"Пиратика-II. Возвращение на Остров Попугаев" - читать интересную книгу автора (Ли Танит)

1. За дело!

Палубы чисты, как свежие яблоки. Мачты сияют после хорошей полировки. Смола, которой законопачены все щели между досками, наполняет воздух уютным запахом, теплым, как аромат свежевыпеченных пирогов — и в то же время с камбуза, где хозяйничает Вкусный Джек, как раз доносится божественный аромат пирогов. И все они слеплены в виде корабликов.

Команда подобралась деловитая и опытная. Настоящие пираты — то есть бывшие актеры из труппы Молли — только стояли и смотрели, разинув рты.

— Мы так никогда не делали! — жаловались Питер и Уолтер, Вускери и Эйри. Даже Дирк поругался с Мози Дейром, сноровисто начищавшим золоченый поручень.

— Разве так начищают позолоту?

— Да пойди себе ногти почисти! — в сердцах отозвался мистер Дейр. Вускери с трудом разнял драчунов.

Однако Катберт был доволен новобранцами, восхищался тем, как изящно Граг и Плинк зашили крошечную прореху в парусе.

Феликс разгуливал по палубе и рисовал всех подряд. Его никто за это не бранил. Теперь они действуют в рамках закона и бояться им нечего. Может быть даже, в один прекрасный день их портреты займут почетное место в Республиканской галерее.

Мистер Белл потянула лодыжку, споткнувшись о свернутый канат и упав прямо в вовремя подставленные руки Феликса. Планкветт разгуливал по самым верхним реям. Свин без конца перепрятывал свою косточку в самых неподходящих местах.

— Ай! Я же теперь сесть не смогу! — взвыл Шадрах Пропащий, неожиданно обнаружив кость, воткнутую в его гамак.

— А я-то думаю, с чего это моя шарманка играть перестала, — ворчал Катберт, вытаскивая косточку из внутренностей своего инструмента.

Свинтус не находил себе места. В конце концов он притащил косточку в каюту капитана.

— Не желаете ли положить ее сюда, мистер Гав-гав? — спросила Артия, услужливо открывая морской сундук. Свин неуверенно завилял хвостом и согласился. Но через час вернулся, чтобы вытащить свое сокровище (это стоило ему немалых трудов: он долго скребся лапами, а потом барахтался среди одежды, книг и карт, свалившись в сундук головой вниз). С косточкой в зубах он спустился на нижнюю палубу.

— Пес рехнулся, — решил Гидеон Шкваллс.

— Он лучший пес в Ангелии! — возразил Соленый Уолтер.

Эбад разнял их:

— Джентльмены, поберегите свои кулаки для франкоспанцев.

Артия, как и в прежние времена, занимала каюту в одиночестве. И радовалась этому. Раз уж Феликс снова стал ей недругом, пусть не путается под ногами.

Она наблюдала, как он флиртует с Доран Белл. Содрогаясь от гнева и боли, в которой она не желала признаваться даже самой себе, Артия подчеркнуто игнорировала обоих. В этой стройной фигурке нет ни одного мускула, который пригодился бы в море. И какая нелегкая понесла ее с ними?

Артия называла соперницу мистером Беллом. Та до сих пор одевалась как свирепый пират, сидела, подняв раненую лодыжку, и читала стихи мистера Коулхилла.

— Мы высадим вас, мистер Белл, в первом же подходящем порту.

— Ох, боже мой, — воскликнула мистер Белл, взмахнув густыми темными ресницами. — Капитан, уверяю вас, интерес вашего мужа ко мне чисто…

— Интерес моего мужа к вам, мадам, меня не интересует. Будьте добры, избавьте мой корабль от своего присутствия. Надеюсь, порты Мароккайна вас устроят.

— О, капитан…

— Это мое последнее слово.

— Но я так мечтала пойти с вами, клянусь морской волной!

— Мне все равно.

Мистер Белл опустила глаза к книге.

Артия стремительно отошла. Эбад, куривший трубку под фок-мачтой, посмотрел ей вслед.

Корабль был в море два дня и две ночи.

Артия долгими часами стояла у поручней или на квартердеке, устремив взгляд в море. Вот она, ее жизнь. Вот она, ее семья. Она спрятала сердце в морской сундук и, в отличие Свиновой косточки, оставила его там.

Франкоспанцы не появлялись.

Длинная, извилистая линия побережья то приближалась, то удалялась, и лишь кое-где на ней были видны еле заметные признаки жизни. Ветер почти стих. Корабль попусту топтался на месте.

Артия спросила у Эбада:

— Как вы думаете, мистер Вумс, не повернуть ли нам на юго-восток? Здесь нет франкоспанцев — их распугали ангелийские патрули. Но вблизи африканийского побережья мы найдем много торговых судов противника.

Эбад, Эйри и Катберт кивнули и вгляделись в карту, которую она разложила перед ними на столе в каюте. Карта оказалась свежей, по памяти нарисованной копией первой карты Острова Сокровищ. Неточная, кое-где воспроизведенная наугад, она тем не менее обладала могущественной силой.

