"Река голубого пламени" - читать интересную книгу автора (Уильямс Тэд)ГЛАВА 11 УТВАРЬКогда синий свет погас, вдруг оказалось, что повсюду вокруг — вода. Каким-то непостижимым образом они оказались в ней, но были по-прежнему сухими и неслись вперед в сыром воздухе, как будто река свернулась вокруг в трубу. Шум стоял такой, что когда Орландо закричал, то не услышал даже самого себя, а уж Фредерикса — тем более. Они ракетой неслись по кривой с огромной скоростью, потом передняя часть листа-лодки нырнула вниз. Орландо отчаянно попытался за что-либо ухватиться, но почувствовал, как отрывается от лодки и летит назад. Свет изменился. Мгновение спустя они во что-то врезались. Их так тряхнуло, что лишь через несколько секунд, когда ошеломленный Орландо опять начал тонуть, он понял, что они снова упали в воду. Всего за несколько мгновений он совершенно потерял лист-лодку. Река — или водопад, или чем она теперь стала — обрушивалась почти прямо на него и так сильно взбаламучивала воду, что Гардинер не мог разобрать где верх, а где низ. Наконец Орландо мельком увидел Фредерикса, плывущего неподалеку лицом вниз, но как раз в тот момент, когда он окликнул друга, того подхватили вздымающиеся волны и утянули под воду. Орландо набрал побольше воздуху и нырнул вслед, потом стал поворачиваться, пока не увидел неподвижную фигуру Фредерикса, идущую ко дну. Вода была кристально прозрачна, и все дно озера, открывшееся его взору, было яркого безлично-белого цвета. Орландо сделал сильный толчок ногами, направившись в сторону утопавшего. Ему удалось ухватиться рукой за капюшон Фредерикса, и он стал пробиваться по направлению к тому, что посчитал поверхностью — более темному пятну в середине кольца белизны. Орландо показалось, что на это ушло несколько дней. Никогда в жизни он не поднимал ничего более тяжелого, чем безжизненное тело Фредерикса. Наконец, когда воздух в легких уже стал превращаться в огонь, он вырвался на поверхность и поднял голову Фредерикса над водой. Друг сделал мучительный вдох и вместе с кашлем изверг, кажется, несколько галлонов воды. Он выглядел как-то странно, но Орландо не мог с ходу определить, в чем была странность, а пристально вглядеться было невозможно — в лицо хлестали волны. Орландо заработал ногами, удерживая себя и тело Сэма на поверхности, но водопад по-прежнему громыхал всего лишь в нескольких метрах от них, и Орландо быстро терял силы. Короткий, но отчаянный взгляд, брошенный меж волнами, показал ему, что белые стены или берега над поверхностью воды были гладкими, как стекло. — Ты можешь плыть? — выдохнул он. — Я вряд ли смогу тебя удержать. Фредерикс жалобно кивнул: — Где лодка? Орландо покачал головой. Фредерикс вялым кролем поплыл к ближайшей стене. Орландо изо всех сил постарался следовать за ним и в очередной раз пожалел, что никогда не учился плавать. Плавание в Иноземье здорово отличалось от тех случаев, когда Таргору приходилось переплывать небольшое горное озеро или ров замка в Срединной Стране. По крайней мере, Таргор не уставал так быстро. Он нагнал Фредерикса, который беспомощно шарил руками по белой гладкой стене. — Что это? — простонал друг. — Тут не за что ухватиться. Орландо взглянул вверх. Крутая стена поднималась еще на несколько метров, а выше… — Вот фенфен! — сказал Орландо, но тут волна дала ему оплеуху, и он снова нахлебался воды. Она была пресная, а не соленая, и в этом был смысл. — Только не снова! — выдохнул он, когда отдышался. — Что? Орландо показал рукой. Водопад извергался из длинной серебряной трубы, приделанной к белой стене, с двумя странными зубчатыми кругами по бокам. Краны. Водопроводные. Они находились в раковине. Высоко над головой, сияющая как луна и выглядящая лишь чуть меньше ее, висела огромная лампочка. — Нет! — простонал Фредерикс — Какой облом… Плохо было то, что их лодка — или нечто темное, похожее на нее, — угодила в ловушку на дне раковины, прибитая потоком воды, бьющим из титанического крана. А хорошо, как выяснилось несколькими минутами позже, было то, что она, похоже, заблокировала сток, и вода в раковине поднималась. — Если мы останемся на плаву, то вода перенесет нас через край. — Фредерикс откинул со лба намокшие волосы и повернулся к Орландо. — Ты как? Сможешь продержаться? — Я не знаю. Наверное. Я здорово устал. — Его друг по-прежнему выглядел странно, как-то упрощенно, но Орландо не мог собраться с силами, чтобы попытаться понять, в чем же состояла неправильность. — Я помогу, когда будет нужно. — Фредерикс потрогал фаянс. — Вот гнусь. Это все равно что застрять на глубоком конце бассейна, да еще навсегда. У Орландо уже не хватило дыхания на ответ. Медленно, дюйм за дюймом, вода поднималась, по стенам раковины. Когда Орландо на мгновение почувствовал, что его ноги работают в правильном ритме и при этом не очень болят, он взглянул вверх. Угол наклона стен раковины мешал увидеть что-либо ниже потолка, но все равно это место выглядело решительно странно, а пропорции и размеры были явно нарушены. Тени падали странно, лампочка и раковина казались необъяснимо ненастоящими, хотя ничего призрачного или нематериального в них не было. Даже вода, казалось, двигалась слишком медленно и без того абсолютного реализма, которым она обладала в других частях Сети. Орландо посмотрел на Фредерикса и наконец-то понял, что его беспокоило. Черты лица, хотя по-прежнему трехмерные, стали несколько более плоскими, как будто их обработали при помощи гораздо менее сложной анимационной программы, чем где бы то ни было в Сети Иноземья. Но что это значило? И лишь когда индейский воин — комический дикарь с невозможно красным лицом, похожим на сосиску носом и вращающимися глазами, — забрался на край раковины и уставился на друзей, Орландо понял, что они угодили в какой-то мультфильм. — Уф, — сказал