"Бывший будущий муж" - читать интересную книгу автора (Уайз Айра)

Глава 4

Сознание стало постепенно возвращаться к ней, и Джессика почувствовала, что ее больно хлопают по щекам. Открыла глаза и окончательно пришла в себя, увидев склонившегося над ней Найджела.

— Какого черта… — начал он, увидев, что она очнулась.

— Извини, что разбудила, — пробормотала Джессика. — Мне приснился кошмар, я хотела встать, но голова закружилась…

Надо отдать ему должное — больше объяснять не понадобилось. Найджел сорвал с постели шелковое покрывало, завернул в него Джессику, поднял на руки и понес в кухню.

Там бережно усадил на стул, не переставая что-то бормотать себе под нос, включил вентилятор, направил на нее, достал из холодильника бутылку минеральной воды и налил в стакан.

— Пей! — скомандовал он. — Когда ты пила в последний раз? Не знаешь? Вот то-то. Маленькая идиотка, довела себя до обезвоживания.

Отсюда и кошмары, и головокружения. Давай-давай, не спорь!

Она покорилась и припала к протянутому стакану, как к источнику жизни. Пузырьки приятно защипали язык и освежили пересохший, будто опаленный рот. Моментально осушив стакан, Джессика схватила бутылку, налила еще, снова выпила и откинулась на спинку стула, блаженно закрыв глаза. В голове было пусто, но ничего не гудело и не кружилось. Какое облегчение!

Немного придя в себя, она взглянула на Найджела и обнаружила, что он стоит, прислонившись к стене, и разглядывает свои босые ноги. Бледный, измученный, с пробивающейся щетиной и всклокоченными волосами.

— Извини, что разбудила, — снова повторила Джессика.

— Я не спал, — ответил он таким тоном, что она сразу поняла: он лежал и думал о Кэтрин, вспоминал, как любил ее, и горевал, мечтая повернуть время вспять, чтобы в их жизни прошедших суток как не бывало.

Ее сердце перевернулось от жалости и сострадания. Ей хотелось прикоснуться к нему рукой, сказать что-нибудь ласковое, что если и не поможет в горе, то хоть покажет, что он с ним не один на один. Но слова не находились, не существовало таких слов, и она даже не отваживалась произнести дорогое ему имя, потому что в последний раз, когда упомянула Кэти, Найджел взорвался, словно бомба.

О, как же тяжело, как горько понимать, что она не тот человек, от кого он ждет и хочет утешения!

А когда-то, давным-давно, было именно так.

Найджел рассказывал ей все. Они часами лежали в постели, переплетя руки и ноги в тесном объятии, и говорили, говорили, говорили..'.

— Пей.

Джессика подняла глаза и взглянула на него.

Какое изумительное, потрясающее в своей красоте лицо! Высокий лоб, прямой греческий нос, тяжелая по-мужски челюсть, красиво очерченный рот, так и зовущий…

Она отвела глаза, не позволяя разыграться воображению. Подняла неизвестно когда наполненный стакан и снова выпила, надеясь, что ледяная жидкость остудит ее пыл. Она не хотела, не желала Найджела. Не хотела помнить то, что узнала о нем много лет назад. Он — ее прошлое. И пусть им остается.

То, что он сидит рядом с ней в пижаме и поит ее водой, еще не значит, что надо представлять себе, что там под пижамой. Да он сложен, как бог, и столько же привлекателен, ну и что из этого? Секс всего лишь секс. Теперь она ценит и ищет много большего в отношениях с мужчиной — дружбу, уважение, заботу. Нет, она не отказалась от надежд на счастье из-за одного только печального опыта. Просто пока еще не нашла никого…

Джессика сделала еще несколько глотков.

Кухня освещалась лишь едва начавшим подниматься солнцем. Было тихо, так тихо, что она слышала, как стучит сердце Найджела.

Или это ее?

Конечно, ее. Ухает, как паровой молот, сильно и гулко. Найджел слишком близко… Хоть бы он ушел, оставил ее одну.