— Как вы думаете, у нас получится? — спросил Катберт. — Во второй раз подряд?

— Если мы очень захотим, — ответила Артия.

— А остальные, эта новоявленная команда, они получат свою долю? — спросил Эйри, до сих пор дувшийся на Люпина Хокскотта за то, что тот смазывал мачты в непривычной манере и дал каждой пушке собственное имя.

— Если карты действительно вернулись на Остров, сокровищ хватит на всех, — сказала Артия.

— Нет, капитан, с ними делиться нельзя, — упорствовал Катберт. — Только подумайте, какая уйма карт утонула! И кроме того, этот Гамлет Элленсан — вы же сами говорили, он велел отдать их все правительству.

— И думать забудьте. Мы придерживаемся пиратского кодекса чести, сэр. Равные доли для всех. Правительство — во вторую очередь.

Эбад тяжело вздохнул.

В тот день извилистая береговая линия изогнулась острым мысом, возле которого неожиданно появились два корабля. Они торопливо двигались к Проливу. Суда были франкоспанские и шли под сине-золотым флагом с лилией — символом франкоспанского королевского дома Бурбонов.

— У них на двоих нет и пятнадцати пушек, — сказала Артия, глядя в подзорную трубу. — Спустите наш флаг, — велела она.

Знаменитый розово-черный череп с костями соскользнул вниз. На его месте взвился маленький флажок с золотой лилией на синем фоне.

Команда «Незваного» столпилась на палубе.

— Салу! Комман са ва?

— Приветствуем вас, — хриплым голосом перевел Эбад. — Как ваши дела?

Первый помощник капитана франкоспанского торгового судна «Парфэ» — «Совершенство» — широко улыбнулся и, преодолевая морской простор, ответил потоком слов на франкоспанском языке.

— Мы уж думали, вы ангелийцы, будь они неладны, — тихо переводил Эбад. — Уже зарядили пушки. Впередсмотрящий будет выпорот.

Вся команда Артии залилась искренним хохотом. Ангелийцы? Мы?!

— Выпорот?! — взвился Эрт Лаймаус. Его взбесило намерение франкоспанцев наказать своего впередсмотрящего за то, что он оказался прав. Тазбо Весельчак загладил его промах, вскинув руки вверх с криком:

— Вив ле руа!

— Вив ле руа! — загрохотал Эбад.

И вся команда франкоспанского корабля и следовавшей за ним торговой шхуны подхватила их крик. Команда «Незваного» поспешно вступила в хор.

— А что мы такое кричим, разрази их вошь? — поинтересовался Ниб Разный.

— Да здравствует король, — пояснили ему те, кто понимал.

И тут Артия вскочила на поручень, схватила веревку и акробатическим прыжком перемахнула через четырнадцатифутовый промежуток морской воды, отделявший ее от встречного корабля. Она с изяществом львицы приземлилась прямо перед носом слегка перепуганного, но вполне владеющего собой капитана «Совершенства».

— Алор, вуз эт ун фий!

— Ну и ну, вы девушка, — перевел Эбад без всякого выражения.

— А он не слепой, монархистский карась!

Артия уверенно продолжала на безупречном франкоспанском, которому ее выучила Молли.

— Совершенно верно, капитан. Мы каперы на службе у короля. Ходим по Проливу и его выходу в Аталантику, ищем корабли так называемой Свободной Ангелии. А потом… — Она распростерла руки, — пожираем их.

Капитан, очарованный Артией, спросил ее имя.

— Же м'аппель Артемиз.

— Впервые в жизни назвалась настоящим именем, — проворчал Эйри.

— Вы разрешите лучшим представителям моей бесстрашной команды подняться на борт вашего корабля? Уверяю вас, мы соскучились по беседе в цивилизованном обществе. К тому же мы сочтем за честь предложить капитану франкоспанского торгового судна кое-что из товаров, конфискованных у мерзких ангелийцев. Вино, табак, маленькие золотые шкатулки с секретом… Нам необходимо разгрузить трюмы.

— А он алчен. Только посмотрите, как заблестели у него глаза.

Капитан явно обрадовался случаю поживиться пиратскими товарами. Капитан второго франкоспанского корабля, называвшегося «Перфекте» (еще одно «Совершенство»), был настроен точно так же. Пушки, еще различимые в портах, задремали, оставленные командой.

Все тринадцать бономи («Это значит — добровольцы, ребята!») из команды Артии ухватились за веревки, брошенные им, и перемахнули на соседние палубы, шестеро на один корабль, семеро на другой.

На борту «Незваного» осталось пятнадцать человек — и почти все они спустились к пушкам.

— А команда у вас невелика, капитан Артемиз, — прошептал франкоспанский капитан и весьма дружески погладил Артию по плечу.

