"Топор гуманиста" - читать интересную книгу автора (Тюрин Александр)

3. СОВЕТ ДА ЛЮБОВЬ

Я встал позже, чем предполагалось хозяйкой. Хотя натикало всего лишь восемь утра, от Жени осталась только записка на французском: «Когда будете уходить, захлопните дверь». Compronez-vous?

Такая писулька могла быть оставлена водопроводчику. Ну, а с другой стороны, солидный офисный работник выступал этой ночью в виде сексуального психопата — и как ему без трепета смотреть в мои трезвые глаза. Изображать любовь? Но от этого можно окончательно сверзится с катушек.

Ладно, пора выметаться.

Аппаратуру я не собирался оставлять гостеприимной хозяйке, поэтому вынес все компьютерные причандалы в грузовичок. Хотел было заскочить за сынишкой, но вовремя сообразил, что не знаю, где обитает эта университетская подружка. Но ничего, Рита скоро проснется, покинет храпящего любовника Хожу и отправится за Даней — она все ж таки не кукушка какая-нибудь, а заботливая еврейская мамаша. До нашей фермочки можно добраться и на автобусе.

Долетел я до дому словно пернатый и как увидел свои сотки, флоксы и горошек, леггорнов и козочек, так сразу мне захотелось развязаться навсегда и с этой гнидой Усмановым, и со свихнувшейся блядью Женевьев, и с полубезумными программистами Мишей и Левой. Отошлю им компьютер, буду ковыряться в земле, вести здоровый образ жизни. А то вот, пожалуйста, сутки поработал на ниве компьютерных игр и теперь непонятно, есть ли у меня жена.

Приехала моя семья довольно скоро. Я только переправил грузовик патеру и вернулся через холм, а они тут как тут. Даже не на автобусе явились, а на питтстаунском такси. Это удовольствие не меньше чем в полусотню баксов встало.

— За вещами заскочила? — справляюсь я у супружницы. — В город, наверное, перебираешься, к чурке своему. Или ты при свете белого дня не очень-то ему нужна? Попилились и хватит? Ну, поживи тогда у подруги, может склеишь там в универе какого-нибудь сэра старпера. Да не может быть, а наверняка.

Однако Маргарита засопротивлялась моим словам.

— У нас ничего не было с Хожей, в смысле ничего интимного. Он меня в два часа ночи отвез к Хелен. Мы с Хожей о тебе только и разговаривали. Он тебя талантливым считает.

— Я себя талантливым считаю гораздо дольше, с десяти лет.

— Если хочешь знать, я благодаря ему снова тебя зауважала.

— А я благодаря ему зауважал козу Лукерью. Жаль, что это светлое чувство быстро пройдет. Я скверную рожу господина Усманова больше видеть не желаю.

— Коля, ты можешь снова стать человеком, — настаивала жена.

— Или живи со зверем или отчаливай. А я не хочу быть мягкой бумажкой у каждой задницы.

Я крепко по-мужицки пошел на выход, топоча башмаками. Стал свирепо выдирать бурьян возле забора. Понапрягался с полчасика и думаю, дай-ка поиграю. Компьютер-то не раньше чем через неделю к Усманову заброшу. А пока могу пользоваться смело.

Все технику подключил к питанию через стабилизатор, а автозагрузчик сразу через модем связал меня с компьютерной сетью «Супернет». Начинает у меня мультимедиа работать в какой-то сверхсовременной оболочке, тут мне и фильмы, по четыре штуки одновременно, тут и песни в стереозвуке, и компьютерные игры, и торговые предложения, и прочие информации полезли. Я побаловался слегка, и где-то минут через двадцать ко мне на экран выпрыгивают Миша с Левой и предлагают придумать какую-нибудь игрушку, потому что предыдущая — просто кайф и все от нее тащатся.

— Да нет, ребята, не хочу я с вами играть.

— Но у тебя же голова, Коля. Неужели ты хочешь, чтобы она вскоре превратилась в кочан капусты?

Это меня несколько задело и поцарапало.

— Ладно, найдется у меня пара часов, а потом надо будет коз доить, и вообще, это в последний раз. Ладно, даю тему: Союз Советских Социалистических Республик Британии, опять-таки альтернативка.

— А потянешь?

— Обязательно. Итак, начинаем.

