"Рожденный очаровывать" - читать интересную книгу автора (Филлипс Сьюзен Элизабет)

Глава 10

Эйприл и Дин вместе приехали за ней в Гаррисон. Эйприл предъявила водительские права Блу и заверила, что «сааб» принадлежит ей. Дин внес залог за Блу и тут же принялся на нее орать:

– Я оставляю тебя одну на два часа. И что ты вытворяешь? Тут же оказываешься в каталажке! Я чувствую себя так, словно живу в ремейке «Я люблю Люси»![21]

– Меня подставили!

Блу ударилась плечом о дверцу «вэнкуиша», когда Дин чересчур круто свернул. Она была так зла, что хотела стукнуть что-то или кого-то. начиная с него. Почему он не желает видеть, что правда на ее стороне?

– С каких это пор кого-то сажают за решетку за езду без прав? Особенно человека, эти права имеющего?!

– Но в тот момент их с тобой не было!

– Все было бы, дай они мне возможность объясниться!

Полиция не усомнилась в утверждении Блу, что Райли – друг семьи, гостивший на ферме. И пока Блу исходила злостью в своей камере, Райли пила коку и смотрела по телевизору ток-шоу Джерри Спрингера[22] в комнате для посетителей. Все же история с арестом напугала девочку, поэтому Эйприл повезла ее на ферму, как только полиция вернула ключи от «сааба».

– Вся эта история – чистая подстава, – повторила Блу, полоснув яростным взглядом Дина, голубовато-серые глаза которого приняли точный оттенок штормового океана.

Он одолел очередной поворот.

– У тебя не было прав, и ты сидела за рулем чужой машины с номерами другого штата. Какая тут может быть подстава?

– Клянусь Богом, все эти модные журналы высушили твои мозги! Ну подумай сам! Ровно через десять минут после того, как я сцепилась с Нитой Гаррисон, копы хватают меня под надуманным предлогом выборочной проверки ремней безопасности. Как ты это объяснишь?

Дин, немного остыв, снисходительно усмехнулся:

– Значит, ты утверждаешь, что поссорилась с какой-то старушкой, которая потом вынудила полицию тебя арестовать?

– Ты просто ее не знаешь, – возразила она. – Нита Гаррисон – женщина злая и подлая до мозга костей, и весь город у нее в кармане.

– А ты – ходячая катастрофа. С тех пор, как я подобрал тебя на...

– Подумаешь, большое дело – арест за езду без прав! Ты профессиональный футболист. Тебе сам Бог велел отсидеть в тюрьме!

– Да я никогда не был в тюрьме! – возмутился Дин.

– Пижон! НФЛ просто не выпустила бы тебя на поле, если бы тебя не запирали в каталажку за оскорбление действием, и не один раз, а по крайней мере дважды, особенно если ты поколотил жену или подружку: в этом случае полагается двойной срок.

– Что-то мне не смешно. Зря стараешься.

Возможно, и так, но ей почему-то стало легче.

– Начни сначала, – предложил он, – и подробно объясни, что произошло между тобой и старушкой.

Блу в мельчайших деталях описала их встречу. Дослушав до конца, Дин долго молчал.

– Нита Гаррисон вела себя безобразно, – заключил он наконец, – но не думаешь, что тебе следовало быть тактичнее?

Блу мгновенно вскипела:

– Ничего подобного! У Райли не так много защитников! Вернее, ни одного. Давно пора это исправить!

Она ждала, что он признает ее правоту, но вместо этого он вдруг превратился в гребаного летописца здешних мест.

– Я поговорил с малярами насчет продажи города и узнал всю историю.

Всего несколько часов назад она горела желанием услышать эту историю, но теперь ей было не до того. Ведь Дин так и не признал ее правоту!

Он пролетел мимо «доджа неон», неразумно решившего его обогнать.

– После гражданской войны авантюрист и пройдоха по имени Хайрам Гаррисон купил в здешних местах пару тысяч акров для постройки фабрики. Его сын расширил дело – помнишь заброшенное кирпичное здание на шоссе, мимо которого мы проезжали? – и основал город, ухитрившись не продать ни акра. Если кто-то хотел построить дом или предприятие, или даже церковь, приходилось арендовать землю у владельца. По завещанию все унаследовал его сын Маршалл. Муж твоей миссис Гаррисон.

– Бедняга.

– Он встретил ее лет двадцать назад, во время путешествия в Нью-Йорк. В то время ему исполнилось пятьдесят, а она, по всей видимости, была знойной штучкой.

– Позволь заметить, что эти дни давно миновали.

Его пространная речь насторожила Блу. Ее не оставляло ощущение, что он старается выиграть время. Но зачем?!

