"Бриллианты имперской короны (др. перевод)" - читать интересную книгу автора (Уильямс Уолтер)

12

Уверенные в своих снах, существа-метаниты в Зоопарке Пеленг-Сити вели свою медлительную жизнь, скользя по замороженному аммониевому морю. Хотя у них определенно имелся язык и ограниченный интеллект, лица, наблюдавшие за ними, не были уверены, признать ли у них существование подлинного интеллекта. Изолированные от внешнего мира, где они немедленно превратились в пар, существа ползали на скорости скольжения по их обиталищу, поглощая пищу и друг друга, порождая отбросы и новых индивидуумов. Их восприятие было ограничено звуком и прикосновением, и они были счастливы в своем замкнутом мирке, если не считать раздражающего контакта с забавными маньяками из внешнего мира.

Те, кто следили за ними по мониторам зоопарка, были бы немало удивлены, обнаружив, что метановые существа отказывают им в реальном существовании. Вместо этого метаниты были убеждены, что странные пульсации, направленные к ним из громкоговорителей, были формой согласованной галлюцинации, непроизвольного побочного продукта их собственных вибрирующих фантазий. На протяжении большей части своей истории метаниты вели длительную драматическую работу — строили возвышенную, замысловатую мозаику, абстрактную, как опера, страстную, как любовный роман, наполненную богами и чертями, юмором и философией, недоумением и странностью, и вся она сама себя комментировала и критиковала по ходу действия. Нескончаемая работа стала жить своей собственной сложной жизнью, повороты сюжета этого романа самым непредсказуемым образом возникали из, казалось бы, простейших драматических приемов, ростки нового проникновения в характеры с поразительной регулярностью прорезались даже у персонажей столь давнего происхождения, что их рождение совпадало по времени с рождением их создателей.

Попытки общения с метанитами в аммониевом море, казалось, были просто аспектами этого спонтанно возникающего нового проникновения. Это, заключили существа, — новая интенсивная форма галлюцинаций, и они начали долгую дискуссию о характере их собственного подсознания, недоумевая, откуда берутся такие мысли, дискуссию, которая (и по сию пору) не завершена. Объяснения графа Квика по поводу образа жизни Мейстрала слегка потрясли маленькую колонию метанитов; возможно, концепция «вора» могла быть включена в Великое Произведение, возможно, — нет. Концепция предполагала материальную собственность, которой у метанитов не было и которой они не смогли бы манипулировать, даже в том случае, если бы таковая имелась. Понятие собственности казалось по меньшей мере радикальными упражнениями в философии предположений. Подсознание метанитов, заключили существа, оказывалось на поверку более изобретательным, чем они предполагали ранее.

Нам не следует испытывать излишнего чувства превосходства. Физические горизонты метанитов могут быть ограничены, но их умственная деятельность более живая. Надо еще учитывать, как опыт метанитов может быть принят в качестве парадигмы нашего собственного опыта. Мы, как и существа, приближающиеся к нулевой температуре, живем, окружив себя концептуальными стенами собственного изобретения, и имя им — легион: религиозный скептицизм, идеология, собственность, Высокий Обычай — право же, Высокий Обычай — это намеренный отказ от некоторых форм опыта в пользу других, считающихся более возвышенными или достойными. Высокий Обычай, по крайней мере, признает свою ограниченность. Совокупность опыта, борьба корпоративного существования и вселенная… похоже, ни одно культурное или идеологическое здание не может хорошо обращаться с макрокосмом. У метанитов есть свои иллюзии, и они, кажется, вполне счастливы ими. Это больше, чем то, на что могут претендовать многие из нас.

У Пааво Куусинена возникло сильное ощущение, что он похож на существо, окруженное стенами, но не собственного изобретения, и он стал уже подумывать, а не были ли события последних дней на самом деле неким странным порождением его больного ума. Он был взбешен целым днем наблюдения за людьми, жившими, казалось, самой обыкновенной жизнью, — как, после прошедших нескольких дней все могли вести себя так нормально? В конце концов, Куусинен забросил свои наблюдения и отправился проводить вечер в отель. По крайней мере, это даст ему возможность принять ванну и переодеться. Его номер, казалось, был слегка удивлен его поведением — он не был в нем почти два дня.

Поднявшись, Куусинен заказал себе завтрак и стал сканировать компьютером номера в поисках развития дальнейших событий. Полиция оставалась в недоумении, Мейстрал оставался в номере у Николь, и — Куусинен навострил уши — Николь объявила, что Мейстрал будет сопровождать ее в этот вечер на прощальном балу в честь отбытия Диадемы. Куусинен порылся в оставленной ему почте, обнаружил приглашение в компьютерном хранилище и потребовал, чтобы его (а заодно и полоску магнитного кода, с помощью которой он пройдет через службу безопасности Диадемы) распечатали.

По крайней мере, сегодня вечером он будет иметь возможность на всех посмотреть. Возможно, их поведение ему что-то подскажет.

— Надеюсь, вы извините нас, лейтенант.

— Разумеется, мадам.

Лейтенант Наварр поклонился, обнюхал уши Николь и Мейстрала и вышел из гостиной Николь в ее будуар. Дверь за ним затворилась. Николь смотрела на Мейстрала сияющими глазами. Он улыбнулся:

— Новый роман, миледи?

Николь сделала гримаску:

— Я же сказала, что ты слишком хорошо меня знаешь, разве нет?

— Он ПРОВЕЛ здесь две ночи. Оставаться ему не было никакой необходимости — он мог уйти, не прибегая к маскировке, под своим собственным лицом. А теперь я застаю вас вдвоем, когда вы заканчиваете завтракать.