Ну и начал я заливать. Россия-де в 1916 году заключила сепаратный мир с Германией. Кайзеровские войска разгромили Францию и вышвырнули британские части с континента. В результате позорного поражения во французской республике пришли к власти крутые националисты — «истинные галлы», которые избавили страну от тлетворного влияния запада и востока, выгнали евреев и ввели монополию внешней торговли. Следующим ударом они покончили с немцами и стали готовится к войне с Российской империей. А вот в Британии после военного облома и национального унижения победили на выборах левые лейбористы. Таковые победители отняли у состоятельных людей все банковские счета свыше десяти фунтов стерлингов и все имущество свыше двухсот фунтов стерлингов. Деньги и торговля тоже были отменены. Каждый полезный товарищ получал теперь в день порцию овсянки и кусок бекона, а каждый бесполезный — трудовую повинность. Предприниматели, офицеры и прочие джентльмены возмутились и заварилась гражданская война. Левые лейбористы проиграли бы всухую, да только завезли они из Индии и Египта многомиллионные толпы нищих, вооружили их и в результате этого буржуазия и прочие имущие классы были стерты в порошок. Столица переехала из Лондона, где съели даже всех кошек, в Калькутту, совет народных комиссаров возглавил товарищ Махатма Ганди. После этого началась революционная война с Российской империей за освобождение «порабощенных царизмом народов».

Обе армии столкнулись в районе Шамбалы, энергетического центра планеты. Российские казаки-коммандос были посланы туда, чтобы направить поток энергии в прошлое и изменить его, то есть предотвратить войну Британии и Франции с немцами. Они еще не знали, что это приведет к отмене сепаратного мира Германии с Россией и к другой большой войне…

Виртуальный мир оживал, становился все краше и сочнее. На этот раз у меня не только воспоминания, но и воображение разыгралось. Я словно подключился к новой реальности: был казачьим сотником, который мчался, свистя шашкой, на советскую англо-индийскую батарею вместе со своим эскадроном. Нас рвала шрапнель, но мы выполнили свой долг и доскакали: один из трех. Потом мы отбили орудия, однако на нас бросилась свежая кавалерия противника. Я видел красные тюрбаны, глаза-щелочки, визжащие рты, а потом устремленный мне в грудь клинок…

— Ну, как? — поинтересовался я в итоге у Миши и Левы.

— Неплохо, но ночью получалось все-таки получше, — отозвался кто-то из них.

— Ночью это само собой.

Я вырубил компьютер и наконец смог расслабиться и оглядеться. Одиннадцать вечера. Целых шесть часов не отлипал от экрана. Хорошо, если кто-то догадался подоить коз. Курочки тоже могли что-нибудь снести.

Тут ко мне подвалила густо напомаженная жена с чашечкой кофе и рюмочкой коньяка. Что-то я давно не припоминаю такого внимательного обхождения, хотя в принципе на сон грядущий надо кушать чай с молоком.

— Я так рада, что ты занимаешься приличным и умным делом. Ты такой красивый, когда увлечен, — проворковала Рита.

— А я думал, что у меня искаженная мыслями рожа… Что с козами?

— Я их продала. Отвела в поселок и загнала одному фермеру.

У меня сразу испарина между лопаток. Не стало моих любимых зверюшек!

— За бесценок?

— Конечно. Они нам больше не нужны. Зачем вести натуральное хозяйство, если можно заколачивать бабки квалифицированным трудом.

— Причем тут натуральное? Я ведь привязался к ним, к Маше и Лукерье. Все то вы меня под иго Усманова отдать хотите… А что ты еще провернула с такой же безмятежностью?

— Скатала на попутной машине в город и обратно. Хелен договорилась с руководством университета, чтобы мне дали небольшой курс по серебряному веку русской поэзии — для славистов, конечно. У меня же диссер по этой теме. Жить пока буду у нее. Знаешь, у Хелен целый дом.

Лесбиянки они, что ли? Видел я когда-то эту Хелен. Подзасушенная одинокая дама лет сорока, славистка, папаша ее, кажется, из советских военнопленных, что остались на западе подальше от Иосифа Прекрасного.

— Ну, а ребенку что про маманьку рассказывать? Ушла на филологический фронт?

— Я звонила родителям в Иерусалим, они сняли просторную двухкомнатную квартиру и готовы забрать Даньку к себе.

— Пятилетние дети в одиночку через океан не летают.

— Один хороший знакомый Хелен, тоже профессор, летит на конференцию в Израиль. Даню с ним отправлю, а там мои родители их встретят.

— Ну всех ты, Ритуля, расфасовала, взвесила и раскидала. Никому ни о чем больше думать не надо.

— Не злись. И пошли в кровать. Я так давно тебя не мяла.

— А я вот вовсю мял клопов.

Действительно, постельную активность она проявила непривычную. Но я не забывал, что экзальтация у нее, скорее всего, от вчерашней встречи с интересным мужчиной и от того, что я могу стать приличным господином. Так что, я постарался отправиться поскорее на боковую, тем более и столетняя кровать откликалась невыносимым скрипом на всякие потуги.

Сон был кошмарный и прилипчивый. Будто я где-то под Няксимволем в болотистой местности разыскиваю свою мать. Вот я вижу ее, перебирающуюся с кочки на кочку. Окликаю и тороплюсь навстречу, но тут же проваливаюсь в трясину. Мать совсем рядом со мной, с шестом в руках, даже наклоняется ко мне и смотрит широко расставленными застывшими глазами, но никакой помощи. У меня полный конвульсиум, но мама не трогается с места. Гнилая вода вливается в мой рот… ощущение удушья… и я снова бреду по болоту. Иногда мне кажется, что вижу мать снова, но вблизи это оказывается или Женевьев, или Рита, или даже полузатопленный вездеход.

