Траут КилгорВенера на раковине (фрагмент)

Килгор Траут

Венера на раковине

Глава из романа

Перевод отрывка из романа известного американского фантаста Килгора Траута "Венера на раковине" нам любезно предоставлен одним из хабаровских клубов любителей фантастики "КТК" (Kilgore Traut Club), хорошо знакомого хабаровским фэнам.

Герой романа Саймон Вагстафф по прозвищу "Космический странник" - последний житель Земли, пережившей очередной всемирный потоп - отправляется в космическое путешествие в сопровождении собаки и совы. Он посещает множество планет с разнообразнейшими формами жизни. И вот очередная планета под названием Шалтун...

Глава 6.

ШАЛТУН, ИЛИ ПЛАНЕТА РАВНОГО ВРЕМЕНИ

Саймон приказал кораблю совершить посадку на большом поле возле самого большого здания в городе. Поскольку население этого города было больше других городов, вероятно, здесь находилась столица.

Здание было высотой в шесть этажей и построено из какого-то белого камня с фиолетово-красными прожилками. Сверху оно напоминало трехлепестковый клевер на длинном стебле. Окна были похожи на букву "дельта", двери - овальные. При виде крыши вы вспоминали корку хлебной буханки. Здание было окружено балконами без крыш. Балконы держались на колоннах. Те, что поддерживали торцы балконов, имели форму перевернутой буквы "У", другие, установленные за дельтоидами, выступали от пола балкона под углом 45 градусов, так что их концы проходили через дельтоиды. Наверху у них были шары-фонтаны, разбрызгивавшие молочно-белую жидкость. У основания лежали камни, напоминающие большие орехи, с крестообразными насечками на поверхности.

Люди, выходившие из здания, отличались от землян лишь остроконечными ушами, желтыми кошачьими глазами и острыми зубами. Впрочем, в этом не было ничего удивительного, ведь все известные гуманоидные расы происходили от обезьян, собак, медведей или грызунов. На Земле в эволюционной гонке к разуму победили обезьяны. На других планетах у потомков кошек, собак, медведей, бобров или кроликов лапы развились в пальцы, и первыми к финишу пришли они, а не обезьяны. На некоторых планетах обезьяны и другие животные достигли цели одновременно и делили власть над миром. Кое-где одна команда истребила другую. Здесь же, как видно, кошки раньше всех встали на ноги. Что касается обезьян, то они, возможно, прятались в окрестных лесах.

В обзорных экранах Саймон увидел, как к "Хван-Хо" приближаются местные жители, вооруженные копьями и луками. Саймон вышел из корабля и поднял руки вверх - известный всем жест миролюбия. Улыбаться он не рискнул, потому что на некоторых планетах улыбка означала то же, что враждебный оскал зубов.

-Я - Саймон Вагстафф, человек без планеты, - представился он.

Через пару недель Саймон выучил местный язык достаточно хорошо, чтобы общаться с аборигенами, да и они прониклись к нему некоторым доверием. Как выяснилось, он не был первым землянином, прибывшим на Шалтун. Около двухсот лет назад здесь уже побывал веселый говорун с Земли по имени П. Т. Тауб. Прежде, чем шалтуниане успели полюбить его, он исчез, прихватив на память корону, усыпанную драгоценностями - вместе с принцессой, только что получившей первую премию на конкурсе красоты "Мисс Шалтун".

Саймон с трудом убедил их, что ему не нужны ни корона, ни принцесса. Если ему что и нужно от них, неустанно повторял он, то нечто нематериальное. Ему нужны были ответы на его вопросы. Кто, например, построил наклонную башню в виде сердечка?

Сопровождающие Саймона шалтуниане ответили, что единственное, о чем они знают, это следующее: в этой галактике строителей башни называют Глерун-Гоуф, и кто-то где-то когда-то должен встретиться с ними, что же касается башни, то она стоит здесь непонятно зачем с тех пор, как у шалтуниан появился разум, и наверняка стояла и раньше. Древняя легенда гласила, что когда башня упадет, наступит конец света.

