"Весы смерти" - читать интересную книгу автора (Смит Уилбур)

* * *

Пападопулос ждал их на причале с фонарем в руках. Он был в пальто до пят, которое придавало ему вид обносившегося гнома. Покачивая фонарем, он указывал колонне направление, а его оборванная команда спустилась с «Ласточки» на причал.

Ясно было, что команде не впервой поднимать на борт необычный груз среди ночи. Броневики по очереди подъезжали к судну, из них вытаскивали ящики и коробки и поднимали на палубу по отдельности грузовыми сетями. Затем подкладывали под колеса прочные деревянные брусья, крепили к ним толстые пеньковые канаты, и по сигналу Пападопулоса люди у лебедок включали вспомогательные двигатели, канаты начинали бежать по блокам стрелы. Громоздкие броневики один за другим поднимались в воздух и оказывались на борту.

Вся операция была проделана быстро, без громких криков и лишнего шума. Слышались только тихие команды, тяжелое дыхание матросов, приглушенный стук вспомогательных двигателей и глухие удары, когда броневики опускались на палубу.

— Эти парни свое дело знают! — Гарет с одобрением взирал на работу команды. Затем обернулся к Джейку: — Что ж, я пойду к начальнику порта и подпишу документы на груз. Мы выйдем в море примерно через час.

Прогулочным шагом он двинулся прочь и скоро исчез во тьме.

— Давайте осмотрим помещение, — предложил Джейк и взял Вики за руку. — Выглядит все это не Бог весть как…

Они вскарабкались по трапу на палубу и только там впервые ощутили мерзкий запах работорговли. К тому времени, когда Гарет вернулся после неправедных переговоров с подписанными накладными на четыре кареты «скорой помощи» и медицинское оборудование для Международного Красного Креста в Александрии, его спутники успели оглядеть единственную крошечную и вонючую каюту, которую Пападопулос предоставил в их распоряжение, и пришли к выводу, что разумнее будет не мешать тараканам и клопам, уже обжившим это помещение.

— Нам и плыть-то всего несколько дней. По-моему, на палубе будет лучше. Если пойдет дождь, можно укрыться в машинах, — сказал Джейк, обращаясь ко всем, когда они стояли у борта, глядя на удалявшиеся в ночи огни Дар-эс-Салама, а дизельный двигатель шхуны мерно постукивал под ногами, и приятный прохладный бриз отмывал палубу, очищал ноздри и легкие от мерзкого запаха работорговли.

Разбудило Вики сияние звезд над головой. Она открыла глаза и засмотрелась на небо, изливавшее весь блеск Вселенной на переливавшиеся жемчужным светом материки и океаны.

Она потихоньку выскользнула из-под одеяла и подошла к борту. Море поблескивало чернотой, как соболиный мех, каждая волна казалась отлитой из какого-то твердого драгоценного металла, инкрустированного брильянтовыми отражениями звезд; корабль оставлял за собой светящийся след, который тянулся за шхуной, словно хвост зеленого огня.

Морской ветерок нежно касался ее волос как бы любящими руками, шептал что-то свое в снастях, и от красоты ночи захватывало дух аж до боли в груди.

Когда Гарет молча подошел сзади и обнял ее за талию, она, даже не обернувшись, прислонилась к нему спиной. Ей не хотелось ни спорить, ни насмешничать. Она же сама писала, что может скоро погибнуть, а ночь была слишком хороша, чтобы упустить ее бесследно.

Ни он, ни она не промолвили ни слова, но Вики вздохнула и сладострастно вздрогнула, почувствовав под тонкой хлопчатобумажной блузкой прикосновения его мягких умелых рук, нежных и ласковых, словно морской бриз.

Через легкую одежду, которая была на них обоих, она чувствовала его жаркое и настойчивое желание, чувствовала, как вздымается и опадает его грудь от учащенного дыхания.

Она медленно повернулась в кольце его рук, подняла к нему лицо, бедрами подалась ему навстречу. Вкус его губ, пряный мужской аромат еще больше усилили ее возбуждение.

Ей пришлось собрать всю свою волю, чтобы оторваться от его губ и выскользнуть из объятий. Она торопливо подошла к своему ложу и дрожащими руками собрала одеяла.

Вики расстелила их между лежавшими на палубе Джейком и Грегориусом и, только когда завернулась в грубошерстный кокон и вытянулась на спине, пытаясь унять неровное дыхание, поняла, что Джейк Бартон не спит.

Глаза его были закрыты и дышал он глубоко, но она знала совершенно точно, что он не спит.

Генерал Эмилио де Боно стоял у окна своего кабинета. Перед ним были жалкие крыши Асмары[10], но он смотрел дальше, на большой застывший горный массив. Словно хребет дракона, подумал он и содрогнулся.

