».

— Не коверкай язык, — предостерег Джерри, встряхивая игральные кости. — Твоему папе это не нравится.

— Он не слушает, — Келли оглянулась.

Лорен сидел рядом у телевизора и одновременно что-то чертил в блокноте.

— Я все прекрасно слышу, — отозвался Лорен, — говори правильно.

— Си, патрон, — снова по-испански откликнулась Келли, — буду говорить по-английски.

— Бросай кости, Ивор, — скомандовала Катрина.

— Подожди. — Ивор Томас поднялся из-за раздвижного стола и быстро вышел во двор. Дверь, оснащенная гидравлической системой, плавно и неслышно закрылась за ним.

Ивор и Бадди были кандидатами на место последнего дружка Катрины, брошенного ею неделю назад. Она меняла ухажеров чаще, чем цвет губной помады. Что тут поделаешь, подумал Лорен, слава Богу, хоть дружит с неплохими парнями. С такими еще можно справиться.

Плохо, правда, что все эти местные пацаны рано или поздно привыкают к табаку. Судя по всему, Ивор и Бадди уже пристрастились к этой отраве.

Вернулся Ивор, прикрыв рот синим разрисованным носовым платком.

— Опять жевал табак? — поинтересовался Лорен.

— Уже выплюнул, сэр.

Лорену льстило, что пацаны называют его сэром. Им сразу надо дать понять, что все их секреты для него — как на ладони. При всяком удобном случае неплохо выказать свою осведомленность по части их подноготной.

Зазвонил телефон, Келли сорвалась с места. Ну, сегодня она и накрашена: ярко-алая губная помада, фиолетовые тени, ногти тоже фиолетовые, но другого оттенка! На майке надпись: «Пей жизнь большими глотками».

Явно вырядилась для дружков своей сестрицы. Поскольку Катрина обожала встречаться сразу с несколькими, всегда наступал момент, когда кто-нибудь из них начинал увиваться за Келли. Правда, к большому ее огорчению, как она ни старалась, перетянуть на свою сторону всех мальчишек ей не удавалось. До поры до времени такие общие компании неплохи, но родители не на шутку переживали — остановилась бы уж Катрина на ком-нибудь одном!

— Слушаю. — Келли взяла трубку. — Во вторник? Сейчас спрошу.

Она вернулась в гостиную разболтанной вихляющей походкой, выдавая дурной вкус.

— Папа, это миссис Трухильо. Хочет, чтобы я посидела с ее ребенком во вторник.

— Нет, — отрезал Лорен.

— А что ей ответить? — Келли продолжала вихляться.

— Скажи, что ты сидишь с ребенком у других, мол, ты забыла об обещании, а теперь вспомнила. — Лорен достал из кармана пачку денег, отсчитал десять долларов и протянул их Келли. — Скажи, что ты уже получила аванс.

— Хорошо! — Так же крутя бедрами, Келли радостно загарцевала к телефону.

— Не может быть, — недоверчиво встряла Катрина. — Десять баксов! Что-то тут не то...

— Не твое дело. — Лорен сердито зыркнул на Катрину.

Игра в «монопольку» возобновилась, правда, без

прежнего азарта. В телевизоре неестественно захохотали, шла передача из Австралии. Лорен уткнулся в блокнот.

Посреди листа крупными буквами написал: «Некто Убитый». Чуть ниже маленькими буковками: «р. д.». Эти инициалы Лорен нарочно написал помельче, чтобы не мозолили глаза — сосредоточиваться на них не хотелось. Выполняй только свою полицейскую работу, думал он, и не забивай голову посторонними вещами.

Главное — найти убийцу и доказать его вину, а кем окажется Убитый, это в конце концов не так уж важно.

В верхней части листа среднего размера буквами Лорен написал: ЛВТ. Ниже имена: Дейльх, Пашиенс, Джерниган. Фамилии линиями соединил с ЛВТ и Убитым. Написал и обвел кружком: дельта Е. Подумав, прибавил: дельта t.

Поговорить бы с Дэброй, что ли. Бывает, обычный разговор наталкивает на новые мысли, проясняет дело. Но Дэбра целиком и полностью поглощена шитьем костюмов для гондольеров пресвитерианской церкви по просьбе подруги.

Лорен разглядывал лист, а в голову не лезло ни одной дельной мысли. Отложив блокнот, он уставился в телеящик. Комик глупо сострил, зрители весело заржали. Не смешно.

Кожа нещадно горела. Потрогал лоб — тоже горячий. Лорен сообразил, что обгорел на солнце, прохаживаясь по Виста-Линде от дома к дому, опрашивая свидетелей.

Никто ничего интересного не сказал. Никто не видел, как Джерниган вернулся домой. Об Убитом также никаких новых сведений. В суде присяжные не поверят показаниям десятилетнего мальчика о событии, на которое он почти не обратил внимания.

Может быть, вскрытие трупа даст полезную информацию? Сомнительно.

Вероятно, следует продолжить оказывать давление на свидетелей. Рано или поздно кто-нибудь расколется, скорее всего — Джерниган. Таким способом было раскрыто большинство преступлений, слабонервные выдавали соучастников.

Ну что ж, за неимением лучшего и это сойдет.

Лорен от нечего делать решил выпить виноградного напитка. Только он открыл дверцу холодильника с плакатом «Береги Землю», как вошла Небесная.

— Хочешь есть? — спросил он участливо.

— Нет, просто я обанкротилась и вышла из игры.

Ее длинные прямые волосы спадали на блузку с горбатым китом в каске и с винтовкой. Ниже написано «Защити Землю».

— Сочувствую, — покачал головой Лорен.

— Пустяки. Я не ищу одной лишь материальной выгоды в отличие от расхитителей природных богатств.

— Неплохо сказано, — усмехнулся Лорен.

— Неплохо бы сыграть в другую игру, со здоровой идеологией. Например, в «экологических борцов», «равновесие Природы» или что-нибудь в этом роде. Но меня не поддержали.

Так-так, значит, идеологически здоровые игры, подумал Лорен. Боже мой! Отхлебнул виноградного напитка.

