"Дикая ночь" - читать интересную книгу автора (Томпсон Джим)

Глава 14

На следующее утро я встал рано и оделся, но не стал сразу же спускаться вниз. Я уже хотел пойти, но потом вспомнил, что могу встретить Руфь и остаться с ней наедине, — а это наверняка бы случилось, если бы я увидел ее в этот час. Поэтому я сел на край кровати и стал ждать. Я курил и не находил себе места. Меня томила мысль, что мне придется в первый раз идти в колледж, — господи, вы только представьте меня в колледже! — и в то же время я хотел поскорей с этим покончить.

Я услышал, как у Кендэлла открылась дверь. Я подождал еще немного — чтобы это не выглядело так, словно я дожидался только его, — и направился к двери.

Он постучал ко мне, когда я взялся за ручку.

— Доброе утро, мистер Бигелоу, — кивнул он. — Готовы начать свою карьеру в колледже?

— Да, сэр. Думаю, что да, — сказал я.

— Похвальный энтузиазм, — одобрительно рассмеялся он. — Немного нервничаете, а? Все выглядит странным, немного нереальным? Что ж, это вполне понятно. Честно говоря, у меня появилась одна мысль... э-э...

— Да, сэр?

— Не знаю, не сочтете ли вы... э... самонадеянным с моей стороны, если я составлю вам компанию? Я достаточно хорошо знаком с преподавательским составом факультета, и, возможно, в качестве моего... м-м... протеже вы будете чувствовать себя немного...

— С удовольствием, — сказал я. — Это прекрасное предложение, и я буду счастлив им воспользоваться.

— Правда? — Он выглядел очень довольным. — Я чувствую себя польщенным, мистер Бигелоу. Я собирался предложить вам это еще вчера вечером, но побоялся показаться слишком навязчивым.

— Я и сам хотел вас об этом попросить, — ответил я. — Но боялся показаться слишком слабонервным.

— Цик-цик, — засиял он, цокая языком. — С этого дня нам следует больше... э-э... доверять друг другу. Как насчет завтрака? Сегодня утром у меня необыкновенный аппетит.

Я не знал, что подумать. Вчера я был практически уверен, но теперь он снова заставил меня сомневаться.

Он мог быть и тем и другим сразу. Благообразным, приятным, заботливым стариканом — и тем, вторым. Вы можете так сделать — расщепить себя на две половинки? Это даже легче, чем вы думаете. Потом, когда вам станет трудно, вы попробуете собрать себя вместе, но... Ему не надо было притворяться. Я тоже почти не притворялся, когда изображал из себя парня, которому нужна его помощь, а сам... сам продолжал идти вперед и делать то, что делал.

Как бы там ни было, я был чертовски рад, что он пойдет со мной. Наверно, это выглядело довольно смешно — на фоне всех этих проблем, о которых приходилось думать, беспокоиться о том, как я приду в какой-то захолустный колледж. Но я ничего не мог с собой поделать. Может быть, мне вспомнились те времена, когда я, Люк и вся наша семья без конца переезжали в поисках работы и за целый месяц учились только пару дней в одной школе и дней пять — в другой. Тогда мы ничего не понимали в уроках, и от нас плохо пахло, и в голове было полно вшей, и нам самим хотелось провалиться куда-нибудь сквозь землю. Тогда мы не знали, что делать и что отвечать, молчали, словно проглотив язык, и каждый наш поступок вызывал только хохот и насмешки. Когда...

Ладно. Забудем об этом. Я просто пытаюсь объяснить, как себя чувствовал.

Руфь поставила нам завтрак, и, когда я увидел, как она пытается поймать мой взгляд, меня чуть не вывернуло тем, что она нам принесла.

Если бы она так не боялась Кендэлла, то, наверное, сама предложила бы пойти со мной в колледж. Несмотря на свою робость и на то, как она стеснялась своего костыля.

До такой степени это у нее дошло.

Я подумал, нет ли какого-нибудь безопасного способа убедить Фэй, чтобы она от нее избавилась. Такой способ, пожалуй, был, но я знал, что я им не воспользуюсь. В крайнем случае, я мог намекнуть ей, что пора уйти с дороги, если бы у меня был такой шанс и если бы этого потребовали обстоятельства.

Но я не хотел, чтобы ее уволили.

