"Две башни" - читать интересную книгу автора (Толкиен Джон Роналд Руэл)

10. ВЫБОР МАСТЕРА СЭМВАЙСА

Фродо лежал на земле лицом вверх, а чудовище наклонилось над ним, настолько занятое своей жертвой, что не обращало внимания на Сэма и его крики, пока он не оказался рядом. Подбежав, Сэм увидел, что Фродо связан паутиной от лодыжек до плеч, и чудовище передними лапами потащило его тело прочь.

Рядом с Фродо на земле, там, где он выпал из его ослабевших рук, лежал, блестя эльфийский меч. Сэм не останавливался, чтобы подумать о том, что он делает и делает ли он это от храбрости, верности или гнева. С криком прыгнул он вперед и схватил в левую руку меч хозяина. Потом сделал выпад. Более яростной атаки не видели даже в свирепом мире диких зверей, когда отчаянное маленькое существо, вооруженное лишь слабыми зубами, бросается на башню из рогов и шкуры, стоящую над павшей подругой.

Обеспокоенная его криком, Шелоб устремила на него свой злобный взгляд. Но прежде чем она успела сообразить что-то, на нее обрушилась ярость, более страшная, чем все, с чем она встречалась за бесчисленные годы, — сияющий меч ударил ее по ноге и отсек ноготь. Сэм прыгнул под арку ее ноги и вторым ударом дотянулся до грозди глаз на ее опущенной голове. Один большой глаз потемнел.

Теперь это ничтожное создание оказалось под нею, вне досягаемости ее страшного жала или когтей. Обширное брюхо со своим отвратительным свечением раскачивалось над ним, а зловоние чуть не сбило его с ног. Ярость удержала его и позволила ему нанести еще один удар. Прежде чем она успела схватить его, раздавить, задушить его вместе с его дерзкой храбростью, он с отчаянной силой ударил ее блестящим эльфийским мечом.

Но Шелоб не была похожа на драконов: на теле ее, кроме глаз, не было мягких мест. Ее древняя шкура была шишковатой, но с каждым годом становилась все толще. Меч ударился об нее с силой, но эти отвратительные складки нельзя было пробить человеку, даже если сталь меча выплавлена эльфами или гномами, а мечом владела рука самого Берена или Турина. Она закричала от удара и обрушила свой живот на голову Сэма. Яд брызнул из образовавшейся раны. Расставив ноги, она снова ударила животом. Но Сэм устоял на ногах, держа поднятый меч обеими руками, отражая удары этой падающей крыши; и вот Шелоб, со всей своей ужасной силой, большей, чем сила самого великого воина, сама нанесла себе страшный удар. Меч глубоко вонзился в ее тело, и Сэм был отброшен на землю.

Никогда не испытывала Шелоб подобной боли, даже представить себе не могла, что такая боль существует. Ни один самый смелый солдат древнего Гондора, ни одни самый свирепый орк, пойманный в ловушку, не касался мечом ее тела. Дрожь пробежала по ней. Снова поднявшись, дергаясь от боли, она на корчащихся и подгибающихся ногах конвульсивно прыгнула в сторону.

Сэм упал на колени рядом с головой Фродо, он почти потерял сознание от зловония, руки его все еще сжимали рукоять меча. И сквозь дымку, застилающую ему глаза, он смутно видел лицо Фродо; упрямо пополз он к хозяину, борясь с обмороком. Сэм медленно поднял голову и увидел Шелоб всего в нескольких шагах от себя; она смотрела на него, из ее клюва тянулась ниточка ядовитой слюны, зеленая густая жидкость текла из ее раненного глаза. Ее содрогающийся живот лежал на земле, ноги ее дрожали, как будто она собирала силы для нового прыжка.

Сэм скорчился, глядя на нее, и видя в ее глазах свою смерть. И тут в голову ему пришла мысль, как будто чей-то отдаленный голос подсказал ее. Левой рукой он проворно порылся у себя на груди и нашел то, что искал — фиал Галадриэли, казавшийся таким холодным, твердым и надежным в этом призрачном мире ужаса.

— Галадриэль! — слабо произнес он и услышал голоса, далекие, но ясные: голоса эльфов, идущих под звездами в любимых лесах Удела, музыку эльфов, раздававшуюся в зале огня в доме Элронда.

Гилтониэль и Элберет!

Язык его освободился, и он закричал на языке, которого никогда не знал:

А Элберет Гилтониэль,

О монел Палан-Дириель,

Оле каллон си дингурутос!