— Твои родители придерживаются таких же взглядов? И потому живут в городе, а не в Виста-Линде?

— Да, — кивнула она. — Они активные члены «Экоальянса».

— Это хорошо.

Неплохие люди, размышлял Лорен. Хотя и с придурью, надо же так назвать свою дочь — Небесная.

— В нашей местности, — страстно заговорила Небесная, — нельзя пить воду из-под крана, приходится покупать ее в бутылках. Все из-за шахты, загрязнившей воду. Уже три года подряд — засуха, уровень грунтовых вод непрерывно падает, а промышленники до сих пор не верят в нешуточную проблему парникового эффекта. В таких условиях свое слово должен сказать народ.

— Будем надеяться на лучшее.

— Все, до чего они додумались, эти промышленники, это обозвать нас экодиверсантами, обвинить в умышленных поджогах лесов, хотя всем ясно, что леса загораются от молний. Экоборцы ни за что на свете не будут палить лес, ведь от пожаров в атмосфере повышается концентрация углекислого газа. Лесопромышленники даже соврать правдиво не способны.

— Верно, — кивнул Лорен.

Всякий раз, когда доводилось беседовать с Небесной, ему казалось, что он разговаривает со взрослым человеком, а не с пятнадцатилетней девчонкой. Его собственные дочери еще сущие младенцы, судя по их разуму и выходкам. Совершенно беззаботны.

Ее родители, вспомнил Лорен, работают в ЛВТ. Стоит расспросить поподробнее.

— Ты, наверно, слышала об убийстве?

— Но вы ведь не любите говорить дома о полицейских делах, — улыбнулась Небесная.

— А вдруг ты или твои родители знают что-нибудь полезное для следствия?

— Ого, вы хотите допросить меня?

— Можно сказать и так. Если не возражаешь.

— Приступайте. — Она пожала плечами.

— Ты знаешь Тима Джернигана? Или его жену Сондру?

— Нет, к сожалению.

— Амардаса Сингха? Или Дейльха?

— Тоже нет. Видимо, я ничем не смогу помочь вам.

— А кем работают твои родители?

— Папа занимается неорганическими кристаллами. Он, я думаю, не связан по работе с упомянутыми вами. Мама работает в секретной лаборатории, ее специальность имеет какое-то отношение к элементарным частицам. Правда, она почти ничего не рассказывает о тех, с кем работает. К тому же я не часто вижусь с ней.

— Твоя мама почти все время в лаборатории?

— Нет, дело в том, что родители разведены. Я живу у папы.

— Извини, я не знал. — Лорен почувствовал неловкость.

— Пустяки. Честно говоря, я рада этому. Они часто ссорились. — Небесная глубоко вздохнула. -

Впрочем, и теперь они воюют. Мама хочет, чтобы я жила у нее, но только по одной-единственной причине — чтобы реже виделась с папой. А на самом деле я ей не нужна.

— Твои родители никогда не говорили о Вильяме Пашиенсе?

— Это который из Службы безопасности? — рассмеялась Небесная. — Да он же козел придурочный!

Лорен не удержался и тоже захохотал.

— Так, значит, ты слышала о нем?

— И видела. Он читал лекцию нашей группе. Мы принадлежим церкви Земли. Он показывал нам слайды, рассказывал о скалолазании, о том, что в горах не надо ничего за собой оставлять, никаких альпинистских приспособлений, чтобы сохранить горы. Вы слышали, наверно, о его увлечении?

— Нет.

— Для любого другого такая забота об экологии была бы похвальна, но Пашиенс делал это исключительно из скупердяйства. И вообще в Лаборатории его не любят. Мама как-то жаловалась мне, что его люди из Службы безопасности прослушивают телефон, а когда она выходит за территорию ЛВТ выпить кофе, у нее проверяют сумочку на проходной. Впрочем, у Пашиенса работа такая — быть подозрительным цербером. Козел он.

— Но и такую работу можно делать красиво.

— Верно. А он делает ее грязно. — Небесная несказанно обрадовалась, что нашла наконец подходящее объяснение своей неприязни к Пашиенсу.

— Как это ты ей позволяешь, — на пороге вдруг появилась Келли, — произносить такие слова, как «козел»?

— Потому, — не растерялся Лорен, — что это допрос. Я должен позволить ей выражаться точно.

— Чего? — поразилась Келли.

— Мне необходимы сведения, которыми располагает твоя подруга. Вот я и провожу допрос.

Девчонки переглянулись и залились смехом.

Лорен вернулся к телевизору и своим каракулям в блокноте.

Проклятые вопросы.

— Постарайся во сне не скрипеть зубами. — Дэбра сняла очки, положила их на столик у кровати и потянулась к выключателю.

— Попробую, — откликнулся Лорен.

Он закрыл глаза, но сон, как нарочно, не шел. Слишком много мыслей крутилось в его голове, наплывали образы, реальные и мнимые. Мерещился Вильям Пашиенс, рассматривающий боксерские трофеи Лорена — награды, фотографии; Мак Боннивел со сжатыми кулаками на паперти перед церковью; Рэндал Дюденхоф с пронзенной грудью, забрызганный кровью руль.

Дэбра выключила свет.

— Никак не могу уразуметь, — прошептал Лорен.

— Чего ты не можешь уразуметь?

— Как такое вообще возможно? Мертвец очень похож на Рэндала Дюденхофа.

— Я уже почти забыла о нем, — помолчав немного, сказала Дэбра.

— Не знаешь, что стало с его женой?

— С Виолеттой? Несколько лет она одна пыталась управляться с ранчо, потом продала его Луису и уехала в Юту.

— Это я знаю.

— Кажется, она живет теперь в Прово. Вышла там замуж и теперь растит маленьких мормонов.

Лорену вспомнился «тандерберд», весь провонявший виски. В тот день Рэндал выиграл шестьдесят долларов в покер и купил большую бутылку. Вероятно, он пил прямо из горла в тот момент, когда его машину занесло на черном льду. Автомобиль свалился с моста Рио-Секо.

