"Хоббит, или Туда и обратно (пер. З. Бобырь)" - читать интересную книгу автора (Толкиен Джон Роналд Руэл)

Глава 10. ГОРЯЧИЙ ПРИЕМ

Чем дальше они плыли, тем теплее и светлее становился день. Через некоторое время река обогнула крутой мыс, выдвигавшийся слева. У его скалистого подножья вода шла всего глубже, плеща и журча. И вдруг скалы исчезли. Берега понизились. Деревья окончились. И тогда Бильбо увидел вот что.

Вокруг него широко раскинулась низменность, залитая водами реки, распавшейся здесь на множество извилистых рукавов и застаивавшейся в озерах и болотах, усеянных мелкими островками; но все же в них сохранялось ее мощное течение. А вдали, прикрыв свою темную вершину обрывком тучи, высилась Гора! Ее ближайших северо-восточных соседей и изрезанной оврагами местности между нею и ними не было видно. Она высилась совсем одна и хмурилась через болота на лес. Одинокая Гора! Бильбо проделал далекий путь и пережил много приключений, чтобы увидеть ее, но теперь это зрелище было ему совсем не по душе.

Прислушиваясь к беседам плотовщиков и связывая вместе уловленные в них обрывки сведений, он понял вскоре, что ему повезло, если он увидел ее хоть издали. Как бы ни был ужасен его плен, как бы ни было неприятно его теперешнее Положение (не говоря уже о бедных Карликах под ним), все же удача благоприятствовала ему больше, чем он думал. Разговоры шли о торговле вверх и вниз по реке и о росте движения по рекам, так как дороги с востока в сторону Чернолеса исчезали или делались непригодными; о спорах между Озерными Людьми и лесными Эльфами по поводу надзора за Лесной рекой и ухода за ее берегами. Эти места сильно изменились с тех пор, как в Горе жили Карлики: большинство Людей помнило эти времена, как очень смутное предание. Они изменились даже в последние годы, с тех пор, как Гандальф получил о них последние новости. Реки, текущие на восток, разлились после больших дождей и вышли из берегов; было также несколько землетрясений, и некоторые были склонны приписывать их Дракону (обозначая его обычно проклятьем и зловещим кивком в сторону Горы). Болота и трясины распространялись все шире во все стороны. Дороги исчезали, — равно как и многие путники, пытавшиеся найти их. Эльфова тропа через лес, выбранная Карликами по совету Беорна, заканчивалась на восточной опушке сомнительным, редко используемым выходом; одна только река была теперь более или менее безопасным путем из Чернолеса на севере к осененным горами равнинам за ним, но реку охранял Лесной король.

Таким образом Бильбо, сам того не зная, попал на единственный правильный путь. Для него, дрожащего на своих бочонках, могло бы быть некоторым утешением, если бы он знал, что вести об этом дошли до Гандальфа, очень далеко отсюда, и сильно его встревожили, так что теперь он торопился покончить с другим своим делом (о котором здесь не будет речи) и выступить на поиски Торина и его спутников. Но об этом Бильбо не знал.

Он знал только, что река все тянется и тянется без конца, и что он голоден и простужен, и что ему не нравится, как Гора хмурится и угрожает ему, подступая все ближе и ближе. Через некоторое время, однако, река свернула к югу, и Гора отступила снова; а потом, уже к вечеру, берега стали каменистыми, река собрала все свои блуждающие струи в одно русло, сделалась глубокой и быстрой и помчалась вперед.

Солнце уже садилось, когда, снова повернув на восток, Лесная река влилась в Длинное озеро. Устье у нее было широкое, и по обе стороны высились, словно столбы ворот, каменные утесы, с нанесенными у подножья грудами гальки.