А тире ни фанулиос!

С этими словами он встал на ноги, и он снова был хоббитом Сэмвайсом, сыном Хэмфеста.

— Ну, иди, падаль! — закричал он. — Ты ранила моего хозяина, тварь, и ты поплатишься за это. Мы уйдем, но вначале мы посчитаемся с тобой. Иди и снова попробуй это!

И как будто его неукротимый дух передал свою энергию фиалу, звездный сосуд белым факелом засверкал в его руке. Он сиял, как звезда на небесном склоне, пронзающая темный воздух своим невыносимым светом. Никогда подобный ужас неба не горел перед лицом Шелоб. Лучи его проникали в ее израненную голову и жгли мучительной болью, ужасное влияние света распространялось от глаза к глазу. Она осела назад, дергая в воздухе передними лапами, она ничего не видела из-за яркого света, мозг ее бился в агонии. Отвернув искалеченную голову, она откатилась назад и начала ползти, шаг за шагом, к отверстию в темном утесе.

Сэм шел за ней. Он шатался, как пьяный, но шел за ней. И Шелоб струсила наконец, признала свое поражение, съежилась и побежала. Добравшись до отверстия, она протиснулась в него, оставляя след зелено-желтой слизи, прежде чем Сэм смог нанести последний удар по ее дергающимся ногам. И тут Сэм упал на землю.

Шелоб ушла. В этом сказании ничего не говорится о ней больше. Возможно, она залегла в логове, лелея свою злобу и ничтожество, и долгие годы тьмы залечили ее раненные глаза, пока снова она не была способна нападать на свои жертвы в ущельях гор тени.

Сэм остался один. Когда вечер неназываемой земли спустился на место битвы, он устало подполз к хозяину.

— Хозяин, дорогой хозяин! — сказал Сэм и долго прислушивался в напрасном ожидании.

Тогда как можно быстрее он перерезал путы и прижался ухом к груди и рту Фродо, но не услышал даже слабого звука ударов сердца, ни следа. Он растирал руки и ноги хозяина, притронулся ко лбу, но все было холодное.

— Фродо, мастер Фродо! — звал он. — Не оставляйте меня одного. Ваш Сэм зовет вас. Не уходите туда, куда я не могу за вами последовать! Проснитесь, мастер Фродо! О проснитесь, Фродо, мой дорогой! Проснитесь!

Потом его охватил гнев, он в ярости бегал вокруг тела своего хозяина, ударял воздух, разбрасывал камни и выкрикивал проклятия. Вскоре он вернулся и, наклонившись, посмотрел на бездыханное и бледное лицо Фродо. И вдруг он понял, что видит то, что открылось ему когда-то в зеркале Галадриэль в Лориене: Фродо с бледным лицом крепко спит под большим темным утесом.

— Он умер! — сказал Сэм. — Он не спит, он умер!

И когда он произнес это, его слова, казалось, привели в действие яд: лицо Фродо показалось ему бледно-зеленым.

Черное отчаяние овладело им, Сэм склонился к земле, набросил на голову капюшон — ночь закрыла его сердце, и больше он ничего не чувствовал.

Когда наконец чернота прошла, Сэм огляделся: все вокруг него было покрыто тенью. Сколько минут или часов прошло, он не мог сказать. Он находился на том же самом месте, и хозяин лежал рядом с ним мертвый. Горы не обрушились, и земля не покрылась руинами.

— Что мне делать? Что мне делать? — сказал он. — Неужели я проделал с ним весь этот путь напрасно?

И тут он вспомнил свои собственные слова, сказанные в начале путешествия, хотя тогда он и сам не понял их: «мне нужно кое-что сделать до конца. Я должен посмотреть, чем это кончится, сэр, если вы меня понимаете».

— Но что я смогу сделать? Оставить мастера Фродо мертвым, не погребенным на вершине гор и идти домой? Или продолжать наш путь? Продолжать? — повторил он, и на мгновение сомнение и страх охватили его. — Да, продолжать? Это я должен делать? И оставить его?

Наконец он заплакал; подойдя к Фродо, он уложил его тело, сложил холодные руки на груди, завернул его в плащ. Свой меч он положил с одной стороны, посох Фарамира с другой.