Джессика налила еще воды и начала пить мелкими глотками, отвернувшись в сторону и делая вид, будто не обращает на него внимания.

Но она слишком хорошо знала его, слишком хорошо помнила. Длинные ноги, сплетавшиеся с ее, узкие бедра, прижимавшиеся к ней.

Пусть он прячет под пижамой, что хочет, но она-то знает каждый его квадратный дюйм, каждую клеточку. Помнит потрясающе волнующее ощущение гладкой бархатистой кожи, мягкое прикосновение золотистых завитков волос его груди к своей. Твердый плоский живот, горячие, туго натянутые мышцы…

Все, довольно, прекрати! — приказала она себе, ощутив знакомый жар, поднимающийся снизу и растекающийся по всему телу. Ей хотелось крикнуть: «Уйди от меня!» — но вместо этого она лишь машинально поднесла уже пустой стакан ко рту и сделала вид, что глотает.

Потому что сказать такое — значит признаться, о чем думает, а она скорее отрежет язык, чем допустит это.

Джессика глубоко вздохнула, чтобы снять напряжение, но напрасно. Тогда надо бежать, скорее бежать, забилась в голове отчаянная мысль, но она будто приросла к стулу.

— Сколько… сколько времени? — спросила Джессика, безуспешно пытаясь отвлечься., — Без двадцати пять, — ответил Найджел, и даже звук его голоса увеличил ее нестерпимое волнение. Глубокий, низкий, чуть хрипловатый…

О Господи, с горечью думала Джессика, да смогу ли я когда-нибудь избавиться от проклятого чувства? Забыть этого мужчину и жить так, словно никогда и не встречала его? Нет, это синдром первой любви, обреченно ответила она себе. Говорят, от нее никогда полностью не излечиваются…

— Ну что, голова больше не кружится?

Джессика вздрогнула от неожиданности и поспешно кивнула.

— Да, все в порядке, — ответила она и снова машинально потянулась за бутылкой. И с удивлением обнаружила, что это уже вторая. — Сколько ты хочешь влить в меня, прежде чем отпустишь спать?

Вопрос был задан легким, небрежным тоном с целью разрядить напряжение, и Найджел усмехнулся в ответ, чтобы поддержать ее усилие.

— Пей, пока не скажу, что хватит. Довольно ты уже натворила дел самостоятельно.

И снова наступило молчание. Сердце ее билось как бешеное, стремясь вырваться из груди.

Джессика повернулась на стуле, немного сгорбилась, чтобы помешать его акробатическим скачкам. От этого легкого движения с ее плеча соскочила тонкая бретелька сорочки. Еще мгновение — и она упадет, обнажив туго напрягшийся сосок. Джессика подняла руку, собираясь поправить непослушный шелк, и столкнулись с его, которая устремилась туда же.

Они сидели неподвижно, соприкасаясь пальцами, пока молодая женщина не решилась поднять глаза. И то, что увидела, едва не заставило ее снова потерять сознание.

Найджел смотрел на нее, на ее тело, на светло-шоколадную кожу, не отрываясь, гладя взглядом покатые плечи, округлые твердые груди…

Как же ему хотелось коснуться ее!

— Нет, — хрипло прошептала Джессика и сделала неловкое движение, чтобы подхватить соскальзывающее покрывало.

Но короткое слово только заставило Найджела в упор посмотреть на нее. Жар его взгляда растопил остатки сопротивления, наполнив страстным вожделением. Покрывало сползло на сиденье стула и частично на пол, розовой пеной растекшись у ее стройных ног.

О, он знал, все знал. Его взгляд потемнел, переполнившись нестерпимым желанием. И не было в нем ничего нежного, ласкового, легкого. Он желал ее и стыдился своего желания. Но больше всего проклинал его. И она ясно прочла это в синих глазах и ответила тем же.

Найджел провел пальцами по покатому плечу — медленно, мучительно-медленно, пока не достиг высокой шеи, потом немного вверх, откинул спутанные черные пряди. Джессика затаила дыхание. Найджел, наоборот, с силой втянул в себя воздух, опустил голову и прикоснулся зубами к обнаженной коже.

