"Ко(с)мическая опера" - читать интересную книгу автора (Уэно Рональд и Асия)

Эпизод 20 СКОЛЬКО ЗАГАДОК ОСТАЛИСЬ НЕЗРИМЫМИ — КТО ОТГАДАЕТ?

Можно подумать, я ему враг! Ну что такого страшного в искренности с друзьями? Или он полагает, тот же Паркер, случись что, не бросится ему на выручку? Глупость какая! И история эта... Ну вот почему он не поделился случившимся еще тогда? Впрочем, если подумать, вполне понятно почему! Как раз в тот момент наши отношения переживали период полнейшей стагнации, вызванный моей несвоевременной и излишне бурной реакцией на рассказанный Доусоном эпизод Моргановой биографии. Да-да, тот самый, про «дырочки в количестве трех или пяти штук». Начало августа прошлого года, как сейчас стоит перед глазами! Интересно, если бы не бойкот, объявленный мне в результате этого, рассказал бы? Поделился? Все равно сомневаюсь. Кстати, кто еще знает, как переживание в одиночку такой неприятной ситуации (а особенно неприятной для людей закомплексованных, каковым является Мо) сказалось на его и без того непростом характере.

Несмотря на все пророчества Рэнди, посмеивался над услышанным я недолго. Собственно, подсмеивание быстро уступило место раздумьям более серьезным. Несмотря на явное улучшение общей атмосферы между нами и на рождественские разъяснительные работы, Морган явно психологически не готов к открытости в общении. Ни с кем абсолютно, так что мои прежние страхи и попытки найти собственную вину в то и дело рождавшихся меж нами разногласиях можно считать лишенными оснований. Но вы думаете, от этого легче? Вот уж нет: я предпочел бы выяснить, в какой из составляющих моего поведения кроется проблема, и попытался подстроиться под нужный лад. Другое дело, что я всегда считал, и буду считать подобный подход нечестным по отношению к близкому человеку. Ну ладно, я бы мог измениться наконец и по-настоящему! Стать тактичным, никогда не принуждать к неприятному. Но вы же не думаете, что от непринуждения до непринужденности один шаг? Если и один, то, поверьте, очень большой! И разве тактичность и предупредительность с моей стороны упростят жизнь напарнику, его существование в мире сотен людей, подобных мне, ибо я далек от иллюзий собственной исключительности и прекрасно понимаю, что люди типа вашего покорного слуги всегда ранили, ранят и будут ранить людей, подобных Моргану. Незащищенных. Замкнутых на свой внутренний мир и переживания, более глубокие, чем у окружающих, а посему кажущихся угрюмыми и высокомерными. Такой была Марина, когда я с ней познакомился — самоуглубленная девочка, никому не показывавшая своих стихов. Таков и Морган. И что таится в глубинах его загадочной кошачьей души, кто знает?

Я осторожно приподнялся на локтях, решив не беспокоить лежащих своими метаниями из стороны в сторону. Удивительно, но у Небесной всего один ночной спутник, правда очень яркий. Ярче, чем дома, и крупнее. Да мы и находимся довольно высоко, и ни одна темная полоса не пятнает серебристый ковер ночных трав. Луна прямо над моею головой настолько четко, что ни я, ни артефакт, неподалеку от которого мы легли на ночлег, не отбрасываем тень в стороны. Тихо, ни звука; травы и спящие бутоны соцветий недвижны в искристых лунных потоках, таких холодных...

Поежившись, я уже машинально сбалансировал температуру внутри костюма. Странно, никогда раньше не замечал за собой каких-либо проявлений невезучести. Честно говоря, даже не удивился бы, если подобное случилось бы с моим напарником. Банальный речевой оборот «жить в гармонии с миром» не про него. Уж насколько редко мне подобные личности встречались, а всегда возникало ощущение, что в их жилах течет не кровь, а электрический ток. От минуса к плюсу. И само существование этих людей зависит от наличия определенной разницы потенциалов между Вселенной и их естеством. Когда мир — этот самый минус, впечатления в их душе накапливаются, и нет ничего странного в том, что впечатления эти по большей части отрицательные. Когда же такие люди приступают к действиям, полярность меняется, и тем, что исходит от них, мало кто потом остается доволен. Эх, хорошая теория, красивая, жаль, глупая! Мы-то знаем, что направление электрического тока относительно и принято таковым исключительно для общего удобства. А может, следует попросту отказаться от этой зловещей традиции и сменить полярность? Ну и пусть это будет движение протонов, а не электронов! Зато мир изменится к лучшему! Может быть...