Тогда выпить за рулем не считалось большим грехом. Надо было быть кем-то вроде коммуниста, чтобы запрещать себе несколько глотков спиртного по дороге домой. Лихачи из мормонов и прочие бравые парни не только хлестали виски за рулем, они, бывало, выплевывали жевательный табак в лобовое стекло встречного автомобиля. Им также ничего не стоило миль на пятьдесят превысить допустимую скорость на обледеневшей дороге.

А во время аварии вместе с кровью из этих бравых парней выходил и их дерзкий дух. Лорен знал это, как никто другой, ведь он собственными руками с помощью резака высвобождал их из разбитых машин. Он достаточно насмотрелся на плоды буйной бесшабашности.

— Он стал первым из виденных мною погибших, — произнес Лорен.

— Знаю.

— Бессмысленные потери. Черт возьми! — Аварии и трупы Лорену не давали покоя.

И ему вдруг захотелось выкурить сигарету. А ведь он никогда не курил. В том возрасте, когда его сверстники начинали баловаться табаком, Лорен играл в футбольной команде. Их строгий тренер, тоже мормон, категорически запретил им пить, курить и заниматься онанизмом. Хотя непонятно было, как он собирался проверять последнее. Впрочем, тренер был не простым мормоном, а епископом, что давало ему право требовать ответы на вопросы о половой жизни по крайней мере у тех игроков, которые тоже являлись мормонами. Выпивку и рукоблудие Лорен считал меньшими грехами, а вот курить не курил. Даже полагавшиеся солдатам бесплатные сигареты во время службы в Южной Корее он раздавал местным жителям.

Но сейчас почему-то Лорену хотелось курить, причем лежа в кровати, держа жену за руку, и при этом размышляя вслух о мучающих его событиях. Он попытался вообразить эту сцену. Нет, к сожалению, это невозможно. Она не поймет. Или?

Тронул руку Дэбры. Холодная.

— Слушай, а не сын ли это Рэндала? — спросил Лорен.

— Я тоже об этом думала.

— Он напропалую гулял от жены, этот жеребец Рэндал.

— Все знали это.

— Но какая чертовка могла от него родить?

— Понятия не имею, ничего такого не слышала.

— И я тоже.

Ночной разговор затих. Однажды, вспомнил Лорен, они с Рэндалом просадили все деньги в покер. В кармане завалялись лишь четыре доллара с мелочью, и Рэндал отправился в заведение Конни Дювашель потрахаться на эти деньги с какой-нибудь шлюхой. Неважно, с кем и как, просто ему захотелось потрахаться.

— Вряд ли это сын Рэндала. Парнишка слишком молод.

Вслух ли он произнес это? Или только подумал? Лорена охватила паника. Он в своей собственной спальне, рядом со своей собственной женой, так в чем же дело? Неужели его так беспокоит мысль, что Убитый — и есть настоящий Рэндал?

Нет, такие слова Лорен не мог произнести вслух. Даже здесь, даже своей жене. Ведь это означало бы, что он сдает.

Дэбра молчала. Сразу же отлегло от сердца.

Завтра он всех их прижмет как следует.

В понедельник во время утренней службы Робертс снова появился на Западной площади, пошатываясь от виски, оскверняя святую церковь своим присутствием.

— Чудеса случаются каждый день! — крикнул он пьяным голосом, завидев Лорена.

Лорен промолчал.

Церковь заполнилась всего на две трети. Соответственно, и проповедь была посвящена лени. Лень, внушал пастор, большой грех, из-за этого люди не выполняют свои обязанности перед Богом и ближними. Лорен в душе согласился. Действительно, как ни крути, а лень следует признать тяжким грехом. По правде говоря, Лорен и без проповеди знал, как ему жить. Его обязанность — быть карающим мечом Господа. Он отвез семью домой, переоделся и отправился на службу.

Элой сидел на своем месте у пульта. Бодро вбежав в здание, Лорен поприветствовал подчиненного.

— Здорово, шеф! — ответил тот. — Уборщицы интересовались, можно ли смыть кровь с пола.

— Пусть смывают. — Лорен даже не взглянул на бурые пятна крови.

— Босс, почитай сводки новостей. — Элой протянул открытую папку с вырезкой из утренней газеты Альбукерка.

Заголовок гласил: «Наркотики у начальника полиции». Тут же фотография с пресс-конференции: Лорен в каске и бронежилете держит конфискованный МАК-11.

— Неужто это я? — удивился Лорен.

— Я сделал кучу копий. Бери, — довольно улыбнулся Элой. — Заголовок тебе не кажется странным?

— Ничего, нормальный заголовок.

— Можно ведь подумать, — рассмеялся Элой, — что ты начал принимать наркотики.

Только теперь двусмысленность названия дошла до Лорена. Он нахмурился.

— Что за ослы окопались в этой паршивой газетенке!

Элой загоготал.

— Я сейчас же позвоню и выскажу им все, что о них думаю! — разошелся Лорен.

— Они часто так развлекаются.

— Ну и хрен с ними, — повеселел Лорен. — Сами найдем подходящих людей для правдивого рассказа о нашей работе. Порядочных людей, а не этих зубоскалов.

— Верно, Лорен. Так и надо сделать.

Вошел Салмон Тафой, начальник полиции резервации апачей. Коротко подстриженный, мускулистый, с могучей грудью. Военная выправка, черная форма, сверкающая серебром, как у гитлеровских эсэсовцев. Явно не из тех кротких индейцев, которых так любили старинные английские эмигранты. Настоящий воин-апач, хваткий, жесткий, при необходимости безжалостный.

Лорен пожал его сильную, хорошо натренированную руку.

— Зачем пожаловал к нам, Сал?

— Я в командировке. Ищу сукина сына Джорджа Джилено.

— Что он натворил?

— Он сукин сын, — объяснил Салмон без тени юмора.

— Выпьешь с нами кофе?

— Спасибо, Лорен, но мне надо побыстрее найти его и вернуться в резервацию.

— Послушай, вчера я видел нескольких молодых апачей у площади. Ими руководил старший, что-то им рассказывал.