Утром супружница уехала вместе с Даней. В доме сразу пусто, на дворе даже коз знакомых не осталось. Тут мне показалось, что кто-то насильственно повернул мою жизнь не в ту сторону. И делать ничего не хочется, особенно по части компьютера. И хотя Миша с Левой меня приглашали поиграть, я не отзывался, а потом вообще аппаратуру вырубил из электросети.

К полудню все-таки заставил себя потрудиться, но уже в огороде. Копаю остатки картошки и думаю, что еще можно Машу с Лукерьей отбить. Деньжата-то у меня завелись кое-какие. Ковыряю я лопаткой и слышу рокот мотора неподалеку от изгороди. Ну и что, бывает какой-нибудь лихач срежет себе путь до поселка и проедет по лугу, особенно если на «Лендровере» или «Паджеро». Продолжаю я спокойно рыться в землю, выискиваю мелкие клубни и вдруг вижу перед своим носом небольшую туфельку, а в ней ножку, а еще выше плиссированную юбочку. Вот те на, Женевьев пожаловала. И приоделась даже, ведь западные жительницы за город мотаются как правило в шортах или джинсиках. Я-то сам в советских трениках с пузырями на коленках.

— Ты думаешь, у меня тут песчаный пляж или что-то подходящее для загара? — поинтересовался я.

— Я по делу, Nicolas. Шеф перебросил тебе более мощную машину, «Пентиум-85» и кое-что для работы с виртуальными реальностями.

— Что он для перевозки не мог мужика сыскать?

— У нас маленькая фирма, поэтому каждый способен на многое.

— Это точно, успел заметить.

Делать нечего, перетащил я всю новую аппаратуру в дом, разложил ее на столе, за которым некогда, наверное, человек двадцать жратвой занималось. Теперь у меня был шлем с контактным монитором и наушниками, также большие перчатки и наручи с позиционными датчиками — для существования внутри виртуальной реальности. А Женя оказалась весьма сноровистой в «разогреве» всего этого дела. По части компьютерной она приличный навык имела, так что через десять минут я уже получил трехмерное изображение и эффект присутствия в ином мире. А потом интерес меня разобрал, ничего тут не попишешь. Нахлобучил я шлем и на связь сразу вышли Миша с Левой в виде двух престарелых монстров.

— Так, ребятишки, даю тему. Татаро-монголы распотрошили и Среднюю, и Переднюю Азию, но Александру Невскому вместе с ярлом Биргером и западными крестоносцами удалось откинуть гадюку Батыя. Русь, задвинув кочевников подальше, начинает господствовать на Востоке, славном наукой, ремеслами и земледелием, в том числе в Мессопотамии, Персии, Индии, Китае. С каждым столетием увеличивается ее отрыв от отсталого, замкнутого, угрюмого Запада…

— Стоп, стоп, стоп, — прервал меня Миша. — Русь — это хорошо, но в Америке она никого особо не волнует. Здесь наплевать, кто там у власти, коммунисты или татаро-монголы, лопают там человечинку или черную икру, главное, чтобы Россия не высовывалась. Понимаешь, здесь любят Россию тихую и незаметную, а ты им какого-то колосса предлагаешь. Может ты и оскорблен, но спрос, увы, рождает предложение. Давай-ка лучше сбацаем на местную или же глобальную тематику. И с какой-нибудь легкой мистикой, ужасинкой.

— Ладно, уговорили. Итак, мальчики, девочки, приступаем по-новой. В центрах американских и прочих западных городов гнездится всякий иждивенческий сброд, бомжи, бродяги, сектанты. И в самом деле, им предлагают приличную работу — они отказываются, их увещевают учиться — они только в носу ковыряют, их даже настропаляют переселиться в новые районы, в муниципальные дома — но они не в какую. Эти пакостные замызганные людишки считают себя солью земли и ждут какого-то Слияния, после которого у них будут полные штаны кайфа. Кстати, называют они себя Будильниками, в честь того, что якобы пробуждают все человечество к новой жизни.

Ну, а пока Слияние не наступило, они пробавляются рэкетом, наркотиками приторговывают синтетическими (у них там и лаборатории есть), в их подвалах и компьютерные игры продаются (я про нелегальные, психоделические), и шлюх там видимо-невидимо, причем все дешевые, но мастерицы. И любое оружие там можно приобрести, и электронику, и лазерную технику незаконную, а сколько там всяких целителей, гадателей, дерьмокопателей, медитационных кружков и прочего фуфла…

Отвлекшись от работы, я предложил Жене съесть сала из кладовки и при этом не мешать мне своими проклятиями — ведь у меня ни скороварок, ни микроволновок.

