"Право быть человеком" - читать интересную книгу автора (Ханами Тая Владимировна)Глава 6.Борис Иванович меня ждал. Сидел за столом, пускал колечки дыма. Едва завидев сотрудницу свою непутевую, отложил трубку в сторону, впился глазами, снимая информацию. Только после этого соизволил поздороваться: – Здравствуй, Лиса. Странно выглядишь. Что у тебя там на Огненной произошло?. – И вам здравствуйте, Борис Иванович. Вы о чем? Об Илье? – И о нем тоже. Проходи, садись, в ногах правды нету. "Если сейчас от меня еще и кресло начнет удирать, то я точно выругаюсь", - пообещала себе я. - "Смачно, матом, и при начальнике". Волхв покачал головой. Мне показалось, что я практически поняла, о чем он подумал. – Ты садись, давай, - многообещающе сказал телепат. - Признавайся, с драконом общалась? "Где ты была с восьми до одиннадцати?" - чуть не брякнула я в ответ, но все же сдержалась. Телепат укоризненно хмыкнул. Я медленно села. Кресло обхватило меня едва ли не ласковей, чем обычно. Может, потому оно и стояло у камина? – Ну, общалась, - честно сказала я. - А что? – И как же вы общались, позволь поинтересоваться? - вкрадчиво поинтересовался волхв. – По-моему, телепатически, - пожала плечами я. - Я просто провалилась в его воспоминания, а потом вышла обратно. А что стряслось-то? Волхв задумчиво посмотрел на меня, хотел было что-то сказать, но передумал. Или не решился. Вместо этого уставился на магический огонь в камине. Я глянула в том же направлении. И поразилась. Элементалы обрели индивидуальность. Раньше они были все на одно лицо, теперь же я отчетливо видела, что характеры у них отличаются друг от друга. Наверное, с ними было бы интересно пообщаться… –У меня есть всего лишь догадки, - наконец, молвил Борис Иванович. - Как сделанные со слов Иланы, так и те, что появились теперь, когда ты, напуганная спонтанным визитом в пещеру дракона, вошла ко мне в кабинет. И все они туманны и не оформлены, ибо то, что, возможно с тобой происходит, вообще не может быть. Так понятно? Умеет волхв расставить точки над "ё"… Мне было ясно только одно: – Вы не хотите мне говорить о своих догадках. – Нет пока, - подтвердил волхв мою правоту. - Но если ты вспомнишь, что у тебя произошло с того момента, как вы покинули Землю, возможно, что-то этой истории прояснится. Приступай, я буду рядом с тобой. Я покивала головой (поняла, мол), и принялась дисциплинированно вспоминать недавние события - прямо с того момента, как мы втроем ступили на женскую часть планеты 14565. Драконью историю я прокручивать не стала - только обозначила. Историю с раем закончила на том моменте, как металлист ожил, и, брюзжа, направился в мою сторону - на мой взгляд, на этом месте она сама себя исчерпала. Закончила я трансляцию событий сном, представлявшим из себя воспоминания юного дракона. Судя по еще не остывшему чаю, принесенному домовым, много времени на просмотр моей памяти у волхва не ушло. Зато озаботился он крепко. Настолько, что ошарашил меня своим вопросом: – Лиса, а для чего ты живешь? – То есть? - оторопела я. - Что за вопрос? О смысле жизни? – А что, это запретная тема? – Да нет, вообще-то. Просто я… Как объяснить словами то, что невозможно высказать? Когда машину разбирают на части, она перестает бегать. Стоит задуматься о смысле жизни, как эта самая жизнь ускользает от тебя, задумчивой, и идет себе спокойно вне тебя. А ты лежишь на кровати, и мыслишь вселенскими категориями. И хорошо еще, если так. Как-то раз один философ, задумавшись, вышел в домашних тапочках на проезжую часть. История окончилась плачевно. Вот поэтому я не думаю о смысле жизни. – Мысль твоя понятна, - прервал мои размышления собеседник-телепат. - Но она, извини, немного однобока. Иногда машина нуждается в ремонте. – Я чувствую себя прекрасно, - с вызовом произнесла я. – Я если не