индеец. — Маленький видели? Фредерикс выпучился на незнакомца: — Быть такого не может! — Ты можешь помочь нам выбраться? — крикнул Орландо. — Мы тонем! Минуту индеец пристально смотрел на них. Его свирепое, но простоватое лицо было абсолютно непроницаемо. Потом он сунул руку в свой жилет из оленьей кожи и вытащил (из ниоткуда) моток веревки. Его руки сгибались так, как нормальные суставы сгибаться бы не смогли. Он быстро накинул петлю на один из кранов, потом бросил им другой конец. Процесс оказался долгим, но индеец тянул, а Орландо и Фредерикс, прижимаясь ступнями к скользкой фаянсовой стене, смогли наконец одолеть последние несколько метров, отделявшие их от безопасного места. Орландо благодарно припал к прохладному крану. — Так что? Бледнолицые видеть маленького? — Индеец свернул веревку и теперь стоял, скрестив руки на груди. Орландо не мог вспомнить в точности, что такое «маленький», но не собирался упускать возможности потенциально дружественного контакта. — Нет. Но мы обязаны тебе жизнью. Мы поможем тебе искать. — Фредерикс метнул на него взгляд, который Орландо проигнорировал. — Что мы можем сделать? Индеец посмотрел вниз в раковину. — Лучше вернуться к вигваму. Скоро вода достичь верх, переливаться, делать большое озеро на полу. Фредерикс осмотрел товарища с ног до головы. — На тебя жутко смотреть, Орландо. Как будто ты фигурка из «Капитана Кометы» или что-то в этом роде. Орландо бросил взгляд на собственное тело. И действительно, торс выглядел подчеркнуто треугольным — вершиной вниз. Ему осталось лишь гадать, какими стали черты лица Таргора в этой упрощенной форме. — Угу. Но ты тоже выглядишь довольно забавно. — Он ткнул в друга пальцем. — Словно какой-то недоделанный дядюшка Джингл. У тебя даже пальцев на ногах нет. Похоже, индейцу их беседа показалась либо непонятной, либо неуместной. Он повернулся и пошел вдоль края раковины, потом неожиданно спрыгнул — в очевидное ничто. — Го-осподи! — уставился Фредерикс. — Он просто взял и прыгнул! — Пошли. — Орландо побрел вслед за их спасителем. — Ты что?.. Ты что, собираешься спрыгнуть только потому, что он прыгнул? Да он же просто нарисованный, Орландо! — Знаю. Он из старинной мультяшки. Да ты посмотри вокруг. Это же все мультик, Фредерикс, оживленные рисунки. Как из прошлого века. — А мне до лампочки. Мы могли бы вон туда пойти, — указал Фредерикс. От дальнего угла раковины уходил в сторону длинный гладкий деревянный прилавок, а дальше в тени прятался ряд полок. — По крайней мере, видели бы, куда идем. — Ага, но он-то ушел — И что? — А то, что места здесь незнакомые. Так что пойдем-ка, пока не потеряли единственного человека, который сделал для нас хоть что-то хорошее с тех пор, как мы болтаемся в этой проклятой Сети. Фредерикс встал, с него ручьями лилась вода. — Никогда, ни за что не позволю больше втягивать меня в твои авантюры. Никогда. Орландо повернулся и заковылял по направлению к месту, где исчез индеец. — Вполне справедливо, — пробурчал он. Мультяшный храбрец, как выяснилось, прыгнул не навстречу своей погибели. Под раковиной, ниже ее края всего лишь на высоту человеческого роста, стоял маленький стол (маленький по меркам окружающей обстановки, хотя Орландо и Фредериксу он показался шириной не меньше акра), загроможденный всевозможными коробками и бутылками. Позади стола, притулившись в углу наподобие раскормленной черной собаки, стояла некая разновидность невероятно древней на вид печи. Сквозь прорези ее решетки виднелся красноватый свет. Индеец стоял перед одной из коробок — прямоугольной, картонной и вдвое выше его роста. На ее крышке была изображена стилизованная палатка, а над ней шла надпись: «Спички пауни». [11] — Пойдем в мой вигвам, — сказал он, указывая на коробку, — курить трубку мира. Фредерикс с отвращением покачал головой, но последовал за Орландо. Индеец подошел к коробке и вошел Индеец повернулся и знаком пригласил гостей садиться, потом сам опустился так, чтобы оказаться лицом к ним. Из тени выступила женщина, такая же ярко-красная и с преувеличенными чертами лица, и стала подле него. Ее одежда состояла из одеяла оленьей кожи, а в волосах торчало одно-единственное перо. — Моя называться вождь Зажгу Везде, — произнес индеец. — Это моя скво, Обращаться Осторожно. Кто вы, бледнолицые? Когда скво принесла одеяла, чтобы укутать мокрые и холодные виртуальные тела чужестранцев, Орландо представился сам и представил Фредерикса. Зажгу Везде удовлетворенно хмыкнул, потом позвал жену и велел принести трубку мира. Пока он набивал ее чем-то из кисета (также появившегося из ниоткуда) Орландо стал гадать, как индеец ее зажжет, поскольку сам вождь бледной деревянной шеей и круглой малиновой головой напоминал старинную спичку. Смущавшая воображение картинка — вождь трется головой об пол и вспыхивает — не материализовалась: трубка задымилась сама собой, без всякого видимого применения спичек или чего-нибудь еще. Дым был горяч и противен, но Орландо изо всех сил постарался удержать его в легких. Пока Фредерикс пытался проделать тот же трюк, Орландо размышлял о странных возможностях Сети Иноземья. Насколько сложно воспроизвести ощущение вдыхаемого горячего дыма? Легче это, чем симулировать кувыркание тела в потоке воды из гигантского крана, или труднее? Когда все по очереди пососали трубку, Зажгу Везде передал ее обратно жене, жестом фокусника отправившей трубку в небытие. Вождь кивнул: — Теперь мы друзья. Я помочь вам. Вы помочь мне. Фредерикса отвлекла чаша, полная ягод, которую Обращаться Осторожно поставила перед ним, поэтому Орландо продолжил разговор сам: — Что мы можем сделать, чтобы тебе помочь? — Плохие люди взять мой маленький, Маленькая Искорка. Я ищу его. Вы идти со мной, помочь искать Маленькая Искорка. — Конечно. — Помочь убить плохие люди. — Э-э… конечно, — Орландо