Кендэлл наконец закончил есть — я нарочно растягивал свой завтрак, чтобы дождаться его, — и мы пошли в колледж. Меня не очень беспокоило, чему я буду учиться. Я совсем не разбирался в таких вещах и думал, что мне не придется самому выбирать предметы.

Но Кендэлл сказал, что на самом деле все обстоит совсем не так.

— Другое дело, если бы вы поступили на первый курс в качестве обычного студента или выбрали себе специальность в определенной области. Но поскольку вы являетесь специальным студентом и вас считают человеком, просто повышающим свое образование и приобретающим, так сказать, престиж институтского диплома, выбор учебной дисциплины играет решающую роль. Если вы не против выслушать мои... э-э... рекомендации...

— Конечно, не против, — сказал я.

— Тогда я советую вам остановиться на таких предметах, при изучении которых будут незаметны пробелы в вашем предыдущем образовании. Что-нибудь такое, что не предполагает предварительного обучения... скажем, английская литература. Можно оценить мастерство Поупа, не прочитав ни строчки из Драйдена. Или политология — эта наука опирается скорее на здравый смысл, чем на определенную доктрину. История — еще один вид литературы... Что скажете, мистер Бигелоу?

— Это звучит... довольно...

— Впечатляюще. Вы это хотели сказать? — Он довольно засмеялся. — Тут уж никто не станет сомневаться в том, что вы всерьез решили взяться за учебу.

Я хотел сказать совсем не это. Я хотел сказать, что это выглядит чертовски трудным.

— Ладно, как скажете, — ответил я. — Если вы думаете, что я смогу со всем этим справиться.

— Сможете и справитесь... если я окажу вам небольшую помощь. Можете на меня рассчитывать, мистер Бигелоу. Я никогда не стал бы предлагать вам ничего такого, что было бы вам не по силам.

Я кивнул. Похоже, особые трудности в учебе мне не грозили.

Если меня будет направлять парень вроде Кендэлла — человек, который знает все ходы и выходы, — за результаты можно не волноваться.

Я прикинул, что регистрация займет примерно полчаса, и мы действительно уложились в это время. Но Кендэлл на этом не успокоился. Он представил меня ректору, его заместителю и нескольким деканам — и все эти люди вели себя с ним вежливо и уважительно. Потом он повел меня по колледжу и стал знакомить со всеми моими преподавателями.

К полудню у нас еще оставалась встреча с одним парнем, и мы решили перекусить в столовой, чтобы увидеться с ним после ленча. Когда мы покончили и с ним, было уже два часа, и Кендэлл заявил, что в такое время слишком поздно начинать учебу.

— Давайте-ка посмотрим, — сказал он, глядя на свои часы, когда мы выходили из кампуса. — Почему бы вам не потратить остаток дня на покупку книг и других необходимых принадлежностей? А потом, после обеда, скажем в половине седьмого... Вас это устроит, мистер Бигелоу? Думаю, мы можем поставить вас в рабочую смену, скажем, с половины седьмого до одиннадцати.

— А нельзя ли начинать пораньше? — спросил я. — На покупки у меня уйдет не больше часа, а потом, когда начнется учеба, я буду свободен не позже трех. Я хотел бы приходить пораньше, мистер Кендэлл. По крайней мере, пока.

У меня был очень искренний вид — как у молодого провинциала, пробивающего себе путь наверх, которым я себя в этот момент и чувствовал. В любом случае, пока Руфь не остынет, мне понадобится место, где можно будет убить время.

— Что ж... в деньгах вы при этом ничего не выиграете, но...

— О, меня это не волнует, — сказал я. — Я просто хочу что-нибудь делать, чему-нибудь научиться.

Он медленно повернул голову и посмотрел на меня так, что в один момент мне показалось: сейчас он спросит, кого, черт побери, я пытаюсь одурачить. Когда он наконец заговорил, вид у него был такой довольный, что он почти захлебывался от счастья.

— Мистер Бигелоу, вы... вы не представляете себе, как я рад, что вы приехали в Пирдэйл. Единственное, о чем я жалею, — что мы не встретились с вами в то время... что обстоятельства нашего знакомства не позволили нам... э-э...

Он замолчал, теребя свой нос, и мы прошли целый квартал, прежде чем он заговорил снова:

— Впрочем, вещи надо принимать такими, какие они есть, верно? И во всем видеть светлую сторону. У вас есть прилежание, воля и желание трудиться, и вы делаете все, что можете, чтобы получить образование... Замечательный триумвират, не правда ли, сы... мистер Бигелоу? Просто не к чему придраться. А взгляните на кого-нибудь другого, например на бедную Руфь, единственными достоинствами которой являются честолюбие и быстрый ум. Притом, что прискорбные обстоятельства сводят их практически к нулю? На этом фоне ваша собственная судьба покажется вам просто блестящей.