Николь взяла Мейстрала под руку и вздохнула:

— Он поразительный человек. У него необыкновенная память — он ничего не забывает. Ясность его воспоминаний — это потрясающе. И он действительно что-то делал, Дрейк. Спасал чужие жизни, рисковал собственной. Он делал все это, пока я совершала турне перед камерами. С ним все было по-настоящему.

— Желаю счастья, Николь.

Она рассмеялась:

— Спасибо, Дрейк. Ты знаешь, я очень рада видеть тебя целым и невредимым.

Мейстрал улыбнулся и поцеловал ее:

— Я счастлив быть целым, миледи.

— Заказать второй завтрак?

— Нет, спасибо, я уже поел.

— Вот. Садись рядом со мной.

Мейстрал подобрал какой-то факс и лениво пробежал по его строчкам, отдавая роботу:

— Пьеса, Николь?

Она слегка улыбнулась:

— Вот именно. Лейтенант Наварр сказал, что я в ней буду хороша.

Мейстрал бросил взгляд на Николь:

— Он прав?

— Это изумительная роль. Персонаж — манипулятор, и она играет по меньшей мере полдюжины сильных ролей, просто заставляя другие персонажи поступать так, как она хочет.

— Ты будешь это играть?

— Персонаж не первой молодости. А как только начинаешь исполнять роли зрелых женщин, уже не можешь повернуть все вспять и играть инженю.

— Но ты будешь ее играть, да?

— Думаю, да. — Николь закусила нижнюю губу. — Интересно, готова ли я к этому. Роль требует такого размаха.

Мейстрал взял ее руку и сжал ее:

— Смелее.

Николь слабо улыбнулась:

— Да, я буду играть. ЗНАЮ, что буду. Но я бы еще немножко попсиховала по поводу этого решения, если тебе все равно. Мне противно думать, что я его приняла его.

— Пока ты психуешь, миледи, разреши кое-что тебе показать. — Мейстрал откинул с запястья кружева, сунул руку в карман и, вынув ее, продемонстрировал на ладони два маленьких криогенных флакона. Он повернул запястье, показал Николь обратную сторону кисти, затем снова повернул руку. На ладони был только один флакон. Николь одобрительно кивнула.

— Очень хорошо, — произнесла она. Мейстрал снова проделал те же движения, и на его ладони вновь появились два флакона.

— Как вы думаете, миледи, — спросил он, — могли бы вы обучиться этому к сегодняшнему вечеру?

Николь приняла суровый вид:

— Я не участвую ни в каких заговорах, Мейстрал, если не знаю, в чем они состоят. Даже ради тебя, Дрейк.

Он поклонился ей, а флаконы то появлялись, то исчезали в его пальцах:

— Естественно, ты должна знать, миледи, — сказал он. — Однако я должен предупредить тебя, чтобы ты не рассказывала ничего из того, что я скажу, лейтенанту Наварру. Если он хоть что-нибудь узнает, ему придется вызвать на дуэль половину из присутствующих на балу сегодня вечером. — Мейстрал взглянул на Николь и улыбнулся, предвидя ее реакцию, а флаконы все танцевали в его руках. — На карту поставлена не больше, не меньше, как Судьба Цивилизации.

В воздухе над бальной залой торжественно парили идеограммы «Счастливого пути» и «Грустно расставаться», не обращая внимания на танцующие информационные шары. На антигравитационном балконе под потолком оркестр играл музыку, под которую удобно было прохаживаться и быть замеченным. Под оркестром два персонификатора Элвиса насмерть зарезали друг друга. Этьен стоял в парадном алом костюме, теребя пальцами эфес своей рапиры (напоминание о его дуэли) и вежливо зевал в лицо своим поклонникам. Николь была одета в чуть старомодное черное платье с кринолином, открывавшее ее великолепные белые плечи Она парировала вопросы о Дрейке Мейстрале с привычной легкостью. Политики и местные знаменитости парились в ярком свете, застенчивые искали альковы и парили у чащи с пуншем; другие сбились в кучки, лицом к стене — например, в одном конце зала — империалистическая группа, или, в другом конце группа Созвездия. Каждая группа дружно хмурилась, бросала сердитые взгляды и переступала ногами.

А между ним находилась еще одна группа. Мейстрал, Грегор и Роман, смотревшие всем в лицо, открыто и не стесняясь. Каждый из них улыбался, и каждый — по причинам, известным только ему самому.

— Да, мне больше не нужна эта стекляшка, слава Добродетелям. Все шрамы прошли. — Скрывая зевок.

— Я вижу, вы сегодня вооружены. Вы получили еще один вызов?

Сердитый взгляд.

— Боюсь, что я не могу здесь оставаться. Я не обсуждаю таких вещей.

— Николь. — Мейстрал ласково обнюхал Николь, затем поцеловал ей руку. Шары столпились вокруг них, чтобы лучше видеть. Николь, улыбаясь, разговаривала пониженным голосом. Ее губы, к полному бешенству любителей читать по губам на видео, едва шевелились.

— Я попросила оркестр сыграть «Паломничество к коричному храму» в два раза длиннее, чем обычно. Надеюсь, этого будет достаточно.

— Благодарю вас, мадам. Полагаю, что это прекрасно подойдет. — Мейстрал обернулся к своему окружению. — Николь, могу я представить моего помощника Романа?

— Счастлива снова видеть вас, мой дорогой. — И для камеры: — Разумеется, мы старые друзья.

Обмен обнюхиванием:

— Это большая честь для меня, мадам. Вы сегодня просто прелестны.

— Благодарю вас, роман. Вы хорошо выглядите.

— Вы очень добры, что это заметили, мадам.

— Николь, — произнес Мейстрал, — позволь представить тебе моего младшего помощника, м-ра Грегора Нормана.

— М-р Норман.

