"Трави трассу!" - читать интересную книгу автора (Уайт Тони)

11

Побитый древний будильник Пройдохи очнулся первым. Дребезжание колокольчика было звуком настолько непривычным для сквота, что почти сразу всех разбудило. Утреннее солнце уже заливало все комнаты, выходящие на зады дома.

Трина и Уилл, так и лежавшие голыми на покрывалах, тоже зашевелились. И начали сонно целоваться, вспомнив секс прошлой ночью. Трина с улыбкой поглядела на пропорциональное тело Уилла – его татуированный хуй лежал в полуготовности на ляжке. Она осторожно провела кончиками пальцев по его груди и животу, потом погладила его член, чувствуя, как он начинает шевелиться от ее прикосновения. Тут они одновременно вспомнили, зачем их разбудили. Их ждали дела.

Поднявшись, Уилл слегка ополоснулся простой водой. Ему не было нужды давить собственный запах химическими смесями сомнительного происхождения. Накинув одежду, он начал спускаться по лестнице. Остальные обитатели сквота стояли в кухне, поспешно и на ходу глотая чай, Лиз дожевывала тост. Если кто и нервничал, то все хорошо это скрывали.

– Окей, – сказал Пройдоха. – Пошли!

Один за другим обитатели сквота поднялись по лестнице и вышли на улицу. Идти до Уайтчепла, где была запланирована баррикада автотрассы, было около мили. Чтобы не привлекать к себе излишнего внимания, зеленые решили двинуть окольным путем: через парк Виктория и Глоуб-таун. Независимо от них, похожие группы собирались со всего Ист-энда. Они шли из Боу и из Хокстона. Из Бенфел Грин, Долстона, Хэкни и Клэптона. Из сквотов на Степни, Уоппинге и Шэдуэлл. И все шли с одной лишь целью – сколь возможно нарушить движение по трассе. Дать сдачи Вавилону.

Летнее солнце уже согрело улицы, когда неформалы прибыли на оживленный перекресток трасс Уайтчэпл и Кэмбридж-Хилф-роуд. Утренний час пик шумел во всех направлениях. Внезапно со всех сторон, будто возникнув из ниоткуда, на проезжую часть вышла армия неформалов.

С визгом тормозов остановились машины, и в возмущенном протесте взывали гудки – но без толку. Все движение замерло, когда масса протестантов уселась на мостовую. Одна из групп с Уайтчэпл, всего человек тридцать, притащила странного вида коллекцию труб и строительных лесов. В мгновение ока они соорудили посреди дороги огромные вышки, которые больше всего походили на рамы для типи. Пара ловких экстра-зеленых проворно вскарабкалась по трубам и заняла место на верхушке своих треног. Один из них развернул транспарант, гласивший «ДОЛОЙ УЛИЦЫ!».

Выведенные из себя водители пытались разъехаться во всех направлениях. Они кричали в открытые окна и жали на гудки, но экстра-зеленые лишь смеялись над ними. Уилл огляделся по сторонам, и его лицо расплылось в широкой улыбке. Даже если явится сюда полиция и всех разгонит, потребуется некоторое время, чтобы разобрать треноги. А, учитывая то, что наверху люди, они не посмеют пытаться опрокинуть их. Слишком много уж вокруг свидетелей. А машины, до куда хватало глаз, стояли в сплошной гигантской пробке. Уилл понятия не имел, как полиция вообще сюда доберется.

Уилл оглядел толпу. В группе сидящих на мостовой и громко распевающих неформалов он различил Жонглера и Пройдоху. Трина обосновалась возле паба «Слепой нищий»: разговаривала с прохожими, объясняя им, что происходит. Вот она втолковывает что-то пожилой дамочке, а та энергично кивает в знак согласия. Одного взгляда в сторону подземки Уиллу хватило, чтобы понять, что к демонстрации и впрямь присоединились некоторые прохожие. Совершенно буднично одетые, рабочего вида люди размахивали плакатами «ДОЛОЙ УЛИЦЫ!»

Но он также увидел, как из-за сортировочной станции выезжает белый полицейский фургон. Уилл круто обернулся, чтобы увидеть, как целая орда полицейских клонов бежит к ним через стоянку супермаркета. Дерьмо. Массированные ряды полицейские Ретрополиса несутся, прижимая к бедру на бегу шлемы.

