"Крупнейшие шпионы мира" - читать интересную книгу автора (Уайтон Чарльз)

ГЛАВА 4 ЭРНСТ ВОЛЬВЕБЕР

Невысокий, полный человек лет шестидесяти с небольшим, живший за Стеной в Восточном Берлине, около полувека числился личностью легендарной среди офицеров контрразведки Запада.

Но хотя Эрнст Вольвебер и был выдающимся мастером шпионажа и диверсий двадцатого века, широкая публика мало что слышала о нем, кроме, возможно, неясных слухов.

Подробная история жизни может быть рассказана лишь самим человеком, однако и известные факты столь сенсационны, что автор этой книги, будучи недавно в Восточном Берлине, отправил личное письмо Вольвеберу, предлагая помочь сделать ему состояние – если он расскажет все.

Ответа не последовало… Как и предполагал автор, поскольку Эрнст Вольвебер был офицером организации, которая в разные периоды его карьеры называлась то ГПУ, то НКВД, то МВД, потом МГБ и, наконец, сейчас называется КГБ. Чтобы избежать путаницы, будем называть Русскую службу безопасности так, как именуют ее профессионалы – ГБ, что означает Государственная Безопасность.

Вольвебер – ветеран подпольного мира Европы. Кайзеровский флот стоял на якорной стоянке на своей самой крупной военно-морской базе в Киле, когда в 1917 году девятнадцатилетний Вольвебер поступил на службу на один из кораблей в качестве кочегара. Сын бедного рурского шахтера, он рано оставил школу и в конце концов оказался в одном из портовых городов севера Германии, где и устроился портовым грузчиком. Его семья придерживалась крайне левых взглядов, и еще до того, как Вольвебера призвали во флот, он стал членом молодежного социалистического движения, к которому терпимо относились в Германии Гогенцоллернов.

К тому времени, когда Вольвебер поступил на военно-морской флот, мораль империи переживала период упадка. Кайзер, испуганный за свой флот после безрезультатного столкновения у острова Ютланд, фактически отказался позволить флоту покинуть гавань. И офицеры, и матросы пребывали в состоянии усиливающейся растерянности. И когда в октябре 1917 года весть об успешной большевистской революции облетела Германию, сдерживаемое ранее недовольство вылилось в революцию.

Со своим юношеским социалистическим прошлым Вольвебер стал естественным центром притяжения для всех диссидентов с нижней палубы, и к осени 1918 года молодой кочегар стал одним из признанных лидеров подпольного движения. К этому времени он перешел в Союз Спартака – зародыш будущей Германской коммунистической партии, во главе которого стояли известные всему миру лидеры левого движения Карл Либкнехт и Роза Люксембург.

К концу октября 1918 года стало ясно, что война проиграна.

И потребовалась лишь небольшая искра, чтобы зажечь пламя германской революции. И революционный комитет в Киле, в котором первую скрипку играл Вольвебер, высек эту искру. В начале ноября начался мятеж на флоте. Сигналом к революции стало поднятие красного флага на крейсере «Гельголанд», стоявшем у входа в Кильский канал. Флаг был поднят Эрнстом Вольвебером.

9 ноября кайзер отрекся от престола. Революция ширилась по всему рейху – и в качестве противовеса красной революции доктор Конрад Аденауэр, мэр Кельна, созвал встречу членов комитета Рейнландских сепаратистов. Революция вышла из-под контроля, и скоро «красная» волна захлестнула и Рейнланд, и Рур, Берлин и «красную» Саксонию. Посланники революции, разосланные Вольвебером и его друзьями – лидерами революции – по всем городам и весям Германии, находились в авангарде всех восстаний.

Именно в те волнующие дни Вольвебер впервые встретил в Киле другого молодого революционного зачинщика по имени Рихард Зорге, которому также суждено было стать одним из величайших шпионов мира.

Похоже, есть что-то бодрящее в свежем климате Балтики, способствующее подпольной деятельности. Адмирал Канарис из германского абвера, Гейдрих из гестапо, Шульце-Бойзен из «красной капеллы» и Клаус Фукс, атомный шпион, – все провели по нескольку лет в приморских городах Шлезвиг-Гольштейна.

