"Песнь Огня" - читать интересную книгу автора (Николсон Уильям)Глава 12 «Мои любимые»Путники подошли к деревне, стоявшей на берегу. Оттуда доносились голоса, музыка – словно собралось много народу. Блестела темная река, а на том берегу белой ленточкой вилась дорога в горы. Вот он, последний отрезок пути – самый сложный, но самый короткий. Подъем начнется утром, с первыми лучами солнца, как только они перейдут реку. Анно Хаз не повел людей в шумную деревню, а выбрал спокойное местечко у реки, в рощице, где можно было хоть как-то укрыться от зимнего ветра. Редок Зем остановил повозку и привязал лошадей, Креот отправил коров пощипать скудную траву, проглядывающую из-под снега. Остальные развели костер и разложили одеяла, готовясь к ночи. Перед сном многие долго стояли и смотрели на горы. После всех трудностей пути горы, которые были так далеко, теперь казались иллюзией, картинкой, нарисованной на темнеющем вечернем небе. Скуч пихнул локтем Бранко Така: – А ты не верил! Хотел сдаться. Видишь? – Мы еще не дошли, – ответил Бранко. Правда, по его радостному лицу было ясно: даже он думает, что худшее позади. – Мадам, – обратился Креот к госпоже Холиш, – теперь, когда путешествие приближается к концу, нам нужно объясниться. – Не понимаю, – отвечала госпожа Холиш, – что объяснять. По-моему, мы прекрасно друг друга понимаем. – В таком случае я задам вам прямой вопрос. Будем ли мы входить в дом через одну дверь? – Будем входить в одну дверь и даже спать в одной кровати, если пожелаете. – Пожелаю. – Только по утрам, вылезая из этой самой кровати, не заставляйте вставать и меня. – Да будет так, мадам. Клянусь бородой моего предка! Ноги сами в пляс идут! – Что ж, сэр, пляшите! Расплывшись в улыбке, Креот пустился выкидывать коленца вокруг госпожи Холиш, а та хлопала пухлыми руками в такт. Когда зажглись костры, мантхи поняли, что кругом находится множество людей. Мост был единственным способом перебраться через реку на многие мили, и казалось, что началось великое переселение народов. Анно Хаз послал Бомена к соседям, чтобы узнать, почему те покинули дома. – Мы видели огонь в небе! – отвечали соседи. – Чудесные знаки! Пришел конец света! – На юге люди убежали из городов!. Дома пустуют… – Серебряная посуда в сервантах… – Зерно в амбарах… – Больше никогда не придется работать! Бедняк заживет как император! – Императоров больше нет! Они все сбежали! – Почему? – спросил Бомен. – Огонь в небе! Конец света! Не услышав больше ничего полезного, Бомен вернулся к отцу. – Люди чувствуют приближение катастрофы, – сказал Анно. – Арамант сожжен. Доминат пал. Настало время знамений и чудес. Слухи о брошенных городах привели к мосту столько людей, что маленькая приречная деревушка превратилась в настоящий город. Посередине, прямо у моста, вырос шумный рынок, где путешественники могли купить все необходимое. На наскоро сколоченных лотках лежали овощи, сушеное мясо, кухонная утварь, одеяла, упряжь, книги пророчеств и карты. В палатках жарили колбасу и варили вино со специями. Повсюду пылали огромные костры, высвечивая в темноте возбужденные лица. Мантхам была нужна еда в дорогу, и, поскольку денег не было, они решили что-то продать. По крутым горным тропам повозка может и не проехать. Поэтому Анно Хаз с общего согласия принял решение: повозку продать, а на вырученные деньги купить еды. Лошадей и коров продавать не стали: пригодятся на родине. Анно и Бомен пошли на рынок, чтобы найти покупателя. У моста царил настоящий хаос: крикливые продавцы барабанили по сковородам, блестевшим в свете ревущих костров. От шкварчащих на вертелах окороков поднимался аппетитный аромат; тут же усердно работали ножами забрызганные жиром