"Нескромные желания" - читать интересную книгу автора (Дивайн Тия)Глава 14От потрясения у нее подогнулись колени, и она опустилась на пол, перебирая кусочки сетки и газа. О Боже! Сколько злобы и ненависти в этом поступке! Ей показалось, что эта ненависть направлена против нее, Франчески. Кто мог это сделать? Кто мог бы изрезать в клочья вещи Сары? Кто так сильно ненавидел ее? Кто больше не мог выносить ее в этом доме? Все. Все до единого. Франческа медленно встала; слезы навернулись на глаза. Бедная Сара. Она дернула шнурок звонка. Спустя мгновение появился Уоттен. – Вы не могли бы... – Не было необходимости заканчивать фразу. Увидев ее лицо и изрезанную в клочья одежду, он мгновенно покинул комнату. Спустя еще минуту в комнату ворвался Алекс. – Посмотрите... – Она вся дрожала. Так больно было смотреть на эти жалкие обрезки – все, что осталось от жизни Сары. Тот, кто орудовал этим ножом, мог с таким же успехом зарезать и Сару, находись она в комнате. Одна лишь мысль об этом повергла Франческу в ужас. Любой в Миэршем-Клоуз мог сделать это. Алекс толкнул ее на постель и стал собирать изрезанные кусочки ткани. Господи! Все уничтожено с такой бессмысленной жестокостью! Теперь совершенно ясно, что у Сары никогда не было тех самых бумаг. И что теперь? Кто в его доме настолько жестокий и подлый, чтобы сотворить такое? Кто? Джудит. Маркус. Филиппа. Они хотят, чтобы Сара покинула дом. Она плакала. – Посмотрите, посмотрите. Это все, что осталось от... жизни Сары Тэва. Посмотрите... – Ей было так больно за Сару; кто-то яростно ненавидел ее. Кто-то желал ее смерти. И убил то, что целиком и полностью принадлежало ей: ее костюмы, а с ними и ее танцы. Алекс послал Уоттена за Маркусом и Филиппой, а потом и за Джудит. Они пришли, очень недовольные тем, что их разбудили. – Что за срочность, Алекс? – сердито спросил Маркус. – Ты убежден, что весь мир должен вращаться вокруг тебя и этой женщины... О! – Он заморгал, наконец, заметив обрывки костюмов. – О Боже. И что? – Это вы скажете мне, – холодно произнес Алекс. – Мама? – В чем дело? – Это не шутки. – Слава Богу, кто-то, наконец, приложил руку к этому бесстыдству, – пробормотала Джудит. – Ты, мама? – вкрадчиво поинтересовался Алекс. Она плотнее завернулась в халат и презрительно скривилась: – Я ни за что не прикоснулась бы к этим... вещам... вообще не вошла бы в эту спальню... о... Алекс, это невыносимо. Я лучше уйду... – Она попятилась к двери. – Филиппа? – Оставь ее в покое, – в один голос заявили Маркус и Джудит. – Понятно. Итак, вы не имеете никакого отношения к этой жестокости. Я вас правильно понял? Видимо, кто-то таинственный проник в дом мимо слуг и принял одежду Сары зa семейные драгоценности. – Это не смешно, – сказала Джудит. – Кто-то, неспособный отличить один сверкающий предмет от другого, – продолжал Алекс. – Мне не нравится то, что ты говоришь, – сказал Маркус. – Кто-то, разрезавший их на куски, обнаружив, что это вовсе не бриллианты матушки. – Я иду спать, – заявила Джудит. – Я не потерплю оскорблений. Хотя считаю, что это давно следовало сделать, едва это создание переступило порог нашего дома. И я умываю руки. – Она остановилась на пороге. – А может, это было предупреждение, Алекс? Может, теперь эта женщина исчезнет? Все уставились на нее. – Мама, пожалуй, права, – начал Маркус. – Кто мог попасть в дом, минуя слуг, Маркус? – Алекс удивлялся собственной выдержке. Ему хотелось как следует встряхнуть мать и придушить Маркуса. – Значит, никто из вас этого не делал, Маркус? Впрочем, утро вечера мудренее, я, будь уверен, узнаю, кто совершил эту подлость, и тогда пощады не ждите. – Настоящая мелодрама, Алекс, и все из-за такого отребья, как она. А может быть, это и в самом деле предупреждение и ей пора взять предложенные нами деньги и уехать? Алекса захлестнула волна гнева. – Лучше я откуплюсь от тебя, и