С установлением Веймарской республики Вольвебер, как и Зорге, переселился в Гамбург, который вскоре превратился в северную штаб-квартиру коммунистической партии. В портовом районе Сан-Паули и вдоль пресловутой Реепербан всем хорошо была знакома фигура небольшого, толстоватого молодого коммуниста, отличавшегося неутомимостью во всем, что касалось вина и женщин.

В начале двадцатых годов немецкие коммунисты были одной из влиятельнейших групп в Коммунистическом Интернационале – Коминтерне – в Москве. Чувствовалась острая нужда в людях, пригодных для выполнения особых задач, которые советские и коминтерновские лидеры ставили перед движением, имея в виду грядущие битвы против враждебного мирового капитала, а в Коминтерне были прекрасно осведомлены о роли Вольвебера в Кильском мятеже. И потому он стал естественным кандидатом на роль добровольца. В ходе своих частых визитов в Германию Мануильский, отвечавший в Коминтерне в том числе и за поиск талантов, уговорил Вольвебера отправиться в Советскую Россию на учебу. Так Вольвебер сделал первый шаг на пути к профессии, которой он посвятит всю свою жизнь.

В Москве Вольвебер провел два года, обучаясь в так называемом Институте марксизма-ленинизма, где его готовили на роль ключевой фигуры в Германском советском государстве, в неизбежности установления которого в Коминтерне не сомневались. Однако в те дни зачастую трудно было отличить, где кончался Коминтерн и начинались иностранные службы советской тайной полиции, и вышло так, что в какой-то момент Вольвебер был завербован ГБ. Он прошел курс обучения подпольной деятельности за рубежом в качестве руководителя будущей диверсионной группы, которая должна была начать действовать в случае войны между Советским Союзом и капиталистическим Западом.

Его политическое и практическое обучение подошло к концу, и во второй половине двадцатых годов Вольвебер вновь объявился в Германии в качестве видного члена ГКП – Германской коммунистической партии. К 1928 году он стал членом парламента Пруссии, в котором у социалистов было большинство, а через четыре года был избран депутатом от коммунистов в последний германский рейхстаг, где коммунистов еще терпели.

В те годы главное поле деятельности Вольвебера находилось на севере Германии, в портовых городах, которые он очень хорошо знал. Там, под крышей находившегося под влиянием Москвы Международного союза моряков и портовых рабочих, Вольвебер не спеша начал организовывать морскую диверсионную группу, которая в конце концов стала носить его имя. Однако теперь Вольвебер был уже другим человеком: исчез пьющий и веселый молодой левый хулиган и бабник первых дней гамбургской революционной смуты. А его место занял грубый, угрюмый и безжалостный коммунистический начальник тридцатипятилетнего возраста. Но кроме грубости и цинизма, его отличала неумеренность в выпивке, зачастую кончавшаяся алкогольными эксцессами.

Постепенно он стал отходить от активной деятельности в Германской коммунистической партии и все больше склоняться к подпольной работе. В течение двадцати лет его имя не фигурировало среди коммунистических политических деятелей, и когда впоследствии, в начале 1933 года, Гитлер взял власть в Германии, Вольвебер уже был очень хорошо устроен для продолжения подпольной деятельности. В то время как выдающиеся лидеры партии, такие, как Тельман, были арестованы, Вольвебер продолжал действовать. В течение нескольких месяцев он имел возможность ездить по Третьему рейху, освобождая, где возможно, партийных товарищей и формируя ядро подпольного коммунистического движения, которое будет действовать в течение последующих двенадцати лет.

В этот период Вольвебер выполнял двойную функцию: как члена Западно-Европейского бюро Коминтерна, так и сотрудника советской тайной полиции, и за те месяцы, что он оставался в гитлеровской Германии, он сумел организовать шпионско-диверсионную группу, направленную против нацистов. В эти месяцы его таланты стремительно раскрылись в полной мере. Он оказался проницательным, осторожным, не склонным к неоправданному риску, немногословным и избегавшим публичных собраний – качества, характеризующие хорошего сотрудника секретной службы. В конца 1933 года Вольвебер все в меньшей степени становился политическим лидером и все в большей – советским шпионом.

