"На Лесном озере" - читать интересную книгу автора (О`Брайен Тим)16 Материалы– Что это значит – эвакуировать человека гранатой? – Не имею понятия, сэр. – Но вы же сами так сказали. – Это была фигура речи, сэр. – Что вы имели в виду, когда так сказали? – Я имел в виду… Я просто имел в виду, что я не мог никого эвакуировать иначе как гранатой. А это не совсем то же самое, что эвакуировать в прямом смысле. Община Сонгми находится примерно в 9 километрах к северо-востоку от города Куангнгай поблизости от Южно-Китайского моря. В марте 1968 г. община состояла из четырех селений: Тукунг, Милай, Микхе и Колюи; каждое из них подразделялось на несколько мелких деревень… Вьетнамские названия этих деревень во многих случаях не совпадают с обозначениями на американских картах этого района… Например, деревня, обозначенная на карте как Милай-4, в действительности называется Тхуангиен».[18] – Что вы сделали? – Я навел на них автомат. – Зачем? – Потому что они могли напасть. – Это были дети? – Да. – И они могли на вас напасть? Дети? – У них на теле могли быть спрятаны гранаты. Матери могли их бросить прямо в нас – Грудных детей? – Да. – Грудные дети были на руках у матерей? – Кажется, да. – Дети выказывали агрессивность? – Я мог ожидать чего угодно. Я его воспитывала добрым мальчиком, я все что могла сделала. Потом приходят и берут его в армию. Он сражался за нашу страну, а теперь смотрите, как с ним поступили. Убийцу из него сделали, ни больше ни меньше.[19] …есть черта, которую человек не должен переходить есть поступки, которых он не должен совершать, каковы бы ни были приказы и каким бы безнадежным ни было положение, ибо такие поступки уничтожают в нем нечто более ценное, чем сама жизнь. У Джона был свой метод, как со всем этим справляться. Вы скажете, последние события его уничтожили. Но, может быть, во многих отношениях он уже был уничтожен. Меня поражает, как мало из этих фактов я могу припомнить, как мне не хочется их припоминать… Да не помню я. Это три года назад было. – Вы доложили кому-нибудь из офицеров о том, что видели? – Не могу точно вспомнить. – Сколько человек было во рву? – Не знаю, сэр. – По какой площади во рву они были разбросаны? – Не знаю, сэр. – Можете ли вы хотя бы примерно сказать» сколько человек было во рву? – Нет, сэр. – Что потом произошло? – Он [лейтенант Колли] начал сталкивать их вниз и расстреливать их в этом овраге. – Сколько раз он стрелял? – Я не помню. Теперь только мухи и вспоминаются. Да еще вонь. Ребята делали себе противогазы: мочили майки в жидкости от комаров и порошковом лимонаде. От вони немного спасало, от мух – нет. Они постоянно мне снятся. Думаете, я спятил? Обычная реакция на зверства, которые ты совершил или видел, – вычеркнуть их из сознания. Джон по-настоящему страдал во время избирательной кампании. Эти ужасные вещи, которые о нем говорили, это все неправда. Я не верю ни единому слову. – Вы видели в деревне мертвых вьетнамцев? – Да, сэр. – Сколько? – Почти все были мертвые. Повсюду лежали. С людьми, не принимающими активного участия в военных действиях, включая военнослужащих, сложивших оружие или выведенных из строя болезнью, ранением, пленом или иными причинами, следует при любых обстоятельствах обращаться гуманно… – Опишите, пожалуйста, что вы видели. – Во рву была большая куча мертвых вьетнамцев. – Сколько примерно? – Трудно сказать. Наверно, сорок или пятьдесят. – Опишите, пожалуйста, этот ров. – Глубина футов семь—десять, ширина десять– пятнадцать. Трупы лежали по всей ширине – и в середине, и по краям. Часто один поверх другого. – Почему вы решили, что они мертвые? – Они не шевелились. Из них очень много крови натекло. Они лежали и группами, и по отдельности. – Там были старики, очень молодые люди и матери. Кровь текла отовсюду. Сплошная кровь. – Вы видели трупы? – Да, сэр. – Женщин и детей? – Да, сэр, женщин и детей, примерно двадцать пять трупов в северо-восточной части деревни Милай-4. – Где-нибудь еще вы видели трупы? – Да, сэр. Десять или около того в одном месте к северу от Милай. Это были одни женщины, и все голые. – Был рядом кто-нибудь из вашего взвода? – Да, сэр. Там был Рошевиц. У него был гранатомет. Он уничтожил этих женщин картечным зарядом из гранатомета. Колода карт (из одних бубновых валетов) Напальчник, имитирующий ноготь большого пальца Фотографии отца (12 шт.) Пачка жевательной резинки Орден «Бронзовая звезда» со знаком «V» Медали «Пурпурное сердце» за ранения (2 шт.) Армейская медаль за отвагу Значок пехотинца Вощеная бечевка Накладные усы Пустая бутылка из-под водки «Мыслительная магия» (книга) «Искусство левитации» (книга) – В кого они стреляли? – Во врага, сэр. – То есть в людей? – Во врага, сэр. – Это были не люди? – Да, сэр. – Это были люди? – Да, сэр. – Это были мужчины? – Не знаю, сэр. Наверно, да, сэр. – Вы что, их не видели? – Не понял, сэр. – Видели вы их? – Я не различал. – Женщин вы видели? – Не знаю, сэр. – Как это