тогда ты сможешь уехать. – Теперь и Маркус по-настоящему разозлился: – Знаешь что, Алекс... – Еще не все сказал, Маркус? Иди, помолись о своей лицемерной душе. – Несчастный, – пробормотал Маркус. – Пойдем, Филиппа. Он скоро успокоится. Но Алекс вовсе не был в этом уверен; кто-то совершил против него два отвратительных, гнусных преступления: проник в его комнату и уничтожил то, что принадлежит ему. Все в доме знали, куда и зачем он отправился с Сарой, знали, как долго он будет отсутствовать. За это время вполне можно было пробраться в комнату и сотворить это черное дело. Филиппа постоянно навещала Джудит, и никто из слуг не обратил бы на нее внимания. Обе ненавидели Сару. Джудит. Филиппа. Изрезать одежду можно быстро и без особого труда. Алекс не мог прибегнуть к помощи властей, для этого не было веских оснований. Это была демонстрация ненависти к человеку, которого все в доме презирали. Собрав куски материи в мешок, принесенный Уоттеном, Алекс положил его на полку. – Они ненавидят меня, – прошептала Франческа. – Я не должна была приезжать с вами в Англию. Мне следовало остаться в Берлине и дать Саре Тэва умереть. Потом, много позже, Алекс раздумывал над тем, как она это сказала. Глубокой ночью, когда она беспокойно металась во сне в его постели, Алекс перебирал в памяти все, что связывало его с Сарой. Уильям был не самым важным звеном в этой цепи. Всего лишь винтиком в колесе огромной машины, двигавшей людьми ради скрытых целей. И если бы он после смерти Уильяма не приехал в Берлин, Сара Тэва исчезла бы навсегда. Какой дьявольский план придумал Кольм – убить Уильяма, чтобы заставить Алекса приехать в Берлин. Кольму нужны были эти бумаги в Англии, и Алекс знал почему. Потому что все уже было сделано, с молчаливого и тайного одобрения, и не по указу. Стало известно, что в одном секретном зашифрованном документе содержится дерзкий план создания нового мира. И Кольм был настолько уверен в успехе, что доверил документ простой уличной танцовщице, на которую не может пасть подозрение. Но Кольм опоздал, Алекс первым добрался до нее. Господи... если бы документы у нее были... Земля бы перевернулась. Викки, дочь королевы и жена кайзера, была уверена в существовании этих бумаг, в том, что план так называемого нового мира разрабатывался задолго до того, как Вильгельм стал кайзером, с его полного согласия. Поэтому неудивительно, что она пыталась вывезти эти бумаги из Германии до смерти Фридриха. В той печально известной черной шкатулке, исчезнувшей в хаосе событий, последовавших за смертью Фридриха, находился план мирового господства и смерти. Сети. Хрупкие, крепкие, переплетающиеся между собой. И где-то в Англии находится Главный Игрок, так Алекс его называл. Именно его ищет Алекс. Того, кто создал философию зла и растления. Все это Алекс знал потому, что имел доступ к письмам Викки, адресованным королеве. И все в этом деле было непросто. Виктория должна была просто хранить у себя шкатулку до тех пор, пока Викки выберется из Германии. Ей в голову не приходило, что премьер-министр задержит ее или потребует все бумаги покойного императора, включая и те, что хранились в черной шкатулке. Казалось, ее сын навсегда порвал с ней, вырвал ее из своего сердца, прекратил все связи с Англией. Оставив только одну. Алекс искал Главного Игрока, но это было все равно, что гоняться за тенью. И все же где-то среди его друзей и врагов действовал Главный Игрок, выжидал и строил свой маленький мирок. Алекс не считал Главным Игроком Кольма. Кольма правительство использовало в других, более важных целях, этот человек мог свободно вращаться в обоих мирах, а для этого нужен талант, которым, кстати, обладал и сам Алекс. Нет, Главный Игрок был всегда здесь, в Англии, и только ждал сигнала к действию. Алекс должен был найти этого Игрока. Благодаря Саре он получил возможность бывать в домах