"Сладкоголосая птица юности" - читать интересную книгу автора (Уильямс Теннесси)АКТ ВТОРОЙСцена четвертаяСТАФФ (невозмутимо, за стойкой): Добрый вечер, мисс Люси. МИСС ЛЮСИ (заходит за стойку и начинает по-хозяйски орудовать с бутылками): Мне не дали места за банкетным столом! Я вынуждена была сидеть где-то сбоку, с женами местных чиновников. Где «Грант» двенадцатилетней давности? Эй! А ты порядочное трепло. Лед положи… Ах, какой у тебя длинный язык!.. СТАФФ: Что у вас с пальцем? МИСС ЛЮСИ (хватает его за красный кушак): Сейчас расскажу. Приезжает ко мне Босс и подает бонбоньерку в виде пасхального яйца. Велит открыть, я открываю. Вижу – внутри бархатная коробочка для драгоценностей, довольно большая, как чей-то длинный язык. СТАФФ: Чей язык? МИСС ЛЮСИ: Язык одного человека, который находится не так далеко отсюда. СТАФФ (пытается высвободиться): Мне надо стулья поставить. МИСС ЛЮСИ: Я открываю коробочку и вижу большую бриллиантовую брошь. Только прикоснулась к ней, как этот старый сукин сын захлопнет крышку, ударяя ею прямо мне по пальцам. Ноготь даже посинел. И говорит: «Спустись-ка теперь в коктейль – бар, зайди в дамскую уборную и опиши эту брошь губной помадой на зеркале». А коробочку – в карман. Да уходя так хлопнул дверью, что даже картина со стены упала. СТАФФ: Мисс Люси, ведь это вы сказали в прошлую субботу: «Пошел бы ты да посмотрел, что написано губной помадой на зеркале в дамской уборной»? МИСС ЛЮСИ: Тебе сказала! Я думала, тебе можно доверить. СТАФФ: Тут были и другие люди, они тоже слышали. МИСС ЛЮСИ: Но никто, кроме тебя, не член клуба «Юность за Тома Финли». Никто. МИСС ЛЮСИ: Эй, гляди… КЛАКЕР: Добрый вечер, мэм. МИСС ЛЮСИ: Ты из «Деревенских бродяг»? С оркестром приехал? КЛАКЕР (замечает пристальный, заинтересованный взгляд Люси): Я деревенский, но приехал без оркестра. МИСС ЛЮСИ: Чего тебе здесь надо? КЛАКЕР: Приехал послушать выступление Босса Финли. (Говорит с натугой. Потирает свой большой кадык.) МИСС ЛЮСИ: Я знаю, кто ты… Ты клакер? КЛАКЕР: Я не клакер. Я просто задаю вопросы – один, два, три, в зависимости от того, сколько времени им потребуется, чтобы схватить меня и вышвырнуть из зала. МИСС ЛЮСИ: Твои вопросы – мерзкие. Ты их снова сегодня повторишь? КЛАКЕР: Да, мэм, если смогу пробраться в зал и достаточно громко спросить. МИСС ЛЮСИ: А что у тебя с голосом? КЛАКЕР: Когда я выкрикнул свой вопрос в Нью-Бетесда на прошлой неделе, меня ударили ручкой пистолета по кадыку, и от этого у меня пропал голос. Он и сейчас плох, но все же получше. (Хочет уйти.) МИСС ЛЮСИ: Тебе не войти в зал без пиджака и галстука. Подожди. (Заходит за стойку, достает оттуда пиджак, какой обычно держат в местах, куда «неодетых» не допускают, и бросает его Клакеру.) Вот, надень. Выступление Босса сегодня передают по телевидению. Галстук в кармане. Сиди тихо в баре, пока Босс не начнет говорить. Закройся газетой. О'кей? КЛАКЕР (раскрывая перед собой газету): Спасибо вам. МИСС ЛЮСИ: Тебе спасибо и желаю удачи побольше, чем перепадает обычно. ФЛАЙ (появляется на галерее): Чанс Уэйн. (Сигнал автомобиля за сценой.) Мистер Чанс Уэйн, прошу! Чанс Уэйн! (Уходит.) МИСС ЛЮСИ (Стаффу): Разве Чанс Уэйн вернулся в Сент-Клауд? СТАФФ: Помните Александру дель Лаго? МИСС ЛЮСИ: Конечно. Я была президентом местного клуба ее поклонников. А что? ЧАНС (за сценой): Эй, бой, поставь машину у подъезда, да не помни крылья! СТАФФ: Она и Чанс Уэйн остановились здесь вчера вечером. МИСС ЛЮСИ: Да разрази меня гром, если я в этом деле не разберусь! (Уходит.) ЧАНС: Эй, Стафф! (Берет коктейль со стойки, пьет.) СТАФФ: Поставь на место… Здесь не вечеринка