Вскоре после прихода нацистов к власти в Германии Западно-Европейское бюро Коминтерна, членом которого, как известно, был Вольвебер, организовало легальную штаб-квартиру в Копенгагене. ГБ приказало Вольвеберу, прикрываясь этим фасадом, объединить небольшие группы моряков-диверсантов, уже действовавших под крышей Международного союза моряков, в единую крупную организацию. Деятельность этой группы, начиная с 1932 года, уже вызывала подозрения в западных контрразведывательных службах.

К этому времени Вольвебер работал только на ГБ. В соответствии с незыблемыми правилами советской тайной полиции, он знал, что его главная сеть должна была действовать в тайне от его товарищей по Коминтерну. Ни одному из его диверсантов, невзирая на политическое прошлое, не разрешалось иметь партийный билет коммунистической партии. Необходимые финансовые средства поступали из Москвы от ГБ. Это была превосходная двойная «крыша» – использовать подозрительный для властей Коминтерн в качестве крыши для чего-то куда более зловещего. Вся эта операция носила следы гениальности – однако неизвестно, разрабатывал ли ее сам Вольвебер или кто-то безликий в штаб-квартире ГБ.

Но кто бы ни был творцом этого плана, выполняя его, Вольвебер быстро построил серию комфортабельных, хорошо оборудованных международных клубов моряков, которые были разбросаны по главным портам Западной Европы, а также Северной и Южной Америки. Казалось, не было ничего, что связывало бы благополучные, процветающие клубы с советской шпионской сетью. Клубы привлекали всяких моряков – некоторые из них, с помощью дешевой выпивки и еще более дешевых женщин, были завербованы для работы в организации, которой суждено было стать известной западным контрразведкам на протяжении трех десятилетий, как Лига Вольвебера.

Международные клубы моряков обеспечивали крышу куда более серьезному занятию, нежели вербовка будущих агентов. В дальних комнатах и подвалах всех этих заведений, раскинувшихся от Роттердама до Рио, были скрыты тайные оперативные штаб-квартиры вольвеберовской сети, где планировались диверсии, инструктировались агенты, изготавливались фальшивые паспорта и самодельные взрывные устройства. Кроме того, все они служили своего рода почтовыми ящиками, куда советские агенты «сбрасывали» информацию для последующей передачи в Москву.

Контролировала сеть группа из двадцати пяти мастеров на все руки, отобранных самим Вольвебером. Некоторые из них были немцами, многие из которых, такие как Вальдемар Вернер, стали очень известными людьми в Восточной Германии в послевоенные годы. Были и датчане, и шведы, бельгийцы и французы – и по крайней мере один англичанин, о котором говорили, что он был очень удачливым агентом. Сам Вольвебер ездил из Копенгагена в Гамбург и обратно, из Антверпена в Марсель, лично руководя проведением главных операций.

Впервые на след Лиги Вольвебера западные власти вышли в конце 1933 года, когда в Роттердаме был арестован один из агентов Вольвебера, пытавшийся доставить груз взрывчатки на борт судна. В последующие годы контрразведка уже точно знала, что потопление итальянского корабля «Фелчи» в заливе Таранто и разрушение японского судна «Тачима Мару» на пути из Роттердама на Дальний Восток – дело рук диверсантов Вольвебера.

Меньше уверенности относительно истины о случившемся в мае 1932 года пожаре, который уничтожил новый французский роскошный лайнер «Джордж Филлипар» в заливе Адена в мае 1932 года. Один из главных членов Лиги Вольвебера находился в Марселе как раз накануне отплытия лайнера в его первое плавание – набитого якобы оружием для японских армий в Маньчжурии.

На борту находился индокитайский диверсант из ранней группы Вольвебера, и, вероятно, именно он несет ответственность за небольшие пожары, случавшиеся как во время путешествия, так и во время стоянки лайнера в Шанхае. Причина окончательной вспышки, однако, остается тайной – агент Вольвебера погиб в огне. Некоторые специалисты уверены, что инцидент вполне мог быть делом его рук.

