"Окончательный диагноз" - читать интересную книгу автора (Уайт Джеймс)

Глава 1

Препровождая Хьюлитта по туннелю от места парковки корабля до входа в госпиталь, медик-орлигианин помалкивал, и Хьюлитт искренне этому радовался. Он недолюбливал инопланетян, и, если уж приходилось общаться с ними, предпочитал пользоваться устройствами дальней связи, не оборудованными видеоприставками. Не нравился ему и орлигианин. То, как он время от времени шевелил серовато-коричневыми острыми шерстинками, торчавшими из щелей в коже, наводило Хьюлитта на мысль о том, что орлигианин не иначе как весь кишит какими-то паразитами. Как только Хьюлитт и орлигианин вышли из узкого туннеля в просторное помещение приемного покоя, землянин вздохнул с облегчением – наконец-то он сможет отойти подальше от лохматого отвратительного существа.

Около антигравитационных носилок стояло еще одно инопланетное создание и явно ожидало их появления. Это было удивительно крупное существо с массивным туловищем, покоившимся на шести толстых щупальцах, одно из которых обвивала повязка со значками – по всей вероятности, эти значки отражали либо должность, либо личность носителя повязки. Повязка, если можно так выразиться, была единственным одеянием встречающего. Хьюлитт очень порадовался тому, что это существо хотя бы не покрыто шерстью. Правда, отношение встречающего к мерам личной гигиены вызывало у землянина некоторые сомнения: бока существа были забрызганы белесой краской – краска давно уже высохла и теперь шелушилась. Хьюлитт разглядел у великана два впалых, лишенных ресниц глаза, прятавшихся под толстым слоем роговицы. Больше ничего примечательного в лице встречающего не было – за исключением, пожалуй, выпуклой мембраны на макушке, чем-то напоминавшей петушиный гребень. Как только странное существо шагнуло к Хьюлитту и обратилось к нему, стало ясно, что эта мембрана – орган речи.

– Я ожидаю прибытия пациента-ДБДГ, – проговорило существо. – Вы явно землянин, и ваша физиологическая классификация действительно ДБДГ, но, похоже, у вас нет никаких травм, и вообще вы не выглядите больным. По всей вероятности, я ошиблась, и вы не тот, кого...

– Вы не ошиблись, медсестра, – встрял орлигианин. – Меня зовут хирург-лейтенант Турраг-Мар. Я с грузового корабля Корпуса Мониторов «Тривендар». Нас попросили доставить этого пациента в Главный Госпиталь Сектора. Но теперь мне нужно не мешкая вернуться на корабль. Это пациент Хьюлитт, а вот его история болезни.

– Благодарю вас, доктор, – сказала медсестра, взяла у орлигианина кассету и поместила ее в щель кассетоприемника на пульте управления носилками. – Можете ли сообщить еще какие-либо сведения о пациенте, которые, по вашему мнению, могли бы пригодиться нашим врачам?

Турраг-Мар растерялся, но, немного подумав, ответил:

– Пациент прибыл на борт «Тривендара» шесть дней назад, и за это время в его клиническом состоянии не произошло никаких изменений. Он пребывал таким, каким вы его видите теперь, – то есть в добром здравии. За время перелета у меня сложилось такое впечатление, что, несмотря на все, что рассказано о пациенте в объемистой истории болезни, в его заболевании немалую роль играет психологический компонент.

– Понимаю, доктор, – протянула медсестра. – Однако могу заверить пациента Хьюлитта в том, что, как бы сложны ни были его проблемы, мы постараемся сделать все возможное, чтобы разрешить их.

Турраг-Мар коротко залаял, и транслятор этот лай не перевел.

– Желаю удачи, – членораздельно добавил орлигианин.

– Итак, землянин, – сказала медсестра, когда орлигианин исчез в недрах переходного туннеля, – прошу вас, забирайтесь на носилки и устраивайтесь поудобнее. Я перевезу вас в седьмую палату на двадцать девятом уровне, где вы будете...