— Если я пойду, — сказал он, — тогда, с вашего разрешения, я должен взять ваш меч, мастер Фродо, но я оставлю вам свой, тот, что лежал у старого короля в могиле; и на вас ваша прекрасная кольчуга из митрила, подаренная старым мастером Бильбо. А ваш звездный сосуд, мастер Фродо, вы одолжите мне: здесь всегда так темно. Он слишком хорош для меня, и госпожа дала его вам, но, наверное, она поймет. А вы понимаете, мастер Фродо? Я пойду вперед.

Но пока он еще не мог идти. Он наклонился, взял руки Фродо и не мог выпустить их. Время шло, а он все стоял, держа руки хозяина, и в сердце его продолжался спор.

Он хотел найти силы, оторваться от тела и уйти в свой одинокий путь — ради мести. Если бы он только смог уйти, гнев пронес его бы по дорогам мира, пока он не догнал бы его — Горлума. Горлум умрет, загнанный в угол. Но не это предстояло ему сделать. Ради этого не стоило оставлять хозяина. Хозяина не вернешь. Ничто его не вернет. Лучше бы им было умереть вместе.

Он посмотрел на яркое лезвие меча. Подумал о пройденных местах, где были черные пропасти и пустые провалы в ничто. И туда не было пути.

Не туда он должен направиться.

— Но что же мне делать? — воскликнул он, уже зная ответ: идти до конца. Ему предстоит одинокое путешествие.

— Что? Мне, одному, идти к Щели Судьбы? — он дрожал, но решимость его росла. — Что? Мне взять у него Кольцо? Совет дал его ему…

Но немедленно пришел и ответ:

— Совет дал ему и товарищей, чтобы дело его не пропало. А ты последний из товарищества. Дело должно быть выполнено.

— Я хотел бы не быть последним, — простонал он. — Я хотел бы, чтобы здесь был старый Гэндальф или кто-нибудь. Почему я остался один? Как мне выбрать правильное решение? Я обязательно ошибусь. Не для меня это Кольцо, это дело. Меня не выбирали для этого.

— Но ты и не пытался пока. Что касается подходящей личности, то можно сказать, что ни мастер Фродо, ни мастер Бильбо не были такими. Но они выбирали свою роль.

— Что ж, я должен принять решение. И я принимаю его. Но оно, наверное, окажется неправильным: ведь я — Сэм Скромби.

Посмотрим. Если нас найдут здесь, если здесь найдут мастера Фродо, а эта вещь будет на нем, ее получит Враг. Это будет концом всего: концом Лориена, Раздола и Удела — всего. Нельзя терять времени, иначе наступит конец. Война началась, и более чем вероятно, что в ней будет побеждать Враг. У меня нет шанса вернуться с Кольцом за советом или за помощью. Нет, или сидеть здесь и ждать, пока они придут, и убьют меня над телом хозяина и возьмут его. Или взять его самому. — Он глубоко вздохнул. — Значит, я беру его!

Он наклонился. Очень осторожно расстегнул на шее Фродо воротник и просунул руку под рубашку; потом, другой рукой приподняв голову, поцеловал хозяина в холодный лоб и снял цепь. И снова положил голову на место. В лице Фродо ничего не изменилось, и это больше всех других признаков убедило Сэма в том, что Фродо мертв и поиск для него окончился.

— Прощай, дорогой хозяин! — пробормотал он. — Прости твоего Сэма. Он вернется на это место, закончив дело, — если сможет. И тогда больше уже не покинет тебя. Отдыхай до моего возвращения; и пусть никакое подлое существо не бродит поблизости. Если бы госпожа могла услышать меня и выполнить одно мое желание, я пожелал бы вернуться назад и найти тебя здесь. Прощай!

Наклонив голову, он надел цепь себе на голову, и немедленно вес Кольца потянул его голову к земле, как будто на шею навесили большой камень. Медленно, как будто вес становился меньше или в нем просыпались новые силы, он распрямился с большим усилием, встал на ноги и понял, что может идти и нести свою ношу. На мгновение он поднял фиал и посмотрел на хозяина; теперь фиал горел мягким светом, как вечерняя звезда, и лицо Фродо показалось ему прекрасным… Бледным, но прекрасным эльфийской красотой. И с горьким чувством от этого зрелища Сэм повернулся, спрятал свет и побрел в сгущающихся сумерках.

