6. Мечтания мистера Хупдрайвера

Мистер Хупдрайвер (в то время, к которому относится наш рассказ) был поэтом, хотя в жизни не написал ни строчки. Или правильнее было бы назвать его романистом. Его существование, как и существование бог знает скольких людей, чьим трудом движется на этом свете жизнь, было лишено всякого интереса, и если бы он осознал это с такой же трезвостью, как герои романов мистера Гиссинга note 4, то за какой-нибудь год, наверно, спился бы и сошел в могилу. Но для этого Хупдрайвер обладал слишком большой природной мудростью. Наоборот, он постоянно приукрашивал свое существование мечтаниями, надеждами и позами, намеренным и тем не менее вполне успешным самообманом; а жизнь его была лишь фундаментом для романтических построений. Если бы некая высшая сила наделила мистера Хупдрайвера даром «видеть себя таким, каким тебя видят другие», о чем молил Берне, он, наверно, постарался бы избавиться от этого дара при первом же удобном случае. Но не думайте, что он представлял себе свою жизнь в виде романа с продолжениями, нет, это была серия коротких рассказов, связанных только образом героя, как правило, молодого шатена с голубыми глазами и светлыми усиками, скорее изящного, чем сильного, скорее энергичного и решительного, чем рассудительного (см. стр. 4, как пишут в научных книгах). Личность эта неизменно обладала железной волей. Но рассказы были бесконечно разнообразны. Закурив сигарету, герой Хупдрайвера превращался в человека светского с ног до головы, отчаянного повесу, с насмешливым блеском в глазах и множеством любовных похождений в прошлом. Посмотрели бы вы, как мистер Хупдрайвер прогуливался по великолепным садам Эрлс-Корта в те вечера, когда все развлечения там рано кончались. А какие многозначительные взгляды он бросал! (Я не смею передать их значение.) Но достаточно было ему послушать красноречивого проповедника духовного возрождения, чтобы рассказ пошел совсем по другому руслу: герой его становился человекам с кристально чистой, нежной душой, безупречной честности, человеком, который храбро шагает по грязи жизни, направо и налево оказывая помощь слабым и сирым, и грязь эта не липнет к нему. А стоило появиться в их магазине расфранченному денди в сюртуке и перчатках, с бутоньеркой и моноклем, рыцарственно сопровождающему какую-нибудь покупательницу, чтобы возник новый образ — человека по-кромвелевски простого, прямодушного и сильного, молчаливо идущего путем праведника. В описываемый нами день в мечтаниях мистера Хупдрайвера главным действующим лицом был элегантный, праздный молодой человек, безупречно одетый и почему-то едущий на самом обыкновенном велосипеде, — таинственная личность, в чьем облике, несмотря на всю скромность, временами проскальзывало что-то, поднимавшее этого человека над заурядными людьми, — возможно, то был сам «его светлость герцог», путешествующий инкогнито по Южному берегу.

Но не думайте, что мистер Хупдрайвер кому-либо рассказывал истории из этой нескончаемой серии. Он и не мечтал о том, чтобы о них узнала хоть одна душа. Если бы мне не было лень, я, наверно, переписал бы эту главу, вычеркнул бы утверждение, что Хупдрайвер был поэтом и романистом, и сказал бы вместо этого, что он был драматургом и сам разыгрывал свои пьесы. Он был не только единственным актером, но и единственным зрителем и благодаря этому развлечению почти всегда чувствовал себя счастливым. Впрочем, и сравнение с драматургом едва ли будет здесь точным. Дело в том, что многие его фантазии никогда не разыгрывались, возможно, даже большинство из них: например, мечты во время уединенной прогулки, или во время поездки в трамвае, или за прилавком, когда в торговле наступало затишье, а его руки механически складывали и свертывали материю. Чаще всего это были небольшие сценки, исполненные драматизма диалоги, — например, возвращение мистера Хупдрайвера в родную деревню в хорошо сшитом праздничном костюме и новых перчатках, перешептывание завистливых соседей за спиной, восторг старушки матери, известие: «Получил прибавку у Энтробуса, матушка. Десять фунтов сразу. Что вы на это скажете?» Или первый шепот любви, непринужденное, остроумное, нежное признание девушке, которой он несколько дней назад продавал сатин, или храброе спасение некой символической красавицы от грубых оскорблений или от бешеной собаки.

Сколько людей предается таким мечтам, а вы и не подозреваете об этом. Вы видите оборванного мальчишку, продающего спички на улице, и думаете, что от полной беспросветности, от окончательной потери человеческого облика его отделяет лишь жалкое тряпье и тощие мускулы. А между тем его окружают невидимые сонмы ниспосланных провидением иллюзий, какие, может быть, окружают и вас. Многие люди никогда не видели своего профиля или затылка, а для того, чтобы увидеть тайные уголки нашей души, и вовсе не изобретено еще зеркала. Иллюзии таким плотным кольцом окружают мальчишку, что уколы судьбы почти не доходят до него или напоминают приятное щекотание. А ведь так происходит со всеми нами, живущими на земле. Самообман — наркоз, который дает людям жизнь, пока господь бог выкраивает нас по своему образу и подобию.

Но прекратим эту вивисекцию и вернемся к мечтаниям мистера Хупдрайвера. Вы видите теперь, как поверхностно было наше первое впечатление, а мы бросили лишь мимолетный взгляд на драму, разыгравшуюся в душе мистера Хупдрайвера, и на то, как все выглядит в волшебном зеркале его сознания. По пути в Гилдфорд и во время встреч с преследовавшей его парой в драме действовал главным образом уравновешенный джентльмен, о котором мы упоминали выше, но в Гилдфорде под влиянием различных обстоятельств, он заметно изменился. Окно агента по продаже домов, например, натолкнуло мистера Хупдрайвера на мысль о премилой маленькой комедии. Он войдет, наведет справки об этом доме, который продается за 30 фунтов, возможно, возьмет ключ и осмотрит дом и тем возбудит любопытство клерка. Он поискал в уме предлог для подобного поступка и решил, что он террорист, нуждающийся в уединении. Следуя своему плану, он попросил ключ, внимательно осмотрел дом и неопределенно сказал, что помещение может подойти для его особых целей, но ему надо посоветоваться с остальными . Клерк, однако, не понял намека и просто посочувствовал ему, решив, что перед ним человек, который слишком рано женился и вынужден подчиняться более решительному нраву своей половины.

Так, следуя и дальше этим таинственным путем, мистер Хупдрайвер пришел к выводу о необходимости купить записную книжку и карандаш, а затем к мысли о художнике, делающем наброски. Этой милой игрой мистер Хупдрайвер, когда была подходящая компания, развлекался еще в ранней юности, вызывая раздражение не одного почтенного туриста, приезжавшего в Гастингс. В детстве мистер Хупдрайвер, если верить горделивому хвастовству его матушки, «немножко рисовал», но добросовестный и, как полагается, туповатый школьный учитель заметил зарождающийся талант и задушил его в зародыше своими уроками. Тем не менее наш герой с удовольствием рисовал старинные уголки Гилдфорда, и тот, другой человек, в коричневом, выглянув из окна-фонаря гостиницы «Граф Кентский», увидел, как Хупдрайвер стоит у ворот с блокнотом в руке и усердно зарисовывает фасад этого внушительного здания. Тот человек в коричневом сразу отпрянул от окна, чтобы не быть замеченным, и, слегка пригнувшись, стал наблюдать за Хупдрайвером в просвет между тюлевыми занавесками.