"Возрождение земли" - читать интересную книгу автора (Уильямсон Джек)4Мир, в котором жил мой отец, погиб. И он чуть было не умер вместе с ним. Горечь утраты сопровождала отца до самого конца его физической жизни и ушла вместе с ним в память главного компьютера. Несмотря на то что злосчастный космический объект, погубивший Землю, направлялся силами извне, которые человеческий разум объять не в силах и подчинить своей воле не в состоянии, отец всегда находил повод обвинить в произошедшем себя. Дневник предоставляет нашему взору лаконичную картину его бессмысленного самобичевания. Если бы отец давал Дефорту более ценные советы по ведению бизнеса, «Робо Мультисервис» могла бы заработать достаточно средств для финансирования строительства самоподдерживающейся колонии на Луне. Там могла бы выжить человеческая цивилизация, и тогда не было бы необходимости в использовании станции Тихо. В голографической рубке отец всегда с готовностью рассказывал о нашем предназначении, нашей миссии, но стоило лишь спросить его о событиях последнего дня, изображение тут же тускнело и начинало мерцать. Иногда и вовсе пропадало. Но если мы продолжали настаивать на том, чтобы отец вернулся, главный компьютер включал его снова. — Вам предстоит узнать, каким чудесным был старый мир. — Несмотря на то что лицо его было сурово, отец расправлял плечи и выдавливал из себя улыбку, пытаясь взбодрить нас. — И не забудьте, ваша задача — дать Земле новый шанс. Будущее всего живого зависит от вас. — Только от нас? — спросил однажды Арни, когда мы с ним, Дианой, Таней и Пепом стояли напротив экрана голографической рубки, ведь на Луне не нужны стулья. — От детей? И что, по-вашему, мы можем сделать? — Повзрослеть. — Таня показала Арни язык. — Даже истуканы взрослеют. — Вы не истуканы, — покачал головой отец, на лице его застыла сдержанная улыбка. — Ваше дело слишком велико для истуканов. — Надеюсь, мы вырастем действительно способными что-то изменить. — Пеп посерьезнел. — Мне страшно глядеть на Землю. Я хочу знать, что с ней стряслось. Образ отца на миг застыл. Возможно, компьютер подыскивал данные для управления изображением, но создавалось впечатление, что отец просто задумался. — Тот последний день. — Он говорил медленно, почти шепотом, а затем вновь ожил. — Канун Рождества был счастливым днем. Моя замужняя сестра жила тогда в Лас-Крузес — это городок неподалеку от базы — с двумя мальчишками-близнецами пяти лет. Я купил им в подарок трехколесные велосипеды. Она готовила праздничный ужин: жареную индейку с гарниром, джемом и клюквенным соусом. Его голос дрогнул и затих. — Вы никогда не пробовали эту пищу — наши любимые рождественские блюда. И хотя я был в отъезде, в Калифорнии, выбивал финансирование для станции, мы договорились встретиться на праздниках. Отец и мать собирались приехать из Огайо. Никто и представить себе не мог… Он замолчал, плотно сжал губы и встряхнул головой. — Станция не была еще закончена. Она пребывала в состоянии полуготовности, обслуживали ее только роботы. Профессор By собиралась вылететь туда из Балтимора после Нового года, чтобы завезти очередную партию замороженных клеток для материнской лаборатории. — Ее собственные? — спросила Таня. — Те, из которых я родилась? — Клонировали тебя, — пробормотал Арни. — Клоны не рождаются. — Зато истуканы рождаются, — обиделась Таня. — Дети, ну же, — мягко побранил их отец, — вы действительно выросли из клеток, оставленных вашими родителями в криостате, и начали свою жизнь в материнской лаборатории, но клоны — не истуканы. — Твоя мать — машина. — Арни указал на Таню пальцем. — И твоя тоже, — парировала она. — Чудесная машина, — подтвердил отец, — почти столь же удивительная, как женский организм. — А почему нас нужно было клонировать? — спросил Арни. — Почему мы просто не родились? — Жена Каля действительно хотела, чтобы станцию населяли живые люди, — объяснил отец, — но станция слишком мала, чтобы разместить самовоспроизводящуюся колонию. Дефорт рассчитывал, что станция будет