"Сказание о Ёсицунэ (пер. А.Стругацкого)" - читать интересную книгу автора (Unknown Unknown)

Самоубийство Судьи Ёсицунэ

Когда Канэфуса и Кисанда торопливо спускались с крыши дома, стрела поразила Кисанду в шею, и он упал мёртвым. Канэфуса, прикрывши спину щитом и цепляясь за стропила, ввалился в прихожую молельни.

Там он натолкнулся на «разноцветного» по имени Ясадзо из бывших слуг покойного Хидэхиры. В своё время, передавая его Судье Ёсицунэ, Хидэхира сказал:

– Это всего лишь простой мужлан из Токимити, его даже к верховой езде не хотели допускать, но в тяжёлый час он будет вам полезен. Как-нибудь посадите его на коня.

Судья Ёсицунэ дал Ясадзо коня, и вот теперь, когда все прочие слуги разбежались, он один остался на месте. И он сказал Канэфусе:

– Передайте господину, что ничтожный Ясадзо будет стоять здесь и отбиваться стрелами. Хоть я и простой слуга, но в Горы, ведущие к смерти, я уйду вместе с ним, ибо так повелел мне покойный Хидэхира.

С этими словами он принялся бегло бить из лука, и враги поспешили укрыться кто куда.

– Уже и Бэнкэй убит! – вскричал Ясадзо громким голосом. – Бой идёт к концу! Один лишь Ясадзо ещё отбивается стрелами!

Поистине трогает душу, что хоть всего лишь слуга, но Ясадзо не нарушил воли покойного Хидэхиры и остался на смерть!

Судья Ёсицунэ произнёс:

– Наступило мне время убить себя. Как советуешь это сделать?

Канэфуса ответил:

– Люди не устают расхваливать, как сделал это в столице Сато Таданобу.

– Тогда это проще простого. Широкие раны лучше всего.

Некогда Кокадзи из Сандзё изготовил по обету и преподнёс в дар храму Курама кинжал с лезвием в шесть сунов и пять бу. Потом настоятель изъял этот дар из святилища, нарёк именем «Имацуруги» и упрятал в сокровищницу. В бытность Судьи Ёсицунэ учеником в этом храме кинжал был пожалован ему как оружие самозащиты. Рукоять была из сандалового дерева, ножны обтянуты парчой и схвачены бамбуковыми кольцами. Судья Ёсицунэ с детских лет хранил его, не расставаясь, и всегда носил за поясом. И вот этот самый кинжал он вонзил себе под левый сосок и столь глубоко, что остриё едва не вышло из спины. Он расширил рану на три стороны, вывалил наружу свои внутренности и вытер лезвие о рукав, затем подсунул кинжал под колено, накинул сверху одежду и опёрся на подлокотник.

Подозвав супругу, он сказал ей так:

– Уходи к вдове Хидэхиры. Или можешь укрыться у его тестя Мотонари. Они – столичные люди и милостями тебя не оставят. Наверное, переправят тебя в родной дом. С той поры, как ты его покинула, мы с тобой не разлучались ни на день, и заботит меня, как будет с тобой отныне. Помни, что беды наши предопределены были в прошлых рождениях, и не оплакивай меня чрезмерно. Только молись неустанно, и мы встретимся с тобой в Чистой Земле у Будды Амиды.

Она же, заливаясь слезами, припала к нему и сказала:

– С того самого дня, как мы покинули столицу, не надеялась я дожить до сегодня. Всё казалось мне, что в пути что-нибудь случится и меня убьют прежде вас. Зачем же вы так говорите теперь? Поскорее убейте меня своею рукою!

– Хотел я предложить тебе это, пока был ещё жив, – произнёс Ёсицунэ, – да враг уже приближался, и я поспешил. Теперь же силы мои истощились. И если твёрдо решила ты умереть, прикажи Канэфусе.

Она позвала:

– Канэфуса, подойди ко мне!

Канэфуса приблизился, пал ничком и проговорил с плачем:

– Не знаю я, как это сделать и куда нанести удар!

