"Тройка, семерка, туз" - читать интересную книгу автора (Тендряков Владимир Федорович)11И все-таки на следующий вечер сели играть на бушуевской койке — чтоб убить время, не всерьез — пять человек: Лешка, Иван Ступнин, сам Бушуев и еще двое — долговязый Харитон Козлов и рыжий Петр Саватеев. Вокруг встали любопытные, среди них Егор Петухов, которого всегда волновало, когда деньги переходили из одного кармана в другой. Ставки были маленькие, копеечное счастье приходило то к одному, то к другому. Снова заметно везло Лешке. Он сорвал банк. Егор Петухов крякнул: — Бывают же такие везучие! Иван Ступнин вздыхал: — Перипетия… Ну-коcь, кто по гривенничку, а я на все стукну. Удача небось рисковых любит. Мало-помалу игра стала расти, на смятом одеяле зашуршали не только рублевки, а десятки, четвертные, даже сотни. Выигрывал Лешка, выигрывал Иван Ступнин. Бушуев спокойно вынимал из кармана деньги, небрежно бросал. — Это что!.. Разве ж игра?.. Помню, деточки, по десяти тысяч в банке стояло. Начали подсаживаться и другие. На днях выдали зарплату, все были при деньгах, каждый считал, что можно позволить себе удовольствие — проиграть или выиграть по мелочи. Один только Егор Петухов, поджав скопчески губы, следил за картами, провожал глазами руки, прячущие деньги в карманы, осуждающе качал головой, но от играющих не отходил. Никто не обращал на него внимания. После того как распаренно-красный, торжествующий Иван Ступнин наложил свою широкую лапу на банк, Егор подтолкнул в бок Лешку: — Ну-ко, подвинься. У меня ноги не железные. — Уж не сыграть ли хочешь? — спросил Бушуев. — А что, я хуже тебя? — Прогоришь. Карты скупых не любят. Еще долго Егор не решался, сидел, смотрел, поджимал губы, наконец не выдержал. — Подбрось, что ли, и мне карту. Но Бушуев, показывая щербатинку в зубах, насмешливо оскалился в лицо. — Положь на кон шкурку. Егор вскипел. — Шпана безродная! Не доверяет! Уж кому бы не верить, то тебе. — Зачем лезешь, коль не веришь? — Дай карту! Побогаче тебя, урка приблудная, расплачусь, коль проиграю. — Деньги на кон или катись! — У-у, висельник! Плевал я на твою игру. Тьфу! Егор поднялся, прошел на свою койку, лег. — Ты зря человека обижаешь, — упрекнул Бушуева Иван Ступнин. — У нас промеж собой пакости не водится. Проиграет — отдаст. — Отдаст? Я, браток, знаю таких живодеров. Удавится. Достается им, когда попадают в холодные места. Требуху-то быстро из них вышибают. — Я б твою требуху пощупал, да рук пачкать не хочется, — проворчал Егор, не поднимая головы. — Иль схлестнемся? У тебя же кулаки пудовые, чего робеешь? — Хватит вам, дети малые! Ты глянь, нe перебрал ли? Четвертую карту тянешь. — Перебрал, долбани его петух в зад… Шла игра, раздавались голоса, то сдержанно-выжидающие, то настороженные, то удивленные. Шла игра, доносился шелест денег. Егор слез с койки, вытащил свой чемодан, отпер замок. Расправив плечи, с выражением какого-то кислого пренебрежения на лице, подошел к играющим. — Вот, приблудный, не лист с веника — деньги. Дай карту. Бушу ев хохотнул: — Вот так отломил! Сколько же ты на этот пятерик червончиков собрать хочешь? — Поскалься, у меня, поскалься! Сколько хочу, столько и выкладываю. Давай карту. — На всю бумажку? — Рубь ставлю. — Не мельчись, все равно прогоришь. — Рубль ставлю, — со злым упрямством повторил Егор. — Эх, расчетлива девка, да принесла в подоле. Бушуев принялся ловко раздавать карты. Карта, брошенная Егору, утонула в его красной, с обломанными ногтями ручище, глаза остро уставились в ладонь, губы свело, казалось — вот-вот Егор изумленно свистнет. Бушуев с издевочкой щурил свои порочно-чистые глаза, показывал щербатину в плотных зубах. Как только Егор сел, игра сразу же изменилась. До сих пор шутили, перекидывались незначительными замечаниями, похохатывали, проигрывали легко, чувствовалось, что, несмотря на поднявшиеся ставки, играют для удовольствия. С появлением Егора ставки не возросли, а, наоборот, уменьшились, но шутки как-то сразу увяли, все вдруг стали серьезны, на скомканные деньги глядели не прямо, а как-то стыдливо, искоса. Бушуев все еще ухмылялся, но нет-нет да прикусывал нижнюю губу, и тогда на худощавом, вытянутом, с плоским подбородком лице появлялось что-то стремительное, острое, напоминающее выражение кошки перед прыжком на воробья. Егор Петухов, напряженно приподняв плечи, стал метать банк. Но как-то быстро этот банк у него разобрали. Бушуев, пригребая к себе кучу мятых бумажек, бросил взгляд на Егора. — Отчаливай. Кончилась твоя пятерка. Те пять рублей, с которыми вошел в игру Егор Петухов, проиграны были незаметно, без особой боли. Осталось только ощущение неухваченного счастья. Сердито посопев, Егор встал. — Обождите, не начинайте. Снова вытащил чемодан, погремел замком, выложил на койку бумажку. Иван Ступнин ухмыльнулся во всю физиономию. — Перипетия ты, а не человек. Опять пятерку вынес, как нищим напоказ. Бушуев ничего не сказал, только перетасовал карты и бросил на койку сто рублей. — Кто смелый? Можно на все. Запахло крупной игрой. Кто-то из стоявших попросил: — Ну-ко, ребята, выдвинем в проход койку, мы присядем. — Зачем мебель трогать, давай прямо на пол. — И верно, чего в тесноте-то! Не в праздничных одежах, не попачкаемся. |
|
|