"Бунт обреченных" - читать интересную книгу автора (Бартон Уильям)

ГЛАВА 17

Светлая ночь на Карсваао была на исходе, хронометр показывал 01–10, заканчивался 20-й теро светлого времени. И вот уже солнечный золотисто-коричневый свет начал пробиваться сквозь задернутые занавески моего жилища, осветив полированный пол спальни.

Мимо домика время от времени проходили местные жители, спешащие по своим делам. В комнате, разгоняя жару, мягко жужжал кондиционер. Интересно, что они думают о наших привычках? Мы просыпаемся, спим и все это в течение одного дня, их же сознание работает весь долгий терек света и тьмы.

В комнате было прохладно: установка влажности воздуха позаботилась о надлежащих условиях. Я расположился на своей стороне постели и смотрел на Дженис, лежащую у изголовья в том положении, в каком я оставил ее. Она наблюдала за мной, дыхание ее пришло в норму, но румянец все еще окрашивал бледные нордические щеки девушки; светлые волосы были взбиты, как у порнозвезды времен, предшествующих Вторжению.

Во рту все еще чувствовался ее вкус; я мог лежать, ощущать ее и удивляться, куда исчезло из жизни обычное удовольствие. Его забрала Александра Морено. Я оставил наслаждение в полуразрушенной лачуге на Земле, в развалинах старого городка под названием Карборро.

Я смотрел на Дженис и думал, догадывается ли эта девица, что со мной творится? Для меня это важно, она же знает. Задача наложницы сделать меня счастливым, или ей придется отправляться обратно.

Я взглянул в глаза девушки, похожие на зеркала из голубого льда. Мне захотелось вползти в них, заглянуть в душу Дженис. Она закрыла глаза — шторы опущены, меня не впускают; потом они открылись, в них были спокойствие, задумчивость.

Мысли — ее собственность — мне туда не попасть.

Женщина начала подтягивать ноги, действуя нарочито медленно. Наконец ее бедра раздвинулись, лицо же осталось абсолютно непроницаемым.

Положив руки между ног, девушка пальцами скользнула по соломенным волосам внизу живота, открываясь мне, отвлекая, заставляя отвести взгляд от ее глаз: «Видишь, господин Атол, какая я влажная, всегда готовая принять тебя?» Наверно, мне следует радоваться, что наложницы знают, как защитить себя от меня. Остается научить этому Федора, который полирует мне ботинки и трет мне спину, и Марджи, которая готовит мне еду и сидит со мной по вечерам за столом, пьет со мной кофе, разговаривает о добрых старых временах, о том, что у нас появилось общего за все годы.

Дженис, просунув руки под колени, подтянула их к груди и лежала, глядя на меня, ожидая, готовясь, наверно, к тому, что я скоро успокоюсь. Точно, это не займет много времени…

Внизу, рядом с Арат Аррао, располагалось туземное поселение, которое мы сделали своей собственностью, когда у нас кончился запас наложниц.

Саанаэ же мы дали понять, что они здесь не совсем желательны.

Взявшись за дело, мы обучили аборигенов делать пиво, бренди, причем довольно крепкое, и показали, как измерить в нем градусы. Бренди изготовлялось из их ягоды, по вкусу напоминающей виноград. Затем заставили карсвааоитян организовать шоу — тонкие, сверкающие особи обоих полов танцуют под записанную на пленку человеческую музыку — хиты с 2140 по 2150-е годы. Мне казалось, что такое шоу будет лучше, чем секс между представителями различных цивилизаций в грязных пивнушках.

Очень скоро это место люди спокойно могли назвать своим собственным. Здесь было тихо, в воздухе витала дьщовая завеса. Народ сидел за столиками, пил, ел, спокойно беседовал.

— Как, — хотела знать Кэти Ли, — могло произойти, что планета Key так долго избегала обнаружения? Как? Скажите мне.

Соланж развалилась в кресле, вытянув свои длинные ноги. Она называла такую позу «североамериканской». В руках женщина держала двухлитровую бутылку «Механиквилль Скраб» — один из новых сортов пива.

— Черт, — говорила она, — галактика велика, звездолет должен лететь долгих три года, чтобы от одного ее края добраться до другого.

Мне кажется, Соланж что-то приврала, потому что у Вселенной нет четко обозначенной границы.

Но ее точка зрения пошла на «ура». Сколько звезд всего, сотни биллионов? Я попытался посчитать. За последние пять лет я осчастливил своим присутствием шесть дюжин звездных систем.

В ответвлении спирали галактики, в удалении от центра мироздания, на Key тихо и спокойно развивалась цивилизация. Это примерно в пятнадцати тысячах парсеков отсюда; путешествие туда займет около года, столько же, сколько от Боромилита или Земли. И Кэти Ли хотела знать, как так получилось, что они строили и совершенствовали космические корабли, летали на соседние планеты, начали колонизацию близлежащих миров и все это без ведома расы господ?..

By Чингда поставила свой стакан сладкого красного эля, ее лицо было спокойным и серьезным.

Глаза-щелочки, как всегда, были непроницаемы.

Проведя одной рукой по длинным, прямым волосам, она произнесла:

— Гипертяга.

Остальные смотрели теперь только на нее. Это было магическое слово. Ни одна органическая цивилизация в галактике никогда не слышала об этом.

Корабль на гипертяге движется со скоростью, превышающей скорость света. Когда появились повелители, у людей и в мыслях такого не бьио, так же, как и у хруффов, саанаэ или других технически высокоразвитых цивилизаций.

Я слышал по этому поводу разные слухи, дикие, буйные фантазии и научно обоснованные версии. Гдето в квантовых процессорах своего искусственного разума повелители уже давно обдумали это, подобрали варианты. Никакие другие цивилизации на это не были способны, а уж заглянуть в глубины мозга машин и подавно никто не мог. Поэтому мы, люди, не чувствуем себя ущемленными.

— Хруффы думают, что жители Key вплотную подошли к созданию на краю Вселенной автоматической станции, а господа мечтают о том, чтобы, используя новейшее оборудование, добраться до нее. Следующие несколько столетий они усиленно будут готовиться к этому, — начал я.