с коктейлями. ЧАНС: Приятель… кто же пьет мартини с оливками? Ты что, не знаешь, что все пьют мартини с джином и лимоном? Когда я работал на твоем месте, я придумал вот эту самую форму, что ты носишь… Как у Вика Мэтюра в фильме про Иностранный легион. И выглядел в ней получше, чем он. НАННИ (входя): Чанс, Чанс… ЧАНС: Тетя Нанни! (Стаффу.) Положи скатерть на этот стол и принеси шампанского… НАННИ: Уходи отсюда. ЧАНС: Но я только что заказал шампанское. (Внезапно под ее суровым взглядом сникает.) НАННИ: Нельзя, чтобы нас видели вместе. (Ведет его на край сцены.) ЧАНС: Почему? НАННИ: Чанс, уезжай из города. ЧАНС: Почему в городе, где я родился, каждый обращается со мной, как с последним подонком? НАННИ: Себя спроси об этом, совесть свою спроси. ЧАНС: О чем спросить? НАННИ: Ты сам знаешь, и я знаю, что ты знаешь… ЧАНС: Знаю – что? НАННИ: Я не могу и не хочу говорить об этом. До тебя ведь все равно не дойдет. И тебе нельзя доверять. А нам жить в этом городе… О, Чанс, почему ты так изменился? Ты живешь в каком-то безумном сне. ЧАНС: В безумном сне? Конечно. А разве это не безумный сон? Лучшего определения я давно не слыхал… Безумный сон – это и есть моя теперешняя жизнь… НАННИ: Почему, Чанс? ЧАНС: О, тетя Нанни, ради Бога… Разве вы забыли, кем я обещал стать? НАННИ: Люди, которые любили тебя, ждали только одного: нежности, честности и… ЧАНС (становясь перед ней на колени): Такое блистательное начало… и все так грубо и внезапно оборвалось… Мне было семнадцать лет. Я поставил одноактную пьесу «Доблестный» и сыграл в ней главную роль. Мы победили на конкурсе штата, и нас послали на национальный конкурс… Хэвенли играла со мной… Вы помните? Вы поехали с нами присмотреть за девочками… НАННИ: Конечно, помню. ЧАНС: В большом автобусе… Как мы пели вместе! НАННИ: Вы были влюблены друг в друга. ЧАНС: Да, влюблены. (Тихо напевает.) НАННИ (резко поднимается): Так нельзя, так нечестно… ЧАНС (ловит ее за руки): Тетя Нанни, мы так и не победили в этом дурацком конкурсе, мы стали вторыми. НАННИ: Чанс, вы стали вторыми. Вы получили почетную грамоту. Четвертое место. ЧАНС: Да, верно. Но почетная грамота на национальном конкурсе – не так уж мало… Мы бы победили, если б я не забыл текст. Я так замотался с постановкой всей этой ерунды… (Закрывает лицо руками.) НАННИ: Я полюбила за это тебя еще больше. И Хэвенли тоже. ЧАНС: Это случилось в поезде, по дороге домой. Она и я… НАННИ (в смятении): Я знаю, я, я… ЧАНС (поднимаясь): Я уговорил проводника, и он на час отдал нам свободное купе. В том поезде… грустном поезде домой… НАННИ: Я знаю… ЧАНС: Я дал ему пять долларов – этого оказалось мало. Тогда я отдал свои часы, булавку для галстука, перстень с печаткой и костюм, который купил в кредит, чтобы в нем отправиться на конкурс. Первый костюм, за который я заплатил больше тридцати долларов. НАННИ: Не надо вспоминать. ЧАНС: Чтобы купить первый час любви с ней… НАННИ: Хватит Чанс!.. С тех пор ты так изменился. ЧАНС: И я поклялся, что никогда больше не буду вторым ни на одном конкурсе… Тетя Нанни, посмотрите на этот контракт. (Выхватывает из кармана бумаги.) НАННИ: Не хочу смотреть на эти фальшивые бумажонки. ЧАНС: Они не фальшивые. Посмотрите, здесь печать нотариуса и подписи трех свидетелей. Тетя Нанни, вы знаете, с кем я приехал? С Александрой дель Лаго. НАННИ: Кто она тебе? ЧАНС: Патронесса, агент, продюсер! У нее большое влияние, власть, деньги, а они открывают двери. Те двери, куда я стучался, все последние годы до синяков. НАННИ: Чанс, даже сегодня, если бы ты вернулся и просто сказал: «Я проиграл состязание, провалился…» Но ты… ЧАНС: