"Секреты" - читать интересную книгу автора (Уилсон Жаклин)Жаклин УИЛСОН СЕКРЕТЫГлава 1 ДарлингИтак, у меня начинается совсем новая жизнь. Я больше никогда не вернусь домой. Я больше никогда не хочу видеть маму. И Бетани, и малютку-медвежонка Гэри. Но особенно не хочу, никогда, никогда, никогда не хочу видеть Терри. У меня была тетрадка, она называлась «Официально утвержденный справочник пыток для Терри». Каждый день я изобретала для него самые неслыханные терзания. И здорово веселилась. Но потом подлиза Бетани нашла тетрадь у меня под подушкой и показала ему. Терри медленно, очень медленно переворачивал страницу за страницей, внимательно изучая мои старательно раскрашенные чертежи пыточных машин. Ужасные щипцы-зубодеры, выкручиватели ушей и страшенный великан-вышибала стоили мне многих часов усердного труда. Терри рассмотрел все. Кивнул. Сделал глубокий вдох. Потом яростно вырвал страницы и изодрал их в мелкие клочья. Было ясно, что он с радостью сделал бы то же самое и со мной. Мама старалась превратить все в шутку: вот, мол, какой у меня извращенный юмор. — Это твое чадо вообще сплошное извращение, — прорычал Терри. Он встал, расстегнул свой тяжелый кожаный ремень и рывком выдернул его из джинсов. — Ну, я ее проучу, раз и навсегда. Мама попробовала смехом унять его, делала вид, что не принимает угрозу всерьез. «Да что ты, — улыбалась мне, — не будет же он тебя бить?! А ремень — просто для острастки». Но мы все страшно испугались. Когда же он взмахнул своим поясом, мама отчаянным голосом крикнула мне: «Беги!» Да только я оказалась недостаточно проворна. Он ударил меня пряжкой наискосок по голове, разбил мои очки и пропорол кожу на лбу. Мама плакала. Бетани тоже плакала, потому что все это случилось по ее вине. Даже Кайл заревел, хотя вечно изображает из себя крутого парня. Вопил и Гэри, ну, да это дело обычное. Я не плакала. Из раны на лбу струилась кровь, попадая в глаза. Я стояла, сжав кулаки, и смотрела Терри прямо в лицо. Без очков оно как-то расплывалось передо мной, но эти его зеленые ледяные глаза… их нельзя было не видеть. И я уставилась в них. Кто кого пересмотрит. Он сдался первым. Отвел глаза и опустил голову, вроде как ему было стыдно. Не сказав ни слова, он развернулся и спустился в паб, хотя мы ждали к чаю Нэн[1], Лоретту с ее крошкой Бритни, Вилли и Пэтси. На столе в гостиной все уже было готово: сандвичи с ветчиной, булочки с сосисками, а еще остатки шоколадного полена, сладкие пирожки с изюмом и фруктовые пирожные — мы-то с Кайлом уже успели все перепробовать, то и дело заглядывая в холодильник. Бетани сейчас на сладкое даже не смотрит — считает, что она толстая. По правде сказать, так оно и есть. Я ее страшно раздражаю, потому что ем сколько влезет, а сама тощая как палка. Мама говорит, что все сжигает моя нервная энергия. Ничего удивительного, что я стала нервная — попробуйте пожить с Терри! Но больше я с ним жить не буду, ура, ура, ура! Он оказал мне великую услугу, ударив своим ремнем. Нэн, как только вошла и взглянула на меня, стала белая как мел. — О господи, Дарлинг, сокровище мое, что они с тобой сделали?! Я только плечами передернула. Я-то не сплетница, как Мою Нэн Бог умом не обидел. — Это Терри? Его рук дело, так? В мертвой тишине комнаты голос Нэн прозвучал удивительно спокойно. Но глаза ее сверкали. — Где он? — спросила она, оглядевшись. — Его нет, мама. Но Терри не виноват. Просто несчастный случай… — Несчастный случай! Его бы, подлеца, каблуком в зад! — сказала Нэн. Вообще-то она выразилась круче и выразительней, даже использовала аллитерацию. Про аллитерацию мы в школе учили. Я там первая ученица. Впрочем, это совсем не трудно, потому что почти все мои одноклассники не в ладу с науками. Репутация у нашей школы неважная. Но мне уже не придется ходить в нее. Я перейду в школу, что недалеко от моей родной Нэнни. Теперь я живу у нее. Ох, просто не верится! Я та-а-а-ак люблю свою Нэн! Нэн сразу во всем разобралась. Она велела мне стать под люстру в гостиной, бережно отвела назад слипшуюся челку, отлепила лейкопластырь, который наклеила мне на лоб мама. Когда Нэн увидела, какая рана глубокая, она опять выругалась. — А теперь, моя дорогая, ступай-ка надень пальто, — сказала она спокойно. — Мама, зачем?.. — спросила моя мама. — Мы уходим, — объявила Нэн. Она кивнула своей семье. — Собирайтесь, дети. Чаи распивать будем