Он снова поглядел в сторону Трины. Девушка полицейских не заметила. Со своего места, он видел, что основные силы полиции нацелились на центр демонстрации, но внезапно один констебль оторвался от основной группы, и вот он уже бежит по тротуару к Трине с дубинкой на перевес. Спринтом обежав край толпы, Уилл схватил Трину и утащил девушку за угол в укрытие дорожки, ведущей к стоянке универмага.

Полицай затормозил, потом последовал за ними за угол, тем самым скрывшись из виду своих коллег. Подтолкнув Трину, – мол, беги, – Уилл подобрал с земли деревянный шест деревяшку, и когда появился полицейский, засадил ему в рожу этой импровизированной битой. Бобби рухнул с тошнотворным «ух». Уилл оттащил его за сломанную секцию заграждения. Морда бобби превратилась в кровавое месиво, но он еще дышал.

Уилл решил, что еще какое-то время враг не очнется. Сняв с пояса бобби наручники, Уилл пристегнул ему руки и колени к урне, полной вонючего мусора. Его взгляд случайно упал на паре грязных трусиков на земле, оставленных, как решил Уилл, одной из работниц или служащих Уайтчэпла. Подобрав трусы, он затолкал их в окровавленный и беззубый рот бобби. Сделав свое дело, он вышел на тротуар, чтобы увидеть, как ряды бобби врезаются в толпу, как они начинают оттаскивать людей. На глазах у Уилла бобби, не разбирая, молотили всех дубинками. Вдруг Уилл даже охнул от удивления, заметив нечто совершенно неожиданное.

Посреди толпы, слегка всклокоченная, толкаемая мечущимися вокруг людьми, стояла Бернадетта Хейл. Черт! подумал Уилл. А она-то что, черт побери, здесь делает? Тут он сообразил, что она вероятно в беде, ведь на деле ей здесь совсем не место. Кроме того, он перед ней в долгу. Она ведь помогла ему, когда днем раньше он оказался на ее территории, теперь он может ответить ей тем же.

Уилл бросился назад в толпу, по дороге врезал в лицо еще одному бобби, и вдогонку добавил еще сапогом, когда полицай с тошнотворным «ух» упал наземь. Добравшись до Бренадетты Хейл, он схватил ее за руку.

– Пойдем со мной! – крикнул он, перекрывая гам потасовки.

На лице Бернадетты проступили сперва страх, затем облегчение, и она бегом бросилась за ним следом. Они бежали и бежали через застывшее дорожное движение, крики и вопли протеста понемногу стихали на заднем плане. Уилл почувствовал, как Бернадетта начинает отставать, а потому остановился, и оба они, тяжело дыша, присели на бордюр, чтобы перевести дух. Услышав за спиной тяжелые шаги, Уилл поднял глаза и увидел, что к ним направляются трое бобби – лица перекошены от ненависти, дубинки наперевес – вот они уже бегут прямо на них с Бернадеттой!

– О, черт!

Джуди Картер направлялась в такси в штаб-квартиру «АВТОТРАССЫ 4 ЮНАЙТЕД» на еще одну тошнотворную сессию с сэром Маркусом Фаркусом. При себе у нее были уже напечатанные фотографии с пленки, отснятой в прошлую их встречу, и на ее взгляд, они вышли очень даже ничего. Теперь же Джуди не знала, кому их отдать. Этого в ее инструкциях не было, так что решать придется ей самой.

Она знала, что среди неформалов есть полицейский осведомитель, сообщавший бобби обо всех намечаемых демонстрациях в обмен на обещание не брать его самого, когда арестовывают всех остальных. Но Джуди не знала, можно ли доверять тому, кто готов так подставить своих ребят. Может, ей стоит просто отправить снимки по почте в газету – разумеется, анонимно.

Такси Джуди внезапно остановилось. Поглядев вперед через плечо шофера, она увидела вышки и транспаранты, увидела, как врезаются в толпу бобби. Джуди Картер все больше начинала сомневаться в том, насколько действенны и верны эти методы водворения правопорядка. Она считала, что неформалы просто пытаются высказать заботы обычных людей, которые не станут говорить сами за себя. Нет нужды давить их всей государственной машиной.