понимать – вы не различали? –Я не различал между собой жителей деревни, сэр. Они все были враги, их всех надо было уничтожить, сэр. Критический момент в жизни солдата наступает, когда ему приказывают совершить поступок, который полностью противоречит его понятиям о том, что правильно и хорошо. Может быть, впервые в жизни он попадает в ситуацию, когда действие, которое кто-то считает необходимым, лично для него является преступлением… Внезапно солдат чувствует себя совершенно покинутым, лишенным всякой защиты. Совесть изолирует его, говорит с ним предостерегающим голосом. «Если ты это сделаешь, потом у нас с тобой мира не будет. Ты можешь это сделать, но не должен. Будь мужчиной, не становись орудием в чужих руках». Нарушение человеческих связей и, как следствие, риск посттравматического стресса проявляются сильнее всего, если человек был не пассивным свидетелем, а активным участником жестокого убийства или иного зверства. – Хотя бы раз в этот день по вам открывали огонь? – Нет, сэр. – Вы исполняли приказ? – Да, сэр. – Что вам было приказано? – Убивать там все живое. – Солдаты слева и справа от вас исполняли этот приказ? – Да, сэр. Все стреляли. Проклятые мухи! Я просто отключился. Мой разум просто отключился. И я ведь не один был такой. Другие тоже, многие. Все убивали, и я убивал. Только начал, сразу… сразу все, чему меня в армии обучали, что запрограммировали во мне, просто вышло наружу… Я действовал как заведенный. Без всякого понятия о смысле, о цели. Просто начал убивать кого мог и как мог. Что-то на меня нашло. Я никогда не думал, что на это способен. – Что дальше было? – Лейтенант Колли подошел к сержанту Митчеллу. Потом они вернулись обратно и начали сталкивать людей в ров дулами автоматов. – Что вы при этом делали? – Ничего. Я отвернулся. – Потом что произошло? – Подошел лейтенант Колли и говорит «Позаботьтесь-ка об этих». Мы сказали: «Хорошо»; стоим, смотрим на них. Он отошел, потом вернулся и говорит «Вы что, не слышали? Я велел о них позаботиться». Мы ответили: «Вот стоим, караулим». Он сказал: «Да убить же их надо». Я слегка был ошарашен и не знал, что делать… Они стояли рядом, а я позади них. И вот они – то есть Колли с Мидлоу – выдвинулись еще немного вперед и начали палить прямо в людей… Из автоматов, очередями. Люди кричали, вопили и падали. Некоторые пытались встать. И не могли. Вот как оно было. Мясорубка, в общем. Головы так и трескались. Куски черепов, куски мяса летели во все стороны. Спешившиеся солдаты тогда побежали вниз по склону и скатились в овраг, где и нашли потом их тела. Они, должно быть, чувствовали себя совершенно беспомощными и бросились в единственное место, где, казалось, могут обрести защиту. Но овраг стал для них ловушкой. Теперь они могли только жаться к его откосам или прятаться в кустах, со страхом глядя вверх, – и ждать. Некоторые попытались вскарабкаться по южному склону—об этом говорят вмятины от сапог и борозды, прочерченные, вероятно, их пальцами, – но никто, судя по следам, выбраться не смог. – Вы стреляли в кур, свиней, собак? – Да, сэр. – Вы стреляли во все подряд? – Не во все подряд. – Но почти во все? – Да. Почти во все. – Можете вы их описать? – Это были женщины и маленькие дети. – Что они делали? – Лежали на земле все в крови. Они мертвые были. – Был у вас разговор с лейтенантом Колли у этого рва? – Да. – Что он сказал? – Попросил дать ему мой ручной пулемет. – Это было у рва? – Да. – Что вы ответили? – Сказал, что не дам. – Вы хоть раз обнажали интимные части тела в присутствии женщины в деревне Милай? – Нет. – Разве не факт, что вы в тот день ходили по деревне Милай и выискивали женщин? – Нет. – А разве не вы несли на плечах полуголую женщину, а потом бросили ее на землю, сказав, что она слишком грязная, чтобы ее насиловать? Было такое или нет? – Да, было, но не в Милай. Есть в воспоминаниях всякого человека такие вещи, которые он открывает не всем, а разве только друзьям. Есть и такие, которые он и друзьям не откроет, а разве только себе самому, да и то под секретом. Но есть, наконец, и такие, которые даже себе человек открывать боится, и таких вещей у всякого порядочного человека довольно-таки накопится… человек сам о себе наверно налжет. У тех, кто ушел на войну женатым или женился уже после возвращения, тоже не все идет гладко. Если супруги проснулись среди ночи из-за того, что муж во сне схватил жену за горло, обоим становится не по себе. Он что, сумасшедший? Он что, меня ненавидит? Что, в конце концов, происходит? Я же вам говорила, он кричал во сне. Кричал всякие мерзости. Кэти считала, что ему надо обратиться к врачу. Нет, что-то в нем поганое было. Точно говорю – я это просто носом чуял. …среди преступлений, совершенных в общине Сонгми, – индивидуальные и групповые убийства, изнасилования, мужеложство, нанесение телесных повреждений, нападения на мирных жителей и дурное обращение с задержанными вплоть до их истребления.[22] |
||
|