"Поцелуй пирата" - читать интересную книгу автора (Медейрос Тереза)

13

Морис налетел на обидчиков Люси как коршун, и мужчины сцепились в яростной схватке.

Люси удалось выбраться из этого сплетения рук и ног и прижаться к стене дома. Трясущимися руками она цеплялась за края разорванной накидки, пытаясь натянуть ее на плечи, и остановившимися от ужаса глазами смотрела на дерущихся.

Ее телохранитель расправился с хулиганами с беспощадной решительностью. Он схватил одного за длинные космы и швырнул лицом на камни мостовой. Тот свалился беспомощной грудой лохмотьев, из которой неслись глухие стоны.

Другой набросился на Мориса со спины. Люси хотела предупредить его, но из ее распухшего горла вырвался только жалкий хрип. Но Мориса и не нужно было предупреждать. Он стремительно обернулся и нанес в лицо противнику удар такой силы, что выбил ему оставшиеся зубы. Взбешенный налетчик выхватил нож и снова ринулся на Мориса. Но прежде чем зазубренное лезвие успело коснуться его, Клермонт на лету перехватил его руку и резко вывернул ее. Люси зажмурилась и содрогнулась, услышав отвратительный хруст костей, но через секунду уже снова глядела на арену битвы.

Морис замер, широко расставив ноги на мокрой мостовой, зажав в руке блестящий пистолет. Люси вдруг перестала дрожать. В ней проснулся инстинкт женщины, заставивший ее испытать прилив гордости своим защитником, его отвагой и явным преимуществом над противником.

Морис целился в лидера шайки, который оказался хитрее своих сообщников и успел добежать до осыпавшейся каменной стены в конце переулка.

Увидев, что ему грозит верная смерть, он поднял трясущиеся руки.

– Пощадите меня, джентльмен, – заскулил он. – За что вам меня убивать? Мы не хотели обидеть эту маленькую леди. Решили, что она вам надоела и что вы не будете в претензии, если мы ею попользуемся.

Выразительный рот Мориса скривился в презрительной гримасе.

– Вот здесь ты ошибся, приятель. Я не из тех, кто разрешает другим прикасаться к тому, что принадлежит мне.

Вместо того чтобы оскорбиться, услышав это наглое заявление, Люси почувствовала приятное волнение.

Рука Мориса напряглась, и Люси показалось, что он действительно собирается убить негодяя. Но он медленно опустил руку, и бродяга сбежал, перескочив через ограду, как перепуганный кролик.

Тяжелый пистолет повис в опущенной руке Мориса. В его груди сгустился комок ярости, каждый удар сердца стал отзываться в ушах как похоронный звук корабельного колокола. Он ощущал запах крови, чувствовал опьяняющий вкус насилия. Сквозь шум в ушах он слышал насмешливые и грубые издевательства, которым подвергался во Франции и Испании, ненавистный звон тяжелых цепей, тупые удары башмака в ребра…

Кто-то потянул его за рукав.

Он стремительно обернулся.

– С вами все в порядке? – прошептала Люси.

Волна отвращения к самому себе поднялась в нем. Он должен был охранять эту девушку, которая стоит перед ним, уцепившись за его рукав, участливо глядя ему в глаза.

Видно, она так сильно испугалась, что у нее до сих пор подрагивал подбородок. Растрепанные волосы рассыпались по ее плечам, под глазами залегли темные тени, отчего они казались еще больше на смертельно побледневшем лице. Она пыталась оправить на себе промокшие лохмотья своей накидки, как будто они могли защитить ее от дождя и холода. Глядя на него с нескрываемым восхищением, она силилась улыбнуться.

Горячий стыд растопил комок в груди Мориса. Он почувствовал нечто, что ему приходилось испытывать только однажды в жизни. Безумную нежность, острую потребность защищать и лелеять эту хрупкую храбрую девушку.

Он торопливо засунул пистолет в карман и хотел было обнять Люси, но тут же одернул руки, заметив, что они испачканы кровью.

Возможно, это к лучшему. Пусть она увидит, что он за человек, пусть не строит себе иллюзий относительно его. Опустив руки, Морис ожидал, что она отшатнется от него с отвращением.

Как же он был поражен, когда она вдруг припала к его груди, спрятав лицо в его распахнутую куртку и судорожно ухватившись озябшими пальцами за воротник.