— Короче, полиция не сумела с Будильниками разобраться, сектанты по ночам просто выбивали патрули всякими изощренными способами. Армия тоже не смогла на сектантов управу найти. Несколько кварталов в результате уличных боев в развалины превратились, столько мирного люда изведено было, а сектанты то в руинах и подвалах прятались, то рассредотачивались по нормальным городским районам, то устраивали свои налеты, диверсии, взрывы, захваты заложников, снайперскую пальбу. А чего стоят взрывающиеся обои или съедобная взрывчатка, которую применяли эти башибузуки. Ты сожрешь, например, котлету, отправишься в туалет, и там тебя разнесет по всем стенкам. А уж верх прогресса — это квазиживые пластмассы, которые по ночам обволакивали высокопоставленных чиновников или офицеров, и полностью переваривали их.

Никак войска не смогли Будильникам подгадить, даже применяя авиацию. Либеральная пресса сектантам еще больше стала сочувствовать, дескать обиженные они, несчастные, убиваемые. Да и нормальные горожане просили ничего больше не предпринимать, поскольку на них в основном ракеты и гранаты шлепаются. А сколько правительственных кризисов из-за этого разразилось, сколько министров стали политическими дурно пахнущими трупами. Оппозиция клеймила правительство за неспособность порядок навести, приходила к власти, ломала зубы об этих сектантов, снова уходила на задние ряды. Всякие экстремистские группировки разрастались на этой нездоровой почве как поганки после дождя. Леваки и либералы любили Будильников и предлагали сделать из них партию правящего типа, правые радикалы ненавидели и предлагали сбросить на них атомную бомбу — короче, постоянно все кипело, воняло, бурлило. А Будильники плевали себе на либералов, фашистов, коммунистов и делали свое дело…

Я уже мог увидеть на мониторе как распространяется по городу сектантская зараза. Захваченные ею кварталы помечены серой краской и эти пятна растут, сливаются, соединяются и разъединяются, словно инфузории какие-то. Гадкое чувство все это производит. Что, впрочем, нам и требуется.

А вот полицейская группа «Кобра» начинает Будильников чуть-чуть поджимать. Она занимается такой же партизанщиной и диверсионной работой, что и сектанты, скрывается и рассредотачиваемся в их кварталах, ставит растяжки, пулеметы-самострелы и мины-ловушки, срабатывающие на голос и запах, раскидывает и протягивает электронные средства слежения.

Группа «Кобра» добывает сведения и передает профессорам, а те постигают, какова структура Будильников. Имеется у них вождь, его кодовое обозначение — «лес», есть лидеры-"деревья", еще ниже располагаются «ветки» и «листья». То, что ведомо «лесу», того «деревья» не знают. Но при этом «дерево» может в любой момент стать, например, «лесом», а «ветка» — «деревом». Взаимозаменяемость полная, причем, при перемещении на более высокий уровень сектант быстро насыщается нужной информацией, а при сваливании на нижний — мгновенно забывает все ненужные сведения. Так что, если отловить «ветку» или «лист», толку от него немного будет, даже если еще вчера он являлся «лесом». В головах сектантов, на решетчатых косточках, специальные микрочипы установлены, которые и обеспечивают такие чудеса. А вытащить этот приборчик нельзя — сразу взорвется.

Чего там задумали сектанты, даже профессора угадать не могут. Если судить по листовкам и кассетам, подсовываемым в почтовые ящики, то Будильники желают народу всего хорошего, душевного общения друг с другом, с камнями, растениями, животными.

Но, судя по донесениям разведки, на своих сборищах сектанты грозились сломать старый мир с его закостеневшими ритуалами и сомнительными ценностями. Дескать будет вам Страшный и Скорый Суд, на котором они поработают присяжными заседателями, после чего наступит Слияние всего живого и мертвого воедино, к примеру камень станет как человек и наоборот.

Будильники не только вещали и грозились, но еще и призывали подняться из глубин «владык судьбы» и «хозяев чувств», которые должны были перекромсать старое в новое. Сами сектанты при этом благополучно пребывали в состоянии активного группового транса, который накручивали пептидными таблетками-стимуляторами и наркотическими компьютерными мультиками…

Щека Жени потерлась о мою. Она уселась на подлокотник моего старого кресла-развалюхи времен освоения континента, ее голая коленка оказалась недалеко от моих глаз. Ну и духи у нее, душу так и загребают.

Сектанты утверждают, что на самом деле нет ни личностей, ни индивидуальностей, все мы — только проявления «владык» и «хозяев», так сказать, заурядные человекоформы. Высшие сущности живут в нас. Наши тела со всеми членами и причандалами, а также чувства, мысли, судьбы — это вроде одежды для Владык. Из их больших карманов появляется наша любовь, наша воля, наша ненависть.