В интерпретации Шрехт все оказалось не так сложно. Разведывательный корабль расы господ, исследуя районы, оказавшиеся колонией Key, были обнаружены. Судно скиталось в тех космических далях, где никого не предполагалось обнаружить. Экспедиционный корпус хруффов, состоящий из пяти крейсеров-конвекторов, был пойман среди звезд, и их уничтожили, за исключением одного корабля, которому удалось пробраться через гиперпространство, несмотря на почти полную потерю энергетических установок. Его вывело из строя какое-то неизвестное устройство.

— Они знали, — продолжал я, — что мы едем к ним.

Соланж вопросительно приподняла бровь: — Ты знаешь старую шутку, белый человек…

Я усмехнулся.

Вмешался Джимми Диц:

— Шеф, как ты думаешь, это действительно так плохо, как кажется? — Он пил итальянское виски, которым были забиты его погреба, и выпил раз в пять больше нашего. Поэтому неудивительно, что нос Дица довольно здорово покраснел, Я пожал плечами: — Ксуитяне знают, что мы здесь. Спорю, они не имеют понятия, сколько нас. У них было время порыскать по галактике и хорошенько все разнюхать.

Может, даже успеть испугаться, но времени подготовиться у них не оказалось. Поэтому они не готовы.

By Чингда допила последние капли эля и облизала пену с губ.

— Плохо, — прошептала она.

Никто никак не отреагировал на ее слова. Я разрядил напряженную тишину, рассмеявшись: — Черт, теперь мы поймем, что такое настоящая борьба.

Последнюю ночь перед отправкой я провел в обществе Майры, самой нелюбимой моей наложницы. Не знаю, почему так получилось. По сравнению с другими ее коллегами, она оказалась наиболее изобретательна. В постели с ней было хорошо; ей нравилось то, чем мы занимаемся; она смеялась и наслаждалась вместе со мной. С другой стороны, Майра была не очень внимательна, иногда даже засыпала в самый неподходящий момент. Вообще-то столь придирчивое к ней отношение, как мне кажется, никак не украшало, но и никак не умаляло моих достоинств.

Итак, на Карсваао была середина темного времени. Майра свернулась калачиком рядом со мной, отвернувшись, дыша в матрас, а я между тем гладил ее нежную кожу, ворошил густую темную гриву и размышлял, разбудить ли мне ее или нет. От того, что Майра уснула, чувствовалось какое-то раздражение.

И все же мне почему-то не хотелось будить ее.

«Проснись, маленькая Майра, я хочу еще раз заняться с тобой любовью». Она очнется: заспанная, смущенная, будет хлопать сонными, мутными глазами, потом повернется на спину, бросит взгляд на хронометр возле постели и раздвинет ноги. Эта наложница может спокойно уснуть в самый разгар любовных ласк. Так уже несколько раз случалось раньше.

Однако во мне еще есть душа и тактичность.

Бесчисленные войны, кровь и смерть убили во мне не все хорошие чувства.

До своей поездки домой я даже не задумывался, насколько Майра была похожа на Алике в молодости. Сейчас же это стало очевидным. Стараясь не потревожить ее сон, я повернул девушку на спину.

Мне не хотелось, чтобы она проснулась. Затем я положил голову на ее живот. Жесткие хрустящие волоски щекотали мое лицо…

В последнее время я что-то частенько приглашал Майру. Ну и что из того? Время Хани уже подходит к концу. Мне нравилось быть с ней, многие годы я провел с этой маленькой, хрупкой девушкой с островов. Но Майра тоже неплохая, да и Дженис…

У меня мелькнула мысль об Алике. Она не шла ни в какое сравнение с этими здоровыми, молодыми женщинами, за исключением… Нет, думаю, не стоит продолжать. Когда я вернусь, моя подруга все еще будет там.

Сейчас слуги нервничают. Война даст им время успокоиться. Пусть утихнет шум. Сам не знаю почему я схватил Марджи в кухне, прижал ее к раковине и поцеловал. Помню ее изумленные глаза, ухмылку Федора, сидящего за маленьким белым столиком.

Может, повар боялся встать и уйти? Возможно, что он даже спит с ней. Как Федор посмотрит на то, если я задеру кухарке платье, сниму трусики и займусь с ней любовью прямо на раковине; закричит ли он или попытается незаметно исчезнуть?

Но я просто рассмеялся, хлопнул Марджи по заду, подмигнул Федору, вышел из кухни и отправился выполнять свою работу. Пора браться за ум, ксуитянам наплевать на мои чувства.

Майра вздохнула, пошевелилась, положила руку на мое плечо.

А утром я улетел.

Наш звездолет отправлялся на Ханта Шегари, находившуюся в пяти тысячах трехстах парсеках от Карсваао, в четырех месяцах полета отсюда. Это местечко должно было стать базой для набега на Key.

В командном отсеке собрались офицеры экспедиционного корпуса и бригады Вронски. Присутствующие рассматривали голоизображения, которые она привезла от вышестоящего начальства. Вместе с риссальдаром находились ее заместители, командиры батальонов, их джемадар-майоры, младшие и обычные джемадары, Кэти Ли и ее полковые хавильдары.

Было довольно тесно. Все стояли плечом к плечу, животами упирались в спины впередистоящих. Это давало мне ощущение понимания структуры организации спагов — здесь собралось четыреста сорок восемь человек. Я возглавлял бригаду общей численностью шестнадцать тысяч наемников. Среди объединенных сил антиксуитянской коалиции доля спагов оказалась весьма существенной — ташильдар Маккей с его IX Победоносным легионом и 512 полков, подобных нашему.

Вронски не было нужды говорить, а нам задавать вопросы — голопроекция рядом с ней говорила сама за себя. Солдаты армии Key представляли собой больших крабов, скрещенных с какими-то пауками. К тому же они немного походили на росомах, если вглядеться в их шикарный коричневый мех. У ксуитян имелось восемь тоненьких ног. Их лица закрывали косматые, как у норвежских моряков, бороды. Над ними сверкали два голубых глаза. Две передних конечности, тонких, безволосых, были похожи на руки ведьм. Когтистые лапы сжимали длинное, тонкое оружие.

Вронски отвернулась от медленно движущегося изображения, показывающего солдат Key, неуклюже переваливающихся с боку на бок, и обратила свой взор на нас.