повара. Пекарь соорудил из камней и глины печурку и вытягивал из ее оранжевой пасти полные противни пухлых белых булочек, дымящихся на морозе. Шарлатаны расхваливали книги с изображениями дней страха и чудес – огненных ливней, великого сияния и призраков высотой с дерево. – Чудеса! Ужасы! – кричали они. – Готовьтесь к концу света! Карты неизведанных земель! Списки городов, которые погибнут! Все о конце света! Бомен рассматривал одну из таких мрачных картинок, как вдруг кто-то тронул его за плечо. Юноша обернулся, но никого не увидел. Отец стоял у другой палатки и разговаривал с продавцом шатров, упряжи и колес. Бомен подошел к ним. Торговец оказался сухопарым человечком с живыми глазами и быстрыми птичьими движениями. – Целую повозку? – с подозрением отозвался он. – Вы хотите продать всю повозку? Почему? Она сломалась? – Повозка нам больше не нужна. Мы идем на север, за горы. – За горы? Зачем? Там ничего нет. – Он сунул голову в отгороженный куском холста закуток. – Тут кто-то за горы собрался. – Ну и дураки, – сказал женский голос. Торговец посмотрел на Анно искоса, словно боялся подвоха. – Откуда идете? – Из Домината. – Из Домината? Значит, повозка подержанная. Очень, очень подержанная. – Еще вполне крепкая. – Об этом уж мне судить. – Голова продавца шатров снова исчезла в закутке. – Я пошел по делам. Присмотри за лавкой. – Только не дай себя надуть! – сказала женщина. – Хоть раз такое было? – Ты родился дураком, им и умрешь, – донеслось в ответ. Торговец выразительно посмотрел на Анно и пожал плечами. – Женщины! Продавец шатров пошел за Анно и Боменом на стоянку. Аиру Хаз уже вынесли наружу и положили, укутав одеялами, под деревьями. Кестрель сидела рядом. Торговец тщательно осмотрел повозку, вернулся к Анно с Боменом, цыкнул зубом и покачал головой. – Сломана, – вздохнул он. – Я-то починю. Только вот работы на пять дней. Значит, продать ее я смогу лишь через пять дней. А кто знает, когда мы все умрем? Если верить моему соседу, послезавтра. – Сколько дадите? – спросил Анно. – Не больше пяти крон. – Пять крон? Всего? – Имперских крон. Не вашего самодельного мусора. – Что ж… Бомен тронул отца за руку и обратился к торговцу. – А за сколько, по-вашему, можно будет продать повозку после починки? Торговец задумчиво наморщил лоб. Бомен осторожно вошел в его ум и без труда понял, о чем он думает. – Забирайте за восемьдесят, – оборвал его Бомен. – Восемьдесят крон?! – воскликнул торговец. Анно тоже не смог скрыть удивления. – Этот ваш мальчик, – подмигнул ему торговец, – мечтатель, да? Еще не научился сам влезать в штаны? – Такие нынче времена… – сокрушенно вздохнул Бомен. Торговец удивленно на него воззрился. – Восемьдесят крон! Вот сказали бы двадцать… – Я сказал восемьдесят. Продавец шатров покачал головой и снова повернулся к Анно. – А вы, сэр? – Лучше поищем другого покупателя, пап, – сказал Бомен. – Другого так другого, – улыбнулся Анно. – Извините, что вас побеспокоили. Анно и Бомен отправились обратно, на рынок. Торговец побежал за ними, кипя от негодования. – Постойте, уважаемые, погодите! Разве я сказал, что не куплю? Только как же моя репутация? Вы хотите выставить меня на посмешище всему рынку? Я могу хорошо заплатить, но, – он понизил голос, – поклянитесь, что никому не скажете, а то меня засмеют. И еще, дорогие сэры, – торговец перешел на шепот, – об этом не должна знать моя жена. Она у меня любительница выгодных сделок. Согласен на пятьдесят крон, и по рукам! – Восемьдесят, – отрезал Бомен. – Ах, молодость жестока! Да что он понимает, сэр? Что он знает о жизни женатого человека? Вы, сэр, похожи на женатого. Вы знаете, как важно не ударить перед женой лицом в грязь, а иначе тебе крышка – лучше уж жить в собачьей конуре и питаться объедками. Шестьдесят крон! Торговец покосился на Бомена. – Восемьдесят, – сказал юноша. – Цена справедливая. – Справедливая, однако не достойная мужа. Справедливостью нельзя гордиться. Справедливость – это не слава, не зависть соперников, не любовь прекрасных дам. О нет, сэр! Справедливость нужна только мальчикам и холостякам. Семьдесят крон. – Восемьдесят, – повторил Бомен. – Ладно! – вскричал торговец с искренними слезами. – Восемьдесят крон, и пусть Морах сгноит ваши карманы! Берите деньги, но, если увидите мою жену, я дал вам восемнадцать, ясно? Восемнадцать! Скажете больше – я конченый человек… Я прямо сейчас пришлю за повозкой, да? Смеясь, Анно и Бомен вернулись к своим с деньгами. Скуч и Ланки вызвались закупить запасы. Остальные разгрузили повозку и увязали вещи в тюки, чтобы нести их на себе через горы. Дрова сложили и тоже связали. Мико Мимилит и Таннер Амос стали мастерить длинную треугольную волокушу для Аиры Хаз – такую волокушу можно было бы привязать к лошади. Мантхи заразились всеобщим возбуждением и, собравшись у костра, стали обсуждать, каким будет конец света. «Огонь в небе» перепутался в их головах с мантхским пророчеством об огненном ветре. Вскоре все решили, что сгорят заживо – возможно, уже этой ночью. Малышки Топлиша разревелись, и пришлось звать Аиру Хаз. Пророчица их успокоила: все проснутся утром целыми и невредимыми. Бомен и Кестрель держались поодаль – правда, по разным причинам. Кесс обнаружила, что серебряный кулон на шее нагрелся, несмотря на холодную ночь. Когда Кестрель брала кулон в руку или плотнее прижимала к себе, он начинал тихо вибрировать и ее охватывало непонятное чувство. Девушка пыталась как-то объяснить это Бомену. – Как будто что-то позади движется, а когда я оборачиваюсь, ничего нет. Или будто я слышу звук, прислушиваюсь – и уже не слышу. – Словно ничего не происходит, но вот-вот произойдет. – Да, точно! – Кесс, по-моему, он уже тут. – Тот, кто придет за тобой? – Да. – Ты его чувствуешь? – С тех пор, как пошел с папой продавать повозку. Как если бы кто-то тронул меня за плечо. Брат и сестра взялись за руки и крепко стиснули пальцы, словно боялись, что их разлучат. Стало немного легче. – Пойду поищу его. – Нет, Бо! Не надо. – Кестрель еще сильнее сжала его руку. – Я не хочу, чтобы все кончалось! Бомена захлестнула прохладная волна воспоминаний – воспоминаний Кестрель. Как близняшки, еще не умея говорить и ходить, сидели рядышком на полу их старой кухни в Араманте и качались одновременно. Как брат и сестра, свернувшись калачиком, спали в одной постели, ощущали одинаковые запахи, видели одинаковые сны. Как они в первый раз пошли в школу – взялись за руки и не отпускали друг друга до тех пор, пока не вышли. Как лицо касается нежной кожи другого и уже не знаешь, где кончается твое лицо и начинается его. Бомен вскочил, разрывая связь. Пока они так близки, ему ни за что не решиться, а идти все равно надо. Да, сестре больно, больно ему самому – но ведь для этого он и появился на свет! – Я должен найти его, Кесс. Не дожидаясь ответа, Бомен кинулся прочь. Несмотря на поздний час, рынок, ярко освещенный факелами и кострами, по-прежнему кишел людьми. Лавки закрылись; однако недостатка в торговцах иного рода не было. Забравшись повыше – на ящик, табурет, лестницу, – они зычно предлагали свои товары толпе. – Эй, парень! Да, ты! Один из них направил палец на Бомена. – Ты растерян? Смущен? Не понимаешь половины из того, что тебе говорят? Бомен замер: а вдруг в этих словах тайное послание, специально для него? – Радуйся! – вскричал воодушевленный проповедник. – Приходит время глупцов! Глупцы унаследуют землю! Бомен