Саймон был человеком общительным. Он любил людей и умел с ними контачить. И люди любили общаться с Саймоном. Но с шалтунианцами у него дело не клеилось. Вначале он думал, что все дело в кошачьем происхождении шалтунианцев. Но на Земле ему приходилось общаться с кошкоподобными инопланетянами, и все было в порядке. Честно говоря, Саймон вообще предпочитал кошек собакам, и не его вина, что спутником в его странствиях стал пес, а не кот.

Может быть, думал он, причина в сильном мускусном запахе, который висел над городом, перекрывая даже запах навоза с близлежащих ферм? Этот запах происходил от каждого шалтунианина, которого он встречал, и был удивительно похож на запах мартовского кота. Спустя время, он понял причину: все шалтуниане были в брачном периоде, который длился здесь весь год. Любовь была главной темой их разговоров, но даже о любви они не могли говорить долго. Спустя примерно полчаса они начинали суетливо извиняться и покидали Саймона под любым благовидным предлогом. Если Саймон следовал за ними, то замечал, как он или она входили в дом, где их уже встречал шалтунианин противоположного пола. Дверь закрывалась, и через несколько минут из дома неслись жуткие звуки.

Из-за этого Саймон не мог поговорить толком даже со своими сопровождающими, потому что они сменялись каждые полчаса, и все нужно было начинать сначала.

Больше того, когда его спутники появлялись на следующий день, они абсолютно не помнили, о чем шла речь вчера. Саймон решил, что именно короткая память тормозила прогресс шалтуниан и не позволяла им перейти от сельскохозяйственного общественного строя к индустриальному.

Саймон любил поговорить, но умел и послушать. Овладев языком, он обнаружил, что интонация у его охранников меняется день ото дня. Наконец, Саймон решил, что ему неловко потому, что он не может, подобно шалтунианам, день и ночь думать о любви. Он даже почувствовал к аборигенам нечто вроде зависти. Эволюция, решил Саймон, обманула землян, сформировав общество, подавляющее тягу к любовным отношениям. Может быть, эволюция закоротила эту тягу на мозг человека, чтобы он использовал освободившуюся энергию для изготовления инструментов и придумывания новых религий, способов заработать больше денег и достичь более высокого положения.

Земляне стремились забраться на самый верх, в то время, как шалтуниане ограничились более прозаическими рекордами.

Вначале Саймон подумал, что шалтуниане нашли мудрый выход. Ведь одним из недостатков человеческого общества была невозможность достижения любовного идеала. Может быть, шалтунианцы, с их системой жизни, достигли счастья и полны любви? Но оказалось, что он ошибся. Даже такого слова - "любовь" - не было в словаре Шалтуна.

И все же дело было не в этом. Саймон узнал, что и шалтунианцы, как и земляне, разводятся, ссорятся, дерутся и убивают друг друга на почве ревности. Разве что самоубийств от несчастной любви у них нет. Вместо того, чтобы впадать в депрессию, шалтунианин падал в постель.

Поразмышляв об этом, Саймон пришел к выводу, что шалтунианское общество организовано лучше, чем земное. Но это не было следствием более высокого интеллекта, а объяснялось избытком гормонов. Не мозгам, а матушке-природе следовало отдать дань. Эта мысль повергла Саймона в уныние, но он не стал уподобляться шалтунианину и искать женщину. Он просто удалился в свою рубку и до одури играл на банджо. Ему стало гораздо лучше, пока он не задумался над причиной того, почему он, собственно, взял в руки банджо? Может быть, игра на банджо - это тоже способ любовной утехи? От такой мысли Саймону стало еще тоскливее, и он решил развеять себя небольшой прогулкой.

Проходя мимо бочки для сбора дождевой воды, Саймон машинально заглянул в нее. И что же он увидел?! На дне бочки лежал младенец!

Саймон бросился на поиски полицейского, но, разумееется, не нашел ни одного. Он, кстати, вообще не видел на Шалтуне ни одного полицейского. Тогда он остановил первого попавшегося прохожего и попытался выяснить, где находится ближайший полицейский участок? Однако, как по-шалтуниански будет "полицейский участок"? Чтобы объяснить цель своих поисков, Саймон подвел прохожего к бочке и показал, кто там лежит. Прохожий пожал плечами и удалился. И тут Саймон увидел одного из своих охранников, точнее, охранницу и бросился к ней. Почему он оставил корабль, никого не предупредив, почему он болтается без сопровождающих? - спросила охранница. Потому, что столкнулся с преступлением - ответил Саймон.