– Не собираюсь я никуда забираться. – Из-за злости, неуверенности и неприязни к чудовищному созданию голос его прозвучал громче, чем ему хотелось бы. – Сейчас со мной все в порядке, а уж с моими ногами – точно. Я сам пойду.

– Прошу вас, поверьте мне, ДБДГ, – принялась уговаривать Хьюлитта медсестра, – на носилках вам будет намного удобнее.

– Мне было бы намного удобнее, – огрызнулся Хьюлитт, – если бы вы перестали разговаривать со мной так, словно я – какое-то... существо. Всю дорогу это косматое орлигианское подобие врача только так обо мне и говорило с другими офицерами, а теперь и вы туда же? Я человек, я мужчина, «он», а не «оно». Будьте так добры, запомните это на будущее, медсестра.

Довольно долго медсестра не шевелилась и не произносила ни слова. Затем она проговорила:

– Я знаю, что вы человек и представитель разумного вида. Я прослушала курс лекций по анатомии разных видов и вижу, что вы – взрослая мужская особь, имеющая физиологическую классификацию ДБДГ, то есть человек-землянин, однако я вынуждена продолжать рассматривать вас как «оно» до тех пор, пока какие-либо проявления функции ваших репродуктивных органов и сопутствующие этим проявлениям эндокринные процессы не потребуют от меня учета вашего пола.

Увы, – торопливо добавила медсестра, – идентификация пола разных существ не всегда так легка, как в вашем случае, взять хотя бы меня. Мои сородичи, худлариане, за время жизни способны несколько раз сменить пол. А бывают существа, которым для осуществления размножения требуется более двух полов. Тема эта крайне щепетильна, пациент Хьюлитт, и зачастую неверная идентификация может вызвать у существа раздражение, а представителей некоторых видов даже оскорбить. Полагаю, для вас будет удобнее и естественнее рассматривать любое существо, не принадлежащее к вашему виду, как «оно» – так же, как и мы будем рассматривать вас. А теперь прошу вас, пожалуйста, забирайтесь на носилки.

– У вашего вида что – проблемы со слухом? – заорал Хьюлитт. – Я же ясно выразился: я пойду пешком!

Медсестра промолчала, но чуть-чуть откинулась назад, так что ее чудовищная масса уравновесилась на средних и задних щупальцах. А два передних быстро развернулись – Хьюлитт не успел и оглянуться, как одно щупальце обвило его талию, а другое подхватило его под колени. Он взлетел в воздух и в мгновение ока очутился на носилках. Щупальца держали его крепко, но никаких неприятных ощущений Хьюлитт не испытывал. Он не стал вырываться, поняв, что с этими мягкими на ощупь, но прочными словно сталь щупальцами бороться бесполезно.

За тот краткий миг, что он висел в воздухе, Хьюлитт успел заметить, что обвившие его конечности инопланетянки могут выполнять роль как ног, так и рук. На тыльной поверхности щупалец располагалась загрубевшая костяшка – на нее существо наступало при ходьбе. При этом выступавшие перед костяшкой пальцы отгибались и подворачивались.

Мягкие ремни-крепления обхватили ноги Хьюлитта. С боков носилок выехали половинки прозрачного колпака и совместились. За спиной землянина мгновенно появилась спинка сиденья – она поднималась до тех пор, пока Хьюлитт не принял сидячее положение. «Ладно, – решил он, – по крайней мере я вижу и слышу все, что происходит вокруг».

К носилкам ему не привыкать – на них он вдоволь накатался по земным больницам, правда, тогда он не видел ничего, кроме скучнейших белых потолков и стен со светильниками. Ладно, зато сейчас он будет путешествовать сидя.

