"Дорогая Массимина" - читать интересную книгу автора (Паркс Тим)

Глава двадцать первая

Тот день на исходе августа выдался влажным и душным, на горизонте хмурились тучи, явно суля грозу. Отчаянно потея в новом черном костюме, Моррис почтительно следовал в хвосте процессии, тянувшейся за гробом через все кладбище – к фамильному склепу Тревизан. На его плечо опустилась чья-то тяжелая рука:

– Могу я поговорить с вами, синьор Дакворт?

За спиной стоял инспектор Марангони, все такой же толстый и угрюмый, позади топтался его тощий усатый помощник.

– Синьор Дакворт, думаю, нам стоит дать родным возможность поплакать в узком кругу, а самим проехать в квестуру, чтобы обсудить кое-какие вопросы, которые у нас накопились.

Значит, они все-таки вычислили его. Вот только о каком из преступлений идет речь? Ни в чем не признаваться, пока не выяснится, что им известно.

Они молча двинулись назад по утоптанному белому гравию кладбищенских дорожек. Полицейская машина стояла сразу за воротами.

Может, сказать, что она сама упала и ударилась головой?

– Но меня пригласили на поминки, – выдавил наконец Моррис.

– Не беспокойтесь, синьор Дакворт, мы не отнимем много времени.

Моррису показалось, что в голосе Марангони отчетливо прозвучали циничные нотки. Ничего не оставалось, как безропотно сесть в машину, – такой же «альфа-ромео», что и у Грегорио, отметил он машинально. Его переполняла странная покорность. Хорошо хоть не обыскали…

Всю дорогу до квестуры полицейские молчали, лишь однажды Марангони сказал:

– Проблема в том, синьор Дакворт, что мы так и не смогли прояснить кое-какие детали.

Его отвели в пустую комнатенку с голыми стенами, и тощий Толайни тут же куда-то исчез. Наверное, отправился за магнитофоном – записывать признание.

С последней встречи с инспектором прошло два месяца, но за эти два знойных летних месяца Марангони исхитрился совершенно не загореть. Когда он перегибался через стол, обширная лысина отсвечивала в сиянии флуоресцентных ламп неестественной бледностью.

– Синьор Дакворт, в бытность вашего знакомства Массимина выщипывала брови?

– Нет… по-моему, нет.

Не ерзать, ни в коем случае не ерзать!

Вернулся Толайни с маленькой металлической коробкой, поставил ее на стол и открыл.

– Вот, – Марангони достал прядь выкрашенных хной волос. – Вы бы сказали, что это волосы Массимины?

– Нет, – растерянно ответил Моррис. – У Мими были очень темные волосы, почти черные.

– Она носила ожерелья или медальоны?

– Иногда.

– Что-нибудь конкретное можете назвать?

– Боюсь, не припомню.

На их месте он бы вел допрос совсем иначе, подумал Моррис. Его начало разбирать любопытство.

– А это вам не знакомо?

Моррис невозмутимо взглянул на Святого Христофора.

– Нет. По-моему, нет.

– Синьор Дакворт, юная девушка, найденная на Сардинии, выщипывала брови, красила волосы, носила вот это украшение. Она…

– Значит, это не она! – быстро сказал Моррис. – Должно быть, это другая девушка, произошла оши…

– Никакой ошибки, синьор Дакворт. Экспертиза зубов дала однозначный ответ.

Моррис молчал. Чего они от него хотят? Что им известно?

– Более того, девушка, чей труп найден на Сардинии, была беременна…

– Не может быть!

Марангони поднял руку:

– Срок беременности – всего неделя или около того. Вполне вероятно, что девушка даже не знала, что беременна. И все-таки она была беременна.

Моррис словно окаменел.

– Давайте перечислим несколько странностей в этом деле. Красный спортивный костюм, найденный на вокзале в Виченце; открытка из Римини; выкуп, исчезнувший в Риме; загадочный телефонный звонок – по утверждениям медэкспертов, примерно в те же дни наступила и смерть; наконец, труп, найденный не где-нибудь, а на Сардинии. И вот еще что. Незадолго до своей смерти бабушка Массимины сняла со своего счета три миллиона лир. Должно быть, собиралась купить свадебный подарок старшей внучке. Но этих денег так и не нашли.

Три миллиона, три, а не два, отметил про себя Моррис. Никому в этом мире нельзя верить, никому. Если б он знал, что деньги принадлежат старухе, то сто раз бы подумал, прежде чем ввязываться в эту историю…

– И что все это означает, по-вашему, синьор Дакворт?

Моррис в упор посмотрел на толстяка инспектора. Пожизненное заключение, – вот что это означает. Он молча покачал головой.