пошел дальше и попался на глаза другому оратору. Тот тоже решил завладеть его вниманием. – Любовь! Любовь! Радости любви! – пробасил оратор, указывая прямо на юношу. – Эй, парень! Я тебя знаю! Ты один! Ты мужчина, которому нужна женщина! А в этом шатре женщины, которым нужен мужчина! Долой одиночество! Скоро конец света! Продавай все пожитки и насладись радостями любви! Бомен посмотрел на очумелую, толкающуюся толпу: тот, кто за ним пришел, вряд ли ждет здесь. Юноша покинул рынок и зашагал вдоль тихого берега реки. Река была широкой и быстрой. Темная вода огибала причалы, и привязанные лодки стукались друг о друга. В небе взошла луна и осветила горные вершины. Тяжелое будет восхождение, подумал Бомен, хотя путь и недалекий. Правда, ему в горы идти не придется. Разговоры о конце света еще больше убедили Бомена: скоро он станет Певцом и его путешествие завершится. Бомен повернул назад, к мигающим огонькам деревни. Навстречу по берегу двигалась фигура в плаще с капюшоном. Сердце Бомена сильно забилось, он ускорил шаги. Лицо незнакомца было невозможно рассмотреть: и костры, и луна светили сзади. Подойдя ближе, Бомен остановился, а незнакомец пошел на него. – Восемьдесят крон! – взвизгнул смутно знакомый женский голос – Грабеж! Не позволю! Бомен никак не мог оправиться от изумления. Женщина сбросила капюшон, и юноша увидел ее злое лицо. – И не крути головой! Тут нет никого, кроме тебя и меня! Я пришла за своими деньгами! Я знала, что мой муж дурак, но не такой же! Наконец до Бомена дошло: это жена торговца повозками! Женщина угрожающе протянула руку. – Забирай свою паршивую повозку и отдай мне мои восемьдесят крон, а не то я спущу собак. Восемьдесят крон! Я тебе что, мамочка? – Деньги не со мной, – ответил Бомен. – И цена была справедливая. Бомен пошел через деревню к стоянке, сердитый и расстроенный. Искал свою судьбу – а нашел сварливую торговку. Та, крича, побежала за ним. – Вор! Отдай деньги! – Иди домой, женщина! За повозку ты свое получишь. – Это ты свое получишь! Торговка вставила пальцы в рот и пронзительно свистнула. От неожиданности Бомен чуть не наткнулся на маленького круглолицего человека, который шел навстречу. – Простите, пожалуйста, – сказал Бомен, шагнув в сторону. Откуда ни возьмись появились два огромных пса. – Взять его, Клык! Ату, Рвач! – закричала женщина. – Вор! Вор! Бомен замер и собрал всю мысленную силу, чтобы защититься. Оскаленные псы бросились на него с низким и злобным рычанием – и круто свернули в сторону. Они подбежали к маленькому человеку и, шумно дыша, легли кверху лапами, а тот стал почесывать им животы. Жену торговца чуть не хватил удар. – Клык! Рвач! Собаки валялись на снегу, высунув языки от удовольствия. Бомен присмотрелся к неожиданному союзнику. – Кто ты? – А кем бы ты хотел меня видеть? – отозвался он. Торговка подбежала к собакам и осыпала их пинками и побоями. – Встань, Клык! Встань, Рвач! Что ты с ними сделал? Ты… ты… животное! – завопила она. Маленький круглый человечек молча поднял глаза. Каким-то непостижимым образом он стал старше, хотя вроде бы ничего не изменилось. Низким ласковым голосом человечек спросил: – Мадам, чего вы от меня хотите? – А!.. А!.. – прокаркала жена торговца, дрожа и заливаясь краской. – Успокойтесь. Не волнуйтесь. Все хорошо… Он протянул руку и коснулся ее щеки. Потом обратился к Бомену обычным, довольно высоким голосом: – Пойдем? Жена торговца молчала, не сводя глаз со странного существа, которое до нее дотронулось. Бомен понял: этот странный ласковый незнакомец и есть тот, кого он ждал. – Тебя послали Певцы? – Конечно. – Мы уходим сегодня? – Сейчас. Времени в обрез. – Можно попрощаться? – Разумеется. А потом – в путь. Незнакомец