— Ах. Очарован. Мадам. — Грегор, для которого появление женщины, воплощавшей годы страстных желаний юности, оказалось слишком большим испытанием, рванулся вперед и схватил руку Николь своей влажной ладонью. Уверенно повернув руку, Николь избежала опасности вывихнуть локоть. Ее улыбка оставалась спокойной. Она повернулась к Роману. Грегор смигнул пот, заливавший ему глаза, и молча обругал себя.

— Надеюсь, вы придете меня повидать до моего отъезда. Возможно, завтра утром.

Язык Романа перекатывался во рту:

— Буду счастлив, если только я не понадоблюсь м-ру Мейстралу.

Мейстрал снисходительно улыбнулся. Его никогда не переставала слегка забавлять взаимная привязанность, существовавшая между Николь и его слугой.

— Разумеется, можешь идти, Роман, — произнес он, — то есть, это в случае, если кто-нибудь из нас доживет до утра.

— Эта женщина, Йенсен, тоже здесь.

— Я видел ее, графиня.

— Мне не нравится эта последняя военная хитрость, барон. Мне она представляется излишне сложной.

— Мейстрал пожелал продолжать жить здесь, в Созвездии. В ином случае Империя не получит предпочтения.

— Но вы ему доверяете.

— И да, и нет, — барон поколебался. — Он знает, что произойдет, если он нас разочарует.

— Да. — В голосе графини послышалось удовлетворенное рычание. — Если он боится, он наш слуга. Остальное не имеет значения.

— Империалисты тоже здесь, Амалия.

— Да, Пьетро. — Амалия улыбнулась. — Империалистов ждет разочарование. Это мне всегда больше всего нравится.

— Кажется, ты в хорошем настроении.

— А почему бы и нет? Мы победили. И, судя по репортажам, погибший империалист оказался тем, кого я бы предпочла видеть мертвым. — Минутная задумчивость. — Разумеется, я никому не желала смерти.

— Конечно. Я понимаю, что ты хотела сказать.

— А та, которая была действительно… в общем, симпатичная… она жива. — Амалия улыбнулась и взяла Пьетро за руку. — Кроме того, когда все это кончится, у нас будут свои планы.

— Лейтенант Наварр?

— Да, м-р… боюсь, что моя память, сэр?..

— Куусинен. Ваш самый покорный слуга.

— Разумеется. Прошу вас, извините меня.

— О, конечно. Последние дни, должно быть, были напряженными.

Наварр беспокойно огляделся. Он все еще часто то и дело оглядывался через плечо, ища угрозу — бешеных кукол, размахивающих волшебными палочками и все в таком роде.

— Да, — отозвался он. — Верно.

— Интересно, есть ли какие-нибудь новости о том, кто был напавший на вас?

— Выяснилось, что он был дезертиром из имперской армии. Похоже, никто понятия не имеет, как он здесь оказался и что, по его мнению, творил. Подозреваю, что это существо было сумасшедшим.

— Несомненно. А про его сообщника ничего не говорят?

— Сообщника, сэр?

— Если ваш дезертир был одним из Шалунов, замешанных в похищении мисс Йенсен, значит, у него был партнер.

Наварр снова оглянулся через плечо. Он увидел Николь и улыбнулся, чувствуя, как кровь быстрее побежала по жилам.

— Я сам этому удивлялся, — сказал он. — Конечно, служба безопасности здесь — высший класс.

— Разумеется.

— И все же я рад, что я на этой планете ненадолго.

— Ваш покорность, джентльмены.

— Граф Квик. К вашим услугам.

— Мисс Никольс. Очень приятно мне видеть вас.

— Благодарю вас, милорд. Вы меня извините?

— Разумеетси. — Граф повернулся к Роману и Мейстралу. — Мы заняться делом?

Николь сунула правую руку в кринолин, ощутила прикосновение криогенного флакончика. Она поупражнялась в фокусе, раз, другой. Походя, кивнула Этьену и снова проделала фокус. Ее сердце билось быстрее обычного — она подумала, не бросается ли в глаза ее нервозность.

К такого рода представлениям она не привыкла. От этого же зависели жизни.

Николь бросила взгляд через зал на лейтенанта Наварра. Си был отчетливо виден: высокий, меднокожий, одетый в траур. У Николь было такое чувство, что он гораздо лучше справился бы с такого рода интригой, в конце концов, он был человеком действия. Лейтенант разговаривал с человеком, одетым по имперской моде, лицо которого было чем-то знакомо. Наварр бросил взгляд через плечо, увидел Николь и кивнул. Ей сразу стало легче на душе.

Николь выполнила фокус безупречно — лучший из всех, какие она проделывала до сих пор.

Она улыбнулась в ответ Наварру и двинулась дальше в сопровождении плывущих серебряных шаров.

Генерал Джералд возвышался над толпой, его мощная грудь была вся в медалях. Он сурово глянул сверху вниз на Мейстрала и быстро обнюхал его шею. Мейстрал ответил на приветствие, его уши были отведены назад, вел он себя так же сухо, как и генерал. Тот повернулся к Грегору.

— Мы готовы, юноша?

Грегор поклонился, подметая пол кружевными манжетами:

— К вашим услугам, генерал.

Генерал Джералд нахмурился. Как бы ни старался этот юнец вести себя по-другому, было в нем что-то такое, что делало его определенно НЕ-У.

— Что ж, к делу, — проворчал генерал.

Графиня Анастасия стояла неподвижно, как статуя, и следила за Романом глазами, похожими на застывший аммоний. Язык барона Синна удовлетворенно перекатывался:

— Определенно принадлежит Имперской династии.

В небольшой комнате раздался мелодичный голос графа Квика:

— Значит, удовлетворение?

— Да, милорд. — Барон Синн отдал флакон Роману, а тот вынул карманный пистолет.

