"Псих, или Танцы с Виртуэллой" - читать интересную книгу автора (Тюрин Александр Владимирович)

2. Подарок боссу.

Машина марки БМВ нравилась финансисту Андрею Арьевичу Шерману даже сегодня. Не только приземистым серебристым корпусом, словно бы тугим от мускулатуры, от этих трехсот лошадиных сил. После соития БМВ и корейской Хьюндай, ушлые азиатцы навернули на немецкую дизельную машину классную телематику . Чего стоит один прозрачный экран, припечатанный к ветровому стеклу, на который непрерывно сбрасываются из Интернета свежие биржевые котировки, сводки погоды и всякие новости. Дорожная карта тоже рисуется. По ней, если точнее, по вычисленному кратчайшему маршруту, учитывающему пробки и заторы, ползет букашка автомобиля. Ползла до вчерашнего дня. Вчера отключили мощный спутниковый канал вместе с глобальным позиционированием, за неуплату...

Киднепперы потребовали десять миллионов зеленымм. Шерман был уверен, что сможет выплатить. Но неделю назад рухнули акции его фармацевтических проектов, в который ушли все средства, какие только могли двигаться. Вначале затонул проект «патоцид», потом все остальное. Его же предупреждали, в этой стране нельзя вливать деньги в новые технологии, особенно в фармацевтику. Не дозволено. Новые технологии могут процветать только там, в мировых метрополиях, где гнездятся транснациональные фирмы, транссексуалы, трансвеститы и прочие трансы.

Ну, кредитуй нефтяников и прочих сырьевиков. Ну, делай ракеты, если уже неймется, тем более, что эти штуки лет как двадцать вышли из моды вместе с соревнованием систем. Можно теперь даже компьютеры и тому подобное мастерить. Но в сферу, где производится жизнь – не лезь.

Ведь людям подавай не полеты к космическим телам, а тела собственные – здоровые и крепкие. Люди готовы выложить на прилавок серьезные деньги не за компьютерные забавы, а за вторую молодость, за стоящий член, за крепкие титьки – будь то в таблетках, в ампулах, в каплях. Ну, а Кто-то хочет продать людям молодость и потенцию так, чтобы конкуренты не мешали, потому что выигрыш тогда фантастический. Для этого Ему надо заполучить патент на новую лекарственную форму сроком на двадцать лет, тогда у Него исключительное право продавать ее по любой цене. И если ты случаем придумал что-то новенькое и конкурентноспособное, Он даст тебе пять минут, чтобы ты сдал ему это дело, а если нет, то засадит крепкие челюсти тебе в горло. Чмок и нет. А останки свои родные шакалы дорвут.

Чувствовал же, лучше не лезть. Однако, Она его соблазнила этим. Она всегда умела его соблазнять. В этом Она была истинный профи.

И зачем он вообще сюда вернулся, после учебы в Кельнском универе? «Не страны, ни погоста не хочу выбирать. На Васильевский остров я вернусь умирать.» Автор строк предпочел умереть с комфортом на Манхэттэне и захорониться в Венеции...

Эх, сидел бы сейчас гешефтсфюрером где-нибудь в старом добром «Хехсте» или «Фармаланде», где никогда ничего не меняется в худшую сторону. Никаких забот, никаких наездов. И каждую пятницу Flug nach Mallorca .

Вместо него гешефтсфюрером в «Фармаланде» стал кто-то другой и методично отутюжил этот проект, этот долбоебский «патоцид», в теории ужасный полезный, однако смертельно опасный для всех, кто возьмется его разрабатывать и проталкивать.

Вначале некий лягушатник навалял статью в «Монд» о серых заправилах биотехнологии и фармацевтики в России, где, среди прочего, пополоскал фамилию Шерман и упомянул патоцид. Была надежда, что это случайность, слабоинтенсивная пальба западных фармабаронов по российским площадям – авось кого-то заденет. Но в январском «Шпигеле» тема была продолжена, да еще как. И автор старый знакомец, можно сказать университетский товарищ Йозеф Динст. И на обложке Чапаев скачет в тачанке из русских степей в Европу, вместо колес пробирки, вместо пулемета шприц. Аляповато, но на среднего европейца подействует. «Кто вы, господин Шерман?» Вы – вхожи в Кремль с черного хода, вы отбираете деньги у «russische babuschka» и отмываете их в Лихтенштейне, вы агент российских спецслужб, вы испытываете токсичные вещества на пленных мусульманских повстанцах, включая невинных детей, вы заражаете их инфекциями и раком, вы вырезаете из них органы, вы выращиваете в них новые органы, как в инкубаторе, чтобы потом снова вырезать. Статейка была мигом перепечатана в московской «Лучшей газете». Затем тексты превратились в куда более мощную вещь, в картинки. Были прокручены схожие сюжеты по СNN и трем немецким телекомпаниям, общеевропейскому «Euro-Space», откуда пролились баннерами на миллионы веб-страничек, ну и перекочевали на российские каналы медиа-группы «Благовест».

