"Шотландские тайны" - читать интересную книгу автора (Торнтон Элизабет)

17.

Аккуратно вынув шпильки из своих пышных волос, Кейтлин позволила им свободно заструиться вдоль спины. Покрутив легонько головой, она вздохнула и в который уже раз посмотрела в зеркало. В нем отражалась дверь, ведущая в спальню мужа.

Ренд вернулся домой несколько часов назад, и управляющий тут же рассказал ему о происшествии с Кейтлин. Наверное, Ренд понял, в каком она сейчас настроении, и потому решил не тревожить ее. Разумеется, он мог бы попытаться поговорить с ней, но между супругами еще в самый день свадьбы было заключено молчаливое соглашение, по которому спальня Кейтлин являлась лишь ее убежищем, и Ренд (думала Кейтлин) не хотел врываться к ней.

Она не могла бы объяснить, почему так встревожена. Дело было не только в ужасной истории с собаками и не в том, что муж может разбранить ее за то, что она пренебрегла его просьбой и пошла гулять одна. Девушке казалось, что над ее головой сгущаются тучи, что ей угрожает что-то неведомое.

Было уже далеко заполночь, но некоторые из слуг еще не спали. Кейтлин слышала, как время от времени кто-то, тяжело ступая, проходил через холл, негромко стучал в дверь библиотеки и закрывал ее за собой. В библиотеке находился Ренд, выпивший за эти часы уже несколько бутылок вина. Кейтлин чувствовала, что ее муж о чем-то напряженно размышляет. Это не было игрой воображения. Женщина знала, что так оно и есть.

Внезапно раздался звон стекла, а затем по холлу разнесся громкий повелительный голос Ренда, который отдавал какие-то приказания. Господи, что там творится? Кейтлин вскочила, да так резко, что пола ее шелкового халата зацепилась за золоченую ножку стула и опрокинула его. Захлопали двери, послышались чьи-то шаги…

Кейтлин хотела было задуть свечи и быстренько юркнуть в постель, но тут до нее донеслись изрыгаемые Рендом проклятия. Он торопливо шел к своей спальне и, наверное, споткнулся. Кейтлин медленно двинулась к кровати, наткнулась на упавший стул и, пошатнувшись, ухватилась за край туалетного столика. Стоявший на нем большой хрустальный флакон с духами перевернулся, и по комнате поплыл аромат лилий.

Кейтлин замерла, подобно дикому животному, которое пытается понять, с какой стороны ему ожидать опасности. Но шум замер, и не было слышно ничего, кроме биения ее собственного сердца и завывавшего за окнами ветра.

Она, едва дыша от волнения, подняла и поставила на место флакон с остатком духов, а затем направилась к шкафу и извлекла оттуда полотенце, чтобы вытереть благоухающую лужу. При этом она то и дело останавливалась и прислушивалась, стараясь догадаться, чем сейчас занят Ренд. Господствовавшая во всем доме тишина немного успокоила ее…

Едва она протерла столик, как в зеркале ей почудилось движение. Дверь в ее комнату начала медленно раскрываться. Кейтлин была не в силах пошевелиться, ее ноги точно приросли к полу. Она завороженно глядела в зеркало, ожидая, когда же Ренд наконец заговорит с ней. И дождалась…

— Как здесь чудесно пахнет. Лилии, да? Этот аромат очень идет тебе… Аромат чистоты, невинности… — И Ренд негромко рассмеялся. Он явно поддразнивал ее.

Она очень медленно повернулась к нему. Инстинкт подсказывал ей, что ни в коем случае нельзя делать резких движений. На Ренде не было ни сюртука, ни шейного платка; белоснежная батистовая рубашка, расстегнутая на груди, была заправлена в черные узкие панталоны. Он оперся плечом о косяк и привычным жестом взлохматил свои густые белокурые волосы. Ренд улыбался, но в его улыбке не чувствовалось теплоты. Его веки были полуопущены, что придавало ему ленивый и сонный вид, но Кейтлин знала, что это обманчивое впечатление и что на самом деле ее

Кейтлин понимала, что. муж сейчас напряжен и насторожен, подобно дикому коту, подкарауливающему добычу.