– Будь то пациенты или сотрудники, – заметила медсестра, ни словом не обмолвившись о том грубом методе, с помощью которого она водворила пациента на носилки, – новички всегда мечтают пройтись по коридорам госпиталя пешком. Можете считать, что вам повезло. Вы – пациент, а пациентам, в принципе, тут пешком ходить не дозволено.

– Но я же могу идти! – возразил Хьюлитт, когда носилки мягко тронулись с места и направились к выходу в коридор.

– А большинство поступающих к нам больных, – парировала медсестра, – не могут ни ходить, ни разговаривать, ни даже смотреть по сторонам, ни – тем более – спорить с медсестрами и медбратьями. Из-за одного исключения общее правило отменять нельзя.

Носилки остановились около двери. Хьюлитт тут же закрыл глаза. Заставить себя снова открыть их он смог только спустя несколько секунд. Открыл – и ужасно порадовался тому, что его защищает прозрачный, но прочный колпак.

По широкому коридору сновали существа, которые могли привидеться только в самом кошмарном сне. Он с ужасом подумал о том, что некоторые из них непременно приснятся ему сегодня же. Оттого, что изредка на глаза попадались люди, легче не становилось – инопланетяне на их фоне выглядели еще отвратительнее. Некоторых из них отделяли друг от друга несколько ярдов, но чаще чудовища передвигались группами и проскакивали мимо на разной скорости. Попадались массивные создания со множеством щупалец, пугающие одними только своими размерами. Другие вызывали отвращение тошнотворными выростами или слоем слизи, покрывавшей их кошмарные бесформенные тела. Очертания у некоторых существ были настолько невероятные, что Хьюлитт с трудом верил собственным глазам. Навстречу ему, словно гусеница-сороконожка, ползло нечто, заросшее серебристой шерстью, и шерсть эта в такт движениям то собиралась в складки, то расправлялась. Хьюлитт вспомнил, что видел такое существо где-то на картинке и что оно родом с планеты под названием Кельгия.

Мимо протопал слоноподобный гигант на шести ногах, с четырьмя щупальцами и головой, похожей на гигантский неповоротливый купол, – тралтан. На членистых лапах процокал громадный краб с красиво и ярко окрашенным панцирем – и Хьюлитт припомнил, что такие называются мельфианами. Во весь дух промчалось невысокое – вдвое ниже человека – создание, заросшее рыжей курчавой шерстью, – нидианин.

Нидианин легонько коснулся края носилок. Он что-то протявкал медсестре – наверное, обругал за неаккуратное вождение. Медсестра промолчала. Голос нидианина потонул в карканье, чириканье, лае – рядом стоял настоящий гвалт. Видимо, транслятор, установленный на носилках, был оборудован так, что переводил только разговоры медсестры и пациента.

Хьюлитт терпеть не мог, когда не понимал, о чем говорят рядом с ним... «Интересно, – думал он, – обеспечат ли меня мультитранслятором, пока я буду тут валяться? Небось не обеспечат, если медики тут такие же, как те, с которыми я сталкивался на Земле». Те-то точно не желали вводить пациента в курс своих разговоров о нем.

Особенно тогда, когда сами были в чем-то не уверены.

От неприятных воспоминаний о том, сколько раз его безуспешно пользовали на родине, Хьюлитта отвлекло зрелище гигантского металлического танка, мчавшегося прямо на носилки. Хьюлитт указал на танк и крикнул:

– Эй, сестра, как вас там! Сбавьте скорость, проклятие, и сверните в сторону!

Медсестра – ноль эмоций. Металлическое чудище в последнее мгновение отвернуло в сторону и проскочило в считанных дюймах от носилок. Из-под приоткрытого колпака пахнуло горячим паром.

– Это защитное передвижное устройство СНЛУ, – пояснила медсестра. – Устройством пользуются привыкшие к условиям высокого притяжения существа, живущие в атмосфере с высоким давлением, изобилующей перегретым паром. Нам ничто не грозило.

Сестра оторвала одно щупальце от пульта управления носилками и, прежде чем продолжить пояснения, указала вперед по коридору.

