"Дракон Третьего Рейха" - читать интересную книгу автора (Угрюмова Виктория, Угрюмов Олег)

Вторая вторая глава

Итак, король, как настоящий мужчина — то есть существо твердое духом и несгибаемое перед лицом любой опасности, — пришел в себя довольно быстро. Он резко выпрямился на троне, подозрительно принюхался, обвел подданных взглядом и горько вздохнул; но уже в следующую минуту его мозг заработал на пределе возможностей, и Оттобальт нетерпеливым движением отогнал суетящихся слуг. В его голове зрел смутный и неясный пока, но уже очень коварный план. Король еще не мог с уверенностью сказать, что именно он придумал, дабы защитить и себя, и королевство от страшной угрозы, но точно знал, что начинать следует с изыскания скрытых резервов и назначения человека ответственного за все безобразия — и те, что уже совершились, и те, что еще только грядут. Так учил племянника славный король Хеннерт, а уж он-то знал толк в искусстве правления.

— Сереион! — заорал король тем громовым голосом, от которого некогда тускнело и корчилось небо над гунухскими степями и варвары бежали врассыпную.

Стражники, застывшие у дверей в карауле, поморщились и стали переступать с ноги на ногу. В их железных шлемах металось пойманное эхо; барабанные перепонки могли однажды лопнуть от счастья, которое полагалось испытывать, внимая крикам обожаемого повелителя. Конечно, для того чтобы призвать слуг — особенно тех, что постоянно находились в радиусе трех метров при персоне Оттобальта Уппертальского для разных мелких поручений, — так орать вовсе и не требовалось. Тем более что из нескольких походов были привезены во дворец и золотые тиморские гонги с крохотными серебряными билами, и гроздья нефритовых колокольчиков на шелковых шнурах разного цвета и длины из загадочной страны Ярва-Яани, и даже диковинного вид трещотка, коей полагалось неистово размахивать во все стороны, дабы привлечь внимание пажей и придворных к монаршьей особе, — но Оттобальт, видимо консерватор в душе, этих новомодных штучек не любил и не признавал. Разве что баловался изредка трещоткой — но это скорее из любви к музыке.

— Сереион! — гаркнул король.

Дрыхнувший под столом сытый пес подскочил на четырех лапах, взвизгнул и прыснул вон из залы.

— Забегали наконец, — буркнул его величество в бороду. — Надо битых два часа орать как резаному, чтобы хоть кто-нибудь обратил на тебя внимание. Так ведь? — требовательно спросил он у подоспевшего Сереиона.

— Так, мой король! — рявкнул тот. — А что «так»?

— Олух!

— Не совсем, ваше величество, — осторожно возразил Сереион.

— Совсем! И не путай меня!

— Никак нет, ваше величество! — И Сереион лихо щелкнул каблуками.

— Вот умеешь же, когда хочешь, — моментально расцвел Оттобальт.

Он питал слабость к своим гвардейцам, особенно же к их командиру, служившему ему верой и правдой с первого дня правления.

Сереион — невзирая на распространенное мнение, что чужая душа потемки, — изучил своего короля, если можно так выразиться, вдоль и поперек и знал его душу как свои пять пальцев. Душа у короля была добрая, простая и веселая — нужно было только знать подход. Сереион этот подход знал, но никогда не использовал свое знание в корыстных целях. Начальник королевской гвардии принадлежал к редкой, ныне вымирающей породе бессребреников и хранил верность Оттобальту Уппертальскому потому, что действительно любил своего повелителя. Конечно, его величество был всего лишь человеком, а вовсе не ангелом и отдельные его слабости могли поколебать разум более впечатлительного человека, чем Сереион, однако — и это было главное — король был милосерден и незлопамятен. В основном.

— Сереион, — вкрадчиво начал король, — мне пришла в голову блестящая мысль…

— Да?!

— Ты должен немедленно придумать, как нам справиться с вторжением. Кстати, тебе уже известно о вторжении?

— Конечно, ваше величество. Сегодня утром я подал официальный доклад светлейшему министру Мароне. Мои лазутчики сообщают о том, что варвары-бруссы в больших количествах двигаются по направлению к нашим границам с явным и злостным намерением пересечь их…

— Сереион, — нечеловечески мягким голосом сказал Оттобальт, — засунь своих варваров знаешь куда? В задницу…

— Ваше величество!

— Мое! Именно что мое величество… Отвечай как на духу: тебе известно, что моя драгоценная родственница в больших количествах движется по направлению к столице с явным намерением вторгнуться во дворец и снова осесть тут один Душара знает насколько?!