Голос его прозвучал мягко и почти ласково:

— Почему ты выглядишь такой встревоженной? Может быть, все дело в том, что тебя терзают угрызения совести? — Тут он помолчал, чтобы дать ей возможность ответить, но Кейтлин не сказала ни слова. — Хотя что это я… — проговорил он вдруг задумчиво. — Какие там угрызения! Мы же оба знаем, что ты нисколько не сомневаешься в своей правоте.

Тут он выпрямился, и Кейтлин заметила, что в одной руке у него два бокала, а в другой — бутылка.

— Шампанское, — объяснил Ренд. — Ничего особенного.

И наполнил бокалы.

Ей потребовалась вся сила воли, чтобы не отступить, когда он шагнул к ней. Кейтлин неохотно взяла протянутый бокал и проговорила негромко:

— Я могу рассказать вам, почему отправилась на прогулку одна…

Он улыбнулся, и эта улыбка показалась Кейтлин иронической.

— Я не сомневаюсь, что это будет занимательнейший рассказ. Ты всегда умела придумывать правдоподобные истории. Однако сегодня твое воображение подведет тебя…

Кейтлин попыталась было что-то возразить, но Ренд резко оборвал ее.

— Я не желаю слушать про собак, которые напали на тебя. И меня не интересует, почему ты решилась нарушить мой запрет и не взяла с собой в лес егеря или лакея. Если уж ты хочешь поговорить, то давай лучше обсудим фарс, именуемый нашим браком!

Он все узнал! Кейтлин стало трудно дышать, и она облизнула языком в один миг пересохшие губы. Наконец-то она поняла, почему Ренд так ожесточен и беспокоен. Ему стало известно, что для их свадьбы не было ровным счетом никаких препятствий и что она все выдумала… О господи, что же сейчас будет?! Кейтлин показалось, что она стремительно скользит к краю бездонной пропасти.

Ренд прошелся по комнате, окидывая безразличным взглядом многочисленные безделушки, что украшали каминную полку, этажерку и горку, и время от времени отхлебывая из бокала. Наконец он сел на кровать, закинул ногу на ногу и обхватил руками колено. Кейтлин сидела у туалетного столика. Встать она даже не пыталась, потому что знала — ноги ее не удержат.

— Ты совсем не пьешь, радость моя!

Она неохотно поднесла бокал к губам и внезапно почувствовала неудержимое желание расхохотаться. Дьявольщина, если она все-таки рассмеется, Ренд наверняка сочтет ее сумасшедшей. М-да, пожалуй, в доме для умалишенных ей было бы легче.

— Послушай, у тебя был когда-нибудь солдат-ухажер?

Солдат? Солдат-ухажер? Что он имеет в виду? И какой странный тон! Ренд явно на что-то намекает… Кейтлин испугалась уже всерьез.

— Как жаль, что тогда я ничего не понял. Если тебя загнать в угол, твой ум становится особенно изощренным. — Тут Ренд похлопал рукой по покрывалу рядом с собой. — Садись-ка!

Какое-то время Кейтлин колебалась, но потом решила не спорить. Она медленно подошла к кровати и осторожно опустилась на нее, стараясь держаться подальше от мужа.

— Расскажи мне все про Дэвида, — велел Ренд.

— Про Дэвида? Но я же все уже рассказала. Что еще вы хотите узнать?

Он смерил ее глазами, и под его взглядом ей захотелось поплотнее запахнуть полы халата. А она-то иногда тешила себя мечтами о том, что Ренд любит ее! Какая там любовь! Он хотел обладать ею, хотел уложить на эту кровать и доказать, что имеет право на ее тело… И еще она прочитала в его глазах нечто такое, что было выше ее разумения. Какая-то загадка таилась в его взгляде…

— Вы же были друзья с Дэвидом. Так расскажи мне о вашей дружбе. Я хочу поподробнее узнать о том, что такое дружба между мужчиной и женщиной.