– Вы, вероятно, уже успели заметить, что попадающиеся вам на глаза существа подразделяются на два четких типа: на тех, кто избегает столкновения с другими, и тех, с кем другие избегают столкновения. Это связано с различиями в занимаемых должностях. Эти различия отражены значками на повязках, размещаемых либо на конечностях, либо на других выступающих частях тела. Эти сведения я вам сообщаю для того, чтобы в дальнейшем вам легче было общаться с персоналом – докторами и медсестрами. Скоро вы научитесь распознавать значки. К примеру, на моей повязке значки говорят о том, что я – медсестра-практикантка. Вы сможете отличать мои значки от тех, которые увидите на повязках Старших сестер, интернов, сотрудников Отделения психологии, Старших врачей и диагностов.

Теоретически, – продолжала медсестра, – сотрудники высшего звена при проходе по коридорам пользуются преимуществом. Но многие полагают, что глупо страдать из-за контузий или более легких травм вследствие слишком буквального выполнения устава. Сотрудники предпочитают, невзирая на должность, уступать дорогу существам массивнее себя. Поэтому мне почти все уступают дорогу. Кроме того, если на носилках находится пациент вроде вас, предположительно нуждающийся в срочном оказании помощи, носилки имеют приоритет в передвижении, невзирая на то что ими управляет сотрудник низшего звена вроде меня.

Немного успокоившись, Хьюлитт стал с большим интересом разглядывать существ, сновавших по коридору, вместо того чтобы непрестанно зажмуриваться при их приближении. «Ко всему на свете можно привыкнуть», – подумал он. Правда, несколько минут спустя ему уже так не казалось.

– Что... что за чудовище только что проскочило мимо нас?

Медсестра ответила только тогда, когда завернула за угол и тот, о ком ее спросил Хьюлитт, скрылся из глаз.

– Это существо, – ответила она, – принадлежит к физиологическому типу ПВСЖ. Это илленсианин, хлородышащее создание. В госпитале илленсиане вынуждены носить защитные оболочки, чтобы не погибнуть в кислородной среде. Эти существа наделены чрезвычайно острым слухом... Хорошо бы вам это запомнить и иметь в виду на будущее.

Хьюлитт не заметил у страшилища ничего, хотя бы смутно напоминавшего уши: он разглядел только мембрано-членистое тельце, похожее на ужасающую коллекцию маслянистых подгнивших растений, переваливающихся с места на место в желтом тумане, заполнявшем тонкую прозрачную оболочку.

– Медсестра, – выдавил Хьюлитт, с трудом сдерживая тошноту, – какое бы там ни назначили мне лечение, я не желаю, чтобы ко мне приближалось нечто подобное!

Речевая мембрана медсестры дрогнула, но транслятор молчал. Наконец медсестра проговорила:

– Через несколько минут мы прибудем в седьмую палату. Видимо, я буду участвовать в вашем лечении, пациент Хьюлитт. Если я могу помочь вам каким-либо советом немедицинского характера, вы только попросите, и я...

– Тут у вас вообще есть люди-врачи? – резко прервал медсестру Хьюлитт. – Я хочу, чтобы меня лечили мои соотечественники.

– В составе медперсонала много землян-ДБДГ, – вздохнула медсестра. – Но может случиться так, что они не захотят заниматься вашим лечением.

От изумления и недоверия Хьюлитт потерял дар речи. Только тогда, когда носилки нырнули в более узкий и не такой запруженный участок коридора, медсестра ответила на вопрос, задать который землянину не позволяла злость.