Он не ушел далеко. Туннель находился немного сзади, выход из ущелья в нескольких сотнях ярдов впереди. Тропа была видна в сумерках — глубокая борозда, проложенная за долгие века, мягко поднимающаяся с утесами по обеим сторонам. Ее котловина быстро сужалась. Скоро Сэм подошел к длинному пролету широких низких ступеней. Теперь Башня орков была справа над ним, она была черной, а ее красный Глаз горел. Сэм прятался с тени под Башней. Он поднялся по ступеням и оказался, наконец, у выхода из ущелья.

— Я принял решение, — говорил он себе… Но на самом деле это было не так. То, что он собирался сделать противоречило его натуре. — Неужели я ошибся? — бормотал он. — Что же мне делать?

Когда крутые стены ущелья сомкнулись вокруг него, прежде чем действительно ступить на вершину, прежде чем взглянуть на тропу, спускающуюся в неназываемую землю, он обернулся. На мгновение, неподвижный и погруженный в сомнения, он посмотрел назад. Он мог еще видеть вход в туннель, как маленькое черное пятнышко в собирающейся тьме. Он подумал, что может различить даже место, где лежит Фродо. Что-то блеснуло там, а может, это блеснули его слезы, когда он смотрел на каменную площадку, где вся его жизнь превратилась в развалины.

— Если бы только исполнилось мое желание, — вздохнул он, — если бы мог я вернуться и найти его!

Наконец он повернулся к дороге и сделал несколько шагов, самых тяжелых шагов во всей его жизни.

Лишь несколько шагов; еще несколько, и он спустится вниз и никогда более не увидит это место. И тут он неожиданно услышал голоса и крики. Он остановился и застыл как камень. Голоса орков. Они были перед ним и за ним. Шум топающих ног и пронзительные крики — орки шли по ущелью с дальнего конца, может быть из Башни. Топот ног и крики сзади. Он обернулся и увидел маленькие красные огоньки и факелы. Появляющиеся из туннеля. Охота началась. Красный Глаз Башни не был слепым. Они пойманы.

Блеск факелов сзади и звон стали впереди усилились. Через минуту они достигнут вершины и увидят его. Он слишком медлил, принимая решение, и это не привело к добру. Как ему бежать, как спастись самому, спасти Кольцо? Кольцо! Он не принимал никакого решения, не думал. Он просто снял цепь и надел Кольцо на палец. В этот момент голова колонны орков появилась на вершине перед ним.

Мир изменился. Слух Сэма обострился, зато зрение ослабло, но по-другому, чем в логове Шелоб. Все предметы вокруг стали не темными, но смутными. Он находился в сером туманном мире, один, как маленький серый камешек, а Кольцо тянуло вниз его левую руку и обжигало ее, как полоска горячего золота. Он не чувствовал себя невидимым, наоборот, ему казалось, что его видно со всех сторон; и он знал, что где-то Глаз ищет его.

Он слышал треск камней и журчание воды в долине Моргула, слышал в глубине скалы жалкое ворчание Шелоб, ворочающейся в своем мрачном логове, слышал голоса в подземельях Башни, слышал крики орков, выходящих из ущелья; и оглушающе ревели в его ушах голоса орков перед ним. Он прижался к утесу. Но они прошли мимо, как толпа призраков, серые растрепанные фигуры в тумане, как в ужасном сновидении, с бледными факелами в руках. Сэм старался найти какую-нибудь щель и спрятаться.

Он прислушался. Орки, вышедшие из туннеля, и шедшие им навстречу орки из Башни увидели друг друга, и оба отряда затормозились и закричали. Он ясно слышал их голоса и понимал, что они говорят. Возможно, Кольцо давало способность понимать языки или даже понимать мысли, особенно слуг Саурона. Могущество Кольца, несомненно, возросло, когда оно приблизилось к месту, где было выковано, но храбрости Кольцо не придавало. Сэм по прежнему думал о том, как бы спрятаться и затаиться до тех пор, пока все не утихнет. Он с беспокойством прислушивался. Он не мог сказать, близко ли голоса: слова звучали, как ему казалось, прямо у него в ушах.

— Хола! Горбаг! Что вы здесь делаете? Устали от войны?

— Приказ, ты, увалень. А ты что делаешь здесь, Шаграт? Пытаешься укрыться здесь? Думаешь, как бы бежать на рассвете?

— Тоже приказ. Я командую этой тропой. Так что говори вежливо. Что скажешь?

— Ничего.

Послышались крики. Суматоха прервала разговор начальников отрядов. Орки неожиданно что-то увидели. Они побежали.

— Хэй! Хола! Здесь есть что-то! Лежит прямо на дороге. Шпион, шпион!