Другие пожары, случившиеся в начале тридцатых годов, тоже якобы были делом рук диверсантов Вольвебера – что, однако, ничем не доказано. Сюда можно отнести и два пожара на борту британского лайнера «Бермуда», сожженного на верфи в Белфасте; пожар на «Герцоге Ланкастере» в Хейсгэме и пожары на борту нового лайнера на заправках в Горланде и Вольфе в Белфасте. А также пожары на многочисленных французских судах, включая и огромный лайнер «Иль де Франс». С началом гражданской войны в Испании в 1936 году деятельность Лиги Вольвебера приобрела еще более широкий размах. Огромное число кораблей, некоторые из них британские, с военным снаряжением для Франко на борту, были, как утверждалось, серьезно повреждены, если не потоплены. Операции распространились до самой Швеции, где агенты Вольвебера устроили диверсию на электрических сетях рудников, от которых зависели поставки железной руды в нацистскую Германию.

Несмотря на все операции, проводившиеся против западных стран, главной мишенью Вольвебера была нацистская Германия. В Гамбурге он создал высокоэффективную шпионскую группу, которая информировала его о передвижениях кораблей и сообщала подробности о грузе, скопившемся в гавани.

К середине 1937 года Вольвебер стал одной из основных целей гестапо, и все же ему удавалось не раз пересекать датско-германскую границу. И именно в одной из таких поездок он оказался на волосок от гибели. Он только что встретился со своим главным шпионом в Гамбурге, доктором Михаэлисом, когда нагрянуло гестапо Гейдриха, и все мужчины и женщины из шпионской группы, работавшей в Гамбургских доках, были арестованы. Однако самому Вольвеберу удалось бежать и даже успешно пересечь датскую границу, несмотря на организованную гестапо погоню. Двенадцать его шпионов позднее были повешены.

Несмотря на эту заминку, Вольвебер реорганизовал свою группу в Германии, и вскоре его диверсанты вновь оказались ответственны за ущерб, причиненный растущему числу кораблей. В годы перед началом Второй мировой войны его агенты поместили взрывчатку с часовым механизмом в грузе следующих кораблей, все из которых получили повреждения: датское грузовое судно «Вестплейн», японский грузовой пароход «Казу Мару», германское фрахтовое судно «Клаус Беге», румынский сухогруз «Бессарабия» и знаменитый польский лайнер «Баторий», который год или два спустя участвовал в норвежской и других кампаниях в качестве военно-транспортного судна.

Гестапо, а также и контрразведки других западных держав были не единственным источником беспокойства для Вольвебера в довоенные годы. Это было время великих сталинских чисток в России, которые практически разрушили Лигу Вольвебера.

На протяжении почти шести месяцев Вольвебер не имел никакой связи с Москвой. В отчаянии он отправляет специального курьера к своему сАрвидровать сеть, и уже начинает разрабатывать подробный план действий, когда неожиданно – как это потом не раз происходило в подобных случаях в годы войны, штаб-квартира ГБ в Москве вновь выходит на связь с Вольвебером так, словно их контакты никогда не прерывались.

К этому времени шпионская сеть Вольвебера была уже полностью изолированной и совершенно самостоятельной. Поначалу Вольвебер еще поддерживал контакты с парижской штаб-квартирой ГБ, снабжавшей его фальшивыми документами, взрывчаткой и другими необходимыми вещами, однако считал это опасным. И вскоре прервал всякие связи со всеми другими советскими сетями. Столь же осторожным он был и в отношениях внутри своей собственной сети. Так, о подробностях планируемой операции всегда знал лишь один из его помощников. Вольвебер настаивал, чтобы легенды курьеров и агентов тщательно продумывались и были безупречными, а следовательно, не разваливались, как это часто бывало в других организациях, на первом же серьезном допросе.

Возражал он и против письменных отчетов, и всегда, когда это было возможно, курьеры передавали информацию устно. А когда все-таки необходимо было передать письменное сообщение, их писали невидимыми чернилами – лимонным или луковым соком.

У каждого члена Лиги было по крайней мере по одному псевдониму, и действовали агенты через многочисленных связников и «предохранителей», которые ничего не знали ни о Вольвебере, ни о его непосредственных подчиненных. По всей Европе были разбросаны тщательно скрытые тайники с взрывчаткой и другими материалами, которые могли бы понадобиться в нужный момент. Большинство оперативников Вольвебера были профессионалами высокого класса, многие из них впервые доказали свою преданность делу Советов еще в начале гражданской войны в Испании. Все они пользовались тайным кодом Вольвебера, в котором слово «мясо» означало динамит, а слово «нож» – бомбу с часовым механизмом.