совсем? - вкрадчиво поинтересовался волхв. - Хорошо, давай обратимся к истории, рассмотрим ту же проблему на чужом примере. – У меня в этой области сплошные пробелы. – А зря. Неужели все настолько плохо? Вот, допустим, что ты знаешь о самураях? – Почему о самураях? - опешила я. – Потому что мне почему-то кажется, что о них тебе хоть что-то должно быть известно, раз ты получила по боевым искусствам какую-то там степень. Это раз. Во-вторых, самураи - очень поучительный пример. В каком-то смысле. А в третьих, отвечай на вопрос. Когда волхв вот так сдвигал брови, и откладывал любимую трубку в сторону, с ним лучше было не спорить: – Это, если можно так выразиться, привилегированная воинская каста феодальной Японии. – И какая же у них была привилегия? - насмешливо осведомился Борис Иванович. – Умереть достойно, - тут же ответила я. - Ну… И еще относительно безнаказанно отнимать жизни у крестьян только потому, что под горячую самурайскую руку подвернулись. – Что же, с темой ты хоть как-то знакома, - усмехнулся телепат. - Тогда поведай мне, о сотрудница моя, в чем же состоял самурайский смысл жизни. Мне не хотелось думать о смысле жизни. И я уже говорила о машине, которая не бегает. Но была и вторая причина. Это раньше было модно говорить о смысле жизни. А в мое время подобный интерес, высказанный вслух, вызывал лишь понимающе-многозначительную усмешку у собеседника: "Ну-ну. И ты туда же…" – Я не настолько глуп, чтобы, задав вопрос, обижать насмешками отвечающего на него же. Можешь спокойно думать. Я благодарно взглянула на волхва. Сейчас я была готова простить ему всю его телепатию - если бы не она, я бы никогда не решилась высказать вслух свои опасения. Побоялась бы. Насмешки. Самураи, самураи… Я не жила в их эпоху, я про них только читала. Переведенную на русский язык книжку "Хагаурэ", написанную средневековым самураем Ямамото Цунэтомо. В ней понятно и доступно для широкого круга читателей описывались основные идеи "Бусидо", или кодекса чести самурая. Вот согласно набору пунктов из этого кодекса, и стоило жить молодому самураю. Их было довольно много, но я, как на грех, их все, кроме двух самых красочных, позабыла. Первый колоритный пункт был о том, что самурай должен жить так, как будто уже умер. Но его можно свести к тому, что я уже упоминала - к привилегии умереть достойно. Ну, этот момент как раз был понятен: уже умер, и в атаку идти не страшно, и страх не обезобразит красоту смерти. А вот еще один пункт… Второй пункт, поразивший в свое время юную меня до глубины души, был о правилах выбора партнера для половой жизни. Прямо так черным по белому и было написано: мол, надо выбирать чистого душой и телом юношу, из уважаемой семьи (впрочем, я за давностью лет могла и ошибаться, может, и про семью там не было сказано) и подходить к выбору со всей ответственностью. – Что-то тебя не туда понесло, - решил внести коррективу в ход моих мыслей наставник. - Не стоит мне вешать лапшу на уши о том, что самураи жили ради лишь сомнительных удовольствий гомосексуального характера. – Хорошо, - покладисто ответила я. - Не буду. Попробую еще подумать. – Подсказка. Обычно люди живут ради чего-то или кого-то. Можешь принять это как аксиому. Ладно, пусть люди обычно живут ради чего-то. Или кого-то. Вот японцы, допустим, жили раньше ради сюзерена. Допустим. Это и так все знают. И сеппуку (оно же "харакири", оно же вспарывание себе живота ритуальным ножом определенным образом) совершали во имя чести и того же сюзерена, и, чаще всего, по его прямому приказу. Оно, конечно, круто, взять, да и умереть спокойно только потому, что тебе грозный (сопливый, смелый, тщедушный,…) босс приказал. Но, с другой стороны… С моей, неяпонской точки зрения, не от всего этого веяло силой духа. Никак. Для того, чтобы жить, самостоятельно принимать решения, и, вдобавок