Я зевнул и глянул на таймер. Без пяти полночь поместному. Почему-то сей факт вызвал у меня беспокойство. Я принялся озираться по сторонам. Сухих гроз, одной из самых больших напастей Челесты, вроде бы не намечалось. Небо было ярко-сапфировым, без единого облачка; силуэты горных цепей, окружавшие нас, казались аспидно-черными сглаженными пиками на его фоне, выполненными посредством техники аппликации. Каждая вершина была проработана настолько досконально и тщательно, что казалась ближе, чем на самом деле. Дымка, выползшая поприветствовать нас вечером, давно растворилась в звонких воздушных просторах. В чем же дело? Откуда такое чувство паники, знакомое зверю, перед лицом стихийного бедствия попавшему в ловушку?

Может, и впрямь что-то надвигается? Я сгреб в охапку капюшон спальника и приник ухом к земле. К ужасу своему, я почувствовал глубинный гул. Некую слабую вибрацию, возможно, мнимую. И все же меня заколотило, несмотря на недавние манипуляции с термодатчиками. А впрочем, какие такие недавние? Таймер тихонько чирикнул: я выставил его с пятнадцатиминутными промежутками. Ровно полночь! Я нервно дернул планку на предплечье, и тут мое боковое зрение уловило странное искривление окружающего мира. Вскинув голову, я так и застыл на месте, вцепившись руками в каменную крошку на земле и складки спальника. Вокруг меня все вращалось! Нет, то, что окружало меня в непосредственной близости, оставалось на месте: спящие друзья, артефакт, стебли и пучки трав, подходящие вплотную к нашей площадке в дюжине метров от нас, даже холмы — все это пребывало в неподвижности. Но силуэты гор, их зубцы, такие контрастные и гладкие, двигались вокруг Долины подобно часовым шестеренкам — беззвучно, плавно и быстро. Одно мгновение (я не успел даже осознать, чему именно стал свидетелем) — и все закончилось. Паника тоже исчезла, только слегка мутило да плыло в голове.

Первым делом я собрался растолкать Мо и Рэнди, так и не проснувшихся, но побоялся упустить то ощущение направления, которое, словно песочные часы, перевернулось внутри меня моментом ранее. Я подошел к строению и посмотрел вперед, в ту сторону, куда мы должны были выступить завтра. Это определенно был не тот отмаркированный маршрут, которым мы двигались накануне! Но, несмотря на логику, что-то мне подсказывало, что теперь, избрав данное направление, мы очутимся в знакомом нам западном ущелье, разделив безуспешную маету археологической экспедиции. Закончившуюся, правда, таинственным исчезновением последней.

Я вернулся к товарищам и разбудил Моргана.

— Ты уверен?

— А я могу быть? Нет, конечно!

— По-моему, вершины на месте, не вижу отличий. Но я и не приглядывался.

— А там, в лагере, ты же изучал данные с базы? Если кто-то и способен подтвердить или опровергнуть мою безумную догадку, то лишь мой драгоценный, внимательный, придирчивый Морган!

— Я как-то больше на стелы смотрел, больно уж они... необычные!

— Чем именно?

Я делаю судорожную попытку ухватить скользкую истину за хвост.

— Глазами! — На мое недоуменное молчание негодяй хихикнул и внес поправку: — Смотрел глазами. А вообще, — он сделался серьезнее, — понимаешь, Амано, за этими столбами явно что-то скрывается! Они и расположены странно, с неравными промежутками... вон та парочка, что слева, — вообще рядышком!

— Стоп! Не верти башкой. Гляди на меня! Два монолита, которые вместе, — они точно у нашего, западного, входа в Долину? Ты уверен, что мы рядом с ними проходили?

— Ну, наверное... Да ты что, сразу после такого подъема, когда за спиною двадцать кило, до окрестностей ли? Я на них и по снимкам налюбовался, в лагере.

— Слушай, Мо, и не говори, что не слышал! Глазами он смотрел, понимаешь... Перед тобой, о смертный, псих или гений!

— Пока все основания, верить в первое, — буркнул Кейн. — Давай уже, не прыгай на месте, вещай!

— Холодно мне. И вообще, склонись ниц пред озарением, посетившим напарника твоего!

— Да уж склонюсь! И только попробуй меня растолкать еще раз!