Длинное озеро! Бильбо никогда бы не подумал, что водный простор может быть столь обширным (моря он никогда не видел). Озеро было такое широкое, что один берег с другого казался совсем меленьким и далеким; и оно было такое длинное, что его дальнего конца, обращенного к Горе, совсем не было видно. Только по карте Бильбо знал, что вдалеке, там, где уже мерцают звезды Колесницы, в озеро впадает Быстрая река, текущая со стороны Дола и вместе с Лесной рекой наполняющая то, что было когда-то обширной и глубокой долиной среди гор. На южном конце их смешанные воды низвергались водопадом с большой высоты и мчались дальше, в неведомые страны. В тихом вечернем воздухе шум водопада слышался как отдаленный гул.

Неподалеку от устья Лесной реки находился тот странный город, о котором Бильбо слышал от Эльфов в королевских подвалах. Город стоял не на берегу, — хотя здесь было несколько хижин и построек, — а прямо на поверхности озера; от течения впадающей реки его защищал скалистый мыс, за которым находилась спокойная бухта, и с мыса к стоящему на сваях городу вел деревянный мост. Все это было создано не Эльфами, но Людьми, все еще осмеливающимися жить здесь, под тенью Драконовой горы. Они еще занимались торговлей, товары для которой приходили по большой реке с юга и подвозились вокруг водопада повозками; но в прежние времена, когда Дол на севере процветал, они были богатыми и сильными, и на озере было множество лодок, полных золота или вооруженных воинов, и тогда происходили войны и подвиги, оставшиеся ныне только в легендах. У берегов, где вода отступила вследствие засухи, еще виднелись гниющие сваи, оставшиеся от тех времен, когда город был больше.

Но люди мало помнили о тех временах, хотя иногда и пели старые песни о Карликах — королях Горы, о Троре и Траине из рода Дьюрина, и о пришествии Дракона, и о гибели Дола. Некоторые пели также, что Трор и Траин когда-нибудь вернутся, и тогда река потечет золотом, и вся страна наполнится новыми песнями и новым смехом. Но эта приятная легенда мало влияла на их повседневные дела.

Едва успел появиться плот из бочонков, как от свай города отчалили лодки, и плотовщиков стали окликать веселые голоса. Потом были брошены чалки, заработали весла, и вскоре плот был выведен из течения Лесной реки и приведен вокруг скалистого мыса в бухту озерного города. Там его пришвартовали. Вскоре прибудут Люди с юга и уведут некоторые из бочонков, а другие наполнят всякими припасами, которые потом пойдут вверх по реке, ко дворцу короля Эльфов. Но пока что бочонки оставались на воде, а Эльфы-плотовщики отправились вместе с Людьми-гребцами пировать в город на озере.

Они бы удивились, если бы увидели, что произошло на берегу после того, как они ушли и как упали сумерки. Прежде всего, Бильбо отрезал один из бочонков, вытащил его на берег и открыл. Оттуда послышались стоны, а потом выполз Карлик, очень жалкого вида. В его всклокоченной бороде запуталась мокрая солома, я он весь так застыл и закоченел, был так избит и исцарапан, что едва мог стоять и со стоном повалился на берег.

У него был голодный, одичалый вид, как у пса, прикованного к своей конуре и забытого на целую неделю.

Это был Торин, но его можно было узнать только по золотой цепи и по голубому капюшону, грязному, измятому, с потускневшей серебряной кистью. Прошло некоторое время, прежде чем он смог говорить с Хоббитом учтиво.

— Ну, что же, живой вы или мертвый? — спросил Бильбо довольно резко. Он, кажется, забыл, что у него было одной трапезой больше, чем у Карликов, и что двигаться он мог свободнее, не говоря уже о большом доступе свежего воздуха. — В темнице вы или свободны? Если вы хотите есть и если хотите продолжать свое глупое дело, — в конце концов, оно ваше, а не мое, — то лучше бы вы похлопали руками и растерли себе ноги, а потом помогли мне вытащить остальных, пока это возможно!

Торин понял, что это разумно; постонав еще немного, он встал и начал помогать Хоббиту, как мог. В темноте, в холодной воде, находить нужные бочонки было очень неудобно. Постукивая и окликая, они услышали ответ только от шестерых Карликов. Их поскорее освободили и отвели на берег, где они сидели или лежали, стеная и бормоча что-то; они так промокли и закоченели, и были так избиты, что едва сознавали свое освобождение и едва могли ощутить благодарность за него.