— Да, мой король, — заметно погрустнел Сереион. — Эта скорбная весть уже распространилась по всему дворцу.

— И что ты предлагаешь своему королю — удавиться?!

— Я этого не говорил…

— Сереион, у меня такое впечатление, что от меня что-то скрывают.

— Не то чтобы скрывают, ваше величество…

— Друг мой, мой верный воин, мой храбрый полководец, — торжественно молвил Оттобальт, — скажи мне все до конца. Эта трусливая крыса, мой министр, побоялся сообщить мне самое страшное — да? Поведай же мне без утайки, что еще случилось в нашем славном Уппертале?

Сереион поднял на короля страдальческие глаза. Если Оттобальт принимался вещать таким торжественным голосом, словно пел сагу, предварительно приняв на грудь кружку-другую (или там пятую) крепкого эля, хитрить и изворачиваться не следовало. Король головы рубил редко, в основном сгоряча и не подумав, и чаще всего жалел о содеянном спустя день или два. Но сама тенденция рубить головы сохранялась.

Как всякий доморощенный философ, имеющий богатый практический опыт, Сереион знал, когда пора остановиться, задуматься о тщете всего сущего и о том, что завещание так и не дописано. Лицо короля изобразило всю гамму человеческих переживаний — от нетерпеливого и тревожного интереса до откровенного негодования. И командир гвардии решился.

— Ваше величество! Приближение кортежа королевы-тети обнаружил ваш верный слуга — храбрый рыцарь Веттен, стоящий во главе полусотни копейщиков. Движимый исключительно преданностью своему королю, Веттен решил, что он сможет отговорить ее величество вдовствующую королеву-тетю от поездки в Дарт, если сообщит ей о грозящей Упперталю войне с бруссами…

— Умница! — расцвел Оттобальт. — Подать его сюда немедленно! Мы его будем награждать! — Но тут король осекся, заметив выражение лица Сереиона. — Или не будем?

— Не знаю, ваше величество, — пожал плечами Сереион. — Дальше же было вот что, видимо, рыцарь Веттен несколько перестарался, расписывая грядущие катастрофы, так что ее величество тетя со всей решимостью и силой духа, свойственной Хеннертам, объявила, что теперь-то уж точно прибудет в Дарт с целью лично руководить обороной столицы и лично наблюдать за действиями военачальников вашего величества, дабы избежать неминуемого поражения. Ибо, как выразилась ее величество тетя, никому ничего доверить нельзя, и особенно — войну с бруссами.

Оттобальт доверчиво смотрел на своего командира гвардейцев и улыбался, видимо еще не осознав масштабов надвигающегося катаклизма.

— И что теперь, Сереион? — спросил он.

— Теперь нам остается только вручить свою судьбу Всевысокому Душаре, полагаясь на то, что он будет милостив к своим детям.

— Ага, — протянул король, не страдавший религиозным рвением. — Как же. Если бы ему было дело до наших страданий, то у этой старой клячи давно была бы чесотка или… понос, например. Чтобы ей было не до поездок. Руководить она будет обороной! И наступлением! А я на что?! Сереион! — завопил он, вытягивая шею.

— Я здесь, ваше величество.

— А-а, ты смотри. И точно — здесь. В общем так, Сереион. Я тебя люблю, и если с тобой что случится, то буду всяко по тебе скорбеть и даже памятник, может, велю поставить на площади — в натуральный рост, бронзовый такой, самый модный. И награжу посмертно. Но если ты сейчас же не придумаешь, что нам делать, я тебе обещаю — казню, казню и не посмотрю на будущие муки совести и прочие сожаления. Понял?

— Как не понять, ваше величество.

— И что?

— Могу сказать только одно — то, что с нами случилось, выходит за рамки разумения обычного человека и попахивает, осмелюсь заметить, мистикой.

— Какой еще мастикой? — подозрительно спросил Оттобальт. — Снова у меня за спиной всякие каверзы, да? Я же приказывал внятно: полы больше мастикой не натирать, а то я как-то — ты же помнишь — устал сильно (в тот памятный день его величество изволил съесть трех упитанных индюшек за один присест и, естественно, немного утомился), спускаюсь в зал и тут ка-аа-аак поеду! Сошкрябать обратно!

— Что, ваше величество?

— Мастику!

— Мы говорили о мистике.

Оттобальт сделал умное лицо.

— То есть о волшебстве, ваше величество. Я намекал на то, что две такие напасти, как варвары и тетя, не могли появиться у наших границ сами собой одновременно. Я вижу в этом проявление чьего-то злого умысла и потому считаю раскрыть коварные замыслы наших врагов должен специалист в этом вопросе — королевский маг Мулкеба, который, кстати, получает жалованье втрое большее, чем преданный королевский гвардеец с десятилетней выслугой.