— Ладно-ладно, тайм-аут, соня! А озарение мое... Впрочем, его еще надо проверить! Но если, когда рассветет, мы разделимся попарно, то — даю зуб — та группа, что пойдет вперед, выйдет к знакомому нам проходу меж скал. Хотя теперь рядом с ним будут две стелы, мимо которых (обрати внимание, Мо) вчера мы не проходили. Я-то внимательно смотрел! Собственно, мы оба внимательно смотрели, только ты — на снимки плато, а я — на само плато! А это, братец, вещи разные!

— Но как...

— Подожди, не перебивай! Та же пара, что надумает возвращаться назад, по синим отметкам, попадет к тому самому загадочному выходу из Долины, что так манил историков. Вот!

— Это что, суеверие такое?

— Скорее, вынужденная бессонница и ее результаты. — Я загадочно, очень загадочно улыбнулся. Впрочем, кто бы это заметил.

— Ну ладно, не буду допытываться. — Мой намек, похоже, пропал впустую. — Но ты уверен, что нам стоит разделяться?

— Гм. А что ты предлагаешь? Полагаться на мою сумасше... гениальную гипотезу я бы не стал — слишком много от нас зависит. А так в любом из вариантов одна из групп что-то находит, а вторая дорывается до комма и дает отчет на базу. Логично?

— А мы сможем вдвоем помочь такой куче народа?

— Мы? — Я слегка опешил. Непривычное слово в устах моего напарника!

— Разве не справедливо, что проверять твой гениа... сумасшедший вымысел должна наша пара?

Мне определенно сделалось теплее. Ну, надо же! Да здравствует Небесная! Вовек бы не дождался такого проявления партнерских чувств, если бы не ты!

— Предлагаешь идти всем составом?

— А нельзя сходить на разведку?

— Сейчас?

Он удивляет меня снова и снова!

— Смотри! Светло как вечером, воздух прозрачный, видимость почти идеальная! Ну, пусть не полтора часа, пусть два с половиной, но управимся же? Пойдем и все выясним. А поутру уже все вместе, твердо зная, куда именно идти...

— Так вы предлагаете мне романтическую прогулку тет-а-тет, молодой человек? — ухмыльнулся я. — Минуточку, а ты сможешь отличить нужное нам ущелье от того, в котором мы уже были? Я вот до самого его низа не возьмусь обещать, техника-то вся там застряла. Может, они как две капли воды? Хотя попробую.

— Знаешь, Амано, а ведь смогу! — Я в который раз за ночь поймал себя на собственном изумлении этим человеком. — Помнишь, перед самым выходом на плато мы вещи переупаковывали? Я там кое-что оставил, так обидно! Если повезет, отыщу.

Что ж, хоть в чем-то мое удивление оказалось преждевременным. Я хмыкнул:

— Если повезет... Ой, Мо, ты тоже гений! Ну, конечно же! Буди остальных!

— Ты чего?!

— Да как тебе может повезти?!

Попререкавшись с Джеем приличий ради (в нарушении которых нас последний и обвинил: мол, знает он, чем эти прогулочки наедине заканчиваются), мы захватили самое необходимое для выживания и двинулись по своим же свежим следам. Доусон откорректировал наш план, всучив нам сигнальные ракеты, зеленые и красные — соответственно для позитивного или негативного сообщений. Также Рэнди предложил свою кандидатуру вместо Мо, аргументировав это лучшим физическим состоянием. Я и впрямь подозревал, что намаявшемуся за день Моргану перспектива ночного марша, пусть и недолгого, должна была казаться настоящим испытанием. С другой стороны, кто из них мой напарник? Да и свинство было оставлять его наедине с Джеем, в свете их временной идиосинкразии. Тем более что оба — новички.

Прогулка под луной — или как ее там звать, эту планету — оказалась на редкость приятной: кажется, даже мой спутник почувствовал приток сил. Ну и прекрасно! Лично меня не меньше возбуждала мысль о соприкосновении с почти разгаданной тайной, а уж как обнадеживала перспектива приблизить спасение людей, пусть на несколько часов! Хотя силуэты двух стел-близнецов колдовски манящих к себе при попытке оглянуться, изрядно смущали нас, поклявшихся не прибегать в ориентировании к показаниям здравого смысла. Проклятые обелиски то и дело выныривали из-за холмов, стоило кому-нибудь из нашей группы бросить взгляд в сторону, оставленного на попечение двоим товарищам, бивака.

В ущелье оказалось намного темнее, но уж на осветительных приборах я при подготовке данной спасательной экспедиции не экономил, можете быть уверены! Проход между скал в ярком свете пентодных ламп напоминал уже знакомый нам, но...

