"Цирк Доктора Дулитла" - читать интересную книгу автора (Лофтинг Хью)

^{ГЛАВА 6} ГРАНЧЕСТЕРСКИЙ ДИЛИЖАНС

Через пятнадцать минут Софи сказала:

— Я слышу скрип колес. Доктор. Посмотрите — там какие-то огоньки на дороге.

— Да. Но это не наш дилижанс. Это экспресс, направляющийся в Твинборо. Видишь, на нем два фонарика: зеленый и белый? На нашем будут два белых огонька спереди. Постарайся не наступать на свой плащ, а то он испачкается!

Как только Твинбороский экспресс прогрохотал мимо, на дороге показался еще один дилижанс.

— А вот этот наш, Гранчестерский, — обрадовался Доктор. — Ты сиди тихо и не двигайся, а я пойду посигналю кучеру, чтобы он остановился. Потом я возьму тебя на руки и отнесу в карету. Будем надеяться, что в углу найдется свободное место. Твоя шляпка хорошо завязана, не соскочит?

— Со шляпкой все в порядке, — ответила Софи, — но вуаль ужасно щекочет мне нос. Я боюсь, что могу от этого чихнуть.

— Постарайся, пожалуйста, не чихать, — попросил Доктор, вспомнив, какой звук издают тюлени, когда чихают. (Что-то очень похожее на мычание коровы.) Оставив Софи сидеть у обочины, Джон Дулитл вышел на середину дороги и остановил дилижанс. Внутри уже сидело трое пассажиров: двое мужчин и пожилая дама. К счастью, место в углу, прямо напротив этой дамы, было свободно.

Открыв дверь, Доктор побежал за Софи, поднял ее и понес в дилижанс. Мужчины оживленно обсуждали политику и не обратили на новую хромую пассажирку никакого внимания. Но когда Доктор закрыл дверь и сел рядом с тюленихой, он заметил, что старушка разглядывает ее с большим интересом.

Наконец карета тронулась, и Доктор, убедившись, что ноги Софи не высовываются из-под плаща, вытащил из кармана газету. Хотя при тусклом свете масляной лампы читать было почти невозможно, он развернул газету так, чтобы она полностью закрывала его лицо, и притворился, что поглощен чтением.

Но тут пожилая дама наклонилась вперед и похлопала Софи по «колену».

— Извините меня, дорогая, — участливо начала она.

— О… э… — быстро вмешался Доктор, выглянув из-за своей газеты. — Она не умеет говорить. То есть, не умеет говорить по-английски.

— А далеко она едет? — поинтересовалась старушка.

— На Аляску, — ответил Доктор, забывшись. — То есть, потом на Аляску. А сейчас мы едем в Гранчестер.

Пожелав про себя, чтобы люди поменьше совали нос в чужие дела, Доктор снова закрылся газетой. Можно было подумать, что его жизнь зависит от того, прочитает он ее или нет.

Но от доброй старушки не так-то легко было отделаться. Немного подождав, она снова наклонилась вперед и похлопала по колену теперь уже Доктора.

— Это ревматизм? — спросила она шепотом, кивая на Софи. — Я заметила, что вам пришлось нести ее на руках, бедняжку.

— Не совсем, — замялся Доктор. — У нее слишком короткие ноги, поэтому она не может ходить. С самого рождения не может ступить и шагу.

— Боже! — вздохнула его собеседница. — Как это печально. Очень, очень печально.

— Доктор, я падаю, — зашептала вдруг Софи из-под своей вуали. — Сейчас свалюсь на пол.

Пока Доктор убирал в карман газету, чтобы поддержать тюлениху, старушка снова заговорила:

— Какое у нее красивое котиковое манто!

Оказывается, ласт Софи высунулся из-под плаща.

— Да, да. Ее нужно держать в тепле, — сказал Доктор, поспешно прикрывая Софи плащом. — Это очень важно.

— Она, наверное, ваша дочь? — опять спросила старушка.

Но на этот раз ей ответила сама Софи. Вуаль так щекотала ей нос, что она наконец не выдержала и чихнула. При этом она издала такой громкий и трубный звук, что дилижанс даже качнулся в сторону. Не успел Доктор и глазом моргнуть, как тюлениха шлепнулась на пол, прямо к нему под ноги.