— Отойдите назад, пожалуйста, милорд барон, — произнес Роман и быстро стерилизовал анализатор, уничтожив остатки спермы Нниса Шестьдесят первого, находившиеся в устройстве. Он поклонился барону: — Ваш покорный слуга, — произнес он.

Барон взвесил на руке небольшую кожаную сумку с наличными:

— Всегда к вашим услугам, — ответил он.

Роман отвесил церемонный поклон:

— Мы снова встретимся, милорд, в роли паломников к Коричному Храму.

Роман и граф Квик удалились. Графиня взяла барона под руку:

— Это слишком сложно, — сказала она.

— У нас нет выбора. Поступи мы по-другому, и это поставит под угрозу Имперскую Реликвию.

— Тем не менее, — настаивала графиня, — мне что-то с трудом верится в эту чудесную подмену.

— Мне кажется, она хорошо продумана.

— Самые простые планы, — сказала графиня на своем самом безупречном Высоком Хосейли, — легче всего осуществить.

— Как верно, — ответил барон уважительным тоном, морща нос от отвращения при этом обмене прописными истинами. — Но для того, чтобы жаркое получилось лучше всего, необходимы самые лучшие ингредиенты. — Он почувствовал, как напряглась рука графини в его руке. Правда, подумал барон, он, кажется, научился справляться с этой женщиной.

— Пааво Куусинен, мадам. Ваш покорный слуга.

— М-р Куусинен. Мы, кажется, уже встречались?

— Очень любезно с вашей стороны вспомнить об этом.

— Прошу вас, идемте со мной. Мы сможем побеседовать.

— Буду счастлив, мисс Николь. — Николь предела свою левую руку под согнутую руку Куусинена. Тот прочистил горло. — Прошу прощения, мадам, не согласитесь ли вы оказать мне честь ангажировать вас на «Паломничество»?

— Боюсь, что на этот танец я уже ангажирована, м-р Куусинен. Возможно, «Хрустальный лист»?

— Буду счастлив, мадам. — Пауза. — Мадам, могу я осведомиться, по-моему, вы немного нервничаете? Могу я вам чем-нибудь помочь?

Николь застыла:

— Почему вы спрашиваете, м-р Куусинен?

— Ваша правая рука, мадам. Простите меня за это замечание, но создается впечатление, что вы что-то крепко сжимаете под кринолином.

Рука Николь метнулась прочь из-под кринолина, словно ее оттуда выбросили Она бросила быстрый взгляд на Куусинена, затем заставила себя успокоиться.

— Подарок, м-р Куусинен. Мне преподнесли его как раз перед приездом сюда, у меня не было времени даже открыть его. Я в некоторой тревоге, по-видимому, это бросается в глаза.

— Понимаю, мадам. Надеюсь, вы простите мне мою дерзость.

Николь снова бросила на него взгляд. Его лицо было слишком сдержанным, чтобы ей понравиться:

— Естественно, сэр, — произнесла она. И задумалась.

— М-р Мейстрал? — Вопрос задал плавающий информационный шар. Это был мужской голос Хосейли.

— Сэр?

— Могу я со всей деликатностью осведомиться о ваших отношениях с мисс Николь?

— Мы старые друзья, сэр.

— Возможно, даже больше, чем друзья. Вы провели три ночи в ее обществе.

— Разве?

— Вы утверждаете, что это не так?

— Я полагаю — со всей деликатностью, пользуясь вашим же выражением, — что ваши вопросы предполагают гораздо больше, чем какие-либо мои ответы. — Мейстрал скосил один глаз в сторону лейтенанта Наварра. — А теперь извините меня, я должен покинуть этот парад деликатности. Я вижу старого друга в том конце зала.

Капитан Тарталья вместе со своими рейнджерами в ярости смотрел видео. Что там бубнит этот репортеришка? Почему не задаст ему дельный вопрос, например, где, черт побери, находится императорская сперма? Будь на его месте Тарталья, можно держать пари, что Мейстралу пришлось бы ответить на парочку крутых вопросов.

В гневе кусая губы, Тарталья искал на заднем плане Амалию Йенсен и Пьетро, но увидел только прямую массивную фигуру этого предателя генерала Джералда, шагавшую в конец зала. Приглашения на бал были выписаны на их имена, и никто из них не пожелал передать свое приглашение Тарталье. Черт бы их побрал за нарушение субординации.

Чувствуя вкус крови, Тарталья зарычал на видео. Кто-то должен поплатиться за это, если план Мейстрала окажется просто трюком.

— Да, — улыбнулась Амалия Йенсен. — Определенно имперская культура.

— С вашего позволения, мадам.

Грегор вынул разрывной пистолет, тщательно прицелился и дважды выстрелил в анализатор. Машина зашипела и умерла. Генерал Джералд, возвышавшийся за спиной Пьетро, гулко рассмеялся.

Улыбка озарила черты Пьетро и Амалии.

— Стерилизован, — выдохнул Пьетро. И взвесил на руке сумку с наличными.

Грегор вынул флакон из машины.

— Империалисты получат вот этот стерилизованный флакон. Вы же, в обмен на ваши деньги, получите оставшуюся живую культуру. До начала танца можете держать меня под наблюдением, чтобы убедиться, что все идет, как запланировано.

— Не бойтесь, сэр, — заявила Амалия. — Мы так и сделаем.

— М-р Мейстрал, — продолжал Грегор, — будет танцевать в стороне от всех обменов. Флаконы рядом с ним даже не появятся. — Он прочистил горло — Я предложил так поступить. Подумал, может, вам так больше понравится.

Мейстрал и лейтенант Наварр рука об руку прогуливались вдоль зала. — Прошу вас, не следует недооценивать давления, под которым придется жить вам обоим, — говорил Мейстрал. — Быть все время на виду. Бесконечные меры службы безопасности. Назойливые вопросы.