богатых, пресытившихся жизнью людей, готовых подчиниться Главному Игроку. Идея, мягко говоря, странная, а если поразмыслить – отчаянная. И все ради королевы и страны, которые так опасались милитаристских устремлений Вильгельма и его ненависти к британскому флоту. И вот теперь в его постели лежит прекрасная куртизанка. И кто-то очень желает ее смерти. Выскользнуть из дома рано утром не представлялось возможным. Ведь Маркус мог вернуться с полпути, забыв что-нибудь. Она постепенно начинала ненавидеть Маркуса. Он, если и исполнял свой супружеский долг, делал это с такой неторопливой, равнодушной отстраненностью, что она оставалась холодна, как лед. Будь на то ее воля, она проводила бы весь день со своим любовником, единственным мужчиной, который жаждал ее. Теперь у него было имя. Она назвала его Аполлоном – своим прекрасным, идеальным богом солнца. Она не сможет жить без него. Ей было трудно уходить от него, но еще труднее сдерживать свое чисто женское любопытство. – Не спрашивай меня ни о чем, – говорил он ей. – Какая от этого польза? – И ты можешь быть счастлив, ничего обо мне не зная? – Я знаю самое важное – что у тебя между ног. Она таяла каждый раз, когда он говорил ей это и шептал на ухо: – Ты самая лучшая распутница из всех, которых я знал. – им нравилась чувственная игра слов, нравилось делать вид, будто ее добивались многие. – Если бы ты стала себя продавать, моя амазонка, то превзошла бы саму Сару Тэва. – Что ты имеешь в виду? – не без удовольствия спросила она. – Я хочу сказать, что ни одна женщина не может сравниться с тобой ни телом, ни пылкостью, ни жаждой наслаждений. Стоит мужчине взглянуть на тебя, и он готов, не успокоится, пока не овладеет тобой. Она задрожала от желания при мысли об этом. – Не представляю, как сдерживаются мужчины, чтобы не броситься на тебя. Слава Богу, мне не нужно этого делать, так ведь, моя распутница? Твое тело в моем распоряжении, и я могу бесконечно вонзаться в тебя, прижав к стене. Не представляю себе мужчину, который мог бы устоять перед тобой. – Филиппа подумала об Алексе. Ему это вполне удавалось. – А может, я просто не хотела их. Ждала тебя. – А я искал такую, как ты, – прошептал он. – Чтобы все позволяла. И, наконец, нашел. Даже не верится. – Я позволю тебе все что угодно, хоть десять раз в день, если пожелаешь. – Правда? – Я хочу этого. – Ты настолько лучше ее, – прошептал он, оседлав Филиппу. – Сара Тэва не смогла бы удовлетворить мужчину десять раз в день. Она не настолько распутна. А ты можешь. Ты, ты... прирожденная шлюха, – прошептал он, вонзаясь в нее. От этих слов у Филиппы дух захватило. Волна наслаждения пробежала по телу. – Прирожденная... шлюха... – повторил он, как заклинание, способное снова и снова доводить ее до экстаза. Возможно, именно этих слов всегда недоставало Филиппе. Она готова была слушать их вновь и вновь. Когда они занимались любовью. – Она все еще в деревне, – устало произнесла Филиппа, положив голову ему на плечо. – Она все еще здесь, и от нее одни неприятности. – Когда она уедет, ты займешь ее место, моя амазонка. И всегда будешь помнить, что я первый разглядел в тебе распутницу и сказал, что ты намного лучше Сары. – Мы устраиваем бал. – Прошу прощения? – Джудит посмотрела на Алекса поверх очков и сжала пяльцы. – Что мы устраиваем? – Бал. В честь Сары. Пора представить ее нашим друзьям и соседям. – О Боже! Мне сейчас будет дурно. – Тебе ничего не придется делать, мама. Я все сделаю сам. – Все сделаешь сам? Да ты только и умеешь, что причинять неприятности, Алекс. – В таком случае я тебя не приглашу. Я просто хотел сообщить, что бал через два дня. – Но ты не сумеешь его организовать... – Это неофициальный бал, мама. И поверь, в разгар лета, когда совершенно нечем заняться, приедут абсолютно все. – Даже твои новые друзья? – спросила Джудит, задетая зa живое. Да нет, конечно же, ее