существовать автономно на протяжении тысячелетий. Или, если потребуется, миллионы лет. Робо и главный компьютер могут ждать здесь вечно. Как и замороженные клетки, готовые в любой момент к клонированию сколько угодно раз. — А теперь, — угрюмо бросил Арни, — что за надобность нас клонировать, коль Земля мертва? — Может, не совсем мертва, — нахмурился отец, посасывая трубку, будто в ней и впрямь был табак. — Настало время предпринять разведывательную экспедицию. Нужно слетать и выяснить, что там и как. Вы произведете тесты и возьмете пробы морской воды на наличие в ней микроорганизмов, проверите состав воздуха, чтобы выяснить, можно ли им дышать. Тогда мы попробуем рассчитать, на что надеяться следующему поколению, когда настанет его черед действовать. Изображение померкло, готовое вот-вот исчезнуть. — Подожди! — воскликнула Таня. — Мне очень больно видеть тебя таким печальным. Я понимаю, что, когда упал астероид, было и впрямь тяжело. Но неужели ты совсем не рад, что спасся? — Я бы не сказал. — Отец на мгновение замер, как если бы компьютер подвис. — Особенно когда вспоминаю обо всем, чего мы лишились. Семьи, друзья, дома. Все то, что мы знали, любили, чем жили. Все… — Лицо его исказилось от боли, но все же отец заставил себя улыбнуться. — Все потеряли, кроме надежды. Надежды на вас и на то, что вы сделаете. Изображение замерло и оставалось в таком состоянии, пока Пеп не окликнул его: — Ну же, расскажи нам все о столкновении. — Хотите знать, как все случилось? — Отец вздохнул и покачал головой, пряча трубку в карман пиджака. — Те, кто видел все своими глазами, теперь уже мертвы. Никто не может сказать, как это было для них. Я просто расскажу, что видел сам. Нам не повезло с предупреждением. Огромная глыба — астероид или комета, тогда никто не размышлял, как это назвать, — находилась в двух днях полета до Земли, когда ее засекли Робо. Они сделали все, что было заложено в их программу: подтвердили обнаружение, вычислили траекторию полета и рассчитали время столкновения, но до этого им сообщили, что база на Земле закрывается на рождественские каникулы. Так мы целый день оставались в неведении до того, как они все же попытались связаться с Землей. Тринадцать часов. — Уголки его рта опустились над пучком его рыжей с проседью бороды. — Все, что у нас оставалось. Тринадцать часов на то, чтобы собрать всех членов команды, на погрузку и заправку. На то, чтобы взлететь живыми. Сначала Дефорт боялся распространять это известие. Боялся, что паника сведет наши и без того малые шансы на спасение на нет. А его жена. — Отец остановился и покачал головой, затягиваясь из погасшей трубки. — Ее звали Мая Риокан. Морской биолог по профессии, она работала в то время где-то в Индийском океане, неподалеку от того места, куда упал астероид. Они бурили морское дно в поисках ископаемых, которые рассказали бы о столкновениях и глобальных катастрофах прошлого. Эта пара даже свой медовый месяц провела на исследовательском судне. Дефорт хотел позвонить ей, но не нашелся, что сказать. Мая была слишком далеко, чтобы забрать ее. Можете себе представить, что он пережил. — А почему его нет с нами? — спросила Таня. — Почему его не клонировали, как и нас? — Из-за нее. Они были безумно влюблены друг в друга. Мая поклялась оставить карьеру, когда станция будет готова, чтобы быть с ним, но не хотела, чтобы ее клонировали. Она считала, что ее одной вполне достаточно. В криостате имеются образцы его тканей, но нет ее. А в одиночку клонироваться Дефорт не захотел. Отец скорчил недовольную мину. — Я и сам не очень-то рвался. Я оставил образцы клеток, но все-таки я не ученый и не эксперт. Я собирался отдать свое место одному заметному антропологу, но когда тот день наступил, он был вне досягаемости, где-то в Чили, на раскопках. Ну и… Глубоко вздохнув, отец снова начал двигаться. — Я вернулся на базу вместе с вашими физическими родителями. Мы заправили корабль и погрузили, что могли. Келл разгонял толпу. Мы взлетели вовремя. Не могу сказать, чтобы я