– Маршалл, очевидно, разделял нежелание предков продать хотя бы четверть акра. И поскольку детей у них не было, после его смерти все перешло к ней: земля, на которой выстроен город, и большинство предприятий.

– Слишком много власти для одной сволочной бабы, – пробормотала она, потуже затягивая резинку на хвостике. – Кстати, ты не знаешь, сколько она за него просит?

– Двадцать миллионов.

– Это исключает меня из числа покупателей. – Она искоса глянула на него. – А тебя?

– Ну, если я продам свою коллекцию бейсбольных карточек, вполне хватит на покупку.

Собственно, она и не ожидала, что он выложит ей точную цифру своего состояния. Все же язвить тоже было не обязательно.

Воспользовавшись прямизной дороги, он прибавил скорости. Мимо промелькнула молочная ферма.

– Восточный Теннесси – развивающийся регион. Здесь охотно селятся пенсионеры. Группа мемфисских бизнесменов предложила миссис Гаррисон пятнадцать миллионов, но та отказалась.

– Люди подозревают, что на самом деле она ничего не желает продавать.

Он, не сбавляя скорости, свернул на Каллауэй-роуд так, что машину едва не занесло.

– Но без капитальных вложений Гаррисон словно остался в

прошлом веке. Красивый, но умирающий город. Местные бизнесмены хотят сыграть на его необычности, сделать ставку на развитие туризма, но Нита ничего не желает слышать.

Когда он промчался мимо ведущей на ферму дорожки, Блу резко выпрямилась.

– Эй! Куда это тебя несет?

– Хочу найти местечко поспокойнее.

Дорога сворачивала на грязную тропинку.

– Там, где мы могли бы поговорить, – добавил Дин, плотно сжимая губы.

Сердце Блу тревожно заколотилось.

– Мы уже обо всем поговорили. Я хочу домой.

– Поздно.

Неровная тропа обрывалась у ограды из ржавой колючей проволоки, окружавшей заброшенное пастбище. Он выключил зажигание, и она утонула в его глазах цвета штормового океана.

– Тема номер один в нашей повестке дня. Неминуемая смерть Эйприл.

Блу громко сглотнула.

– Трагично...

Он спокойно ждал. Казалось бы, неистощимое обаяние исчезло, оставив спокойного, рассудительного человека, который сделал миллионы на том, что оказывался быстрее, умнее и выносливее остальных. Ей стоило бы предвидеть, что так будет, и подготовиться к допросу.

– Прости, – прошептала она.

– О, мы оба знаем, что ты куда красноречивее, чем кажешься сейчас.

Она попыталась открыть дверь, чтобы вдохнуть немного свежего воздуха, но было заперто. Прежнее ощущение беспомощности послало по телу прилив адреналина, но едва пробудились ее бойцовские инстинкты, замок открылся. Блу вышла. Он сделал то же самое. Она поспешно отошла от него, поближе к ржавой ограде.

– Конечно, мне не следовало вмешиваться, – осторожно начала она. – И это не мое дело. Но она выглядела такой грустной, а я немедленно слетаю с катушек там, где речь идет об отношениях с

матерью.

Он зашел сзади, схватил ее за плечи и повернул к себе. Суровое лицо внушало страх.

– Никогда не лги мне. Еще одна ложь, и тебя здесь не будет. Понятно?

– Это несправедливо. Я обожаю тебе лгать. Это значительно облегчает мне жизнь.

– Я не шучу. Ты перешла все границы. Блу пришлось сдаться.

– Знаю. И извиняюсь, правда.

Ее одолевало идиотское желание разгладить неуступчивую линию губ, пока они не сложатся в ту очаровательную улыбку, к которой она привыкла.

– Ты имел полное право разозлиться на меня. Я не обижаюсь, – пробормотала она и, не выдержав, спросила: – Когда ты узнал?

Он отпустил ее, но не отошел, продолжая нависать над ней.

– Примерно через полчаса после того, как уехал из дома прошлой ночью.

– Эйприл знает, что ты знаешь?

– Да.

Жаль, что Эйприл предпочла не делиться с ней этой информацией.

– По крайней мере у моей матери есть одно прекрасное качество, – бросил он. – Мне не приходится тревожиться о том, что Эйприл опустошит мой банковский счет.

Где-то вдали прокаркала ворона. Блу почти прижалась спиной к ограде.

– Откуда ты узнал об этом?

– Видишь, не только ты умеешь совать нос в чужие дела. Не лезь в мою личную жизнь, Блу, и, может быть, я не стану лезть в твою.

Должно быть, он забрался в ее голосовую почту, когда она отдала ему телефон. И трудно что-либо возразить на это, как бы неприятно ей ни было услышать, что он знает о Вирджинии.

Дин наконец отошел и стал разглядывать пастбище. Из высокой травы с щебетом вырвалась стая птиц.