— Я и не жалуюсь, — сказал я. — Вы говорите, что Руфь умна?

— Чрезвычайно. Разумеется, эрудиции ей не хватает, но у нее исключительно острый ум. Она круглая отличница, и в колледже ее уважают. Если в учебе вам встретятся какие-нибудь трудности, я уверен, она будет рада...

— Я не хочу ее беспокоить, — сказал я. — Ее очень легко смутить. Конечно, вам я тоже не хочу надоедать, но, если у меня будут какие-нибудь проблемы, лучше я обращусь к вам. С вами я чувствую себя, как бы это сказать, более уютно.

— О! — Он надулся, как лягушка. — Превосходно... то есть, я хочу сказать, замечательно! С большим удовольствием, мистер Бигелоу.

Мы расстались недалеко от центра города. Он направился к пекарне, а я пошел покупать свои учебные пособия. По дороге, проходя мимо парикмахерской Джейка, я бросил взгляд в окно. Зал был на два кресла, но накидка висела только на том, что стоял ближе к окну. Джейк сидел во втором кресле и дремал, свесив голову на грудь.

Покончив с покупками, я зашел выпить кофе в аптекарский магазин. На выходе я столкнулся лицом к лицу с шерифом Саммерсом.

— Как дела, сынок? — Он немного отступил назад. — Я думал, ты сегодня учишься.

— Я провел в колледже большую часть дня, — ответил я. — Мистер Кендэлл пошел вместе со мной, чтобы помочь освоиться на новом месте. Он познакомил меня с таким количеством друзей, что я потратил целый день на регистрацию.

— Так-так. Значит, Кендэлл ходил с тобой? Вот уж не думал, что он согласится оторваться от своей пекарни.

— Кстати, сейчас я тоже направляюсь туда, — сказал я. — Просто мне надо было купить кое-какие учебники.

— Отлично. Молодец! — Он похлопал меня по спине. — Кстати, я как раз тебя искал. Бесси решила... В общем, может, пообедаешь с нами в воскресенье?

— Ну... — Я колебался. — Если только вы уверены, что из-за этого у вас не будет никаких проблем, шериф.

— Ничего подобного, — сказал он добродушно. — Буду рад такому гостю. Как насчет того, чтобы встретиться в церкви и поехать оттуда вместе?

Я ответил, что это будет превосходно.

— Значит, договорились. Я чертовски рад, что у тебя все так хорошо сложилось после того... в общем, после всей этой ерунды вначале. Что ж, желаю хорошо потрудиться!

— Спасибо, — сказал я. — Я постараюсь, шериф.

По пути в пекарню я снова прошел мимо парикмахерской Джейка. И он был там — стоял, прислонившись к стеклу, и смотрел прямо на меня.

Я почувствовал, что он следил за мной все время, пока я шел по улице.

В пекарне я положил учебники в шкафчик и переоделся. Поднялся по лестнице, насвистывая и чувствуя себя таким счастливым, каким только может быть парень вроде меня. Я знал, что у меня много поводов для беспокойства и сейчас совсем некстати впадать в беспечность и самоуверенность. Но сегодня все шло так хорошо: посещение колледжа, теплые слова шерифа и... и все такое, что я просто не мог оставаться мрачным.

Кендэлл заметил меня сразу, как только я вошел в зал. Он не стал тратить времени на разговоры.

— Пойдемте, мистер Бигелоу, — сказал он, выводя меня из зала. — Я объясню вам, что нужно делать, а дальше будете работать сами.

Мы вошли в кладовую — ту, что большего размера, — и он протянул мне бланки заказов. Всего их было четырнадцать штук — карточки шириной с пачку сигарет, но раза в три длиннее. В каждой из них имелся полный список компонентов, которые могли понадобиться для выпечки одной партии хлеба, кексов, пирожков, пончиков и тому подобного.

— Вы все прочли, мистер Бигелоу? Вам все ясно? Давайте посмотрим, как вы справитесь с заказом на бисквит из пшеничной муки.

Я взял одну карточку, а остальные засунул в карман робы. Просмотрев список ингредиентов, направился к маленькой кладовой. Потом передумал и взял ведерко.