тихо добавил себе под нос: – Прыгай, Попрыгунчик… Бомен и Попрыгунчик молча пошли к стоянке мантхов. В голове юноши метались десятки бессвязных мыслей. Великий миг настал – а где величие? И где уверенность в том, что он настал? За ним пришел какой-то прыгучий толстячок. Даже одноглазый отшельник, который приходил к нему в Доминате, выглядел внушительнее! Голос незнакомца ломается, как у подростка, – это вообще он или она? У самой стоянки Бомен сказал: – Жди здесь. Я скоро вернусь. На самом деле Бо стыдился своего провожатого. В такой печальный момент, когда он будет прощаться с близкими, смешной круглолицый спутник только все испортит. Попрыгунчик послушно отошел в тень. Бомен отправился туда, где под темными деревьями сидела мать. Отец и сестры тоже были рядом. Бомен встал перед матерью на колени. Аира подняла глаза и увидела, что написано у сына на лице. – Так значит, тебе пора, Бо… – Пора, – ответил он. – Тебя ждут? – Да. Аира кивнула, ничему не удивляясь. Пинто заплакала: – Не оставляй нас, Бо! Пусть возьмут кого-нибудь другого! Бомен поцеловал сестричку и прошептал: – Ты должна помогать маме с папой. Будь сильной! Не плачь. Пинто, глотая слезы, крепко-крепко его обняла. – Ты ведь вернешься, правда? Мы еще увидимся? – Не знаю, – ласково ответил Бомен. – То, что я должен сделать, может занять много времени. – Ты всегда был с нами, Бо. Ты должен быть с нами. – Люблю Пинпин! – Люблю Бо! Брат обнял сестру, как тогда, когда она была совсем малышкой, и назвал ее детским именем. В этот раз Пинто не обиделась. Потом Бомен разжал объятия, и сестра прижалась к Анно. Бомен встал на колени перед отцом и поцеловал его в щеку. – Ты понимаешь, папа. Анно гладил Пинто по голове и смотрел иа Бомена с грустной улыбкой. – Да, понимаю. Бомен видел горящий взгляд Кестрель. С ней он попрощается последней. Он поцеловал мать – как она похудела! – Мама, может, мы никогда… – Да-да, – нетерпеливо оборвала его Аира, – мы все делаем то, что должны сделать. Пора идти, так иди! На мгновение мать стала прежней Айрой Хаз, которая кричала смеющейся толпе: «О, пропащий народ!» Бомен благодарно обнял ее. – До свидания, мама. Мать опять улыбнулась, и Бомен почувствовал, как она им гордится. Потом поднялся и пошел искать Мампо. Мантхи притихли: они поняли, что предстоит грустное прощание. – Мампо, друг! Мы много вместе пережили… – Возьми меня с собой, Бо. Я уже здоров. – Поэтому ты должен остаться. Будь сыном моим родителям и братом моим сестрам. Присмотри за ними – ради меня. – Конечно присмотрю – пока буду жив. Друзья обнялись. Наконец Бомен с тяжелым сердцем пошел к Кестрель. Как с ней проститься? Сестра стояла на берегу реки. – Кесс… – Нет, молчи! – яростно выкрикнула она. – Мне не нужны твои «до свидания»! И слушать не хочу! – Но, Кесс… – Где этот Певец? Веди меня к нему! – Кесс… – Если ты идешь, иду и я! – Ты не понимаешь! Я иду… я должен… Кесс, пути назад нет! – Где он? Зоркие глаза девушки заметили Попрыгунчика, тихо стоявшего там, где оставил его Бомен. Кестрель кинулась к нему, брат нехотя поплелся за ней. – Это ты? – требовательно спросила Кестрель, внимательно посмотрев на Попрыгунчика. – Ты от Певцов? – Да, – ответил Попрыгунчик. – Смотри! Кестрель вытащила из-за пазухи серебряный голос Поющей башни. – Пощупай! Теплый, да? Не только от кожи! Не только от тела! Попрыгунчик дотронулся до серебряного голоса короткими пальцами. – Теплый. – Я иду с братом! Мы вместе! Попрыгунчик наморщил розовый лоб. – Меня послали за потомком пророка, – пробормотал он. – А не за потомками. – Мы одно целое. Мы и есть потомок пророка. Посланец заглянул в ее глаза и задумался. – Кесс, – мягко заговорил Бомен, – я не хочу тебя