— Технические аспекты оружия противника, захваченные во время второй атаки хруффов, изучены.

Я не вникала в подробности, потому что все равно ни черта не поняла бы. Общие положения теории говорят о том, что этот тип оружия — миниатюрная копия больших пушек, которыми оснащены разведывательные корабли повелителей. Копия, а может быть, улучшенный образец.

Солдат вражеской армии смотрел, казалось, прямо на нас, даже через нас и что-то видел. Он поднял оружие, прицелился… Изображение запрыгало и автоматически вернулось на начало.

Кэти Ли подняла руку: — А как быть с заключенными?

Вронски вновь взглянула на голоизображение, задумчиво почесала подбородок, затем ощупала его, проверяя, все ли части на месте.

— Хруффы умудрились захватить шестнадцать пленников. — Она посмотрела на нас. — Десант был слишком многочисленный — один корабль и шестьсот бойцов. В бою они потеряли двести, примерно триста бойцов вернулись к месту высадки.

Солдаты Key вновь запрыгали на экране, охотясь за тем, что находилось вне пределов видимости, и я пожалел, что изображение не зафиксировало задний план.

Вронски продолжала:

— На борту корабля во время путешествия обратно вспыхнуло настоящее сражение между заключенными и хруффами. Оно причинило судну немалый ущерб. Несколько солдат погибло. Под усиленной стражей на Ханта Шегари осталось только два ксуитянина.

Из толпы раздался женский голос:

— Вы хотите сказать, что эти сукины дети вывели из строя пятьдесят процентов проклятых хруффов?

Риссальдар слегка улыбнулась, в ее глазах загорелись странные огоньки: — Ну, пятьдесят процентов убито, а выживших немного поколотили.

Официальное сообщение говорило, что только одиннадцать хруффов не' получили никаких травм.

Они были из числа наблюдателей и членов команды.

Я поднял руку.

— Моррисон?

— А как же их господин?

Вронски пожала плечами:

— Он из серии 6м45. Взгляните на схему. Разведывательный корабль взорвал один из своих топливных баков над главной базой Key. Тем самым они спасли и себя, и своего господина. Взрыв получился нешуточный и сразу отбил охоту преследовать их.

Полностью залитый топливный бак содержит несколько килограммов концентрированного антивещества — такое его количество способно провести судно через несколько тысяч парсеков гиперпространства.

Инстинкт самосохранения — великая вещь. Прибыв на Ханта Шегари, мы спустились по трапу и попали в настоящий рай. Огромное коралловое солнце висело в бледно-зеленом небе; кудрявые серые облака напоминали дым; прохладный, слегка влажный воздух, растения, похожие на желтые пальмовые деревья, что-то шептали под дуновениями легкого ветра.

Шегаритяне, безрукие, безволосые, голубые четвероногие с пальцами на губах, жили в чудесных городах, похожих на волшебные замки, о которых так любили рассказывать люди в своих легендах: высокие белые башни, соединенные висячими мостами, тонкие ленты дорог будто парили в воздухе без видимой поддержки. Теперь они были испачканы сапогами сотен разных солдат, и все по той простой причине, что эта миролюбивая маленькая планета оказалась удобным плацдармом.

Говорят, что с тех пор, как появились господа, а это было десять тысяч лет назад, здесь не было убито ни одного шегаритянина. Разведывательный корабль приземлился, высадил хруффов. Жители поприветствовали их, обдумали сложившуюся ситуацию, обсудили ее в своих советах и сдались. Теперь они могут спокойно путешествовать по галактике, работать во славу расы повелителей, а потом возвращаться домой здоровыми, невредимыми и жить в мире и безопасности. Чем-то они были похожи на наложников — целая цивилизация наложников.

Итак, местные жители последовали совету насильника, издевающегося над своей жертвой: независимо от того, нравится тебе что-либо или нет, это произойдет.

Вспомним историю Земли — восемь биллионов землян погибло во время нашествия. Не могу сказать, кто сделал наилучший выбор или совершил удачную? сделку — шегаритяне или мы.

Кэти Ли, Соланж и я отправились взглянуть на пленных ксуитян. Один из них содержался в клетке посередине огромного грязного поля на территории административного комплекса объединенных сил.

Другой находился где-то еще, спрятанный. Его, очевидно, пока допрашивали. Этот первый пленник метался, как раненый паук, низко сгибаясь, присаживался над красной лужей своих, как я догадываюсь, экскрементов, коричневый мех был спутан и запачкан. У существа не хватало двух ног, полруки, огромный белый шрам разделил шерсть его спины на две части, на волосатом лице сверкал единственный голубой глаз.

Это зрелище заставило нас на мгновение застыть, затем Кэти Ли прошептала:

— Интересно, что этот сукин сын сделает с нами, если мы его выпустим?

Соланж ответила таким же шепотом:

— Я знаю, что бы сделала я на его месте…

Никто из пленных ксуитян не попытался совершить самоубийство. Четырнадцать из них погибло в разведывательном корабле, убив хруффов. голыми руками. Этим двум повезло, и они остались в живых. Свои ранения пленники получили, когда попытались напасть на транзитную капсулу господина.

— Я слышал, что на них испробовали нейтронный детектор, опустошив мозг за одно мгновение.

После этих моих слов возникла странная пауза.

Последовало молчание, нарушенное Кэти Ли:

— Интересно, какие ощущения при этом испытываешь?

Пленный солдат-ксуитянин, кажется, обрадовался нашему приходу.

Щрехт я наконец нашел в специальном лагере, разбитом на вершине низких, сверкающих гор, обнаженные пики которых стрелой уходили в бледнозеленое небо, поблескивая там, словно драгоценные камни. Командиров собрали в маленькой долине, свежевспаханной и Лишенной желтой растительности.

Нас учили обращаться с новым оружием, чтобы мы потом смогли показать это нашим солдатам. Все собравшиеся были облачены в боевые скафандры.

Хруффы походили на роботов типа динозавров из дешевого коммерческого японского фильма XX века.

Вронски стояла на высокой платформе, а шегорийские специалисты надевали маленькие черные коробочки на запястья ее скафандра. До тех пор, пока ремни, которыми крепились предметы, не были затянуты, сигнальные лампочки горели фиолетово-голубым светом. «Скафандр не будет снабжать их энергией, — так говорили инструкторы, — не надо никакой подзарядки, никакого надзора, не будет никаких неполадок».