проигнорировал красноречивый взгляд Фредерикса. В конце концов, они были лишь рисунками из мультика. Это же совсем не то, что помощь в убийстве настоящих людей. — Это хорошо. — Зажгу Везде сложил руки на груди и снова кивнул. — Вы есть. Потом вы немного спать. Потом, когда приходить полночь, мы идем охота. — Полночь? — спросил Фредерикс с набитым ягодами ртом. — Полночь. — Мультяшный индеец с трудом улыбнулся. — Когда вся Кухня проснулась. Это был все тот же кошмар. Как и всегда, он был перед ним бессилен. Разбилось стекло, брызнувши осколками наружу, в солнечный свет. Каждый осколок крутился, как отдельная планета. Радужное облако, Вселенная, потерявшая равновесие и теперь разлетающаяся во все стороны с бешеной скоростью, хаотически расширялась. Крики отдавались бесконечным эхом. Как и всегда. Он проснулся, дрожа всем телом, и поднес руку к лицу, ожидая ощутить слезы или хотя бы холодный пот, но маска под пальцами была тверда и холодна. Он находился в своем тронном зале, в освещенном лампами большом зале Абидоса, Который Был. Он заснул, и старый кошмар вернулся. Кричал ли он? Глаза тысяч коленопреклоненных жрецов были обращены к нему, на застывших лицах — изумленные взгляды, как у мышей, застигнутых в кладовке, когда зажигается свет. Он вновь потер маску своего лица, почти веря, что когда уберет руки, то увидит что-то другое — но что? Свою американскую крепость на берегах озера Борне? Внутренности капсулы, поддерживающей жизнь в дряхлеющем теле? Или дом, в котором прошло детство, замок в Лимо, где столько всего началось? Эти мысли внезапно породили в мозгу воспоминание — репродукцию рисунка Давида, которая висела на внутренней стороне двери в его спальне: Наполеон Первый, коронующий себя императором под взглядом безутешного Папы Римского. Странная картинка для детской комнаты! По он был странным ребенком, и что-то в величии неукротимой веры в себя, которой обладал корсиканец, зацепило его воображение. Странно было снова думать о старом доме, видеть так отчетливо тяжелые портьеры в комнате матери и толстые ковры работы Савонери, когда всего этого (и всех тех людей, кроме него) уже много-много лет не существует. Феликс Жонглер был самым старым человеческим существом на Земле. В этом он не сомневался. Он пережил обе мировые войны предшествующего столетия, стал свидетелем возникновения и распада коммунистических держав Востока и видел, как поднимались города-государства вдоль Тихоокеанского побережья. Его состояние, начало которому было положено в Западной Африке на бокситах, никеле и сизале, с годами выросло, распространившись на промышленные отрасли, о которых его отец Жан-Луи не мог даже и мечтать. Однако богатство самовозобновлялось, а сам Жонглер — нет. И когда предыдущий век и тысячелетие стали историей, агентства новостей (те, что посмелее) приготовили некрологи, в которых упор был сделан на тайны и необоснованные предположения, окружавшие его долгую карьеру. Но некрологи остались невостребованными. В десятилетия, последовавшие за началом нового века, он отказался от каждодневного использования умирающего тела в пользу существования в виртуальном пространстве. Жонглер замедлил свое физическое старение, помимо прочего, посредством экспериментальных криогенных методик, и когда средства виртуальности значительно усовершенствовались (во многом благодаря исследованиям, субсидированным из его собственных денег и денег его единомышленников), Феликс Жонглер начал вторую жизнь. «Как настоящий Осирис, — подумал он. — Повелитель Западного Горизонта, умерщвленный своим братом, а затем воскрешенный своей женой к вечной жизни. Властелин жизни и смерти». Но даже у богов случаются дурные сновидения. — Велик тот, кто дарует жизнь зерну и зелени, — распевал кто-то рядом. — О Повелитель Двух Земель, могущественный в славе и бесконечный в мудрости, прошу тебя, услышь меня! Осирис отнял руки от лица — как долго он так просидел? — и хмуро взглянул на жреца, извивающегося на животе у подножия ступеней. Иногда созданные им ритуалы раздражали даже самого бога. — Можешь говорить. — О божественный, мы получили депешу от наших собратьев из храма твоего Брата, Темного, Обожженного, Красного и Изначального. — Жрец уткнулся лицом в пол, как будто даже говорить об этом существе ему было больно, — Они желают безотлагательно пригубить твоей мудрости, о Великий. Сет. Иной. Жонглер (нет, он снова был полностью Осирисом и нуждался в доспехах божества) выпрямился на троне. — Почему мне не сообщили сразу? — Они только сейчас сказали это нам, Повелитель. Они ждут твоего божественного дыхания. Никто не стал бы прерывать его медитации ради проблемы, имеющей отношение лишь к симуляции (это было немыслимо), поэтому Жонглер знал, что это, должно быть, инженеры. Осирис подал знак, и в воздухе перед ним открылось окно. На полсекунды он увидел взволнованное лицо одного из техников храма Сета, затем изображение застыло. Голос техника перешел в свист и умер, потом послышался снова, потрескивая, как радиосигнал во время солнечной активности. — …Нужно больше… показания… пожалуйста, дай нам… — Голос оборвался и уже не вернулся. Бог был обеспокоен. Ему придется их навестить. И обычного времени на подготовку не будет. Но ничего не поделаешь. Грааль — вообще всё!! — зависело от Иного. И лишь он один из всего Братства осознавал, сколь шатким было это основание. Осирис снова подал знак. Окно исчезло. Отряд жрецов, несущих что-то громадное и плоское, поспешно выступил из тени в задней части большого зала и направился вперед. Остальные жрецы поспешно расступались, но некоторые не успели и были сбиты и затоптаны теми, кто нес тяжелую ношу. Осирис глубоко вдохнул, чтобы успокоиться, найти центр спокойствия, место, где проблемы были решены и сама смерть так часто оставалась в дураках, пока два