— Дэвид, — произнесла она, запинаясь, — был для меня как брат.

Ренд рассмеялся, а вернее — издал короткий сдавленный смешок.

Кейтлин со все возраставшим ужасом чувствовала, как обволакивают ее исходившие от него флюиды мужской силы. Эти широкие плечи, эти мускулистые ноги, эта поросшая золотистыми волосками грудь, чуть прикрытая незастегну — той рубашкой… Она не могла оставаться спокойной, пока ее муж был рядом с ней. Она боялась за себя.

Решив, что пора перестать рассматривать его фигуру, Кейтлин перевела взгляд на руки Ренда. Его пальцы были длинными и почти по-женски изящными, но Кейтлин знала, как они сильны. Ей казалось непостижимым, что еще совсем недавно она считала этого человека пустым щеголем и лондонским хлыщом, который может испугаться пустых угроз молодого Дарока и парней из его крохотной шайки. Как же они все были глупы, когда надеялись поиграть с Рендом в кошки-мышки!

Тут ей пришло в голову, что в кошки-мышки играют как раз с ней и что мышка — это, несомненно, она. Интересно, подумала Кейтлин почти безразлично, когда же кошка съест ее?

— Ренд, — начала она осторожно, не глядя на мужчину, который вот уже несколько недель занимал все ее мысли, — Ренд, простите, но я обманула вас. Мы с вами вовсе не брат и сестра, но я, если вы позволите, попробую объяснить, почему я…

Он с такой силой схватил ее за запястье, что бокал упал и покатился по ковру, оставляя за собой мокрый след.

— Не заговаривай мне зубы! Я не Дэвид и не позволю женщине вертеть собою! А уж собственной жене — тем более! Расскажи-ка мне про Дэвида! Слышишь? Я жду!

Он привлек ее к себе, и Кейтлин, понимая, что сопротивляться бесполезно, позволила ему обнять себя. Но вскоре он отпустил ее, чтобы дотянуться до бутылки с шампанским, и девушка облегченно перевела дух.

Ренд небрежным жестом наполнил свой бокал, пролив при этом несколько капель на сорочку, в два глотка осушил его и снова налил себе шампанского.

Ренд всегда был грозным противником, и Кейтлин пугала исходившая от него сила, но теперь, когда его голову кружили винные пары, он попросту не владел собой.

— Но Дэвид и впрямь был моим другом! — воскликнула она. — Я не знаю, как это объяснить, но это было именно так. На многие вещи мы смотрели с ним одинаково. Разумеется, мы не смели встречаться открыто, потому что два наши семейства враждовали, и… в общем, хорошо, что мы этого не делали. Вы же знаете, что мужчина и женщина, если, конечно, они не родственники, могут встречаться только на балах… А мы с Дэвидом вместе катались верхом по болотам и изредка гуляли. Вот и все. Уверяю вас, все было совершенно невинно!

— Невинно?! И ты хочешь сказать, что никогда не принимала моего кузена в своем уединенном домишке?

Его голос был полон сарказма, и Кейтлин поняла, что ей не верят.

— Да-да, все было в высшей степени невинно! — упрямо повторила она.

Ренд так пристально смотрел на нее, что она поняла, что вот-вот потеряет остатки самообладания.

— Я клянусь вам, что не лгу! — прошептала она.

— Точно так же ты клялась, что мы с тобой брат и сестра, — сухо сказал Ренд и допил свое шампанское.

— Но почему вы не верите мне? Почему?

— Да нет, говоря откровенно, я тебе верю. Я знаю, что ты девственница и что относишься ты к этому до смешного трепетно. И мне это надоело.

Инстинкт предупредил Кейтлин, что муж вот-вот атакует ее бастионы.