был очень рад. Как и остальные, впрочем. Он покачал головой и обратился к Диане: — Вспоминаю твою мать. Когда мы были уже в безопасности, в космосе, она открыла свой портативный компьютер, собиралась что-то написать, но вдруг обнаружила, что не в силах пошевелить и пальцем. Она так и сидела, ссутулившись над монитором, пока профессор By не дала ей что-то выпить, чтобы та заснула. — Твоя мать глупышка. — Арни состроил гримасу Диане. — Вот мой отец держался молодцом. — А может, и не совсем, — засмеялся отец. — Отец Пепа был хладнокровен. Наш пилот. Он доставил нас на самую орбиту, а потом передал управление Дефорту. Взял с собой литр мексиканской текилы. Выпил ее вместе с Келлом и Моной и проспал до самого прибытия на Луну. — Ужасающее зрелище, — сказала будто сама себе Диана, не сводя глаз с Земли. — В океан впадают красные, словно кровь, реки. — Красная грязь, — пояснил отец. — Ил окрашивается в рыжий цвет из-за железа, которое содержал астероид. Дождем его смывает в реки, потому что там нет ни травы, ни чего-нибудь еще, что смогло бы накапливать и удерживать частицы почвы. — Печально, — проговорила Таня. — Расскажи, как все случилось. — Не слишком здорово, — кивнул отец. — Когда мы поднимались на восток из Нью-Мексико, нам навстречу шла волна. Она катилась по поверхности Земли от места удара. Твердь планеты колыхалась подобно океану. Здания, поля, горы — все подскакивало к небу и рассыпалось в прах. В результате удара в стратосферу вырвалось огромное облако пара, разбитых скальных пород и белых горячих испарений. На Азию уже опустилась ночь. Мы уходили далеко на север, но видели облако, редеющее и сужающееся, но все еще полыхающее темно-красным из-за жары внутри него. Когда мы снова пролетали над тем местом, облака уже окутали всю Землю. Сперва планета была ржаво-коричневатого цвета, а затем побледнела, когда пыль начала оседать. На высоте облака конденсировались. В итоге вся планета стала ярко-белой, точно Венера. Такая прекрасная, — голос его затих, — и такая жуткая. — И все-все погибли? — прошептала Диана, промокая слезы. — Кроме нас. — Очень медленно отец кивнул. — Здесь на станции Робо записывали последние трансляции с Земли. Радиоактивный взрыв, вызванный столкновением, выжег коммуникации на половине планеты. А поверхностная волна распространила молчание дальше. Пилоты одного из летящих на большой высоте самолетов попытались вести запись того, что наблюдали из иллюминаторов. Робо засекли их сигнал, но не думаю, что выжил хоть кто-нибудь, чтобы слышать их. Радио и телестанции ушли из эфира, но несколько безумцев продолжали вещание до самого конца. Какой-то лайнер, курсирующий в Индийском океане, успел послать сигнал бедствия. Мы перехватили видеозапись какого-то репортера, где запечатлен рушащийся Тадж-Махал. Один американский астроном, поняв, что происходит, за некоторое время до этого сообщил о своей гипотезе в средства массовой информации. Мы перехватили интервью-опровержение пресс-секретаря. Он сказал, что это всего-навсего внезапная солнечная вспышка. Договорить он так и не успел. С высоты тысяч миль мы видели, как из Атлантического океана накатывается гигантская волна, смывающая прибрежные города. Последнее, что мы услышали, вещалось с базы на Белых Песках: подвыпивший техник-связист пожелал всем счастливого Рождества. Таня спросила: — А что произошло с Дефортом? — Не знаю, что его волновало, — пожал плечами отец. — Он слишком много отдал станции и был потрясен, что все потеряно. Все, над чем так долго трудился. Больше всего Каль оплакивал жену. Здесь он так и не был счастлив. Почти не спал. Большую часть времени просиживал в обсерватории, разглядывая Землю. Планета все еще казалась огромной белой жемчужиной, сияющей в лучах Солнца, испещренная вулканическими извержениями. Нам так ни разу и не удалось взглянуть на ее поверхность. Через три года мы решили слетать на Землю. Арни поразился: — Он что, спятил? — Мы умоляли Дефорта переждать, пока облачность рассеется, когда можно будет поискать