По оперативной деятельности Лиги Вольвебера был нанесен серьезный удар, когда весной 1940 года немцы оккупировали Норвегию и Данию. Многие члены сети были арестованы в датской столице и к конце концов предстали перед судом по обвинению в проведении более двадцати диверсий.

Швеция оставалась единственным убежищем, и потому в начале мая Вольвебер, скрывавшийся с тех пор, как немцы заняли Данию, бежал через узкий пролив в Швецию. Но едва он ступил на шведскую землю, имея при себе фальшивый паспорт на имя гражданина Дании Фритца Келлера, как был арестован и вскоре приговорен к шести месяцам тюремного заключения.

Несмотря на отсутствие самого Вольвебера, его сеть продолжала функционировать, и факт подписания пакта Молотова – Риббентропа не стал для Лиги сигналом к приостановке нападений на корабли стран «оси». К концу 1940 года действия Лиги превратились в одну из главных проблем для нацистских властей, и Рейнхард Гейдрих, руководитель Главной службы безопасности рейха, сделал специальный доклад, посвященный Лиге Вольвебера.

Лига, заявил Гейдрих, считавший ее одним из звеньев коммунистической террористической сети, разбросанной по всей Европе, ответственна за диверсии в отношении 16 германских, 3 итальянских и одного японского кораблей. При этом основным приемом, используемым диверсантами Вольвебера, является организация пожаров в грузовых отсеках судна. Два из упомянутых в докладе Гейдриха кораблей были полностью разрушены, однако в остальных случаях диверсанты оказались не столь удачливы.

Основные центры шпионско-диверсионной сети Вольвебера находились в Гамбурге, Бремене, Данциге, Роттердаме, Амстердаме, Копенгагене, Осло, Риге и Ревеле. В Голландии диверсантами руководил коммунист, содержавший Интерклуб в портовом районе Роттердама. Взрывчатку доставляли из северной Скандинавии – очевидно, из железорудных районов Швеции, и транспортировалась она обычно как «скобяной товар».

Гейдрих также сообщил, что его шпионам удалось установить, что Лига Вольвебера основала секретные базы на островах Балтики Даго и Озель. Базы эти будут задействованы в случае германской оккупации островов – или начала советско-германской войны!

Из материалов допросов в гестапо, продолжал Гейдрих, многих членов сети, арестованных в Дании, можно сделать вывод, что в будущем операции вольвеберских диверсантов будут направлены против баз германских подводных лодок, расположенных по всему побережью северо-запада Европы, танкеров, находящихся в гаванях и морских портов, используемых для снабжения люфтваффе. Есть данные, дающие основание предположить, что некоторые сети пошли на контакт с коммунистическими частями французского и других движений Сопротивления и оказывали ценную помощь союзникам после нападения Германии на Россию в 1941 году.

Диверсия на финском судне в одном из шведских портов в 1941 году дала понять, что сеть Вольвебера отнюдь не сидит сложа руки. Сам Вольвебер и его главные немецкие и шведские сообщники были арестованы. Суд приговорил их к трем годам тюремного заключения, однако сразу же после приговора началась яростная борьба между гестапо и ГБ за обладание Эрнстом Вольвебером.

Нацистские власти, с изрядной долей справедливости, требовали передачи им Вольвебера на том основании, что он – гражданин Германии, разыскиваемый за совершение многочисленных актов саботажа и диверсий против немецких кораблей. Германия требовала передать ей Вольвебера, когда тот отсидит свой срок в шведской тюрьме.

Но и ГБ не испытывала никакого желания позволить руководителю крупнейшей шпионской сети попасть в лапы нацистов. Кремль призвал на помощь внушительную и грозную фигуру – советского посла в Стокгольме мадам Александру Коллонтай, царскую гран-даму, ставшую одной из ближайших сподвижниц Ленина в 1917 году.

Коллонтай поставила в известность шведского министра иностранных дел о том, что Вольвебер разыскивается советскими властями за совершение очень серьезного преступления – незаконное присвоение крупной суммы советских государственных средств. Однако на шведов это откровение не произвело никакого впечатления.

Тогда мадам Коллонтай пошла дальше и заявила, что Вольвебер – советский гражданин. И это действительно было так.

