"Охота на Барсука" - читать интересную книгу автора (Хиллерман Тони)

Глава пятая

Джим Чи свернул на дорогу, с которой были видны и отделение полиции резервации навахо, и его собственный дом — трейлер под тополями у реки Сан-Хуан. Он вышел и настроил бинокль.

Как он и опасался, стоянка отделения была забита фэбээровскими и полицейскими машинами. Угнанный «Л-17» нашли в сенном сарае неподалеку от Ред-Месы. Страстная надежда всех копов из Фор-Корнерс, что грабители казино «Юта» улетели и теперь пусть из-за них болят головы у других, безнадежно развеялась. Отпуска отменят, и все, включая Джима Чи, будут работать сверхурочно. Разве только ему удастся держаться в сторонке и не отвечать на звонки.

Он наставил бинокль на свое жилище. Среди тополей, под сенью которых стоял его трейлер, машин не было. Может, никто и не поджидал Чи с приказом приступить к исполнению обязанностей. У него оставалось еще несколько дней от отпуска. Утром Чи проделал длинный путь в горный край, где раньше каждое лето пас своих овец Хостин Фрэнк Сэм Накай, который теперь медленно умирал от рака легких. Но Накая, как и его жены, Голубой Женщины, дома не оказалось. Чи немного послонялся вокруг, надеясь, что Накай скоро вернется. Даже когда болезнь на время отступала, у него все равно недоставало сил на продолжительные поездки. И наверняка недостало бы, чтобы провести обряд исцеления, который ему, как хата-алайи, было положено проводить.

Когда солнце скрылось в кучевых облаках над Блэк-Месой, Чи сдался и решил, что пора ехать домой. Если до тех пор капитан Ларго его не вычислит, завтра он попытается снова. А если вычислит, то остаток отпуска он будет мотаться взад-вперед по каньонам, изображая живую мишень для троих преступников с автоматами и наглядно продемонстрированным желанием отстреливать копов.

Вернув бинокль в футляр, Чи съехал вниз по холму и поставил пикап за кустами можжевельника позади трейлера. Войдя к себе, Чи увидел, что мигает индикатор на автоответчике. Он сел, снял ботинки и нажал кнопку.

Зазвучал голос Ковбоя Дэши: «Эй, Джим! Я сообщил шерифу, что мы нашли самолет старика Тиммза. Он связался с федералами, а они позвонили мне. (Послышалось хихиканье.) Агент, который меня опрашивал, не хотел верить, что это тот самый самолет. Я тоже не хотел. Но они все же послали туда кого-то проверить, и теперь начинается тот самый цирк с облавой, что и в девяносто восьмом. Хочешь догулять отпуск — держись подальше от отделения».

Следующее сообщение было кратким: «Говорит капитан Ларго. Давай двигай сюда. Федералы нашли самолет, мы снова будем гончими в их охоте на лис».

Последней звонила полицейский Бернадетт Мануэлито: «Джим, я говорила с Ковбоем, он мне рассказал, что ты сделал. Хочу тебя поблагодарить. Сегодня утром я была в фармингтон-ской больнице и видела там Хостина Накая. Он очень плох. Сказал, что ему необходимо тебя повидать. Заеду к тебе около половины седьмого».

Чи задумался над словами Берни. Потом стер первое и третье сообщения, а второе, от Ларго, оставил, чтобы капитан не догадался, что он его прослушал. Почему Накай в больнице? Он умирал от рака легких, но никогда бы не согласился умереть в больнице. Накай был горячо привержен традициям, знаменитый хатаалайи, шаман, исполняющий песнопения при обряде Благостного Пути и других целительных обрядах. Как старший брат матери Чи, он был его Малым Отцом, наставником, пытавшимся и Чи научить песнопениям. Умирать в больнице для Накая было бы невыносимо. У Голубой Женщины был крутой нрав. Как она могла позволить забрать мужа из их дома в горах Чуска?

Чи размышлял над этим, когда услышал шуршание шин по гравию, и поднял глаза. Сквозь сетку на двери он увидел, как подъехал и остановился пикап Берни. Может, она знает ответ.

Она не знала.

— Я случайно его увидела, — объяснила Берни. — Его подвезли на каталке, когда я ждала лифт. Я подумала: похож на твоего дядю, и спросила, не Хостин ли он Накай. Он кивнул. Тогда я сказала, что работаю с тобой. Он коснулся моей руки и попросил передать тебе, чтобы ты срочно приехал. Тут пришел лифт, и его увезли. — Берни печально покачала головой. — Он плохо выглядел. Я пошла в сестринскую, и сестра сказала, что у него рак легких.