ряда жрецов поднимали перед ним отполированное бронзовое зеркало, кряхтя от его неимоверной тяжести. Осирис встал и принялся смотреть, как поднимается навстречу его отражение, даже в такой момент с удовлетворением созерцая величие Повелителя Запада, стоящего у своего трона. Он направился вперед, пока перед ним не осталось только бронзовое отражение, замер на последний миг и вошел в зеркало. Храм был пуст, если не считать полдюжины мужчин в пустынно-бледных хламидах. Жрецы-техники так расстроились, что ни один не устремился пасть ниц при появлении Осириса, но сейчас Бог отложил свое неудовольствие. — Я не смог разобрать ваше сообщение. Что случилось? Главный инженер указал на дверь погребальной камеры: — Мы не можем попасть внутрь. Оно… — Ты говоришь метафорически? Жрец покачал головой: — Он сопротивляется общению, но его показания очень и очень слабы. Пугающе слабы. — Техник вздохнул и провел рукой по волосам, которых не было на его бритоголовом симе. — Это началось около часа назад, очень быстрый спад. Вот почему Фрайман пытался связаться, просто посмотреть, сможет ли он еще это делать… Или он… не знаю, как бы вы это назвали… болен? — Голос жреца снова дрогнул, как будто в любую минуту он мог рассмеяться или разрыдаться. — Кто-нибудь, кроме меня, говорил с ним? Теперь голова жреца мотнулась более выразительно: — Фрайман пытался. Я сказал ему, что мы должны подождать, пока вы не прибудете сюда. Но он обладал большим приоритетом на внутреннем центре управления и отменил мой запрет. Он вышел на прямую линию и попытался установить голосовую связь. — И ничего не произошло? — Ничего? Нет, кое-что определенно произошло. Фрайман мертв. Бог на мгновение закрыл глаза. Так вот в чем причина такой взбудораженности техников. Неужели ему придется иметь дело с двумя чрезвычайными ситуациями одновременно — вспышкой гнева со стороны Иного и мятежом среди наемных лакеев? — Рассказывай. — А рассказывать почти нечего. Просто… он открыл линию. Спросил, там ли Иной. Хочет ли оно… простите, хочет ли Осирис сдержал невольное ругательство; не подобало привносить в его собственный мир иное божество, даже если это всего лишь упоминание имени. — Кто-нибудь этим занимается? — Этим? — Техник издал приглушенный смешок. — Вы имеете в виду Фраймана? Да, мы вызвали службу безопасности. Если вы говорите о другом «этом», то никто из нас и близко к нему не подойдет. Он нас убедил. Он не хочет говорить с нами, а мы не хотим говорить с ним. — Снова смешок, грозящий перейти в нечто иное. — Такое в служебных обязанностях не предусмотрено, знаете ли. — Да возьми ты себя в руки. Как твое имя? Жрец, похоже, был ошеломлен; как будто у бога есть время запоминать имена всех поклоняющихся ему. — Мое настоящее имя? Под маской божества Осирис закатил глаза. Дисциплина совершенно разваливалась. Придется подумать, как ужесточить порядок во всем отделе. Он полагал, что нанимал людей с крепкими мозгами. Очевидно, недооценил эффект ежедневного контакта с Иным. — Твое египетское имя. И поживее, иначе службе безопасности придется навестить и твой офис. — О… Э-э… Сенеб, сэр. Повелитель. — Сенеб, слуга мой, опасаться нечего. Ты и другие останетесь на своих местах, — Жонглером овладело искушение отпустить всех их до конца дня, пока не прояснятся причины последнего всплеска дурного поведения Иного, но он не хотел, чтобы они разговаривали между собой, укрепляя друг друга в страхах и обмениваясь наблюдениями. — Я буду говорить с ним сам. Установите связь. — Он прервал ее, сэр… Повелитель. — Понимаю. Но я хочу, чтобы канал был открыт, по крайней мере на нашем конце. Я понятно выразился? Жрец поклонился с почтением и поспешно удалился. Осирис поплыл вперед, пока не завис перед огромными дверьми в усыпальницу. Иероглифы, высеченные в темном камне, засветились, словно возбужденные его присутствием. Двери распахнулись. Внутри даже внешние признаки установленного соединения исчезли. Черный базальтовый саркофаг лежал холодный и инертный, как кусок угля. Исчезло обычное напряжение; витавшее в воздухе, и ощущение, что стоишь перед порталом, ведущим в не совсем понятное куда-то. Бог простер свои забинтованные руки перед огромным саркофагом. — Брат мой, поговоришь ли ты со мной? Выскажешь ли ты мне свою боль? Саркофаг остался немым куском черного камня. — Если тебе нужна помощь, мы дадим ее тебе. Если что-то причиняет тебе боль, мы можем прекратить ее. Ничего. — Хорошо. — Бог подлетел ближе. — Позволь напомнить, что я тоже способен В комнате произошли едва уловимые перемены — слегка изменились углы помещения и освещенность. Когда Осирис подался вперед, в ухе послышался голос жреца Сенеба. — Господин, он открыл… — Заткнись. «Идиот. Если бы на эти должности не было так трудно подбирать людей, я его убил бы на месте». Бог замер в ожидании. Обрывок голоса донесся словно из какой-то невообразимой дали, со дна непостижимо глубокого колодца. Поначалу Осирис различал его лишь как некий шорох, и на какое-то мгновение испугался, что ошибся и услышал движение песков в бесконечной пустыне снаружи. Потом начал разбирать слова. — …меня коснулся ангел меня… коснулся ангел… меня… коснулся… ангел… меня… коснулся… ангел… Припев повторялся снова и снова, отдаленный и хрипловатый, как граммофонная пластинка из детства Феликса Жонглера. Лишь необычная напевность до жути нечеловеческого голоса подсказывала, что к словам должна была прилагаться мелодия. Бог стоял и слушал — изумленный, смятенный и преисполненный страха. Иной пел. Во сне он подумал, что то был аэроплан, нечто из документального фильма об истории воздухоплавания — сплошные распорки, проволока и полотно. Он пролетел над ним, и кто-то в кабине махал ему рукой, а на борту была нарисована маленькая обезьянка, и хотя теперь он улетал, трескучий шум мотора становился все сильнее и сильнее. Орландо открыл глаза в темноте. Шум раздавался совсем близко, и на секунду почудилось, что сон последовал за ним, что Рени и !