друзья не придут, если почетной гостьей будет это создание. Джудит даже вздрогнула при мысли об этом. – Абсолютно все, – повторил Алекс. – Но зачем, Алекс? Разве ты недостаточно для нее сделал? – Нет. Кстати, и она для меня еще не все сделала. Она мед, на который должны слететься пчелы. Джудит сжала кулаки. – Какой ты вульгарный. – И, однако же, ты все равно любишь меня. – Я не приду. – Конечно, нет. – Я ухожу к себе. Таким образом, проблема была решена. Уоттен, повар и экономка позаботятся об остальном. Есть еще одна проблема: где найти подходящее платье для Сары. У Филиппы целый гардероб, доставшийся ей от его матери, так что наверняка там найдется платье для Сары. – Скажите, зачем вы опять хотите унизить меня? – спросила Франческа. – Полагаю, что нам нужно как-то развеяться, разрядить атмосферу. – Я знаю, как это сделать. Мне надо уехать. – Ты не уедешь. – Так что, мне навечно оставаться вдовой Уильяма? Тогда почему бы вам не построить мавзолей рядом с его усыпальницей и не поместить меня туда? Впрочем, вы уже практически это сделали. Что такое компания призраков по сравнению с убийцей, прячущимся в вашем доме? Алекс не был уверен, что Джудит и Филиппа не уничтожали ее вещей. Теперь у Сары осталось лишь одно траурное платье, и каждый вечер Агнес стирала ее вещи, сушила и гладила, чтобы утром ей было что надеть. Джудит отказалась дать Саре что-нибудь из своих платьев. – Осквернять мои личные вещи? – буквально завизжала она от ужаса. – Я прежде убью себя. А Филиппа куда-то запропастилась. Алекс поручил Саре организовать бал вместе с Уоттеном. Она держалась так, словно была в доме хозяйкой и знала, что необходимо, а что – нет. Он наблюдал за ней из библиотеки, когда она, Уоттен и экономка обсуждали приглашения из списка, подготовленного Алексом, музыку, цветы и меню. Она держалась настолько естественно и уверенно, словно всю жизнь занималась этим. Поразительные противоречия натуры Сары Тэва. Он размышлял над ними прошлой ночью, когда смотрел на спящую Сару. Где-то есть человек, который знает ее, как пешку в руках Кольма. Человек, которому поручили связаться с ней, когда она прибудет в Англию. Где? Этот вопрос свалился на него совершенно неожиданно. Он всегда считал, что этот человек в Англии, но не знал, где именно, и не осознавал, насколько это важно. Она получила приказ уговорить Уильяма, привезти ее в Англию. А куда мог поехать Уильям, если не домой? Интуиция подсказала Алексу привезти ее сюда, и не подвела его. Ее связной где-то здесь – в окрестностях Сомерсета. И Алекс не ошибся, используя ее, чтобы получить доступ в незнакомые дома. Пусть даже он не раскопал ничего стоящего. И почему бы теперь не собрать все эти знакомые и незнакомые лица вместе, чтобы посмотреть, кто попробует связаться с ней? Так что бал в разгаре лета мог оказаться вполне уместным. Конечно, рассылать приглашения буквально накануне было несколько неучтиво, но он мало что терял, а выигрывал много. К тому же ему самому ничего не приходится делать, Сара и слуги вполне справляются с задачей. В данный момент его больше всего интересовало, куда могла подеваться Филиппа, когда срочно понадобилась ему. Филиппа и Аполлон отдыхали в постели после бурных любовных игр. Филиппа томно потягивалась. Каждый день она задерживалась у него все дольше и дольше, оба затягивали момент расставания. О, как ей хотелось остаться. Ее бросало в дрожь при одной лишь мысли о том, что она могла ощущать это роскошное, мускулистое тело всю ночь, каждую ночь. Она вообразила, что они – Адам и Ева и что вот-вот им откроется какое-то новое тайное наслаждение. Право же, в этом нет ничего постыдного. Кроме того, она была вне себя из-за этой идеи устроить бал в честь Сары. – Это самая безумная из всех идей Алекса. – Он что, все еще не отослал ее? – спросил Аполлон. – Просто любопытно, что же такое он в ней