Послышался звук рогов и множество лающих голосов.

Ужасная мысль вывела Сэма из состояния, в котором он думал лишь об укрытии. Они заметили его хозяина. Что они с ним сделают? Он слышал рассказы об орках, от которых в жилах стыла кровь. Ему этого не вынести. Он выпрыгнул из щели. Он отбросил поиск и свое решение, а с ним и все свои сомнения и страхи. Он знал теперь, где его место, — рядом с хозяином, хотя ему и было неясно, что он сможет сделать. Он побежал назад по ступенькам, вниз по тропе по направлению к Фродо.

«Сколько их? — подумал он. — Тридцать или сорок из Башни и, вероятно, еще больше снизу. Скольких я смогу убить, прежде чем они доберутся до меня? Они увидят блеск меча, как только я извлеку его, и раньше или позже возьмут меня. Будет ли когда-нибудь сложена песня: как Сэмвайс пал на высокой тропе и устроил стену из тел орков вокруг своего товарища? Нет, не песню, конечно, нет: ведь если Кольцо будет найдено, больше не будет никаких песен. Я не могу помочь этому. Мое место рядом с мастером Фродо. Они должны понять — Элронд, Совет, великие господа и госпожи со всей их мудростью. Планы рухнули. Я не могу быть Хранителем Кольца. Не могу без мастера Фродо».

Но орки не были видны его туманному зрению. Ему некогда было прислушиваться к себе, но он понял, что очень устал, устал до изнеможения: ноги больше не несли его. Он был слишком медлителен. Тропа казалась длиной во много миль. Куда они все подевались в этом тумане?

Вот они! Много впереди его. Группа фигур вокруг чего-то лежащего на земле. Некоторые наклонились. Он старался сделать рывок.

— Вперед, Сэм, — говорил он себе, — или ты опять опоздаешь.

Он нащупал рукоять меча. Еще минута и…

Послышался дикий рев, выкрики, смех, когда что-то подняли с земли.

— Ио хой! Па харри хой! Выше! Выше!

Затем прокричал голос начальника:

— По короткому пути! Назад, к нижним воротам! Сегодня она, по всей видимости, не тронет нас!

Все орки пришли в движение. Четверо в середине несли на плечах тело.

— Па хой!

Они унесли тело Фродо. Они ушли. Он не может догнать их. Он продолжал бежать. Орки достигли входа в туннель. Те, что несли тело, прошли первыми. Сэм торопился следом. Он вытащил меч, сверкнувший в его руке голубым пламенем, но они не заметили этого. Когда он, тяжело дыша, появился у туннеля, последние орки уже исчезли в нем.

Несколько мгновений он стоял, схватившись за груд. Потом провел рукавом по лицу, вытирая грязь, пот и слезы.

— Будь проклята эта грязь! — сказал он и прыгнул вслед за орками.

Но сейчас туннель не казался ему темным. Было такое впечатление, будто вокруг него сгустился туман. Усталость все росла, но воля все твердела. Он подумал, что видит немного впереди огни факелов, и постарался догнать их, но не смог. Орки быстро шли по туннелям, которые они хорошо знали — несмотря на присутствие Шелоб, они были вынуждены часто пользоваться этим туннелем, как кратчайшим путем из мертвого города внизу. Они не знали, когда был построен этот туннель и вырыта глубокая круглая яма, где впоследствии поселилась Шелоб: но сами они выкопали с обеих сторон множество побочных ходов, для того чтобы подальше обойти логово при выполнении поручений своих хозяев. Сегодня они не собирались далеко спускаться по этому туннелю, а торопились найти боковой проход, ведущий назад к Башне на утесе. Большинство из них веселилось, радуясь находке, и они галдели и тараторили по своему обыкновению. Сэм слышал шум их хриплых голосов; вскоре он смог отличить от остальных два голоса: они были громче и ближе к нему. Начальники двух отрядов, по-видимому, шли последними, споря на ходу.

— Ты не можешь заставить свой сброд прекратить этот шум, Шаграт? — проворчал первый. — Я не хочу привлекать внимание Шелоб.

— Давай, Горбаг! Твои создают большую половину шума, — сказал второй. — Но пусть парни радуются! Я думаю, что сейчас можно не беспокоиться из-за Шелоб. Похоже, она напоролась на гвоздь, и мы не будем плакать об этом. Разве ты не видишь грязный след на всем пути к ее проклятой яме. Так пусть смеются. Нам наконец-то немного повезло: поймали кое-что, нужное Лугбургу.