— Пардонэ, — с сожалением произнесла Артия и приставила к его носу пистолет.

— Ке фэ тю?

— Что вы делаете? — перевел Катберт.

— Говорите по-ангелийски! — взревели несколько разъяренных глоток, и дула всех остальных пистолетов и ружей с «Незваного» нацелились на франкоспанские носы, ребра и спины. — Или по-франгелийски!

— Нрави-ву сет иси? И, сэ а дир, не пытайтесь достать вотр пистоль[2].

На другом франкоспанском корабле, «Совершенстве» № 2, была сделана попытка к сопротивлению. Ее быстро подавил Шемпс, всадив пулю в доски палубы в дюйме от ног капитана.

— Донне, мои сэр, или я вас из-труэ.[3]

Новая команда Артии поклялась тоже соблюдать кодекс Пиратики. Грабить только с помощью угроз, никогда не убивать. До сих пор всё шло хорошо.

Но мгновение спустя общее веселье утихло. Де Жук, оставленный впередсмотрящим в «вороньем гнезде» на вершине мачты, закричал:

— На юге! Большой фрегат!

Артия крикнула:

— Не спускайте глаз с наших франкоспанцев. — Сама она отвела взгляд не сразу. — Шер капитэн, — прошептала она, — одно неосторожное движение — и ваша голова скатится в воду. — Он сжался. Только тогда Артия оглянулась.

Да, новоприбывший корабль представлял собой внушительное зрелище. Громадный, как кит, с гордо реющим на мачте сине-золотым флагом Франкоспании. Не меньше тридцати пушек, и все они ощетинились из орудийных портов.

Франкоспанский капитан тоже оглянулся и прошептал благодарственную молитву прямо в дуло Артииного пистолета

— «Ла маман тро».

— «Властная мамаша»? Он так называется? Простите, капитан, — сказала Артия. — Как ни печально для нее и для вас…

Одним быстрым взмахом кулака она свалила его с ног. По этому сигналу остальные точно так же уложили своих ближайших противников с обоих «Совершенств».

Началась свалка. Пираты спешили вернуться на «Незваный», перемахивали на веревках или просто перепрыгивали через узкую полоску воды, разделяющую суда. Поначалу им никто не препятствовал, потому что команды обоих франкоспанских кораблей не сразу пришли в себя, но потом на убегавших обрушился град вражеских пуль. Его дополнил тревожащий душу скрежет: это франкоспанские канониры готовили пушки к бою.

Артия ушла с вражеского корабля одной из последних. Она видела, что ее прикрывают Эбад и Катберт. Они втроем спрыгнули с поручня в бурлящую бездну, и им вдогонку засвистели стремительные пули. Огненно-красный вихрь опалил волосы Артии, у нее над головой сомкнулась морская вода.

Вокруг Артии мелькали, молотя по воде, ноги ее спасающихся спутников, потом раздался громкий низкий рокот — это прошло низко над водой первое пущенное ядро. Артия поплыла. Рядом с ней, всего футах в двадцати, воду рассекло нечто вроде раскаленной железной акулы. Она не зацепила никого из них, однако подняла сильный водоворот. Артия с трудом вырвалась из его цепких объятий. Ядро не причинило никакого вреда. Вынырнув, она увидела, как оно с шипением, в клубах пара скачет по верхушкам волн, направляясь, по-видимому, в Африканию.

План действий на «Незваном» был обсужден заранее. Корабль медленно развернулся и начал уходить от обстрела. Последние метры лихорадочной гонки пловцы преодолели с предельной стремительностью. Каперская команда взобралась на борт, перевалилась через планшир и рухнула на родную палубу.

На франкоспанском «Совершенстве» тявкнули еще три орудия, но они целились под слишком острым углом и не причинили вреда бешено маневрирующему «Незваному гостю». Теперь, когда вся команда выбралась из воды, заговорили и каперские пушки. Почти весь залп прошел далеко от цели, однако одно ядро расщепило бушприт второму из франкоспанских «Совершенств». «Катберт», — догадалась Артия. Мачта рухнула в волу, увлекая за собой летучий кливер и бом-кливер, а мидель-кливер и стаксель остались полоскаться на ветру, как крылья чайки. Команда «Незваного» отозвалась радостными криками. Потом капер опять развернулся, низко склонившись, будто решил окунуть в воду верхушки мачт. Люди, чертыхаясь, посыпались на палубу, но корабль грациозно выровнялся и встал так, что на стреляющих франкоспанцев смотрела только узкая корма.

Артия оглянулась. Они были вне пределов досягаемости, и последнее слово осталось за «Незваным гостем». До поры до времени.

Ибо самое последнее слово должно было сказать гигантское морское чудовище под названием «Властная мамаша». Она неумолимо надвигалась прямо на «Незваный гость», но еще не миновала изрядно потрепанных торговцев. Артия поняла, что «Мамаша» не уделит своим подопечным ни секунды. Ее цель — пиратский корабль ангелийцев.