нашел? Чем она его приворожила? А теперь еще и устраивает бал в ее честь? Ах, моя дорогая амазонка, думаю, я недооценил эту шлюху. – Ты и не представляешь насколько. – Не ревнуй, дорогая. Я бы устроил для тебя бал, если бы мог. «А другой может, но не устроил», – обиженно подумала Филиппа, но тут же подавила обиду. Ей нельзя потерять Аполлона, во всяком случае, сейчас, из-за какой-то там ревности к этой дряни Саре, которая и в подметки ей не годится. А у Сары нет Аполлона, который только что исцеловал ее всю с головы до ног, вонзался в нее вновь и вновь, до самозабвения. Нет, у нее не было ревности к Саре, она лишь завидовала, что Алекс хочет ее. Если бы Алекс имел хоть малейшее представление о распутной душе Филиппы, он бы хотел и ее, и намного сильнее, чем Сару. Филиппа даже задохнулась от этой мысли. Ее молитвы услышаны. Судьба послала ей Аполлона, чтобы он научил ее, как покорить Алекса и навсегда подчинить себе. – Ты каждый день устраиваешь для меня бал, – пробормотала она, обхватывая рукой его плоть. – Почему я должна ревновать эту сучку, когда у меня есть вот это. – Она сжала пальцы, и его плоть мгновенно напряглась. – Ты знаешь все уловки распутниц, – сказал он, переворачивая ее на спину. – Смотри, что ты со мной сделала. – То, что хотела, – прошептала Филиппа. – Танцуй со мной, Аполлон. Доведи меня до экстаза. Теперь у Франчески набралось семьсот фунтов, которые сейчас были разбросаны по всей постели тугими, толстыми пачками. Ради таких денег идут на убийство, подумала она. И такие деньги дают людям свободу. Она уже не была той наивной Франческой, которая приехала в этом дом. Теперь ей не обязательно возвращаться в Брейдвуд, когда все закончится. А закончится это скоро, потому что она скажет Алексу правду. Чтобы он больше не строил планов в отношении Сары. Это единственное, что она может для него сделать, потому что не собирается впредь танцевать, выдавая себя за Сару. Впрочем, вряд ли ей это удастся, поскольку предстоит бал, и ей наверняка придется танцевать. Агнес разложила на постели самое красивое платье из тех, что Джудит отдала Филиппе, а та пожертвовала его Саре. – Бери его себе. Оно давно вышло из моды, – язвительно заметила Филиппа, – да и не годится мне. Впрочем, и в нем ты не будешь выглядеть леди. «Да нет, как раз буду», – думала Франческа, разглядывая платье с длинным, изящным лифом из шелка цвета лаванды, отделанного светло-серым кружевом. Подол ниспадал мягкими складками. К нему полагались длинные, до локтя, перчатки и светло-серые туфли, которые ей не подошли. Никогда в жизни у нее не было ничего подобного, и она чувствовала себя настоящей принцессой. Но деньги – куда ей деть деньги на время бала? Золушка потеряла туфельку, а она может потерять жизнь. Она не желает доверять Прекрасному Принцу – потому что Прекрасный Принц на поверку оказался Большим Страшным Волком. Она даже не подумала о последствиях. Невозможно спрятать все эти деньги в таком облегающем платье... И в комнате негде спрятать, когда в доме полно гостей, да еще этот таинственный враг, изрезавший всю одежду. Она не знала, что делать. А времени оставалось мало. Гости уже начали съезжаться. Обстановка была совсем не такая, как неделю назад, когда Алекс давал обед. Сегодня здесь собралась целая толпа гостей, царили оживление и веселье. Легкая, мелодичная музыка встречала прибывающих в парадную приемную. В парадном зале сотни свечей полыхали в канделябрах; официанты разносили на подносах шампанское. На небольшом балкончике в дальнем конце гостиной играл струнный квартет. – Такая замечательная идея, – сказал один из гостей Алексу. – То, что нужно. – Дорогой мальчик, замечательная идея – собрать вместе всех этих новых людей. Нам нужна новая кровь. Сомерсет в последние годы как-то замкнулся... – Алекс, а ты хитрая бестия. – Это появился Аластэр. – Поверишь ли, у меня тоже