— Ей плохо, бедняжке, — заохала пожилая дама. — Подождите, сейчас я достану свою нюхательную соль. Она упала в обморок. Со мной это тоже часто случается во время переездов. А в этой карете еще так гадко пахнет какой-то рыбой!

К счастью для Доктора, старушка занялась поисками соли в своей сумочке, и он смог незаметно поднять Софи и снова задвинуть ее в угол. После этого он уселся между ней и двумя мужчинами, которые теперь тоже начали проявлять интерес к хромой пассажирке.

— Ах, вот она, наконец-то нашлась, — сказала старушка, протягивая Доктору серебряный флакон. — Поднимите вуаль и поднесите его к носу бедняжки. Она тут же очнется.

— Нет-нет, спасибо, — быстро сказал Доктор. — Единственное, что ей сейчас поможет, — это отдых. Она очень устала. Давайте не будем больше разговаривать. Может быть, тогда она заснет.

Наконец-то бедному Доктору удалось заставить назойливую даму замолчать и заняться своими делами.

Следующие полтора часа пассажиры провели очень спокойно, дилижанс продолжал свой путь без особых происшествий. Но Доктору было совершенно ясно, что двое джентльменов очень заинтересовались его больной попутчицей. Они не спускали с нее глаз и все время перешептывались. При мысли о том, что их могут каждую минуту разоблачить, Джона Дулитла бросало то в жар, то в холод.

Наконец дилижанс остановился в какой-то деревне, чтобы сменить лошадей. К пассажирам заглянул кучер и сказал, что они могут поужинать на постоялом дворе. Но через полчаса всем нужно быть в сборе, чтобы снова отправиться в путь.

Бросив еще раз пристальный взгляд на Софи, два джентльмена вышли из кареты и отправились на постоялый двор. За ними последовали сердобольная старушка и кучер. Софи с Доктором остались совершенно одни.

— Послушай, Софи, — зашептал Доктор. — Что-то не нравятся мне эти двое. Боюсь, они подозревают, что мы не те, за кого себя выдаем. Ты оставайся здесь, а я схожу на постоялый двор и постараюсь узнать, поедут ли они с нами дальше.

И Доктор пошел на постоялый двор. В коридоре он встретил служанку и спросил у нее, как пройти в столовую. Девушка показала ему комнату в конце коридора, вход в которую закрывала ширма.

— Проходите туда и садитесь за свободный столик, а ужин я сейчас принесу, — сказала она.

— Спасибо, — поблагодарил Доктор. — А вы, кстати, не знаете, кто эти двое джентльменов, которые только что вошли в столовую?

— Конечно, знаю, сэр. Один из них начальник полиции нашего графства, а другой — мистер Татл, мэр Пенчерча.

Служанка ушла, а Доктор направился к столовой. Но прежде чем войти туда, он остановился около ширмы и прислушался. Тут же он услышал голоса тех двоих джентльменов, о которых он только что расспрашивал служанку.

— У меня нет ни малейшего сомнения, — говорил один, — что это грабители, промышляющие на дорогах. Эти штучки с переодеванием — старый трюк, меня не обманешь. Ты заметил густую вуаль? Вполне возможно, что это сам Роберт Флинч. Он ограбил Твинбороский экспресс только в прошлом месяце.

— А я не удивлюсь, если этот коротышка толстяк окажется его сообщником Джо Греземом. Давай-ка сделаем вот что: после ужина вернемся на свои места, как будто мы ни о чем не догадываемся. Наверняка эти негодяи дожидаются, чтобы в дилижансе было побольше пассажиров, а когда он будет проезжать по самой глухой местности, они нападут на нас: «жизнь или кошелек»! После этого они, конечно, попытаются скрыться. У тебя с собой твои дорожные пистолеты?

— Конечно, с собой.

— Вот и отлично. Дай-ка мне один. Слушай меня внимательно: как только я тебя толкну, ты срываешь вуаль и приставляешь пистолет к голове этого мерзавца. Я же позабочусь о коротышке. Потом мы разворачиваем карету и мчимся обратно в деревню. В местной тюрьме для них наверняка найдется подходящее место. Ну как, тебе нравится мой план?