Тронутый до глубины души, он обнял ее дрожащее тело. Морис гладил ее по волосам, шепча на ухо какие-то бессвязные успокаивающие слова. Она никак не могла прийти в себя, и тогда он подхватил ее на руки и кое-как натянул ей на голову остаток пелерины, чтобы хоть немного уберечь от дождя, который припустил с новой силой.

На углу уже собралась кучка зевак, неведомо как узнавших о нападении бандитов на беззащитную девушку. Морис повернул в другую сторону и воспользовался лазом, через который сбежал налетчик. Он стремился унести ее в какое-нибудь укромное и теплое место, проклиная себя за то, что оставил одну на улицах вечернего Лондона. К сожалению, он понимал, что везти ее домой в таком виде просто невозможно. Ведь ее родной дом походил скорее на тюрьму, чем на убежище от всех зол, благодаря постоянной подозрительности и недоверию адмирала.

Морис постоял в раздумье, затем решительно направился к приветливым огням скромной таверны.

В руках он держал драгоценную ношу, поэтому дверь таверны толкнул ногой. Вместе с ним внутрь ворвался холодный ветер и дождь. Плешивый кабатчик, который в эту минуту протирал мокрую стойку, резко вскинул голову. С раздражением бросив тряпку, он метнулся навстречу Клермонту, готовый накинуться с ругательствами на бесцеремонного посетителя. Разместившиеся поближе к очагу завсегдатаи оторвались от своих кружек с элем и во все глаза уставились на вошедшего, предчувствуя неожиданное развлечение.

Увидев на руках Мориса безвольное женское тело, хозяин мгновенно сменил гнев на милость и озабоченно засуетился.

– Входите, уважаемый джентльмен. Эй, Джек, закрой поскорее дверь, пока все тепло не выстудилось… Вы пришли в приличное заведение, сэр, другого такого во всей округе не сыщешь, можете мне поверить. Чем могу помочь, сэр? Я вижу, какая-то беда с леди?

Услышав незнакомый мужской голос, Люси подняла голову и робко огляделась. Молодой человек, высвободив одну руку, извлек из кармана увесистый кошелек и бросил его на стойку. В тишине раздался многообещающий звон монет. Несмотря на то что девушка еще не оправилась от потрясения, она все же не могла не удивиться наличию у своего телохранителя такой внушительной суммы. Ее отца никак нельзя было назвать щедрым, особенно если речь шла о слугах.

К чести хозяина заведения, он не проявил алчности, свойственной большинству его товарищей по ремеслу, и не бросился к кошельку. Только еще угодливее согнулась его и без того сутулая спина, да в голосе стали заметнее елейные нотки.

– Весь к вашим услугам, сэр. Не прикажете ли принести свежие простыни? Могу я предложить вам горячий ужин из первосортной баранины, сэр?

– Покажите мне комнату и разожгите там огонь. Пусть немедленно принесут горячей воды, две чашки кофе и чего-нибудь из еды. Возьмите за услуги сколько нужно, остальные верните. И проследите, чтобы нас не беспокоили.

– Да, сэр, разумеется, все будет исполнено в точности и немедленно, сэр. Вы не пожалеете, что обратились именно сюда, сэр. Таверна «Три поросенка», вот как называется мое заведение. Буду счастлив, если вы еще когда-нибудь заглянете к нам, сэр. Мэри! – возбужденно крикнул он подоспевшей служанке. – Ты все слышала? Проводи джентльмена и леди в свободную комнату и разведи огонь пожарче. А что касается денег, сэр, то я не возьму ни на полпенни больше, чем полагается. Я честный человек, смею вас заверить! Эй, Джек, поторапливайся! Готовь воду и немедленно тащи наверх, а я тем временем сварю кофе и сосиски.

Следом за проворной служанкой Морис поднялся по узкой лесенке на второй этаж, а Люси снова прижалась к его груди. Она с наслаждением вдыхала знакомый запах его тела, стараясь поскорее забыть отвратительный смрад, исходивший от ее обидчиков.

Пока Мэри хлопотала у очага, Морис бережно уложил Люси на деревянную кровать поверх грубошерстного одеяла, затем снял куртку, укрыл ее, на ноги накинул край одеяла. Растроганная девушка не отрывала взгляда от своего спасителя, пока тот расхаживал по комнате. Морис зажег толстую свечу и придвинул стул поближе к кровати.

Дождь непрестанно барабанил по окну, разбиваясь о стекло и стекая по нему сверкающими струйками. Огонь в очаге еще не разгорелся в полную силу, и в комнате было довольно холодно, но благодаря присутствию Мориса эта жалкая каморка казалась самым уютным убежищем на свете.