Острое чувственное ощущение укололо ее тысячами тончайших иголок; она задохнулась, затрепетала, потом потерлась щекой о его лицо.

Животные, думала Джессика, мы ведем себя, как настоящие животные. И верно, она мурлыкала и ластилась, как кошка, отвечающая своему требовательному самцу.

Найджел подхватил ее, поставил на ноги.

Ищущий жадный рот отыскал ее губы, и она, совершенно потеряв голову, отдалась поцелую.

И то, что грозило вспыхнуть между ними с того самого момента, как Найджел появился на пороге ее нью-йоркской квартиры, вспыхнуло-таки с небывалой силой. Они целовались, как раньше, когда-то давно, долго и глубоко, не сдерживаясь, без оглядки. Она обхватила руками его шею. Он провел пальцами по бокам, упиваясь женственными изгибами ее фигуры, потом сжал тонкую талию и притянул ближе, к себе на колени. Полы его пижамной куртки распахнулись, и Джессика ощущала жар, исходящий от сильного тела, и властное, требовательное движение мощных бедер. Мне уже не остановить его, смутно подумалось ей.

Но вот он, остановится ли он сам? Джессика застонала в тоске и ужасе от происходящего.

Найджел понял ее стон по-своему.

— Даже не думай, — пробормотал он, сдвигая вторую бретельку с плеча.

Сорочка мягко скользнула вниз, им на колени, обнажив ее грудь. Джессика отвечала на поцелуй, который длился и длился, и уже не хотела, чтобы он кончался. Но вот Найджел кончиками пальцев коснулся соска, и она потеряла остатки разума, превратившись в неистово мяукающую, требующую самца мартовскую кошку. Вцепившись обеими руками в светлые волосы, она и стонала, и просила, и требовала. Найджел поднялся, подхватил ее и понес, не прерывая поцелуя, в спальню, где швырнул на смятую постель.

На короткое, но ужасное мгновение ей показалось, что он собирается повернуться и уйти, оставив ее наедине с неутоленной страстью. Это было бы вполне в его духе — устроить ей в наказание такую адскую пытку, в этом Джессика не сомневалась. Но Найджел не помышлял ни о чем подобном. Наоборот, сорвал с себя пижаму, бросил на пол и присоединился к ней, чтобы так же расправиться и с ее рубашкой.

Потом опустился, с силой вошел в нее и снова припал ртом к ее губам.

Они не отрывались друг от друга все долгое упоительное путешествие к вершине физического блаженства. Ни один не сделал попытки освободиться. Трогали друг друга бесстыдными жадными пальцами, отвечали чувственными движениями потных тел. Она закричала от нарастающего ожидания наслаждения, вызвав его ответное рычание откуда-то из глубины горла, и обхватила его талию обеими ногами, призывая войти еще глубже. Он двигался мощно, ритмично, в каком-то неистовом первобытном экстазе.

Животные? Да, животные. Жадное спаривание двух диких созданий, которые не думают ни о прошлом, ни о настоящем, ни о будущем.

Которые просто хотят этого, нуждаются в этом.

И это пришло с такой силой, что Джессика потеряла всякую связь с реальностью. Их заключительные стоны и содрогания совпали по времени, оставив обоих опустошенными и ошеломленными…

Найджел встал сразу, как только обрел способность двигаться. Подхватил, с пола пижаму, выскочил из спальни и с силой захлопнул за собой дверь. Джессика смотрела ему вслед ничего не видящими от слез глазами, потом свернулась клубочком и разрыдалась. Он ненавидел ее и презирал себя за то, что вообще прикоснулся к ней!..

Она плакала, и плакала, и плакала… пока не открыла глаза и не увидела заглядывающее в окно яркое солнце. Все тело болело, голова раскалывалась, сердце разрывалось от горя. Джессика продолжала лежать, не испытывая ни малейшего желания подняться. Встать — значит приготовиться к встрече с Найджелом.

Но потом она вспомнила о Тэде, постаралась, насколько сумела, выбросить ночное происшествие из головы и заспешила в ванную.