– Девушка научилась выщипывать брови, красить волосы и беременеть, а похитители позволяли ей посылать открытки и звонить домой. Вам не кажется такое похищение довольно странным, а?

– Да, – покорно согласился Моррис. Хотя ничего он не позволял, просто невозможно в одиночку за всем уследить. Отбросив осторожность, он заметил: – Если бы я не знал Массимину, то сказал бы, что она взяла бабушкины деньги и убежала с каким-то парнем.

Моррис ждал. Марангони тоже ждал, не сводя с него пристального взгляда.

– Как раз это мы и хотим узнать от вас, – заговорил он наконец. – Кто этот человек? – И через мучительно долгую паузу: – Дело в том, что родственники покойной наотрез отказываются признавать такую возможность, а потому не желают дать нам список друзей и знакомых девушки. Они даже отказываются верить медицинскому заключению, в котором говорится о беременности. Так вот, синьор Дакворт, если вам известно о ее друзьях, привычках, местах, где она бывала, то вы нам очень поможете. И еще. Было бы неплохо, если бы, не привлекая внимания, вы расспросили родственников девушки.

И они отвезли его на поминки.

Моррис рассчитывал встретить прах и пепел, скорбное молчание, исполненное отчаяния и ужаса. Но домочадцы были оживленны, болтали о том о сем, а на серебряных подносах весело теснились бокалы с коктейлями и аппетитные закуски. Ну что за люди! В такие минуты человек вправе рассчитывать хотя бы на сдержанность.

На поминки он пришел, чтобы принести соболезнования синьоре Тревизан и услышать в ответ вежливое «спасибо», но вместо этого она обняла его, прижала к своей массивной груди и всплакнула; нет, то были не душераздирающие рыдания, а обычные женские слезы – синьора Тревизан всхлипывала и повторяла, какой это ужас-ужас-ужас, он будет преследовать ее всю-всю-всю жизнь, но по крайней мере теперь-то все позади, все худшее позади, а врачи говорят, что после такого удара бедняжка даже не поняла, что произошло. Наверное, ее ударили, когда она спала. А родные сделали все, чтобы спасти ее, все, что могли, и полиция тоже старалась изо всех сил. Их совесть чиста, им не в чем себя упрекнуть, и не стоит об этом забывать. Зачем себя винить в том, в чем не виноват, правда? Господь отомстит, Господь покарает убийцу, она знает, что покарает.

А в душе небось считает: слава богу, что беда случилась с дурочкой Массиминой, а не с одной из ее до отвращения рассудительных сестричек.

– Кстати, дорогой Моррис, нельзя ли нам с тобой поговорить попозже? Я вот думаю, не можешь ли ты оказать нам небольшую услугу?

И синьора Тревизан улыбнулась сквозь слезы.

Моррис вежливо кивнул, ничуть не удивившись ее фамильярности. Конечно, он рад оказать любезность этой женщине, в том случае, если это не займет много времени. У него хватает неотложных дел, к тому же надо на пару недель съездить в Англию – купить папочке квартиру, пусть убедится, что Моррис знает, как добиться успеха в этом мире.

Он сидел на жестком стуле с высокой спинкой, стараясь держаться в стороне от небольшой компании друзей и родственников, и очень удивился, когда к нему подошла Паола. Ни словом не обмолвившись о Массимине, Паола принялась болтать о предстоящей свадьбе Антонеллы и Бобо, о том, как дорого обошелся ремонт их квартиры в центре города и как трудно будет веселиться после, после… Темные глаза блеснули, но остались совершенно сухими. А у Паолы есть findanzato, спросил Моррис, или теперь она останется одна с матерью?

Паола залилась румянцем. Очень нежным румянцем, невольно отметил Моррис, совсем как у дорогой Мими. Нет, ответила Паола, у нее нет друга, и в упор взглянула на Морриса; несколько секунд молодые люди смотрели друга на друга. А у нее такие же, как у Массимины, округлые мягкие щеки, вот только ни единой веснушки.

Моррис отвел взгляд, налил себе еще вердиккьо и положил на тарелку грибов.

– Вообще-то на следующей неделе я еду в Англию, – быстро добавила Паола и потупила глаза, демонстрируя длинные, шелковистые ресницы. – Надо побыстрее прийти в себя. Собираюсь изучать английский. Честно говоря, именно об этом одолжении мама и хочет вас попросить. Мы слышали, что вы возвращаетесь в Лондон, и она надеется, что мы могли бы поехать вместе. – Паола улыбнулась. – Бедная мама, после всего, что случилось, ужасно боится отпускать меня одну.

– Разумеется, – добродушно ответил Моррис.

Совсем неплохо заявиться к папочке с подружкой, подумал он, да и нельзя же, в конце концов, вечно тосковать по мертвым.