Наварр навострил уши в направлении парящих информационных шаров:

— Я могу к этому привыкнуть, — произнес он. И хоть однажды сумел подавить желание обернуться и бросить взгляд через плечо.

— Я не смог, лейтенант, а у меня уже был определенный опыт даже до того, как я вообще познакомился с Николь. Но желаю вам большего успеха, чем я.

— Благодарю вас, сэр. Принимая во внимание обстоятельства, вы более чем великодушны.

Оркестр смолк, и публика в знак признательности потопала ногами. Запели трубы. И стали выстраиваться ряды для «Паломничества к Коричному Храму».

Мейстрал взял Николь за руку и ощутил ее нервозность. Он сжал ей руку:

— Смелее, мадам, — сказал он. — Я тебе полностью доверяю.

— Я боюсь, Мейстрал.

— У тебя все прекрасно получится. Я, кажется, припоминаю, что твой страх перед сценой всегда проходит, когда оркестр начинает увертюру.

— Увертюра только что закончилась, а я все еще дрожу.

В ленивых глазах Мейстрала зажглись зеленые огоньки:

— Танец начинается, мадам. А вместе с танцем начинается комедия. Потому что это всего лишь комедия, и ничего более. Мы должны смеяться над этим обстоятельством, а не чувствовать укоров. — Он поцеловал руку Николь и повел ее на ее место.

— Граф Квик. Ваша слуга.

— Салли Элронд, милорд. Я видела вас вчера в зоопарке.

— Вы казаться знакома.

— Я провожу там много времени. Я говорю на языке метанитов.

Пауза.

— Правда, вы говорить?

— Пааво Куусинен, мадам. Прошу вас, окажите мне честь?

— Амалия Йенсен, сэр. С удовольствием.

— Ваш самый покорный слуга.

— К вашим услугам.

Куусинен исполнил прыжок.

— Разрешите заметить, мадам, что вы кажетесь вполне оправившейся после вашего несчастного приключения.

— Я пришла в себя, да. Благодарю вас.

— Это не могло доставить большого удовольствия — сначала быть узницей, а потом стать объектом любопытства публики.

— Я сенсация на один день, м-р Куусинен. Будут другие сенсации, и я кану в благодарное небытие.

— Кажется, вас развлекает краткое знакомство с известностью.

— Я просто развлекаюсь, сэр. Но, возможно, не по этой причине.

— Барон Синн.

— Большая честь, милорд. Альтегн Воль.

— М-р Воль, я только что обнаружил сумку, принадлежащую м-ру Мейстралу. Не будете ли вы так любезны передать ее по ряду в его направлении?

— А. О. Разумеется, милорд.

— Вы меня очень обяжете, сэр.

— Рад видеть тебя, Этьен.

— К твоим услугам, Мейстрал. Как всегда.

— Пеленг пришелся тебе не по вкусу. Мои соболезнования.

Этьен добросовестно отплясывал, придерживая шпагу, чтобы не задевать ею людей, танцевавших по другую сторону.

— Спасибо за сочувствие, Мейстрал. Хотя ты мог бы оставить кое-что в запас. У меня следующая по расписанию Нэйна. — Этьен моргнул. — Ох, — сказал он, — прости, Мейстрал. Я забыл, что ты оттуда родом.

Мейстрал склонил голову на плече и нахмурился.

— Знаешь, — заметил он, — в конце концов, тебе, по-моему, идет эта стекляшка.

Этьен закрутил ус:

— Ты в самом деле находишь?

— Ваш покорный слуга, мисс Йенсен.

— Вы не могли бы оказать мне небольшую услугу, сэр?

— Разумеется, мадам.

— Я нашла сумку, принадлежащую м-ру Дрейку Мейстралу. Вы не могли бы передать ее по ряду в его сторону? Я уверена, он о ней беспокоится.

— Граф Квик.

— Элвис Пресли. Из Грейслэнда.

— Большая честь, сэр. Надеюсь скоро увидеть Мемфис.

Сержант Тви смотрела танец, лежа на позаимствованной ею кушетке перед видео. Комнату наполнял теплый маслянистый залах лиственных лепешек; уничтожая их, Тви сдувала желтый пигмент с пальцев. Жизнь, которую она вела, до сих пор была вполне сносной. На Тви были надеты украденные драгоценности, а попозже вечером (до окончания бала) она, может быть, выйдет и стащит еще.

Единственной проблемой Тви в настоящее время было то, что она не могла выбраться с этой планеты — воспользоваться имперским паспортом она не осмеливалась и не знала никого на планете, кто мог был достать ей новое удостоверение. К несчастью, в программу ее обучения не входила подделка документов — пока она служила в Секретных Драгунах, имперские консульства в любой момент готовы были выдать ей совершенно аутентичные бумаги.

Тви увидела барона Синна, двигавшегося в ряду танцоров с графиней Анастасией, и ее уши прижались к голове. Она прицелилась в обоих из воображаемого огнемета:

— Бум, — произнесла Тви. Прямо между напряженных лопаток графини.

Информационные шары миновали то место почти в самом центре, где танцевали Мейстрал и Николь, и тут Тви заметила Амалию Йенсен, двигавшуюся вдоль ряда в паре с каким-то человеком в костюме, сшитом по имперской меде.

Уши Тви прянули вперед. Возможно, подумала она, это и есть решение проблемы.

— Мне сообщили, что эта сумка принадлежит м-ру Мейстралу. Не могли бы вы передать ее дальше по ряду?

— Я помощник м-ра Мейстрала, мадам. Позвольте мне убедиться, что это та самая сумка, которую он потерял.

Роман открыл сумку и увидел значительную пачку наличных денег. Он закрыл сумку.

— Это именно то, чего мы хватились, мадам. Приносим вам благодарность за то, что вы вернули ее.

Роман посмотрел вдоль ряда и поймал взгляд Мейстрала.