Выглянув из окна такси, она увидела, как три бобби бегут прямо на нее. Нет, такое невозможно. Но тут она заметила, что у самой ее машины на тротуаре сидят бритоголовый crustie и женщина средних лет. Странная парочка, подумала Картер, но это навело ее на мысль.

Уилл попытался поднять Бернадетту на ноги.

– Пошли! Бежим!

Бернадетта разрыдалась.

– Я не могу больше бежать, – всхлипывала она.

В отчаянии Уилл огляделся по сторонам. К его изумлению хорошо одетая женщина в розовом костюме выбралась из такси прямо между ним и тремя бобби. Достав из кармана розового жакета какое-то удостоверение, незнакомка замахала им перед носом этих ублюдков, а потом еще и пролаяла какие-то приказы.

Выражение ненависти на харях бобби исчезло, они смущенно затолкали в кобуры свои двуручные дубинки и, едва не спотыкаясь от конфуза, удались в сторону шумящей толпы.

А тетка, повернувшись к Уиллу и Бернадетте, поманила их к себе. Смущенно и спотыкаясь, они послушались. Облокотившись о такси, эта круто прикинутая тетка указала на коричневый плотный конверт, прислоненный к заднему сиденью.

– Это может показаться вам интересным, – сказала она, потом повернулась к водителю: – Отвезите их туда, куда они захотят.

Когда Уилл и Бернадетта забрались в такси, незнакомка захлопнула за ними дверь. А потом еще и подмигнула, когда такси свернуло в переулок.

Глядя вслед уезжающему такси, Дужди Картер услышала шум вертолета над головой. Это направлялся в свой офис Фаркус.

– Посмотрим, как ты из этого выкрутишься, – вслух рассмеялась Джуди. Потом повернулась и беспечно направилась к станции подземки Степни Грин.

Тем временем в такси, когда опасность так внезапно миновала, Бернадетта со слезами упала в объятия Уилла.

– Это было так… так… ужасно. Они собирались нас избить, да?

– Боюсь, что так, – отозвался Уилл.

Жестокость полиции не была для Бернадетты новостью, но он догадывался, что сегодня она возможно впервые столкнулась с версией полицейской жестокости конца девяностых. Он обнял ее покрепче.

– Куда едем, приятель? – спросил водитель.

– Черт, на Уэлл-стрит вернуться мы не можем, бобби, возможно, уже там.

Тут Уилла прервала Бернадетта:

– Розмари-гроув, возле Лондонских полей.

– Будет сделано. Надеюсь, вы не будете против, если я поеду в объезд, чтобы миновать вон ту потасовку. Если хотите знать мое мнение… – продолжал водитель, но потом, сообразив, что его мнения никто не спрашивал, просто переключил передачу и прибавил газу.

К тому времени, когда они прибыли на Розмари-гроув, Бернадетта уже взяла себя в руки.

– Выпьешь чаю?

– Конечно, – отозвался Уилл.

Вынув ключ, Бернадетта открыла входную дверь маленького стандартного домика, каких с десяток еще стояло вдоль улицы. Уилл последовал за ней внутрь.

– Спасибо, что спас меня, – сказала она, теперь несколько смущенно.

– Я едва не втравил тебя в еще большие неприятности, – признался Уилл. – Если бы не наша загадочная благодетельница, даже думать боюсь, что могло был случиться. – Он положил так и не отрытый конверт на стол, когда они проходили через кухню. – А что вообще ты там делала?

– Я ехала на однодневные курсы в Олдгейт, – объяснила Бернадетта. – И с верхнего этажа автобуса увидела толпу и транспаранты. Когда я поняла, что автобус все равно никуда не едет, я просто попросила водителя меня выпустить. Потом я присоединилась к протестующим. Наверное, это наш вчерашний разговор меня так зацепил. Я подумала, что пора мне снова постоять за то, во что я верю.

– Ты еще туда успеваешь? Я хотел сказать, на твои курсы.