ко всему, нести за них ответственность, тоже нужна смелость. А так, получалось, среднестатистический японец впитал с молоком матери устои своего общества, и эти самые устои на уровне подсознательного им руководили. В том числе, приказывали умереть во имя хозяина. Ну и где тут воля и прочая человеческая личность? Где смелость? Скорее уж, это была некая готовая "кнопка" под названием "самоуничтожение", (вот совсем как в стиральной машине!), на которую давил господин, после чего самурай послушно самоликвидировался. Ну, перед этим, разумеется, он любовался осыпающимися лепестками сакуры. Если, опять же, ему везло, и он попадал в сезон. И если ему добрый и отзывчивый сюзерен разрешал. Где тут жизнь? Своя воля? Кроме того… Любая японская сказка о любви кончалась смертью того, кто рискнул полюбить по-настоящему. Одного там, или обоих - неважно. Вот строить ячейку общества можно и нужно. А любить - ни-ни. Смертельно это. Послышался смешок волхва. Я поняла, что отвлеклась от темы о самураях. Он понял, что из меня на эту тему выжать уже ничего не удастся: – Подытожь. – Ради сюзерена они жили. Не самая лучшая участь, но ведь у них, как я понимаю, и выбора-то особо не было. Волхв неопределенно хмыкнул. – Ответ принимается. Правда, ты забыла о том, чему тебя наставник Лин учит. Умеет волхв навести на мысль… – При чем тут ушу? Мне почему-то кажется, что самураи им не занимались. Борис Иванович немного устало воззрился на меня. "Как можно не понимать таких простых вещей?" - говорила вся его пускающая ароматный дым фигура. – Я о другом говорил. Про истинное, или божественное, если хочешь. И о том, как оно воплощается людьми в жизнь. В японской культуре есть высоты духа. Это безусловно. Вот только претворить в жизнь их могут единицы. Но едем дальше. На досуге измыслишь, для чего живет современная среднестатистическая женщина. На досуге, я сказал. А заодно подумаешь, ради чего живешь ты сама. Что? Никак уже знаешь? "Чтобы кататься на Мане", - хотела было ответить я. Каков вопрос, таков и ответ. Но я не успела ничего произнести вслух - в дверь вежливо постучали, волхв от меня, наконец, отвернулся, а на пороге появился металлист. "А вот теперь я пойду, и выпущу свои кишки наружу", - устало подумала я. - "Наверное, именно к этому и вел весь этот треп о самураях". Конечно, умирать я не собиралась. Но терпеть ежедневно то, как небезразличный тебе человек обливает тебя холодным презрением с ног до головы? И при этом оставаться собой? Это было сложно, друзья мои. Практически нереально. Что-то было не так. Я ожидала от металлиста любой, сколь угодно негативной, реакции на свое присутствие. А у него не было никакой. Точнее, была реакция человека, в первый раз увидевшего совершенно постороннюю личность. – А это и будет мой партнер? - кивнул в мою сторону головой Илья. – Да, - с удивлением уставился на металлиста волхв. - А что? – Тогда давайте знакомиться, - сияя улыбкой, подошел ко мне боевой друг и товарищ. - Меня Илья зовут. Я растерянно взглянула на начальство. Оно ответило мне тем же, еще и плечами пожало. Ладно, потом разберемся. – Лиса, - ответила я. - С ударением на переднем слоге. – Очень приятно, - скользнув по моей фигуре взглядом, ответил хорошо знакомый металлист. "Кончай дурака валять!" - хотела ответить товарищу я, но поглядела на Бориса Ивановича, и сдержалась. У видавшего виды волхва отвисла челюсть в прямом смысле этого слова. Потом стопятидесятилетний могучий маг все же взял себя в руки, и усиленная работа мысли отразилась у него на лице. – Илья, - позвал он моего компаньона. - Ты вчера свою сестру Жозефину навещал? – Конечно, - повернулся к начальству металлист. - А в чем дело? – Да так, ни в чем, - задумчиво глядя на него, ответил волхв. - Ладно, перейдем к делу. Итак, мы ищем сбежавших граждан планеты