— Все верно, — быстро улыбнулся он. — Мука значится здесь только для порядка. Они могут погрузить ее и сами. Трудно ошибиться в весе, когда имеешь дело с затаренной в мешки мукой. В случае бисквита важней всего дополнительные компоненты. Запомните — сначала сахар. Потом...

Я запомнил.

Отсыпав сахар из бочки, я взвесил его на весах. Затем пересыпал его в ведро и взвесил соль и порошковое молоко. Тщательно вытерев весы, положил на них немного «французской замазки» и поместил ее в специальный пакет. Пакет я положил в ведерко, прислонив его к стенке, и направился в холодильную камеру.

За работой я слегка вспотел, но пот мгновенно улетучился, как только я оказался внутри. Кендэлл стоял, следя за мной и придерживая дверь в камеру.

Здесь имелись другие весы. Я взвесил на них жир и положил его в ведерко. В заключение я добавил туда же пинту солодовой патоки и вышел наружу. Кендэлл, одобрительно кивнув, закрыл дверь, и она захлопнулась сама собой.

— Очень хорошо, мистер Бигелоу. Просто положите сюда бланк заказа, и ваша работа сделана... Теперь насчет двери — будьте с ней как можно осторожней. Прежде чем войти, убедитесь, что защелка сдвинута в сторону, а еще лучше — заблокируйте чем-нибудь дверь. Например, одной из этих щеток.

— Я буду осторожен, — сказал я.

— Пожалуйста. Большую часть времени вы будете проводить здесь один. Вы можете оказаться взаперти на несколько часов, прежде чем вас кто-нибудь обнаружит, и тогда будет уже слишком поздно. Поэтому... Ах да. Насчет дверей.

Он кивнул мне, и я прошел за ним в малую кладовку. Он подвел меня к двери на улицу — той самой, которую предложил мне в качестве особого входа, — и достал кольцо для ключей.

— Я сделал для вас ключ, — сказа он, разомкнув кольцо. — Мы получаем через эту дверь муку и другие продукты, поэтому, независимо... я хотел сказать — несомненно... вы найдете ей применение. Давайте посмотрим, как это работает...

Сработало не очень хорошо. Кендэллу пришлось раза два покрутить ключ в разные стороны и подергать за ручку, прежде чем дверь, наконец, открылась.

— М-да, — нахмурился он. — Ладно, пока сойдет и так. Возможно, с помощью...

Он замолчал, неприязненно поджав губы. Я проследил его взгляд на улицу и увидел Джейка Уинроя, который не то шел, не то вприпрыжку бежал мимо пекарни, дергая головой и раскачиваясь всей своей обвисшей и нескладной фигурой.

Потом он исчез из поля зрения.

Кендэлл захлопнул дверь, подергал ручку, проверяя замок, и протянул мне ключ.

— Не знаю, — сказал он, покачав головой, — не знаю, встречал ли я когда-нибудь человека, который был бы мне так же неприятен, как он. Впрочем, не стоит тратить на него свое драгоценное время, верно? Вопросы есть? Что-нибудь непонятно? Если нет, я вернусь в главный цех.

Я ответил, что, кажется, мне все понятно, и он ушел.

Я направился обратно в главную кладовку.

Выстроив в ряд ведерки для бисквитов, я взвесил в каждом из них сухое вещество и понес их в холодильную камеру. Там взвесил жир и солод, рассовал по ведеркам карточки и поставил их у входа в производственный цех.

Потом вернулся в большую кладовую и просмотрел бланки заказов на сладкое тесто.

Я уже здорово вымотался. В этом не было никакой необходимости, но я спешил изо всех сил. Не здесь, а там, внутри. В холодильной камере.

Я закурил сигарету, уговаривая самого себя, что не стоит так волноваться. Спешить не стоит, иначе надолго меня не хватит. С тяжелой работой — такой, какой занимаешься постоянно, — я покончил много лет назад.

Кроме того, если будешь торопиться, запросто что-нибудь напортачишь. Я еще плохо знал свою работу. Когда имеешь дело с большим количеством разных компонентов и взвешиваешь по многу раз, надо держаться начеку, чтобы не пересыпать одного и не недосыпать другого. Если сделаешь ошибку, обнаружить ее можно будет только потом, когда хлеб пойдет в печь и выйдет оттуда жесткий, как кирпич, или плоский, как подошва.