— Ну, — нетерпеливо сказал король, — только попроще, чтобы не злопыхая и не кичась знаниями перед своим, между прочим, королем…

— Зовем мага, — пояснил Сереион, загибая пальцы. — Это раз. Приказываем ему разобраться в ситуации. Это два. И требуем, чтобы он нашел в своих магических книгах что-то такое, что помогло бы нам выстоять в этом конфликте. Это три. А я тем временем, с позволения моего великого короля, естественно, стану готовить войско к сражению с варварами. Это четыре.

— Все-таки умный я, Сереион, — восторженно сказал Оттобальт. — Какие светлые головы держу на службе. Ну ты это… давай. Действуй.

Сереион поклонился, повернулся на каблуках и зашагал к дверям, отдуваясь.

Пронесло.

— Да, — громыхнул король ему вслед, — что до этого твоего рыцаря, который грудью прикрывал нас от тети, то ты ему дай за храбрость чего-нибудь, ну там орден или деньгами. А потом это чего-нибудь отбери как взыскание за то, что навлек на нас дополнительные неприятности.

Выскользнув черным ходом, Сереион быстро сбежал по винтовой лестнице вниз, пересек широким шагом замковый двор и наконец распахнул дверь, ведущую в покои королевского мага Мулкебы Великолепного.

Вообще-то, по ранжиру магу полагалось занимать одну из высоченных гордых башен, сложенных из звонкого желтого камня, и таковая башня была за ним закреплена. Собственно, комната, в которую вошел Сереион, и находилась на первом этаже этого прекрасного сооружения. Однако Мулкеба последние восемьдесят-сто лет страдал жутким ревматизмом и кряхтел и охал даже тогда, когда поднимался по широкой парадной лестнице во второй этаж — что уж говорить о бесконечных перемещениях внутри башни? Два поколения дворцовых управителей были непоколебимы, но нынешний — слышавший о Мулкебином ревматизме лет этак с двух, когда еще только пешком под стол ходил, — махнул на порядок и этикет рукой, приказав в верхних этажах башни хранить дубовые кадки с соленьями, пусатьей и квашеной симаракчей, а нижние два отдать магу с его барахлом Кроме того, мудро рассудил управитель, слуги перестанут таскать закуску из королевских запасов. Мага-то небось все боятся, и выходит, что лучшего сторожа для солений нет и быть не может.

Мулкеба — сутулый, лохматый, сухощавый мужчина и очень даже ничего, особенно если нарядить его по моде, — выглядел лет на пятьдесят, максимум пятьдесят пять. И никто бы не догадался, что недавно он отпраздновал свое двухсоттридцатилетие — возраст вполне достойный и по-своему прекрасный, но принесший с собой, кроме обострения ревматизма, еще и склероз. К тому же Мулкеба, как и все старики, постоянно был чем-то недоволен и ворчал себе под нос.

Сереиона он встретил не слишком приветливо, зная, что в его случае командир гвардейцев может быть только вестником беды — и никак иначе.

— С чем пожаловал? — спросил маг, кутаясь в свою лиловую в золотых звездах мантию. Вчера прошел дождь, и теперь в башне было сыро.

— Тебя король требует, — лаконично отвечал Сереион. — Государственные дела.

— Это ты надоумил, — проворчал маг. — Оно, конечно, когда кому-то тридцать с небольшим, то он думает, что всем остальным так же легко гонять туда и обратно по этим проклятым булыжникам и неподъемным лестницам. Когда кому-то лень думать, то он рад запрячь других вместо себя, а сам стремится улизнуть на войну Оно понятно…

— Так тебе известно про войну? — спросил Сереион с любопытством.

Он так и не смог выяснить для себя раз и навсегда, блефует ли маг, говоря о своей колдовской силе, или на самом деле чего-то там может наворожить.

Мулкеба напрягся. Предыдущие несколько часов он штопал теплые носки, не доверяя это дело служанкам, а потому последних новостей не слыхал. Однако же и ударить в грязь лицом не мог.

— Конечно. — И как можно небрежнее пожал плечами.

— Тогда я тебе не стану ничего объяснять, — обрадовался Сереион. — Иди к королю. Только поторопись, по мере своих возможностей, его величество изволит гневаться. И книги прихвати, понадобятся.

— Кстати, о книгах, — воспользовавшись случаем, горячо заговорил Мулкеба. — Возможно, тебе неизвестно, что мерзкие крысы, плодящиеся в таком количестве в этом проклятом Душарой месте, что я не успеваю накладывать на них заклятия, погрызли мою бесценную библиотеку?! Я настаиваю на том, чтобы мне выделили более сухое, и теплое, и чистое помещение…

— Тебе положено жить в башне, — отрезал Сереион. — Маги везде живут в башнях — и в Юккене, и в Тонге, и в Шетте. Я точно знаю.

— Он знает! — вспыхнул Мулкеба. — Что ты можешь знать, мальчишка?! Он знает! А ты знаешь, что маг Тонги на позапрошлой неделе свалился с лестницы, споткнувшись о кошку, и теперь лежит со сломанной ногой?! А мои книги, съеденные крысами, обойдутся государству гораздо дороже, чем думают некоторые, — вот увидите.

— Ладно, — поморщился командир гвардейцев. — Торговаться будешь с королем. Со мной-то что?

Когда маг, прихрамывая и демонстративно потирая поясницу, притащился в тронный зал, он уже знал о тех проблемах, которые свалились на его голову. Слуги в коридорах и темных закоулках, стражники на карауле, повара, пажи и придворные дамы — короче, все судачили о нашествии тети и варваров, причем тетю ставили исключительно на первое место, чем никого в Уппертале не удивишь.

Король сидел над огромным кувшином и, кривясь, пил из большой щербатой кружки, расписанной цветочками, что-то, по всей видимости, крепкое и дрянное.

— Пришел? — спросил он с мукой в голосе.

— Да, повелитель.

— А я вот пью, брат Мулкеба, — поведал Оттобальт. — И меня тошнит.

— Это плохо, ваше величество.

— А кто ж говорит, что хорошо. Но нужно.

— Как повелит король.

— Значит, так. — Оттобальт поднял к потолку указательный палец. — Государство во главе со мной зашло в тупик, потому что… Вот ответь: почему, Мулкеба?

По опыту маг знал, что вот здесь-то и нужно промолчать. Сейчас его величество произносит монолог, и присутствующие не в счет. Можно расслабиться, отдохнуть и продумать дальнейшее поведение. Король тем временем слез с трона и принялся расшагивать взад-вперед, насупленный, взъерошенный и злой, аки пещерный медведь, оторванный от покладистой медведицы.

— Сейчас мне полагалось бы продумывать план кампании, — сообщил король портрету одного из многочисленных дедушек, — чистить доспехи и сыб… сыбственно… тьфу, какое слово заковыристое… сыбственноручно точить верный меч. — Тут владыка отвлекся от тягостных дум и обратился к магу: — Может, повелеть запретить это «сыбственноручно», э? А то не выговорить, ежели не натощак.

— Как вам угодно.

— Это я так, совещаюсь, — извиняющимся тоном сказал Оттобальт. Он считал себя большим просветителем и искренне переживал, когда ему случалось накатить, не разобрав, на ни в чем не повинную грамматику. — На чем я остановился, Мулкеба?

— На верном мече, ваше величество.

— Верно. На мече. Потом мне полагалось бы взобраться, ну то есть вскочить, на коня и помчаться в атаку на жалких, но назойливых варваров, а вместо этого я что? Вместо этого я пью эту гадость, потому что нет мне покоя, и счастья нет, и ничего мне нет из-за этой старой коровы! Она отравила мне радость жизни, она испаскудила мне пятнадцать лет правления! Я категорически требую принять меры!

— А если двинуть войска? — осторожно спросил маг, имея в виду варваров-бруссов.

— Неудобно, понимаешь, — ответил король, имея в виду тетю. — Пожилая женщина, родственница все-таки. Потом стыда не оберешься — в соседние королевства ни ногой; ты же их знаешь, им только повод дай позлословить… Опять-таки армию тоже жалко. Давай, брат Мулкеба, листай свой фолиант. Я же не зря тебя на службе держу — бери голову в руки и думай обстоятельно: чем ты можешь помочь своему королю?

Мулкеба бережно положил на стол гигантскую инкунабулу, бережно, почти ласково, провел широким рукавом по переплету и молвил'

— Ваше величество, а ведь я докладывал, что мои волшебные книги грызут крысы. А ведь я предупреждал, что они однажды понадобятся для дела, и что тогда? А вы, ваше величество…

— Ты меня не укоряй, — громыхнул король. — Мне и так больно, где-то в душе. Я и так испытываю теперь угрызения. Только мне сейчас не до того. Меры принимай, творец заклинаний!