Происходило это в 1944 году. Осторожные шведы сумели, наконец, решить, какая из сторон одерживает верх в войне, и в ноябре 1944 года освобожденный из шведской тюрьмы Вольвебер был доставлен в Стокгольмский аэропорт, где сел на борт советского самолета, который тут же поднялся в воздух. Весть об освобождении Вольвебера была передана в Москву неким шифровальщиком, называвшим себя Петровым, который спустя десять лет прославился на весь мир, будучи в Австралии. В Москве Вольвебера встречали как дорогого и высокого гостя.

Спустя шесть месяцев Вольвебер, в форме русского офицера, вошел в Берлин с армиями маршала Жукова.

Согласно решениям Потсдамской конференции, состоявшейся летом 1945 года, был официально признан раздел Германии на четыре оккупационные зоны. Руководство ГБ отправляет Вольвебера со «специальной миссией» в оккупированный англичанами Рур. Каково было его истинное задание – неизвестно, однако мало сомнений, что целью его были англичане. Но в последний момент Москва отменила приказ. Маршал Берия, руководивший советской службой безопасности, и его помощники почувствовали, что Вольвебер слишком много знает, и будет плохо, если он попадет в руки британской секретной службы, а потому было решено, что безопаснее держать его в Восточной Германии.

Вольвебер был назначен шефом дирекции морского флота Восточной зоны Германии в ранге государственного секретаря. Однако коммунистическое судоходство мало занимало его: как всегда, он интересовался в основном судоходством западных держав.

Предоставив подчиненным бюрократам руководить судоходством Восточной зоны, Вольвебер вернулся к своему давнему занятию – возглавил тайные операции. Именно он создал разведслужбу Восточной Германии, и столь велико было доверие Москвы к Вольвеберу, что ему было позволено работать почти независимо от своих хозяев в ГБ и их соперников из ГРУ – разведслужбы советского верховного командования.

Русские поставили перед Вольвебером две задачи:

1. Воскрешение Лиги Вольвебера под крышей навигационной школы в Вустрове, Восточная зона оккупации.

2. Создание широкой сети организаций «черного рынка» для обеспечения и контрабанды жизненно необходимых коммунистическому блоку стратегических товаров с Западной Европы через «железный занавес».

В течение семи лет, с 1946 по 1953 год, Вольвебер блестяще выполнил оба поручения.

Однако диверсии по-прежнему оставались близки сердцу Вольвебера, и потому почти одновременно с созданием подпольной организации он устраивает тайную штаб-квартиру среди своих старых притонов в районе гамбургского порта. И вскоре агенты Вольвебера вновь появились во всех главных портах по обеим сторонам Атлантики.

Постепенно агенты западных контрдиверсионных организаций узнали, что их старый противник вновь появился на сцене – Лига Вольвебера снова приступила к работе. К началу 1950 года французская DST была уверена, что Вольвебер вот-вот запустит кампанию диверсий и саботажа. Однако никто на Западе не подозревал, что она явится своего рода прелюдией к коммунистическому выступлению в Корее, осуществленному шесть месяцев спустя. Французское правительство было столь обеспокоено, что невзирая на сопротивление коммунистической оппозиции, парламент был вынужден принять антидиверсионное законодательство.

И почти сразу же последовала цепь таинственных событий в Соединенном Королевстве. В апреле в топливных танках 23 000-тонного британского авианосца «Иллюстриос» была обнаружена вода. Через неделю или две этот же корабль следовал из Девонпорта в Мерси с важными персонами на борту, включая Первого Лорда Адмиралтейства и Главнокомандующего, когда в Плимуте под котлами корабля были обнаружены три магниевых бомбы. Их явно поместили туда с тем расчетом, чтобы они воспламенились, когда температура котлов повысится, и в результате на авианосце начнется большой пожар.

В середине июня, за несколько дней до начала коммунистического выступления в Корее, в моторах британской подводной лодки «Таллихо», стоявшей на ремонте в Девонпорте, был обнаружен песок.

В июле, после начала Корейской войны, когда корабли были готовы приступить к несению службы в дальневосточных водах, караван из девяти барж, наполненных артиллерийскими снарядами и другим военным снаряжением, был взорван близ Беденхэмского пирса в гавани Портсмута, что повлекло за собой огромное число жертв и крупные разрушения в близлежащих районах. К счастью, соседние склады с вооружениями не пострадали. А через две недели близ Ферт-о-Форт потерпел аварию британский миноносец «Кавендиш»: в машинном отделении были обнаружены «посторонние предметы».