Ксаббу летят сюда и заберут его обратно в реальный мир. Орландо перекатился на живот, сонно мигая. Вождь Зажгу Везде храпел, и этот звук действительно походил на шум небольшого аэроплана. Огромный нос индейца подпрыгивал в потоке выдыхаемого воздуха, совсем как воздушный шарик. Его скво лежала рядом, пождав ноги, и храпела колоратурным контрапунктом. «Это мультфильм». Орландо до сих пор не мог с этим свыкнуться. «Я живу в мультике». Потом он вспомнил сон. — Фредерикс, — прошептал Орландо. — Где Рени и !Ксаббу? Они прошли с нами, но где они? Ответа не последовало. Он повернулся, чтобы потрясти и разбудить друга, но Фредерикса рядом не было. За пустой постелью отвернутое полотнище входа в вигвам трепыхалась на ветру, поднятом шумным храпом вождя. Орландо поднялся на колени и подполз к отвороту. Сердце неожиданно гулко застучало. Выбравшись наружу, он оказался в окружении коробок и бутылок, этикетки в почти полной темноте читались с трудом (лампочку притушили так, что она еле светила), но из некоторых коробок доносился громкий храп. Слева от него стена кухонных шкафчиков вела к раковине, которая была не видна отсюда, как вершина высокого плато. Следов Фредерикса там не было, как не имелось для него и видимого способа туда забраться. Разнообразные сосуды не давали Орландо возможности увидеть, что делалось на другой стороне стола. Он пошел вперед, осторожно обойдя нечто скрытое под оберткой с названием «Туалетное мыло „Синий Ягуар“ — это нечто скорее грохотало, чем храпело. Сначала он увидел свечение, слабый красный свет, обрисовывающий край стола наподобие миниатюрного заката. Через несколько секунд различил темный силуэт. Фредерикс? Что он делает, стоя так близко от края? Орландо вдруг страшно испугался за Фредерикса и поспешил вперед. Когда он бежал мимо банки из-под «Морской соли капитана Карви», сонный голос произнес: — Стой! Кто идет? Какая склянка?.. В позе его друга было нечто странное: поникшие плечи, изогнувшаяся шея, но это — Фредерикс! Отойди назад! — Теперь он приближался очень медленно, не желая испугать друга, но Фредерикс не обернулся. Орландо положил руку ему на плечо, но друг и теперь не отреагировал. — …Ты умрешь здесь, понимаешь? — проговорил шипящий голос, теперь совершенно отчетливый, хотя по-прежнему очень низкий. — Тебе не стоило сюда приходить. Все совершенно безнадежно, и ты с этим ничего не поделаешь, но я все равно расскажу. Последовавший смех был столь же нелепо мелодраматичен, как храп вождя, но сердце Орландо все равно опять бешено забилось. Фредерикс пристально смотрел вниз, в красное сияние за столом; упрощенное лицо Пифлита обмякло, глаза открыты, но не видят. Алый свет мерцал в глубине черной железной печи, и пламя лизало ее решетку, как руки узников, схватившихся за прутья тюремной решетки. Но внутри печи двигалось нечто более вещественное, чем пламя. — Эй, очнись! — Орландо схватил Фредерикса за руку и ущипнул. Друг застонал, но все равно продолжал вяло смотреть на печь и танцующее пламя. — А вот и ты, — послышался трескучий голос из печи. — Пришел спасать друга, да? Но ничего не выйдет. Вы оба умрете здесь. — Что за черт! Ты кто? — потребовал ответа Орландо, пытаясь оттащить Фредерикса от края. — И в самом деле черт! — сказал голос и снова засмеялся. Неожиданно Орландо разглядел фигуру, которую скрывали языки пламени — красного дьявола из какой-то старинной книги или оперы, с рогами, хвостом и вилами. Глаза дьявола расширились, и он блеснул зубами в чудовищной, сумасшедшей ухмылке. — Вы оба умрете здесь! Он танцевал в центре печи, топая по языкам пламени, как будто плескался в луже, и хотя Орландо знал, что это лишь симуляция, причем чрезвычайно глупая, он все равно почувствовал приступ страха. Он крепко схватил Фредерикса, оттащил его от края и не отпускал, пока они, спотыкаясь, не направились в сторону вигвама. — Еще увидимся! — радостно закричал дьявол. — Душу можете об заклад поставить! Когда они подошли ко входу в вигвам, Фредерикс вырвался из его рук, потирая глаза кулаками. — Орландо? Что… что происходит? Что мы здесь делаем? — Он повернулся, как на шарнирах, и посмотрел на молчаливый теперь стол. — Я что, бродил во сне? — Да, — сказал Орландо. — Ты — лунатик. — Вот гнусь! Зажгу Везде уже проснулся и острил огромный томагавк на каменном точиле, которое, очевидно, недавно появилось из ниоткуда, как и многие другие вещи, поскольку раньше их в вигваме определенно не было. Вождь взглянул на вошедших поверх снопа искр. — Вы проснуться. Это хорошо. Скоро полночь. Орландо не отказался бы поспать еще немного, но в каждой части Иноземья время, похоже, имело свой цикл. И Орландо с Фредериксом придется отсыпаться, когда такая возможность подвернется. — Я только что понял, что Рени и остальные не прошли сюда, — спокойно сказал он Фредериксу, когда вождь и его скво стали упаковывать вещи в мешок из оленьей кожи. — Я хочу сказать, что иначе мы увидели бы их в раковине, верно? — Наверно. — Выражение лица Фредерикса было угрюмое. — Но как такое может быть? Они ведь прошли границу в то же самое время, что и мы. — Возможно, есть разные уровни реки. Может быть, по воздуху попадаешь в другое место, нежели по воде. — Но тогда мы никогда их не отыщем! Они могут оказаться где угодно! Вождь Зажгу Везде подошел к ним и указал на меч Орландо. — У тебя большой нож. Это хорошо. Но ты, — обратился он к Фредериксу, — нет нож. Это плохо. С этими словами он вручил Фредериксу лук и колчан стрел. — Пифлит никогда не стрелял из лука, — прошептал Фредерикс. — И что мне полагается с ним делать? — Постарайся стрелять только в тех, которых зовут не Орландо. — Большое спасибо. Вождь подвел их