— Генерал Джералд.

— Графиня Анастасия.

Последовало холодное молчание.

— Грегор Норман, мадам.

— К вашим услугам, сэр. Кстати… я только что получила сумку, и мне сообщили, что она принадлежит м-ру Мейстралу. Будьте так добры, передайте ее дальше по направлению к нему.

— Почему нет? Дайте ее сюда.

Временная партнерша Грегора была скандализована, когда Грегор принялся рыться в сумке, быстро убедившись, что в ней на самом деле находятся наличные примерно в той сумме, о которой договаривались. Он посмотрел вдоль ряда, поймал взгляд Мейстрала и помахал ему рукой.

Уши партнерши Грегора отодвинулись назад, и она оскалила зубы. Это было больше, чем НЕ-У. Это было отвратительно.

Пааво Куусинен получил сумку и прощупал ее прежде, чем передать дальше. По его лицу стала расплываться улыбка.

— У них определенно очень развитое воображение.

— Конечно.

— У меня есть теория. Возможно, она годится только для аристократа-дилетанта, но разрешите мне изложить в общих чертах…

— Ваш покорный слуга, м-р Кихано.

— Благодарю вас, генерал Джералд.

— Скоро все должно закончиться, юноша.

— Да. Мисс Йенсен почувствует облегчение, когда капитан Тарталья уедет из ее дома.

— Ей следовало выбросить его вон.

— Для было легче искать убежища в моем доме.

Генерал поднял бровь:

— Да?

Пьетро вспыхнул:

— Мы строили планы на будущее.

Генерал Джералд улыбнулся. Его лицо было не приспособлено к такого рода упражнениям, и результат получился хуже, чем если бы он побагровел и стал орать:

— Надеюсь, счастливое будущее, молодой человек. Я думаю, вы очень подходите друг другу.

Пьетро, на которого от улыбки генерала нашел легкий столбняк, потребовалось некоторое время, чтобы отреагировать на слова генерала.

— О, благодарю вас, сэр. Я уверен, мы будем очень счастливы.

— Сэр. Я случайно нашел этот… предмет… я полагаю, он выпал из кармана барона Синна, вон там. Вас не затруднит передать его по направлению к барону?

— Они не верят, что мы СУЩЕСТВУЕМ?

— Мы — вымысел, если позволите, их подсознания. Так я подозреваю.

— Я не могу… придумать… ничего, что могло бы опровергнуть такое предположение.

— Если это правда, это будет самым глубоким проникновением в их психологию.

Мейстрал, занятый танцем вокруг Николь и наблюдением за сумками и флаконами, путешествовавшими по ряду танцующих, слушал высокий резонирующий голос в течение некоторого времени, прежде чем прозвучавшие в нем знакомые нотки заставили его взглянуть в сторону низенькой круглоголовой фигуры слева от него. Граф Квик.

Граф Квик, безупречно говорящий на стандартном человеческом языке. Мейстрал сообразил, что обычная манера графа говорить была просто аристократической аффектацией.

Слегка ошеломленный, Мейстрал чуть не пропустил на. Затем пришел в себя и продолжал танцевать.

Тарталья был в ярости.

— Вы видите? Что происходит, черт побери?

— Может, включить другой канал, капитан.

— Не лезьте не в свое дело, черт бы вас побрал.

— Сэр. Мне кажется, здесь поворот.

— О. Благодарю вас, э, мадам.

Грегор стиснул зубы, сунул кожаную сумку подмышку и нырнул под руку партнерши на правильную позицию. Его ряд сделал два шага назад без него, и Грегор поравнялся с танцорами, когда они уже опять шли вперед. Он вытер пот и размазал косметику по рукаву.

Черт бы побрал этот танец. У Грегора не было времени выучить его как следует.

Теперь, наконец, наступила его очередь стоять, пока третьи пары выполняли пассаж. Мысленно отсчитывая восемь тактов, Грегор сунул руку в карман и вынул стерильный флакон. На восьмом такте он повернулся направо и проделал па спиной к спине со своим новым временным партнером — танкуэром, у которого на носу сидело пенсне с затемненными линзами. Таким образом ему открылся вид хорошенькой девушки, которой предстояло быть его временной партнершей через сорок восемь тактов, и Грегор подмигнул ей. Похоже, девушка удивилась. Грегор и танкуэр закончили ла спиной к спине и начали восемь тактов бок о бок.

— Сэр, — сказал Грегор, протягивая флакон, — я только что подобрал одну вещь, принадлежащую мисс Йенсен. Наверное, надо ее вернуть. Окажите мне любезность передать эту вещь по линии.

Мигательные перепонки танкуэра закрылись, что вместе с затемненными стеклами произвело странное впечатление.

— Очень хорошо, странный молодой человек, — ответил он.

Грегор совершил прыжок к своей постоянной партнерше и смигнул пот с глаз. Благодарение Богу, все было закончено.

Пааво Куусинен бросил взгляд вдоль ряда и увидел, как по направлению к нему что-то движется. Взглянул в другую сторону и увидел, что что-то движется в другую сторону.

Он продумал несколько фигур вперед и быстро произвел подсчеты. Затем предел свою руку через согнутую руку стоявшего рядом Хосейли и закружил его.

— Подождите, сэр. Это следующая фигура.

— Нет, сэр. Это теперь.

— Сэр. — В голосе звучала обида. Куусинен только что изменил ход танца. Куусинен и Хосейли только что обменялись партнерами.

Амалия Йенсен, уносившаяся в танце дальше, с удивлением взглянула на него.

— Барон Синн.

— Генерал Джералд.

Генерал злорадно бросил:

— Попробуйте ТЕПЕРЬ отрицать, что вы не шпион.

Но барона не так легко было смутить:

— Я частное лицо, пытающееся оказать услугу моей Империи.