Но ни один британский агент так никогда и не признал, что столь блестящая диверсия была делом рук Лиги Вольвебера.

Однако другие контрдиверсионные организации не сомневались, что странная цепочка событий в Объединенном Королевстве была частью куда более широкой кампании, начатой Вольвебером с целью помешать действиям союзников в Корее.

Одним из самых серьезных инцидентов стал взрыв термитной бомбы в машинном отделении французского лайнера «Оран»

в бухте Марселя в мае 1950 года. Корабль должен был отправиться в Сайгон с грузом военного снаряжения и оборудования для французских войск, сражавшихся против коммунистов в Индокитае. Французская разведслужба установила, что бомбу подложил один из вольвеберских оперативников. Последующим расследованием, проведенным офицерами безопасности, было установлено, что бомба изготовлена в мастерских Вольвебера в Карлсхорсте, в Восточном Берлине, и в Висмаре, на Балтийском побережье. Бомба, найденная на «Оране», была идентична найденной ранее в машинном отделении танкера, строящегося в Гамбурге.

В сентябре следующего года сотрудники французской службы безопасности раскрыли диверсионную организацию, состоявшую главным образом из немецких и испанских коммунистических беженцев. Организация была связана с Вольвебером. Раскрытие группы последовало вслед за уничтожением французского миноносца «Лапас», взорванного на якорной стоянке близ Сен-Мало. В результате диверсии погиб 51 человек из команды миноносца.

С окончанием затянувшихся корейских мирных переговоров диверсии на кораблях союзников временно прекратились, однако к середине 1952 года вновь стали появляться свидетельства того, что готовится новая серия нападений на корабли. Стало известно, что организация Вольвебера пополнилась новыми членами, завербованными в странах Запада. Среди этих новичков, обучающихся диверсионному делу, было много англичан, симпатизирующих левым, и даже две женщины. Все они тренировались в диверсионной школе Вольвебера в Богензее, в Восточной Германии, постигая основы операций, которые должны были стать частью «не-очень-холодной войны». Агенты шпионских сетей Западной Германии, глубоко проникшие в Восточную зону, предсказывали, что начало расширению диверсионной деятельности практически положено и новых инцидентов следует скорее всего ожидать в британских гаванях.

25 января 1953 года был полностью разрушен 20 000-тонный канадский тихоокеанский лайнер «Канадский экспресс», на котором вспыхнул пожар, когда корабль стоял на ремонте в доке Ливерпуля. Через три дня пожар разразился и на борту «Куин Элизабет», также проходившем осмотр в доке Саутгемптона, хотя огонь и был погашен до того, как для судна возникла реальная опасность. На другой день при таинственных обстоятельствах загорелся еще один атлантический гигант. К счастью, пожар удалось быстро потушить.

Пожары на «Канадском экспрессе» и «Куин Элизабет» были поразительно похожи: оба корабля являлись крупными поставщиками долларов для британской экономики. Официальное расследование пожара на «Канадском экспрессе» позволило сделать вывод об отсутствии явных свидетельств диверсии. Столь же неопределенными оказались выводы следственной группы, расследовавшей пожары на гиганте «Кьюнардере» в доке Саутгемптона. Однако каковы бы ни были частные выводы британских властей, другие западные страны были уверены, что оба инцидента – дело рук агентов Вольвебера, среди которых, без сомнения, много англичан. На Западе были уверены, что в своем офисе директора пароходства в Восточном Берлине и в оперативных штаб-квартирах в Вустроу и Богензее Вольвебер продолжал планировать диверсии, направленные против всего капиталистического мира. 17 июня 1953 года, на фоне политических событий, последовавших после смерти Сталина, началось восстание рабочих в Восточном Берлине и Советской зоне оккупации. Мятеж, однако, был жестоко подавлен советским танками, а через десять дней маршал Берия, верховный глава ГБ с начала войны, был арестован и расстрелян по приказу Хрущева. В конце июля представитель Берии в Восточной Германии, бывший немецкий генерал Вильгельм Зайцер, был снят со своего поста министра госбезопасности Восточной зоны. Следуя инструкциям из Москвы, босс Восточной зоны Вальтер Ульбрихт назначил на этот пост ветерана ГБ Эрнста Вольвебера.