– Вы забываете, – сказала медсестра, – что у нас универсальный госпиталь. В Галактической Федерации он считается самым большим и самым лучшим. Сюда отбирают лучших из лучших. И существа, прибывающие в госпиталь на работу или на практику с родных планет, стремятся приобрести опыт в области многовидовой терапии и хирургии. Вам должно быть понятно, что никто из сотрудников не возьмется за ваше лечение по своей воле, а только тогда, когда получит соответствующее распоряжение. А распоряжение будет отдано на основании учета особенностей вашего заболевания. Вряд ли врачу-землянину понравится, если окажется, что он проделал такой долгий путь до Главного Госпиталя Сектора только для того, чтобы лечить ДБДГ – ведь их миллионы на Земле, да и на других населенных землянами планетах.

Ваши земные доктора и медсестры хотят работать с разными существами, – продолжала медсестра. – Вы поймете, что это хорошо, поскольку и врач, и сестра всегда с большим вниманием и заботой относятся к больному другого вида, отличного от их собственного. Когда врач и пациент принадлежат к одному и тому же виду, порой могут быть допущены профессиональные небрежности или неверные предположения. Порой важные симптомы прячутся за кажущимся знакомством с физиологией пациента. К счастью, подобные ошибки довольно редки. Но когда лечением пациента ведает врач другого вида, он ни о чем, касающемся своего пациента, не думает как о само собой разумеющемся. Физиологические различия вынуждают врача быть крайне внимательным, и тогда частота клинических ошибок поистине ничтожна. Прошу вас, поверьте мне: вы попадете в очень надежные руки... ну или какие-нибудь еще конечности.

И еще помните, пациент Хьюлитт, – добавила медсестра, когда носилки резко изменили направление и въехали в широкие двери, – для меня вы – инопланетянин, со всеми вытекающими из этого последствиями. Мы прибыли.

Седьмая палата представляла собой просторное, залитое ярким светом помещение. Длина палаты раз в пять превышала ее ширину. По обе стороны от прохода двумя рядами выстроились кровати. В том, что это именно кровати, Хьюлитт ни на секунду не усомнился, хотя форма у них была просто сумасшедшая, размеры – самые разнообразные, а над некоторыми нависало оборудование немыслимого назначения. Между тем одна из кроватей, стоявшая в дальнем конце палаты, вполне подошла бы землянину. Налево от входа располагался сестринский пост и устройство для выдачи питания – их от палаты отделяли прозрачные стенки.

Носилки проехали мимо слишком быстро, и Хьюлитт не успел разглядеть, кто находится на посту.

Из-за того, что сестринский пост и кухня занимали довольно много места, по левой стороне стояло всего восемь кроватей, а у противоположной стены уместилось целых двенадцать. Некоторые из них были отгорожены ширмами. Из-за одной такой ширмы доносились приглушенные бульканья и лай каких-то инопланетян, но совещались ли там медики, или просто кто-то сплетничал – при всем своем желании понять этого без транслятора Хьюлитт не мог. Может быть, там вообще лежал тяжелобольной? Но прежде чем Хьюлитт успел открыть рот и спросить, носилки остановились и он был мягко приподнят и опущен на стул около своей кровати.

Указав поочередно на три двери в стене, параллельной кровати, медсестра сообщила:

– За первой дверью располагается кабина для освобождения от физиологических отходов, за второй дверью – ванная. Туда, как и в туалет, ходят больные разных видов. За третьей дверью располагаются туалет и ванная для лежачих больных. Тумбочка около вашей кровати точно такая же, как та, которой вы пользовались на «Тривендаре». Чуть позже сюда принесут ваши личные вещи. Вот кнопка вызова – на тот случай, если вам что-то понадобится. Кроме того, в потолок над кроватью вмонтирована видеокамера. За всеми больными наблюдают с сестринского пульта, и если вам потребуется помощь, но вы не в силах будете нажать на кнопку, к вам тут же подойдет медсестра – она видит вас на мониторе. Лампой для чтения вы можете управлять, как вам будет удобно, и свет не будет мешать другим пациентам, когда они отдыхают. Вот здесь у вас плейер, вот здесь – наушники, а это – небольшой видеоэкран, настроенный на внутрибольничный развлекательный канал. Программы, правда, были записаны довольно давно, так что, вероятно, вам не захочется их смотреть – ну, разве что для того, чтобы побыстрее заснуть без снотворного.