Как же это оружие работает? Главный техник шегари помахал пальцами, что, как я полагаю, на его языке означало недоумение.

Господа ничего не рассказали, а только сообщили, как эти коробочки использовать.

Вронски внезапно повернулась — создалось впечатление, будто тучная женщина превратилась в механическую игрушечную балерину и, подняв правую руку, направила ее прямо в небо.

Сверкнула вспышка…

Мои оптические и видеосенсоры на секунду отключились, затем послышался треск, сменившийся странным гулом, похожим на отдаленные громовые раскаты. Чей-то голос, непонятно кому принадлежащий, раздался в моих наушниках:

— О, мама дорогая…

Верхушка одного из горных пиков была срезана, будто ножом. Сто тысяч тонн камня исчезло в никуда, не оставив ничего, кроме зеркально отполированной поверхности, в которой отражались облака и небо.

Я взглянул на Шрехт, неподвижно стоящую в своем боевом облачении. Не знаю, общалась ли она с другими хруффами по их собственному коду.

Вронски продолжила обучение:

— Хорошо, вот это оружие и будет у вас. А вместо передвижной артиллерии они решили снабдить нас…

Я обратился по командной сети к Шрехт, использовав выбранную нами заранее частоту.

— А почему же у вас во время первого рейда не было такого оружия?

Последовало молчание, нарушаемое лишь легким потрескиванием, затем донесся голос Шрехт:

— Они никогда прежде не вооружали нас. Да, конечно, до этого случая у нас имелось оружие, изготовленное технологами и конструкторами завоеванных цивилизаций, конечно, с учетом передовой науки господ, но…

— Может, они: чем-то обеспокоены? — Высказал я предположение.

— Может, и так, — согласилась моя подруга, — а может, они просто доверяют нам.

Планета без названия, солнце без номера, огромная черная луна-ледник, вращающиеся вокруг гигантского облака газа на краю Вселенной.

Мы прятались в тени, ожидая возобновления боя.

Температура окружающей среды 12 градусов по Кельвину подходила нам как нельзя лучше. Над головами висела окольцованная планета, расплющенный голубой полумесяц, сверкающий в ночном небе. Кольца походили на серебряные тарелки, разрезающие планету на две части. Их тень лежала на голубых облаках, через которые на поверхность прорывался свет звезд.

На ледяной равнине, в старых и вновь образовавшихся кратерах, бурлила и кипела вода. Когда их края смыкались, клубы пара образовывали эфемерные облака, улетающие в небо.

В нескольких километрах от нас из куска белого льда торчала голова хруффа в боевом скафандре, тело же было неподвижно, хвост слегка отведен в сторону, ноги расставлены. Его я не знал.

В моих наушниках раздался голос Кэти Ли: — Джемадар-майор.

— Здесь.

— Шагетскй внезапно отключился, поэтому численность моего взвода уменьшилась до шести человек.

— Ваше сообщение записано и будет доведено до сведения вышестоящего начальства, младший джемадар. Выше голову, в вашем распоряжении шесть минут. Отсчет начат. — Ее произвели в чин за несколько часов до того, как мы пересекли гиперпространство, то есть совершили прыжок. Это было первое боевое задание Кэти Ли в качестве младшего офицера. Надеюсь, она была счастлива. Мне следовало бы назначить нового полкового хавильдар-майора, но это могло подождать.

Надеюсь, Шагетскй был тоже счастлив. Очень подвижный солдат, веселый, жизнерадостный, хороший боец, но чересчур беспокойный, относящийся к бою, как к футболу. Глаза его перед каждой высадкой всегда сверкали весельем. Тот факт, что на сей раз чертовски трудно будет сражаться, очевидно, весьма возбуждает этого типа.

Но опасаюсь, сегодня нас ждет вовсе не футбол.

Отчет Кэти Ли ясно говорил о том, что ксуитяне, обрушившиеся на наши головы, как гром с ясного неба, отлично знали, куда метить. Они стреляли по оружию на кистях, пытаясь заставить нас уронить пушку. Будь мы в старых скафандрах, это было бы не нужно. Небольшие куски взорвавшегося антивещества разорвали бы нас на кусочки. А Шэгти потерял только обе руки. Его скафандр сработал отлично, защитные механизмы не дали парню свариться заживо и даже несколько приостановили кровотечение. Но внутренняя температура подскочила до 680 градусов по Кельвину. Она оставалась на этом уровне в течение трех или четырех минут, пока система энергообеспечения не пришла в норму.

Кэти Ли сообщила, что, когда она протерла лицевую пластину скафандра Шагетски, его глаза казались крошечными баскетбольными мячами, которые нужно подкачать. Губы и язык блестели, потому что кран с питьевой водой взорвался и выплеснул живительную влагу на лицо.

Как мило со стороны господ снабдить нас первоклассными скафандрами, только чертовски плохо, что они не смогли позаботиться обо всем.

— Хорошо, мальчики и девочки, пора отправляться. Пять, четыре, три, два… — произнес я.

Единственный раз за всю свою боевую практику Кэти Ли не нашла музыкального сопровождения для атаки.

Мы находились глубоко под землей. В темном, мрачном туннеле то и дело сверкали молнии, высвечивая вокруг нас в промерзлой почве черные дыры.

Воздух был вытеснен oблаками сильно подогретого газа, яростно шумел ветер, сила которого составляла примерно 7 баллов, отчего мы сталкивались друг с другом. Оружие и скафандры гремели, люди кричали и едва продвигались, держась за каменные стены.

Меня зажало в угол; я собирался с духом, чтобы попытаться идти вперед. Рядом со мной скорчился солдат, шепча в наушники, почти плача: «Ах, мать твою, сукин сын проклятый!»

— Эй, успокойся, парень. Посмотрим, сможешь ли ты помочь мне с этой проклятой штукой.

— Слушаюсь, сэр.

Мы все время поддразнивали Мбонгулу насчет его имени, потому что он был родом из англоязычной африканской страны. «Да, сэр, слушаюсь, сэр, Мбонгула Юю Вампир». Нам была наплевать на то, что это «юю» пришло из той части Африки, что отстояла на две с половиной тысячи километров от места, где он вырос.