ко входу в вигвам. Его жена выступила вперед, чтобы подержать полог. — Отыскать Маленькую Искорку, — сказала она. — Пожалуйста, отыскать! Индейская скво ни в малейшей степени не походила на реального человека, но дрожь в голосе, даже с учетом смехотворного ломаного английского языка, была настоящей, и Орландо снова пробрал холод. Эти люди думали, что они живые. Будучи мультяшными! В каком сумасшедшем доме они застряли? — Что ж… мы сделаем все, что в наших силах, мэм, — сказал он и вышел следом за остальными на стол. — Боже, — выдохнул он. — Как Фредерикс начал было тоже что-то говорить, но сжал челюсти, когда веревка качнулась, их отдернуло от ножки стола, и на мгновение они закрутились над пустой темнотой. Зажгу Везде давно обогнал своих спутников на пути вниз, и они понятия не имели, висит ли он еще на веревке. Веревка качнулась обратно, и, несколько раз неприятно стукнувшись о ножку стола, приятели продолжили осторожный спуск. — Я по-прежнему чувствую себя Пифлитом, — сказал Фредерикс, — Но начнем с того, что он никогда не был столь силен. — А я принимал все это как должное, — сказал Орландо между глубокими вдохами. — Землю уже видно? Фредерикс посмотрел вниз: — Угу. Кажется. — Можешь соврать, я не обижусь. — Хорошо. Почти прибыли, Гардинер. Еще через несколько минут они и в самом деле достигли высоты, с которой можно было без опаски спрыгнуть вниз. Тень под столом была глубока и черна, и они смогли разглядеть индейца лишь по блеску его глаз и зубов. — Моя каноэ здесь, — сказал он. — Поплыть по реке. Сильно быстрее. — Реке? — Орландо прищурился. Перед ними простиралась изгибающаяся линия воды, странным образом ограниченная, в то время как логика подсказывала, что ей следовало бы разлиться плоской лужей. Вместо этого она сохраняла границы и весело струилась по полу между кухонной стойкой и железной печкой. Там, где она текла мимо раскаленной докрасна печи, от нее, казалось, шел слабый пар. Орландо надеялся, что они поплывут не в том направлении. — Откуда здесь река? Зажгу Везде вытаскивал из тени каноэ, сделанное из березовой коры. Он появился из-под стола, перевернул каноэ и водрузил его себе на голову, потом понес лодку к мерцающей реке. Орландо и Фредерикс побрели за ним. — Откуда река? — Его голос донесся эхом из под каноэ. Казалось, вопрос его озадачил. — Раковина. Перетекает через край. Он указал на водопад, струящийся перед шкафом. У его подножия вода собиралась в озеро, протягивающее в обе стороны языки воды. Несмотря на то, что вода падала с большой высоты, она не очень разбрызгивалась. — Раковина Орландо решил, что понять все «почему» этого места будет нелегко, поэтому лучше сосредоточиться на том, что будет дальше. Все же он чувствовал себя неуютно; опыт Таргора подсказывал, что нужно знать основные правила. Зажгу Везде помог им забраться в каноэ, с ловкостью фокусника извлек из ниоткуда весло и столкнул судно в реку. — А кого мы преследуем? — спросил Орландо. — Плохие люди, — сказал индеец и поднес длинный, без суставов, палец к губам. — Говорить тихо. Кухня просыпаться. При лунном свете лампочки высоко над головой было трудно что-либо разглядеть. Орландо устроился в каноэ, наблюдая, как мимо проплывают тени стойки и шкафов. — Для чего мы это делаем? — прошептал Фредерикс. — Потому что он нам помог. Кто-то похитил его ребенка. — Воспоминание о трагических глазах Обращаться Осторожно казалось неопровержимым аргументом. Очевидно, Фредерикс не разделял этого чувства. — Это глупо, Орландо. Они же просто марионетки! — Он опустил голову и заговорил в ухо Орландо, не желая констатировать этот неприятный факт настолько громко, чтобы его услышала ближайшая марионетка. — Мы потеряли единственных, быть может, настоящих людей во всем этом долбаном месте, и вместо того чтобы искать их, рискуем своими жизнями ради… ради местных правил! Возражения умерли у Орландо на языке. Его друг был прав. — Просто… просто, мне кажется, что мы должны это сделать. — Это не игра, Гардинер. Это не Срединная Страна. Все Орландо смог лишь покачать головой. Его слабая и совершенно необъяснимая вера в то, что они поступают правильно, не могла послужить аргументом в споре. Возможно, он действительно всего лишь обманывал себя. Иметь возможность передвигаться и при этом не бояться, что можешь погибнуть, — этот простой факт затмил некоторые более неприятные факты, и Орландо быстро вошел в режим игры, где он принимал любой вызов и вступал во внезапные и, по всей видимости, бессмысленные союзы. Но то была логика игры, а их нынешнее положение не было игрой. На кон были поставлены реальные жизни. Люди, против которых они действовали, не были Судейской Коллегией — группой подрабатывающих на стороне инженеров и играющих в ролевые игры ученых идиотов. Как раз наоборот. Если только Селларс не выдумал всю эту историю от начала до конца, то хозяева Иноземья невероятно богаты, могущественны и беспощадны. Фактически они были убийцами. И чем же ответил Орландо на эту угрозу и на то, что они расстались с единственными людьми, понимающими опасность? Отвлекся с мультипликационным индейцем на поиски потерявшегося мультипликационного ребенка на нарисованной кухне. Фредерикс был прав. Большого смысла во всем этом не было. Он открыл было рот, чтобы признаться в собственной глупости, но тут вождь повернулся к ним и снова приложил палец к губам: — Шшшшш… Впереди на воде что-то покачивалось. Индеец молча, не глядя на это, направил каноэ мимо; внимание его приковало нечто другое, находящееся далеко впереди. Орландо смог лишь заметить, что плавающим предметом был наполненный водой и быстро тонущий ящик, и что слабо различимые слова, написанные на нем, рекламировали какую-то мастику для полов, а потом его внимание отвлекли звуки медленного затрудненного дыхания. — Что это? — нервно