Приняв душ и наскоро высушив волосы, вытащила из сумки первое, что подвернулось под руку, — белые джинсы и ярко-красную трикотажную кофточку, натянула их на себя и снова застегнула молнию на сумке. Ее багаж готов — она не останется здесь на вторую ночь. Ни за что на свете. Ей даже встречаться больше с ним не хочется. Да что там встречаться, смотреть на него.

Джессика взяла сумку и спустилась вниз. Но избежать встречи не удалось. Найджел ждал ее, стоя на пороге кухни. Суровый, элегантно одетый в темно-серый шелковый костюм, он снова являл собой образцового мужчину, из прихоти занимающегося домашними делами.

— Садись, — приказал он и повернулся к плите. — Кофе и яичница будут готовы через минуту.

Он произнес эти слова, не глядя ей в глаза.

Почему? Стыдится самого себя? Что ж, в таком случае, он не одинок.

— Ты звонил в больницу? — деревянным голосом спросила Джессика, уронив сумку на пол.

Найджел кивнул, не оборачиваясь.

— Пока без перемен.

— Тогда мне пора ехать.

— После того как поедим, — безапелляционно заявил он. — Не думаю, что кто-то из нас вчера что-нибудь ел.

Мы полночи пожирали один другого, с горечью усмехнулась Джессика.

— Я не…

— Брось! Эту сцену мы отыграли еще у тебя в кухне, — осадил ее Найджел. — Не вижу смысла затевать все по-новой.

Другими словами, заткнись. Джессика сжала губы, прошла к столу и уселась. Если он сунет мне под нос яичницу, я, пожалуй, швырну ее ему в лицо, мстительно подумала она. Потом заметила ледяной взгляд синих глаз, словно Найджел услышал ее последнюю мысль, и ощутила, как волной накатила паника.

Не то чтобы она боялась его, нет, вовсе нет. Только вот выражение лица было очень уж настораживающим. Лучше бы он снова отвернулся — она явно предпочитала смотреть ему в спину. А еще больше, не смотреть на него вовсе. Поэтому когда Найджел поднял кофейник и направился к столу, она благоразумно опустила глаза.

Потом он замер — увидел ее лежащую в дверях сумку. Воздух снова сгустился от напряжения. Сейчас он скажет что-нибудь о прошлой ночи, подумала Джессика и внутренне сжалась.

Если да, то я немедленно уйду, даже если мне придется швырнуть в окно чем-то тяжелым, желательно чугунным.

— Насчет прошлой ночи…

Джессика вскочила как ужаленная.

— Я хочу извиниться…

На дрожащих ногах она направилась к двери.

— Джесси!

— Нет! — Она яростно обернулась. — Не смей говорить мне, как ты жалеешь, что это случилось! Слышишь? Не смей, Найджел! Не смей!

— Я слышу, — очень тихо ответил он.

Тут Джессика посмотрела на него, по-настоящему посмотрела и увидела именно то, что и ожидала: красивое, но каменное мужественное лицо с выражением глубочайшего раскаяния и презрения к самому себе. Она с трудом подавила всхлип. Все что угодно, только спрятать собственный стыд! Провалиться бы сквозь землю…

— Тэд… — с трудом выдавила она. — Ни я, ни ты… ни один, из нас не имеет сейчас ни малейшего значения, понял? Я не позволю тебе прогнать меня на этот раз!

— Я вовсе не хочу прогонять тебя, — раздраженно отозвался Найджел и устало вздохнул.

Джессика прижала пальцы к губам, чтобы не выкрикнуть в наступившей тишине: «Так чего же ты от меня хочешь?» Подавив рвущиеся слова, она тяжело сглотнула, потом опустила руку.

— Мне надо перебраться в отель… сегодня, — тихо сказала она.

Ледяная ярость вспыхнула в его синих глазах.

— А мне надо сегодня забрать из больницы тело моей сестры! — рявкнул он, делая угрожающее движение ей навстречу. — Как ты считаешь, что важнее?

Джессика попятилась, потрясенная услышанным до глубины души.