возникла такая идея! Большой прием, масса новых лиц, масса сплетен. А где несравненная Сара? – Надеюсь, готовится к своему дебюту. Подержи мой бокал, а я схожу за ней. Ему не пришлось идти далеко. Она оказалась в дальнем конце площадки второго этажа, разглядывая с детским любопытством всю эту суету и многоцветье, царившие внизу. Женщина, представшая его взору, не имела ничего общего с Сарой Тэва, соблазнительницей. Перед ним была настоящая леди, он просто глазам своим не верил. На ней было элегантное платье цвета лаванды, придававшее ей изысканность. Роскошные волосы собраны в узел, украшенный цветами, в руке, затянутой в перчатку, кружевной веер. Она стояла, облокотившись о перила, и постукивала веером в такт музыке. – Сара. Она вздрогнула, обернулась и выпрямилась. – Милорд? – Маска безразличия вновь появилась на ее лице. Он сжал губы. – Пора идти вниз. – Разумеется. Спускаясь по лестнице, они выглядели так, словно были созданы друг для друга, и все гости замерли, не отрывая от них глаз. – Позвольте представить вам нашу почетную гостью. Леди Сара Девени. О Боже! Франческа вздрогнула. Уж лучше выдавать себя за Сару Тэва, чем за благородную леди. По крайней мере, меньше лицемерия. – О, мой Бог, – к ней подлетел Аластэр. – Вы... У меня просто нет слов... Раздался смех. – Зато завтра будут, – сказал кто-то, и все снова засмеялись. – Но мне известно то, что не известно вам, – возразил Аластэр. – Ты всегда знаешь то, чего не знаем мы, – вмешался кто-то в разговор. – Пока ты нам не расскажешь. – Не обращайте внимания, дорогая. Послушать их, так можно подумать, что у меня ужасная репутация. Вот моя рука, леди Сара, и пойдемте вальсировать. Ей не нужно было произносить ни слова; Аластэр болтал без умолку, задавал вопросы и сам на них отвечал, все время смешил ее. – Давайте помянем Уильяма, – сказал он, наконец. – Нельзя забывать беднягу. – Да, – пробормотала Франческа. – Если бы не Уильям... – Действительно. Вы так преуспели. Очень умно с вашей стороны. – Не представляю, что вы имеете в виду, – беззаботно сказала Франческа. – Это наш маленький секрет, дорогая, – ответил Аластэр, понизив голос. – Обещаю никому его не раскрывать. – Вот и хорошо, – сказал Алекс, нависая над ними. – Теперь, если и поползут слухи, я буду знать, кого убивать. – О Боже, как страшно! – с притворным ужасом воскликнул Аластэр. – И хуже всего то, что ты сказал это совершенно серьезно. – Не будем отрывать его от друзей, – сказал Алекс. – Пойдем, я должен представить тебя еще очень многим гостям. – Сколько здесь собралось народу! – У Франчески голова пошла кругом. Здесь были знакомые и друзья Уильяма, его бывшие одноклассники. Все пришили выразить свои соболезнования. И это было только начало. Алекс пригласил также мужчин, для которых она танцевала. Селфриджа, Хэнскома, Фогга и Крукендена с женами. А также Бэзила Иденбриджа с Хайлой и Элстона Сиэрла. Здесь были соседи, друзья и давние знакомые. Филиппа в темно-синем атласном платье с перьями. Джудит, которая пряталась в приемной. Музыка увлекла Франческу. Сначала Аластэр кружил ее по залу. Потом Алекс, высокий и грозный, слишком сильно прижимавший ее к себе. Все было словно в тумане, танцы, банкет, снова танцы. За обедом подавали фаршированные яйца, маринованные огурчики и грибные тосты, хрустящие креветки и сочный свиной бок, печеночный паштет и тартинки со шпинатом, сыры, фрукты, кофе и чай. Алекс следил за ней, словно ястреб. При таком скоплении людей Саре можно было передать все, что угодно. И, по сути, Алекс должен был признать, что не смог бы отличить друга от врага. И потом, этот Аластэр, который все время увивался вокруг нее. Создавалось впечатление, что это он ее открыл, что она была его творением, его триумфом. И она действительно была триумфом. В этот вечер все в ней было идеально. Глядя, с каким достоинством она держится, Алексу