Минуту! Выслушайте меня… Тетя Нанни, вот мой план. Местный конкурс красоты. НАННИ: О, Чанс! ЧАНС: Местный конкурс красоты, который она выиграет. НАННИ: Кто? ЧАНС: Хэвенли. НАННИ: Нет, Чанс. Она уже немолода. Красота ее поблекла. ЧАНС: Неправда. Ничто не проходит так быстро, даже красота. НАННИ: Увы, проходит. ЧАНС: Она вернется! НАННИ: Ради чего? Ради дурацкого конкурса? ЧАНС: Ради любви. НАННИ: Чанс!.. ЧАНС: Это будет не просто местный фестиваль, тетя Нанни. Отчеты о нем опубликует вся национальная пресса. О нем напишет лучшая подруга принцессы Космонополис – критик Салли Пауэрс. Самая влиятельная из киножурналистов в мире. Ее слово – закон в кино… НАННИ: Чанс, не так громко. ЧАНС: Я хочу, чтобы все меня слышали. НАННИ: Нет, не надо, не надо. Если твои слова дойдут до Босса Финли, тебе будет плохо. ЧАНС: Я или вернусь с Хэвенли, или нет. Или буду жить, или умру. Третьего мне не дано… НАННИ: К юности своей ты хочешь вернуться, к чистой, незапятнанной юности… Не сможешь… ЧАНС: Вы все еще не верите мне, тетя Нанни? НАННИ: Нет, не верю. Пожалуйста, уезжай. Уезжай отсюда, Чанс. ЧАНС: Но я прошу… НАННИ: Уезжай! ЧАНС: Куда? Куда я поеду? Здесь дом моего сердца, не лишайте меня последнего пристанища. НАННИ: Ах, Чанс… ЧАНС: Тетя Нанни, пожалуйста. НАННИ (поднимается, чтобы, уйти): Я напишу тебе. Пришли мне адрес. Я напишу. (Уходит через бар.) ЧАНС: Тетя Нанни… ФЛАЙ (громко скандирует): Мистер Чанс Уэйн, нужен мистер Чанс Уэйн! ЭДНА: Чанс Уэйн вернулся в Сент-Клауд! ВАЙОЛЕТ: Бог ты мой, это он! ФЛАЙ (Чансу): Вам записка. ЧАНС (читает записку. Флаю): Не сейчас, позже, позже. ФЛАЙ: Но мадам ждет… ЧАНС: Отстань. (Тапер за сценой начинает играть. «Вечер» в коктейль – баре только начинается. Флай уходит.) То же место, тот же джаз. Время как будто остановилось в Сент-Клауде. (Бадди и Скотти, сидящим за столиком.) Привет! БАДД: Как?.. Ты, Чанс? ЧАНС (кричит за сцену): Эй, Джекки… (Тапер перестает играть. Чанс подходит к столику, где сидят все четверо.) …помнишь мою песню? Он помнит мою песню. (Тапер играет в свинговой манере «Этот большой, широкий, чудесный мир».) Вот теперь я дома. В родном городе… Ну-ка, хором споем! (Четверка за столиком явно игнорирует его. Поет один.) Ну же, пойте! (Когда-то они пели вместе с ним. Сейчас они молчат. Он продолжает, поет еще какое-то время. Затем голос его замирает в замешательстве. Человек у стойки что-то шепчет своему соседу, тот смеется.) Что случилось? Здесь будто все вымерли. СТАФФ: Тебя слишком долго не было, Чанс. ЧАНС: И в этом все дело? СТАФФ: Именно в этом. БАДД (подзывая Стаффа): Подсчитай, Стафф. ЧАНС (с преувеличенным удивлением): Бадд и Скотти? Я вас не заметил. Это не Вайолет и Эдна сидели с вами? (Садится за столик между ними.) СКОТТИ: Они, наверное, не узнали тебя, Чанс. БАДД: Вайолет узнала. СКОТТИ: Разве? БАДД: Она сказала: «Бог мой, это он». СКОТТИ: Узнала и застыдилась. ЧАНС: В былые времена я стыдился их… ЧАНС: Смотри-ка! (Идет ей навстречу.) Кто это, мисс Люси или Вивьен Ли в фильме «Унесенные ветром»? МИСС ЛЮСИ: Привет, Чанс Уэйн. Мне сказали, что ты вернулся, но я не поверила. Пойду, говорю, и посмотрю сама, своими глазами. Обычно ведь в газете, в колонке Гвена Филиппа появляется заметка: «Юноша из Сент-Клауда, приехавший погостить домой, приглашен на главную роль в новой выдающейся картине». Я не пропускаю подобных сообщений. (Ерошит ему волосы.) ЧАНС: Никогда не поступайте так с лысеющим мужчиной. (Его улыбка становится уверенней.) МИСС ЛЮСИ: А ты разве лысеешь, бэби? Может, поэтому ты как-то изменился? Подожди, не уходи, я сейчас вернусь… (Идет за стойку бара, чтобы сделать