Барахтаясь на палубе среди своей рассыпанной команды, Артия отдавала приказы. Эбад встал за руль, туда, где до сих пор весьма ловко орудовал Бузл О'Нойенс.

Еще несколько человек бросились внутрь корабля, на нижние палубы — готовить к бою остальные пушки «Незваного гостя».

Уголком мозга Артия отметила, что ее пираты-актеры хоть и ворчали, но всё же работали с новой командой весьма слаженно и проворно.

Мимо Артии с криком промчался Оскар Бэгг. Она едва успела пригнуться, и в тот же миг на палубу, громко хлопнув парусиной, рухнул ундер-лисель, поврежденный вражеским ядром. Торговец отомстил за свой бушприт.

— Спасибо за предупреждение, мистер Бэгг. — Они встали, и вместе с ними поднялся слегка оглушенный упавшим парусом Кубрик Смит.

— Какие будут приказы, капитан Артия?

— Бежим, — сказала Артия. — Эта их мамаша велика, но нерасторопна.

Вдруг рядом с ней вырос Феликс, бледный от ярости, и схватил Артию за плечи.

— У тебя кровь идет! Ты ранена?

— Ранена? Нет. Пуля только взъерошила волосы. Иди вниз и захвати с собой эту дуреху Беллу Белл.

— Сама ты дуреха. Затеять такое…

— Вниз, мистер Феникс. — Лицо и голос Артии были тверды как камень. — Не стану с вами спорить в разгар битвы. Сдержите гнев!

На его лице мелькнула какая-то тень. Боль? Презрение?

Он повернулся и пошел прочь по качающейся палубе.

«Нравится ли мне это? — спросила себя Артия. — Скорость, смертельная опасность? Гибель в облике надвигающегося франкоспанского корабля?»

«Заткнись, — велела она себе. — Сдержи гнев».

И пошла на квартердек.

Два торговых судна остались далеко позади, скрылись в кружевных облаках дыма. А на фоне этих облаков высился грозный силуэт «Властной мамаши». Она надвигалась, медленно, неумолимо, высоко воздев над морем черные жерла пушек.

Они бросились бежать.

Бежали три часа. Потом еще три. И еще. Запад окрасился заходящим солнцем. Подступила темнота. На востоке очерчивалось побережье Франкоспании. Вечерние берега были усыпаны крохотными точками света — маяками, сигнальными огнями. С ними перемигивались далекие звезды.

А позади, на закругленном краю мира, до сих пор вырисовывался все тот же силуэт, преследующий «Незваного гостя», будто тень, громадная и черная. «Ла маман тро».

— Они не отступят.

— Верно. Я об этой «Мамаше» слыхал. Говорят, неотвязна, как охотничий пес. Загоняет дичь, пока не вцепится в нее зубами.

Артия осталась на палубе. Распределила вахты, чтобы люди могли поесть и отдохнуть. Вместе с помощниками обучала своих актеров. Репетировала.

На палубу выскочил Вкусный Джек с белоснежной Моди, вцепившейся в воротник. Он вынес Артии ломоть хлеба с жареным мясом.

— Спасибо, Вкусный.

— Не за что, кэп. Может, в последний раз вам доводится перекусить, прежде чем мамаша нас заловит.

— Как ты думаешь, сколько на ней пушек? — спросила Артия у Эбада.

— Я слыхал, тридцать семь. При хорошем прицеле может стрелять на милю с четвертью.

— Мы можем ее перехитрить, — решила Артия. — Если получится…

Он не стал спорить.

А под палубой скулил Свинтус. Планкветт, взъерошив перья, вышагивал по снастям.

Громадный купол неба окрасился в сине-черный цвет. Вот бы сейчас взлететь…

Но тогда и «Властная мамаша», без сомнения, взлетит вслед за ними. От нее не спастись. Над скрипучей, стонущей палубой «Незваного гостя» повисла тяжелая тишина.

На этот раз удача, похоже, отвернулась от них.

Артия проспала на квартердеке пару часов. Разбудил ее, как она и наказывала, Эйри.

По доброте душевной он дал ей лишних десять минут. А она его обругала. Вот и делай людям добро.

Встало солнце. Его лучи озарили неприютное побережье. Никаких надежд на помощь. Ни одной дружественной гавани, готовой приютить и пиратов, и каперов, подобно миролюбивым портам Мароккайна. Ни одного островка, за которым можно спрятаться.

В первый миг после пробуждения у Артии мелькнула слепая надежда — может быть, преследователи растаяли в темноте, как дурной сон. Нет, не растаяли. Вон они, чернеют зловещим пятном на серебристом небе.

Артия созвала своих помощников и самых опытных людей из новой команды. Эйри боялся смотреть ей в глаза. Оскар Бэгг, корабельный плотник и по совместительству судовой врач, в тревоге ждал, между делом натирая до блеска орудия своего ремесла — пилы, ножи, иглы…

— Мне очень жаль, джентльмены, — сказала им Артия, как всегда спокойная — по крайней мере, внешне. — Нам остается только одно. Развернуться и принять бой.