Огненная. У кого есть какие-нибудь соображения? – На металлоплавильном заводе их искать надо, - отозвалась я. - В печи какой-нибудь греются. – Ух ты! - посмотрел на меня с неподдельным восхищением металлист. - Как вы быстро разобрались в деле. Не то, что некоторые… Мы с волхвом снова переглянулись. – Вот что, Лиса, - молвил он. - Пойди-ка, прогуляйся. Мне тут с твоим напарником потолковать кое о чем надо. И то правда, мне уже давненько хотелось убраться подальше от этого сюра. И от самураев, и от их сюзеренов, и от спятившего металлиста. Я пошла прямиком в свою избушку, даром, что со времени отбытия на Огненную домой так и не зашла. Да и одной побыть жуть как хотелось, обдумать сложившуюся ситуацию. Не понравились мне вопросы волхва-то. Точнее, возможная причина, по которой он их мог задавать. Но мне не удалось спокойно поразмыслить. Меня поджидали, и, судя по работающему телевизором зеркалу, уже давно. – Привет, Жозефина, - как можно беззаботнее приветствовала я ведьмочку. - Как твое здоровье? – Нормально, - отмахнулась рукой та. - Вот только с братцем я сплоховала. – Так это твоих рук дело? - дошло до меня, как до жирафа в московском зоопарке. - За что ты его так? Это не опасно? – По ошибке, - скромно потупив зеленые очи, молвила супруга Антона. - Я мужу зелье готовила, хотела, чтобы он наши разногласия забыл, а так получилось, что братец раньше его меня навестил… – Что же он так? Может, его жажда мучила? – Любой бы на его месте выпил, - подняла на меня бедовые очи ведьмочка. - Это же разновидность приворотного зелья, оно мужика приманивает, как муху… варенье. – Ясно, - ответила я. - Вот только неясно, чем это может обернуться. – А, - махнула рукой Жозефина. - Уже завтра прежним станет. Это же не на него зелье было сварено, а на Антона, а потому его действия хватит ненадолго. Погоди секундочку… Что ты сказала? "Ага, это она не мне, это она ребенку своему", - догадалась я, видя, как ведьма потеряла связь с внешним миром. - "Сейчас та ей напредсказывает…" – Ничего не понимаю, - вернулась в реальность Жозефина. - Моська говорит, что… Впрочем, не будем о грустном. Это было про нашего дракона. И, возможно, я ее не так поняла. – Наверное, с ней не соскучишься, - ушла я от скользкой темы. – Да уж, - усмехнулась Жозефина. - Я уж и телевизор смотреть стала, чтобы она от знакомых отвлеклась. Пускай лучше предсказывает, что со зверюшками случится. Я бросила взгляд на многофункциональное зеркало - оно транслировало то ли канал "discovery", то ли еще что-то познавательное о природе вообще, и животном мире в частности. – А как ты ее понимаешь? - вдруг озадачилась я. - Она же по-русски, поди, не говорит еще. – А разве для понимания язык нужен? Ну да… Мы же тут все маги, как это я забыла… – А по поводу Ильи твоя дочь ничего не говорила? - решилась наконец-то задать самый главный вопрос я. - У него все будет в порядке? – А что с ним может случиться? - удивилась Жозефина. - Зелье вполне безобидное. Или он все же что-то натворил? Я отрицательно покачала головой. Еще чего не хватало - беременную женщину тревожить. А вот и он, легок на помине! – Лиса, - очень вежливо обратился ко мне металлист. - Тебя Борис Иванович просил зайти. А, ты уже и с моей сестренкой успела познакомиться? Я покосилась на ведьму. Та кусала губы, чтобы не расхохотаться. Я не выдержала, и показала ей украдкой кулак. – Вот уж не ожидала, что на него так странно подействует зелье, освежающее чувства, - весело расхохоталась Жозефина, когда ее братец вышел за дверь, предварительно окинув меня оценивающим взглядом с ног до головы. – Тебе смешно, - не выдержала я. - А мне… Проехали, - вовремя прикусила я свой болтливый язык. – Да ты договаривай, что уж там! - подмигнула мне ведьма. - Что я, не пойму, что ли? – Нет, - помотала я головой. - Не сейчас. Я после