спросил Фредерикс. Впереди постепенно материализовалось нечто, чрезвычайно странный силуэт. Зажгу Везде подгреб вперед, пока они не оказались в нескольких футах от него, но Орландо все равно не мог понять, что же такое плывет рядом с ними. Какая-то раскладная штуковина, вроде раскрытой устричной раковины, но внутри нее, наподобие знаменитой Венеры, которую Орландо видел в стольких рекламах и сетевых узлах, стояла другая фигура, костлявая и согбенная. Наконец он догадался: это была черепаха, но только голая, потому что стоит на своем раскрытом панцире. И что еще нелепее, она дует на поднятую наподобие паруса половинку панциря, чтобы двигаться вперед. — Полный Костлявая фигура повернулась к ним. — Ничего подобного, — произнесла она с достоинством, но очень гнусаво. Потом извлекла откуда-то очки и водрузила их на кончик клювообразного носа, затем тщательно осмотрела плывших мимо людей, прежде чем заговорить снова. — Я сухопутная черепаха. Если бы я была морской, то умела бы плавать, не так ли? Она отвернулась и снова изо всех сил дунула, но панцирь не продвинулся вперед даже на сантиметр. Каноэ поравнялось с панцирем, и вождь Зажгу Везде придержал его на месте веслом. — Так не получается, — заметил он бесстрастно. — Я заметила, — сказала черепаха. — Есть еще полезные комментарии? При всем своем внешнем достоинстве она выглядела весьма плачевно. Прикрытая лишь мешковатой кожей и с головой, слегка болтающейся на морщинистой шее, черепаха напоминала старого холостяка, застигнутого на улице в пижаме. — Куда идешь? — спросил Зажгу Везде. — Обратно на берег, и как можно скорее. — Черепаха нахмурилась. — Хотя я полагала, что сейчас он должен быть уже ближе. Мой панцирь, хоть и водоотталкивающий, не очень-то подходит для путешествий по реке. — Иди лодка. — Вождь подгреб поближе. — Наша тебя отвезти. — Вы очень добры! — Тем не менее черепаха рассматривала индейца еще несколько секунд. — Вы имели в виду назад, на сушу? — Суша назад, — подтвердил индеец. — Благодарю. Осторожность никогда не помешает. Не так давно большая банка отбеливающего порошка «Большой белый» предложила подбросить меня на спине. «Хватайся за мой плавник, и все дела», настаивала она. Но это показалось мне… подозрительным, если вы понимаете, о чем я. Черепаха перебралась с мягкой подкладки своего странного средства передвижения в каноэ, потом выловила плавающий рядом панцирь. Вождь направил каноэ к берегу у подножия шкафа. Черепаха начала было надевать панцирь, но заметила, что Орландо и Фредерикс за ней наблюдают. — С вашей стороны было бы вежливее отвернуться, пока я одеваюсь, — сказала она, тщательно подбирая слова, — Если для этого не хватает места, то можете хотя бы отвести глаза. Вместо этого Орландо и Фредерикс уставились друг на друга, и, пока черепаха напяливала обратно свою броню, забавно при этом пыхтя и пристраивая ее поудобнее, изо всех сил боролись со смехом, который стал их немедленно одолевать. Орландо сильно прикусил губу и, почувствовав боль, неожиданно задумался: какую часть виртуального поведения реально подавляют в РЖ ограничительные схемы его нейроканюли? Кусал ли он сейчас свою настоящую губу? А вдруг его родители или сотрудники больницы слышат все, что он говорит, и наблюдают за всем, что он делает? Им пришлось бы долго гадать, что же происходит. Или они вообразили бы, что он совершенно сбрендил, «просканировался»? Эта поначалу безрадостная мысль неожиданно поразила его своей абсурдностью, и долго сдерживаемый хохот прорвался наружу. — Надеюсь, вы получили удовольствие, — ледяным тоном прокомментировала черепаха. — Это не из-за вас, — сказал Орландо, беря себя в руки. — Мне просто пришло в голову… — Он пожал плечами. Что тут объяснишь? Когда они приблизились к берегу, то увидели там какое-то сияние и услышали негромкую, но бодрую музыку. Прямо у кромки воды на полу стоял большой купол. Сквозь сотни мелких отверстий из него струился свет, и множество странных силуэтов входило и выходило из большого отверстия сбоку. Теперь музыка стала громче: что-то ритмичное, но старомодное. Странные фигуры, похоже, танцевали; группа из них даже образовала шеренгу перед куполом, смеясь и толкая друг друга, они выбрасывали вверх крошечные извивающиеся ручки. Но лишь когда каноэ подплыло к берегу на расстояние броска камня, команда смогла наконец рассмотреть весельчаков как следует. — Ни фига себе! — Фредерикс присвистнул. — Это же овощи! Всевозможные овощи, пошатываясь, сновали туда и обратно через главный вход в куполе под большой световой вывеской с надписью «Клуб „Дуршлаг“. Стебли лука-порея и сладкого укропа в прозрачных развевающихся платьях, кабачки в костюмах с длинными пиджаками и узкими брюками и другие гуляки (хорошо одетые представители дюжины разных видов овощей) набили клуб до отказа; толпа высыпала на пляж из темного линолеума, как из рога изобилия, веселясь без устали. — Гмм-м! — неодобрительно хмыкнула черепаха. — Я слыхала, что это чрезвычайно злачное местечко. — В ее словах не было ни малейшего намека на юмор. Пока Орландо и Фредерикс с изумленным восхищением разглядывали эту картину, неожиданный тяжелый удар потряс каноэ и накренил его так, что Орландо едва не полетел за борт. Черепаху швырнуло на край борта, но Фредерикс ухватил ее и утянул на дно лодки, где она улеглась, яростно дрыгая лапами. Что-то снова толкнуло лодку, от удара дерево буквально застонало. Зажгу Везде отчаянно пытался удержать каноэ на плаву во внезапно ставших враждебными водах, его сильные руки перебрасывали весло с одной стороны лодки на другую, когда она грозила перевернутся. Лежа на дне каноэ и пытаясь сохранять равновесие, Орландо почувствовал, как снизу что-то скребется. Он поднялся на четвереньки, решив выяснить, что происходит. «Мель, — подумал он, потом удивился: — Мель на полу