– О, богиня моя, конечно нет! Я просто потом позвоню, скажу, что заболела. – Привстав на цыпочки, она поцеловала его в щеку. – Еще раз спасибо. А теперь, не приготовишь ли чашку чая? Думаю, ты все найдешь без труда. Я невесть на что похожа. Пожалуй, одета я была неподходяще для демонстрации. Пойду, переоденусь.

Уилл поставил чайник, потом подошел к подножию лестницы. Отсюда был слышен шум воды в душе.

– Ты не против, если я закурю?

– Кури, если хочешь, – послышалось в ответ.

Порыскав в шкафах, Уилл отыскал заварку. Заварив чай покрепче, он собрал на поднос молоко и чашки, потом присоединил к ним мало пользованную пепельницу. Все это он перенес в гостиную и поставил на журнальный столик. Сворачивая сигарету, он оглядел комнату. Обстановка здесь была довольно спартанской, с облегчением отметил он. Никаких полок с безделушками. Только книги. Полно книг. Небольшое переносное радио стояло на каминной полке. Он догадался, что радио раз и навсегда настроено на волну «Радио 4» и что вечера Бернадетта проводит за слушанием радио и чтением. Судя по всему, живет она одна.

Загасив сигарету, Уилл прикрыл глаза. Утро выдалось долгим и тревожным. Услышав, как скрипнула дверь, Уилл встрепенулся.

Бернадетта стояла у журнального столика.

– О, чудесно, ты заварил чай. Разлить?

– Конечно.

На Бернадетте было дорогое с виду платье с застежкой по переду. Платье ей идет, и фигуру облегает, думал Уилл, оглядывая ее упругую грудь, тонкую талию и изящные бедра.

Заметив его взгляд, Бернадетта вспомнила, как он глядел на нее в поезде. Неужели это было всего две-три недели назад? Казалось, это произошло только вчера, уж конечно, она мало о чем другом думала все это время. Ей было приятно, что ему понравилось платье, она знала, что оно в наилучшем свете выставляет ее фигуру, – вот почему она его надела. Забавно, думала Бернадетта, она едва знает Уилла и все же чувствует себя с ним в безопасности, знает, что какие бы страсти его ни обуревали, с ней он будет мягок, знает, что он не станет смеяться, если она расскажет ему правду о себе – что она на деле никогда не была с мужчиной, не чувствовала как в ней двигается мужской член.

Приседая, чтобы разить чай, Бернадетта понимала, что показывает гораздо большую часть ног, чем это было бы в рамках приличий, но ей было наплевать. Ей хотелось, чтобы Уилл ее увидел. Ей хотелось, чтобы он к ней прикоснулся.

– Молоко и сахар? – подняв взгляд, она обнаружила, что смотрит прямо в его глаза. Она была не в силах или не желала отводить взгляд. Ее рука слегка дрогнула, слегка задребезжал фарфор.

– Ты меня боишься? – спросил Уилл.

– Нет. Ну не смешно ли? Я совсем тебя не боюсь.

Выпрямившись, Уилл взял чашку, осушил ее, потом поставил назад на поднос.

– Знаешь, ты очень красивая женщина.

– Ты так думаешь? – пульс Бернадетты участился.

– Да. Я так думаю с того самого времени, когда впервые тебя увидел.

Пизда Бернадетты была горячей и влажной, когда она поняла, что была права в отношении Уилла.

– Хочешь снять платье? – спросил он.

Бернадетта улыбнулась.

– Да, – потом слегка встревожено объявила: – Ты ведь не думаешь, что я любому покажу?

Уилл покачал головой.

– Только мне, – улыбнулся он.

Бернадетта расстегнула пуговицы. Она чувствовала себя такой сексуальной, такой сильной, так владеющей собой и своей женственностью. Она скинула платье с плеч.

Уилл резко втянул в себя воздух, поняв, что под платьем на ней красный кружевной бюстгальтер. Ее темные соски резко выступили под кружевом, кода она, на мгновение забывшись, легко провела руками по груди. Потом, наклонившись, Бернадетта стянула платье с бедер. Она стягивала его дразняще медленно.

Уилл едва слышно охнул, увидев красные шелковые трусы и подтяжки, которые на мгновение увидел в поезде.