тебе расскажу, - сделала я многообещающие глаза. - Ладно, мне пора. И, не дожидаясь ни возражений, ни согласий со стороны Жозефины, побыстрее вышла из дому. – Ну, как он? - спросила я у Бориса Ивановича. – Это ты о своем наставнике по металлу? - уточнил волхв. – Бывшем, - внесла свои поправки я. - О нем, ком же еще? Это зелье не отразится на испытании? – Думаю, что нет. Это же тебе испытание, а не ему, - резонно возразил Борис Иванович. - Не ты же его поила, значит, не отразится. – Тогда ладно, - успокоилась я. - А что вы мне хотели сообщить? – Вы днем отправитесь в село Щедринка, - ответил волхв. - Что-то там у кузнецов творится непонятное, проверить не мешало бы. – Вдвоем? - уточнила я. Бодрый стопятидесятилетний дедушка подмигнул мне лазоревым глазом: – Да. Твоему кавалеру хочется прокатить понравившуюся ему даму. – Вот… - поспешно зажала я рот рукой. Чуть было не упрекнула товарища в том, что он гад ползучий! Это что же, ревность? И она меня терзает, несмотря на то, что моему другу понравилась я же сама? – Осторожнее, - погрозил мне пальцем волхв. - Считай этот эпизод маленьким довеском к испытанию. И вообще, расслабься, и получи удовольствие, мой тебе совет. За тобой всего лишь хотят поухаживать. – Знаю, - немного резко отозвалась я. - Но порой так трудно бывает сдержаться! – Только не смей в дурацкие мечты убегать, - внезапно нахмурился волхв. – Это вы про дракона, - утвердительно произнесла я. - И вы, и Илана… - вспомнила я, как напрягалась ветеранка из-за ящера. - Я что-то не так делаю? Борис Иванович побарабанил пальцами по столешнице, видимо, прикидывая, стоит мне рассказывать, или нет. – Подождем пока, - так и не решился он. - Сейчас мы с тобой отправимся вместе в Китай, мне нужно посоветоваться с твоим наставником по ушу. Вот так и вышло, что жарким сентябрьским днем на тренировочной площадке, расположенной в Южном Китае, стояли оба моих наставника, заповедный и ушуистский, и, не обращая внимание на разминающихся тут же китайцев, самозабвенно о чем-то препирались. На китайском. Я понимала хорошо, если половину. Но и этого мне хватило, чтобы создать полную картину. – Я не понимаю, - говорил Лин-лаоши, - ну, подумаешь, станет она драконом. Почему тебя это так волнует? Это же так почетно! – Ты что, приятель, с головой поссорился? - хватался за седины волхв. - Совсем со своим дао все человеческое растерял! – А мне, наоборот, кажется, что вы, европейцы со своей душой намудрили, - сузив и без того узкие глаза, отвечал китаец. - Ее кто-нибудь вообще видел, эту вашу душу? – Только ее отражение в зеркале, - издевательски ответствовал волхв. - И, знаешь ли, ваша ци тоже глазом не очень-то различима… Дальше вникать в дискуссию я не стала. И так все было понятно: оба моих наставника почему-то были уверены в том, что я мало-помалу превращаюсь в зверя. То бишь, дракона. Странно… С чего это они так? Я же не знала, как звучит на самом деле имя Рассвета - только его русскоязычный аналог, а этого, как я поняла со слов волхва, было недостаточно. Да и в поединки я с драконом не вступала, с чего это мне - да такая честь? "Ну и пусть себе дискутируют", - глядя на размахивающего руками Бориса Ивановича, решила я. - "Разомнусь пока". Мах. Прямой ногой, носком в лоб. Как хорошо ни о чем не думать. Шаг - мах. Шаг - мах. Сотый мах ногой. Боковой. Шаг - мах. Шаг - мах. Кстати, о смысле жизни… Вот не буду я залетать впопыхах, дабы прикрываться ребенком, аки щитом. Да, можно предположить, что с момента заведения ребенка жизнь моя изменится кардинально, и времени на то, чтобы убегать в жизнь дракона просто не останется. Взять хотя бы ту же Жозефину - ее сейчас носит по орбите вокруг еще не рожденной дочки. Но ведь в ее случае это было сделано по любви. А в моем случае - со страху. Не годится это. Моя это битва, и ни чья