— Так и есть. Она не сказала, как он к ним попал?

— Его «скорая» привезла. Думаю, жена вызвала. — Берни взглянула на Чи, опустила глаза, а потом снова посмотрела на него: — Медсестра говорит, ему недолго осталось.

— Так уже давно говорят, — заметил Чи. — Последний раз, когда я его видел, считали, что он протянет от силы несколько недель, а было это…

Чи запнулся, вспомнив, что с тех пор прошли уже многие месяцы. Давно это было. Ему стало стыдно — он нарушил главный закон навахо, поставив свои интересы выше интересов семьи.

Берни смотрела на Чи, ожидая конца фразы. Она выглядела взволнованной и немного смущенной. На ней были немного великоватые, совсем новые и оттого жесткие джинсы и рубашка, про которую можно было сказать то же самое. Хорошенькая, подумал Чи и вдруг обнаружил, что сравнивает ее с Джэнет. Сравнивает хорошенькую с красавицей, миленькую — с первоклассной. Чи вздохнул.

— Это было очень давно, — заключил он и взглянул на часы. — Вечером посетителей тоже пускают. Может, еще успею.

— Я говорила с Ковбоем Дэши, — сообщила Берни. — Он рассказал, что ты сделал.

— Сделал? Ты о том, что мы нашли самолет?

— Да, — ответила она, смутившись. — Очень мило с твоей стороны.

— Брось, нам, скорее всего, просто повезло.

— Я думаю, это основная причина, из-за которой держали Тедди: он умеет летать и знает хозяина угнанного самолета. Теперь я у тебя в огромном долгу. Я вовсе не хотела, чтобы ты проделал такую работу. Просто рассчитывала, что ты мне посоветуешь, как поступить.

— Да, а как ты оказалась в больнице? Наверное, навещала Тедди Бая.

— Ему лучше, его перевели из интенсивной терапии в обычную палату.

Чи взял шляпу и распахнул дверь.

— Не хочешь прокатиться до больницы? Проведать Хостина Накая?

По лицу Берни было видно, что хочет.

— Я смогу как-то помочь?

— Может быть. В любом случае, составишь приятную компанию.

Когда они въехали на автостоянку, время посещений подходило к концу и посетители покидали больницу.

— Я наблюдала за лицами, — сказала Берни. — Тех, у кого хорошие новости, и тех, у кого плохие. Мало у кого был счастливый вид.

— Да уж, — произнес Чи, подыскивая нужные слова, чтобы попросить у дяди прощения за то, что долго его не навещал.

Трудно было понять, в сознании ли Накай и жив ли он вообще. Большую часть его лица закрывала кислородная маска, и лежал он совершенно неподвижно.

— Кажется, спит, — заметила Берни.

Как только она это произнесла, Накай открыл глаза, повернул к ним лицо и снял маску.

— Тугодум пришел, — сказал он по-навахски.

— Да, Малый Отец, я здесь.

От руки Накая к закрепленному на штативе пластиковому контейнеру тянулась тонкая прозрачная трубка.

— Я скоро уйду, — продолжал Накай. Он говорил еле слышным голосом с закрытыми глазами. — Мой Дух-ветер покинет меня, и я последую за ним в другой мир. Перед этим я должен дать тебе последний урок.

— Урок? — переспросил Чи, но тотчас понял, что имеет в виду Накай.

Много лет тому назад, когда Чи все еще верил, что может быть одновременно полицейским и хатаалайи, Накай учил его исполнять обряд Путь Ночи. Чи запомнил легендарную историю Святых Людей и как воспроизводить их поступки в обрядовых действах. Он научился ритуальным песнопениям. Он узнал все, что требовалось для пробуждения магической силы, которая заставляет Святых Людей изгнать из человека болезнь и восстановить естественную гармонию жизни. Все, кроме последнего урока.

По традиции навахо, учитель-шаман не открывает ученику последней тайны до тех пор, пока не убеждается, что тот готов ее воспринять. Для Чи этот день так и не наступил. Сначала он уехал учиться, потом начал расследовать одно дело за другим. В конце концов Чи пришел к заключению, что Накай решил: он никогда не будет готов исполнить песнопения Пути Ночи. Чи это задело. Он подозревал, что Накай не одобряет того, что племянник перенял привычки и образ жизни белых. Чем бы, однако, ни руководствовался Накай, Чи почитал мудрость шамана.