— Погоди-ка! — Я перехватил Моргана, вздумавшего сунуться в проем между скал. — Смотри!

Мы нагнулись к земле. Там, где можно было бы провести примерную черту, обозначившую вход в Долину, пролегло метровое пространство, лишенное какой-либо растительности. Дальше, в сторону плато, постепенно вступали в рост различные травы. Несколько метров же в направлении ущелья являли собой монолитную скалу. Заинтересовавший нас при этом участок оказался сплошь усеян мелкой каменной крошкой и пылью, живо напомнившими мне наше место рядом с загадочным сооружением.

— И все-таки она вертится! — торжественным тоном провозгласил я.

— И все-таки мне не везет! — с не меньшим пафосом в голосе ответствовал мой напарник.

Собственно, очень скоро нам пришлось нарушить спокойствие целестианских небес зеленой ракетой. Даже двумя, ибо, немного прогулявшись вперед по ущелью в ожидании товарищей, нашли тех, кого искали. Надо сказать, торопились мы не зря: потерпевшие уже успели и прочувствовать жажду, и впасть в панику, из которой, правда, довольно быстро вышли с нашим появлением. Все-таки археологи — народ психически устойчивый. К моменту появления Доусона с Паркером мы успели полностью разобраться в происшедшем. А дело было так.

Переночевав в том же месте, где и мы, ученые наконец-то дорвались до ущелья своей мечты и полтора дня проплутали среди восточных хребтов, понаделав там множество сенсационных открытий, о которых каждый из вас, наверно, уже наслышан. После чего сочли свой долг выполненным и повернули обратно — ибо кружной путь через горы занял бы у них пару недель как минимум. Тут-то несчастных и подстерегла местная шутка природы и времени. Да, именно времени! Я понял это, когда мы с Кейном еще только направлялись к ущелью. Полночь и полдень. Точки, когда Долина, неизвестно по чьему замыслу и при чьем исполнении, делает половину оборота вокруг собственной оси, пролегающей, как вы уже, думаю, догадались, в ее центре, обозначенном загадочным артефактом. Не удивлюсь, если именно он и задействован в технической стороне процесса. Думаю, тут и к рельефу кто-то приложил свои шаловливые... м-м-м, конечности, плато ведь не зря такое круглое, а горные цепи и проходы в них настолько симметричны! И весьма кстати вспоминаются жалобы на головокружение, прочитанные нами' в журнале. Мои поздравления, ребята! Крыша ехала, но не у вас, а у всего окружающего мира! А помрачение сознания при конфликте оного с вестибулярным аппаратом — дело житейское. В центре «карусели» и то неприятно было, а уж на периферии...

При всех своих посещениях плато группа уже успевала взойти на него к полудню. Кратковременное потемнение в глазах — и они оказывались у вожделенного выхода из Долины, — правда, спиной к нему. А проклятые стелы и прочие ориентиры местности направляли людей через всю Долину... домой, в лагерь. Но разве можно было в них усомниться?

После первой ночевки, когда единственный раз за время их пребывания на плато Долина сделала полный оборот, группа повернула назад и, естественно, благополучно вернулась в лагерь. Впоследствии, пытаясь выбраться из этой западни инопланетного разума, они неоднократно вспоминали сей факт, сверяли свой путь с картами, точнее, с такими же снимками, как и у нас, но сделанными, видимо, во второй половине дня. Эти два момента едва и не погубили. То, что после второй остановки на плато на ночь они поутру продолжили путь в избранном направлении и при этом продолжали ориентироваться по стелам и отсутствию маркировки, только подлило масла в огонь неверного понимания происходящего.

Однако за время их отсутствия на плато прошло два полных оборота. Первую половину Долина сделала спустя несколько часов после того, как экспедиция скрылась в восточном ущелье, вторую — во время ночевки ученых под вершиной одной из гор, третью — когда они осматривали окрестности последней, и четвертую — когда группа вернулась к началу ущелья, решив, что хорошего понемножку. Тут-то ситуация и повторилась с точностью до наоборот! Усталые люди не успели миновать долину до наступления полудня и в результате снова оказались там, откуда пришли, — в восточном проеме. Пересекли все плато лишь для того, чтобы вернуться туда, откуда выходили в первой половине дня. К сожалению, осознали они это не сразу, а спустя много часов, когда монотонный спуск по камням сменился таким же подъемом, которого в западном ущелье не должно было и намечаться. Западное должно было вести под уклон вниз до самого лагеря. Мистика, да и только! Тем не менее, удостоверившись в загадочности происходящего, а именно добравшись до места предыдущей стоянки, они отдохнули и повернули назад, снова поднявшись на плато. Один момент: было уже изрядно за полночь!