Ха, подумал генерал. Ты ДУМАЕШЬ, мы получим настоящую реликвию и обманываешь нас, заставляя думать, что вашу стерилизуют, хотя это не так. Но я ВИДЕЛ, как вашу штуку стерилизовали и ЗНАЮ, что вы получите всего лишь маленькие бессмысленные виточки протеина. Вот так-то. Ха.

От этого заговора у генерала болела голова, но одно он знал твердо. Это было лучше, чем отделать имперский флот. Больше ЛИЧНОГО удовлетворения.

— Наварр будет заканчивать свои дела здесь. Поместье продадут с аукциона через пять дней.

— Понятно.

— У меня еще одна остановка в турне, а потом я уеду, чтобы привести в порядок ноги. Мы встретимся на Фантоме и начнем договариваться насчет пьесы.

— Возможно, — Мейстрал танцевал вокруг Николь, — я успею попасть на премьеру.

— Это было бы хорошо, Дрейк, вот только сможешь ли ты как следует изобразить разбитое сердце? Тебе ведь пришлось бы это сделать, ты знаешь.

Мейстрал задумчиво отозвался:

— Пожалуй, я смогу выжать слезу-другую.

— Здесь требуется нечто большее. В конце концов, предполагалось, что у тебя здесь со мной был пылкий и отчаянный роман, а я в это время влюблялась в красивого лейтенанта. Пойти на премьеру было бы слишком, твое сердце бы этого не вынесло.

Мейстрал поразмыслил над этим, пока Николь обходила его кругом.

— Возможно, ты права. Простого приступа мужского горя было бы недостаточно.

— Жаль, что мы не можем сказать правду. Публика пришла бы в ярость, обнаружив, что ты и я изображали роман, устраивая свои интриги, — последователи Диадемы настаивают на аутентичности своих иллюзий, и им захотелось бы отплатить нам за то, что мы их надули.

Мейстрал вспомнил о своем решении, принятом четыре года назад, не вступать в Диадему. И пришел к выведу, что у него нет причин жалеть об этом.

— Мне придется утешаться записью, — произнес он.

— Я тебе пришлю, но только если мое исполнение будет хорошим. Если же я буду выглядеть ужасно, сожгу все копии.

Мейстрал улыбнулся:

— Я буду считать получение записи неизбежностью, мадам. — Он повернулся налево, Николь встала лицом в другую сторону. Им с Николь предстояло на время расстаться. Этот эпизод танца состоял из шагов.

— Мы снова встречаемся, м-р Куусинен.

— Николь, я навеки ваш покорный слуга.

Куусинен был временным партнером Николь. Она совсем не доверяла этому человеку. Было в его улыбке что-то, что ей не правилось.

— Ваш покорный слуга, мисс Йенсен.

— Генерал Джералд.

— Ваш и-р Кихано сказал мне, что вы решили вместе вступить в пионеры. Могу я вас поздравить? Немногие люди в наши дни стремятся заниматься тяжким трудом колонизации.

— Благодарю вас, генерал.

— Ваш отец гордился бы вами, мисс.

На губах Амалии появилась медленная улыбка:

— Генерал, — сказала она, — я очень надеюсь, что вы правы.

Мейстрал ожидал нового приступа привычного детского страха, но был приятно удивлен, обнаружив, что его сердце больше не уходит в пятки при появлении графини Анастасии. Вместо этого он увидел графиню, чувствовавшую себя неспокойно, стоявшую напряженно, с плечами, отведенными назад, словно ей на шею надели ярмо.

Она взглянула на Мейстрала глазами, напоминавшими осколки бриллиантов:

— Как ты МОГ? — спросила она.

Как я мог что? недоуменно подумал Мейстрал. Разгромить ее дом, стрелять в ее слуг, освободить ее жертву, обмануть всех вокруг?

— Простите, матушка, — отозвался он. — Сила обстоятельств, знаете ли.

Несчастный случай произошел не по вине Николь. План Мейстрала требовал трех флаконов, и он не желал верить в совпадение, что Николь может оба флакона одновременно. Он был осторожен, но также был неправ.

Живая культура, двигавшаяся вдоль ряда к Амалии Йенсен, прибыла первой. Николь улыбнулась, приняла ее левой рукой. Ее правая рука дотронулась до кринолина, где ждала другая культура, на счастье; но это был еще не обмен — ей надо бы протянуть правую руку Куусинену, дотронуться до его пальцев и обойти его кругом. Затем прыжок, потом повтор.

В конце повторения она повернулась направо, готовая попросить ее временного партнера передать флакон дальше. Но новый партнер, озадаченный пожилой Хосейли с количеством колец на физиономии, явно превышавшим отпущенный ему срок, только что получил стерильную культуру и протягивал ее Николь.

Руки встретились. Флаконы звякнули. Хосейли все перепутал и снова столкнул флаконы. Николь охватил ужас, когда флаконы покатились на пол.

Пааво Куусинен внимательно следил за предметами, падавшими из пальцев Николь, заметил и выражение ужаса на ее лице. Казалось, время остановилось.

Мейстрал уголком глаза заметил происходящее и замер на полпути. Графиня налетела на него и наступила каблуком ему на ногу. Он не почувствовал боли.

Пьетро Кихано, танцуя в своем ряду, изумленно смотрел во все глаза. Он мог поклясться, что видел, как на пол со звоном упал флакон.

Барон Синн отчетливо видел этот инцидент и оскалил зубы Его партнерша испуганно попятилась.

Но рядам в обе стороны стало распространяться ощущение катастрофы. Мало кто точно знал, что именно пошло не так, но все понимали, что что-то случилось, и ритм танца был нарушен — головы стали поворачиваться направо и налево. Информационные шары стрелами летали взад-вперед в поисках источника возмущения.