Вскоре в дверь постучала запыхавшаяся Мэри, которая с трудом притащила два больших кувшина с горячей водой и чистые полотенца. Она вытянула шею, чтобы получше разглядеть девушку, лежавшую на кровати, но Морис молча вытеснил служанку в коридор, загородив ей обзор своей широкой спиной. Затем сдернул с плеча Мэри полотенца, забрал кувшины и, быстро повернувшись, локтем захлопнул дверь перед самым ее носом.

Когда он налил воды в таз, Люси села, собираясь привести себя в порядок. Она понимала, что выглядит просто ужасно, недаром Морис избегал смотреть на нее. Но, к ее удивлению, он быстро засучил рукава рубашки и первым приступил к мытью, ожесточенно смывая с рук запекшуюся на них кровь своих противников. Взяв второй кувшин, он обратился к Люси:

– Хотите умыться? Я полью вам, вода очень приятная, она не успела остыть.

Это были его первые слова, обращенные к ней с той минуты, как он разъяренным львом накинулся на хулиганов в переулке. Морис произнес их, глядя на нее с не-! проницаемым выражением. Не совсем понимая, чем вызвана такая сдержанность, но невольно подчиняясь его настроению, Люси только благодарно улыбнулась их наслаждением вымыла лицо и руки, подставляя ладони ковшиком под щедрую струю теплой воды. Она вытиралась полотенцем, от которого приятно пахло свежестью, когда снова раздался стук в дверь. На этот раз их посетил сам хозяин таверны. Скромно оставаясь в коридоре, он протянул выглянувшему Морису поднос с двумя кружками дымящегося кофе и закрытым судком, распространявшим соблазнительный аромат сосисок. Сбоку от судка лежал слегка похудевший кошелек его клиента. Морис коротко поблагодарил его, напомнил, чтобы их больше не беспокоили, и вернулся с подносом к Люси. Девушка оживилась, вздохнув аромат горячего напитка. Все так же молча Морис оставил поднос рядом с кроватью, достал из судка две сосиски, забрал свою кружку и отошел к очагу. Казалось, он предпочитал держаться подальше от Люси.

Но несмотря на его напряженную сдержанность, проявленная им забота оказала на девушку куда большее действие, чем злобное нападение хулиганов. Она машинально жевала сочную сосиску, прихлебывала ароматный кофе, целиком уйдя в грустные размышления.

Как она ни напрягалась, ей не удавалось вспомнить ни одного вечера из своего детства, когда отец покачал бы ее на руках, уложил бы в кроватку и нежно поцеловал на ночь. И вообще ее поцеловали только однажды, и то это был не отец, а старый Смит. Она тогда долго не могла заснуть, снова и снова переживая эту волшебную минуту. И потом частенько удивленно поглядывала на всегда сдержанного и молчаливого дворецкого, словно не веря, что он оказался способен на такую нежность…

От тоски у нее больно защемило сердце, и, оставив кружку, Люси повернулась и уткнулась лицом в подушку. Больше всего на свете ей сейчас хотелось, чтобы ее приласкали сильные, нежные руки Мориса, но она никогда не посмела бы признаться в этом.

Одинокая слезинка скользнула по ее щеке, намочив подушку. Не хватало еще впасть в истерику. «Прекрати хныкать, Люсинда, и не смей унижаться, – строго приказала она себе. – Он только делает свою работу, а лично до тебя ему и дела нет!» Люси тихонько отерла щеку и села в постели, спиной прислонившись к изголовью.

– Раньше вы никогда не называли меня по имени, – сказал Морис, как будто только для того, чтобы нарушить молчание. – Я даже не подозревал, что оно вам известно.

Люси вспомнила, как часто она рисовала мужественный профиль Мориса Клермонта и замысловатый вензель из его инициалов на запотевшем окне своей спальни, и, с трудом проглотив комок в горле, тихо проговорила:

– Откровенно говоря, я давно его знала, но… все как-то так… складывалось между нами…

У нее дрогнул голос, когда их взоры встретились. Напряженное выражение его лица невольно смягчилось. Люси хотела вздохнуть, но внезапная судорога стиснула ей горло, и неожиданно для нее самой из груди вырвались горькие рыдания. Захлебываясь от жгучих слез, она закрыла лицо руками.

В следующее мгновение Морис оказался рядом, он сел на край кровати и обнял ее, как маленького ребенка.