Тут к Доктору подошла служанка. В руках у нее был поднос, уставленный тарелками с горячим и ароматным ужином. Девушка тронула Джона Дулитла за плечо и сказала:

— Входите, сэр, и присаживайтесь. Сейчас я буду разносить ужин.

— Нет, спасибо, — ответил Доктор. — Мне уже что-то расхотелось есть. Пойду-ка я лучше на свежий воздух.

К счастью, во дворе никого не оказалось. Прежних лошадей уже распрягли и отправили на конюшню, а новых еще не запрягали. Доктор побежал к дилижансу и открыл дверь.

— Софи, — зашептал он. — Скорее вылезай. Они думают, что мы переодетые разбойники. Пока здесь никого нет, нужно быстро уходить.

Софи вылезла, и Доктор, водрузив ее на себя, пошел, покачиваясь под ее тяжестью, со двора. Так как было уже довольно поздно, им не встретилось ни души. В пронзительной тишине летнего вечера раздавались лишь звяканье посуды с кухни и фырканье лошадей в конюшнях.

Они прошли по дороге совсем немного, и Доктор опустил тюлениху на землю.

— Сейчас, — сказал он, — нам не нужно далеко уходить. Здесь деревня кончается. Если мы доберемся вон до тех полей и перелезем через изгородь, — мы будем в безопасности. Сейчас я пойду вперед и поищу место, где можно перелезть, а ты иди за мной так быстро, как только можешь. Давай сюда свой плащ и шляпку — вот так, теперь тебе будет намного удобнее.

Через несколько минут беглецы уже отдыхали в высокой луговой траве.

— Боже! — вздохнула тюлениха, вытягиваясь на земле. — Какое счастье, что я избавилась от этого гадкого плаща и вуали! Мне ни капельки не понравилось быть леди.

— Да, мы опять чудом спаслись, — сказал Доктор. — Слава Богу, что я зашел на постоялый двор и подслушал разговор этих джентльменов. Если бы мы поехали с ними дальше, нас бы точно поймали.

— А вы не боитесь, что они будут нас искать?

— Может быть. Но им и в голову не придет, что мы прячемся так близко. Они же приняли нас за дорожных грабителей. А когда они обнаружат, что нас нет, они наверняка решат, что мы уже успели уйти очень далеко. Давай подождем здесь, пока проедет наш дилижанс, а потом будем думать, что нам делать дальше.

— Да, но хоть мы с вами и спаслись, ч не вижу, чем наше теперешнее положение отличается от прежнего, — сказала Софи.

— Но мы уже проехали большую часть пути! Наберись терпения, скоро мы дойдем и до реки.

— А сколько миль до нее осталось?

— Эта деревня называется Шотлейк, — задумчиво сказал Доктор. — Значит, до Талботского моста остается восемнадцать миль.

— Восемнадцать миль! Но как же мы их пройдем? Я не могу идти, Доктор. Я просто не в состоянии пройти восемнадцать миль!

— Тише. Ты говоришь слишком громко, — прошептал Джон Дулитл. — Они могут искать нас где-нибудь поблизости. Не волнуйся, мы что-нибудь придумаем. Главное — добраться до реки, и тогда все самое худшее будет позади.

— Бедный Слаши, — забормотала Софи, поднимая глаза на луну. — Как он там без меня?.. Потом мы опять поедем в дилижансе, Доктор?

— Думаю, что нет. Наверняка они предупредили всех на постоялом дворе, и теперь кучеры будут обращать внимание на каждую даму под вуалью, пытаясь найти тебя.

— Надеюсь, что здесь они нас не найдут, — сказала Софи. — Хотя мне кажется, что это укрытие не очень-то надежное. Боже! Вы слышите? Сюда кто-то идет!

Доктор с тюленихой лежали в самом углу поля; кроме той изгороди, через которую они только что перелезли, справа от них была еще одна живая ограда, отделявшая это поле от соседнего. Вот за ней-то беглецы и услышали чьи-то тяжелые шаги.

— Лежи тихо, Софи, — прошептал еле слышно Доктор. — Не вздумай пошевельнуться!