Вольвебер возненавидел свою новую должность. Во время своего первого публичного появления в качестве министра в Восточном Берлине он моргал, словно крот, вытащенный из-под земли волею независящих от него обстоятельств. Никто, однако, не сомневался в его способности делать дело. И он продолжил реорганизацию всей системы государственной безопасности Восточной Германии.

Смерть Берии нанесла тяжелый удар по всевластию ГБ в Советском Союзе – по крайней мере так казалось со стороны. Сменилась вся администрация тайной полиции, а ее власть над советским народом была, по всей видимости, утрачена и худшие аспекты сталинско-бериевского террора остались позади.

В Восточной же Германии Вольвеберу было велено все оставить, как прежде. Перед ним поставили две задачи на ближайшую перспективу:

1. Выкорчевать многочисленные шпионские сети, разбросанные по всему Востоку и подчинявшиеся приказам бывшего гитлеровского генерала Рейнхарда Гелена, который, опираясь на американскую финансовую поддержку, создал обширную и эффективную секретную службу Западной Германии.

2. Усилить шпионаж и диверсии против Боннской республики со стороны Восточной Германии. Главные цели – зарождающееся министерство обороны в Бонне и заводы Рура, участвующие в реализации западной программы производства вооружений.

Последовавшие как в Восточной, так и в Западной Германии суды над шпионами дают основания предположить, что Вольвебер добился значительных успехов в выполнении обоих заданий. Он почти наверняка участвовал в операциях, проводимых с участием британского двойного шпиона Блейка, который был сотрудником британской службы безопасности как раз в то время, когда Вольвебер был министром государственной безопасности ГДР.

Несмотря на свои официальные обязанности главы министерства безопасности Восточной зоны, Вольвебер никогда не забывал о своих интернациональных обязательствах и продолжал возглавлять Лигу Вольвебера. Специалисты уверены, что именно он стоял за диверсией на британском крейсере «Кумберленд» – исследовательской станции королевского флота, занимавшейся разработкой защитных мер против водородной бомбы и стоившей 20 миллионов фунтов стерлингов.

Нет сомнения также в том, что Вольвебер поддерживал тесные связи с египетской тайной полицией, возглавляемой бывшим сотрудником гейдриховской Службы безопасности (СД) и разыскиваемым как военный преступник Леопольдом Глеймом, который наверняка докладывал Вольвеберу в Восточный Берлин еще со времен Суэцкого кризиса.

Но несмотря на мощную поддержку Москвы, Вольвебер находился в незавидном положении. Его отношения с секретарем Коммунистической партии Восточной зоны Вальтером Ульбрихтом никак нельзя было назвать дружескими, ибо Вольвебер, безусловно, знал о предательстве Ульбрихтом довоенных немецких коммунистов во время сталинских чисток тридцатых годов и многое мог бы добавить к многотомному досье на Ульбрихта, годами собираемому в ГБ.

Отношения между двумя этими людьми неизбежно обострились. Ульбрихт снял Вольвебера с поста министра госбезопасности. Однако Москва настояла на том, чтобы Ульбрихт не вмешивался в деятельность Вольвебера на посту главы Лиги Вольвебера. Вражда между Ульбрихтом и опальным министром становилась все ожесточеннее. Согласно секретной информации, с которой автор имел возможность лично ознакомиться, в 1960 или 1961 году Ульбрихт несколько раз пытался отделаться от Вольвебера. И вскоре коммунистический босс Восточной зоны издал приказ об аресте Вольвебера. Последний, однако, как всегда, оказался неплохо информирован и воспользовался убежищем в советской штаб-квартире Карлсхорсте, в Восточном Берлине, твердо отказавшись ее покинуть.

Ульбрихт был в ярости, однако и ГБ стояла на своем. Спустя десять дней Ульбрихт получил послание, которое гласило: «Оставьте герра Вольвебера в покое – он мой друг», подпись – Хрущев.

Вольвебер возобновил свою прежнюю деятельность. Последний раз, когда о нем слышали, он по-прежнему находился в Восточном Берлине.