— Здесь? — спросил Чи, показывая на стерильно белые стены. — Ты мог бы научить меня здесь?

— Дурное место, — согласился Накай. — Многие люди здесь умерли, многие болеют и несчастливы. Я слышу, как они плачут в коридоре. Злые духи мертвецов — чинди — обречены пребывать в этих стенах. Их голоса я тоже слышу. Даже когда мне дают лекарство, чтобы я спал, я их слышу. То, чему я должен тебя научить, надлежит сделать в священном месте, подальше от зла. Но у нас нет выбора.

Он прижал к лицу маску, вдохнул кислород и снова снял ее.

— Круг вечности, билагаана, не знает смерти. Это всего лишь точка круга, противоположная жизни, а не то, с чем надо бороться. Ты замечал, что люди умирают под утро, когда на западе еще горят звезды, а на восточных горах уже угадывается яркий свет Утренней Звезды? Это потому, что тогда Священный ветер их душ улетает благословить новый день. Я всегда думал, что умру так. И мой Дух-ветер вырвется на свободу. В нашем домике в горах Чуска. А не в этой западне…

Голос Накая стал таким слабым, что Чи не расслышал последних слов. Он почувствовал, как Берни тронула его за локоть.

— Джим, он ненавидит это место. Он не хочет здесь умирать. Отвезем его домой, — предложила она.

— Как отвезем? А с этим что делать? — Чи показал на трубочки, связывающие Накая с жизнью.

Но Берни уже направилась к двери:

— Я вызову санитарную карету, а пока она приедет, я успею его выписать.

Последнее оказалось не так просто. Медсестра все понимала, однако задавала вопросы. Например, на каком основании они отключают мистера Накая от системы жизнеобеспечения? Врач, положивший его, уехал в Альбукерке. За больного теперь отвечал другой врач, который появился только после двух вызовов по пейджеру.

— Не могу, — заявил он. — Пациент на системе жизнеобеспечения. Требуется согласие ближайшего родственника. В противном случае выписывать должен тот же врач, что принял его в больницу.

— Вопрос не в этом, — объяснил Чи. — Мы забираем Хостина Накая домой к жене. Вопрос в том, как вы можете нам помочь это сделать.

После непродолжительной паузы Чи дали подписать бланк выписки вопреки врачебной рекомендации. Хостин Фрэнк Сэм Накай снова был на свободе.

Чи ехал в заднем отделении санитарной машины — вместе с Накаем и медбратом «скорой помощи».

— Вы, наверное, слышали, что нашли одного из грабителей казино? — поинтересовался медбрат. — В новостях передали.

— Нет, — ответил Чи.

— Этот тип застрелился. Оказался тем самым, что когда-то вел передачу на радио. Эверетт Джори. Теперь известны и двое других. Одного зовут Джордж Айронхенд, а второго — Бадди Бейкер. Думаю, Айронхенд — ют.

Хостин Накай вздохнул и повторил:

— Айронхенд.

Чи склонился над ним.

— Малый Отец, ты в порядке?

— Айронхенд, берегись его. Он был ведьмаком.

— Ведьмаком? Что он делал?

Но Хостин Накай, казалось, опять заснул.

Месяц опускался за горы, когда санитарная машина, а следом и пикап Чи, который вела Берни, остановились у овечьего становища Накая в горах Чуска. Голубая Женщина стояла в дверях дома. Она с плачем кинулась к ним — думала, что домой привезли тело мужа, и это были слезы горя. Потом она заплакала от радости.

Они положили Накая под сосной, наладили систему подачи кислорода и выслушали перемежающийся слезами рассказ Голубой Женщины о том, как Хостин Накай оказался в больнице. Племянница заехала за ней, чтобы отвезти вырвать больной зуб. Накай чувствовал себя намного лучше, захотел поехать с ними, но в стоматологической клинике упал в обморок. Кто-то позвонил по 911, и «скорая» увезла его в больницу. Не зная, что делать, Голубая Женщина ждала его в клинике, но в конце концов племяннице пришлось возвращаться к детям, и она тоже поехала с ней. Говорили, что городские богатеи запустили в горы волков, а без Накая на становище некому было защитить ягнят.

Накай проснулся и, когда Голубая Женщина закончила, снял маску и поманил Чи:

— Хочу тебе кое-что сказать.

— Мы приготовим кофе, — произнесла Голубая Женщина и увлекла за собой Берни.

Накай начал повествование.

Оно будет долгим, подумал Чи, с отсылками ко всем тонкостям богословия навахо, но, выслушав все, он узнает последнюю тайну и станет настоящим шаманом.