Он протянул руку, желая поставить на стол бокал, и Кейтлин, воспользовавшись этим, отпрянула в сторону. Но Ренд не позволил ей убежать. Он схватил ее за полу, и раздался оглушительный треск рвущейся ткани. Отчаянно отбиваясь, девушка попыталась встать, и это ей почти удалось, но тут Ренд повалил ее на кровать и прижал к покрывалу. Освободиться от этой железной хватки Кейтлин не могла, хотя и извивалась и даже пыталась кусаться. Ренд пробормотал что-то и так крепко поцеловал ее, что она едва не задохнулась.

Тогда оскорбленная до глубины души Кейтлин принялась молотить кулачками по широкой мужниной спине, но Ренд, разумеется, не придал этому никакого значения. Чуть приподнявшись, он немного согнул колено, и Кейтлин оказалась буквально пригвождена к кровати. Ее халат был порван, а ночная рубашка высоко задралась, обнажив девичьи бедра. Сердце Кейтлин гулко колотилось, и на время она решила прекратить борьбу.

Ренд немедленно ослабил хватку и внимательно посмотрел на нее. Кейтлин мало что могла прочесть в этом взгляде. По ее щекам потекли крупные слезы, и муж принялся бережно осушать их поцелуями. Эти ласки отчего-то показались Кейтлин еще более оскорбительными, чем творимое над ней насилие.

— Я вас никогда не прощу! — мрачно произнесла она.

Его губы дрогнули в улыбке.

— А я и не собираюсь просить у тебя прощения. Мне нужно только, чтобы ты подчинилась.

Ей почудилось, что она получила пощечину. Но, прежде чем она нашлась с ответом, Ренд опустил голову и впился губами в ее рот, не дав родиться крику возмущения и протеста. Его рука в это время легла на ее грудь.

Неожиданно Кейтлин перестала сопротивляться. Не то чтобы ей захотелось ответить на его страстный поцелуй и не то чтобы она испугалась его больше, чем прежде, вовсе нет. Просто она решила выказать противнику свое полное безразличие и презрение. И она в этом преуспела, однако не настолько, чтобы Ренд решил отказаться от своих намерений.

Воспользовавшись тем, что она замерла, Ренд быстро раздел ее, а потом разделся сам. Как только он лег рядом с ней, Кейтлин замерла. Она даже попыталась затаить дыхание, чтобы победа, которую он вот-вот одержит, не принесла ему никакой радости. Ах, как же ей хотелось превратиться в мраморную статую… или на худой конец в труп!..

Но Ренд знал, как следует действовать, чтобы оживить ее. Он умел доставлять женщинам наслаждение. Он ласкал языком ее груди и напрягшиеся соски. Он бережно целовал ложбинку между грудей, пупок и темную завесу, скрывавшую тайну женственности. И его прикосновения становились все более настойчивыми, потому что он чувствовал, как в ней просыпается желание.

Кейтлин было страшно. Она не знала, каким будет его следующее движение, а потому одновременно ждала и опасалась его. Внезапно рука Ренда скользнула меж ее бедер, и ловкие мужские пальцы начали уверенно поглаживать ее самое потаенное место. Кейтлин невольно застонала от удовольствия, которое доставило ей ее собственное тело, и приподнялась, чтобы Ренду было удобнее.

— Хорошо, — хрипло сказал Ренд, — хорошо, Кейтлин. Отдайся мне! Подчинись!

Лучше бы он не говорил этих слов! Кейтлин мгновенно опомнилась, коротко вскрикнула и сжала ноги. Так ему нужна лишь ее покорность? Ну нет, этого он не получит!

Ренд отпустил ее и прошептал:

— Кейтлин, я хочу, чтобы ты открылась мне навстречу. Поверь, тебе будет легче.

Она одарила его в ответ таким взглядом, что он чуть не расхохотался. Потом, пристально глядя на нее, он медленно раздвинул ей ноги и проверил, готова ли она принять его. Услышав ее стон, Ренд глубоко вздохнул и, встряхнув головой, осторожно вошел в нее.