Его прижало вместе со мной, он подполз ближе, помог отстегнуть пушку, находящуюся на плече, развернул ее против ветра и направил в сторону туннеля, туда, где горел рубиновый огонь, где кричали друг на друга мужчины и женщины, люди и представители других рас, на пустоту, на сам факт смерти.

— Хорошо, внимание…

Я выкрикнул команду открыть огонь.

Внезапно впереди нас возник шар туманного белого цвета, тени метнулись по туннелю. Перед нами находилась область сжатого газа, она двигалась, покрывая все на своем пути.

Я услышал, как Мбонгула вскрикнул. Негра буквально высосало из нашей маленькой ниши, и он продолжал кричать, когда его поволокло вакуумным шаром. Я слышал голос Мбонгулы в своих наушниках, и мне казалось, будто его никто никуда не оттаскивал, что солдат по-прежнему находится рядом.

Белый свет, теперь уже видневшийся далеко отсюда, внезапно стал ярким, слепяще-голубым, затем мои внешние. сенсоры отключились.

В темноте отчетливо слышался стук моего сердца. Я насчитал всего шесть тяжелых ударов. Когда ударная волна вжала меня в стену, мое сознание выключилось.

Полк перестроился, разделившись на две части, и в большом открытом ущелье, так называемом ледяном кармане семи или восьми километров глубиной, мы поймали последнего ксуитянина.

От стреляющих орудий исходили молнии, воздух трещал от сгустков энергии. Красно-оранжевые массы расплавленного металла медленно описывали длинные кривые траектории, ударялись в стену позади нас, треща, расплавлялись вместе с ней, охлаждались, тускнели, успокаивались.

Какой-то солдат впереди меня, пытаясь остановить горячий металл скафандром, пробормотал:

— Господи, боже мой, аппаратура моего скафандра начинает давать сбой. Здесь становится чертовски жарко… — Вообще-то боевое облачение должно быть гораздо устойчивее и надежнее. Ванна из расплавленной стали для человека в скафандре равнозначна нырянию в теплые воды океана в жаркую погоду. Однако следует учитывать тот факт, что в тебя пять или шесть раз выстрелили ядерными зарядами в пять килотонн.

Впереди нас что-то взорвалось, и я увидел, что одетый в скафандр солдат-хруфф поднимается в воздух, его разрывает на куски, а оторванные конечности и внутренности падают на землю.

Выстрел.

Огромное, беспредельное море огня залило мир, затем наступила тишина. В разных углах туннеля виднелось пляшущее пламя, оружие прыгало в руках, плевалось огнем. Офицеры и солдаты постепенно выходили из строя. Я услышал тревожный голос Вронски:

— Прекратить огонь, прекратить огонь…

Мы закончили.

Такой приказ, по моему мнению, сообщал, что последний ксуитянин на этой безымянной планете со старой ледяной луной был мертв. Опустив оружие, я отправился взглянуть на своих людей, оставшихся в живых. Они были заняты нужным делом — укладывали мертвых ровными рядами, перевязывали раны пострадавшим, разбивали в маленькой воронке в земле полевые госпитали, собирали части тел…

Кажется, все не так уж и плохо. Мертвыми мы потеряли двадцать процентов личного состава, еше двадцать оказались тяжело ранеными и нуждались в длительном лечении. Итак, сорок процентов. Но к следующему десантированию мы все же будем в отличной форме — в резерве достаточно свежих солдат, чтобы пополнить наши поредевшие ряды.

Я довольно быстро отыскал By Чингду и Джимми Дица, убедился, что они делают все, что нужно, приглядел за некоторыми младшими джемадарами.

Да, действительно, все оказалось не так уж плохо.

Потери среди офицерского состава были небольшие.

Это несколько облегчало дальнейшие действия. Затем я отправился туда, где лежали трупы. Чей-то голос прошептал мне на ухо:

— Джемадар-майор?

Знакомый голос…

— Это ты, Шмидт? — Я весьма обрадовался своей способности, вернее, тому, что не потерял ее, узнавать голоса солдат л быстро вспоминать их имена.

Хотя, если честно признаться, я чувствовал себя попавшим в другое измерение.

— Да, сэр, — проговорил он. — Вы… вам лучше бы прийти сюда, сэр.

Как странно…

Я прошел туда, где на коленях рядом с неподвижно лежащим телом в скафандре стоял этот солдат. Мертвый, очевидно, был его другом. Но облачение показалось мне очень знакомым, и осознание этого заставило мое сердце остановиться.

Я упал на колени рядом с телом, прочистил лицевую пластину шлема и увидел Соланж Корде.

Не похоже, чтобы она спала. Огромные бархатные глаза были открыты и смотрели в чужое враждебное небо, в горизонт. Может, в свой последний момент она видела облака, висящие над серыми утесами Эфиопии, песок, похожий на волны странного непрозрачного тумана, переносимый по Сахаре ветром и формирующийся в барханы, песчинки, что-то шепчущие друг другу. Рот девушки был слегка приоткрыт, зубы сверкали — гримаса удивления: «Я? Сейчас? Но я не готова». Еще одна пара солдатских ботинок остановилась возле нас; я взглянул на скафандр, отмеченный нашивками младшего джемадара и идентификационным значком.

Кэти Ли Мендоза.

Голос Вронски вывел меня из прострации: — Моррисон?

— Мм, слушаю, мадам.

— Ты цел?

— Да, мэм.

— Хорошо. Грэнни Джонс убита, я собираюсь представить вас к званию младшего риссальдара. Так что, пока будете исполнять ее обязанности и возьмите под свое командование то, что осталось от ее батальона.

— Слушаюсь, мэм. — Я представил Татьяну, стоящую рядом с нами: тонкая, яростная, черноволосая женщина, тяжелые волосы подняты в высокую прическу.

Вронски продолжала: — Объяви всем о своем повышении и поднимай свою задницу к нам наверх.

— Слушаюсь, мэм. — Я медленно поднялся на ноги, все еще не спуская глаз с Соланж Корде.