И если, например, в сборища сектантов и новообращенных призывалась владычица любви, то даже крутые импотенты испытывали прилив сексуальных сил и начиналась оргия…

Я кое-что себе представил, но Женевьев вообразила нечто большее. Она улеглась спиной на стол, между монитором и системным блоком, задрала коленки, отчего юбка свалилась ей на живот и я увидел притягательные места в интимном облачении. Ну, если французская женщина просит… древнеиндийские-то жрецы строго-настрого воспрещали отказывать женскому полу. Но как все-таки мои компьютерные игры действуют на эту психопатку!

Сектанты тем временем проводят финансовую аферу, хитро используя банковскую компьютерную сеть. В обороте появляется много лишних денег. На биржах паника, в финансовых компаниях массовое сумасшествие. В нью-йоркском мировом торговом центре беснуются десятки тысяч клерков, банкиров, финансистов. И тут сектанты внезапным террористическим ударом захватывают два этих небоскреба и берут мировую торгово-финансовую элиту к себе в заложники.

Не удалось отбить заложников силой — в зданиях, похожих на ульи, каждая пуля и граната выбивала слишком много народу. Тогда правительство начинает переговоры с сектантами и попутно сдает группу «Кобра», которая успела ворваться в один из небоскребов. У сектантов губа не дура, они выторговывают себе эфирное время, газеты, бронирование рабочих мест для своих людей на разных предприятиях. В головы зрителей и читателей вдувается большими порциями новая правда, исковерканное сознание быстро подключается к медитативным и оргиастическим массовкам…

Виртуальная реальность втягивает меня с потрохами, охватывает мой ум-разум со всех сторон, ее действие гораздо сильнее, чем можно ожидать от трехмерного изображения.

Сектанты не отпускают, но и не кончают заложников, «оседлав» захваченных банкиров и финансистов, начинают управлять экономикой и вообще богатствами всего мира…

Своими неловкими пальцами я снимаю и отсоединяю интимные детали одежды у Жени, потом вторгаюсь в ее зовущий организм. Программист Миша взывает ко мне, требуя уточнений. Лодыжки разнузданной дамочки у меня на плечах, щекочут мои уши. Но вскоре неловко задета кнопка «escape» и генерация игры прекращается. Женевьев кончает балдеть и, посчитав, что все задания исправно выполнены, отчаливает.

А я еще месяц возился совместно с Мишей и Левой над генерацией игры «Секта Будильников: конец прежней жизни». Другие игрушки тоже требовали трудодней и стулочасов, но «Секта» питалась нашей энергией словно живая.

У товарищей программистов действительно имелось масло в голове. Их система усваивала предложенную мной фабулу и тему, развивала сюжет, вставляла в сценарий точки выбора и альтернативные линии. Система разворачивала диалоги, сцены, создавала завязки, кульминации, развязки. Она знала даже, как генерировать шутки — мне оставалось только просмотреть список и отсеять неудачные; умела построить разговор с женщиной, с торговцем, с полицейским; соображала, как разыграть детективную интригу. Запустив процесс, я фактически действовал как редактор.

Я подал идею, что неплохо бы сектантам еще и установить ядерный мини-реактор на ледник в Гренландии, чтобы после приличного разогрева тот нырнул в море, поднял уровень мирового океана и тем самым устроил бузу в глобальном масштабе. А система сразу раскрутила ситуации с кражей мини-реактора, с обстоятельствами сползания ледника, с цунами и наводнениями. В общем, класс. Система даже придумала, чем сектанты будут оболванивать народ, каким образом станут капать на мозги, то есть сама создавала пропагандную продукцию.

Я с трудом выносил эти сюжеты, они не только противоречили общественной нравственности, но и здравому смыслу. Естественно, я отсеивал девяносто процентов из них, но и те, что оставались, более всего походили на сны. На сны-кошмарики.

Человек раскапывает могилу и видит вместо гроба дверь, открывает ее, а там комната, где сидит его мама и смотрит телевизор.

Клерк входит в кабинет, бьет графином своего шефа, потом осколком стекла срезает кожу с его лица и напяливает ее на себя. Начальник отправляется по частям в унитаз, а подчиненный занимает его место.

Мамаша качает на руках ребенка, который на ее глазах зеленеет и превращается в большую ящерицу. Женщина в отвращении отбрасывает гадину от себя.

На уроке биологии в школе ученики внезапно усыпляют свою учительницу хлороформом, раздевают ее и начинают изучать анатомию и гастрономию, вначале визуально и пальцами, потом с помощью скальпелей, ножей и вилок.

Отмечается чей-то день рождения. Праздничный стол, торты, вино. Гости окружают именинника. Они чуть расступаются и виден аквариум, в котором плавает живой примерно трехмесячный человеческий зародыш.

И все далее в таком же духе, в сопровождении придурочной музыки. Лишь изредка давался безобидный видеоряд вроде охоты анаконды на кролика, или акулы на купальщика, причем глазами зверя-победителя.