Пожилой Хосейли пробормотал извинение и поднял флакон. Он озадаченно смотрел на него. Флакон казался ТОЧНО таким же, как тот, что он только что держал в руках. Но так ли это?

Мейстрал стоял неподвижно, как каменный, в мыслях представляя себе графиню с пистолетом, Имперскую военно-морскую пехоту, Коммандос смерти Созвездия, всех — с оружием в руках. Графиня задыхаясь, сыпала оскорблениями в его адрес, называя неблагодарным подонком, мерзавцем, неумехой и не ее сыном.

Мейстрал желал, чтобы, по крайней мере, последнее было правдой.

Пааво Куусинен выступил вперед:

— Прошу прощения, мадам, — произнес он и наклонился, чтобы поднять флакон, лежавший у ног Николь. — ВАШИМ флаконом, сэр, был вот этот, — сказал он.

Пожилой Хосейли перевел взгляд с одного на другую:

— Неужели? — спросил он.

Николь посмотрела на один флакон, затем — на другой, и поняла, что настало ее время. Она приняла решение: ее рука нырнула в кринолин и появилась со спрятанным флаконом. Она взяла флакон у Куусинена, безукоризненно произвела подмену и передала его налево:

— Барону Синну, — сказал она.

Имперские военно-морские силы стали исчезать из сознания Мейстрала.

Николь взглянула на старого джентльмена, все еще смотревшего на флакон в своей вытянутой руке. Она взяла его руку в свою, помогла ему сделать поворот:

— Это принадлежит мисс Йенсен, — произнесла Николь, — отправьте его, пожалуйста, вдоль ряда.

Коммандос смерти становились прозрачными.

Публика стала припоминать свою часть танца. Постепенно ряды снова выстроились.

— Я полагаю, сэр, — произнес Грегор, — здесь вам надо делать поворот.

— О. Вы, без сомнения, правы. Благодарю вас, сэр.

Грегор удовлетворенно улыбнулся. По крайней мере, эту часть он запомнил.

Пьетро кусал губу, манипулируя вторым сканером. Он мог слышать шум толпы, отправившейся после танца к буфету с прохладительными напитками.

Сканер зазвенел. Пьетро затопила волна облегчения. Он взглянул на Амалию и усмехнулся.

— Это живая культура. Теперь мы точно знаем, что стерилизованная ушла в другом направлении.

— Слишком сложно. Я знала, что это не сработает.

На сканере мигали огоньки. Барон Синн развернул дисплей так, чтобы графиня могла его видеть.

— Это Имперская реликвия, миледи. Бесспорно.

Графиню охватило какое-то смятение.

— Значит, Мейстрал-таки провернул обмен.

— Очевидно.

Графиня признала свое поражение. Она распрямила плечи:

— Да здравствуют Пенджали, — сказала она. Ее голос прозвучал, как труба. Может, чуть приглушенно, но искренне.

— Да здравствует имперская династия, — эхом откликнулся барон. В почтительном тоне.

Он положил флакон в карман и подал руку графине:

— Возможно, нам пора откланяться, миледи.

Потому что, думал Мейстрал, он не мог поступить иначе. К его некоторому удивлению, оказалось, что под маской скрывается больше угрызений совести, чем сам Мейстрал когда-либо подозревал. Даже несмотря на то, что он не хотел жить в империи и не желал, чтобы над ним стоял император, он не мог хладнокровно приговорить к смерти имперский род — ведь он значил так много для многих миллиардов живых существ. Если в результате Созвездие Человечества окажется под угрозой — а в этом Мейстрал вовсе не был уверен — то с этой угрозой надо будет разбираться, когда она станет реальной. Мейстрал не мог присвоить себе права разрушить многовековую цивилизацию ради ничтожного шанса, что когда-то, через много лет, может возникнуть какой-то конфликт.

И еще. Начать с того, что сперма все же принадлежала Императору.

Барон Синн заверил Мейстрала, что вопрос будет решаться очень деликатно. В отдаленных районах будут найдены наложницы из хороших семей. Ни одну из них не будут оплодотворять в течение нескольких лет. Никого из наследников не покажут народу десятилетиями. Когда же их представят общественности, будет пущен слух — либо о том, что был обнаружен один из других двух контейнеров, либо что Пенджали вопреки всем традициям все-таки тайно клонировали бедного Нниса, и не желают в этом признаться.

Сама ситуация, к удовлетворению Мейстрала, напоминала старый роман. Неведомый наследник, выросший сиротой где-то вдали от двора, станет следующим императором из династии Пенджали, к удивлению своему и всех остальных. И все из-за угрызений совести, возникших у вора. При мысли об этом у Мейстрала теплело на сердце.

Неужели я сентиментален? — недоумевал Мейстрал. Он не знал.

— Сэр?

Мейстрал обернулся к шару, парившему на уровне его груди. У шара был человеческий голос.

— Мадам? — отозвался Мейстрал.

— Мне показалось, что во время «Паломничества» происходила какая-то интрига — люди все время друг другу что-то передавали. Вы не в курсе этик событий?

Мейстрал пожал плечами:

— Лично мне никто ничего не передавал, — ответил он. — Возможно, вам следует спросить у кого-нибудь другого.

— Вы намерены сопровождать Николь в ее дальнейшем путешествии?

Мейстрал вспомнил, что к этому времени он уже должен страдать от разбитого сердца.

— Это еще не решено, — произнес он. — Некоторые события застали нас врасплох.

На этой двусмысленной ноте Мейстрал и закончил интервью.

Пааво Куусинен выскользнул из зала незамеченным. На его лице играла улыбка.

Его пребывание на Пеленге, решил, было вполне удовлетворительным.

Ему будет что рассказать своему нанимателю.

И он знал, что снова увидит Мейстрала.