— П-прости, — прошептала она, — я понятия не имела.

— Знаю, — бросил он, продолжая хмуриться, и снова отступил назад. — Нам обоим пришлось оказаться в невыносимо тяжелых обстоятельствах. Естественно, эмоции выходят из-под контроля. К тому же стоит быть готовыми к тому, что наши приоритеты не совпадают.

Мудрые слова, признала Джессика, поскольку она настолько погрузилась в свои горести, что совершенно позабыла о его.

Но каковы же мои горести? — спросила она себя. Тэд, благодарение Господу, пока жив, хотя и без перемен к лучшему. Значит, меня терзает то, что случилось? Да, они совершили прошлой ночью нечто непростительное — попытались утопить терзающую их боль в других эмоциях.

И не стоит упрекать в этом одного Найджела. Надо быть предельно честной и признать себя виноватой в не меньшей степени в том, что произошло.

Ей захотелось что-то сказать, рассеять гнетущую атмосферу, но подходящие слова не шли в голову. Найджел стоял, как статуя Командора, вцепившись пальцами в край стола.

— Сядь, — проскрежетал наконец он.

Сядь, повторила она про себя, повернулась, подняла валявшуюся на полу сумку и покинула кухню. Прошла через холл, вернулась в спальню, положила вещи около кровати и возвратилась тем же путем. У порога остановилась, глубоко вдохнула и только после этого вошла.

Найджел стоял там же, где она оставила его, все так же сжимая побелевшими пальцами край стола. Больше всего ей хотелось подойти к нему, обнять и показать, как же ей стыдно, что позабыла о том единственном, что действительно имеет значение. Вместо этого она опустилась на стул.

Оба молчали. Долго, тягостно. Джессика едва сдерживалась, чтобы не крикнуть: «Ну же, скажи что-нибудь! Хоть что-то! Я сделала первый шаг, извинилась. Я не знаю, что еще сделать!»

Раньше ему всегда удавалось угадывать ее мысли. Найджел отпустил стол, прошел к плите, потом повернулся и поставил перед ней обещанную яичницу.

— Я закажу тебе номер в «Мариотте», — сказал он, сведя на нет ее первый шаг навстречу.

Спустя примерно полчаса Джессика уже сидела у постели Тэда, а Найджел, переговорив с его лечащим врачом, отправился выполнять свои печальные обязанности.

Она гладила брата по забинтованной голове и беззвучно плакала. Какое их всех постигло горе!

А Тэд даже еще не знает о своей утрате… Сможет ли он, захочет ли жить без своей Кэтрин?

Тэдди, милый Тэдди… Он был старше Джессики почти на пять лет, но она всегда относилась к нему чуть покровительственно из-за его мягкого, спокойного характера. Как они двое отличаются — и внешностью, и характером. Тэд невысокий, с ярко выраженными афро-американскими чертами лица, а у Джессики — выдающийся для женщины рост и почти классический римский профиль, доставшийся от отца.

Скромный, не очень уверенный в себе старший брат и яркая, независимая, самостоятельная младшая сестра. Джессика была искренне удивлена, когда Тэду удалось привлечь внимание такой потрясающей красавицы, как Кэтрин Скленнерд. Он настолько был благодарен ей, когда она согласилась стать его женой, что буквально молился на нее, носил на руках, выполнял малейшую прихоть. Джессика временами чуть не приходила в ярость.

— Ты испортишь ее, Тэдди. Она начнет вытирать об тебя ноги, учти. Или найдет другого…

Но Кэт оставалась верной своему супругу. Это скромняга Тэд вдруг поразил Джессику неожиданным коварством.

— Ах ты дурак неблагодарный, — прошептала она, борясь с новым приступом рыданий.

День тянулся долго, выматывая нервы и ослабляя уверенность Джессики в благополучном для брата исходе. Она то сидела около него, то переходила в детское отделение.

К трем часам Джессика была уже на пределе и с благодарностью встретила бригаду медиков, сменивших ее у постели Тэда, чтобы провести новую серию тестов.