Боль оказалась настолько сильной и пронизывающей, что Кейтлин смогла только втянуть воздух сквозь сжатые зубы. Ей даже не удалось вскрикнуть. Мужская плоть еще и еще раз погрузилась в ее тело. Казалось, Ренду не было дела до ее боли, до ее страданий. И тут Кейтлин превратилась в дикое животное. Извиваясь и царапаясь, она пыталась вырваться, но все ее усилия приводили лишь к одному — он все глубже входил в нее. Кейтлин, конечно же, не понимала, что Ренд изо всех сил сдерживается, стараясь доставить удовольствие не только себе, но и женщине, которую он любил. Кейтлин знала лишь одно: ее вынудили, ее заставили, ее взяли силой!

Постепенно боль стала ослабевать. Ренд был теперь необычайно нежен со своей женой. Он осыпал все ее тело легкими поцелуями и улыбался. Она невольно вздрогнула, когда он опять погрузился в нее, и удивленно распахнула глаза, потому что ей не стало больно.

Вдруг Ренд вздрогнул и замер. Кейтлин увидела, что веки у него опущены, а черты лица искажены от внутреннего напряжения. Потом его голова откинулась назад, а все тело сотрясла дрожь.

— Кейтлин! — прошептал он. — Кейтлин!

Его рука обхватила ее за спину и приподняла. Ренд прижался к ней и вздохнул так, словно у него разрывалось сердце.

Кейтлин в ужасе закричала:

— Ренд, что с тобой?! Что случилось?! Да посмотри же на меня! — И крепко обняла мужа.

Тяжело дыша и смеясь, он начал размеренно двигаться, все глубже проникая в нее. Кейтлин не получала никакого удовольствия. Все произошло слишком быстро, и, когда Ренд наконец освободился от семени, оба поняли, что то, что случилось, оставило ее равнодушной.

Ренд нежно обнял ее и положил ее голову к себе на плечо.

— Попробуй уснуть, — предложил он и прикрыл одеялом их обоих.

Кейтлин ничего не ответила. Она была уверена, что совершенно не хочет спать, и рассердилась на мужа, опять диктовавшего ей свои условия. Но очень скоро выяснилось, что он был прав. Ее веки отяжелели, и она заснула, доверчиво прильнув к плечу Ренда. А он долго еще лежал без сна, прислушиваясь к ее дыханию.

Ренд приподнялся на локте и посмотрел на нее. Она была слишком гордой для того, чтобы попросту отвернуться, заметив, как он радуется одержанной победе.

— Ты победил, — сказала она.

— Да уж, я добился очень многого, — ответил он и быстро поцеловал ее. Кейтлин не отстранилась, и он торжествующе засмеялся и тут же почувствовал знакомый холодок внизу живота. Он опять хотел свою жену. Взятая крепость находилась в его полном распоряжении, и он был по-настоящему счастлив.

Он потянулся за своей рубашкой и с улыбкой надел ее. Подойдя к камину, он пошевелил угли кочергой, бросил в очаг несколько поленьев и, дождавшись, пока их охватило пламя, шагнул к умывальному столику. Вернулся он к Кейтлин, неся смоченную теплой водой мочалку и льняное полотенце.

Отбросив прочь простыню, Ренд залюбовался прекрасным обнаженным телом. Женщина не попыталась прикрыть свою наготу, не отвернулась, не зажмурилась. Она была бесстрастна и неподвижна, и Ренд знал, что в этот момент Кейтлин презирает его. Ему частенько приходилось видеть военнопленных, и многие из них вели себя как раз подобным образом — молчали, принимали безразличный вид и даже не пробовали молить о пощаде, потому что не рассчитывали на снисхождение.

Раздвинув ей ноги, он бережно смыл ее девственную кровь и стер полотенцем капельки воды.

— Ты сделал мне больно, — с упреком сказала Кейтлин.

— Да, хотя и не желал этого. — Ренд твердо решил, что не станет извиняться перед Кейтлин, и не только потому, что он ни о чем не сожалел, но еще и потому, что боялся показаться ей слабым. Ведь они еще не прояснили до конца свои отношения, так зачем же давать ей повод прощать его?