«Короли картинки» постарались вовсю. Прокрученная через мощные мультимедийные компьютеры фотокарточка молодого Шермана – там где он с бородой – обернулась новым Распутиным. Нью-Распутин многократно вонзает шприц в беззащитного ребенка повстанческой наружности, какие-то плачущие женщины, какие-то ревущие младенцы, какие-то препарированные трупы. На каналах «Благовеста», рассчитанных на православную аудиторию, Нью-Распутин за счет увеличения носа был превращен в Нью-Иуду, и упор был сделан не на повстанцев-пиздорванцев, а на богомольных старушек...

Затем случился этот вызов в прокуратуру и обыск в центральном офисе.

Наши менты и прокуроры, несмотря на большое отличие от французов и немцев в толщине морды и словарном запасе, повторили все забугорные обвинения. Ну, конечно, добавили свои аранжировки. «До Ближнего Востока ты теперь вряд ли долетишь, голубь толстопузый.» Удивительно совпало по времени нападение на «Шерман-Слободу» тонких западных гуманистов, приверженцев глобализации, и грубых отечественных жидоморов, сторонников национальной идеи. Городской прокурор (кто он там антисемит или гуманист?), готов сожрать его с дерьмом.

А после того, как случилось все Это, он слышит от ментов одну и ту же нудянку – «ведутся оперативно-розыскные мероприятия»... Чушь, ничего они не делают, хотя он уже не раз платил губоповцам...

Два раза пискнул в кармане мобильник, значит втягивает электронную почту. Ну, что там еще? Десяток интересных, что говорится, предложений от лиц еще не пронюхавших, что он банкрот. А это еще что такой. Некто с бесплатного электронного адреса [email protected]. Сообщает, что в желтом пакете Вам подарок, дорогой господин Шерман. Да ведь, уходя с работы он еще захватил охапку бумажной почты. Где этот пакет? Что там, не пластид ли? А, наплевать, пускай снесет полчерепа, в оставшейся половине останется достаточно тоски. Из пакета с поролоновыми прокладками к нему на ладонь сполз... палец.

Такое может быть только на экране телевизора.

Но палец был без сомнения настоящим, очень грязным и детским...

Стало трудно дышать, он дернул за ворот рубашки. Случилось то, что не могло рассосаться и исчезнуть, с чем невозможно было жить. Несмотря на мягкое бээмвэшное сидение, он утратил опору и стал падать в бездну. Он ухватился за мобильник как будто тот мог хоть на мгновение задержать его падение и снова проверил электронный почтовый ящик.

Пришел еще один е-мейл с того же адреса.

«Ну, что, господин Шерман, признал плоть от плоти своей? Из-за твоей жадности, скотина, мы будем отрезать каждую неделю по кусочку от твоей дочурки. Через месяц у нее не останется ни одного пальчика на правой руке. Если к этому времени она не умрет от гангрены (на все воля Аллаха) придет срок ее тринадцатилетия. И, хотя по уму она похожа на десятилетнюю, ей будет представлен выбор: стать женой одного из наших увечных воинов, приняв Веру, или спуститься в Преисподнюю. В любом из этих случаев ты никогда ее не увидишь и будешь один сидеть на своих акциях и опционах сколько тебе влезет.»

Автомобиль марки БМВ разонравился господину Шерману. Ему вдруг показалась липовой вся эта серебристая мускулатура. Он даже подумал, что он променял жизнь своего ребенка на набор железок и стекляшек.

– Останови машину,– сказал господин Шерман шоферу.

– А чего здесь, Андрей Арьевич? – отозвался густым преданным голосом водила.– Это же промзона комбината «Маяк». А через путепровод переедем – будет вам парк хороший, освещенный. Там погуляете, воздухом свежим подышите.

Заботливый ты, Коля Красоткин, заботливый, как все бывшие прапорщики. Все то же самое ты говорил и ныне покойному генералу Галактионову. Только Мерседес ты мой разгрохал за три года, кирпичи на свою дачу возил по гатчинским ухабам. А ведь можно было на нем еще двадцать лет кататься, что немцы и делают. Как же ты на самом деле относишься ко мне и имуществу моему? Вот как достану для бортового компьютера бээмвэшки программу-автошофера, а тебе под зад ногой. Впрочем, не до этого сейчас...

– Останови, Коля.

Господин Шерман вышел из машины, сжимая детский палец, и пошел куда-то во все большем ослеплении, спотыкаясь и качаясь как крепко выпивший. Он больше не хотел ничего видеть, слышать и знать. Где-то справа вдруг возникли огни и с воем накатили на него. Последнее, что услышал господин Шерман, был шум раздираемых о щебенку покрышек. Кажется, еще он подумал, что ЭТО было бы неплохой платой за Ее возвращение. Еще он услышал как треснула его грудная клетка, откуда-то из основания черепа полоснуло болью, мгновение еще, длившееся для него бесконечно долго, купался он уже без боли и памяти в море света, которое когда-то рванулось на него огромной волной, сжалось в точку и исчезло...