— Нужное Лугбургу? А кто это, как ты думаешь? Похоже на эльфа, но меньше ростом. Какая опасность может быть в таком существе?

— Не знаю.

— Ого! Значит тебе не сказали, чего ожидать? Они не говорят нам всего, что знают. Даже половины не говорят. Но и они могут совершать ошибки, даже самый главный.

— Тш, Горбаг! — Шаграт заговорил тихо, так что даже своим удивительно обострившимся слухом Сэм с трудом разбирал слова. — Могут, конечно, но у них повсюду есть глаза и уши, даже среди моих парней. Но, несомненно, они чем-то обеспокоены. И назгулы внизу, и Лугбург тоже. Что-то почти проскользнуло.

— Почти, ты говоришь, — удивился Горбаг.

— Да, — ответил Шаграт, — но мы поговорим об этом позже. Подождем, пока не доберемся до ворот. Там есть место, где мы сможем поговорить, когда парни пройдут.

Вскоре после этого Сэм заметил, что факелы исчезли. Послышался грохочущий звук, и, когда он заторопился вперед, звон. Как он мог судить, орки свернули и ушли в то самое отверстие, которое они с Фродо сочли закрытым. Оно по-прежнему было закрыто.

На пути лежал большой камень, но орки каким-то образом прошли через него, потому что из-за камня доносились их голоса. Они продолжали углубляться в гору, двигаясь назад по направлению к Башне. Сэм почувствовал отчаяние. Они унесли тело хозяина для какой-то подлой цели, и он не смог помешать этому. Он толкал камень, бил по нему, но тот не поддавался. Потом он снова услышал голоса двух начальников. Он постоял прислушиваясь, надеясь услышать что-либо полезное. Может быть, Горбаг, который принадлежал, казалось Минас Моргулу, выйдет позже, и Сэм сможет проскользнуть внутрь.

— Нет, я не знаю, — сказал голос Горбага. — Вести приходят быстрее, чем кто-нибудь может прилететь, как правило. Но я не спрашиваю, как это делается. Безопаснее не спрашивать. Брр! Эти назгулы заставляют меня дрожать. Они, не моргнув, снимут с тебя кожу и оставят лежать. Но он любит их, сегодня они его фавориты, так что ворчать бесполезно. Говорю тебе, им не до игры там, в городе.

— Можешь попытаться начать игру сейчас, с Шелоб за компанию, — сказал Шаграт.

— Я согласен быть где угодно, лишь бы их не было поблизости. Но война началась, а когда она кончится, может, нам станет полегче.

— Говорят, она идет хорошо.

— Да, так говорят они, — согласился Горбаг. — Посмотрим. Но если все пойдет хорошо, будет много свободных земель. Что ты скажешь? Если будет возможность, мы с тобой ускользнем и заживем где-нибудь по-своему с немногими верными парнями — где-нибудь, где много хорошей добычи и нет больших боссов.

— Ах! — вздохнул Шаграт. — Как в старые добрые времена.

— Да, — подтвердил Горбаг. — Но не рассчитывай на многое. Это не легко сделать. Как я сказал, большие боссы, да, — голос его почти перешел на шепот. — Даже самый большой, могут допускать ошибки. Ты говоришь, что-то почти проскользнуло. А мы должны были не допустить этого. Бедные урук-хай: делают много, а получают мало. Но не забудь: враги любят нас не больше, чем его, так что если победят его, нам тоже придется туго. Послушай, когда ты получил приказ?

— Примерно час назад, как раз перед тем, как ты увидел нас. Пришло сообщение: «Назгулы беспокоятся. Шпионы на лестницах. Удвоить бдительность. Патруль к выходу с лестниц». Я немедленно отправился.

— Плохо дело, — сказал Горбаг. — Послушай. Наши молчаливые наблюдатели были беспокойны два дня назад, это я знаю. Но мой отряд не выслали и никакой сигнал не был послан к Лугбургу. А высокий назгул отправился на войну, и все такое. И они долго не могли добиться, чтобы Лугбург обратил внимание, так мне сказали.

— Глаз занят где-нибудь в другом месте, я думаю, — сказал Шаграт. — Говорят, большие события происходят на западе.

— А тем временем враг пробирается по лестницам, — проворчал Горбаг. — А зачем ты вышел? Ведь тебе приказано было стеречь выход? А ты?