дома. Но прежде завезем Дарлинг в больницу. — В больницу? — прошептала мама. — Ей нужно наложить швы, Тамми. Как он сделал это? Ударил ножом? — Нет, нет, это же несчастный случай, его пояс… — Ах, его пояс, — кивнула она и крепко прижала меня к себе. — Хорошо. Бетани, возьми большую сумку и беги наверх, уложи в нее вещи Дарлинг. Теперь она будет жить с нами. Мы во все глаза смотрели на Нэн. — Ну-ну, Бетани, одна нога здесь, другая там! — скомандовала Нэн. — Я мигом, Нэн, — так и подскочила Бетани. Нэн вовсе не — Но, мама, ты не можешь… — прошептала моя мама и заплакала. Я подумала, она не хочет, чтобы я переехала к Нэн. И сама едва не заплакала, мне не хотелось, чтобы мама думала, будто я уезжаю из-за нее. Я ей нужна. Она не способна держать Бетани и Кайла под контролем, и она не всегда встает к Гэри ночью. А кроме того, здесь Терри. Ее он бьет тоже. Я решила уже, что мне, пожалуй, следует остаться. Но тут выяснилось, что причина совсем другая. — Ты не можешь отвезти Дарлинг в больницу, мама. Они захотят узнать, как это случилось. — Моя мама уже всхлипывала. — А потом обратятся в социальную службу, может быть, даже в полицию. И все они набросятся на Терри, как стая собак. Нэн еще крепче прижала меня к себе. Она, конечно, чувствовала, что я вся дрожу. — Ах, вот как! Выходит, мы должны беспокоиться о Терри? Возможно, наша Дарлинг на всю жизнь останется со шрамом на лбу, но кому до этого дело, ведь мы должны беспокоиться о Терри?! Кайл стоял озадаченный, он не понимал сарказма. Гэри уже опять вопил во весь голос, сопли текли у него из носа прямо в рот. Мама тоже выглядела кошмарно, тушь потекла, а румяна на побледневших щеках казались клоунским гримом. — Но это же просто глубокий порез, — умоляюще говорила она. — Забери Дарлинг к себе на несколько дней, пусть немного отдохнет, так, может быть, даже лучше, но, мама, не доводи до беды, я тебя заклинаю. — И ты считаешь себя матерью! — воскликнула Нэн. Она наклонилась, подхватила Гэри, оравшего на своем стульчике, увидела его сопливый нос и с гримасой сунула малыша маме в руки. — Вот, поднапрягись, хотя бы о нем позаботься! Повернувшись к лестнице, она громко позвала Бетани. Та бегом спустилась вниз с хозяйственной сумкой, куда затолкала мои вещички. Нэн выхватила у нее сумку и крепче сжала мне плечи. — Ну вот, все в порядке, лапонька, нам пора. Мама все плакала и даже не удосужилась попрощаться со мной. Кайл только хлопал глазами. Но Бетани вдруг горячо обняла меня, хотя мы терпеть не могли друг дружку с тех самых пор, как стали сводными сестрами. — Прости меня, Дарлинг, — шепнула она. Бетани, должно быть, и правда чувствовала себя виноватой, потому что, когда мы пришли к Нэн и я открыла сумку, оказалось, что она положила туда черную футболку, ту, что с серой белочкой на груди. Эту футболку ей подарил среди прочего Терри на Рождество, и она тогда страшно на меня разозлилась, потому что в «подарочный» день застукала меня за тем, что я тайком ее примеряю. Футболка сидела на мне обалденно, хотя я почти на два года старше Бетани, только она крупная, а я по сравнению с ней просто пигалица. Она тогда прошипела: «Сними сейчас же, не то расскажу папе…» А теперь вот отдала ее мне. Я ношу ее с черными джинсами и крокодиловыми башмаками. Правда, башмаки еще прошлогодние и тесноваты, но я не обращаю внимания. «Мы, женщины, должны терпеть, если хотим выглядеть стильно», — часто говорит Нэн, сбрасывая туфли на шпильках и растирая натруженные ноги. Моя Нэн слишком молодая для бабушки и совершенно, совершенно очаровательная. Она не казалась бы бабушкой даже в обычном старушечьем платье. Моя Нэн носит облегающие кружевные топики и короткие юбки, из-под которых ее ноги видны во всей красе. Особенно потрясно она выглядит, когда ведет свой танцкласс в стиле кантри. У нее много всяких фенечек и прибамбасов, к любому костюму. Мне ужас как нравится ее белый жакет с ожерельем из горного хрусталя, короткая белая юбка и белые кожаные ковбойские сапожки со шпорами. — А можно и мне иногда приходить на твой танцкласс, Нэн? — Ну конечно же, дорогая. Я считаю, ты освоишь все очень быстро. Вот и Пэтси к нам ходит, верно, лапушка? Пэтси радостно улыбнулась мне: — Это же будет здорово, Дарлинг! Пэтси так добра ко мне. Она совсем, совсем не такая, как Бетани. Пэтси, кажется, и в голову не приходит дуться на меня за то, что теперь ей надо