— Холоднее, чем лед, — проговорила Кэти Ли. — Холоднее, чем черный проклятый лед. — Обняв меня, она постояла рядом еще минутку, затем мы разошлись, каждый по своим делам.

Мы сидели за столом в так называемой каюткомпании, держа в руках горячие чашки с кофе.

Напротив меня расположилась By Чингда, которую тоже можно было поздравить с повышением — теперь она джсмадар-майор и получила под свое начало мой полк. Выглядела By усталой; на хорошеньком китайском личике появились морщинки. Женщина пила крепкий красный чай, который все почему-то называют чаем британской армии. Этот напиток знаменит тем, что в нем кофеина значительно больше, чем в натуральном кофе.

Теперь у солдат расы господ, невредимых и раненых, было время отдохнуть. Последовала погрузка на космический корвет. Нас ждали семь дней полета, за которые надо было преодолеть триста парсеков до следующего места высадки или сбора. К тому времени мои раненые выздоровеют, их облачение починят или заменят. Может, по дороге прихватим замену. Времени для тренировки, починки и отдыха было предостаточно.

By зевнула, широко открыв рот, все равно кажущийся маленьким, и потерла свои узкие глаза. Я почувствовал, как во мне нарастает возбуждение. By Чингда снова принялась за чай:

— Зря я пью это, мне надо выспаться.

Я опустил глаза вниз и уставился в собственную чашку с крепким сладким кофе: — Ага.

— Черт, может, мы пересмотрим доктрину, запрещающую брать наложников в бой?

Я заглянул ей в глаза, но ничего не смог в них прочесть.

— Может, ты и права. — Я отпил еще глоток и попытался успокоиться.

Девушка встала, потянулась, выгнув мускулистую спину, выпятив отлично обрисованную тонкой тканью грудь, и швырнула чашку на поднос.

— Встретимся утром, Ати, — сказала она и вышла из кают-компании, прекрасно зная, что командир смотрит ей вслед.

А я еще долго сидел за столом, пил кофе, ставший уже холодным, как лед, и лишь потом пошел спать.

Подобно граду из черной пушки, солдаты падали с неба на одну из урбанизированных колониальных планет Key. Орудия защитников пытались сбить нас, но постоянно промахивались и взрывались, пораженные оружием нового поколения, которое достали повелители из своего металлического сундука. Может, оно давно у них имелось, трудно сказать.

Все-таки господа по-прежнему недооценивали ксуитян. Но, как и раньше, их ресурсы были побольше, карманы поглубже, а вот у их противников нет. Со дня первой, трудной атаки прошло несколько месяцев, и вот уже ксуитяне отходят, теряя планету за планетой, возвращаясь к очагу и дому. Готовятся, наверно, к сдаче или решающему бою. Интересно, останется ли кто-нибудь из них в живых к тому времени, когда все закончится, наберут ли из них новобранцев?

Улицы городов ксуитян ничем не отличались от улиц других цивилизованных планет. Они походили на земные: каменные здания из бетона, стекла и блестящей керамики, которые исправно рушились и горели.

Солдаты армии противника, облаченные в скафандры, убегали от нас, умирали, а когда предоставлялась возможность, убивали нас. Однако со временем это удавалось им все с меньшим и меньшим успехом. Ксуитяне — жители тех городов, численностью превосходившие солдат в тысячу раз, прятались в укрытиях, которые взрывались, а они сгорали заживо.

Я представлял себе многоногих полукрабов, скорчившихся в бесполезном укрытии, под странной формы бетонной лестницей, построенной для удобства их хождения, которая взрывается и рассьшается на куски…

Охваченное огнем и ужасом гражданское население колонии, размахивая горящими конечностями, крича высокими, пронзительными голосами, в панике металось по разрушенным улицам. Я поднял оружие, готовясь уничтожить, успокоить этих несчастных ублюдков.

Взорвав горящих ксуитян, оставляя на улице сплошное кровавое месиво, небо прорезала вспышка какого-то оружия. Вот так-то, солдат. Освободили страждущих от бремени жизни, уничтожили страдание. Я выстрелил в огневую точку противника. Плохо, братец, надо было бы позволить этому глупому гражданскому сукиному сыну сгореть заживо.

Боже мой, у меня четыре тысячи солдат, за которыми нужен глаз да глаз, и я не могу позволить, чтобы меня вдруг неожиданно прикончили!

— Чинг?

— Слушаю, сэр.

— Полк на позициях?

— Да, сэр.

— Вперед по моему сигналу. Мы разгромили это маленькое гнездышко.

— Да, сэр.

Не очень-то нам везет с этой дерьмовой дырой.

Кому-то пришло в голову, что для развития успеха хорошо бы захватить в плен несколько генералов армии ксуитян, а кого мы могли сцапать? Кого угодно, но только не генералитет. Я слышал голос Кэти Ли за час до высадки:

— Какая глупость!. Надо разбомбить это место в щепки, чтоб камня на камне не осталось, обойти его и отправиться туда, где есть что-либо стоящее.

В данный момент, кажется, именно это и являлось стоящим. Люди By Чингды внезапно хлынули вперед, обгоняя меня, словно какая-то чудовищная стая саранчи, стреляя по великолепным зданиям ксуитян, сея смерть и разрушения.

Мы потеряли шестерых, но в живых не осталось ни одного проклятого туземца.

Это была красивая планета: бледно-голубое небо, облака в вышине, отдаленные голубые горы, покрытые туманом, леса из деревьев с широкими зелеными листьями, пушистыми, шелестящими на ветру.

Вдалеке поднимался к небу столб огня — там горел город; верхушка его, терзаемая ветрами, внезапно меняла направление.

Мы со Шрехт сидели на поле с желтой мягкой травой, она лежала прямо на ней, а я уселся на ксуитянское старое одеяло, найденное мною где-то в развалинах. Перед нами лежали сэндвичи, то есть получился настоящий завтрак на траве. Мы отдыхали и любовались картинками, вытканными на индиговой скатерти — сценки охоты: ксуитянин, связанный полосками темной кожи, туземец, держащий короткий сложенный лук, какой-то странный монстр, стреляющий по существам, предположительно диким, имеющим восемь ног и две руки. Кроме того, сценки рисовали связанных по рукам и ногам и подвешенных на костре животных, медленно поджаривающихся на поворачивающемся вертеле. Следующий эпизод демонстрировал готовые блюда, лежащие на широких столах: весельчаки-ксуитяне поедают добычу Что, если эти сценки соответствуют действительности? Нет, такие мысли неуместны. Мы не за это наказывали ксуитян. «Наказывали» — вообще-то плохое слово, мы просто их лупим.