Я посмотрел в холодильную камеру и поежился. Там холодно. Ну и что? Мне совсем не надо было задерживаться в ней с бисквитами и пытаться взвесить все зараз. Я могу поработать в камере, скажем, минут пять, потом выйти и вернуться снова еще минут на пять. Зачем торчать там и дрожать, пытаясь сделать все в один прием?

Я знал зачем и заставил себя признаться в этом. От этого чертового места у меня шел мороз по коже. Я хотел разделаться с ним как можно быстрей. Там было слишком тихо. Услышишь какой-нибудь звук и вздрогнешь, а потом оказывается, что это ты сам сглотнул слюну или у тебя хрустнули кости.

Дверь была такой толстой и тяжелой, что я все время казался себе запертым, даже если это было не так. Нет-нет да и бросишь взгляд — на месте ли еще щетка? А внутри все казалось тусклым и сизым, выкрашенным в один тон, и из-за этого трудно было понять, что где лежит.

Можно было бы открыть дверь пошире... но как раз это мне запрещалось. Кендэлл предупредил меня, чтобы я не открывал дверь больше, чем необходимо. Иначе в холодильнике могут перепортиться все продукты.

Я закашлялся. Болезнь пока не активизировалась, в этом я был уверен, но все-таки хорошо, что меня не заставили предъявить медицинское свидетельство.

Я бросил сигаретный окурок, раздавил его ногой и пробежал глазами бланки для сладкого теста. Здесь было больше продуктов, требовалось составить смеси и использовать дополнительно очищенную муку, а не просто набрать чистые компоненты, как раньше для хлеба.

Если я буду и дальше тянуть такую же волынку, то просто не успею вовремя.

Я вытащил из кармана щетку. Открыл дверь холодильной камеры и вошел внутрь. Рукоятку щетки приставил к косяку, чтобы она держала створку двери. Потом я повернулся к этой штуковине спиной и принялся за работу.

Всего было девять бланков. Я решил сделать сначала два заказа, выйти из камеры и приготовить для них сухие продукты. Потом вернусь и сделаю еще два, и так до тех пор, пока не закончу все. Мне по-прежнему не нравилось в холодильнике, но я знал, что с этим делать. Я нашел отличный способ сэкономить время. Для этого требовалось не трястись от страха и не поглядывать каждые десять секунд на дверь.

Я начал работать, поставил два корытца на рабочий стол, прислонив к ним соответствующие карточки, и начал отсыпать, цедить и взвешивать. Мурашки продолжали бегать по спине, но я не обращал на них внимания. И ни разу не взглянул на дверь.

Работа продвигалась быстро. Мне так не казалось, но я мог судить об этом по своим часам. Я закончил первые две карточки — по «мокрым» компонентам, — вытащил их наружу и дополнил сухими продуктами, а потом снова вернулся внутрь.

Я сделал две и еще две. После этого взялся за четвертую пару. Последнюю, которую мне надо было сделать.

Я покончил с ними, но, похоже, у меня ушло на них больше времени, чем на остальные. Мне казалось, что я их никогда не кончу. Наконец все было готово, и я засунул бланки заказов в щели, проделанные в торцах корытец.

Потом я их поднял, повернулся и толкнул дверь.

Я толкнул ее... сначала довольно слабо, потому что не мог заставить себя надавить как следует. Лишь слегка к ней прислонился. Я боялся, что если я толкну посильней, а она не...

Я немного поднажал, совсем чуть-чуть. Потом еще сильней... и еще...

Потом перестал давить на дверь — ни сильно, ни вообще никак. Я бросился на нее, вложив в этот бросок всю силу своего тела. В руках я все еще держал эти корытца — не знаю, почему я их не выкинул, — и продукты посыпались на меня и на пол. Я ударился о дверь так, словно собирался пролететь сквозь нее. Но вместо этого отскочил назад, поскользнулся и упал, проехавшись по полу брюхом.

Вся сила улетучилась из меня вмиг, как воздух из пробитого баллона. Меня выворачивало наизнанку, но наружу ничего не выходило. Я лежал на полу, корчась и сжимая руками голову, пытаясь выжать из себя эту боль. Через какое-то время я снова смог дышать и бросил осмысленный взгляд по сторонам.

Я посмотрел на дверь. Она была плотно закрыта.

Щетки в двери не было, и она не упала внутрь холодильника.

Кто-то вытащил ее снаружи.