Я скинул ВР-шлем и обратился с претензиями к Мише:

— Что это за фигня? Она вся предназначена для поворота мозгов у тех, кто станет играть в нашу игру. Мы что — дали клятву свихнуть максимальное количество народа?

— Я не очень понимаю тебя. Неужели какая-то компьютерная игра может повернуть начинку, например, в твоей черепушке?

— Еще как.

— Значит, у тебя слабая психика.

— Это у меня-то слабая. Да я в Афгане жрал змей и червяков, которых убивал голыми руками. Улавливаешь?

— Значит, у тебя посттравматический синдром. Мы, кстати, дадим по сети предупреждение, что наша игра предназначена для крепких пустоголовых парней…

Ладно, это, конечно, не мои проблемы. Если местные начальники захотят, они сами запретят такую игрушку.

А вот, кстати, за этими играми у меня руки не доходили до изготовления пищи. Только друг боров из кладовки и спасал меня от худой голодной смерти своей бужениной. Разок явилась Женевьев с гамбургерами. Я как раз прокручивал очередную вставку, призванную запутать сюжет.

Прорвавшиеся в небоскреб бойцы группы «Кобра» укрываются в лифтовых шахтах и вентиляционных тоннелях. Начальство давно отказалось от них, списав в категорию «без вести пропавших», и на связь не выходит. И только одна девушка-заложница, дочь крупного финансового воротилы, доставляет им еду и патроны. Но сектанты хватают девицу и приносят в жертву Змею, Владыке Воды («вода» символизирует чувственность и эротику)…

Женя опять не выдерживает своих страстей, укладывается на стол, а потом еще отрывается от него спиной и хватает меня за шею. Это весьма напряженно для моего позвоночника, а ей, гимнастке хреновой, все нипочем. Мне уже, считай, не до секса, боюсь за свой радикулит, пытаюсь как-то закрепиться, уцепив дамочку сомкнутыми в замок руками. В районе ее крестца я нащупываю что-то небольшое, твердое и круглое.

Я под видом любовных деяний переворачиваю Женю на живот, укладываю на стол, «булочками» к себе, а пока довожу мероприятие до разрядки, рассматриваю странный предметец, закрепленный в районе ее крестцовых позвонков. Прямо из тела дамочки торчит небольшой цилиндрик.

Вот так дела, неужели это микрочип? Прямо-таки мистика, вернее, научная фантастика. Я что-то в этом роде придумал для своих сектантов из компьютерной игры.

— Эй, что это, красотка? Да ты не терминатор ли часом?

Она не откликается, похоже, что в обмороке от избытка чувств. Переношу ее на бывшую супружескую кровать.

— Кто и что с тобой сделал, Женя? Я про чип, если не догадываешься.

Наконец она очухалась, как будто подыскав наконец подходящий ответ.

— Я не хотела, Ники, чтобы ты видел. Это несексуальное зрелище. Последствия автокатастрофы. Было повреждение позвоночника и иногда нижним конечностям не хватает иннервации. Микрочип наблюдает за этим делом и когда надо amplify… усиливает нервный импульс.

— Эх ты, бедолага. Но может тебе не стоит с таким энтузиазмом заниматься любовными делишками?

— Я не хочу, Николя, ни в чем обеднять свою жизнь.

— У нас в России такое утверждение обычно относится к посещениям театров и филармоний… А вот я не желаю обеднять свою жизнь по части питательных харчей. Сейчас немного еще повозимся с игрушкой, а потом я все же расслаблюсь и сбацаю ужин из экологически правильных продуктов.

По этому поводу она уже не впала в экстаз. Ее волновало другое.

— Мне кажется, Николя, что «Секта» у тебя действительно получилась.

— А что я до «Секты» сотворил, значит, уже ни в какие ворота не лезет?

Вид у Женевьев неожиданно стал серьезный, такое впечатление создалось, что она думает.

— Ники, ты поди считаешь, что тебе ничего не стоит скропать новую реальность, совершенно unusual, необычную и интересную?

— А разве не так?

— Так, но только с внешней стороны, externally. Уверена, что мы бы имели в этих мирах житие-бытие не интересное, а скучное и паршивое, как и в нашем.

— О, я вижу признаки умничанья. Наконец шикарная западная женщина демонстрирует не только хватательные рефлексы. Честно говоря, я на это даже не рассчитывал.

И «шикарная женщина» стала уверенно наговаривать, как по писанному, что и в нашем, и в напридуманных мирах суть-то одна: человече воюет со смертушкой, как и вереница его предков, вплоть до бедняжки инфузории с туфелькой. Цель одна — уцелеть и размножится. У особо умных товарищей это может иметь несколько извращенный вид — обессмертиться и растиражироваться в виде книги, картины, другого нетленного культурного продукта, или же попасть в history, в память народную, как говорят в России. Но большинство людей предпочитает самый бесхитростный вариант. «Плодитесь и овладевайте землею» — так ведь сказано в Святом Писании, и совершенно правильно. У инфузории это даже получается лучше, потому что она делится каждые полчаса и тем самым бессмертна.