Выпрямившись, Бернадетта перешагнула через платье, бросила его на кресло. Уилл встал, его член терся о свои хлопковые узы. Бернадетта была прекрасна. Столь прекрасна, как Уилл думал, она может быть. Уилл сделал шаг вперед и почувствовал, как по ее телу проходит дрожь, когда он коснулся сперва ее руки, потом кружева, прикрывавшего ее груди.

Она упала в его объятия.

– Я сделаю все, что пожелаешь, – вырвалось у нее.

– Я просто хочу, чтобы тебе было хорошо, – ответил он.

Бернадетта подняла лицо, и они поцеловались глубоко и долго. Он провел руками по ее заду, чувствуя сперва гладкий шелк, потом тепло кожи под ним. Трусы она надела поверх подвязок, и пока они целовались, Уилл начал потихоньку стягивать их, одновременно сжимая ей зад. Он стягивал ей трусы, пока не оказался на коленях перед ней. Быстро отодвинув поднос, он опустил ее вниз, пока она не села на деревянный журнальный столик. Снова поцеловав ее, он почувствовал, как ее язык, исследуя, забирается ему в рот. Потом он покрыл ее тело поцелуями, которые спускались все ниже, пока он не начал целовать ей живот.

Бернадетта слегка развела ноги, чтобы он мог поцеловать внутреннюю сторону ее ляжек, потом, внезапно расслабившись и отбросив все условности, совершенно открылось ему, чтобы он мог зарыться лицом в ее сочную мокрую пизду. Пока он лизал и сосал, она почувствовала, как по ее телу прокатывается волна наслаждения. Слегка застонав, она начала ласкать себе грудь. Со внезапным приступом наслаждения, Бернадетта поняла, что природа начинает захватывать, возвращать себе ее тело.

Уилл на мгновение престал лизать ее пизду. Бернадетта почувствовала, как оргазм спадает, но знала, что это всего лишь начало, лишь отзвук того, что она почувствует, когда Уилл станет трахать ее. Внезапно ей захотелось, чтобы он вошел в нее.

– Пойдем наверх и трахни меня сейчас! – настойчиво крикнула она. Потянув его за руку, она перенесла ногу через его голову.

Уиллу не требовалось иного поощрения. Он последовал за ней наверх в спальню, и они упали на чистые льняные простыни. Уилл стащил штаны, высвобождая свой член. Бернадетта ахнула, увидев татуировки, украшающие его значительную длину и охват. Он прижался к ней. Конец уиллова хуя был твердым и блестящим, как голыш на морском побережье, выглаженный бесчисленными веками приливов, и он потерся им о ее сочную пизду, в то время как она стонала и извивалась от наслаждения. Наклонившись, Уилл спустил красные бретельки лифчика с ее плеч, потом отвел кружево с ее грудей и начал лизать и посасывать ей соски.

Опустив руку, она крепко сжала его член, помогая ему найти ее жаркое отверстие. Потом обеими руками сжав его зад, она втянула его в себя. Входя в нее, Уилл почувствовал какое-то сопротивление. Может ли такая красавица как Бернадетта и вправду быть девственницей?

Он толкнул сильнее, тут Бернадетта вскрикнула, когда его член полностью нырнул в нее. Она вскрикнула вновь, когда он вошел все глубже и глубже в ее влагалище. Потом боль сменилась острым наслаждением. На мгновение открыв глаза, она увидела, как он могуче двигается над ней. Он был таким сильным.

– О милый, как это хорошо, – задыхаясь, произнесла она, потом откинула голову и закричала от наслаждения.

Пизда ее была горячей и тесной, и пред глазами Уилла заклубились дробящиеся мхи и папоротники, когда природа, наконец, забрала его. Где-то на глубинном уровне Уилл нутром понимал, что фрактальная парадигма обретается во времени, равно как и в пространстве. На одно крохотное мгновение, Уилл увидел, как с ним кончает весь мир. Он понял, что вся материя тянется к состоянию оргазма, что земля кончала в геологическое время, что растения кончали во время растительное. Он осознал, что даже разрывание материи на до-атомном уровне сопровождается наслаждением. Тут он наполнил ее влажное сотрясаемое пароксизмами тело, казалось, несколькими галлонами спермы.