— Бой? — хрипло вскричал Эйри. — Какой еще бой с этой громадиной? С «Властной мамашей»?! Да она нас одним залпом разнесет вдребезги, клянусь молочными реками в потерянных землях Эйры. Разметет, как… как груду реквизита!

А Глэд Катберт громко заявил:

— Как скажете, капитан.

Шемпс грозно нахмурился:

— Я готов надавать им по шее, клянусь тюленьими сандалиями.

— Так точно! — вскричало множество голосов.

Артия, неожиданно для самой себя, была тронута. Они готовы идти в бой! Новые рекруты — настоящие моряки, настоящие пираты! Настоящие свободные ангелийцы, ненавидящие монархистов. И Глэд Катберт с ними.

А ее собственная команда, Моллины воспитанники — они сейчас совсем пали духом, как и в самом начале пути.

Вускери и Дирк ничего не сказали.

Соленые Питер и Уолтер в ужасе разинули рты.

Честный Лжец глядел печально.

И только Эбад остался Эбадом. Загадочным, непроницаемым.

И только Эбад крикнул:

— Готовить палубы к бою!

Люди послушно кинулись врассыпную.

С мачты спустили ложный франкоспанский флаг, над кораблем гордо развевались череп и кости. Тазбо и Сиккарс Глаз чистили пушки. Все успели немного поспать — по крайней мере, так они сказали. Свин, Феликс и мистер Белл, от которой не было ни малейшей пользы, сидели внизу, в пассажирских каютах. Планкветт кружил среди мачт и никак не мог угомониться. Артия пыталась позвать его, но попугай уже успел усвоить, что если его в боевых условиях зовут вниз, то значит, для верности посадят под замок.

«Да какая разница? — подумала Артия. — Пусть остается на палубе. Если мы потонем, у него будут шансы спастись. — И тут же мысленно одернула себя: — Мы победим. Непременно. Всем назло».

— Я же Пиратика, — прошептала она. — Непобедимая. Да, мама?

Высоко в небе, будто услышав, попугай прокричал голосом Молли:

— Королева морей!

Из камбуза вышел Вкусный Джек и встал около кормовой пушки. Моди сидела у него в кармане, и наружу настороженно выглядывала только белоснежная голова с черным клювом и красными глазами. У носовой пушки хозяйничал Эрт Лаймаус. Тазбо, Сиккарс, Хокскотт, Мотоуп, Пропащий, Шкваллс, Дэббет, Лалли, Граг и Ниб Разный рассредоточились у пушечных портов на нижней палубе.

Артия подумала: «Мы хорошенько врежем этой „Властной мамаше“. А она — она промахнется. Мы опять убежим, пойдем вдоль берега, спрячемся. Прорвемся. Не зря говорят — я везуча, как семнадцать тысяч чертей».

А в голове звучал голос Феликса:

— Ты никогда не убиваешь, Артия.

«И не стану», — мысленно ответила она.

На палубе расселся пиратский оркестр, вооруженный музыкальными инструментами.

А над водой рассыпалась еле слышная дробь — застучали вражеские военные барабаны. Способна ли «Мамаша» на таком расстоянии попасть в них? Наверное, да…

— Музыку! — вскричала Артия.

Над пиратскими барабанами запорхали руки Честного. Взвыла по-кошачьи труба Вускери. Пронзительная флейта Уолтера принялась выводить веселую мелодию. И низко, словно зверь, заворчала шарманка Катберта.

Громадный франкоспанский корабль подошел совсем близко, и Артия могла без подзорной трубы разглядеть матросов на палубе, тусклые отблески пистолетов у них в руках. Но грохота барабанов уже не было слышно. Он потонул в музыке, которая раздавалась с «Незваного гостя».

Под эту музыку разыгрывался ужасающий танец, пляска корабля с кораблем. Двадцать две пушки против тридцати семи. (Почему франкоспанцы не стреляют? Хотят поиграть в кошки-мышки…)

В свете разгорающегося дня блестят мушкеты Дирка, Питера, Эйри. Кремневое ружье Артии, начищенное за час до сна, слегка покалывает руку.

У штурвала стоит Эбад, ему на помощь готов прийти де Жук. К Эйри вернулось мужество. Он, войдя в роль, вдруг вскричал хорошо поставленным актерским голосом:

— Эй, ребята, споем-ка им песенку! И великолепным тенором затянул: «Лягушатников долой! Убирайтесь-ка домой!»

Песню подхватили все моряки, даже те, кто был внизу у пушечных портов. Артия обернулась и сжала плечо Эйри. Он только ухмыльнулся и еще громче продолжил:

И тут раздался совсем другой голос. Он был гораздо ниже, чем у Эйри. Ниже любого голоса на обоих кораблях.

Море содрогнулось. Пение смолкло.