— Значит, попирает она смерть своими жгутиками. Просто завидно. Однако, не умереть — это значит сохранить свое "я". И где же пребывает драгоценное "я" в бесконечно делящейся инфузории?

— Во всей их гуще. "Я" не ограничивается рамками одной особи.

— О, слышу отголоски моей недавней выдумки про Слияние. Хотя не ожидал от шикарной женщины такого потока умных фраз, я просто затоплен.

И опять «шикарная женщина» стала хорошо продуманными фразами объяснять жизнь. Дескать, это не она передирает мой сюжет, а, напротив, я уловил витающую идею. Особь, организм — временный сосуд, temporarily channel для какого-то высшего "Я". Оно может пребывать сразу во многих телах, in many species, а может и нигде. Действительно, КТО-ТО (их немало) живет нами. Они вечно под кайфом, а мы беспрерывно страждем. Им надо почувствовать наше несчастье, наше бздение, нашу смертность, чтобы узнать свое счастье, безмятежность, бессмертие. Одним Высшим больше нравятся наши эмоции, другие специализируются на мыслях, третьи занимаются нашими судьбами.

— Женечка, ты рассказываешь о бесах, вампирах, духовных паразитах, скорлупах, темных оболочках?

И доступная мне дамочка опять разъяснила, что называть этих вышестоящих товарищей можно на любой манер, только нам без них никак. Единственная наша задача, искупаться в их pleasure и кайфе, также как они купаются в нашем дерьме.

Выдав такую порцию обнадеживающих сведений, Женечка удалилась и больше уже не появлялась, ни с гамбургерами, ни сама по себе. А я еще с неделю оживлял игровой мир «Секты».

И лишь когда в виртуальной реальности все запрыгало-забегало и дело оставалось только за шлифовкой, я понял, насколько выпал из процесса питания-выделения, после чего отправился под пламенеющими кленами в сторону бензозаправки.

Хозяин Жополька не только встретил меня яблочным пирогом своей мамы, но и предложил заняться помывкой машин. Отчего нет? Час прошел и мне попался в руки микроавтобус. Из него вылезло семь малопонятных людей с оловянными глазами, в том числе две черные физиономии, две желтые, одна бурая.

— Глянец наведем, начальник? — справился я у того, кто показался мне главным.

— Зачем? — меланхолически отозвался тот.

— Чтобы красиво выглядеть.

— В мире хватает красоты и без нас.

— Вы, ребята, чаем не из «Гринпис»?

— Из пис-пис, — сострил главарь и добавил по существу. — Мы — отовсюду.

— Но самим-то не противно? — настаивал я.

— Если не противно тому, кто живет нашими жизнями, то и нам тем более.

Ого, я кажется усек, куда клонит товарищ. В ту же сторону, что и психопатка Женевьев. Кто-то живет в наших телах. Может злой дух, темное ядрышко, которое кайф ловит от наших несчастий… А интересно, есть ли у этих ребят микрочипы над задницей. Но если напрямки спросить, то примут они меня за педерашку и кинутся все скопом на мою корму. Но вот, кстати, у них одна белая баба есть, в кожаной куртени и длинной юбке. Квадратная, увесистая, впрочем такие тоже годятся на чей-то вкус.

— Эта тема, ребятишки, достойна выпиванья, пенья и танцеванья. Тут подают смачный яблочный сидр. Пусть тот, кто живет вашей жизнью, тоже полакомится, — подначил я.

И, между прочим, ребятишки согласились. Я подрулил к хозяину бензозаправки.

— Эй, Жозе-Поль, смотри, сколько я тебе клиентов спроворил. Это ничего, что они вшивые и блохастые. Ты им в сидр спирта доливай, чтобы они разгулялись и все твои припасы опорожнили. Глянь, какие у них глаза, это же дуболомы чистейшей воды.

И Жополька, кажется, понял. По-крайней мере, обмен мнений с этими «оловоглазыми» у меня заладился. Заводилу у них звали Пека, был он чухонцем по происхождению. А баба именовалась Оксаной, ввиду украинской прародины, хотя родилась она уже в Виннипеге.

Главарь немного размяк и занялся пропагандистской работой. Дескать, люди тоскуют, потому что им в одиночку счастья не хватает. Надо разбить одиночество, связать ласковыми узами всех граждан, более того, собак, кошек, деревья, минералы — так, чтобы всякая тварь жила в любви и согласии. Человек сможет понимать камень и дерево, а те, в свою очередь, охотно поймут человека. Просьбы людей будут исполняться муравьями и соснами, ну, а людям придется откликаться на запросы братьев меньших, вплоть до таракана. Для этого надо, чтобы сознания в нас всех было поровну, чтобы душой мы немногим отличались от мха и дождевых червей. Чтобы мы ничем не выделялись в едином потоке сознания, где сольются все души…

— Слушай сюда, Пека. Понимаешь, я не хочу становится как камень или как крыса. Я же тогда забуду, кто я такой. Скончаюсь, как отдельно взятая личность.