— Давайте, ваше величество, условимся так, — попытался гнуть свое Мулкеба, — я сейчас приложу все усилия для того, чтобы отвести от королевства беду и вернуть моему повелителю утерянный душевный покой, а вы мне за это, когда все утрясется, выделите просторное, сухое и теплое помещение.

— С Сереионом торговаться будешь, — огрызнулся король. — Магу положено жить в башне. Положено? Нет? Вот и живи. И скажи спасибо, что об кошек на винтовой лестнице не спотыкаешься. — И Оттобальт хитро усмехнулся в пышные усы.

— Спасибо, — покорно сказал маг, листая свою книгу. — Итак, приступим. Что конкретно желает мой повелитель?

— Так, Мулкеба, этот беспредел пора заканчивать, я ясно выразился?

— Разумеется, ваше величество, вы всегда ясно выражаетесь. Вот только…

— Что «только»? — оборвал его Оттобальт. — Ты мне не перечь, я тебя сразу предупреждаю! Я где-то даже беспощаден сейчас!

— Да что вы, мой повелитель, как я осмелюсь вам перечить! Просто мне хотелось спросить напоследок, нет ли у вас каких-нибудь особых личных пожеланий? — нежным и сладким голосом заговорил маг.

Как и Сереион, он прекрасно знал границы допустимых пререканий с возлюбленным монархом.

Король обеими руками поднес ко рту кувшин и побулькал. Затем промокнул усы полой шелкового плаща, устроился поудобнее на троне в позе, призванной явить миру его глубокую задумчивость и серьезное отношение к государственным делам, а затем молвил строго и внушительно:

— Мое особое пожелание: как можно скорее прекратить надо мной издеваться и перейти к делу. А то, понимаешь, тетя, варвары, лесоруб Кукс — хотя я его по-своему понимаю, — и остальные, не будем указывать пальцами, туда же… Все, хватит, это невыносимо! Давай листай, что у тебя есть от моей головной боли.

Маг придал серьезное выражение своему лицу; оно моментально закаменело, черты его заострились, а темные запавшие глаза загорелись каким-то демоническим блеском. Он почти распрямился, и его фигура только чуть-чуть не дотягивала до величественной. Король с любопытством уставился на Мулкебу, а тот внезапно заговорил глубоким и заунывным голосом заклинателя духов:

— Займите место на троне…

— Да занял уже.

— Не перебивайте, повелитель. Это часть заклинания, внимайте же!

— Понял, — покорно сказал король.

— Займите место на троне, расслабьтесь, расслабьтесь… думайте о чем-нибудь приятном…

— О чем, о чем приятном я могу думать в такие минуты?! — моментально перебил его Оттобальт.

Маг укоризненно покосился на своего монарха, но продолжал все таким же монотонным голосом, не меняя интонации.

— Ваша тетя летит по небу…

— Ну, это само собой разумеется, что в этом удивительного? — не унимался король. — Эта мегера все может.

— Позади нее развевается дымный шлейф… — не стал впутываться в спор опытный Мулкеба.

— Это уже интереснее, — оживился Оттобальт.

— Она дико кричит: «Сорок четвертый просит посадки! Сорок четвертый просит посадки! У меня на борту критическое положение!» — продолжал маг.

— Что за ересь ты несешь, Мулкеба? Что это за ерунда такая?!

— Не отвлекайтесь, ваше величество, — невозмутимо откликнулся маг. — Это текст из моей волшебной книги, я тоже его не совсем понимаю. Расслабьтесь и слушайте, а то все сорвется. Более того, если постоянно вмешиваться и нарушать сам процесс ворожбы, то это может привести к непредвиденным результатам.

Король подозрительно покосился на Мулкебу, но спорить не стал, он был уже слишком заинтригован.

— Да? Ну тогда продолжай, что ли.

— Вы стоите на высокой башне, по небу проносится тетя и кричит… — начал было маг октавой выше.

— Сорок четвертый просит посадки! — снова встрял нетерпеливый Оттобальт. — Я уже это слышал, дальше, дальше, Мулкеба!

Мулкеба, который никогда не отличался излишней кротостью и ангельским терпением, не выдержал:

— Так невозможно, ваше величество! Это немыслимо! Текст не будет иметь никакой магической силы, если вы все время будете отвлекаться и перебивать меня! Мало того, что я ючусь… тьфу! — ютюсь в какой-то сырой башне с крысами и мокрицами, мало того, что мне погрызли все волшебные книги, так еще и вы туда же! Я отказываюсь работать в таких условиях!

— Ты, Мулкеба, говори, да не заговаривайся, — возмутился Оттобальт. — Я тебе книг никогда не грыз! Просто удивительно, до чего доходят мои придворные, — книги я ему грыз! А если голову отрубить, тогда что?

