"Хвосттрубой, Или Приключения Молодого Кота" - читать интересную книгу автора (Уильямс Тэд)

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Крыша жгла ему лапы; дольше мгновения стоять на ней было больно. Проворно переступая, он посмотрел через край крыши на клубящийся внизу дым. Он знал, что нужно прыгать. Нужно спасаться. Позади него ОГОНЬ. Дым раздражал нос. Он слышал, как сзади ревело пламя. Почему он не может прыгнуть?

Его семья! Где-то позади мать с котятами, и им угрожает огонь. Они в опасности! Теперь он вспомнил.

Впереди, скрытый пеленой дыма, кто-то звал его. Он пытался что-то увидеть сквозь серые клубы, но ничего не было видно. Изнутри жилища Мурчелов до него снова донеслись голоса его близких.

Голос за дымом звал его по имени, велел прыгать вниз, спасаться. Голос был похож на голос Грозы Тараканов, а может, на голос Жесткоуса. Он попытался рассказать голосу о своей семье – о том, что они попали в ловушку и им угрожает огонь, – но голос все повторял, настаивал: прыгай, забудь о семье, беги, спасайся, беги!

Все в огне! Он метался по крыше – его гнал отчаянный крик братьев и сестер; Жесткоус – или Гроза Тараканов? – приказывал прыгать, спасаться, бежать, бежать. Но он никак не мог решиться бежать, о Харар! Бежать, бежать, бежать…

Резко задергав лапами, Хвосттрубой вернулся в реальный мир. Свет был очень яркий. Он резал глаза Вокруг сплошным забором стояли гигантские стволы деревьев. Они тянулись на много прыжков вверх и ветви переплетались, словно огромная, спрятанная под корой паутина. Но морду обдавало теплом. Сквозь разрыв высоко в ветвях падал широкий луч солнца превращая короткую нежную травку, на которой лежал Фритти, в островок лета среди прохладного древнего леса.

С трудом поднявшись, Хвосттрубой ощутил, до какой степени изранены у него лапы. Он шлепнулся обратно и хорошенько осмотрел их, осторожно трогая языком стертые места.

Кожа на подушечках потрескалась и, похоже, кровоточила. Но сейчас она была тщательно вылизана, и он не нашел ни одной занозы или колючки, – а на последнем отрезке пути к Перводомью в него воткнулось их немало – но у него не было ни сил, ни времени их выдернуть. Кто-то это сделал за него.

Сквозьзабор. Это Сквозьзабор оставил его здесь, и он же наверняка проследил, чтобы кто-нибудь занялся его лапами. А где сам Сквозьзабор?

Чувствуя себя немного странно и растерянно, Хвосттрубой огляделся вокруг. Понемногу сердце стало успокаиваться после кошмарного сна. Никого из Племени поблизости не было. Поляна среди огромных деревьев была пуста… но Фритти слышал звук голосов. Ветерок доносил до него голоса множества котов, а расстояние придавало звукам некоторую нереальность.

Медленно и осторожно ступая израненными лапами, Хвосттрубой пошел с залитой солнцем поляны навстречу голосам.

Проходя под древними деревьями Коренного Леса, поглядывая наверх, видел толстые, как канаты, пряди лишайника, тянувшиеся с ветки на ветку, – кое-где они образовывали настоящую крышу. Петляющие между корней дорожки казались коридорами с высокими сводами; проникавшее сквозь крону солнце ложилось на землю яркими пятнами и превращало дневной свет в мягкое сияние. Он уже видел кое-кого из тех, чьи голоса эхом отдавались от стволов старых деревьев и утоптанной земли.

Лес кишел кошками… их было столько, сколько он не видел за всю свою жизнь, – и все в одном месте. Всех размеров и видов: они гуляли, пели, спали, ссорились – целый кошачий мир у подножия могучих древних деревьев.

Он с изумлением уставился на это невероятное разнообразие… но на него никто не обращал внимания. Его как будто совсем не замечали. Да сколько же их! Вот толстый полосатый кот гоняется за фелой с кривым хвостом; а вот толпа окружила двух борющихся котов. Многие просто лежали и спали.

Хвосттрубой вышел на широкую тропу, настоящую колею, протоптанную в упругой, покрытой листьями земле бесчисленными лапами. По тропе сновало множество котов и кошек. Те, с кем Фритти встречался глазами, снисходили до короткого кивка, весьма неопределенного. Верно, это было какое-то приветствие, принятое в Перводомье. Некоторые пробегавшие мимо коты нетерпеливо отпихивали его в сторону. Поскольку никто, видимо, не обижался на такое обращение, он решил тоже не обращать на это внимания.

Ну и ну – сколько же этих котов и какие они все разные!

«Как же они умудряются ладить между собой?» – недоумевал Фритти.