себе коктейль. Чанс в это время причесывается.) СКОТТИ (Чансу): Не выбрасывай свои золотые волосы, Чанс. Сохраняй их и посылай в письмах своим поклонницам. БАДД: Самым терпеливым в мире. Годами ждут, чтобы он появился в массовке хоть на пять секунд. МИСС ЛЮСИ (возвращаясь к столу): А знаете, этот мальчик – Чанс Уэйн – был такой хорошенький, прямо невозможно, глаза слепило. Сейчас на него хоть глядеть можно. Летом по воскресеньям я обычно ездила на городской пляж смотреть, как он прыгает с вышки. Я даже бинокль с собой брала, когда он устраивал эти бесплатные представления. Ты еще прыгаешь в воду, Чанс? Или бросил? ЧАНС (неохотно): В прошлое воскресенье прыгал. МИСС ЛЮСИ: Как всегда, прекрасно? ЧАНС: Был немного не в форме, но зрители этого не заметили. Я и сейчас еще могу сделать двойное сальто из стойки спиной… МИСС ЛЮСИ: Где же это было, Чанс, в Палм Бич, штат Флорида? ЧАНС (напрягся, ждет подвоха): А почему именно там? МИСС ЛЮСИ: Кто же это говорил, что видел тебя месяц назад в Палм Бич? Ах да, Хэтчер, он говорил. Ты работал на пляже при каком-то большом отеле. ХЭТЧЕР (останавливается на ступеньках террасы): Да. Я это слышал. (Уходит на галерею.) ЧАНС: Работал на пляже? СТАФФ: Втирал масло в жирные туши миллионеров. ЧАНС: Какой шутник все это выдумал? (Его смех чересчур громок.) СКОТТИ: А ты узнай имя и подай в суд за клевету. ЧАНС: Я давно перестал доискиваться, откуда берутся сплетни. Конечно, самолюбию льстит, когда узнаешь, что в родном городе про тебя все еще говорят. Даже если говорят пакости. МИСС ЛЮСИ: Бэби, ты в чем-то изменился, но я все не пойму, в чем. Все заметили? Он изменился? А может, он просто постарел? (Садится рядом с Чансом.) ЧАНС (быстро): Изменяться – значит жить, мисс Люси, а жить – значит изменятся. Не изменяются только мертвые. Разве не ясно? Раньше я этого боялся, а сейчас – нет. А вы, мисс Люси? Боитесь? СКОТТИ: Чанс, а ты знаешь, что сегодня Босс Финли проводит здесь свой митинг? ЧАНС: По всему городу расклеены афиши. БАДД: Босс хочет разъяснить свою позицию в истории с этим негром, которая наделала столько шума. Ты слышал о ней? ЧАНС: Нет. СКОТТИ: Он в это время, наверное, был на Луне. ЧАНС: Просто меня не было в Сент-Клауде. СКОТТИ: Так вот. Люди Босса поймали одного негритоса и оскопили негодяя, чтобы на деле доказать свою готовность защищать белых женщин в нашем штате. БАДД: Некоторые считают, что малость перестарались. Северная пресса раздула историю на всю страну. СКОТТИ: Вот Босс и хочет разъяснить свою позицию членам клуба «Юность за Тома Финли». Митинг будет в Зеркальном зале, наверху. БАДД: Говорят, Хэвенли и Том-младший тоже будут с ним. ФЛАЙ (входя): Мистер Чанс Уэйн, мистер… ЧАНС (берет у посыльного записку, читает и бросает на пол): Эй, Стафф, на голову, что ли, надо вставать, чтобы ты дал выпить. (Флаю.) Скажи ей – потом. Мисс Люсси, можете вы вдолбить этому парню, чтобы он налил мне водки со льдом? МИСС ЛЮСИ: Чанс, ты что-то расшумелся, бэби! ЧАНС: Надо бы и погромче, мисс Люси. Я сомневаюсь, чтобы Хэвенли, которую во всем городе только я знаю по-настоящему, согласилась стоять на сцене рядом с отцом, пока он будет распинаться по телевидению. Нет, этому я не поверю. А если б поверил, согласился бы у всех на виду прыгнуть в воду с городского пирса, а потом заплыть за маяк. Пока акулы не разорвут меня живьем. (Говорит возбужденно. Колено он поставил на сиденье стула, раскачивая его.) ЧАНС: Потому что я вернулся в Сент-Клауд, чтобы взять Хэвенли отсюда. МИСС ЛЮСИ: Чанс, разреши один спор. ЧАНС: Какой спор, мисс Люси? МИСС ЛЮСИ: Мы тут спорили, с кем ты путешествуешь. Я