— За что, ваше величество?!

— За несоответствие, — ехидно ввернул король, подцепивший мудреное словечко у своего казначея и втайне этим гордившийся.

— На все ваша воля. Только дела в королевстве от этого сами собой не улучшатся, мой повелитель. Сегодня вы казните меня, а через неделю останетесь один на один, как вы думаете, с кем? Насчет варваров я не беспокоюсь: мой могучий монарх способен остановить любое нашествие, но и он уязвим, как всякий смертный…

Король опомнился и занервничал:

— Хорошо, хорошо, Мулкеба. Ну хватил через край — с кем не бывает. Ты тоже не подарочек, а я ведь люблю тебя, подлеца. Давай уж заканчивай свою… Как там ее?

— Вы стоите на башне и отвечаете: «Мадам, вашего номера нет в моем терминале. Боюсь, ничем не могу помочь», — уныло забубнил Мулкеба.

Оттобальт заметно оживился

— А нельзя попроще? Например: «Иди к черту, старая карга», — да и все на том?

— Нет, нельзя, это текст древнего Писания, — печально вздохнул маг.

— Ну как же нельзя? Это же я стою на башне — почему нельзя? — обиделся король.

— Все равно нельзя, ваше величество, — тихо, но твердо возразил Мулкеба.

Оттобальт засопел сердито и заерзал на троне:

— Мулкеба, а ты мне уже перечишь.

— Не смею перечить вам, мой повелитель, но вы так не избавитесь от проблем. Сосредоточьтесь, возьмите себя в руки, проникнитесь важностью момента, наконец.

— Это как?

— Полностью, без остатка.

— А-а… — И Оттобальт снова сделал умное лицо. — Да. Ну тогда давай еще раз сначала.

Маг снова сгорбился, потер поясницу. Внезапно он схватил королевскую кружку в цветочек и порядком отхлебнул из нее. Отшатнувшись, долгое время хватал ртом воздух и пучил глаза. Лицо его — обычно бледно-желтое, как старый пергамент, — налилось кровью и стало багроветь. Затем он со свистом выпустил из себя воздух.

— Как?! Как вы это пьете, ваше величество?! — выдохнул он, как только к нему вернулся дар речи.

— Вот видишь, а ты мне не верил. То ли еще будет, брат Мулкеба. Давай заклинай.

— Наверное, мой король, я попробую другое заклятие. Попроще, без выкрутасов.

— Но надежное?!

— Естественно.

— Позволяю, — махнул рукой Оттобальт. — Бубни.

— Так, сядьте спокойно, закройте глаза, можно не подглядывать, а теперь: шура — бура, круксра — муксра, глиса — пуса, шмоп, — забормотал маг, делая загогулистые пассы руками.

Король осторожно приоткрыл правый глаз.

— Что, все? И это все, что ты можешь предложить своему королю?

— Лучше скажите, как ваша голова? — требовательно спросил Мулкеба.

— Голова? — растерялся Оттобальт. — Что голова? Немного шумит, но… Вроде болит уже меньше.

— Значит, надо повторить еще раз.

Но не успел он воздеть руки к потолку и придать лицу соответствующее выражение, как неугомонный король снова ввязался в дискуссию:

— Да, кстати, с этим… с сорок четвертым, мне больше понравилось — конец такой возвышенный, а то что это такое — рум, бурум-бурум и какой-то шмоп? Совсем неинтересно и не по-современному. Отстали мы от просвещенных государств на десятилетия. То-то я смотрю, варвары к нам так и лезут, так и лезут!

Мулкеба был явно озадачен таким неожиданным поворотом дела.

— Так не я же, ваше величество, магические книги пишу. Что досталось по наследству, тем и пользуюсь

— Да-а? А я, признаться, думал, что и ты чего-нибудь такое пописываешь в своей башне. — Оттобальт крепко задумался. Яростно почесал пышную бороду. — Надо тебе жалованье сократить.

Маг встревожился не на шутку. Король был прост и безыскусен, как любое дитя природы, и его разум — практический и ясный — не был затуманен хитросплетениями сложных мыслей. Поэтому выводы из услышанного он делал часто самые естественные, но и самые неожиданные, приводя в замешательство большинство своих придворных, которые потом ломали голову, как бы выкрутиться так, чтобы и короля не прогневить, и его приказание обойти. Что же касается отнюдь не маленького жалованья королевскому чародею, то в этом вопросе у Мулкебы единомышленников нет и не будет и потому отстаивать свои интересы ему придется самому. Мулкеба понял, что на сей раз влип. И влип серьезно. Он поспешил повернуть течение монарших мыслей в более благоприятное для себя русло:

— Я… Я, ваше величество, тоже пишу. Но, знаете, государственные дела разные… в общем, работы много — некогда творчеством заниматься.