– Ну-ну, все уже прошло, Мышка. Больше я никому не дам тебя в обиду.

«Мышка». Никто никогда так ласково не называл Люси. Сердце несчастной девушки так и рвалось навстречу неизведанному теплу. Вдруг ей подумалось, что, возможно, вот так же и ее мать, неизбалованная вниманием вечно занятого государственной службой, сдержанного супруга, могла не устоять перед ласковыми словами какого-нибудь поклонника.

Морис прижал к себе сотрясавшуюся от рыданий девушку и нежно потерся щекой о ее влажные волосы. Он очень хорошо понимал цену ее слезам. Она плакала так, словно хотела излить все слезы, накопившиеся в ее душе с самого детства.

Постепенно рыдания Люси перешли в прерывистые вздохи, и, смущенная, она попыталась высвободиться из его объятий. Но, заметив его ироническую усмешку, сделала вид, что хотела только усесться поудобнее. Морис снял стеснявший его шейный платок и погладил ее по щеке.

– Вы, наверное, думаете, что я глупая плакса, – выдохнула Люси между всхлипываниями. Он молча достал и поднес к ее носу свой носовой платок, и девушка машинально высморкалась в него. – Конечно, такие истерики совершенно непростительны. Ведь эти оборванцы даже не ударили меня, они только очень меня напугали. – Она спрятала лицо в его рубашку. – Но, боюсь, вы меня разгадали. Я самая обыкновенная трусиха!

Словно опровергая это запальчивое утверждение, он ласково провел рукой по ее спине. Глядя куда-то вдаль, Морис тихо возразил:

– О нет, Люсинда Сноу, вы вовсе не трусиха. Вы самая храбрая из всех женщин, которых я встречал в своей жизни. А иначе разве смогли бы вы бросить вызов самому капитану Року?

Морис почувствовал, как она снова задрожала. Он стиснул девушку в своих объятиях, потрясенный пронзившей его сердце болью. В глубине души он надеялся, что девушка уже преодолела свою романтическую влюбленность в пирата, но от одного упоминания его имени она опять предалась отчаянию.

– Не плачьте, Люси, – шепнул Морис ей на ухо, – он не заслуживает ваших слез!

Люси медленно подняла к нему мокрое от слез лицо, и он с изумлением увидел, что она… смеется. Да-да, на этот раз эта непостижимая мисс Сноу смеялась до слез!

– Простите мне мой смех… он, наверное… кажется вам…. совершенно неуместным. – Она с трудом перевела дыхание. – Но, знаете, вы сейчас ужасно напомнили мне Сильвию с ее страстью представлять меня эдакой бесстрашной героиней романов ее любимой миссис Эджворт. Но если говорить серьезно, то я должна признать, что во время нашей встречи с Роком не столько я оказалась храброй, сколько ему просто не повезло.

Вот именно, не повезло. Мориса до самых костей пробрал озноб, когда он подумал, какая страшная участь: в противном случае ожидала бы Люси в руках безжалостного Рока.

Он любовался девушкой, как будто впервые увидел ее. Любовался серебристо-пепельными волосами и огромными серыми глазами, в которых еще сверкали слезы. Его взгляд опустился к ее горлу, где на нежной коже потемнел синяк, и он осторожно коснулся пальцами этого места.

– Проклятый ублюдок! – выдохнул он.

Морис наклонился и нежно прижался губами к этой отметине. Ощутив, как бешено забился под тонкой кожей пульс, Люси беспомощно запрокинула голову, и ее густые шелковистые волосы тяжелым водопадом обрушились на его руки. Он никогда не думал, что запах лимона может быть таким сладостным. В Морисе разгорался жар желания, и он не знал, сумеет ли укротить его.

Нахлынувшая страсть заставила Люси затрепетать. Он восхищался ее стройной шеей, открытой для его поцелуев, ее пылающими щеками, полуоткрывшимися губами. Она сомкнула ресницы, словно отказываясь от реальности происходящего и погружаясь в новую неведомую жизнь с призрачным возлюбленным.

Но вот эти огромные серые глаза раскрылись, подернутые дымкой смущения и растерянности. Ее пальцы легко коснулись висков Мориса, когда она снимала его очки.

– Мистер Клермонт? – прошептала она и затем еще тише, словно во сне: – Морис?