Ей было необходимо вдохнуть свежего воздуха, пусть даже жаркого летнего марева, чего угодно, только чтобы не пахло больницей. Она купила внизу в кафетерии пару сандвичей, бутылку кока-колы и вышла в сад. Солнце весело светило, наполняя все вокруг надеждой и радостью бытия.

Лимонные и апельсиновые деревья с желтоватыми плодами благоухали лучше самых дорогих духов. Джессика выбрала скамейку в тенистой беседке рядом с розарием и постаралась выкинуть из головы все безрадостные, пораженческие мысли.

Найджел разыскал ее минут через пятнадцать. Джессика собрала блестящие черные волосы в свободный пучок и закрепила его на затылке, обнажив стройную шею. Что-то в ее облике глубоко тронуло его, какая-то неожиданная беззащитность. Он поморщился, поняв, что воспринимает ее беззащитность не как хрупкость и беспомощность, а как зрелый плод, готовый к тому, чтобы его сорвали и отведали. Хотелось бы ему смотреть на нее спокойно и беспристрастно, а не глазами недавнего любовника.

Увы, инстинкты толкнули его на глупейшую, непростительную ошибку, и теперь ему предстоит иметь дело с ее последствиями. Сегодня ночью он словно с ума сошел, полностью потерял самоконтроль. Три года назад Джессика ушла из его жизни, прихватив с собой и мужественность. А этой ночью вернула. Так что ему следовало бы радоваться. Ощущать триумф победы и возмездия. Испытывать уверенность в себе и способность пойти дальше своим путем.

Но все, что он ощущал сейчас, называлось потребностью, жаждой… Впрочем, у этого чувства было много разных имен, но все они выражали одно. А ему хотелось большего, и никакое самое жестокое презрение к собственной слабости не могло изменить этого.

Возможно, ему надо найти себе женщину.

Среди знакомых окажется немало желающих разделить с ним постель. Может быть, теперь, когда Джессика освободила его из проклятой тюрьмы сексуального бессилия, ему удалось бы сделать счастливыми и себя, и другую женщину, снова проявить себя настоящим мачо.

Но другую не хотелось. Ему необходима была именно эта. Высокая, длинноногая, темнокожая и черноглазая ведьма-предательница, искусно играющая на его теле, как величайший музыкант на скрипке Страдивари.

Найджел криво улыбнулся и продолжил путь. Заметил, как напряглись плечи Джессики, когда она ощутила его приближение, и его улыбка изменилась. Любят ли они друг друга, ненавидят ли, но и по сей день безошибочно чуют присутствие другого, как две дикие кошки, вынюхивающие территориальные границы.

Он обошел скамью и остановился, чтобы внимательно разглядеть молодую женщину. Волосы ее и правда сверкали на солнце, но лицо посерело от усталости и переживаний, глаза потускнели, уголки рта печально опустились…

Найджел вздохнул, вспомнив, почему необходимо было разыскать ее. Он расстегнул пуговицу легкого пиджака, опустился рядом с Джессикой и снова вздохнул, еще тяжелее.

— Извини, что тебе пришлось быть здесь одной, — тихо начал он. — Сегодняшнее утро выдалось тяжелым… для всех, к сожалению…

Джессика повернулась и сдержанно-настороженно всмотрелась в его лицо. Найджел выглядел изможденным, сознавал это и даже не пытался скрывать.

— Мне казалось, что самое тяжкое мы пережили семь лет назад с отцом, но… — Он замолчал, сжал губы, словно отказываясь произнести слова, которые должен был произнести. — Мама сломалась, потеряла сознание, пришлось дать ей транквилизаторов. Роберт постоянно плачет, никак не может смириться с мыслью, что Кэт… Джулия ухаживает за обоими, но ей трудно справляться одной. Стэнли предложил приехать побыть с тобой, но, боюсь, они оба должны оставаться с мамой и братом.

— Я понимаю, не беспокойся, — еле слышно отозвалась она.

— Да? — Найджелу хотелось бы самому понимать. Казалось, что в катастрофе побывали все члены семьи, включая его и Джессику. Он наклонился вперед и уперся локтями в колени.