— Это одна из церемоний обряда инициации для юношей. Они обходят все водные источники на их территории.

— Какие еще источники на площади? — удивился Лорен.

— Сотни лет тому назад там находился родник.

— Вот оно что. Теперь понятно, почему в подвалах административного здания всегда сыро.

— Теперь в этих местах мало воды, — Салмон холодно улыбнулся. — Приезжают сюда всякие, строят где попало. Лучше спросили бы у коренных жителей, живущих здесь издревле.

— Да, намучились тут с мокрыми подвалами.

Они снова пожали друг другу руки и распрощались. Лорена тоже ждали дела: наркотики, труп, еще этот двусмысленным опус газетчиков. Он позвонил в отдел медицинской экспертизы Альбукерке. Вскрытие еще не завершилось, оттуда обещали позвонить, как только появятся результаты.

После некоторого размышления Лорен позвонил старому товарищу по рыбалке. Ларри работал на электростанции фирмы «Братья Рига». В этот раз вместо рыбы Лорену предстояло выловить кое-какие факты. Ларри, порывшись в журнале, сообщил, что ЛВТ заказывала электроэнергию на пятницу на десять часов тридцать минут утра, но потреблять начала только в шесть минут первого. До трех часов ночи ЛВТ израсходовала огромное количество электроэнергии и собиралась возобновить работу утром в десять тридцать. Однако затем из ЛВТ сообщили по телефону, что отложат до полудня, а позже и вовсе отказались.

Помозговав над полученными сведениями, Лорен договорился с приятелем вместе половить форель до наступления холодов.

Итак, показания Джернигана и Сингха о времени проведения первого эксперимента подтвердились. То же можно сказать и о срыве второго эксперимента. Впрочем, с самого начала Лорен почти не сомневался в достоверности этой части их рассказов.

Позвонил Джозефу Дейльху, наткнулся на автоответчик, продиктовал просьбу позвонить в полицию. Затем позвонил в ЛВТ секретарше Дейльха и повторил просьбу. Хотел было связаться с Пашиенсом, но тут в дверь постучали.

— Шеф, есть возможность увековечиться на кинопленке, — с порога затараторил Киприано, — Педро с командой будут готовы через десять минут.

— Сейчас приду. Где?

— У Сантоса.

Лорен причесался, поправил форму и отправился к судье Сантосу.

Зрелище напоминало марсианское вторжение — телевизионщики со своими камерами на треножниках бесцеремонно разместились где попало. Коротышка, кинозвезда чертова, пришел в белом костюме. Тут же его дружок Стетсон. Прокурор Кастрехон предстал собственной персоной, хотя мог бы доверить свои полномочия Шейле Лоури. Она тоже присутствовала, пиджак с плечиками. Мэр Трухильо пожимал руки налево и направо, одновременно раздавая рекламные значки. Судья Сантос, не обращая особого внимания на царящую вокруг кутерьму, приступил к делу.

Робби Киснерос и прочие торговцы наркотиками сидели на скамье подсудимых в кандалах. Их защищал Аксельрод, глашатай наркомафии из Альбукерке. Поговаривали, что однажды судье сломали ногу за то, что он доказал виновность Аксельрода в дорожной аварии.

Торговцы наркотиками могли позволить себе хорошего адвоката. Холеный вид Аксельрода, его безукоризненная прическа и обилие колец на руках вызвали у Ло-рена желание встретить этого мерзавца в темном углу и поквитаться с ним как следует.

Аксельрод позаботился, чтобы его подопечные присутствовали на суде в костюмах и галстуках, но это лишь отчасти скрывало жалкий вид его клиентов. У Робби от побоев заплыли глаза, все лицо в кровоподтеках. Ходячий синяк. Два мексиканца — Медина и Арчулета — обвинялись в незаконном ношении огнестрельного оружия. За наркотики их будут судить позже, в федеральном суде. Аксельрод для мексиканцев потребовал переводчика, мол, они не говорят по-английски. Хотя во время ареста прекрасно все понимали. Подслеповатый судья Сантос, член Демократической партии, согласился с требованиями Аксельрода, затем определил залог в сто пятьдесят тысяч долларов за каждого обвиняемого.

Стукнул судейский молоток, объявили перерыв, все посторонние вышли из зала суда. Судебные исполнители повели мексиканцев через площадь в федеральное здание. Тем временем Коротышка, Кастрехон, Лорен и мэр позировали перед видеокамерами журналистов, отвечая на вопросы.

Обращаясь в тянущиеся к нему микрофоны, Лорен произнес обычную в таких случаях сентенцию о порядке и законности. Увидев Шейлу Лоури, машущую ему рукой и протискивающуюся сквозь плотную толпу, он поспешил закончить интервью и пробрался к Шейле.

— Лорен, выпьешь со мной кофе? — спросила она.

— Да, но не долго, я очень занят.

— Тогда пошли ко мне в кабинет.

Они прошли через черный ход по стальной пожарной лестнице. Из кофеварки с накипью, стоящей на столе в коридоре, Шейла налила в чашку пенящийся кофе, затем провела Лорена через приемную мимо секретарши в свой кабинет.

Комната оказалась довольно уютной, со старой потертой мебелью, раздобытой на складе. Многочисленные книжные полки с юридической литературой, а поверх полок — потрепанные книги в мягких обложках и, как видно, совсем иного содержания. На одно из лакированных кресел брошены принадлежности для бега: футболка, шорты, белые носки и поношенные кроссовки, белые с синими полосками. В этой форме Лорен часто видел Шейлу, бегающую трусцой вокруг площади во время ленча. Для удобства она перевязывала грудь то ли ремнем, то ли веревкой — Лорен особенно не разглядывал.

Сместив кобуру вперед, Лорен опустился в кресло и поставил чашку на стол — очевидно, он приглашен сюда не просто кофе попить. Шейла сняла очки в роговой оправе и приступила.

— Кажется, у нас возникают трудности с предъявлением обвинения Киснеросу.

— Только потому, что он нанял адвоката из Альбукерка, работающего на наркосиндикат? — удивился Лорен.