– Так что ты собираешься предпринять насчет Райли? – настойчиво спросила она.

Дин круто развернулся.

– Просто ушам не верю! По-моему, я только сейчас просил тебя не вмешиваться в мою жизнь!

– Райли не твоя личная жизнь. Это я нашла ее, помнишь?

– Ничего я не собираюсь делать! – объявил он. – Пару часов назад Эйприл связалась с одним из людей Безумного Джека. За Райли приедут.

– Меня тошнит от всей этой фальши, – процедила Блу, шагнув обратно к машине.

– Это в его обычной манере, – пожал плечами Дин. – Его отцовский долг ограничивается выпиской солидных чеков и присылкой наемников, делающих за него всю грязную работу.

Блу обернулась. Он так и не отошел от ограды.

– Ты собираешься... хотя бы поговорить с ней? – робко спросила она.

– И что скажу? Что возьму ее на свое попечение? – Дин с размаху пнул гниющий столб. – Ты прекрасно понимаешь, что сделать это невозможно.

– Думаю, неплохо будет, если ты пообещаешь иногда ей звонить.

– Но ей нужно от меня гораздо больше, – возразил Дин, направившись к ней. – И хватит морочить мне голову. Я уже внес за тебя залог и заплатил штраф, не забыла?

Он опять перешел в нападение.

Солнце так било в глаза, что пришлось прищуриться, чтобы вернуть его взгляд.

– Я отдам долг, как только смогу.

– Но, если помнишь, мы заключили бартерную сделку.

– В чем именно она заключается?

Дин, не отвечая, критически осмотрел ее.

– Никогда не хотела постричься у настоящего парикмахера, вместо того чтобы сдаваться на милость пятилетней девчушки с набором пластмассовых ножниц?

– Я слишком занята. – пробурчала Блу.

– Твое ослиное упрямство меня достало.

Его рука обвила ее плечи.

Затуманенный взгляд ударил ее электрическим разрядом. И хотя она знала, что он дарил подобные взгляды миллионам женщин, все сегодняшние события, очевидно, помутили ее разум.

Их глаза встретились, и она смутно отметила, что у него они темные, как ночное море.

Она понимала опасность, которой подвергается. Он от природы наделен бесконечным обаянием и арсеналом убийственной сексуальности. Все это она сознавала, но не сдвинулась с места. Ни на дюйм.

Он наклонил голову, их губы слились, и птичий хор и дуновение ветерка куда-то пропали. Ее губы раскрылись сами собой. Он коснулся их языком. Шелковые нити наслаждения медленно разворачивались в ней. Его язык скользнул чуть дальше, и перед ее глазами закружились ослепительные вихри всех цветов радуги. Она сдалась, как и все остальные. Пала перед захватчиком.

Сознание собственной слабости леденило ее. Одно дело – наслаждаться снами о цыганском принце и совсем другое – воплощать фантазии в жизнь.

Она поспешно оттолкнула его, сморгнула и принялась валять дурака.

– А вот это – настоящая катастрофа. Слушай, я каюсь и прошу прощения. Знай я правду, в жизни не стала бы ехидничать насчет голубых. Ты просто сексуальный гигант.

Уголок его губ чуть приподнялся. Ленивый взгляд прошелся по ней так же интимно, как рука любовника.

– Продолжай сопротивляться, Колокольчик. Тем слаще будет победа.

Ей страшно захотелось опрокинуть ему на голову ведро холодной воды. Но вместо этого она небрежно отмахнулась и направилась к дому.

– Я возвращаюсь. Мне нужно побыть наедине с собой и хорошенько поразмышлять над тем, как можно быть такой бесчувственной.

– Прекрасная мысль. Мне тоже нужно побыть одному, чтобы во всех деталях представить тебя голой.

Блу покраснела и ускорила шаг. К счастью, до фермы было не больше мили. Позади взревел автомобильный мотор. Не прошло и нескольких секунд, когда рядом остановилась машины. Окно со стороны водителя поползло вниз.

– Эй, Колокольчик... я кое-что забыл.

– Интересно, что именно?

Он нацепил темные очки и улыбнулся.

– Я забыл поблагодарить тебя за храбрую защиту Райли от старухи.

Машина рванулась вперед.

Райли почти не притронулась к приготовленному Блу ужину.

– Наверное, за мной приедет Фрэнки, – пробормотала она, отодвигая ягоду инжира, которую Блу добавила к цыпленку с клецками. – Он любимый телохранитель моего па.

Эйприл дотянулась до руки Райли.

– Прости, что сказала отцу о тебе.