слышала, ты здесь с какой-то знаменитой кинозвездой? ЧАНС: Мисс Люси, я путешествую с вице-президентом и обладателем контрольного пакета акций той самой киностудии, с которой у меня контракт. МИСС ЛЮСИ: Она снималась в известных фильмах? ЧАНС: Она была, есть и будет известной, легендарной фигурой во всем киномире и у нас, и за океаном. МИСС ЛЮСИ: А как ее зовут, Чанс? ЧАНС: Она не хочет, чтобы знали ее имя. Как и всем мировым знаменитостям, ей претит любопытство. Оградить свою частную жизнь от посторонних – главная задача великой звезды… Не спрашивайте ее имени. Я слишком ее уважаю, чтобы назвать за этим столом. Я ей многим обязан, ибо она поверила в меня. (Повышает голос.) И я не предам ее. МИСС ЛЮСИ: Малыш, ты вспотел. У тебя руки дрожат. Ты не болен? Нет? ЧАНС: Болен? Кто болен? Я тут здоровее всех. МИСС ЛЮСИ: Ладно, бэби, только, видишь ли, тебе лучше не оставаться в Сент-Клауде. Да ты и сам это прекрасно знаешь… СКОТТИ: Зачем ты вернулся? ЧАНС: Хотел бы я знать, почему это мне нельзя навестить могилу матери и выбрать для нее памятник, а также разделить свою радость с девушкой, которую давно люблю? Ведь это ради Хэвенли я пробил себе дорогу. Я уж почти всех убедил, что ей надо сниматься в картине вместе со мной… БАДД: А как называется картина? ЧАНС: Называется? «Юность»! БАДД: Просто – «Юность»? ЧАНС: А разве это не самое прекрасное название? Я вижу, вы сомневаетесь. Вот контракт. (Вынимает его из кармана.) СКОТТИ: Ты всегда таскаешь его с собой? ЧАНС: Просто он лежал в кармане пиджака. МИСС ЛЮСИ: Уходишь, Скотти? СКОТТИ (уже поднялся из-за стола): Тут уже столько всего наговорили… БАДД: Девочки ждут. ЧАНС (быстро): Эй, Бадд, тряпки на тебе шикарные, да только портному твоему я дал бы пару советов. Парень среднего роста выглядит лучше без подкладных плечей. Они тебя укорачивают, ты становишься шире и приземистей. БАДД: Спасибо, Чанс. СКОТТИ: А что полезного ты передашь моему портному? ЧАНС: Скотти, еще не родился тот портной, который бы мог скрыть сидячую профессию своего клиента. МИСС ЛЮСИ: Чанс, детка… ЧАНС: Ты все еще работаешь в банке? Сидишь, штаны протираешь? Весь день подсчитываешь сотенные, и раз в неделю одна тебе перепадает? Костюм этот ничего, Скотти, только вот штаны слишком на заду протерты. ВАЙОЛЕТ (появляется в дверях, сердито): Скотти! Идем! СКОТТИ: Меня-то, держат не за смазливую рожу, и езжу я в собственной машине. Пусть не в кадиллаке, но в своей. И если б моя мать умерла, я бы ее похоронил сам, а не на церковные пожертвования. ВАЙОЛЕТ (нетерпеливо): Скотти, если ты сейчас же не поедешь, я уеду домой на такси. Мне надоела вся эта история! ЧАНС: Я не хочу погружаться в прошлое. Я живу сегодняшним днем. ЧАНС: Твердолобые нас покинули. МИСС ЛЮСИ: Угу. ЧАНС: Да… Впрочем, я ведь приехал не для того, чтобы сражаться со старыми приятелями… Уже четверть восьмого. МИСС ЛЮСИ: Разве? ЧАНС (чувствует себя неловко): Так. Ну, а как насчет бифштексов? Когда-то они здесь были первый сорт. СТАФФ (отвечает по телефону за стойкой): Он здесь. (Бросает быстрый взгляд на Чанса, вещает трубку.) МИСС ЛЮСИ: Бэби, я сейчас пойду в гардероб, возьму накидку и вызову свою машину, чтобы отвезти тебя в аэропорт. Ты будешь в Нью-Орлеане через пятнадцать минут. ЧАНС: Почему вы решили, что я хочу уехать? Я останусь в Сент-Клауде. МИСС ЛЮСИ: Мне казалось, у тебя достанет здравого смысла понять, что лучше уехать. ЧАНС: Мисс Люси, не иначе как винные пары вскружили вам голову. МИСС ЛЮСИ: Подумай хорошенько, пока я схожу за накидкой. У тебя есть друг в Сент-Клауде. ЧАНС: У меня еще есть и девушка в Сент-Клауде, и без нее я не уеду. ФЛАЙ (за сценой): Мистер Чанс Уэйн, мистер Чанс Уэйн, прошу! ПРИНЦЕССА (входит с Флаем): Громче, мальчик, громче… Не надо, вот он! МИСС ЛЮСИ: Я знаю, кто вы. Вы – Александра дель Лаго. ПРИНЦЕССА (поднимаясь на ступеньку, ведущую к галерее): Что? Чанс! МИСС ЛЮСИ: Дорогая, разрешите мне застегнуть вам молнию. Одну минуту, не шевелитесь. Дорогая, разрешите, я отведу вас в номер. Вы не должны быть на людях в таком виде. ПРИНЦЕССА: Чанс! Чанс! Чанс! Чанс! ЧАНС (выходит к ней, мягко): Если бы ты осталась наверху, ничего бы не случилось. ПРИНЦЕССА: Я никуда не уходила. ЧАНС: Я же сказал – подожди. ПРИНЦЕССА: Я ждала. ЧАНС: Я сказал: сейчас буду. ПРИНЦЕССА: Я целую вечность прождала тебя. А потом вдруг услыхала, как протяжно затрубили серебряные трубы в пальмовом саду, и потом, Чанс, потом что-то совершенно удивительное произошло со мной. Ты слушаешь? МИСС ЛЮСИ (тем, кто у стойки): Ш-ш-ш! ЧАНС: Чанс, когда я увидела, как ты проезжал под окном с высоко поднятой головой, с этой ужасной упрямой гордостью неудачников, которую я так хорошо знаю, я поняла, что из твоего возвращения, как и из моего побега, ничего не вышло. И в моем сердце родилось к тебе доброе чувство. Просто чудо, Чанс. Что-то необыкновенное произошло со мной. Я подумала еще о ком-то, кроме тебя. Значит, сердце мое не умерло, хотя бы часть его жива. Какая-то часть еще жива… Чанс, пожалуйста, послушай. Мне стыдно за сегодняшнее утро. Никогда больше я не буду унижать тебя, не буду унижать ни тебя, ни себя. Я ведь не всегда была таким чудовищем. Не всегда. И то, что сердце мое пробудилось, когда я увидела, как ты возвращаешься, побежденный, в этот пальмовый сад. Чанс, дало мне надежду, что я перестану быть чудовищем. Чанс, ты должен помочь мне перестать быть чудовищем. И ты можешь, можешь помочь мне. Я не буду неблагодарной. Я ведь чуть не умерла сегодня утром, чуть не задохнулась от истерики. И даже в истерики я увидела, как ты добр. Я увидела в тебе настоящую доброту, ту, что ты почти задушил в себе. Но она еще есть… Немного. ЧАНС: Что же я сделал доброго? ПРИНЦЕССА: Ты дал мне кислород. ЧАНС: Это бы сделал всякий. ПРИНЦЕССА: Ты мог бы это сделать не так быстро. ЧАНС: Не такое уж я чудовище. ПРИНЦЕССА: Ты совсем не чудовище. Ты просто… ЧАНС: Что? ПРИНЦЕССА: …потерялся в заколдованной стране, стране людоедов, в стране голодных, кровожадных людоедов… ХЭТЧЕР: Уэйн! ЧАНС (громко): Я сейчас закажу чего-нибудь выпить, а потом отведу наверх. Здесь не стоит оставаться. ХЭТЧЕР (быстро спускается по лестнице): Уэйн! (Это сказано слишком громко, чтобы быть проигнорированным.) ЧАНС (полуоборачивается и отзывается): Кто это? ХЭТЧЕР: А ну, спустись на минутку. ЧАНС: О, Хэтчер! Сейчас. ПРИНЦЕССА: Чанс, не оставляй меня! БОСС (за сценой): Ха-ха-ха! Малышка, улыбнись! Еще разок. Вот птичка вылетит. Ну, разве не Хэвенли, не Небесная? Вот самое подходящее для нее имя. ХЭВЕНЛИ (за сценой): Папа, идем скорее. ПРИНЦЕССА: Чанс! Чанс! (Он, как слепой, оборачивается к ней.) Вызови машину и уедем. Все уложено, даже… магнитофон с записью бесстыдного голоса… ХЭТЧЕР: Уэйн, а ну-ка пойди сюда. ЧАНС: Зачем, что тебе надо? ХЭТЧЕР: Спустись, все объясню. ЧАНС: Сам подойди и скажи. ТОМ МЛАДШИЙ: А ну, подойди, трусливый ублюдок. ЧАНС: А, привет, Том-младший. Что это ты там прячешься? ТОМ МЛАДШИЙ: Это ты прячешься, а не я. ЧАНС: Ты в темноте. ХЭТЧЕР: Том-младший хочет с тобой поговорить наедине. ЧАНС: Он и здесь может со мной поговорить. ТОМ МЛАДШИЙ: Хэтчер, скажи ему, что я поговорю с ним в уборной на чердаке. ЧАНС: В сортире я ни с кем переговоров не веду… (Взбешенный Том-младший рвется вперед. Его