Вдруг ограда начала раскачиваться и послышался треск прутьев.

— Доктор, — испуганно зашептала Софи. — Они обнаружили нас. Кто-то пытается сюда перелезть.

Несколько секунд Доктор оставался в нерешительности. Он никак не мог сообразить, что же им делать: то ли лежать, затаив дыхание, то ли бежать что было сил. Ведь если их преследователи не знают, что они прячутся за этой изгородью, они, возможно, немного походят и уйдут.

Но треск веток раздавался все громче. Кто-то настойчиво пытался перелезть через ограду именно в этом месте. Доктор понял, что ждать больше нельзя, и, шепнув Софи: «Бежим»! — бросился через поле. Бедная тюлениха, изо всех сил работая ластами и хвостом, запрыгала за ним.

Тут раздался оглушительный треск — это наконец-то сломалась изгородь, и беглецы услышали позади себя тяжелый топот. Теперь у Доктора не оставалось и тени сомнения — за ними гнались. Но испугавшись, что в них, как в разбойников, могут выстрелить без предупреждения, Джон Дулитл остановился и обернулся назад. И как вы думаете, кого же он увидел? За ними, спотыкаясь и еле волоча ноги, бежала старая-престарая рабочая лошадь!

— Все в порядке, Софи, — тяжело дыша, сказал Доктор, — остановись. Это вовсе не люди. Зря мы бежали. Боже, я, кажется, сейчас задохнусь!

Лошадь, увидев, что они остановились, перешла на шаг и иноходью направилась к ним. Даже при свете луны было видно, что она очень изнурена и Слаба. Когда же лошадь подошла совсем близко, Софи с изумлением обнаружила, что у нее на носу болтаются очки.

— Господи! — воскликнул Доктор. — Да это же моя старая знакомая из Падлби! Почему же ты не позвала меня, а гонялась за нами по всему полю? Мы ждали, что ты вот-вот выстрелишь нам в спину.

— Неужели я слышу голос Джона Дулитла? — спросила старая лошадь, напряженно вглядываясь в лицо Доктора.

— Конечно. А ты что, меня не видишь?

— Почти нет, — ответила лошадь. — В последние месяцы мое зрение сильно ухудшилось. Сначала, когда вы мне дали очки, я прекрасно видела. Потом меня продали другому фермеру, и я покинула Падлби. Однажды, когда я пахала, впряженная в плуг, я споткнулась и упала. С тех пор мои очки совершенно испортились, и я почти ничего не вижу.

— Дай-ка, я взгляну на них, — попросил Доктор. — Тебе, наверное, пора уже выписывать новые.

Джон Дулитл снял со старой лошади очки и, держа их против лунного света, начал разглядывать.

— Ну и ну! — воскликнул он. — Да здесь все стекла вывернуты! Неудивительно, что ты ничего не видишь. Это очень хорошие, сильные очки — как раз для тебя, только нужно, чтобы линзы находились в правильном положении. Подожди, сейчас я поверну их так, как нужно.

— Я носила эти очки к кузнецу, который подковывает меня, — сказала лошадь. — Но он только ударил молотом по оправе, а от этого они стали еще хуже. С тех пор, как я в Шотлейке, я не могу пойти к вам, а местный ветеринар, конечно же, ничего не понимает в лошадиных очках!

— Вот теперь то, что надо, — сказал Доктор, снова надевая очки на нос своей старой приятельницы. — Я закрепил стекла как следует, на этот раз они ни за что не вывернутся. Думаю, теперь ты будешь видеть намного лучше.

— О, да! — воскликнула лошадь. Ее морда даже расплылась в улыбке. — Я вижу все ясно, как днем! Боже, как вас хорошо видно: и большой нос, и высокую шляпу, и все остальное. Как же мне приятно на вас смотреть! Сейчас я даже могу разглядеть стебельки травы в лунном свете. Вы не представляете, как это неудобно для лошади — быть близорукой! Когда пасешься, все время приходится выплевывать дикий чеснок, который ты зажевала по ошибке. Да, недаром все звери говорят, что вы единственный на свете доктор, который разбирается в наших болезнях!