По всей видимости, охранница не поняла, о чем он говорит. Она пошла за Саймоном и заглянула в бочку. В глазах у нее было недоумение. Что-то не так, подумал Саймон и посмотрел сам. Бочка была пуста.

-Клянусь, пять минут назад здесь был младенец! - воскликнул Саймон.

-Разумеется, - ответила охранница, - но мусорщики уже убрали его.

Саймону понадобилось некоторое время, чтобы осознать то, что сообщила ему охранница.

Бочки, стоящие на каждом углу, оказывается предназначались вовсе не для сбора воды. В них топили младенцев.

-А разве у вас на Земле не так? - спросила охранница.

-У нас это самое тяжкое преступление!

-Но как же вы избегаете перенаселения?

-А мы и не избегаем.

-Какое варварство!

Дальнейший разговор позволил Саймону если не принять, то понять жителей Шалтуна. Оказывается, средняя продолжительность жизни на планете - 10 тысяч лет. Это стало возможным благодаря эликсиру, изобретенному двести тысяч лет назад. Механики или технари из шалтуниан не вышли, но зато биологами они были первоклассными. Эликсир они изготовили из соков каких-то растений. В результате - долголетие и никаких болезней.

-Так что, сами понимаете, если бы мы не ограничивали рост населения, то через тысячу лет мы стояли бы друг у друга на головах, - сказала охранница.

-Но существуют же противозачаточные средства, - сказал Саймон.

-Мы принципиально против них. Во-первых, это противоречит нашей этике, а, во-вторых, каждый имеет право быть рожденным.

Это утверждение показалось Саймону несколько противоречащим тому, что он увидел в бочке. Никакого противоречия, ответила охранница. Неродившийся ребенок не имеет души. Рожденный же обретает душу, и даже если он умрет спустя несколько минут, душа его прямым ходом отправится в рай. Чистая, не испытавшая всей горечи жизни. Да это просто царский подарок младенцам! Однако, коекому из малышей не везет. Ведь нельзя допустить сокращения населения, поэтому один из сотни остается в живых. Проблема - кто именно? Шалтунианцам не хотелось вводить какую-то узаконенную процедуру для решения этой проблемы. Не лучше ли предоставить дело случаю? Поэтому каждая женщина, готовящаяся стать матерью, идет в Храм Шалтуна. Там она выбирает номер на рулетке, и если ее шарик попадает в лунку, она должна сохранить ребенка. А чтобы ни у кого не было сомнений, Святые Крупье давали ей карточку с номером, которую она должна была носить на шее, пока ее ребенку не исполнится год.

-Колесо устроено таким образом, чтобы шансы были один к ста, объяснила охранница. - Когда женщина выигрывает, объявляется праздник, устраивается парад, но ничего хорошего в этом нет, попробуйте целый день смотреть на идущие мимо колонны.

-Благодарю за информацию, - сказал Саймон. - Мне пора на корабль. До свидания, Губнац.

-Я не Губнац, - ответила охранница. - Я Даннерникель.

Саймон так удивился, что даже не спросил, почему она сменила имя. А может, подумал он, она просто оговорилась. Во всяком случае, на следующий день он решил извиниться - и снова попал впросак.

-Меня зовут Пуссилу, - поправила она Саймона.

Конечно, все инопланетяне кажутся землянину на одно лицо. Но Саймон считал, что он пробыл на Шалтуне достаточно долго, чтобы различать индивидуумов.

-Вы каждый день называете себя по-разному? - спросил он.

-Вовсе нет, - ответила охранница. - Меня от рождения зовут Пуссилу. Даннерникель была с вами вчера, а позавчера - Губнац. А завтра будет Квимквот.