удерживают.) И вообще, что это все значит? Когда-то я уезжал, когда мне приказывали. Но это время прошло. Теперь я уезжаю только тогда, когда это нужно мне. Ясно, Том-младший? И отцу своему передай. Это мой город. Я здесь родился, не он. Его позвали сюда с гор, чтобы проповедовать ненависть. А я родился здесь, чтобы любить. Скажи ему об этом и спроси, у кого больше прав оставаться здесь… (Он не получает никакого ответа от сгрудившейся кучки людей, удерживающей Тома-младшего от убийства прямо здесь, в коктейль – баре. Ведь это было бы неприятным прологом к телевизионной речи Босса. Все они это прекрасно понимают. Чанс продолжает насмехаться над ними.) Том, Том-младший! Зачем это я тебе понадобился? Может, хочешь вернуть деньги, что я давал тебе на кино и на кегельбан, когда ты по субботам подстригал своему отцу газон за доллар? А может, хочешь поблагодарить за то, что я давал тебе свой мотоцикл с девочкой, которая бы ехала с тобой в коляске? Тогда иди сюда! Я тебе дам ключи от моего кадиллака! Скажу тебе цену любой шлюхи в Сент-Клауде. Я тебе еще ни в чем не отказывал, ведь ты брат Хэвенли. ТОМ МЛАДШИЙ (вырываясь): Не произноси имени моей сестры! ЧАНС: Я произнес имя моей девушки! ТОМ МЛАДШИЙ (вырываясь): Ладно. Уйдите все. Пусть Чанс не думает, что здесь все на одного. (Выталкивает своих приятелей.) О'кей, иди сюда. ПРИНЦЕССА (пытается удержать Чанса): Не надо, Чанс, не надо. ТОМ МЛАДШИЙ: Попроси разрешения оставить свою даму. Не бойся. Сейчас я хочу поговорить с тобой без всякого шума. Просто поговорить. Без всякого шума. ЧАНС: Том-младший, я знаю, что после моего отъезда что-то случилось с Хэвенли, и я… ТОМ МЛАДШИЙ: Не смей… произносить ее имя. Никогда. ЧАНС: Расскажи, что с ней случилось. ТОМ МЛАДШИЙ: Заткнись. ЧАНС: Я знаю, что за мной числиться много плохого, гораздо больше, чем сам могу припомнить или пересчитать, но, клянусь, я никогда не сделал Хэвенли ничего дурного. ТОМ МЛАДШИЙ: Так ты еще скажешь, не с тобой она спала, не из-за тебя заболела в тот последний раз, что ты был в Сент-Клауде?.. Помнишь, когда ты вернулся домой совсем без гроша? Сестра собирала твои счета по ресторанам и барам, оплачивала чеки, которые ты выписывал на банки, где у тебя отродясь никаких счетов не было. Пока ты не встретил эту богатую суку Минни, ну ту, из Техаса, с яхтой. А потом уезжал с ней на яхте по субботам и в понедельник возвращался с деньгами от нее и принимался за мою сестру. Спал с Минни, которая подбирала любого ублюдочного альфонса на Бурбон – стрит или в доках, а потом спал с моей сестрой. ЧАНС: Я думал, если что случится, она мне напишет или позвонит… ТОМ МЛАДШИЙ: Куда она могла тебе написать или позвонить, ведь на помойках нет адресов и телефонов?! У меня руки чешутся прикончить тебя прямо на этом вот месте!.. Бедная сестренка. Если ты только останешься, если останешься после этого… Получишь нож, понял? Теперь иди к своей даме, я пойду к отцу. (Уходит.) ПРИНЦЕССА: Чанс, ради Бога, поедем… (Жалоба звучит в музыке. Она смешивается с шорохом пальм на ветру.) Весь день меня преследуют чьи-то жалобы, как будто печаль разлита в здешнем воздухе. Это как приговор: «Конечно, конечно, никогда не вернется». В пальмовых садах у моря и в оливковых рощах средиземноморских островов всегда звучит эта похоронная песня: «Конечно, конечно…». Кипр, Монте-Карло, Сан-Ремо, Танжер – мечта изгнания, убежища, темные очки, широкополые шляпы и шепотки: «Неужели это она?». Шепотки… О Чанс, поверь мне, изгнание всегда следует за поражением. После поражения ничего другого не остается – только бегство. Смирись с этим. Вызови машину, пусть