— А вот я тебя и поймал! — обрадовался король. — Поймал, Мулкеба! А ну расскажи мне, какими это ты в последнее время государственными делами занимаешься?

Маг приосанился, стараясь не потревожить свирепый ревматизм.

— Да знаете, ваше величество, всякого много: вот, например, ваша тетя не сходит с повестки дня, варвары там всякие лезут чуть ли не в… не будем говорить куда.

Как Мулкеба и рассчитывал, королевские мысли сделали крутой поворот и снова потекли в нужном направлении. Возлюбленный монарх опять погрустнел и сник.

— Не сходит, не сходит, это точно. А что ты делал, чтобы она сошла?

— Да всякое делал, но боюсь, что без дракона нам не обойтись, — выпалил Мулкеба, ввязываясь в эту секунду в жуткую авантюру. Впрочем, он еще не предполагал, насколько жуткую, озабоченный исключительно своим благосостоянием, которое грозило вот-вот пошатнуться.

— Без дракона, говоришь, — опять оживился Оттобальт, который на протяжении всего разговора, как маятник, то воспарял духом, то снова катился вниз, в мрачную и безысходную пропасть отчаяния. — Ну-ну, это интереснее, продолжай.

Вот здесь и совершил катастрофическую ошибку обычно мудрый и крайне осторожный в своих высказываниях и особенно обещаниях Мулкеба, почувствовав возможность набить себе цену в глазах короля.

— Ах, ваше просвещенное величество, вы же знаете, как сложно подчинить себе дракона. Они ведь малоизученные, сволочи. И среди них всякие попадаются. Вот так вызовешь, например, заклинанием ящера, а он свалится на голову, как ураган, и полкоролевства — тю-тю.

— Ну да, это ты можешь мне не рассказывать, — с пониманием молвил Оттобальт.

Маг подобрался поближе к королю и произнес заговорщическим голосом, тихо-тихо:

— У меня один случай был… точнее, не у меня, а у одного моего знакомого чародея. Вызвал он как-то дракона, тот прилетел, сбросил какую-то гадость и улетел. Все думали, что на этом чудеса закончены, да не тут-то было. — И горячо зашептал на ухо: — Оказалось, что тот дракон больно ядовитый был и бросил он на землю свой яд. Теперь в тех местах никто не живет и ничего не растет, — одним словом, земля там и поныне мертвая, вот так-то, ваше величество.

— Во, беда какая, — сочувственно покачал головой король. Затем строго глянул на мага: — Ты мне такого не сотвори в государстве, а то знаешь, чего я с тобой сделаю?

— Да как можно, ваше величество! Я о подобном и мечтать не смею. То есть думать не могу. Куда же мне деться от вас да от дракона? — возмутился Мулкеба.

— Смотри мне…

Стремясь отвлечь Оттобальта от опасной темы, маг произнес тоном базарного зазывалы:

— Я тут поразмыслил немного, и у меня появился план.

— Немного? Мне это нравится. Давай выкладывай поскорее, а то завтракать пора.

— Я вкратце, ваше величество. Сейчас вот только за картами сбегаю.

— Чего? Валяй как есть, без всяких карт, не то я передумаю и пойду обедать, то есть завтракать, вот.

— Хорошо, хорошо, — несколько растерялся маг. — Излагаю как есть, мы с вами и так хорошо знаем карту местности…

— Чего? — искренне изумился король. — Это ты врешь. Есть прутья, есть звезды, есть кубки, есть мечи и есть шут — джокер. А такой масти, как ты сказал, в картах нет. Местность какая-то…

— Карту Вольхолла — континента, на котором мы живем, — пояснил Мулкеба, которого подобная путаница давно уже не удивляла.

— А! Так бы и сказал сразу, а то тебя не понять.

— Так вот, мы с вами хорошо знаем, что в дружественном нам Тиморе сейчас нет правителя, потому там постоянные беспорядки и неурядицы. Коими и пользуются варвары-бруссы, прущие к нам напрямик от острова Швиц, так?

Оттобальт удивленно поднял правую бровь:

— Да? Кто бы мог подумать. А почему мне не доложили?

— Ну как же, мой повелитель, вот я докладываю, — не растерялся Мулкеба.

— Правильно, молодец.

— В недружественной нам Буресье беспорядков нет, там все, к сожалению, нормально, а также нет варваров-бруссов.

— Да, совершенно верно, — покивал Оттобальт.