До народа стало доходить, что дело не просто нечисто, а очень даже грязно. «Второй раз мы на это не попадемся!»— решили они... и повернули назад, в ущелье. Видимо, именно его они подозревали во всех тяжких. Очень вовремя, правда? С другой стороны, они располагали информацией не то чтобы ложной, но подлежащей лишь неверному истолкованию. Это нам повезло во всех отношениях — и снимки сделали в первой половине дня, и рядом с артефактом оказался один вынужденно бодрствующий человек, то есть ваш покорный слуга. Чем не везение! Кого-то мне оно напоминает.

— Слушай, Морган, можно вопрос? — Я слегка ткнул пальцем бок напарника, выцеживающего последние льдинки из контейнера с водой во «флягу» одного из археологов. Уже потеплело, и мы наслаждались первыми минутами нашего законного часа на свежем воздухе. Вот только вода никак не таяла.

— Смотря какой, — подозрительно откликнулся Морган.

— Приличный. Что именно ты забыл? За чем хотел вернуться?

— Да так, хреновину одну...

— Не ври, Мо, все вещи я лично переупаковывал. Все должно быть на месте!

— Вот увидишь! И молись, молись, что первым ее отыскал я, а не Джей!

— Ками... — Я ахнул и лихорадочно оглянулся на Паркера. Хвала богам, моя вечная угроза любезничала с кем-то из спасенных. — Ты что, захватил с собой лопату?!

Зловещий смешок был мне ответом. А через несколько часов Долина сделала поворот и принесла нас к нужному выходу из нее, сэкономив порядком времени и сил.

— Дарю вам цветочек, от сердца и почек!

А насчет «хреновины» мой напарник, можно сказать, попал в точку. И впрямь напоминает чем-то Armoracea rusticana sp., растение, именуемое на Земле и в колониях хреном обыкновенным. Только...

— Морган, как ты умудрился его выкопать?! У них же здесь корни на десяток метров в глубину!

— А эта дрянь между валунами росла, в промежутке свилась. Только я схватился за листья: дай, думаю, подержусь при подъеме, — она, зараза, возьми и выдернись! Ишь вымахала...

— А ну дай сюда, не трепи мою ма-а-аленькую, мою чахленькую... Да-да, сворачивай корень бухтами, как веревку... вот так, аригато! — Я трепетно принял из объятий Кейна нечто напоминающее лассо, вдруг сдуревшее и решившее завегетировать. Повертел в руках и повесил... на плечо. Куда его еще нормальные люди вешают, лассо-то?

— Аригато-о? Ну, уж нет, «спасибо» в карман не положишь! — Лукавый голос из-под термоткани.

— А что надо? — Я же говорил, извращенец еще тот! Паркер, при всех своих закидонах некоторым и в подметки не годится! Впрочем, нет, оба хороши, просто извращаются в разных плоскостях!

Действительность меня не обманула.

— Ну, я подумаю еще. Может, теперь ты у меня от щекотки похихикаешь... часок, другой, третий! Или же пооткровенничать заставлю. А может, и что другое. Ты трепещи, трепещи: у меня мно-о-го времени на раздумья! Ну не удача ли, а, Амано?

— Как посмотреть, — пробормотал я, любовно поглаживая добычу. Немного подумал: а не удавиться ли — и перевесил моток на шею. Может, электрический ток и впрямь движение протонов?

Впрочем, и неудачи бывают во благо, главное — уметь ими правильно пользоваться. Вот взять ту же Долину, теперь известную как плато Циферблата. Как люди с нею намаялись, а все на пользу! Правда, исследования до сих пор не сообщают нам главное — что же это, собственно, такое? Теорий десятки: то ли лаборатория, то ли результат эксперимента по сопряжению времени и пространства, а может, просто точный прибор, наподобие часов, но отмеряющий разные промежутки времени. А почему бы и нет? Не зря же мне то шестеренки мерещились, то песочные часы вспоминались! Подсознание всегда знает истину лучше нас. Целестианцы же загадочно молчат и наверняка улыбаются непонятной нам улыбкой.

Джей тогда, кстати, все-таки раздобыл лопату. А я-то думал: чем его привлек тот пожилой археолог? Но ничего выкопать наш приятель так и не успел! Вот это, я понимаю, настоящее везение!