более. Стопятидесятый мах. Снаружи внутрь. Шаг - мах. Шаг - мах. Впрочем, волхв не стал бы меня подбивать на срочное рождение ребенка, да еще и не по любви. Значит дело не в этом. А в чем? Двухсотый мах ногой. Изнутри наружу. Шаг - мах. Шаг - мах. Может, начальство имело в виду, что не только матери живут ради детей, но порой и дети ради родителей? И что у меня попросту нет своей жизни, а подчиняюсь я неведомо чьей воле? Волхва? От случая к случаю. Металлиста? Это вряд ли. Мастера Лина - лишь постольку поскольку… Вот нравилось мне тренироваться. Конечно, не Смысл Жизни, но все же… Может, сказать об этом волхву, он и успокоится? – Лиса? - мягко обратился ко мне учитель Лин. - Ты уже лазмялась? Я кивнула головой. – Это холосо. Иди, выполняй фолму длакона. – Ты что, с ума сошел? - сдавленно прошипел волхв. – Если тело плохое внутли, надо его сделать плохим сналужи, - изрек местечковую медицинскую мудрость китаец. - Лиса, иди, тленилуйся! – Я остаюсь, - демонстративно уселся на неудобную металлическую скамейку Борис Иванович. – Пожалуйста, - картинно пожал плечами мастер Лин. Уж не знаю, что эти два умудренных магической и жизненной премудростью человека себе вообразили, а только я ничего особенного не почувствовала. Пар из ноздрей не валил, огонь изо рта не вырывался, в небо я не взлетала. Хорошо хоть, корявостью давно уж не отличалась, а то перед волхвом было бы неудобно. Короче, все, как всегда. Потно. И конечности болят - форма дракона представляет собой прыжок вверх с замысловатых корточек, и приземление в ту же позу, только со сменой стойки. На сотом прыжке ноги одеревенели и затряслись. Я покосилась в сторону Лина. Тот мне отечески улыбнулся: "Продолжай!" "Я же тут подохну!" - возмутилась я про себя. - "Договориться со стихией, что ли, пущай поможет прыгать". Самой доступной стихией, как всегда, оказался огонь. Он занимал большую часть моего существа, и без него жизнь была не в радость. Его-то я и призвала. Как всегда, я почувствовала теплоту в области сердца, прыгать стало легче на порядок. Правда, окружающие меня краски как-то поблекли, но это я приписала к тому, что не заметила, как сумерки наступили. И тут оно меня нашло. Или он? "Вот где ты прячешься", - раздался голос в моей голове. Неприятный, свистящий, запоминающийся. Я начала озираться по сторонам, ища источник звука, прекратила прыгать, и… обнаружила, что рядом со мной стоит волхв и со всей дури хлещет меня по щекам. Это было так неожиданно, что я проморгала еще один удар прежде, чем возмутиться. – Ай! За что?! – Слава богам, очнулась, - как ни в чем ни бывало, отреагировал Борис Иванович. - А то я уже не знал, что и подумать. Я ощутила, что лежу на крайне неудобной металлической скамейке, редкие тонкие прутья которой успели изрядно проникнуть в мое худосочное тело. Рядом столпились жадные до происшествий китайцы во главе с наставником ушу. – И долго я так валяюсь? - поинтересовалась я. - И как вам мое тело? Достаточно ли оно уже стало плохим? – Пятнадцать минут. А второй вопрос не ко мне, - ворчливо отозвался волхв. - Вставай, а то простудишься. Мокрая на тебе одежа-то. – Как это пятнадцать минут? - оторопела я. - Мне казалось, что от силы пару секунд. – Выполняй солок две фолмы, - обрел речь мастер Лин. - А мы пока отойдем, посоветуемся. Я встала, и шаркая, поплелась в другой конец площадки. Ноги, натруженные прыжками, отказывались идти как полагается. До конца тренировки больше ничего не случилось. Таинственный обладатель свистящего голоса не появился, китайцы еще поглазели на меня с пяток минут, и, удостоверившись в том, что больше веселить я их не намерена, разошлись. В самом конце занятия ко мне подошел мастер Лин, и попросил меня не прыгать драконом какое-то время. – Твой наставник очень пележивает, - пояснил он свою просьбу. - А жаль. |
|
|