— Дело в том, что, как недавно выяснилось, Медина является родственником одного из крупнейших торговцев Мексики. Того самого, которого газеты называют Большой Шишкой. Такой может потратить миллионы, лишь бы вытащить Медину из тюрьмы.

— Посмотрим, как им это удастся.

— Аксельрод запросил медицинское освидетельствование для всех своих клиентов.

— Робби сопротивлялся, потому и получил по роже, — невозмутимо отпарировал Лорен.

— Адвокат поедет в Альбукерке проверять, был ли ордер на арест. А вы арестовали их по анонимному звонку... Господи! Да еще звонили на другой номер, поэтому нет записи.

Лорен мгновенно покрылся испариной. Он вспомнил тот звонок. Элой узнал его голос. Вообще-то регистрируется любой звонок в полицейский участок, но на магнитофон записываются только звонки на номер 911. Надо будет поговорить с Элоем, решил Лорен.

— Ордер на арест выписывал Денвер, — сказал Лорен.

— Аксельрод, черт бы его побрал, обвинит полицию в жестокости. Ему достаточно отмазать хотя бы одного, и все дело развалится. Робби и техасские головорезы выйдут на свободу. И груз наркотиков тоже как-нибудь выгородят, изобразят его фруктами ядовитого дерева, например, — затараторила Шейла.

— Подожди, дай сказать!

— Нет, еще одну секунду! — Шейла подняла руку, останавливая Лорена. — Хотя он и попытается отбросить это доказательство, у него вряд ли получится. Ведь ты досматривал машину не на основании ордера, а на основании предупреждения, переданного через систему LAWSAT, а это законно!

— Разумеется. — Лорен потихоньку начинал выходить из себя.

— Дело вот в чем. Чтобы окончательно пригвоздить мексиканцев, мы должны заставить одного из техасцев или самого Робби выдать своих сообщников, дать о них свидетельские показания. Но если обвинение развалится, тогда нам нечем будет оказывать давление...

— Дело не развалится, — прервал, не выдержав, Лорен. — Его ведет судья Сантос, черт возьми.

— Кастрехон тоже так думает. — Шейла поджала губы.

— Он окружной прокурор, знает, что говорит. Он...

— Он надеется на судью, на своего двоюродного брата, на всех родственников всех своих знакомых и вообще на членов Демократической партии и он прав настолько же, насколько верно то, что адвокат наркомафии защищает интересы всех честных людей, в том числе интересы судьи, родственников Кастрехона и прочих. Чувствую, мы вляпаемся в дерьмо.

— Только из-за Аксельрода? Он...

— Он играет по другим правилам, Лорен. — Шейла надела очки и подалась вперед. — В нашем округе законность как частный клуб, кое-что делается так, а не иначе потому, что так делалось всегда, таковы традиции. Я не вхожу в этот клуб, но работа здесь на многое открыла мне глаза.

— Шейла...

— Но Аксельрод тоже не принадлежит к этому клубу! — Шейла снова сняла очки и стала по ходу разговора тыкать ими в Лорена. — Аксельроду платят большие деньги не для того, чтобы он просто поглумился, а для того, чтобы сжег этот клуб!

— Да не размахивай ты очками, словно саблей! Мы ведь с тобой по одну сторону баррикад.

Очки изменили направление движения, поражая невидимого противника где-то сбоку.

— Единственный способ выгородить тех двоих, — так же агрессивно продолжала Шейла, — это полностью дискредитировать арестовавших их полицейских, верно? Поэтому адвокат попытается подвергнуть сомнению ордер на арест, или же выдвинет иск против тебя от имени Робби, или подаст жалобу на нарушение прав человека.

— Права человека? — от сумасбродной болтовни Лорен здорово разъярился. — Да какого черта...

— Он ведь испанец, этот Робби, так? — снова перебила Шейла.

— Я бил его не за то, что он испанец! А за то, что он вор гребаный!

— Лорен. Следи за своими выражениями, когда разговариваешь со мной. — С недовольным лицом Шейла откинулась на спинку кресла. — Ты сказал, что бил Робби Киснероса потому, что тебе просто так захотелось, а не потому, что он сопротивлялся во время ареста.

Сдерживаясь из последних сил, Лорен сжал деревянные подлокотники так, что пальцы побелели.

— Потому что, если ты избил Робби за то, что он тебе не нравится, — трещала, не унимаясь, Шейла, снова наклоняясь к Лорену, — хотя я и не утверждаю, что ты бил его именно по этой причине, понимаешь, да? Так вот, если ты сделал так именно потому, что он тебе противен, тогда такой адвокат, как Аксельрод, обязательно воспользуется этим.

— Господи, какую чушь ты несешь!

— Стой, дай рассказать, что Аксельрод сделает. Он раздобудет такую медицинскую экспертизу, которая покажет, что Робби уже был в наручниках, когда его, беззащитного, избивали полицейские. Таким образом Аксельрод докажет, что Робби получил побои не во время задержания, наручники ведь оставляют следы на запястьях, вот что получится. Он обратится к своему врачу. Он заставит дать показания под присягой всех свидетелей, тебя, Коротышку и всех остальных полицейских, самые подробные показания, отчитаться о всех ваших действиях шаг за шагом, до тех пор пока не обнаружит расхождения в ваших свидетельствах.

Затем Шейла начала изображать судебный процесс разными голосами.

— А что произошло потом? — спросила она, подражая голосу Аксельрода. Потом другим голосом:

— Шеф надел наручники на подозреваемого. — И опять голосом Аксельрода:

— Как? Он надел наручники прежде, чем ударил Киснероса? — Наконец Шейла стала самой собой.

— Лорен, ты знаешь, на что он способен. Он разорвет нас в клочья.

Все это Лорен выслушивал молча.

— Если во время ареста произошло что-то противозаконное, — Шейла снова замахала очками, — ты должен мне все рассказать. Я поработаю с Робби и его людьми, и тогда все пройдет хорошо.

— Все было законно.

— Лорен, подумай хорошенько.

— С арестом все в порядке.