Я прислонился к чешуйчатому боку Шрсхт и, смакуя сладкий эль, бутылочку которого презентовала мне Чинг, смотрел на горящий город, на красивые деревья, колышущиеся на ветру. А подруга-хруфф пила в это время свой керосин со вкусом пиццы.

Мы болтали о старых и новых временах.

Ей хотелось еще раз побывать на Земле. Говорят, там самые лучшие пляжи во Вселенной. Я был согласен с ней, но…

Наверно, нам надо вместе отправиться на Ханта Шегари. Мне кажется, это совсем неплохое место, и оно будет еще лучше, когда все наемники уйдут оттуда, а туземцы за ними уберут всю грязь и мусор.

В гуще горящих зданий что-то взорвалось. Шар красно-черного огня, охватывая соседние помещения, мусор в них, разгорался, поднимаясь все выше и выше, пока, наконец, не исчез. Я ожидал услышать грохот взрыва, но так и не дождался.

— Война скоро закончится, и мне положен отпуск, — задумчиво сказала Шрехт.

— Мне тоже. Куда мы отправимся?

— Ты был когда-нибудь на моей планете?

— Один раз, очень недолго, пятнадцать лет назад.

— Я хочу, чтобы ты поехал со мной, Атол Моррисон. Можешь привезти с собой наложницу, если хочешь.

Хотя планета хруффов представляла собой блеклый, пустынный мир, мне бы хотелось этого.

Над горящим городом царствовала высокая башня. Внезапно она начала падать, снопы огня вырывались изнутри. В небе добавилось дыма, на этот раз жирного, густого, скрывшего верхушки других оставшихся еще башен.

Шрехт сказала мне, что скоро мы отправляемся на родную планету ксуитян.

— Они действительно так называют ее?

— Не думаю. А вообще какое это имеет значение?

— Да, никакого…

Через некоторое время я лег на одеяло и закрыл глаза, позволяя теплому желтому солнцу безымянной планеты согревать мне лицо, кожу, лечить и высушивать ее. Так, наверное, выглядит безмятежный мир, и ощущения людей сводятся к покою, теплоте, солнечному свету и тихому ветру — идиллия.

Может, я уснул, а может, нет, но солнце переместилось в небе на большое расстояние! Внезапно отдаленный гул, протяжный и грозный, заставил меня открыть глаза. Горящий город наконец рухнул, превратившись в щебень, огонь начал умирать, а дым перестал быть таким густым. К ночи здесь не останется ничего, кроме тлеющих угольков. Зрелище будет великолепное — красные светящиеся пятна, похожие на далекие костры.

Я почувствовал, как пол корвета дрогнул под моими ногами, ощутил маленькую, упругую грудь Чингды, упиравшуюся в мою, а под руками мускулистую спину, затем ягодицы. Целуя китаянку, я поддавался ее ласкам, уступал настойчивому языку.

Она положила голову мне на плечо, и я услышал сдавленный стон, а теплое дыхание защекотало мне шею. Целый мир с его радостями и печалями перестал для нас существовать. В моей каюте царил мрак, который не мог разогнать приглушенный свет ночника на столе.

By Чингда, джемадар-майор, полковой командир, подняв голову, смотрела на меня. Ее лицо казалось немного припухшим, а черные глаза превратились в узенькие щелочки.

— Не думаю, что это удачная мысль, младший риссальдар… — прошептала она.

— Нет, напротив, отличная. — Я закрыл ей рот поцелуем.

Отступив на полшага, она подняла руки и расстегнула ворот своего мундира с нашивками из трех бриллиантов. Одежда распахнулась, обнажив гладкую, загорелую кожу. Девушка, протянув руку, провела большим пальцем по моей звезде, затем дотронулась до пуговки воротника.

— С повышением вас, Атол Моррисон. Итак, наемники спят с наемниками, офицеры с офицерами.

Я занялся пуговицами, наблюдая, как раздевается моя партнерша — быстро, решительно.

Стоя передо мной в чем мать родила, она казалась похожей на Хани. И все же это была не Хани — та же гладкая азиатская кожа, но светлее, лицо немного круглее, глаза чуть уже, бедра немного шире, а грудь немного больше.

Изящное тело ничуть не портили мускулы, шрамы — знаки отличия профессионального солдата.

Конечно, Чингда значительно уступала мне и Соланж по силе, но я видел, как однажды она разоружила наемника-мужчину, правда, вдвое меньшей комплекции, чем моя: выхватила пистолет из его кобуры и, прежде чем тот успел моргнуть, поднесла дуло к носу.

Когда я разделся, девушка подошла ко мне и обняла, вжалась в мое тело. Я ощутил тепло, исходившее от нее, нормальное человеческое тепло. Она прошептала:

— Ты хочешь, чтобы после этого я перевелась в другой полк? — Голос Чингды был спокоен, в нем не ощущалось ни дрожи, ни отчаяния. Взявшись за ее упругие ягодицы, я легко приподнял девушку и прижал к груди: — Ты уверена, что хочешь сделать это?

Нет, я не хочу переводиться.

Мы легли на небольшой диванчик, даже не думая о том, что это обычная полка, приспособленная под кровать, и принялись ласкать тела друг друга, осваивая неизведанные территории.

— Кем?..

Ответом явился удивленный взгляд?

— Кем ты хочешь стать?

На губах Чингды появилась слабая улыбка, затем она заговорила:

— Есть такие мужчины и женщины, которые могут любить без того, чтобы им платили и приказывали.

Я подумал об этом и в знак согласия медленно кивнул:

— Да, это так просто. — Я просунул руку между ее ног и увидел, как девушка закрыла глаза и выгнула спину от нахлынувших чувств. Я понимал; что она не совсем это имеет в виду, но что еще мог я подумать? Может, это все, о чем она хотела мне сказать?