Адамово яблоко двигалось вверх и вниз по его шее, словно он безуспешно пытался проглотить стоящий в горле ком. — Окружающие меня люди ломаются один за другим. Необходимо заниматься всеми этими формальностями. Фирма требует постоянного внимания, не считаясь с моими желаниями, вернее нежеланиями. Непрерывно трезвонят телефоны. Нас буквально накрыло цунами всеобщего сострадания, без которого, честно говоря, лично я вполне мог бы обойтись. — Голос его внезапно охрип, Найджел сам слышал это.

Интересно, как она поведет себя, если он добавит, что больше всего ему хочется, нет, просто необходимо отправиться с ней в ближайший отель и провести там час-другой? Наверное, завизжит и станет осыпать оскорблениями.

— Дело в том, Джессика, что я вынужден просить тебя об одолжении…

Она напряглась. Найджел и сам скорчил гримасу, связав только что сказанные слова с предыдущими своими мыслями. Но Джессика, естественно, не могла их знать.

— Мне, понимаешь ли, необходимо быть уверенным, что с тобой все в полном порядке, продолжил он. — И мысль, что ты сидишь одна в безликом номере отеля, вернувшись после сидения возле больничной койки, слишком тяжела.

Найджел взглянул на сидящую рядом с ним женщину. Солнце прилагало все усилия, чтобы оживить ее изможденное лицо, но безуспешно.

А опущенные уголки рта придавали ему выражение беспомощности и обреченности.

— Поэтому я хочу забрать назад обещание устроить тебя в отеле и попросить пожить еще какое-то время в моем доме. Если хочешь, я сам переберусь к Джулии, — предложил он, внимательно наблюдая за ее реакцией, но не видя решительно никакой. — Хотя, признаюсь, предпочел бы остаться. Таким образом, я буду знать, что ты не одна, если…

— Не говори этого.

— Не буду, — согласился Найджел, глядя на свои сцепленные на коленях руки.

Джессика смотрела на его склоненную голову, позолоченную щедрым калифорнийским солнцем. Он хотел сказать: «Если худшее произойдет ночью». А сегодняшний день, еще не окончившийся, который она провела, разрываясь между братом и малышами, убедил ее в том, что худшее может оказаться значительно ближе, чем показалось сначала. В то время как ее племянники набирались сил, их отец быстро угасал.

— По поводу вчерашнего… — внезапно произнес Найджел.

Джессика резко втянула в себя воздух. Он распрямил пальцы, пошевелил ими, снова сцепил. Ей было видно, как на его виске запульсировала жилка.

— Я, наверное, временно потерял рассудок, — признался он. — Мне безумно стыдно, что я выместил на тебе свои чувства.

— Мы оба потеряли разум, — натянуто ответила Джессика.

— Этого больше не произойдет, — пообещал Найджел.

— Конечно, — согласилась она.

— Тогда ты останешься у меня дома?

Джессика опустила взгляд и посмотрела на колени, где лежал пакет с сандвичами. Глаза ее затуманились — в который уже раз — слезами.

— Тэд уже не очнется, да? — прошептала она.

Найджел помолчал, потом покачал головой.

— Думаю, нет.

— Ладно, я останусь.

Найджел откинулся на спинку скамьи и с облегчением выдохнул. Потом бросил что-то ей на колени, рядом с неразвернутой едой.

Ключи.

— Они тебе понадобятся, — пояснил он. — На случай, если у меня не получится заехать за тобой.

Она молча кивнула.

— Если не смогу сам, пришлю за тобой шофера. Ты помнишь Марка?

— Да. — Она продолжала смотреть на ключи.

Еще бы не помнить: Марк такой терпеливый человек! Он, бывало, проводил часы, дожидаясь, пока Найджел сможет расстаться с ней.

— Хорошо. В таком случае мне не придется волноваться, что ты мотаешься по городу неизвестно в чьих машинах.