просто не верилось, что всего две ночи назад она танцевала почти нагая перед некоторыми из этих гостей. – Мама. – Да, Алекс. Я здесь. – Я и не сомневался в этом. – Ты слишком самоуверен. Эта тварь надела мое старое платье. – И она в нем прекрасна, – пробормотал Алекс. – Избавься от нее. Откупись. – Старая песня, мама. Я не готов это сделать. – Ты, скорее, готов свести меня в могилу, – раздраженно заявила Джудит. – Да и кто из детей считался когда-нибудь с мнением родителей? – Действительно, мама. Она держится просто великолепно. Джудит проводила глазами ненавистную фигуру. – Игра. Всего лишь игра. Она насквозь лжива, Алекс. И ко всему прочему, развращает мою семью. Не знаю, как я все это выношу, просто не знаю. – Ты даешь бал, мама. И ты встретилась со старыми другими. Вон Аластэр. Уведи его от Филиппы. Джудит фыркнула, но повиновалась. Филиппа не спеша, подошла к Алексу. – Она сносно выглядит в моем платье, – сказала она, глядя на Сару, кружившуюся в вальсе. – Благодарю, Филиппа. – Для тебя – все, что угодно, – прошептала она, коснувшись его руки. Алекс отстранился. – Мне кажется, Маркус ищет тебя. – Лучше бы это был ты. – Никогда. – Господи, как ему противны ее заигрывания. – Не торопись говорить «никогда», Алекс. Всякое может случиться. – Что может случиться? – резко спросил он. – Видишь ли, среди твоих знакомых может оказаться женщина, с которой Саре никогда не сравниться. – Она пристально следила за ним, ожидая реакции, но он лишь продолжал искать глазами эту шлюху. И тут он приподнял бровь. – Допускаю. – Именно. Ты не хотел бы потанцевать со мной, Алекс? – Нет. Я бы хотел найти Сару. – Но на самом деле он ее уже нашел, и Филиппа своими приставаниями лишь досаждала ему. Он быстро зашагал прочь, оставив ее одну. – Ооо... когда-нибудь, Алекс Девени... когда-нибудь, – сказала она, едва не плача, – я застану тебя одного в твоей спальне. – Кого ты застанешь одного, дорогая? – спросил Маркус, внезапно появляясь у нее за спиной. Поморгав и прогнав слезы, Филиппа подняла голову. – Ну, разумеется, тебя, дорогой. – О, – сказал Маркус, переваривая эти слова. Он так устал притворяться, будто ничего не произошло, что вряд ли был способен удовлетворить Филиппу. – Ну, конечно, мы будем одни. Ты и я. Бал длился уже три часа, и гости постепенно начали разъезжаться. Франческа стояла в холле с Алексом, провожая гостей. – Дорогая, дорогая Сара. – Аластэр. – Я никогда не забуду вас. – Он поцеловал ей руку. – И я вас. – До встречи, моя дорогая. – Буду считать часы. Аластэр послал ей воздушный поцелуй. – Она – само совершенство, Алекс. Не отпускай ее. – Только ради тебя, старина. – О, я... вряд ли... что ж, это мысль. До встречи, дорогая... – Он уходил последним, и задержаться хотя бы на минуту было бы уже дурным тоном. Алекс закрыл за ним дверь. – Он может утомить. – Он очень милый, – заметила Франческа. – И очень хорошо тебя знает. – Да, он наговорил лишнего. – В этом платье Сара буквально преобразилась, будто и не было у нее греховного прошлого. – А в остальном все прошло хорошо. Все действительно прошло великолепно, однако Алекс так и не получил доказательств того, что посланец Главного Игрока был где-то рядом. Хотя мог поклясться, что пригласил всех, кто жил в радиусе десяти миль от Миэршема. Это было смелое предположение, и даже сейчас Алекс не был уверен, что контакта не состоялось. Возможно, произошло нечто, о чем даже она не знала. Алекс указал на лестницу, и Франческа стала неохотно подниматься наверх, остановившись на площадке, чтобы посмотреть в зал, сейчас пустынный, без каких-либо следов бала. Он открыл дверь и пропустил ее вперед. – О Боже, Алекс, Боже мой... Он мгновенно оказался рядом, обхватив ее рукой за плечи, и они оба уставились на разгром, царивший в спальне: матрас и все постельное белье были изрезаны в клочья и разбросаны по комнате. |
||
|