Генералу было семьдесят лет, и потому он ясно помнил ту итальянскую армию, которая отважилась проникнуть в эту крепость. С тех пор слово «Адуа» обозначало позорное пятно в истории итальянского оружия, и это страшное поражение современной европейской армии оставалось неотмщенным в течение сорока лет.

Жребий мстителя выпал ему, но сам Эмилио де Боно отнюдь не был уверен, что эта роль ему подходит. Он бы предпочел, чтобы войны велись без страданий и был готов на многое, лишь бы не причинить никому боли и даже просто неудобства. Приказы, которые могли бы вызвать недовольство исполнителей, не отдавались. Операции, которые могли поставить кого-то в рискованное положение, вызывали неодобрительные морщины на генеральском лбу, и его офицеры научились не предлагать ему такие неразумные планы.

В душе генерал был дипломатом и политиком, а вовсе не воином. Ему нравилось видеть улыбающиеся лица, и потому он сам часто улыбался. Он напоминал веселого тощего козлика с остренькой седой бородкой. За нее его так и прозвали — «Бородка». Обращаясь к офицерам, он называл их «каро», а солдат «бамбино». Он хотел только одного — чтобы его любили. И потому беспрестанно улыбался.

Однако сейчас генерал не улыбался. Сегодня утром он получил еще одну важную зашифрованную депешу, подписанную Муссолини. Текст телеграммы гласил: «Король Италии желает, и я, Муссолини, министр вооруженных сил, приказываю…» Тон был еще более властный, чем обычно.

Внезапно генерал стукнул себя по увешанной орденами и медалями груди, на которую неотрывно смотрел капитан Креспи, его адъютант.

— Ничего они не понимают, — с горечью воскликнул де Боно. — Хорошо им сидеть в Риме и пороть горячку. Кричать: «Бей их!» Они-то не видят того, что видим мы, — как через реку Мареб во множестве переправляется противник.

Капитан подошел к генералу и тоже уставился в окно. Здание, в котором располагался штаб экспедиционного корпуса итальянской армии в Асмаре, было двухэтажным, и из генеральского кабинета открывался широкий вид на предгорье. Капитан явно увидел искаженную картину — ему почему-то казалось, что полчища противника через реку не переправлялись. В ярком солнечном свете перед ним лежало погруженное в дремоту огромное пустое пространство. Воздушная разведка не обнаружила скоплений эфиопских войск, но из надежных источников было известно, что император Хайле Селассие приказал своим военным формированиям ни в коем случае не выдвигаться к границе ближе чем на пятьдесят километров. Это распоряжение император отдал затем, чтобы у итальянцев не было предлога для нападения.

— Они не понимают, что мне нужно укрепить наше положение здесь, в Эритрее. Что я должен обеспечить крепкий тыл и подвоз боеприпасов, — проговорил де Бонр жалобно.

Уже больше года он последовательно укреплял свои позиции и обеспечивал подвоз. Необустроенная маленькая гавань Массауа раньше лишь изредка принимала случайные грузовые пароходы или маленькие японские солевозы, теперь же она была полностью оборудована. Великолепные каменные пирсы выдавались в море, на причалах высились паровые подъемные краны, сновали деловитые паровозы, перевозя неимоверное количество военных грузов, которые тысячами тонн ежедневно, из месяца в месяц, выгружались на берег. Для итальянских транспортов Суэцкий канал оставался открытым, бесконечный их поток устремлялся на юг, невзирая на эмбарго, которое Лига Наций наложила на поставку военных грузов в Восточную Африку.

К настоящему времени было уже доставлено более трех миллионов тонн, не считая пяти тысяч единиц транспортных средств — военных грузовиков, бронеавтомобилей, танков и самолетов, — которые прибыли по суше. Чтобы доставить все это к месту назначения, от гавани в глубь страны была проложена целая система дорог, причем дорог великолепных, напоминавших те, что были построены Цезарем в Древнем Риме.

Генерал де Боно снова постучал себя в грудь, от чего адъютант вздрогнул.

— Они хотят навязать мне несвоевременную операцию. Видимо, не отдают себе отчета в том, что сил у меня недостаточно.

Силы, на недостаточность которых жаловался генерал, в действительности были самой мощной группировкой войск, когда-либо находившейся на африканском континенте. Под командованием генерала находилось триста шестьдесят тысяч человек, вооруженных самыми современными средствами уничтожения, какие только существовали в мире, — от трехмоторных монопланов Капрони СА-133, которые могли взять на борт две тонны авиабомб и отравляющих веществ и доставить их на расстояние почти полторы тысячи километров, до самых современных бронеавтомобилей и тяжелых танков С-3, имеющих пятидесятимиллиметровую пушку, а также тяжелой артиллерии.