Райли повесила голову. Еще одно разочарование в ее молодой жизни. Чуть раньше Блу пыталась отвлечь ее предложением вместе испечь печенье, но ничего не вышло, когда вошедший Дин решительно отказался посмотреть альбом с вырезками, несмотря на жалобные просьбы. Он-то считал, что поступает правильно, но ведь Райли была его сестрой, и Блу искренне желали, чтобы он уделил девочке хотя бы крохотный уголок своей жизни.

Но она хорошо знала, что скажет Дин, если надавить на него. Что Райли захочет не просто крохотный уголок... И будет прав.

Хорошо, что он снова уехал. Теперь у нее есть время обрести равновесие и разобраться со своими приоритетами. Ее жизнь и без того достаточно осложнилась, чтобы добавлять себе бед, став одним из легких завоеваний Дина Робийара.

Райли потянулась было к тарелке с печеньем, но тут же отдернула руку.

– Эта женщина сказала правду, – тихо выдохнула она. – Я действительно жирная.

Эйприл со стуком отложила вилку.

– Людям следует сосредоточиться на том, что в них есть хорошего. Если все время думать о плохом и обо всех совершенных ошибках, человек не сможет жить полной жизнью. Не понимаю, ты собираешься забить себе голову мусором, то есть всем, что тебя не устраивает в себе, или хочешь гордиться тем, кто ты есть на самом деле?

Губы девочки жалобно дрогнули.

– Мне только одиннадцать, – едва слышно напомнила она.

Эйприл принялась старательно складывать салфетку.

– Верно. Прости меня. Полагаю, я думала совсем о другом, – кивнула она с чересчур жизнерадостной улыбкой. – Блу, отдыхай. Мы с Райли уберем со стола.

Но Блу все-таки стала им помогать. Эйприл попыталась отвлечь Райли разговорами о модах и кинозвездах. Судя по словам Райли, Марли намеренно покупала дочери слишком тесную одежду, надеясь пристыдить ее и заставить худеть.

Когда посуда была помыта, Эйприл собралась идти к себе. Она попыталась убедить Райли пойти с ней и дождаться помощника отца в коттедже, но Райли все еще надеялась, что Дин вернется.

Блу устроила Райли за кухонным столом и положила перед ней набор акварельных красок. Райли тупо уставилась в пустой лист бумаги.

– Не нарисуете для меня собачек? Тогда я их раскрашу.

– Не хочешь нарисовать их сама?

– Вряд ли у меня хватит времени.

Блу сжала ее руку, вздохнула и принялась рисовать собачек.

Пока Райли раскрашивала собачек, Блу взяла наверху кое-какую одежду и отнесла в кибитку. По пути назад она остановилась в столовой и оглядела голые стены. И представила на них сказочные пейзажные фрески, того рода, за которые тактично критиковали ее преподаватели колледжа.

– Несколько вторично. Не находите, Блу? Вам необходимо расширять кругозор. Раздвигать границы.

– Уверена, что дизайнерам по интерьеру понравится ваша работа, – уже более откровенно сказала единственный преподаватель – женщина. – Но росписи стен – это еще не искусство. Не истинное искусство. Просто сентиментальная чушь. Закомплексованная девочка ищет мир романтики, в котором можно спрятаться.

Ее слова будто срывали с нее одежду, прилюдно обнажая перед людьми. Блу оставила свои сказочные пейзажи и принялась создавать модернистские произведения, используя в работах машинное масло, плексиглас, латекс и битые пивные бутылки, горячий воск и даже собственные волосы. Преподаватели были в восторге. Но Блу понимала, что подобные вещи отдают фальшью, и в начале второго курса оставила колледж.

И вот теперь кухонные стены манили ее назад, в те волшебные места, где жизнь была проста, люди оставались на одном месте, где не было зла и случались только счастливые события.

Полная отвращения к себе, она вышла и уселась на ступеньках крыльца, чтобы полюбоваться закатом. Может, работа над детскими портретами и не вдохновляла ее, но она любила это занятие и могла бы легко приобрести солидную репутацию в одном из городов, где жила. Но этого не произошло. Раньше или позже она впадала в панику и понимала, что пришло время пускаться в дорогу.

Столбик крыльца был теплым под ее щекой. Солнце походило на сверкающий медный шар, низко висевший над холмами.

Она подумала о Дине и их поцелуе. Случись все в другое время... Будь y нее работа, квартира, деньги в банке... Будь он более ординарным...

Но все это несбыточные мечты, а она слишком долго жила из милости у чужих людей, чтобы вновь вернуться к подобному существованию и позволить Дину взять верх над собой. Пока она сопротивляется – власть в ее руках. Если сдастся – потеряет все.

Вдали послышался шум моторов. Приставив ладонь козырьком ко лбу, она посмотрела в сторону дороги. К ферме приближались две машины. Ни одна не принадлежала Дину.