Стоило мужу отложить полотенце в сторону, как Кейтлин сама взяла его и, отвернувшись, принялась тщательно вытираться. В ее поведении не было вызова, она вовсе не намеревалась дразнить его, и Ренд, вздохнув, решил проверить свечи. Они уже догорели и оплыли, так что ему пришлось вставить в подсвечники новые и зажечь их. После этого он опять подошел к кровати. Кейтлин лежала, повернувшись к нему спиной.

Не желая унижать ее, но и не собираясь отказываться от завоеванных позиций, он осторожно взялся за копну ее волос и перебросил их на подушку, обнажив спину Кейтлин. Затем он начал ласкать пальцами каждый позвонок.

Дав ей время привыкнуть к его прикосновениям, он сделал следующий шаг: прижался губами к ее шее, обхватил женщину за талию и привлек к себе. На секунду ему показалось, что Кейтлин примется вырываться, но она только сказала осуждающе:

— Ренд! — и замолчала.

«Она сдалась! Сдалась! Я больше не враг ей!» — промелькнуло в голове у Ренда, и он полежал неподвижно, уткнувшись лбом в ее спину, чтобы свыкнуться с этой новой мыслью. Ему очень хотелось погрузиться в нее и насладиться ее телом, но в этот раз Ренд решил, что попытается доказать Кейтлин: желание может обуревать не только его, но и ее, а сладострастие — это вовсе не грех.

— Ты дрожишь, — прошептал он, — и совершенно напрасно. Теперь тебе не будет больно.

Ренд не знал, как объяснить ей, что он не собирался мучить ее, когда впервые вошел в ее лоно, и что он вовсе не бесчувственное грубое животное, которое подчиняется только своей похоти. Он должен был взять ее не ради наслаждения, которое испытал (хотя никогда прежде не доводилось ему познать женщину, которая волновала бы его больше, чем Кейтлин), а для того, чтобы установить между ними некие особые отношения, связать их некими узами, кои не так-то легко будет потом разорвать. Он опять поцеловал ее, и Кейтлин повернулась к нему и прижалась к его сильному телу. Он обхватил обеими руками ее груди и начал гладить соски, чувствуя, как напрягаются они под его пальцами, превращаясь в твердые бугорки.

Кейтлин вздохнула и повернула к нему голову. Он языком раздвинул ее губы и страстно поцеловал ее. А потом его рука нащупала густые кудрявые волоски внизу ее живота и проникла в ее лоно. Кейтлин не пыталась сопротивляться, а когда его палец ритмично задвигался, она громко застонала. Это был стон пробуждения, и Ренд позволил пылавшему у него внутри огню охватить его целиком.

Он рывком сорвал с себя рубашку и бросил ее на пол. Опустившись на колени, он крепко обнял жену и осыпал все ее тело — от шеи до кончиков пальцев на ногах — горячими поцелуями. Он прижимал ее к себе и с гордостью думал, что теперь она подчинится всему, выполнит любое его желание.

Он целовал ее колени, он раздвигал их и восхищался тем, что ее тело открыто для него и не противится его ласкам. Когда же ее голова начала метаться по подушке, а губы — произносить его имя, Ренд лег на нее. Он прижался к ней, а потом, борясь с зовом собственной плоти, замер в ожидании.

И вот, вскрикнув, она изогнулась под ним и заставила их тела слиться, чтобы он сумел войти в нее как можно глубже. И он погрузился в нее, а она обхватила его руками и ногами и с готовностью ответила на страстный поцелуй. Желание, неуемное, древнее, как сама жизнь, заставило их прижаться друг к другу, чтобы освободиться от напряжения, чтобы подняться на вершины блаженства. И вот их тела содрогнулись раз, еще раз… Теперь Кейтлин и Ренд лежали, обессилев, и ее головка покоилась на его груди.

Наконец он заглянул ей в глаза — темно-серые, почти черные, бездонные.

— Отныне у нас все будет по-другому, — непреклонно заявил Ренд.

— Неужели ты полагал, что я этого не понимаю? — капризно протянула Кейтлин.