Все эти силы были сосредоточены в районе Асмары и на скалистых склонах, выходивших на реку Мареб. В их состав входили различные формирования — здесь были одетые в зеленую форму и широкополые тропические шлемы части регулярной армий; фашисты-чернорубашечники в высоких ботинках и с перекрещенными ремнями портупеи, с черепом и молнией на нашивках и сверкающими кинжалами; регулярные колониальные части, набранные из сомалийцев и эритрейцев в высоких красных фесках с кисточками, мешковатых рубахах, подпоясанных яркими кушаками, цвет которых определял принадлежность к тому или иному полку, и в обмотках на босых ногах. Наконец, были здесь и нерегулярные добровольческие отряды, то есть «банда», состоявшая из местных разбойников и головорезов — угонщиков скота, которые потянулись на запах войны, как акулы на кровь.

Де Боно знал, но не придавал значения тому обстоятельству, что около семидесяти лет назад британский генерал Нейпир предпринял поход на Мэгдэлу, имея в своем распоряжении менее пятидесяти тысяч человек, по дороге встретил и наголову разбил всю эфиопскую армию, штурмовал горную крепость, освободил находившихся там британских пленных и отступил в полном порядке.

Такие героические деяния в голове де Боно просто не укладывались.

— Каро, — генерал положил руку на расшитое золотом плечо адъютанта, — мы должны сочинить ответ дуче. Надо заставить его понять наши трудности.

Он дружески сжал плечо своего помощника, и, как только принялся диктовать ответное послание, его лицо озарилось привычной улыбкой.

— «Дорогой и глубокоуважаемый вождь, прошу Вас принять уверения в моей бесконечной преданности Вам лично и нашему славному отечеству — Италии».

Капитан поспешно схватил блокнот и начал прилежно скрести бумагу пером.

— «Не сомневайтесь также и в том, что я денно и нощно не щажу своих сил для…»

Только после двух часов напряженных творческих усилий генерал наконец-то был удовлетворен их результатом — цветистым и витиеватым отказом выполнять приказания дуче.

Генерал перестал ходить из угла в угол и мягко улыбнулся капитану:

— Хотя мы и не готовы к крупномасштабному наступлению, но начать подготовительные операции в наших силах, а это послание поможет нам ублаготворить дуче.

Генеральский план вторжения, когда он был наконец завершен, отличался той же проработанностью деталей, что и все другие его приготовления. Сама История требовала, чтобы основной удар был нанесен по Адуа. На военных складах в горах уже лежал привезенный из Италии мраморный монумент с выгравированной надписью: «Погибшие в Адуе отомщены…» Для даты было оставлено место.

Однако согласно плану предусматривался и фланговый удар несколько южнее, через один из немногих проходов в центральный горный массив. Это было ущелье Сарди. Словно прорубленная топором, взбиралась эта теснина круто вверх, она-то и образовывала проход, по которому армия могла достичь плоскогорья, находившегося на высоте свыше двух тысяч километров над пустыней. Первая часть этой операции предполагала захват подступов к ущелью Сарди, и особое значение здесь, в этой безводной накаленной пустыне, приобретало обеспечение войск водой.

Генерал подошел к крупномасштабной карте Восточной Африки, занимавшей целую стену в его кабинете, и ткнул указательным пальцем цвета слоновой кости в маленький кружок, единственный в пустом пространстве ниже гор.

— «Колодцы Халди», — громко прочитал он название. — Кого же мы туда пошлем?

Капитан поднял голову от блокнота и уставился на пятнышко на карте, со всех сторон окруженное неприступным желтым цветом пустыни. Он уже провел в Африке достаточно времени и понимал, что это означает: он знал только одного человека, который желал бы там оказаться.

— Белли, — сказал он.

— А, — протянул генерал, — граф Альдо Белли, пожиратель огня.

— Паяц, — сказал капитан.

— Не торопитесь, каро, — мягко попенял ему генерал, — вы слишком категоричны. Граф — выдающийся дипломат, три года он был послом в Сент-Джеймсе, в Лондоне. Он из старинной и благородной семьи и очень, очень богат.

— Ветрогон, — упрямо сказал капитан, и генерал вздохнул.

— Он — личный друг Бенито Муссолини. Дуче — постоянный гость в его замке. У него огромное политическое влияние…

— В этом удаленном местечке он будет вне опасности, — сказал капитан, и генерал снова вздохнул.

— Может быть, вы и правы, каро. Пожалуйста, пошлите за нашим милым графом.