Дональд УЭСТЛЕЙК

МОКРУШНИКИ НА ДОВОЛЬСТВИИ

Глава 20

Этот квартал Западной сорок шестой улицы дал приют целой веренице баров, расположенных в полуподвальных помещениях, и «Ла Сорина» – один из них. Когда я вошел, там было полно девиц. Одни сидели у стойки, другие – в кабинетах вдоль правой стены. В глубине помещения, в обеденном зале, не было ни души. Тут и там среди девиц сидели парни, либо сводники, либо желающие и надеющиеся. Но съема тут нет. Сюда девицам только звонят по телефону.

Разместившийся за стойкой Алекс был долговяз, толстопуз и кислорож. Я протиснулся между двумя девицами, облокотился на стойку и принялся ждать того мига, когда он осознает, что я существую. На это ушло минуты две, по истечении которых он приблизился ко мне и остановился напротив, сдобрив кислую рожу еще и чем-то жгучим.

– Ну, чего? – осведомился он.

– Петри, – ответил я, – это я тебе звонил.

– О, – был ответ, – ты, значит. Клей.

– Совершенно верно.

– Ума не приложу, почему я должен тебе верить.

– Потому что у меня нет времени дурачиться с тобой. А еще потому, что на той стороне улицы есть заведение, которое хотело бы забрать себе твой приварок за телефонные звонки девицам, и от меня зависит, получат они его или нет.

Он поразмыслил с минуту, барабаня пальцами по стойке. Пальцы у него были толстые, а лапищи – и вовсе громадные. В конце концов Алекс повернулся к одной из своих девиц и быстро сказал что-то по-испански. Она ответила, потом встала с табурета и вышла вон.

Алекс снова взглянул на меня.

– Что ты пьешь?

– Пиво, – ответил я.

Он кивнул, отошел и вернулся с кружкой.

– Долго мне еще ждать? – спросил я.

Он пожал плечами.

– Нет, недолго, – с этими словами Алекс переполз в дальний конец стойки и занялся обслуживанием других посетителей.

Минут через пять девица возвратилась, заняла свое место у стойки и что-то сказала Алексу по-испански. На меня она даже не взглянула. Он кивнул ей, вернулся ко мне и сказал:

– На улице. Свернешь направо и дойдешь до автостоянки. Он ждет тебя там.

– Спасибо, – поблагодарил я.

Существовало две возможности, и я обмозговал обе, пока шагал к двери.

Либо он мне поверил, и легавый ждет меня возле стоянки либо не поверил, и тогда в темноте между входной дверью и ступенями, ведущими на улицу, меня ждут двое парней.

Придется положиться на судьбу. Я быстро вышел из бара и остановился, лишь когда преодолел три ступеньки и очутился на улице. Я оглянулся. Никто меня не поджидал.

Свернув направо, я зашагал к автостоянке. Там переминался с ноги на ногу молодой высокий и поджарый легавый, который крутил пальцами свою дубинку с таким видом, словно только недавно постиг это искусство. Я остановился перед ним и спросил:

– Вы Ален Петри?

– Совершенно верно, – ответил он.

– Вы когда-то знали девушку по имени Мэвис Сент-Пол, – сказал я ему. Вы вместе учились в актерской школе.

– Правда?

– Так сказала Бетти Бенсон. Она что, ошиблась?

Он передернул плечами. У него было лицо студента какого-нибудь колледжа – квадратное, безвольное и на все сто американское. Я готов был спорить, что его кепка покрывает светлые, подстриженные под «ежик» волосы.

– Мне платят за то, что я перебираю ногами, – сообщил он мне. – Может, пройдемся?

Мы зашагали. Я ждал, когда он решит, ответить ли мне. Наконец это произошло.

– Мэвис недавно убили, не так ли? Позапрошлой ночью.

– Совершенно верно, – сказал я.

– Почему вас интересует?

– А вас? Вы с ней давно виделись?

– Я не видел Мэвис и не получал от нее вестей с тех пор, как она спуталась с подонком Грилдквистом.

– Вы недолюбливали Грилдквиста?

– Он ей в отцы годился.

– Но он богат.

– Он запудрил ей мозги, внушил, что сделает из нее бродвейскую звезду первой величины.

– Вам не понравилось то, что она от вас ушла, верно?

– Я мог бы убить ее тогда, – ответил Петри. – Мне не было нужды столько тянуть с этим.

– Я слышал, вы женаты.

– Да, и удачно. У меня двое детей.

– Не гуляете от жены?

– Ну и вопрос.

– Ну, а ответ?

– Я не такой человек.

– Вы – человек, который малость подрабатывает на стороне, тут и там, напомнил я ему.

Петри остановился и сверкнул глазами.

– Кто это сказал?

– Я сказал. И я – тот, кто вам платит. Не напрямую, конечно.

– И мне, и всем остальным, – ответил он. – Допустим, я не беру на лапу.

Что тогда? Я отведу вас к сержанту, но ведь и он у вас на довольствии. И что мне делать. Такова система, в которой я работаю. Но это еще не значит, что я гуляю от жены.

– Вы дежурите в ночь с понедельника на вторник?

– Конечно.

– Но можете незаметно отлучиться с участка, скажем, на полчаса.

– Время от времени надо докладываться. Кроме того, у меня есть напарник.

– А где он сейчас?

Он показал большим пальцем через плечо.

– В забегаловке. Пьет кофе.

– Значит, вы не всю ночь у него на глазах?

– Все равно надо отмечаться.

– Вчера в четыре часа вас не было на дежурстве.

– Я был в школе.

– В школе?

– Я учусь на вечернем в Колумбийском. Хочу получить степень по правоведению.

– Я могу выяснить, были вы там вчера или нет?

– Конечно, можете. И там вам скажут: да.

– Когда вы последний раз видели Мэвис?

– Когда она уходила от меня к Грилдквисту.

– А Бетти Бенсон?

– Ее соседку? Тогда же. Может, чуть позже. Я еще пару недель посещал класс Пола Девона, потом бросил. Эта жизнь не для меня.

Я вспомнил о пистолетах. Я все время спрашивал людей, есть ли у них оружие. У Алана Петри, разумеется, было. Пистолет болтался у него на боку.

Но я не представлял себе, как попросить его дать мне взглянуть на оружие.

Легавые не дают пистолеты в руки штатским.

Мы добрели до Девятой авеню, развернулись и поплелись обратно к восьмой. Петри сказал:

– Вы так и не объяснили, почему вас интересует Мэвис.

– Я выполняю указания, – ответил я. Так оно проще. Если человек выполняет указания, никто и не рассчитывает, что он знает, почему делает то, что делает. – Мне велят, я исполняю, как и все в этом мире.

– Да уж, – согласился Петри. – Если у вас больше нет вопросов, может, вы пойдете гулять в какое-нибудь другое место? Вероятно, вместе мы не очень хорошо смотримся.

– Ладно, – сказал я. – Говорите, в Колумбийском?

– Совершенно верно.

– Спасибо, что нашли для меня время.

Я ускорил шаг, а Петри, наоборот, замедлил, и мы расстались. Я отправился к своему «мерседесу», влез за руль и покатил прочь, спрашивая себя: что же дальше, мальчик? Что же теперь делать?