Все это было очень непонятно. Саймон потребовал объяснения, и они зашли в ближайшую таверну. Выпивку ему поставили бесплатно - в награду за игру на банджо. Шалтуниане толпами собирались здесь, чтобы послушать его музыку. Она им очень нравилась, хотя и не была похожа на шалтунианскую. По крайней мере, они говорили, что эта музыка им нравится. Ведущий музыкальный критик планеты написал цикл статей, в которых назвал музыку Саймона гениальной, потому что она пробуждает в слушателе глубокие чувства и вместе с тем не уводит от реальности. Шалтунианская музыка, писал этот критик, не способна на такое воздействие. Саймон понимал во всей этой галиматье не больше, чем читатели-шалтунианцы, но статьи ему нравились. Впервые в жизни его похвалила пресса.

Итак, Саймон заказал пару пива, и Пуссилу пустилась в объяснения. Я постараюсь уложиться в полчаса, сказала она, поэтому попрошу вас внимательно слушать и поменьше перебивать. Через полчаса, сказала она, у нее свидание с одним человеком, которого она встретила за обедом. В принципе, сказала она, Саймон ей нравится, но это не ее тип. Так что надо закончить разговор через тридцать минут.

Когда разговор был закончен, Саймон понял, к чему эта спешка. А начала Пуссилу с вопроса необычного:

-Существует ли на Земле обращение предков?

-Что это за чертовщина? - удивленно спросил Саймон.

-Это биологическое явление, а никакая не мистика, - ответила Пуссилу. - Видимо, у вас, бедняжек, этого нет. У нас же на Шалтуне в теле каждого человека имеются клетки, в которых содержится память какого-то конкретного предка. Самые древние предки занимают аннальные ткани. Самые свеженькие - ткани мозга.

-Вы хотите сказать, что каждый человек носит с собой память всех его прародителей? - спросил Саймон.

-Именно это я и сказала.

-Но мне кажется, их слишком много для одного человека. Судите сами: наши предки удваиваются каждое поколение в обратном направлении, у вас - двое родителей, у каждого из них - по двое и так далее. Вернитесь назад лишь на пять поколений, и у вас будет шестнадцать пра-пра-пра- и так далее.

-И так далее, - сказала Пуссилу и посмотрела на часы, висящие на стене.

-И еще, - сказал Саймон, - если вернуться назад, например, на тридцать поколений, то предки у всех живущих ныне будут общие.

-Вовсе нет. Клетки с более сильной личностью выделяют химические вещества, которые растворяют более слабых.

-Неужели и на клеточном уровне существует естественный отбор? - удивился Саймон. - И эгоизм - решающий фактор?

-Именно так все и есть. И все было бы хорошо и законно, если бы двадцать тысяч лет назад предки не начали борьбу за свои гражданские права. Они заявили, что незаконно держать их запертыми в малюсеньких клетках, что они имеют право выходить из своих клеточных гетто и наслаждаться жизнью, которая без их прямого участия много лет назад просто не существовала бы. И вот, после долгой борьбы был принят закон о равном времени. И вот как он осуществляется на практике: человек рождается и спокойно живет до совершеннолетия. В этот период предки дают о себе знать только когда человек сам обращается к ним за советом.

-А как он это делает? - спросил Саймон.

-Мысленно, - ответила Пуссилу. - Наши ученые еще не до конца разобрались в этом. Некоторые утверждают, что у человека есть нервная цепь, которую он может включать и выключать по своему желанию. Беда в том, что предки тоже могут это делать. И раньше, до принятия закона, они влезали в жизнь человека, когда им вздумается - мысленно, конечно, но и это доставляло массу неприятностей - уж больно неподходящие моменты они для этого выбирали. Теперь же им нужно специальное разрешение. И вот, когда человек становится совершеннолетним, он обязан отдавать предкам по одному дню. Предок на этот день вступает в полное обладание телом и сознанием человека-носителя. Сам носитель все еще получает один день в неделю для себя. Так что он остается главным, хотя это не спасает от всяких мелких пакостей. Когда раунд кончается, все начинается снова.

-Предков много, а жизнь коротка, - изрекла Пуссилу. - Вот тутто и пригодился эликсир. Средняя продолжительность жизни у нас десять тысяч лет, на всех предков хватит.

-А по-земному - двадцать тысяч лет, ведь ваш год в два раза длиннее нашего, - сказал Саймон.

Это настолько потрясло его, что он не заметил, как Пуссилу выскользнула из кабины. Все еще ошеломленный, Саймон ушел на корабль.