Все это выглядело как-то неестественно. Просто муравейник какой-то. Или жилище Мурчелов.

– Хвосттрубой! Эй! Хвосттрубой!

Фритти обернулся и увидел, что к нему спешит Маркиз Тонкая Кость. Во всяком случае, очень похожий на него кот… Но когда тот подошел поближе стало ясно, что он крупнее, чем его приятель со Стены Сборищ, да и блестит побольше. Но раскраска точно такая же. С насмешливым удивлением Хвосттрубой осознал, что на мгновение ему показалось самым обычным делом встретить Маркиза здесь, в Перводомье, за много миль от их дома.

«Мое путешествие приучило меня к самым разным сюрпризам», – подумал он.

Серо-желтый кот подлетел к нему, совершенно запыхавшись.

– Мягкого мяса, – поздоровался Хвосттрубой. – А мы знакомы?

– Од… од… одну… минутку, – задыхался незнакомец; он состроил, смешную гримаску, изо всех сил стараясь выровнять дыхание.

– Прошу прощения, – сказал он минуту спустя, – но я был уж-жасно высоко на дереве, когда ты ушел с лечебного места, и, чтобы догнать тебя, мне пришлось мчаться, как покойный дядюшка Вьюга. Ох! – Он оглянулся вокруг: – Надеюсь, меня не слышал никто из друзей и родственников принца Пушли Воспарилла. Это было крайне непочтительно с моей стороны. – Он посмотрел на Фритти и улыбнулся ему такой хитрой и довольной улыбкой, что ничего не понимавший Фритти невольно улыбнулся в ответ…

– Хммм, ты сказал, тебя зовут?… – начал Хвосттрубой.

Незнакомец чихнул и потер лапой нос.

– Прости, – сказал он. – Иногда я бываю ужасно рассеянным. Я Завывайт-Запевайт. Принц Сквозьзабор попросил, чтобы за тобой не то чтобы следили, а… – Завывайт задумался, наморщив нос.

– А присматривали? – подсказал Хвосттрубой.

– Присматривали! Вот именно! Как раз то самое! Да… так что вот он я.

– Принц Сквозьзабор очень добр, что не забыл про меня.

– Он, спору нет, хороший малый. Любит, правда, сбивать с ног – ты меня понимаешь, – но кот надежный. Как мы говорим, когти крепко в коре. А вот принц-консорт… – Завывайт многозначительно умолк. Хвосттрубой, не зная, что сказать, многозначительно кивнул.

– Ну так вот, – произнес вдруг Завывайт-Запевайт и хорошенько потянулся. – Ну так вот, – повторил он, – давай-ка пройдемся, посмотрим Перводомье. То, что ты еще не видел. Я слышал, это твой первый визит? Перводомье очень-очень большое и впечатляет – особенно Двор. Но чтобы увидеть его, тебе придется подождать, пока Сквозьзабор все устроит. Ты правда пришел с той стороны Котальных Равнин?

– С той стороны Стародавней Дубравы, – ответил Фритти. – Это гораздо дальше.

– Невероятно! Просто потрясающе! – отозвался Завывайт. – А там, где ты живешь, тоже есть деревья? Наверное, есть, правда?

Они отошли совсем недалеко, когда Хвосттрубой вспомнил про Шустрика. Обеспокоенный, он поинтересовался о нем у своего спутника.

– Его отправили в самое теплое лечебное место, потому что ему было еще хуже, чем тебе. Дали сладкой травы и кусочек мыши. Сейчас ему уже гораздо лучше, – заверил Завывайт. – Потом я тебя к нему отведу.

Они продолжали путь. Завывайт, казалось, был просто набит анекдотами и разными историями. Он объяснил Фритти, что учится на мяузингера, но его учитель очень занят – сегодня вечером он должен быть на каком-то сборище, вот потому-то сам Запевайт оказался не у дел и может сопровождать Фритти. Что его «компашка» – Хвосттрубой решил, что это, видимо, обозначает какую-то группу молодых котов – считает Сквозьзабора «отличным малым», хотя «чуток шумным». Завывайт объяснил также, что принц-консорт, принц Пушли Воспарилл, считается «ужасно серьезным» и «почти скучным». Королева Солнечная Спинка – «конечно прелестнейшая из кошек». Фритти был слегка ошеломлен той фамильярностью, с которой Завывайт описывал потомственных вождей Племени, словно они были бродячими охотниками в жилищах Мурчелов!

Похоже, обычаи в Перводомье были несколько иными и ему еще придется привыкать к ним. Однако многое казалось совершенно непостижимым.

– Здесь всегда так много кошек? – поинтересовался он.

– Нет, клянусь усами Дымчара! – засмеялся Завывайт. – Обычно их вполовину меньше. Они собрались на тот самый праздник, о котором я тебе говорил.