Шейла глубоко вздохнула.

— Странно. Во всем этом здании я единственная, кто не принадлежит к мужской ассоциации динозавров города Аточа, и я единственная, кто знает, как правильно вести себя на суде. — Шейла взяла ручку и начала что-то писать. — Прежде всего надо порепетировать со всеми свидетелями, чтобы знали, как и что говорить в суде. Я хочу сделать это раньше Аксельрода. — Оторвалась от записи и уставилась на Лорена. — Свидетели должны показать, что Робби Киснерос пытался бежать и сопротивлялся во время ареста, а телесные повреждения получил до того, как на него надели наручники.

— Свидетели подтвердят это.

— А что ты написал в своем отчете?

— Так и написал.

Шейла отметила что-то на бумаге.

— На днях я хочу встретиться со всеми причастными к делу полицейскими. А также поговорить со всеми, связанными с арестом Джорджа Джилено, потому что если Аксельрод затронет права человека, он заодно попробует доказать, что ты избивал и индейцев.

— Это все? — Лорен давно уже ерзал в кресле, ему не терпелось поскорее выбраться отсюда.

— Нет. Я случайно узнала, что Мак Боннивел собирается подать на тебя жалобу за избиение его сына.

— Хорошо хоть, что Лен Боннивел и Эй-Джей Данлоп англосаксы.

— Я уверена, что Аксельрод бесплатно предложит ему свои услуги.

У Лорена заныла поясница. Все ополчились против него. Вспомнилась шеренга Смертных Грехов под предводительством Серого хозяина в мультфильмах о Самуэле Кэттоне. Боннивел, Данлоп, Киснерос, Тимоти Джерниган, Вильям Пашиенс и Аксельрод... Вот так компания подобралась.

Аточа в осаде. Враги атакуют. Хотят сбить с пути истинного. Но Лорен будет сражаться до последнего.

— Аксельрод собирается устроить кровавую баню, — стращала Шейла.

— Пусть попробует.

— Нам нужны абсолютно честные полицейские до конца судебного разбирательства.

— Здесь полицейские всегда честны.

— А я слышала иное, — Шейла в растерянности забегала глазами по сторонам.

— Мало ли что говорят, — пожал плечами Лорен.

— К счастью, слухи — всего лишь слухи, и суду до них дела нет.

— К счастью. — Лорен встал. — Спасибо за кофе.

Нетронутая чашка по-прежнему стояла на столе.

— Заходи, когда выберешь время. Если тебе показалось, что я слишком давила на тебя, представь тогда, каково будет на суде с Аксельродом. Надеюсь, ты готов к этому.

— Поживем — увидим.

— Лорен, ты не должен сомневаться. Он только и ждет твоей ошибки, ждет ежесекундно. До самого конца процесса.

— Я всегда готов, Шейла.

— Очень надеюсь на это.

Лорен поспешил к выходу.

У пульта с телефонами Элой с кем-то весело трепался.

— Одну секунду, Глория, — Элой прикрыл микрофон рукой и повернулся к Лорену.

— Элой, есть дело.

— Сейчас, шеф.

Элой извинился перед некой Глорией, явно не своей женой, и положил трубку.

— Все утро звонят, — доложил он. — Те, у кого пропали дети. Прослышали, что у нас труп неизвестного, и теперь каждый думает, не его ли это ребенок. Печальная история.

— Шейла Лоури хочет поговорить с тобой об анонимном звонке, который навел нас на Робби Киснероса.

— Пожалуйста, — заулыбался Элой.

— Пока ты будешь с ней разбираться, я подежурю тут. Послушай, ты должен сказать, что звонил неизвестный тебе человек.

— Конечно, шеф. — При этом Элой хитро подмигнул.

— Не подмигивай, Элой, — строго прикрикнул Лорен. — Ни мне, ни Шейле, ни кому другому. У нас могут быть проблемы с судом.

— Ладно, шеф. Как скажешь. — Элой с серьезным видом поднялся. — Кстати, тебе звонили из Альбукерке. Медэксперт, некий Лондон.

— Вскрытие уже сделали?

— Да. Он просил передать, чтобы мы забрали тело обратно.

Лорен сел за пульт и начал листать журнал с записями телефонных звонков. Все звонки на номер 911 записывались на магнитный диск, а прочие — только в журнал от руки. Лорен прочитал запись для него: 09.30. звонили начальнику Хауну. Одна из пометок была обведена синей шариковой ручкой: вооруженное ограбление, фамилию назвать отказался. Эту страницу он вырвал, сложил вчетверо и положил в нагрудный карман. Улики оставлять нельзя.

Затем позвонил в офис Коротышке. Шериф оказался на месте и ответил собственной персоной.

— Слушай, нам надо с тобой поговорить об аресте наркотиков, — сказал Лорен.

— Валяй, шеф, — ответил Коротышка.

— Шейла Лоури считает, что не исключены трудности с этим делом в суде, потому что Арчулета, Медина и Киснерос наняли Аксельрода.

Лорен вкратце изложил суть опасений Шейлы.

— Видишь ли, — после разъяснений продолжил Лорен, — люди из наших департаментов должны дать одинаковые свидетельские показания о том, как отмолотили Робби.

— Все будет в порядке, Лорен.

— Ты должен поговорить со своими людьми.

— Уже поговорил, тогда еще, когда мы доставили тех типов в кутузку.

— Спасибо, Коротышка.

— Не беспокойся.

С кислым видом Лорен положил трубку. Все ли он правильно сделал? Нет ли где ошибки?

Набрал номер медицинских экспертов в Альбукерке. Ответил Эскубель, один из помощников главного эксперта Лондона.

— Сейчас Лондон занят другим телом, — сообщил Эскубель, — но я присутствовал на вскрытии вашего клиента, все записано на магнитофон. Лем прослушивает запись и выписывает результаты. Кажется, уже готово. Итак, тело принадлежит хорошо сложенному молодому человеку европейского типа, вес шестьдесят восемь килограммов, рост пять футов десять дюймов, возраст от двадцати двух до двадцати восьми лет. Тело доставлено в белом пакете, запечатанном печатью...