Госпожа гневно сказала:

– Видно, верен был глаз у родителя! Вмиг распознавши труса, приставил его ко мне. Ты не должен был ждать, пока тебе прикажут! Надлежало тебе ещё раньше быть готовым убить меня. Разве пристойно тебе оставить меня в живых и тем опозорить навеки? Берись же за меч и ударь!

– В этом деле робость моя понятна, – молвил в ответ Канэфуса. – Три дня спустя, как вы народились на свет, ваш родитель призвал меня и произнёс такие слова: «Ты будешь заботиться об этой барышне в добром и дурном. Препоручаю её тебе». Получивши приказ, я поспешил в родильню. Решено было, чтобы вы по ночам пребывали у груди супруги моей Мёфуку, а днём играли бы у меня на коленях. Я тревожился о вас, даже когда отлучался по службе, и, если не видел вас хотя бы самую малость, чудилось мне, будто тянутся тысячи лет. И мечтал я, что, сделавшись взрослой, станете вы придворной дамой или даже государыней. Но преставился ваш родитель, а за ним и матушка ваша, и, к великому горю, мечтам моим не суждено было сбыться. И всё же не думалось мне никогда, что втуне будут мои молитвы богам и буддам и доведётся мне увидеть вас в таком положении, как ныне!

С этими словами он прижал к лицу нарукавник и мучительно разрыдался.

Госпожа вскричала:

– Слезами делу не поможешь! Горе твоё понятно, но враг уже рядом! Поспеши!

Тогда Канэфуса решился. Глаза его застилала тьма, душа была в смятении, но он вытащил из-за пояса меч, схватил госпожу за левое плечо и, вонзив ей лезвие под правый бок, взрезал тело до левого бока. Пробормотав имя Будды, она тут же скончалась. Канэфуса накрыл её тело плащом и положил рядом с Судьёй Ёсицунэ.

Сыну Ёсицунэ было пять лет. Кормилица обнимала его, усадив к себе на колени, но он вдруг вырвался, раздвинул перегородки и вбежал в молельню.

– Что, Канэфуса, почему отец не читает сутры? – спросил он.

Затем присмотрелся и увидел, что родитель при смерти. В испуге хотел сдёрнуть плащ, покрывавший тело госпожи, но Канэфуса его остановил. Тут мальчик вцепился в прядь волос, выбившихся из-под плаща, и стал её дёргать и трепать, повторяя:

– Что это? Что это?

Канэфуса обнял его, усадил к себе на колени и сказал ему:

– Господин и госпожа, ваши родители, поднялись на Горы, ведущие к смерти, и вступили в дальние пределы иного мира. Вам тоже надлежит сейчас же отправиться следом за ними.

Тогда мальчик, обняв Канэфусу за шею, торопливо проговорил:

– Пойдём скорее на эти Горы! Возьми меня туда, Канэфуса! Не медли!

Весь в слезах, Канэфуса сказал себе:

– Не прошло ещё и пяти лет, как господин, вверившись Хидэхире, явился в эти края. Этот мальчик родился от господина, а ещё родилась девочка, которой не исполнилось и десяти дней. И хотя всё предопределено в их прежней жизни, но что за несчастная выпала им доля!

Он плакал, а мальчик смущённо глядел ему в лицо, не понимая, отчего он плачет, и тоже жалостно расплакался.

Однако откладывать дальше было нельзя, и Канэфуса тот же меч, от коего погибла мать, погрузил в тело сына. Мальчик лишь вскрикнул, и дыханье его прекратилось. Канэфуса уложил его под одежды Судьи Ёсицунэ, затем точно так же зарезал девочку семи дней от роду и уложил её под плащ к госпоже.

Судья Ёсицунэ ещё дышал. Он открыл глаза и спросил:

– Что госпожа?

– Уже скончалась. Она рядом с вами.

Ёсицунэ пошарил рукой возле себя.

– А это кто?

– Это ваш сын.

Рука Ёсицунэ протянулась дальше и легла на тело супруги. Канэфусу душили слёзы.

– Поджигай дом. Торопись. Враг близко.

Это были последние слова Ёсицунэ, и с ними он скончался.