— Тьфу, кроличьи рога!

— Неужели они могут стрелять так далеко?

«Мамаша», приблизившаяся почти на милю, сделала первый залп из семнадцати пушек.

— Уклоняйтесь на правый борт, мистер Вумс! — Звонкий, как металл, крик Артии перекрыл общую разноголосицу.

Вода и воздух между «Незваным» и франкоспанским кораблем вскипели, будто их раздирали семнадцать тысяч громадных когтистых лап.

— Они всего лишь бахвалятся, — не сдавалась Артия. — Ядра кончатся раньше, чем франкоспанцы подойдут к нам близко. Держитесь.

«Незваный гость» развернулся вправо.

Эбад и де Жук навалились на штурвал. Вокруг них было только небо, море и надвигающиеся выстрелы. Ядра растеряли первоначальную мощь. Только одно из них коснулось — всего лишь коснулось — киля «Незваного гостя», мягко, как ласковая рука, — и корабль тихонько качнулся. Неужели у «Мамаши» плохие боеприпасы?

Однако давать отпор слишком рано. Капер Артии еще не приблизился на расстояние, с которого можно поразить противника.

Артия смотрела только на «Мамашу», разговаривая с Дирком.

— Мистер Дирк, будьте добры, спуститесь на пушечную палубу и велите им сосчитать до тридцати. До тридцати, что бы ни было. Не больше и не меньше. Потом стреляйте. Полный бортовой залп. Как мы отрепетировали.

— Есть, капитан.

На корму прибежал Катберт — теперь он пушкарь, а не музыкант из корабельного оркестра.

Какими храбрыми они наконец стали, ее актеры. Отчаянными, как розовый флаг. Зря она в них сомневалась.

Один… два…

Все, кто был на палубе, считали про себя.

Десять… четырнадцать…

Вкусный Джек считал, Моди кивала в такт.

Семнадцать… девятнадцать…

Двадцать… двадцать три…

«Но я, — подумала она. — разве я не…»

«Властная мамаша» наваливалась на них всей своей громадой, ветер у нее за спиной дул с северо-востока. Для такого чудовища она двигалась на удивление проворно.

Двадцать пять… двадцать семь…

Тридцать.

Пушки «Незваного гостя» дружно рявкнули в девять глоток. Под вихрем огня и металла море рассыпалось осколками, как разбитое стекло, но на этот раз они летели в сторону противника. Набранная скорость помогала им. Девятикратный гром полыхнул еще раз.

И тут «Незваный» заплясал. Корабль плавно развернулся и презрительно подставил франкоспанскому гиганту изящную корму, однако встал чуть наискосок, на случай, если исполинский корабль захочет поразить его из носовой пушки. На «Незваном» громыхнули две кормовые пушки — им не хотелось оставаться без дела. Пусть франкоспанцы попробуют попасть…

«Незваный гость» сделал уже двадцать выстрелов. Люди Артии, борясь с головокружением, висли на поручнях и мачтах, высовывались из пушечных портов, пытаясь разглядеть, что творится вокруг. Когда им это удалось, раздался протяжный гул разочарования.

Ядра скакали по волнам, как дельфины, обдавали «Мамашу» брызгами — и всё. Слишком низко. И слишком далеко.

Артия бросила:

— Повторим маневр. Лево руля!

Она задумалась. «Да, ошибка. Надо было выждать. Где мой глазомер? Куда делась моя удача?»

Снизу донесся топот запальщиков и пушкарей, перемещавшихся к орудиям левого борта.

Эбад передал штурвал де Жуку и Мози Дейру, подошел к Артии и спросил:

— Видишь, какой флаг подняли франкоспанцы?

— Да, с зеленым ключом на белом фоне.

— Это значит, они хотят переговоров.

«Зачем?» — подумала она. Преимущество за ними… Через сузившуюся полоску воды долетел голос, усиленный брезентовым рупором. Человек говорил по-ангелийски.

— Приветствуем ангелийский мятежный корабль. Мы прекратили огонь. Вы сражались храбро. Мы предлагаем вам сдаться.

— Ни за что!

— Никогда, клянусь китовыми подштанниками!

— Да я лучше на курице женюсь!

— Да я лучше стану той курицей, на которой ты женишься!

Подобные презрительные возгласы слышались отовсюду. Артия не мешала своим людям кричать. Пусть сохраняют силу духа. Она вглядывалась во франкоспанский корабль — он уже приблизился настолько, чтобы наверняка, даже с плохими боеприпасами, разнести «Незваного» вдребезги. Но, как назло, оставался еще слишком далеко, чтобы причинить ему вред ответным огнем.

«Так что же делать? Соглашаться. Пусть подойдут ближе… и тогда… Не могу думать. Что со мной стряслось? Мама… Помоги нам!..»

Артия ни единым взглядом не выдала своих душевных мук. Хорошо поставленным голосом актрисы, далеко разлетавшимся над водой, она объявила:

— Мы согласны, месье. Каковы ваши условия?