— Пропустите это, — попросил Лорен.

Далее Эскубель описывал одежду, упомянув даже потертости на коленях и белый кружок на заднем кармане джинсов от коробки табака. Сама коробка с «Копенгагенским» табаком была описана отдельно. На одежде не обнаружено ожогов от пороха, это Лорен записал. Далее Эскубель упомянул трупное окоченение, мертвенную бледность, длину волос на голове (до 2 дм), ширину зрачков (0,14 дм), пятна от табака на зубах и обрезанную крайнюю плоть. Под левой рукой обнаружен дефект в виде отверстия диаметром 0,48 дм с пятью разрывами по краям, расходящимися лучами от центра отверстия. Дефектом врачи назвали пулевую рану. Затем Эскубель указал размеры разрывов (от 0,28 дм до 0,8 дм) и цвет тканей вокруг дефекта.

Наконец, началось описание собственно вскрытия. Разрез был сделан в виде буквы Y, внутренние органы извлечены и взвешены. Печень весит 1700 граммов, селезенка — 130. Пуля вошла через отверстие под левой рукой, отрикошетила от пятого ребра вверх и сделала еще несколько зигзагов внутри тела, что встречается довольно редко, откуда можно сделать вывод, что пуля, пройдя дверцу автомобиля насквозь, начала кувыркаться, чем и объясняется ее извилистый путь в теле убитого. Пуля пробила легкие и задела аорту, поэтому кровь заполнила легкие за одну-две минуты, в результате чего человек захлебнулся.

— Пулю нашли? — спросил Лорен.

— Да. Калибр 0,41 дюйма. Но я всего лишь патологоанатом, лучше поговорите об этом с криминалистами. Далее, следов алкоголя и наркотиков в организме не обнаружено. На ладонях мозоли, свидетельствующие о физической работе. Кровь группы А, резус положительный. Татуировки и следов прежних ран не обнаружено. На обоих предплечьях синяки, похоже, от палочных ударов.

— Или в момент аварии облокотился на руль.

— Может быть. Больше нигде нет ни синяков, ни следов от веревок. Повреждения кожи на суставах пальцев левой руки получены, возможно, от удара кулаком. Есть мелкие царапины на левом предплечье, на правой голени и на большом пальце правой руки. Но все эти царапины старые. Следы прививки оспы на верхней части правой руки наводят на предположение, что убитый был левшой. В зубах есть серебряные пломбы.

Лорен кратко записывал, одновременно вспоминая, был ли Рэндал Дюденхоф левшой.

— Под ногтями ничего интересного. Желудок. Гастрит средней тяжести. Вероятно, от алкоголя или вашего кофе. Содержимое желудка: кофе, картофельные чипсы, ветчина с американским сыром и белым хлебом. Все это съедено приблизительно за час до смерти. Сердце в порядке. Мозг тоже. В легких следы от табака или марихуаны. Печень поражена циррозом от злоупотребления алкоголем или наркотиками. Аппендикс не вырезан. Предраковое состояние слизистой оболочки нижней губы говорит о курении табака. Недавних половых контактов не было. В прямой кишке спермы нет, если вам это может быть интересно.

— Спасибо. Захватывает, как детектив, — пошутил Лорен.

— Еще не нашли убийцу?

— Пока нет.

— Потому, наверно, что убитый — пьющий, драчун, работяга, злоупотребляет табаком да к тому же застрелен в чужой машине.

При этом Лорен подумал, что покойник к тому же не является членом Республиканской партии, что тем более снижает заинтересованность мэра в раскрытии преступления.

— Мы послали отпечатки пальцев, ладоней и сетчатки глаза в LAWSAT, — доложил Эскубель. — Образцы тканей переданы в гистологическую лабораторию. Остальное узнаете у криминалистов.

— Они, наверно, еще не успели закончить свою работу.

— Отчет я пришлю вам почтой. Тогда все подробности будут у вас под рукой.

— Благодарю вас.

После этого разговора Лорен позвонил криминалистам. Они еще не закончили исследование одежды убитого и обещали поделиться результатами к концу недели, так как сейчас завалены работой.

— Но на пулю мы уже успели взглянуть, — сказал Лорену женский голос. — Сорок первый калибр, пули выпущены из разных стволов.

— Как вы сказали? — переспросил Лорен.

— Одну из пуль, найденных вами в автомобиле, выпустили из другого ствола. В человека стреляли двое, попал один.

Лорен задумался, глядя на пол коридора, где недавно лежал труп. Женщина-криминалист, сообразив, что Лорен переваривает полученную информацию, тоже замолчала.

— А каков калибр этой пули? — спросил, наконец, Лорен.

— Тоже 0,41 дюйма. Правая нарезка, пять нарезов.

— Из какого оружия стреляли?

— Трудно сказать. Может быть, «смит-вессон».

— Хорошо, спасибо.

Вдруг зазвонил соседний телефон, замигала лампочка. Лорен стал лихорадочно вспоминать, какую нажать кнопку.

— Пока это все, что я могу сообщить вам. Найдете пистолет, тогда сообщим больше, — закончила рассказ женщина.

— Понятно. Благодарю вас.

— Звоните позже. Впрочем, мы сами поставим вас в известность, как только завершим работу.

Разделавшись с экспертами, Лорен наконец нажал нужную кнопку. Звонили из города Аллентауна штата Пенсильвания по поводу неизвестного трупа. Мать пропавшей негритянской девочки Жанны Роу интересовалась, не ее ли дочь найдена в Аточе. Пришлось Лорену объяснять, что имеющийся у них труп принадлежит парню лет двадцати европейской расы. После чего Лорен пожелал обеспокоенной женщине успехов в розыске дочери. «Откуда она так быстро узнала о трупе? — удивленно подумал Лорен. — Наверное, обратилась в службу розыска пропавших без вести: они располагают базой данных обо всех найденных мертвецах».