Да это шутка, вдруг поняла Джессика и очень удивилась: она настолько не ожидала, что он еще способен шутить, что даже хихикнула в ответ. Найджел тоже рассмеялся своим хрипловатым, таким сексуальным смешком, что всегда приятно щекотал ее нервы. Но обстоятельства настолько не располагали к веселью, что оба тут же виновато замолкли.

— Тебе не надо волноваться обо мне ни при каких обстоятельствах, — сказала Джессика.

— Волнение — несколько неуместный термин, — заметил он. — Я знаю, что кто-то должен быть здесь рядом с тобой и поддерживать.

Увы… — Найджел бросил еще что-то ей на колени. Небольшой пластиковый прямоугольник, визитную карточку. — Там номер моего телефона. Звони мне, Джессика, как только что-нибудь понадобится, обязательно звони. — Тон его был скорее угрожающим, нежели вежливо-убеждающим.

С этими словами он быстро поднялся. Такой высокий, мощный, что заслонил собой солнце.

Джессика похолодела, словно переживала тяжелую утрату: Найджел собирается уйти! Ей хотелось кинуться к нему на шею и умолять остаться.

Но у него слишком много печальных обязанностей, а ей надо вернуться к Тэду.

— Мне пора. Звони обязательно, не забудь, ладно? — повторил он. — Обещаешь?

Она сжала губы и молча кивнула. Найджел повернулся и, не оглядываясь, зашагал прочь, а она осталась сидеть, надеясь, что солнцу удастся восполнить тепло, которое он унес с собой.

Безуспешно.

Найджел никогда в жизни не ощущал себя таким бесполезным и беспомощным, как в этот момент, когда уходил от нее. Но у него было полно дел, справиться с которыми мог только он сам, которые нельзя было поручить кому-то другому или отложить.

Однако мысли его продолжали оставаться с Джессикой. Или не мысли, а сердце? Непонятно. Единственное, что было абсолютно ясно, — это то, что, если Джессика предала его тогда, три года назад, он предавал ее сейчас, уходя, когда она больше всего нуждалась в чьем-то присутствии.

Не в чьем-то, а именно в его присутствии.

Он не желал, чтобы рядом с ней находился кто-то другой. Ему даже думать было противно о том, чтобы она в минуты горя и отчаяния опиралась на чужое плечо.

— Господи, помилосердствуй! — проскрежетал Найджел, услышав очередной звонок телефона.

Опять репортер, желающий получить у него заявление для печати. Восьмой за сегодняшний день. Проклятье! И когда это кончится? — подумал Найджел, возвращая трубку на положенное ей место. В этот момент Джулия просунула голову в дверь и вопросительно посмотрела на него.

— Нет, — ответил он, — это журналисты, не из больницы.

Она замешкалась на пороге, не спеша уходить. Найджел знал, что ей хочется, чтобы он подошел, утешил ее. Он так и сделал: прошел через кабинет и обнял последнюю оставшуюся у него сестру обеими руками и позволил выплакаться на его плече. Господи, если бы только он мог дать волю слезам!

— Как мама? — спросил Найджел, когда сестра немного успокоилась.

— Пришла в себя и выглядит покрепче, — ответила Джулия, потом добавила:

— Найджел, я по поводу Джесси…

— Не надо, Джули, — оборвал он ее и обрадовался очередному звонку как поводу отойти от сестры.

Джулия еще несколько мгновений подождала, желая узнать, кто на том конце провода, и покинула кабинет, только поняв, что звонят по делу.

Найджел не желал обсуждать с ней свое решение поселить Джессику в своем доме. Он не желал обсуждать вообще ничего имеющего отношение к Джессике. И точка!

Вопрос требовал безраздельного его внимания. И Найджел внимательно выслушал собеседника и разрешил вставшую в его отсутствие проблему, будто это самая обычная вещь — улаживать чужие неприятности с законом, когда твой собственный мир рассыпался на составные части и валяется у ног беспорядочной кучей.

Стоило ему положить трубку, как раздался следующий звонок. И он с внезапным дурным предчувствием посмотрел на телефон.

Интуиция не подвела его.

— Найджел, ты можешь сейчас приехать? — раздался прерывающийся от рыданий голос Джессики.