— Думаю, ты скоро пойдешь по каньонам охотиться за людьми, которые убили полицейских. Я должен рассказать тебе историю об Айронхенде. Тебе следует быть очень-очень осторожным.

Чи глубоко вздохнул. Опять ошибся, подумал он.

— В давние времена, когда я был ребенком и зимними вечерами в хижине рассказывали предания и легенды, старики говорили о том, как юты и пайюты тайными тропами проходили через каньоны, крали у нашего народа овец и лошадей и убивали наших людей. Самыми страшными были пайют Добби и ют по имени Айронхенд.

Накай прижал к лицу кислородную маску и сделал несколько вдохов.

— Айронхенд, — прошептал Чи так тихо, что Накай не услышал.

Накай снял маску.

— Рассказывали, что Добби со своими людьми вышел ночью из каньонов и украл овец и лошадей у одной старой женщины. Женщину и ее дочь с двумя детьми они убили. У женщины был зять, его звали Невысокий Мужчина. Говорили, что от горя он сошел с ума и забыл Путь Навахо.

По мере того как Накай рассказывал о том, что после долгих лет слежки и поисков Невысокий Мужчина нашел тайную тропу разбойников и убил Добби и его людей, его голос становился все слабей и слабей.

— Но никто не смог поймать юта по имени Айронхенд.

Луна зашла, на темном небосклоне высыпали звезды, заметно похолодало. Чи наклонился и заботливо подоткнул шерстяные одеяла под плечи Накая.

— Малый Отец, тебе надо поспать. Тебе добавить лекарства?

— Мне надо, чтобы ты меня до конца выслушал, — возразил Накай. — Наши люди не смогли поймать Айронхенда, но теперь мы знаем почему. Еще мы знаем, что у него были сын и дочь и, думаю, должен быть внук. Похоже, его ты и будешь ловить.

Чтобы расслышать остальное, Чи пришлось наклониться и подставить ухо к губам Накая.

— После двух налетов навахо выследили банду Айронхенда до каньона Готик-Крик и дальше вниз, до реки Сан-Хуан, где над ней вздымается меса Каса-дель-Зко. Там следы обрывались в узком каньоне, где юты и поселенцы-мормоны из Блаффа добывали уголь. Но каньон заканчивается тупиком. Походило на то, что и Айронхенд, и его люди были ведьмаками и могли перелетать через скалы.

Голос Накая затих. Он снова прижал маску к лицу и, подышав, убрал.

— Думаю, если существует молодой мужчина по имени Айронхенд, который грабит и убивает, то он должен знать, где прятался в каньоне и куда исчезал оттуда его дед. А теперь, — произнес Хостин Накай, — перед тем как заснуть, я должен дать тебе последний урок, и ты станешь хатаалайи.

Чи казалось, что старик совершенно измучен.

— Малый Отец, тебе надо отдохнуть.

— Я должен сделать это сейчас. Ты будешь слушать?

Чи взял его за руку.

— Знаешь, людям трудно доверять кому-то, кроме своих домашних. А когда болеют, еще труднее. Им больно. Ощущение всеобщей гармонии их оставляет. Они не видят красоты вокруг себя. К таким людям тебе предстоит обращаться. Говори им, что нас создала Высшая Сила, и что она же создала все над нами и вокруг нас, и что мы сами часть этой Высшей Силы, и если сделаем, как нас учат, то сможем восстановить хожо, внутреннее согласие, и вернуться в нее. И тогда они снова познают красоту мира.

Накай закрыл глаза и сжал руку Чи.

— Чтобы поправиться, они должны тебе поверить. Открыв глаза, Накай пытливо посмотрел на Чи.

— Ты знаешь песнопения. Поешь не ошибаясь. Ты знаешь травы, как приготовить рвотное и многое другое. Но ты должен решить, не слишком ли ты отдалился от четырех Священных Гор. Порой невозможно проделать обратный путь к динета — Духу Народа.

Накай смежил веки. Он дышал через силу, со слабыми хрипами.

— Чтобы их вылечить, ты должен заставить их поверить. Ты сам должен верить так сильно, чтобы внушить им свою веру. Понимаешь?

— Да, — сказал Чи.

Накай говорил Чи, что тот не сумел стать настоящим шаманом, который, исполняя обряды исцеления, действительно исцеляет людей. И Накай прощал его, отпускал на свободу, разрешал стать современным человеком. Чи чувствовал облегчение пополам с горькой печалью утраты.