Ваша кровать номер восемнадцать, – продолжала пояснения медсестра. – Она стоит наиболее удобно по отношению к туалету и ванной и наиболее удалена от сестринского поста и входной двери. В госпитале существует такое поверье, что чем ближе кровать ко входу, чем ближе до нее докторам и дежурной сестре, тем серьезнее заболевание пациента и тем хуже прогноз. Возможно, в этом смысле расположение вашей кровати вас немного утешит.

А теперь, – торопливо проговорила медсестра, – пациент Хьюлитт, прошу вас, раздевайтесь, наденьте больничную одежду, которая висит у вас на стуле, и побыстрее укладывайтесь в кровать, пока не пришла Старшая медсестра. Я буду рядом. Если понадоблюсь – зовите.

Медсестра отошла в сторону, откатила носилки, из щелей в потолке выехали стенки ширмы.

Хьюлитту показалось, что он ужасно долго держал в руках больничную одежду. Одежда была белая, мягкая, бесформенная и, как всегда, на пару размеров меньше. Хьюлитту не хотелось валяться в кровати в этих тряпках. Ему хотелось посидеть на стуле и хоть недолго полелеять чувство собственного достоинства, оставаясь в своей ладно скроенной одежде. Но тут он вспомнил о чудовищной силе медсестры и о ее последней фразе насчет «если понадоблюсь». Что в ней заключалось, в этой фразе? Уж не вежливое ли предупреждение о том, что, если он не разденется сам, его разденут насильно?

Нет уж. Такого удовольствия он этой поганке не доставит.

Забираясь в кровать, Хьюлитт расслышал тихий, скользящий звук, совсем непохожий на звук шагов. Слова, переводимые транслятором, сопровождало крайне неприятное шипение.

– Медсестра, – проговорил кто-то за ширмой. – У вас уже краска осыпается. Побыстрее отдайте мне историю болезни пациента, отчитайтесь и отправляйтесь немедленно в столовую.

– Хорошо, Старшая сестра, – послышался голос медсестры-худларианки. – Когда медик с корабля «Тривендар», хирург-лейтенант Корпуса Мониторов по имени Турраг-Мар вручил мне историю болезни, он сказал, что за время пути никаких значительных изменений в симптоматике и физическом состоянии пациента Хьюлитта он не отметил, однако высказал предположение о наличии в его заболевании психологического компонента. Единственным подтверждением этого является ярко выраженная ксенофобическая реакция, имевшая у пациента место за время его доставки в палату. Я была готова к тому, что у пациента были крайне редкие – если вообще были – контакты с существами других видов, и понимала, что скорее всего он сильно разволнуется при виде сотрудников, путешествующих по коридорам. Согласно данным мне распоряжениям, я должна была производить доставку больного так, чтобы он имел возможность видеть сотрудников, с тем, чтобы хоть немного подготовить его к более близким контактам с ними в палате. Похоже, пациенту удалось справиться с ксенофобией в отношении всех видов, за исключением одного, который пока представляется ему визуально отталкивающим...

– Благодарю вас, медсестра, – прервал отчет другой голос. – А теперь поторопитесь. Вам немедленно нужно подкрепиться, иначе вы упадете от голода. С этого момента я беру ответственность за пациента на себя.

Стенки ширмы поднялись к потолку и исчезли в щелях. Перед изумленным взором Хьюлитта предстало отвратительнейшее создание. Хьюлитт инстинктивно вжался в подушку, беспомощно пытаясь увеличить расстояние между собой и этой жуткой тварью.

– Ну, как мы себя сегодня чувствуем, пациент Хьюлитт? – сказала жуткая тварь. – Я – Старшая сестра Летвичи, и, как вы уже, по-видимому, заметили, я – илленсианка...