— Довольно! Не учи мня моим обязанностям. Мы начеку. Мы знаем, что внизу происходят забавные вещи.

— Очень забавные!

— Да, очень забавные — огни, крики и все… Но Шелоб была на посту. Мои парни видели ее и ее ябедника.

— Ее ябедника? Кто это?

— Ты должен был видеть его — маленькое тощее черное существо, само похожее на паука или еще больше на худую лягушку. Он бывал здесь и раньше. Впервые пришел из Лугбурга много лет назад, и мы получили высочайший приказ пропустить его. С тех пор он не раз поднимался по лестницам, но мы оставили его в покое: похоже, они с Шелоб столковались. Думаю, что он просто невкусный: Шелоб плюет на высочайшие приказы. Но отличную стражу поставили вы в долине: он был здесь прошлой ночью. И мы видели его. Мои парни доложили, что Шелоб возбуждена и готовится к веселью, и мне это понравилось. Я не вмешиваюсь в ее игры. Ничто не собьет Шелоб, когда она охотится.

— Ничто, ты говоришь! Разве у тебя нет глаз? Говорю тебе, что тот, кто поднялся по лестнице, сделал это. Прорубил паутину. Тут есть о чем подумать!

— Но ведь она в конце концов поймала его.

— Поймала! Кого? Этого малыша? Но если бы он был один, она поймала бы его давно, и он был бы в ее логове. И если он нужен Лугбургу, тебе пришлось бы отправиться за ним в логово. Отличное занятие для тебя! Но он был не один!

В этом месте Сэм стал слушать внимательно и прижался ухом к камню.

— Кто перерубил паутину Шелоб на нем, — спросил Горбаг. — Тот же, кто перерубил и сеть. Разве ты этого не понимаешь? А кто воткнул в нее булавку? Тот же самый, считаю я. А где он? Где он, Шаграт?

Шаграт ничего не ответил.

— Подумай, Шаграт. Тут не до смеха. Никто, никто никогда не втыкал в Шелоб булавку, как ты отлично знаешь. В этом нет беды, но подумай: здесь свободно бродит опасный мятежник, более опасный, чем любой из тех, что жили в дурные древние времена, со времен великой осады. Кто-то проскользнул.

— И что с того? — проворчал Шаграт.

— По всем признакам, капитан Шаграт, это великий воин, скорее всего эльф, и уж точно с эльфийским мечом, а может и с топором. Он прошел здесь, а ты и не заметил. Очень весело!

Горбаг сплюнул. Сэм угрюмо улыбнулся, услышав описание самого себя.

— Ну, ты всегда ожидаешь худшего, — сказал Шаграт. — Ты можешь так объяснить следы, но их можно объяснять и по другому. Во всяком случае я расставил часовых во всех пунктах. Когда мы обыщем этого малыша, я займусь чем-нибудь другим.

— Я думаю, вы немного у него найдете, — сказал Горбаг. — У него, вероятно, ничего нет общего с главным противником. Большой воин с острым мечом не очень ценит его, иначе он не оставил бы его так лежать.

— Посмотрим. Идем! Мы достаточно поговорили. Пойдем посмотрим на пленника.

— Что ты хочешь делать с ним? Не забудь же, я первым заметил его. Если начнется игра, я и мои парни должны в ней участвовать.

— Ну, ну! — проворчал Шаграт. — У меня есть приказы. И ни мне, ни тебе нельзя их нарушать. Любой нарушитель, задержанный стражей, должен содержаться в Башне. Пленников следует раздевать. Должно быть сделано подробное описание каждого предмета одежды, вооружения; любое украшение, кольцо — все должно быть послано немедленно в Лугбург и только в Лугбург. А пленник должен содержаться нетронутым под угрозой смерти, пока он не пошлет приказ или не явится сам. Это совершенно ясно, так я и намерен поступить.

— Раздеть? — спросил Горбаг. — Что: зубы, волосы, когти — все?

— Нет. Он для Лугбурга, я сказал тебе. Он должен находиться в безопасности и сохранности.

— Ты найдешь это трудным, — засмеялся в ответ Горбаг. — Он теперь лишь падаль. Не знаю, что будет делать Лугбург с падалью?

— Ты дурак, — фыркнул Шаграт. — Иногда ты говоришь очень разумно, а иногда не знаешь того, что знают все остальные. Падаль. Ты ничего не знаешь о Шелоб. Когда она связывает кого-то, это значит, она сыта. Она не ест мертвое мясо, не сосет холодную кровь. Этот пленник не мертв!