Двалину и Балину было хуже всех, и ожидать от них помощи было безнадежно. Бифур и Бофур были посуше прочих и не так покрыты синяками, но они легли и не могли двигаться. Но Фили и Кили были молоды (для Карликов), а бочонки у них были меньше и хорошо выложены соломой, так что они вышли, почти улыбаясь, всего с парочкой ушибов, и окоченелость у них быстро прошла.

— Надеюсь, мне никогда не придется нюхать запах яблок! — заявил Фили. — Мой бочонок был полон им. Запах яблок, когда ты едва можешь шевельнуться и когда страдаешь от голода и жажды, — он может свести с ума. Я могу теперь есть все что угодно и целыми часами, — но только не яблоки!

С деятельной помощью Фили и Кили, Торин и Бильбо разыскали остальных и вытащили их на берег. Бедняга Бомбур спал или был без сознания; Дори, Нори, Ори, Оин и Глоин промокли насквозь и казались полуживыми; всех их пришлось выносить на берег по одному и там укладывать.

— Ну, вот мы и собрались! — произнес Торин. — И, я думаю, мы должны возблагодарить нашу судьбу и Бильбо Баггинса. Я уверен, что он вправе ожидать этого, хотя лучше бы он придумал более удобный способ путешествовать. Как бы то ни было — все мы глубоко обязаны вам, Бильбо Баггинс! Несомненно, мы проявим к вам должную благодарность, когда согреемся и насытимся. А до тех пор — что нам делать сейчас?

— Я предлагаю идти в Озерный город, — сказал Бильбо. — Куда же еще?

Никто не мог придумать ничего другого; поэтому, оставив прочих, Торин с Фили и Кили и Хоббит прошли по берегу к большому мосту. Там была стража, но она сторожила не очень внимательно, так как в этом давно не было нужды. Не считая случайных ссор из-за речных пошлин, Люди жили в дружбе с Эльфами. Другие племена были очень далеко; а что до Дракона, то кое-кто из молодежи в Городе открыто сомневался в его существовании и смеялся над стариками и старухами, говорившими, что в молодости они видели, как он кружит в небе. Поэтому неудивительно, что стражи пили и смеялись у очага в своей сторожке и не слышали ни шума при вскрывании бочонков с Карликами, ни шагов четырех разведчиков. И они чрезвычайно изумились, когда Торин Дубовый Щит шагнул через их порог.

— Кто вы и что вам нужно? — вскричали они, вскакивая и хватаясь за оружие.

— Я Торин, сын Траина, сына Трора, Короля Горы! — звучным голосом ответил Карлик, и вид у него был королевский, несмотря на изорванную одежду и измятый капюшон. Золото блестело у него на шее и вокруг стана; глаза были темные и глубокие. — Я вернулся. Я хочу видеть Старшину вашего города.

Эти слова вызвали смятение. Некоторые из стражей выбежали за дверь, словно ожидая, что Гора сразу превратилась в золото, а струи реки стали желтыми от этого. Начальник стражи шагнул вперед.

— А это кто? — спросил он, указывая на Фили, Кили и Бильбо.

— Это сыновья и дочери моего отца, — ответил Торин, — это Фили и Кили из рода Дьюрина и Бильбо Баггинс, проделавший с нами весь путь с запада.

— Если вы пришли с миром, сдайте оружие, — произнес начальник.

— У нас его нет, — ответил Торин. И это было правдой, Лесные Эльфы отняли у них ножи и даже грозный меч Оркрист. У Бильбо меч остался, спрятанный, как всегда, но он не сказал об этом ни слова. — Не нужно оружие тому, кто возвращается в свою страну, как предсказано было давно. Не будем мы и сражаться против стольких воинов. Ведите меня к вашему Старшине!

— Он пирует, — возразил начальник.