— Условия? Ха-ха-ха! Вот они. Вы проведете чудесные каникулы на славной франкоспанской земле. В наших тюрьмах, уверяю вас, очень уютно.

— Как там пушки? — спросила Артия у Вускери.

— Горячие, аж жгутся, как индейская горчица.

— Даем вам пять минут, — гремел голос франкоспанца. — Потом мы вас уничтожим.

— Артия! Что там такое?

— Погоди, Уолтер, не сейчас.

— Да нет, Артия! Капитан! Посмотрите! Что это?

— Верно, — поддержал его Оскар Бэгг, вглядываясь в излом берега, туда, куда указывал Уолтер. — Там что-то есть. Но что?

Артия нетерпеливо обернулась. Сначала ей показалось, что глаза, измученные нехваткой сна, ей изменяют.

Кусочек моря вместе с небом как будто куда-то поплыл. Он колыхался, вздымал волны, приближался…. Или это только мерещилось ей?

— Ничего там нет.

— Это облако, — предположил Эйри.

— Или просто море.

— Туман, небось. Мираж. Ради синеглазых овец Коннора, заткнитесь, а?

Артия взяла себя в руки и помахала франкоспанцу.

— Пять минут. Санк минут. Да, месье.

— Уже четыре! — игриво выкрикнул тот.

Артия обратилась к своим людям, собравшимся на палубе:

— Подождем, пока они подойдут ближе. Потом опять выстрелим. Так же, как в прошлый раз. Двойной бортовой залп, потом кормовые орудия.

— Да они нас разнесут вдребезги, капитан!

— На мелкие кусочки.

— Да, господа. Очень может быть. А вы предпочитаете отправиться в тюрьму и на виселицу? Даже не на милую добрую виселицу Свободной Ангелии?

От палубной пушки донеслось ворчание Вкусного Джека.

— Я их еще не угостил. Хочу дождаться своей очереди. Поджарить франкоспанцев…

— Мистер Плинк, поспешите вниз. Пусть наши пушкари стреляют по собственному усмотрению, как только решат, что «Мамаша» подошла достаточно близко.

— Есть, капитан.

Вускери и Дирк переглянулись.

— Говорил я, не надо идти.

— Да ну тебя, — отозвался Вускери. — Это всё равно лучше, чем выходить на сцену с девчонкой, которая играла Пиратику на Шутерс-Лейн. С этой Мариголд Вортитаун. Она попала на сцену только благодаря упорству своей мамаши, а не потому, что умеет играть.

— Еще одна властная мамаша, — поддержал его Дирк.

— И только подумайте, какая нас ждет слава! — воскликнул Эйри. — Жаль только, мы о ней ничего не услышим.

— Про нас напишут в «Ландон Таймс», — сказал Мози Дейр.

— Тридцатисемипушечный корабль потопил Пиратику и ее храбрую команду.

— Все погибли.

Над морем вспыхнула молния. Трах-та-ра-рах! На востоке, на полпути к берегу, фейерверк и грохот…

— Может, это плавучее облачко принесло с собой бурю? — Уолтер растерял весь свой страх.

— Да нет же, болван! Это еще один корабль, разрази его гром! На нем пушки палят!

Над головой пронзительно заверещал Планкветт.

— Восемь мадригалов!

Эбад сказал, тихо и сумрачно:

— Его никогда толком не разглядишь, даже когда он близко. У него мачты и паруса раскрашены, словно задник на сцене — в цвет облаков и неба, а борта расписаны как море. Артия, это «Невидимка», бриг Дикого Майкла Холройяла.

Все вытянули шеи и разинули рты. Корабль-мираж стремительно приближался, а его пушки…

— Сколько их, Эбад?

— По семь с каждого борта, одна на корме и две на палубе.

…его пушки грохотали и изрыгали ядра прямо в могучую тушу «Властной мамаши».

На вражеской палубе началась паника. Выстрелила пушка. Но в кого им было целиться? Залп улетел в пустоту.

— Этот «Невидимка» — сущий дьявол. Не разглядишь, — обиженно воскликнул Питер.

— Неплохая идея.

— Все по местам! — закричала Артия. — Друзья мои, мы не зрители в зале. Мы участники представления. Мистер Плинк, мистер Вумс, к штурвалу! Так держать! Двойной бортовой залп! Потом еще один — если понадобится. Теперь мы сможем справиться с франкоспанцами! У нас тридцать девять пушек против их тридцати семи, и стреляют они с двух сторон.

С неба и с моря, с востока и неведомо откуда, надвигалось что-то невидимое, грозное, палящее из пушек, заметное только в момент выстрела. А впереди маячил пиратский корабль, который на «Властной мамаше» уже считали своей добычей. Они и стреляли-то в него не слишком жестоко, надеясь взять неповрежденным. Однако эти пираты уходили из-под обстрела какими-то балетными движениями, не прекращая вести непрерывный огонь с левого борта.