– Но даже если их всего четвертая часть – это же так много! Как вы находите пищу? В лесу уже, верно, нет ни одной Пискли на много миль вокруг.

– Да, это так. Иногда нам приходится забираться довольно далеко, – признал ученик мяузингера, – но Коренной Лес огромен, если возникают трудности с едой – мы посылаем охотников, и они пригоняют дичь поближе ко Двору. Конечно, иногда это бывает немного утомительно – лишняя охота и все такое, но ради того, чтобы жить здесь… Никогда нигде больше не жил и жить не хочу. Никогда.

Они беседовали по дороге, и время от времени Завывайт прерывал разговор, чтобы показать очередную достопримечательность: особенно роскошный кустик мышиного горошка, замечательное дерево, о которое так удобно точить когти, или кота, которого Завывайт-Запевайт считал гадким, храбрым, умным или еще каким-то образом заслуживающим особого внимания. Многие из них тоже знали Завывайта, и он в свою очередь весело отвечал на их приветствия. Хвосттрубой решил, что Перводомье больше похоже на полное птиц дерево, чем на муравейник, который оно напомнило ему сначала.

Посетив еще несколько интересных мест и послушав, как две юные фелы поют нежную печальную песню (мои исключительно близкие подруги, заметил Завывайт), наша парочка наконец добралась до того места, где был Шустрик. Он лежал на широкой – во много прыжков – полосе солнечного света. Котенок не спал, он разговаривал с грациозной серой кошкой. У нее были темно-зеленые глаза и короткий мех.

– Хвосттрубой! – закричал, увидев их, Шустрик. – Я так рад видеть тебя! Я уже думал, что ты проспишь весь день и пропустишь все самое интересное. Здесь так много кошек, правда?

Фритти подошел к нему и обнюхал мягкий котеночий мех. Запах болезни, похоже, исчез.

– Я тоже рад видеть тебя, Шуст. Я о тебе беспокоился.

– Я отлично себя чувствую! – засмеялся котенок. – Все так добры ко мне. У меня уже есть друзья! Да, кстати, я не назвал ваши имена лица. Это – Хвосттрубой, а это – Мимолетка. – Он кивком указал на серую кошку, скромно наклонившую голову. – Она здесь тоже в гостях, как и мы, – важно объяснил Шустрик.

– Мягкого мяса, – поздоровался Фритти. – Приятной пляски.

– И тебе того же, – ответила фела.

Вежливо кивнув в ответ, Хвосттрубой снова повернулся к своему маленькому другу. Шустрик действительно выглядел гораздо лучше, хотя и был еще слишком худ. Во время болезни он почти не ел.

При мысли о еде рот Фритти наполнился слюной. Он вдруг понял, что со вчерашнего дня ничего не ел. Он был голоден! Это надо же – проходить весь день, ни разу не подумав о еде. Да, он действительно сильно изменился с тех пор, как ушел из дома.

– Шустрик, Запевайт сказал, что тебе принесли какую-то мышку… – начал он.

– Да, и не одну, а целую кучу. Они вон там. Их убили только сегодня утром. Угощайся.

Хвосттрубой двинулся было к еде, но заколебался и посмотрел на Мимолетку и Запевайта.

Тот рассмеялся:

– Ешь, дружок. Не обращай на меня внимания.

– Я, пожалуй, пойду, – сказала Мимолетка. – Может, ты проводишь меня, Завывайт? Я еще плохо здесь ориентируюсь.

– С огромным удовольствием, – отозвался кот. – Я скоро вернусь, – повернулся он к Фритти и Шустрику, – отведу вас на праздник в конце Часа Подкрадывающейся Тьмы.

– Я навещу тебя попозже, Шустрик, – добавила Мимолетка.

Они оба пошли прочь, помахивая хвостами. Запевайт оживленно рассказывал юной феле о каких-то дворцовых интригах.

Хвосттрубой не стал даже ждать, пока они уйдут, он сразу зарылся в мышей до самого подбородка, а Шустрик весело повизгивал, глядя на то, как он с ними расправляется.

День перешел в вечер, а друзья все сидели и разговаривали. Шустрик пока видел только ту часть Перводомья, которую можно было рассмотреть с его поляны и умирал от желания познакомиться во всех подробностях с остальными. Хвосттрубой рассказал ему обо всем, что показал ему Завывайт-Запевайт, и тут снова начался дождь. Капли тихо шелестели по листьям у них над головой; время от времени то на траву, то на них самих падала случайная капля, но в основном ветви и лишайники не пропускали дождь, и сидеть было очень уютно. В конце концов они улеглись рядышком и задремали. Они спали, а дождевые капли тихо шуршали по листьям.