— Тем более нужно отвести нас к нему, — вмешался Фили, теряя терпение от этих церемоний. — Мы устали и голодны после долгого путешествия, и у нас есть больные спутники. Поспешите же и не тратьте больше слов, иначе ваш Старшина найдет, о чем поговорить с вами.

— Идите за мной, — сказал начальник и, приказав шестерым своим воинам окружить пришельцев, повел их по мосту и через ворота на рыночную площадь города. Это было широкое пространство спокойной воды, окруженное высокими сваями, на которых стояли большие дома, и длинными деревянными мостками, откуда множество ступенек и лестниц спускалось к самой поверхности воды. В одном из домов светились окна и слышался шум множества голосов. Они вступили туда и остановились, ослепленные светом и зрелищем длинных столов, за которыми теснились пирующие.

— Я Торин, сын Траина, сына Трора, Короля Горы! — громко объявил Торин, прежде чем начальник стражи успел сказать хоть слово.

Все вскочили. Вскочил со своего большого кресла и Старшина города. Но никто не вскакивал в большем удивлении, чем плотовщики-Эльфы, сидевшие на нижнем конце стола. Протиснувшись к столу Старшины, они вскричали:

— Это пленники нашего короля, сумевшие убежать: это бродяги-Карлики, не могущие дать отчет о себе, и они только бродили по нашим лесам и обижали наших родичей!

— Верно ли это? — спросил Старшина. В сущности, он думал, что это гораздо более вероятно, чем возвращение Короля Горы, если такая личность вообще существует.

— Верно то, что мы были несправедливо захвачены Эльфами и беспричинно заточены в темницу, когда возвращались в свою страну, — ответил Торин. — Но ни замки, ни решетки не могут помешать возвращению, о котором говорилось уже давно. И этот город не подвластен Лесным Эльфам. Я говорю со Старшиной города Озерных людей, а не с плотовщиками короля.

Тут Старшина заколебался и начал переводить взгляд с одного на другого. Король Эльфов был могуч в этих краях, и Старшина не хотел с ним ссориться; не задумывался он и о старых песнях, предпочитая думать о торговле и пошлинах, о товарах и золоте, ибо всему этому был обязан своим положением. Другие, однако, думали иначе, и дело решилось вскоре без него. От дверей зала новость распространилась по всему городу, как молния. В зале и за его пределами люди шумели и кричали. Мостки затрещали под множеством бегущих ног. Кое-кто запел песню о возвращении Короля Горы; и никого не смущало, что вернулся внук Трора, а не сам Трор. Весь город наполнился песнями, криком и звуками арф и скрипок. Такого возбуждения в городе не помнили даже самые старые старики. Даже Лесные Эльфы начали изумляться, а то и бояться: они не знали, каким образом Торин бежал, и начали думать, что их король совершил крупную ошибку.

Старшина города увидел, что ему остается только подчиниться общему голосу — хотя бы временно — и сделать вид, будто он верит заявлению Торина. Поэтому он уступил вождю Карликов свое большое кресло и усадил Фили и Кили на почетные места. Даже Хоббиту досталось место за верхним столом, и от него не требовали никаких объяснений о себе, — хотя никакие песни не намекали на него ни единым словом.

Вскоре после того в город привели и остальных Карликов, и они вызвали общий восторг. Их лечили, кормили и ухаживали за ними, как нельзя лучше. Торину и его спутникам отвели большой дом; в их распоряжение предоставили гребцов и лодки; а перед домом собралась толпа и пела о них песни весь день и разражалась приветственными криками, стоило кому-нибудь из Карликов высунуть в окно хоть кончик носа.

Некоторые песни были старые; но другие были совсем новые, и в них уверенно говорилось о внезапной гибели Дракона и о грузах богатых даров, прибывающих вниз по реке в Озерный город. Они были в значительной мере подсказаны Старшиной города и не очень понравились Карликам но пока что Карлики были весьма довольны и вскоре снова стали толстыми и сильными. За одну неделю они вполне оправились и гордо выступали в новых одеждах — каждый своего цвета — и с расчесанными, красиво подстриженными бородами. Торин выглядел и держался так, словно королевство было уже возвращено ему, а Смауг — изрублен на мелкие кусочки.