Отмечая в журнале звонок, Лорен не знал, радоваться ему, что несчастная женщина не получила от него трагического сообщения, или же пожалеть бедняжку — может, ей годами придется мучиться неизвестностью. Лорен представил себе, как он реагировал бы на пропажу одной из своих дочерей. Вряд ли он смог бы говорить так спокойно. Лорен сошел бы с ума от горя и ярости, был бы безутешен до тех пор, пока не нашел исчезнувшую дочь.

Лампочка телефона вновь замигала. Лорен снял трубку.

— Позовите, пожалуйста, начальника полиции Хауна, — сказал знакомый голос.

— Хаун слушает.

— Это Билл Пашиенс. Ты что, не у себя? Я знал, что готовится сокращение расходов на полицию, но что бы у тебя из кабинета убрали телефон...

Такое нелепое предположение здорово развеселило Лорена, несмотря на то, что звонок Пашиенса настраивал совсем на иной лад.

— Дежурный выполняет мое поручение, — объяснил Лорен, — поэтому я и сижу тут.

— Ну, коли так, хорошо. — голос Пашиенса звучал фальшиво. — Я просто позвонил узнать, нет ли новостей об убитом. Выяснил, кто он?

— Я не могу разглашать тайну следствия.

— Ого!

— Извини, Билл.

— Но я имею право знать секреты.

— Имел бы, если бы убитый оказался шпионом.

— Всякое может быть.

— Но теперь он мертвый шпион.

— На тебя поступила жалоба.

Теперь и Пашиенс против меня, подумал Лорен. Аксельрод, Пашиенс, Трухильо, Бонивел, Джерниган...

— Жалоба? — Лорен с досадой отметил свое притворное простодушие.

— От кого?

— От мистера и миссис Джерниган. Ты их якобы терроризировал в их собственном доме.

— Когда они попросили меня уйти, я сразу же ушел.

— Она жаловалась, что твой человек допрашивал ее сына.

— Не допрашивал, а мирно беседовал. — Лорен откашлялся. — Билл, мы расследуем убийство. Мы расспрашиваем людей, что в этом такого?

— Я всего лишь предупреждаю тебя. Я объяснил миссис Джерниган, что не имею права препятствовать законным расспросам полиции, а если она все-таки хочет выразить свои претензии, то пусть обращается к твоему начальству.

Что, если она и в самом деле пожалуется, подумал Лорен. Да еще одновременно с Боннивелом и Аксельродом.

— Спасибо, ты правильно ей растолковал, — отозвался Лорен.

— Я всегда так действую относительно всяких домашних склок. — Теперь, кажется, голос Пашиенса звучал искренне.

— Я хотел бы кое-что выяснить у тебя.

В коридоре послышались шаги, вернулся Элой.

— Спрашивай, — любезно разрешил Пашиенс.

— Можно узнать у твоей охраны, кто и когда пересекал проходную Лаборатории в пятницу и субботу? Это обеспечило бы алиби множеству людей.

— Пожалуйста. Не могу отдать тебе журналы с записями, но позволить копировать — сколько угодно. Хочешь, я сам сделаю копии и пришлю их тебе.

Лорен тут же вспомнил о вырванном листе в своем кармане. Не исключено, что и в журнале охраны ЛВТ тоже чего-нибудь не хватает.

— Неплохо бы самому взглянуть на журналы. — «Если там вырваны страницы, я замечу», — подумал Лорен.

— Пожалуйста. Когда придешь?

— Сегодня днем, если не возражаешь.

— Назови время.

— В три часа пойдет?

— Хорошо. Я предупрежу охрану.

— И еще один вопрос.

— Давай. — Пашиенс, похоже, начинал нервничать.

— Какое оружие у твоих людей?

— Ты кого-нибудь из них подозреваешь? — моментально среагировал тот.

— Я всего лишь беспокоюсь об алиби.

— Ну ладно, слушай. Наше табельное оружие — «танфольо ТЗ-М», это итальянская копия чешского пистолета 43-75. Считается, — добавил Пашиенс с гордостью, — одним из лучших в мире.

— А калибр?

— Девять миллиметров.

— Прекрасно. Такие пистолеты у всех охранников?

— Не знаю, может быть, есть и другое, собственное, оружие, но на работе они обязаны иметь только «танфольо». У нас одинаковые патроны для пистолетов и автоматов. У наших «узи» в джипах такой же калибр.

— В ваших джипах есть «узи»?

— Да, стандартные. Их девятимиллиметровые патроны подходят и для пистолетов.

— А я и не знал, Билл.

— Это и не положено знать никому.

— Зачем оставлять их в джипах? Какой-нибудь мальчишка однажды воспользуется моментом...

— Он не сможет достать автоматы.

— Ты уверен? — Лорен вообразил, как Эй-Джей Данлоп перед зданием средней школы в своей рваной черной футболке — светлые прямые волосы торчат из-под сбитой на затылок шляпы — передергивает затвор автомата и целится в окно.

— Не стану вдаваться в подробности, но у нас надежная охранная система.

— Не очень-то убедительно.

— Я покажу тебе, когда приедешь.

Лорен попрощался и повесил трубку.

— Ну, как прошла беседа? — поинтересовался он у Элоя.

— Ну и баба, шеф! — Элой показал взмокший воротник рубашки. — Она мучила меня, сотни раз задавая один и тот же вопрос разными способами, прямо как на допросе. Ей надо работать у нас, а не у прокурора.

— Да уж, она такая.

— Мне придется давать показания под присягой?

— Возможно, а что?

— Да так, — с тревогой сказал Элой.

Зазвонил телефон, Элой снял трубку. Лорен встал, размышляя о блудных детях. Они бродят по свету в поношенных кроссовках и выцветших джинсах «Левис», бездомные, без документов, чтобы однажды стать чьей-то добычей и пропасть без вести. Как Некто Убитый.

Лорен направился к себе. Он должен найти убийцу. Ради всех несчастных родителей, потерявших своих Джонов и Жанн, с трепетом вопрошающих о найденных где-либо трупах. Они звонят в любой захолустный городок, замирая от страха, что обнаруженный там неизвестный и есть их ребенок, убитый кем-то в чужом автомобиле...