— Так вот, какую пользу мы можем извлечь из того, что в обоих этих государствах все так по-разному обстоит?

— Да, спрашивается какую?

— По большому счету и Буресья, и Тимор нам жить не мешают, посему их можно отбросить в сторону, — бойко сформулировал маг.

— Да, на хрена они нам нужны, — согласился Оттобальт.

Маг сделал загадочное лицо:

— А можно и использовать их в кое-каких целях.

— Мулкеба, стратег, не томи, скажи, к чему клонишь, — есть хочется.

— Я предлагаю, в целях нашей безопасности, вызвать дракона в одно из этих государств по вашему выбору.

Некоторое время оба смотрели друг другу в глаза и молчали. Наконец король рявкнул:

— Какого лешего мой, — тут он упер палец в грудь Мулкебе, — то есть твой, дракон будет делать в чужом королевстве, когда он нужен тебе, то есть мне, здесь?

Мулкеба деликатно отвернул палец короля в сторону:

— Только так мы сможем узнать, не пострадав сами, насколько он опасен и чего от него можно ожидать, прежде чем задействуем его в своих планах.

— Мулкеба, ты гений, — сказал Оттобальт почему-то шепотом. — Излагай дальше.

— А что дальше? Дальше все проще простого. — Он подошел к столу и стал раскладывать игральные карты на манер пасьянса. — Здесь мы, здесь дракон, здесь варвары, здесь ваша тетя.

— Наша тетя, наша, Мулкеба, надо иметь смелость быть реалистом.

— Пусть будет наша, — покорно согласился маг. — Все равно она пока находится здесь. — И он постучал пальцем по пиковой даме. — При таком раскладе мы ее увидим не раньше следующего понедельника.

— Понедельник, — задумчиво сказал король. — Понедельник всегда день тяжелый.

— Будет, ваше величество, тяжелым, если к тому времени мы не разделаемся с бруссами и не приступим ко второй части нашего плана.

— Твоего плана, Мулкеба, твоего, — ввернул Оттобальт, не чуждый коварства в подобных случаях.

— Вы же меня знаете, ваше величество, что касается военных планов, я не жадный, всегда рад с вами…

— Да уж знаю, знаю, какой ты не жадный! — расхохотался король. — Поди, не было бы у меня такого войска, не стал бы ты со мной делиться.

— Напрасно вы меня обижаете, ваше величество, я ведь к вам со всей душой.

— Ладно, ладно, говори, какая у нас там вторая часть твоего плана.

— Как только мы расправимся с варварами, напустим дракона на тетю, — обиженно, а потому без энтузиазма сообщил маг.

Король посерьезнел:

— А если она его того, тогда что делать будем?

— Тогда скажем, что это был наш подарок к ее приезду, она ведь любит всякую экзотику.

— Подарок?! Тете?! Экзотика?! Ну ты насмешил, Мулкеба, насмешил. А если она твою экзотику пригреет на груди, приручит, что тогда делать будешь?

Мулкеба явно не был готов к такому повороту.

— Тогда… тогда я ликвидирую дракона.

— Как же ты его ли-кви-дируешь?!

— Ну, у меня много литературы по таким вопросам есть.

Оттобальт залился смехом:

— Ликвидирует! Литература у него есть! — И тут же грозно вопросил: — Да ты знаешь, что я с тобой сделаю, если твой план провалится?!

— Знаю, ваше величество, поэтому и предлагаю для начала вызвать дракона не к нам, а, например, в Буресью.

— Нет, в Буресью это далеко, — рассудительно заметил Оттобальт, — оттуда он до нас раньше следующей пятницы не доберется в лучшем случае. Не подходит. Хотя… — и он мечтательно зажмурился, — хотя я бы погромил, погромил тамошних богатеев.

— Это мы еще успеем сделать, ваше величество. Нам бы свои проблемы решить, прежде чем создавать их другим.

— Жалко Тимор, — взгрустнул король. — Но раз уж ты говоришь — там беспорядки, да еще этим варвары пользуются, я такого не потерплю. В смысле — тоже воспользуюсь. Вызывай туда дракона, да гляди мне, без фокусов, чтобы дракон был что надо, а не что попало! «В целях нашей безопасности», — передразнивал он Мулкебу. — А то «он сбросил и улетел», понимаешь мне, труженик небесный. Ты давай чего-нибудь толковое вызывай, с ногами побольше, чтобы по земле ходило… или ползало? Я там знаю, как они туда-сюда, эти твои… монстры перемещаются?

— Будет исполнено, ваше величество, — пробормотал маг, кланяясь.