делить со мной свою спальню. А это непросто, ее комнатка не намного больше буфета. Там только одна кровать, так что Нэн устроила мне постель из диванных подушек на полу и набросила пуховое одеяло. Это было замечательно, когда я легла, но посреди ночи подушки стали разъезжаться в разные стороны. Пэтси услышала, как я верчусь, стараясь опять сдвинуть подушки. — Эй, Дарлинг, перебирайся в мою постель, — шепнула она. — Так ведь будет тесно. Да ты не бери в голову, мне здесь прекрасно, — прошептала я в ответ. — Неправда. Залезай, залезай, вот будет здорово! — Она хихикнула. — Ты должна слушаться свою Я тоже хихикнула. Пэтси только семь лет, но она действительно мне приходится тетушкой. Она самая младшая дочка Нэн. Моя мама — Тамми — самая старшая. Хотя и ведет себя так, говорит Нэн, будто совершенно не повзрослела. Пэтси — любимица Нэн. Нэн называет ее «мой маленький подарочек». Она дочка Пита, а Нэн просто помешана на нем. Я не могу его вспомнить как следует, но думаю, что он огромный и вроде медведя. Пэтси маленькая и пушистая, словно котенок. У нее светлые волосы, красивые и длинные. Она то собирает их сзади лошадиным хвостом, то свертывает на затылке и закалывает с обеих сторон маленькими прелестными заколками-бабочками. У нее, правда, очень забавная походка, как у пингвина, но это потому, что она занимается балетом. А еще степом и акробатикой. Нэн собирается скоро отдать ее в специальную театральную школу, потому что она одаренная и, похоже, ее ждет большое будущее. Может, вы подумаете, что Пэтси противная воображала, но она совсем не такая, совершенно. Я всегда ее очень-очень любила, хотя мы виделись не так часто, как прежде, когда мы с мамой жили только вдвоем. А потом, когда мама сошлась с Терри, она и Нэн рассорились. Но я люблю всю семью Нэн, а Пэтси — после Нэн — больше всех. Я забралась к ней в кровать, и мы улеглись рядышком, словно влюбленные. Пэтси такая маленькая и гибкая по сравнению с Бетани. (Вообще-то с Бетани мы никогда не обнимались, не те были отношения, но, когда Терри и мама начинали скандалить посреди ночи, это было просто невыносимо… тогда мы с Бетани прижимались друг к другу и накрывались одеялом с головой, чтобы было не так слышно.) Волосы Пэтси щекотали мне лицо, но я ничего не сказала. Просто протянула руку и ласково пригладила их. Мне ужасно хочется отрастить волосы подлиннее, но они у меня какие-то редкие и вечно растрепанные. Правда, если откинуть голову назад и втянуть ее в плечи, еще можно обмануть себя и считать, что волосы достают мне до плеч, только это неправда. Как Пэтси повезло, что у нее такие прелестные длинные волосы. Пэтси здорово повез… стоп, точка. Но все-таки теперь и мне повезло. У меня началась новая жизнь, и я счастлива, счастлива, счастлива. Правда, вид у меня так себе, потому что пришлось сделать мне десять швов на лбу и они еще хорошо видны. Нэн не решалась пока вымыть мне голову, так что челка вся слиплась. У меня останется большой шрам, но это меня не заботило. Зато буду выглядеть КРУТОЙ девчонкой. В больнице я не выдала Терри. Просто не смогла. Из-за мамы. Я сказала, что мы с братом и сестрой затеяли глупую игру в ковбоев и я попала в лассо. Нэн поддержала меня. А когда мы вышли, сказала, закуривая: — Хотя уж не знаю, с какой стати нам защищать этого подонка… Ну ладно, по крайней мере, меня никто не посмеет назвать доносчицей. Ей было сказано, что курить в больнице строжайше запрещено, вот она и злилась на них. А уж Терри этого и вовсе, кажется, готова была пригвоздить своими каблуками-шпильками. — Знаешь, у твоей мамаши явно с головой не в порядке, — сказала Нэн, когда мы плелись домой из больницы; мой лоб был весь прошит черными швами. — Почему она не бросит его? Я пожала плечами. Мне тоже это непонятно. — Но — Конечно, Дарлинг. Какая ты была чудесная, храбрая девочка там, в больнице. Я горжусь тобой. — И я правда-правда могу теперь жить у тебя, Нэн? Я буду делать все-все по дому, и присматривать за Пэтси, и помогать Лоретте с ее малюткой Бритни. Я умею обращаться с детьми… — Бог с тобой, лапушка, — сказала Нэн. — Тебе вовсе не нужно зарабатывать себе право оставаться с нами. Ты член семьи. — И я могу остаться в твоей семье навсегда, Нэн? Ты обещаешь? — Да, я тебе обещаю, Дарлинг, — сказала Нэн. Это было самое главное. На мою Нэн можно положиться. Она никогда, никогда не нарушает обещаний. |
||
|