Как уже было сказано, добрые чувства Карликов к Хоббиту росли с каждым днем. Ни споров, ни ворчания больше не было. Они пили за его здоровье, хлопали его по спине и всячески шутили с ним; но ему это было безразлично, так как он совсем не был склонен к веселью. Он не забыл, как выглядит Гора и не переставал думать о Драконе, а кроме того — сильно простудился. Первые три дня он только чихал и кашлял и не мог выйти из дома, и даже после того — на пирах его речи ограничивались коротким «Очедь ваб благодаред».

Тем временем лесные Эльфы ушли со своими грузами вверх по Лесной реке, и во дворце у короля поднялось смятение. Не знаю уж, что сталось с управителем и начальником стражи. Во время пребывания Карликов в Озерном городе никто ничего не говорил о ключах или бочонках, а Бильбо старался не становиться невидимым. Но все же к тому, что было известно, присоединились догадки, хотя, несомненно, что Хоббит так и остался чем-то таинственным. Так или иначе, Лесной король узнал — или думал, что узнал — о цели путешествия Карликов; и он сказал себе:

— Очень хорошо! Посмотрим! Никакие сокровища не пройдут через Чернолес так, чтобы я не сказал кое-чего по этому поводу. Но я полагаю, что все они кончат плохо, и так им и надо! — Он нисколько не, верил, чтобы Карлики, могли сразиться с таким драконом, как Смауг, и убить его, и сильно подозревал, что они попытаются прибегнуть к воровству или чему-нибудь еще в этом роде; это показывает, что он был мудрым Эльфом, мудрее, чем Люди в городе, хотя и не совсем был прав. Он послал своих соглядатаев к берегам озера и как можно дальше на север, к Горе, и теперь ждал.

К концу второй недели Торин начал думать об отъезде. Он мог получить помощь от города, пока горячее отношение к ним не остыло; и нельзя было медлить, пока оно остынет. Поэтому он обратился к Старшине города и его советникам и сказал, что он и его спутники должны поскорее отправиться к Горе.

Тут Старшина впервые удивился и слегка испугался, подумав, — а что если Торин действительно потомок древних королей? Он никогда не предполагал, что Карлики действительно посмеют приблизиться к Смаугу, и считал их обманщиками, которые рано или поздно будут разоблачены и выгнаны. Но он ошибся. Торин действительно был внуком Короля Горы; и невозможно сказать, на что не отважится Карлик ради мести или чтобы вернуть свое имущество.

Однако, Старшина совсем не огорчился, узнав, что они хотят уйти. Их пребывание обходилось слишком дорого и превращало жизнь города в затяжной праздник, когда все дела остановились. «Пускай они уходят, столкнутся со Смаугом и посмотрят, как он их примет», — подумал он.

— Конечно, о Торин, сын Траина, сына Трора! — сказал он вслух. — Вы должны потребовать то, что принадлежит вам. Близок час, о котором сказано уже давно. Мы окажем вам всякую помощь, какую сможем, и полагаемся на вашу признательность, когда ваше королевство будет возвращено вам.

И вот, в один из дней, хотя осень была уже поздняя и ветер холодный, и листья осыпались с деревьев, — от Озерного города отошли три больших лодки, в которых были гребцы, Карлики, Бильбо и всякие припасы. Лошади и пони были посланы окружным путем по суше, чтобы встретить их в предназначенном для высадки месте. Старшина и советники простились с ними на широкой лестнице, спускавшейся от ратуши прямо к воде. Жители города провожали их песнями, стоя на набережных или выглядывая из окон. Весла с плеском опустились в воду, и они поплыли по озеру на север, в последний этап своего долгого пути. Единственным, кто чувствовал себя при этом глубоко несчастным, был Хоббит.