Да-да, он победил, и все вышло именно так, как он хотел, но она не собиралась смягчать ему в угоду свой нрав. И Ренд улыбнулся и снова обнял жену.

Ему показалось, что она замерзла, и он бережно прикрыл ее одеялом.

— Сколько сейчас времени? — сонно спросила она его по-шотландски.

Ренд потянулся за своим брегетом.

— Не беспокойся, девочка моя, — ответил он, когда закрыл крышку часов, — у тебя еще есть время выспаться. — Он взял ее за подбородок и поцеловал. — Ах ты, маленькая притворщица! — деланно суровым тоном произнес он. — Ну, признайся же, что тебе хотелось всего этого ничуть не меньше, чем мне!

— Я не собираюсь спорить с тобой.

— Ты не можешь спорить со мной, потому что тебе нечего возразить.

Она легонько ударила его по руке и сказала назидательно:

— И все-таки мужчину и женщину должно связывать не только это. Есть куда более важные вещи.

— Назови мне хотя бы одну! — тут же потребовал Ренд и ткнулся носом в ее ухо, наслаждаясь тем, что может спокойно прикасаться к ней, не опасаясь обидеть ее. Желая в очередной раз проверить, так ли это, он провел губами по ее нежной шее, по плечу, по округлостям грудей Кейтлин не только не сделала попытки отодвинуться, а, напротив, прижалась к нему еще теснее. Но его поцелуи не отвлекли ее от рассуждений об отношениях между мужчиной и женщиной.

— Например, дружба. Она куда важнее, чем… чем то, что мы только что пережили. И еще привязанность, привычка… А ты разве так не думаешь?

Кейтлин не хотелось открывать перед ним свою душу. Да, то наслаждение, которое она недавно испытала, нельзя было ни с чем сравнивать. У нее до сих пор кружилась голова и немного дрожали руки, но она еще не разобралась в своих ощущениях, ей требовалось на это время. Кейтлин очень хотела понять, что же именно заставило ее кричать от восторга. Честно говоря, она никак не ожидала, что сегодняшняя ночь принесет ей столько новых и приятных ощущений.

— И что же, — холодно обратился к ней муж, прервав ее размышления, — неужели с Дэвидом тебе когда-нибудь бывало лучше, чем нынче со мной? — Его рука опять легла ей на грудь и начала ласкать сосок.

Дэвид? Но почему он сейчас вспомнил о нем? Кейтлин торопливо рылась в памяти, пытаясь извлечь из ее глубин те чувства, которые владели ею во время встреч с Дэвидом.

— Он был моим другом… Он думал так же, как я… «Родственные души» — вот как он нас называл.

Сжимавшие ее руки стали, казалось, жестче.

— Боже меня упаси от того, — возвысил голос Ренд, — чтобы я попытался занять в твоей жизни место Дэвида. Я не собираюсь посягать на святое. Но и отказываться от того, что принадлежит мне по праву, я тоже не намерен. Да и поздно теперь думать об отступлении.

Кейтлин удивленно заморгала, а потом сказала:

— О господи, Ренд, но неужели ты не можешь думать ни о чем другом?

Ренд низко наклонился над ней:

— Дорогая, то, чем мы сейчас занимаемся, самое важное для любого мужчины, уверяю тебя. И я не завидую Дэвиду. Бедняга! Родственные души, видите ли! И как только ему удавалось удовлетворяться одними разговорами? Нет, я не таков! Я не умею быть покорным и терпеливым. И нет мне никакого дела до твоего ума, который так высоко ценил Дэвид. Я — твой муж, и мне нужно от тебя только одно!

Его поцелуй был таким страстным и жгучим, что Кейтлин испугалась за свою шею — не сломается ли. Потом она ощутила во рту привкус крови и попыталась оторвать от себя его руки, но уже через мгновение ей казалось, что он прижимает ее к себе недостаточно крепко.

«Наверное, я бесстыдна и распутна, — подумала она. — Но до чего же мне хорошо!»