оставлять. Я хочу остаться с тобой, больше жизни хочу. Но если я умру, а ты будешь жить, то будем жить мы оба. Не дай умереть нам обоим. Тогда это будет настоящая смерть. Кестрель его как будто не слышала. Она не сводила яростных глаз с Попрыгунчика и все еще держала в руках серебряный голос. – Ты сам видел, – настаивала Кесс – Он теплый. – Конечно теплый, – вмешался Бомен. – Ты же носишь его на теле! – Он знает, о чем я. К удивлению Бомена, Попрыгунчик согласно наклонил голову. – Наверное, так будет лучше. – Так мне можно с вами? – Можно. Не успел Бомен и рта открыть, как Кестрель бросилась прощаться с родителями. – Зря ты разрешил ей пойти, – упрекнул он Попрыгунчика. – Она хочет быть с тобой. – Все равно мы расстанемся. Не сейчас, так очень скоро. – Оно-то, конечно, так… Попрыгунчик вздохнул, но менять свое решение явно не собирался. Бомену стало одновременно и легче, и грустнее. Он боялся прощания с Кестрель. Теперь вроде бы бояться не нужно – но страх перед болью остался, разлука все так же неминуема. – Бомен! Юноша оглянулся и увидел Сирей. – Правда, что ты уходишь? – Да. Она перевела большие глаза на Попрыгунчика. – Это вы пришли за ним? – Да, – ответил маленький человечек. – Берегите его. Попрыгунчик наклонил круглую голову. – Бомен, ты говорил, что когда-нибудь уйдешь, я не в обиде. Только знай: я буду тебя ждать. – Нет, Сирей! Не нужно. – Ты знаешь то, что знаешь ты, а я знаю то, что знаю я. Теперь поцелуй меня. Бомен послушался. – Видишь? Я не плачу, – сказала девушка. – Зато плачу я, Сирей. С глазами, блестящими от слез, Бомен взял ее руки в свои. – Ты должна выйти замуж, родить детей и прожить долгую и счастливую жизнь. – Так и будет, Бомен! Так и будет… Аира Хаз молча обнимала Кестрель хрупкими руками и покачивала ее, как много лет назад, когда та была еще ребенком. Кесс беззвучно плакала. – Мы встретимся снова, – наконец произнесла Аира слова, которые мантхи обычно говорят на похоронах. По лагерю разошелся слух: оказывается, уходят и Бомен, и Кестрель! Люди толпились вокруг, тревожно расспрашивая близнецов: – Зачем вы уходите? Куда? Вы вернетесь на родину? – Не знаем. Может, и нет. – Тогда нужно попрощаться! Нельзя просто так взять и уйти. Все были того же мнения, и никто не хотел, чтобы о нем забыли. В темноте было трудно различить лица, и маленькая Пеплар Вармиш, которую совсем оттеснили, выхватила из костра пылающую головню. – Кестрель! Попрощайся со мной! Таннер Амос увидел, как отблески огня выхватили из темноты лицо Пеплар, и тоже достал головню. Их примеру последовали и остальные: каждый взял себе факел. Отходя от костра, мантхи становились в длинный ряд. Кестрель с Боменом поняли: им не дадут уйти незаметно. Надо попрощаться со всеми и каждым. – Пеплар… – Возвращайся скорее, Кестрель! – Таннер… – Буду по тебе скучать. – Бек… Ролло… – Бомен…. Лица, имена… На долгие прощания не было времени, и все, что хотелось сказать, выражали именем. Дубмен Пиллиш, Сарель Амос, Рада Вармиш. Коротышка Скуч и гигант Креот. Мелец Топлиш с дочками, Плавой и Гагатой. Мико Мимилит с женой Леей, Краса Мимилит, мальчишки Лоло и Мо. Старый Редок Зем и дородная Ланки. Госпожа Холиш держит за руку Мампо. Семья Таков, Вида в слезах. Мать и отец встали первыми, Пинто – в самом конце. Сестра, последняя в череде освещенных пламенем лиц, плавающих в темноте, как грустные призраки. – Теперь ты за нас обоих, Пинто. – Да. Кестрель наклонилась, целуя младшую сестренку, и прошептала: – Люби его за меня. Так Бомен и Кестрель дошли до конца, где стоял и ждал их Попрыгунчик. Кесс в последний раз оглянулась на друзей и родных, на их светящиеся лица. – Прощайте, – тихо сказала она. – Прощайте, мои любимые… |
||
|