в кухне?» Орландо заглянул через борт накренившегося каноэ. В первое краткое мгновение он не увидел ничего, лишь потревоженные воды, плескавшиеся высокими волнами, в которых отражались огни речного клуба, а затем что-то огромное и зубастое набросилось на него из воды. Орландо вскрикнул и упал на дно лодки. Огромные челюсти с громким клацаньем сомкнулись точно там, где только что находилась его голова, потом стукнулись о край каноэ с такой силой, что Орландо ощутил удар всеми костями. Силуэт хищника скрылся под водой. — Там… там что-то пыталось меня укусить! — закричал он. Лежа и дрожа, Орландо увидел еще одни огромные челюсти, поднявшиеся с дальней стороны каноэ. С них ручьями стекала вода. Челюсти распахнулись и с лязгом сомкнули тупые зубы, после чего снова скрылись под водой. Орландо схватился за пояс в поисках меча, но тот пропал, возможно, упал за борт. — Очень плохо! — крикнул Зажгу Везде, которого было еле слышно из-за шума воды. Каноэ потряс еще один мощный удар, и индеец с трудом удержал равновесие. — Орландо лежал рядом с Фредериксом и слабо шевелящейся черепахой на дне каноэ, которое быстро наполнялось водой, и пытался осмыслить идею о том, что его могла сожрать кухонная утварь. Дред просматривал первый пакет данных от Клеккера и партнеров по его южноафриканским запросам и наслаждался приливом энергии после очередной таблетки «адренакса», когда на краю поля зрения замигал индикатор одной из внешних линий. Он слегка приглушил громкость звучащего в голове ритма ударных инструментов. Приоритет входящего вызова отменил установку по умолчанию только на голосовую связь, выскочило окно для видеоконференции. В рамке нового окна появилось аскетичное смуглое лицо, увенчанное париком из черной пеньки, перевитым золотой нитью. Дред мысленно простонал. Один из лакеев Старика, и даже не реальный человек. То была самая странная разновидность оскорбления. Разумеется, подумалось Дреду, Старик настолько богат и изолирован от мира, что, возможно, даже не сознает, что это оскорбление. — Повелитель Жизни и Смерти желает с тобой говорить. — Так он хочет, чтобы я посетил съемочную площадку? — Рефлекторно съязвив, Дред разозлился на себя за то, что напрасно тратит сарказм на марионетку. — Путешествие в виртуальный Египет? В этот, как его… Абидос? — Нет. Выражение лица марионетки не изменилось, но в речи его прибавилось чопорности — легкий намек на неодобрение легкомыслия Дреда. Возможно, в конце концов, он не был марионеткой. — Осирис будет говорить с тобой сейчас. У Дреда оставалась в запасе лишь секунда, чтобы удивиться, прежде чем жрец исчез, а вместо него в окне возникла зеленоватая посмертная маска Старика. — Приветствую тебя, мой Посланник. — И я тебя. Он был застигнут врасплох как готовностью Бога Смерти пренебречь формальностями, так и знанием того, что он ведет свою двойную игру, доказательством чего являлись документы, прямо сейчас открытые на верхнем уровне его системы. Пока линия открыта, Старик не мог, миновав защиту, пробраться в нее и прочитать их. Или мог? Дреда неожиданно пробрал озноб: было очень трудно угадать, на что Старик способен, а на что — нет. — Что я могу для тебя сделать? Глаза на странном лице долго буравили его взглядом, и Дред неожиданно пожалел, что ответил на вызов. Его разоблачили? А вдруг это прелюдия к жуткому и (вопрос времени) фатальному наказанию, которого заслуживало предательство? — У меня… есть для тебя работа. Несмотря на странный тон своего работодателя, Дреду сразу полегчало. Старик не нуждался во всяких тонкостях при общении с таким сравнительно бессильным человеком, как он, поэтому вряд ли что-то знал, или даже о чем-то подозревал что-либо. — Звучит заманчиво. Я уже практически закончил увязывать концы по проекту «Небесный Бог». Старик продолжил, как будто Дред не сказал ни слова: — Она относится к необычной для тебя… области знаний. Но я испробовал другие ресурсы и не нашел ответов. Все в этой беседе было странно. Впервые Старик действительно говорил как… старик. Хотя предательские надпочечники и гнали в кровь адреналин, побуждая его либо бежать, либо драться, Дред стал постепенно обретать свою нормальную самоуверенность. — Буду рад помочь, дед. Так ты пришлешь мне это дело? Лицо-маска внезапно нахмурилось, словно упоминание неприятного для него прозвища разбудило истинную личность Старика. — У тебя играет музыка? В голове? — Да, но сейчас совсем тихо… — Выключи ее. — Она не очень громкая… — Хотя в голосе Старика еще чувствовалось смущение, тон оказался таким, что Дред немедленно повиновался. Внутри черепа наступила гулкая тишина. — А теперь я хочу, чтобы ты послушал вот это, — сказал Старик. — Прослушай очень внимательно. И убедись, что записываешь. И затем — невероятно, жутко — Старик запел. Дред только и смог, что не рассмеяться в голос над полной неправдоподобностью происходящего. Пока слабый, скрипучий голос его работодателя выводил несколько слов, положенных на почти детскую, примитивную мелодию, в голове Дреда промелькнула тысяча всевозможных мыслей. Неужели старый хрен наконец-то рехнулся? Или это первое реальное подтверждение возрастного слабоумия? Зачем одному из самых могущественных людей на Земле (за всю ее — Я хочу, чтобы ты выяснил происхождение этой песни, что она означает. Узнай все, что сможешь, — сказал Старик, закончив свой скрипучий речитатив. — Но я не желаю, чтобы кто-то узнал, что ты этим занимаешься, и — Конечно. Как ты и сказал, это не совсем обычная для меня работа… — Теперь обычная. Это Когда Старик отключил связь, Дред долго сидел, изумленный. Непривычная тишина в его голове теперь сменилась воспоминанием о дрожащем голосе, распевающем снова и снова: Это уже слишком. Полный перебор. Дред повалился на пол своей белой комнаты и хохотал, пока у него не разболелся живот. |
||
|