безопасное местечко для приземления. Дефорту все казалось, что где-то есть уцелевшие. В конце концов Пеп отвез нас туда. Я полетел, чтобы вести видеорепортаж. Все, что мы увидели под облаками, было мертво. Жара, наступившая в результате катаклизма, выжгла города, леса, луга. Уровень Мирового океана поднялся из-за того, что растаяли полярные льды. Низменности затопило. Изменились береговые линии. Земля выглядела такой, какой вы видите ее сейчас: черная пустыня, кровавые потоки вливаются в моря. Ни одного зеленого островка. Каль попросил Пепа высадить нас на берегу какого-то вновь образованного моря, раскинувшегося далеко в пойме Амазонки. Мы открыли люк, легкое дуновение ветерка принесло запах жженой серы, от которого мы все раскашлялись. И все же Дефорт твердо вознамерился взять пробы грунта и воды для тестов на наличие живых микроорганизмов. У нас не было приспособлений для дыхания. Дефорт соорудил одно прямо на месте, сымпровизировал: надел на голову полиэтиленовый пакет и подвел ко рту трубку кислородной подушки. Мы с Пепом наблюдали с космолета. Черная бурлящая лава сползала с дымящейся вершины к северу от нас. Солнечный свет не проникал сюда. На западе неистовствовала гроза, полыхали молнии. Каль взял с собой радио. Я пытался записывать все, что он говорил, но из-за пакета слышно было плохо. Он прошел к воде, по пути наклоняясь, чтобы захватить образцы пород, и складывал их в специальный резервуар. — Никакой зелени, — слышал я его слова. — Никакого движения. — Дефорт оглянулся на вулкан, что возвышался позади него, и перевел взгляд на окрашенные красным волны впереди. — Здесь вообще ничего нет. Пеп попросил Дефорта возвращаться, но тот пробормотал что-то неразборчивое и заковылял дальше, через застывшую лаву к небольшому грязному потоку. Присев на корточки, он принялся соскабливать что-то для своей корзины. Мы увидели, как он сложился пополам в приступе кашля, затем поднялся на ноги и стал пробираться дальше, к берегу и пенящемуся розовому прибою. — Сэр! — позвал Пеп. — Вы слишком далеко отошли! Взмахнув бутылью с образцами, Дефорт побрел дальше, вошел в пену. — Вот самый большой шанс новой эволюции, — сказал он. Голос его был приглушен пакетом, и мы едва могли разобрать, что он говорил. — Если что и сохранилось, то в море. — Вернитесь, пока не поздно! — взмолился Пеп. — Нам без вас не обойтись. — Только не горюйте, — послышался приглушенный смех. — Не забудьте, ведь вы бессмертны. Голос Дефорта заглушила следующая волна, которая обрушилась на него. Каль постарался отдышаться, неразборчиво произнес еще что-то. Он уронил радио и ведерко с образцами. Бедняга все же повернул назад и, тяжело ступая, прошел несколько метров, пока не запнулся и не упал. Бутыль с кислородом откатилась в сторону. Мы видели, как он растерянно шарил руками, пытаясь схватить ее, но следующая же волна отнесла ее прочь. — И вы оставили его там умирать? Диана едва сдерживалась, чтобы не перейти на крик. — Он все равно был уже мертв, — пожал плечами отец. — Думаю, он сам так решил. Он знал, что идти туда опасно, и в душе уже смирился со смертью. Тосковал по жене. Каль не стал бороться с той последней волной. Мы видели, как его тело вынесло на берег лишь на миг. А потом снова накрыло волной. Пеп хотел отправиться на поиски, но тогда и мы тоже погибли бы. У нас ведь не было кислородных масок. — А воздух? — спросил Арни. — Что случилось с воздухом? — Вулканические пары и, вероятно, цианид. Я уловил его запах. — Цианид? — нахмурился Пеп. — Откуда он взялся? — Думаю, принес астероид. В кометных газах содержится цианид. — Ядовитый воздух! — побледнел Арни. — И вы посылаете нас туда?! — Не раньше, чем подрастете. Как раз для этого вы и появились на свет. Помочь природе исцелить планету. — Отец мрачно взглянул на Арни. — Твой отец был терраформирователем. И он прекрасно знал, что зеленые растения могут все исправить. Они используют энергию солнечного света для выработки кислорода. И если их больше не осталось, вы посадите их снова. |
||
|