Впервые увидев, как этот ангелийский корабль танцует вокруг них, держась кормой к носу, франкоспанские моряки удивились.

— Сэ импоссибль!

Корабль любого водоизмещения, не говоря уже о клипере, не может вот так вертеться на месте, да еще с подобной скоростью.

И тут франкоспанцы догадались.

— О святые небеса! Да это же не кто иной, как «Незваный гость»! Прямо перед нами — сама Пиратика!

Слухи об Артии Стреллби давно дошли до Франкоспании. Вот это добыча!

И вот, пожалуйста! «Ла Маман» стреляла, но ядра уходили неведомо куда, не принося ущерба ни невидимому кораблю, ни танцующим пиратам.

А тем временем пушки «Незваного гостя» пели: бах-бабах!

Бум-трах! — вторили им пушки «Невидимки».

У «Ла Маман» был продырявлен весь левый борт, от носа до кормы. Треснула и сломалась под ударом ядра грот-мачта, зацепив по дороге верхушку бизани.

Все решили, что «Незваному гостю» помогают потусторонние силы. Призрачные невидимые друзья…

«Ла Маман» дала Артии на капитуляцию пять минут. Не прошло и десяти, как сама «Мамаша» развернулась и, тяжело кренясь на левый борт, захромала прочь по морским валам.

Если франкоспанский капитан рассчитывал, что два ангелийских корабля бросятся в погоню, он ошибался. Вдоль побережья найдется немало франкоспанских судов, готовых прийти на помощь раненому товарищу.

— Значит, придется их отпустить. Келль жалость, — сказал по-франгелийски Дикий Майкл, вспрыгнув на борт «Незваного гостя».

Вся команда Артии собралась на палубе и не могла отвести глаз от таинственного корабля.

Да, вблизи «Невидимка» был различим. Мачты и паруса, как и говорил Эбад, тщательно выкрашены в цвет голубого неба с редкими облачками. А на тот случай, если набегут тучи, на паруса кое-где нанесены крапинки потемнее — достаточно, чтобы скрыть корабль при пасмурной погоде, но не настолько много, чтобы выдать его под ясным небом. Борта и палуба были синими, как море, зелеными, как море, серыми, как море. Кроме пушечных портов, имелись и порты для весел. И даже весла, даже пушки выкрашены в синевато-зеленый цвет. А последний штрих этого камуфляжа…

Люди на «Незваном» зааплодировали и разразились хохотом.

Майкл к этому уже привык. Он поклонился, изящным взмахом приподняв небесно-голубую, расписанную облаками шляпу над сине-белой напудренной головой. Лицо, тоже покрытое голубыми и белыми красками, сливалось с лазурной шеей, рубашкой, камзолом и штанами.

Точно так же выглядели все остальные члены его команды, кроме тех, чье место было высоко на снастях, — их расписали в цвет голубого неба.

В воде лениво покоились сине-зеленые весла.

Феликс, тоже поднявшийся на палубу, процедил:

— Прекрасная живопись, мистер Холройял.

— Воистину так, сэр. Когда-нибудь нас, может быть, даже повесят — только боюсь, не в картинной галерее.

Артия спустилась с квартердека и пожала бирюзовую руку Майкла.

— А мой отец, когда ходил с вами, тоже так украшал себя? — спросила она.

— Да, а как же. Наш Эбад был синий, как василек. Честное слово.

— Мы вам обязаны жизнью, мистер Майкл.

— Ничего особенного. Мы квиты. Но в благодарность я хочу получить услугу за услугу.

— Просите.

Майкл оглянулся через плечо.

— Луи, подойди, представься.

Из толпы вышел коренастый коротышка, раскрашенный, как и все остальные. Он пышно поклонился Артии.

— Ла Пиратика! Эншанте, право слово.

Хотя он сказал, что очарован, по-франгелийски, его выдал акцент.

— Вы франкоспанец, — насторожилась Артия.

— Совершенно верно, — подтвердил Майкл. — Но не спешите протыкать его шпагой — это Луи Адор, один из трех главных вождей революции во Франкоспании. Их символ — фиалка, цветок народа. Луи разделяет республиканские взгляды и стремится освободить свою страну от угнетателей — короля и его приспешников. — Луи опять поклонился. У него в петлице виднелась фиалка. Майкл продолжал: — Во Франкоспании для него сейчас слишком жарко. Он должен ехать в Мароккайн. В порту Эль-Танжерины его ждут помощники.

Артия окинула взглядом своих гостей. Может быть, этим и объясняется разговор, который Катберт подслушал в библиотеке у Холройялов?

— Вы хотите, чтобы я отвезла этого человека в Эль-Танжерину?

— Мне необходимо заняться другими делами. Что вы решите? Откажете мне или нет?

Артия хмуро поглядела на Майкла. Он, не моргнув глазом, широко улыбнулся. На фоне голубого грима блеснули белые зубы.