— Ты не скончаешься как личность. Напротив, станешь ты личностью более высокого порядка — она и сейчас живет тобой, смотрит твоими глазами, испытывает твои чувства. Ты соединишься с ней, прежнее тело при тебе останется, но приобретешь и новые тела, человеческие и нечеловеческие.

Провалиться мне, если я чего-нибудь понимаю. То есть, от того, что я понял, мне уже хочется провалиться. Вначале я выдумываю для игры каких-то сектантов Будильников с ахинеей в голове и управляющими микрочипами. Потом Женевьев начинает мне выкладывать бредовые идейки того же сорта и демонстрирует электронную приставку к своему замечательному телу. А сейчас эти бомжи «беспачпортные» уверенно продолжают заливать насчет Слияния. Просто массовый вывих мозгов. А кроме того, однотипная пропаганда выдает с головой одну общую организацию. Организацию, которая использовала мои идеи и сделала сказку былью. Естественно, что превращение теории в жизнь происходило творчески, с учетом конкретных деталей и обстоятельств… Впрочем, надо еще кое-чего проверить.

После пятой кружки сидра Оксана захотела в сортир, я это понял по ее глазам. У меня сразу созрел план, дерзкий, безумный — я ведь тоже употреблял насыщенную спиртом жидкость. Сперва я перешел на русско-украинский диалект, понятный только нам двоим.

— Дай я тебя провожу, кисонька, чтобы ты не шукала. Нехай они тут сидят, зенки заливают, коли мозгов нема, а мы с тобой прогуляемся туда, где тебе понравится.

И в самом деле, надо было выйти из кафешки, обогнуть бензоколонку и зайти в небольшое строение из рифленого железа, в коем имелось две кабинки и помещение с умывальником.

Тут-то я и прижал Оксану, предварительно повесив снаружи табличку «Sorry. Out of order».

— Коханая ты моя. Не чаял побачить такэ ридно личико, а как увидел, так и полюбил. Опостылели мне уже все эти хари, английские и французские, не мае сил их терпеть, ридного мне треба. Make me happy.

Я-то думал, что застигну ее врасплох, успею куртку ей задрать и юбку приспустить, проверю крестец на предмет микрочипа и на этом все. Закричит она там: «Рятуйте, люди добры, help me please» или врежет мне по зубам сильной рукой, а я потом как-нибудь оправдаюсь перед возмущенной общественностью, дескать, перебрал бузы.

Но Оксана не стала сопротивляться, а сказала только, что я ей сразу понравился, затем впилась в мои губы как в бифштекс, так что, наверное, все соки высосала. А потом она, подражая какой-то нимфе, взгромоздилась на раковину, задрала юбку, оголила ноги-тумбочки, притянула меня к себе и распорядилась моим мужским достоинством как хотела. У меня даже ощущение появилось, что меня всасывает некая огромная амеба своей вакуолью. Дурно стало и блевотно.

В конце любовного происшествия раковина, не выдержав нагрузки, рухнула. Крупнотоннажная нимфа поднялась первая с улыбочкой на щеке, отряхнулась, оправилась и собралась выходить, будто от меня осталась только сморщенная оболочка как от съеденной сосиски. Тут я вспомнил, из-за чего сыр-бор, кинулся к Оксане сзади, задрал куртку, дернул вниз юбку вкупе с трусами пятьдесят четвертого размера. Успел увидеть черный цилиндрик на крестце, тут дева меня и оглушила мощной оплеухой. Я где-то минуту спустя вышел из нокаута, застегнул штаны, кое-как приладил раковину и сполоснул физиономию. Затем направился в кафешку. Моих новых «друзей» уже и след простыл.

Этой ночью, во сне, я опять был мальцом-огольцом и искал мать по поселку Няксимволь. Вместо нее в сарае обнаружилась квадратная Оксана, которая, задрав юбку, тянула по моему адресу загребущие руки. В другом месте опять не то, вместо матери я обнаружил Женю, раскинувшуюся на столе и задирающую коленки. В каком-то покосившемся домишке не маму я встретил, а Риту, напористо пытающейся организовать секс. Даже в хлеву напоролся на самку в виде Хелен. И эта сухая дама в очках принялась что-то оголять. Я еще во сне почувствовал, что оказался один-одинешенек и нужен кому-то лишь как продукт потребления. А когда продрал глаза, то понял, что общение с кретиноидами-сектантами на меня так дурно подействовало. Это они пропагандируют поток жизни и секса, который метет все, как листья, не обращая внимания на личности, особенности и индивидуальности. А виноват опять-таки я, моя несчастливая задумка, родившая «Секту».