Сэм пошатнулся, схватившись за камень. Он почувствовал, что весь темный мир поворачивается вокруг него. Так велик был шок, что он едва не потерял сознания; но в то время, как он боролся с обмороком, он внутри слышал: «Ты глупец, он не мертв, и ты в глубине сердца знал это. Не доверяй своей голове, Сэмвайс, это не лучшая твоя часть. Что же делать?»

Он снова прижался к камню, прислушиваясь к голосам орков.

— Запасы! — сказал Шаграт. — У нее есть разные яды. Когда она охотится, она жалит жертву в шею, и та становится как сонная рыба, и тогда Шелоб уносит добычу с собой. Ты помнишь старого Уфтака. Мы потеряли его. Потом нашли в углу: он висел в паутине, но был жив и смотрел на нас. Как мы смеялись! Должно быть, она забыла о нем, но мы не тронули его — никто не хочет вмешиваться в ее дела. А этот маленький грязнуля, он проснется через несколько часов; и хотя некоторое время будет не в себе, но скоро это пройдет. Выздоровеет, если конечно, Лугбург позволит. Разумеется, узнав о том, кто он такой и что он делает здесь.

— Что же будет с ним! — засмеялся Горбаг. — Мы можем рассказать ему несколько историй, если уж больше ничего нельзя сделать. Не думаю, что он когда-нибудь бывал в Лугбурге, поэтому его заинтересует, что его ожидает. Будет забавнее, чем я ожидал. Идем!

— Никакого веселья не будет, говорю тебе! — сказал Шаграт. — Он будет в целости и сохранности, или мы все умрем.

— Хорошо! Но на твоем месте я постарался бы поймать большого воина, прежде чем посылать доклад в Лугбург. Не очень-то хорошо прозвучит, если ты поймаешь котенка и позволишь бежать коту.

Голоса стали удаляться. Сэм слышал затихающий шум шагов. Он очнулся от шока, и дикая ярость вспыхнула в нем.

— Я ошибся! — кричал он. — Я знал, что ошибусь. Эти грязные дьяволы взяли его!.. Никогда не оставлять хозяина, никогда, никогда — таково было мое правило. Я знал это сердцем. Можно ли меня простить? Как мне вернуться к нему?

Он выхватил меч и бил по камню рукояткой, но камень лишь издавал глухой звук. Меч однако теперь сверкал так ярко, что он смутно мог видеть в его свете. К своему удивлению, он разглядел, что камень был вырезан в виде тяжелой двери и был меньше чем в два раза выше его роста. Между ним и потолком туннеля оставалось пустое черное пространство. Вероятно, камень должен был лишь предотвратить вторжение Шелоб. Изо всех оставшихся сил Сэм подпрыгнул и ухватился за верх камня, потом вскарабкался на него и спрыгнул внутрь. Он побежал из всех сил со сверкающим мечом в руке по извивающемуся туннелю.

Он ничего не видел впереди, так как туннель часто поворачивал; но он думал, что сейчас догонит орков: их голоса звучали совсем рядом.

— Вот что я собираюсь сделать! — говорил Шаграт. — Помещу его в верхний кабинет.

— Зачем? Разве нет темницы внизу?

— Говорю тебе, ему нельзя причинять вреда, — ответил Шаграт. — Он драгоценен. Я не верю ни одному из своих парней и ни одному из твоих. Не верю даже тебе. Он будет находиться там, куда никто не проберется. На самый верх, я говорю. Там он будет в безопасности.

— Неужели! — сказал Сэм. — Но вы забыли большого воина-эльфа! — С этими словами он обогнул последний поворот туннеля и обнаружил, что ошибся в оценке расстояния.

Две орочьи фигуры были все еще впереди. Теперь он их видел на фоне красного зарева. Туннель шел прямо и вверх и оканчивался большими двойными дверями, ведшими, вероятно, в подземные помещения Башни. Орки со своей ношей уже прошли внутрь. Горбаг и Шаграт подходили к дверям.

Сэм слышал пение, звук рогов и удары в гонг. Орки были на пороге.

Сэм закричал, размахивая жалом. Но его слабый голос потонул в общем шуме. Никто не услышал его.

Большие двери закрылись. Бум. Внутри железный брус опустился на место. Кланг. Сэм ударился о бронзовые плиты и упал без чувств на землю. Он был один во тьме. И Фродо жив, но во власти Врага.