Очки выскользнули из ее пальцев, когда он приблизил к ней лицо. Их губы соприкоснулись, дыхание смешалось, и сердца забились в унисон. Люси невольно задрожала от пугающего сознания их близости. Успокаивая, Морис погладил девушку по волосам и, слегка откинув ее голову назад, с такой проникновенной нежностью завладел ее губами, что казалось только естественным, что они раскрылись, уступая настойчивой просьбе его языка.

Долгий поцелуй Мориса вскружил голову Люси, отгоняя прочь жуткие воспоминания этого вечера. Ее обволокла чувственная слабость, заставляя забыть страх перед неведомыми ощущениями, вызывая только одно страстное желание, чтобы этот невероятный поцелуй длился целую вечность.

Морис упивался нежной сладостью рта Люси, все больше загораясь бешеным желанием. Неужели когда-нибудь она вся вот так же покорно отдастся ему? Одна мысль об этом отозвалась сильной болью в его чреслах. Но он все же решил ограничиться только этим восхитительным поцелуем. Опыт подсказывал ему, что дальнейшая настойчивость лишь вспугнет девушку и заставит ее замкнуться.

Поэтому он сам прервал поцелуй, не в состоянии дольше выносить сладкую муку.

Она чуть отклонилась от него, оставив руки на его плечах, и всматривалась в него с забавной серьезностью. Морис испугался. Кажется, в пылу страсти он увлекся и, возможно, допустил фатальную ошибку. Но для кого из них фатальную?

– Что случилось? – спросил он, стараясь не показать свое волнение.

– Я только что подумала, – чуть хрипло ответила она, – что ваш поцелуй совсем не похож на поцелуй капитана Рока.

Он невольно рассмеялся, почувствовав неимоверное облегчение, и провел пальцем по ее нижней губе, все еще влажной и припухшей после его поцелуя.

– Ай-яй-яй! Разве вас не учили, что сравнивать поцелуи разных мужчин неприлично? К тому же, кажется, вы все время пытались убедить меня, что ваш Рок вел себя как истинный джентльмен? А я чуть было не поверил в исключительное благородство этого закоренелого негодяя!

– Но, возможно, капитан Рок…

Морис не дал ей договорить, снова завладев ее нежными губами, на этот раз более страстно. Его обуревало неистовое желание навсегда изгнать из памяти Люси пресловутого Рока.

– Так что вы там говорили о капитане? – вкрадчиво спросил Морис, отпустив Люси. Он продолжал поглаживать ее затылок, вызывая в ней чувственную дрожь.

– О каком капитане? – едва слышно переспросила она, как котенок, ласково потираясь щекой о его плечо.

Морис мог торжествовать. На этот раз ее глаза затуманились от любовной страсти, которую она испытывала к нему, а не к призрачному пирату. И в другое время его охватил бы бурный восторг от сознания своей победы. Но сейчас ему стало не по себе.

Как ему освободиться от плена этих чудных серых глаз, от нежного восхищения, таящегося в их волнующей глубине? Защищая ее, он совершенно забыл о собственной безопасности.

Он явился в дом адмирала под видом телохранителя, чтобы выполнить свое дело, напомнил себе Морис. Работу, которой ничто не должно помешать. Ничто. Даже любовь обольстительной дочери гнусного старика.

С тяжелым сердцем он разыскал в складках одеяла свои очки и водрузил их на нос. Глаза Люси помрачнели, как если бы она воочию увидела невидимый барьер, который он воздвиг между ними в мгновение ока.

– Скоро закончится спектакль, – угрюмо сказал Морис, надевая на нее свою куртку. – Нам лучше поторопиться и вернуться домой вовремя чтобы избежать новой нотации вашего отца.

– Вы ничего не забыли, мистер Клермонт? – Холодный голос Люси заставил его вздрогнуть.

– Ваши перчатки? – Он недоуменно поднял брови, оглядываясь. – Или ридикюль?

– Ваше место. Вы больше им не располагаете. Вы забыли, что вы уволены. – Она медленно сложила руки на груди, но слишком длинные рукава куртки Мориса придавали ее позе комический вид. – Позвольте вам напомнить, сэр, что я больше не являюсь предметом ваших забот!

Морис низко склонился к ней и обеими руками ухватился за спинку кровати, заключив Люси в плен. Она быстро провела розовым язычком по пересохшим от внезапного испуга губам. Ему хотелось снова и снова целовать их, послав к черту все возможные последствия.

Но он сдержал себя и, почти касаясь ее лица, страстно произнес:

– Господи, помоги нам обоим, потому что именно вы и есть моя самая большая забота!