погрузят багаж и поедем по Старому испанскому шоссе. (Протягивает к нему руки.) ЧАНС: Не трогай меня. ПРИНЦЕССА: Кто тебе поможет здесь, кроме меня? ЧАНС: Я не желаю, чтобы мне помогали. ПРИНЦЕССА: Не оставляй меня. Без тебя снова превращусь в чудовище. И стану первой леди в королевстве людоедов. ЧАНС: Иди в номер. ПРИНЦЕССА: Одна я никуда не пойду. Не могу. ЧАНС (в отчаянии): Носилки! Стафф, достань носилки для леди. У нее опять приступ! ЧАНС (как будто уговаривая, утешая кого-то – не себя): Все в порядке. Вот я и один. Избавился от всех. (Тяжело дышит. Ослабляет галстук и расстегивает воротничок.) ТОМ МЛАДШИЙ: Папа! Папа! Скажи ей, чтобы она шла! БОСС: Крошка, держи голову выше, когда мы войдем в зал. БОСС (кричит): Шагом марш! ГОЛОС (за сценой): Вознесем молитву. МИСС ЛЮСИ (задержалась, говорит Клакеру): Вы еще хотите попытаться? КЛАКЕР: Попробую. Как мой голос? МИСС ЛЮСИ: Лучше. КЛАКЕР: Я лучше обожду здесь, пока он говорит. МИСС ЛЮСИ: Дождитесь, пока притушат свет в зале… Почему бы вам не задать вопрос, который не задевал бы его дочь? КЛАКЕР: Я не хочу зла его дочери. Но он собирается представить ее прекрасной белой девственницей, на которую покушается черная похоть Юга, это его главный аргумент в речи от имени гласа Божьего. МИСС ЛЮСИ: Он искренне в это верит. КЛАКЕР: А я не верю. Я верю, что молчание Бога, его абсолютное безмолвие бесконечно. И уж меньше всего Босса Финли дано услышать хоть что-то. МИСС ЛЮСИ (Стаффу): Включи-ка телевизор, малыш. ГОЛОС (за сценой): Предоставляю слово нашему любимому Тому Джеку Финли. БОСС (на экране): Благодарю вас, друзья, соседи, родственники, сограждане-американцы… Я говорил это раньше, повторю и сейчас. На мне возлежит миссия, претворение которой на Юге в жизнь я считаю священным долгом… В чем же заключается эта миссия? Она заключается в том, чтобы сохранить в чистоте кровь, которая, как я полагаю священна не только для меня… МИСС ЛЮСИ: Сделай потише, Стафф. СТАФФ (отмахиваясь от нее): Ш-ш-ш! БОСС: Кто лучше друг всех, всех чернокожих на Юге? МИСС ЛЮСИ: Вот трепло. Стафф, сделай тише. БОСС: Это я, Том Финли! СТАФФ (кричит): Он же говорит! Отстаньте! БОСС: Но угрозу смешения крови я никогда не допущу и не примерюсь с ней, не одобрю. (Мисс Люси поворачивает ручку телевизора, делает звук тише.) Как все хорошо известно, я не имел никакого отношения к определенного рода операции, произведенной над молодым человеком с черным цветом кожи. Однако… Я понимаю эмоции, вызвавшие подобного рода акт. Это страстное желание защитить то, что является святыней для нас: чистоту нашей крови! ЧАНС: Боже правый! Какая чудовищная ложь! МИСС ЛЮСИ: Погоди!.. Чанс, ты еще можешь уехать. Послушай меня, малыш. Я еще могу помочь тебе… ЧАНС (положив руки на плечи мисс Люси): Спасибо, но… спасибо. Нет, мисс Люси. Сегодня вечером, сам не знаю как, но уж как-нибудь я увезу ее из Сент-Клауда. Она проснется завтра в моих объятиях. Я снова вдохну в нее жизнь. И да поможет мне Бог! И да поможет мне Бог! КЛАКЕР (мы слышим его голос по телевидению): Эй, Босс Финли! (Камера поворачивается, чтобы показать его в конце зала.) А как насчет операции твоей дочери? Как насчет той операции, что ей сделали в больнице Томаса Джека Финли здесь, в Сент-Клауде? БОСС: Повторите, пожалуйста, ваш вопрос. Пусть спрашивающий выйдет вперед. Я отвечу. Где он? В прошлую пятницу… В страстную пятницу… Тише, я прошу внимания. Я увидел отвратительное чучело, изображавшее меня, Томаса Финли, оно было повешено и подожжено на главной площадке университетского городка. Эта гнусная выходка инспирирована северной радикальной прессой. И я… |
|
|