— И, — продолжала Чингда, когда мы вновь надели свои мундиры, — мы будем вести себя так, будто ничего не случилось, будто это произошло между двумя другими людьми, живущими далеко отсюда.

Я чувствовал, как кольнуло сердце, как неприятная и непонятная тяжесть придавила меня и потом отпустила.

— Пусть будет по-твоему, — согласился я.

Мы со Шрехт сидели на палубе большого транспортного корабля, на борту которого смог бы разместиться целый легион. Вот мы как раз наблюдали за этим процессом. Через некоторое время нам тоже предстояло спуститься вниз. Путешествие должно было занять всего несколько дней.

Родная планета ксуитян показалась ярко-голубым шаром. Практически всю ее занимал океан, окруженный полосами облаков, сквозь которые время от времени проглядывали зеленые пятна континентов.

Планета освещалась великолепным белым солнцем и отражающими свет звезд двумя большими лунами, каждая из которых была более тысячи километров в диаметре. Одна из них была отдалена от домов ксуитян на расстояние всего лишь десяти своих диаметров, а вторая чуть дальше — диаметров на пятьдесят.

К нам присоединились друзья Шрехт с идентификационными значками и значками отличия, гуманоиды, похожие на мышей, By Чингда, Джимми Диц, Кэти Ли и несколько офицеров из других батальонов бригады Вронскй.

Мы разобрались со всеми союзниками ксуитян, уничтожили их военные корабли. Они взрывались в воздухе, горящая плазма разлеталась во все стороны, в море и на землю. Горели леса, города, поля, горы…

Где-то внизу нас ждали солдаты-защитники, готовые вступить в бой, чтобы забрать с собой туда, где у ксуитян находится ад, — нескольких из нас.

Шрехт включила транслятор:

— Четыре, три, два, один…

Я почувствовал, как Чингда схватила меня за руку.

Небо вокруг нас зажглось, боевые корабли армии господ обратили свой гнев на беспомощных ксуитян. Огонь падал на города, горы, поджигал озера и реки, так живописно выглядевшие из космоса.

Взрывались полярные шапки, из морей выбрасывало корабли, летательные аппараты падали с неба…

Такой ожесточенный обстрел, как нам сказали, будет продолжаться целый час. Затем мы высадимся и взглянем на то, что осталось. Может, несколько туземцев и спаслись в глубоких подземных туннелях.

Тогда мы возьмем их в плен, если, конечно, они пожелают остаться в живых…

Когда пришли спаги, их численность составляла примерно тридцать биллионов, разбросанных по нескольким планетам. Мы захватили несколько тысяч пленных. Может, чтобы поместить их в зоопарк…

Огонь быстро распространялся по земле, камни плавились и превращались в озерца и моря лавы, заливавшей живописный ландшафт.

Все скоро закончится. Это хорошо для меня, я уже давно был готов к отправке домой.

Месяц шел за месяцем, и вот я уже стоял на одном из высоких плато Карсваао, на территории небольшого космопорта и наблюдал за погрузкой людей и вещей на корабль. Я стоял и смотрел на Хани. Она сохранила свою красоту, изящество и спокойствие. Девушка взглянула на меня, держась за ручку висящей на плече маленькой коричневой сумки. Эта вещица была мне хорошо знакома много лет назад она прибыла на планету именно с ней.

Под глазами Хани синели круги — память о нашей последней, совместно проведенной ночи. Никакая косметика не смогла их убрать. Губы все еще оставались припухшими, волосы, хоть и были собраны в высокую прическу, все равно казались растрепанными.

Ничего, ей удастся отоспаться в звездолете, она даже может оставаться в объятиях морфея несколько недель, если того захочет.

Я видел наше отражение в зеркале — Хани наклонилась над раковиной, положив руки на края, держась за нее, глядя себе в глаза, а яркое солнце Карсваао светило прямо в окна. Она стояла, расставив ноги, а я занимался с ней любовью — прощался своим способом.

Когда все закончилось, Хани уселась на туземный туалет, где не было воды, и уставилась в противоположную стену. Девушка подождала, пока я вымоюсь, терпеливо снесла мое похлопывание по плечу и голове. Затем я оставил наложницу одну заниматься своими делами.

А сейчас Хани была уже на пути домой. Говорят, индонезийские острова по-прежнему прекрасны; все те, чуждые их культуре западные небоскребы и города, были сметены с лица Земли, а руины заросли непроходимыми джунглями. То здесь, то там появлялись маленькие хижины, восстанавливалирь старые пагоды и башни. Ну, вы знаете эти древние восточные храмы — колокольчики, танцы, музыка и молитвы.

Я никогда не спрашивал Хани, что она собирается делать с деньгами, которых хватит для содержания ее самой и большой семьи.

Интересно, выйдет ли она замуж, будет ли избранник этой девушки, живя в тени ее богатства, потакать всем ее прихотям, выполнять любой каприз? Да нет, это глупо. А вот посмотреть бы на постаревшую Хани в окружении детей родственников, затем их внуков, внуков ее друзей детства… Я протянул ей руку:

— Спасибо тебе за то, что столько лет ты была рядом со мной. Я буду их помнить. — Это прозвучало несколько фальшиво и натянуто, заученно, может, немного глупо. Женщина несколько секунд смотрела на мою руку, затем подняла на меня глаза. Потом отвернулась, поправила свою маленькую сумочку, поднялась по трапу и… исчезла…

А, ну ее к черту. Взяв себя в руки, я повернулся и направился к ожидавшей меня машине. Когда раздался грохот и земля под ногами задрожала, я обернулся, прикрыл рукой глаза и посмотрел на поднимающийся в небо корабль, чье серебряное покрытие сверкало в лучах солнца, взбирающегося в золотисто-коричневое и пыльное небо. Вскоре гром прекратился. Я немнрго посидел в машине. Других мыслей, кроме как о тысяче ночей, проведенных с Хани, не было. Но вскоре они потихоньку должны были кануть в небытие. Затем из нагрудного кармана я вытащил телефонную трубку — новая претендентка на место убывшей уже пришла вчера и ожидала меня в бараках для наложниц.

На небольшом листе бумаги было написано се имя — Сара Морган, семнадцать лет от роду. Включив зажигание, я выжал сцепление и тронулся в путь.