"Нежнее шелка" - читать интересную книгу автора (Джонсон Сьюзен)

Глава 18

На следующее утро, совсем-совсем рано, в то самое время, когда Ногучи осторожно постучал в дверь Сунскоку, неожиданно проснулся и Хью. Затаившись, он прислушался к некоему звуку, не понимая, приснилось ему или нет. Черт! Одетая в черное фигура ворвалась в дверь. Хью схватил кольт, перекатился через Тама, держа палец на курке, и разрядил револьвер в голову убийцы.

Потом с силой втянул в себя воздух. Одним меньше.

Но ниндзя никогда не ходят по одиночке, и, схватив второй револьвер, Хью быстро шепнул:

— Не двигайтесь! — и выпрямился.

Не обратив внимания на его слова, Тама вытащила из-под матраса свой длинный меч и встала в боевую позицию.

Ему хотелось сказать: «Вас же увидят голой. Оденьтесь!» — но он понял, как неуместны эти соображения, если через несколько секунд их убьют.

Подняв меч на высоту плеча, она направила его конец влево и кивнула. Хью тоже услышал — легкое дыхание, еле слышное. Прикинув рост противника, в направлении звука он выпустил четыре очереди по стене.

В предрассветном сером мраке прозвучал резкий крик.

Потом удар… и тишина.

Они посмотрели друг на друга, но ни один торжествующе не улыбнулся. Это было только начало. Где-то неподалеку выжидали еще и другие.

Зловещее молчание окутало хижину, тишину нарушал только отдаленный шум воды, низвергающейся на камни.

Казалось, этот звук существовал отдельно от надвигающейся катастрофы.

Хью начал торопливо одеваться, и Тама последовала его примеру. Если они уцелеют после этого нападения, им придется бежать. Кого-то ниндзя пошлют назад, за подкреплением.

Спустя секунды они оделись и, держа оружие наготове, стали ждать нового нападения. Но за пределами хижины все было неподвижно — ни звука, ни шороха, врагов не слышно и не видно. Собирая вещи, они то и дело останавливались, чтобы прислушаться. Самыми насущными для спасения были боеприпасы, и Хью еще раз проверил оружие; снова стали ждать.

Никто из их преследователей не был вооружен огнестрельным оружием, ведь в Японии строго соблюдались старинные обычаи и почитались традиции самураев в ведении боя. И Хью понимал, что это презрение ниндзя к иноземной смелости и оружию может спасти их с Тама.

Если только на них не нападет сразу несколько воинов.

Если им хватит боеприпасов.

Если никого из них не ранят серьезно.

Слишком много условностей и неизвестных обстоятельств, а главное, слишком далеко до побережья

Но начальное поражение придало нападающим осторожности, и, когда ниндзя наконец возобновили атаку, они навалились ватагой, ворвавшись, как сквозь стены хижины, с разных сторон.

В тесном помещении не было никакой возможности защищаться; их могли смять; реальная опасность. Но выбора не оставалось, и, полагаясь на инстинкт и навык, Тама и Хью целились и стреляли почти что наобум.

Один ниндзя упал, потом другой, но третий и четвертый оказались уже рядом с высоко поднятыми мечами. Воинственные возгласы самураев резали воздух.

Оттолкнув Тама себе за спину, Хью крикнул:

— Бегите!

И разрядил последний патрон. При всей его ловкости потребовались бы доли секунды, чтобы перезарядить револьвер, и, нацелив оружие на ближайшего ниндзя, он вытащил из-за пояса свой короткий меч.

— Убирайтесь вон! — заорал он, чувствуя, что Тама все еще здесь.

Чтобы дать ей время убежать, перемещаясь и загораживая ее от нападающих, он страшно хотел, чтобы она убиралась немедленно.

— Вон, вон, вон! — вопил и надрывался он, отражая удары мечей обоих ниндзя. Отступая, он жалел, что у него нет его длинного меча. Увернувшись вправо, чтобы ему не снесли голову, он споткнулся и начал падать…

Оба ниндзя ринулись на него с торжествующими воплями, их мечи уже опускались для рокового удара.

Перепрыгнув через Хью, Тама задержала их атаку, ее широкие горизонтальные взмахи мечами заставили их отступить.

Мусаси говорил: «Тот, кто вступает в атаку, есть ястреб. Ты должна это принять во внимание».

Без страха, с недрогнувшей решимостью напирала она на них мечами; дух ее спокоен; она рубила, целясь на их руки, кричала «эй», начиная и нанося удар. Ее мечи, острые как бритва, входили в плоть и кость, как в масло. Когда мечи выпали из обрубков их кистей, она, не робея, нанесла удары в сердце, холодная сталь ее лезвий погружалась в грудь. Когда в глазах ее врагов померк свет, Тама отбросила мечи и издала победный вопль. Это называется сёнгоно коэ. Кричишь — значит живешь.

— Господи Исусе, на это приятно было посмотреть, — пробормотал Хью, поднимаясь на ноги. — Я ваш должник, — добавил он, улыбаясь.

— Частично расплатилась с вами за вашу помощь, Хью-сан, — торжественно сказала она.

Быстро оглядев распростертые на полу тела, он кивнул туда, где недавно была дверь.

— Обсудим, кто кому должен, потом. А теперь нам лучше убраться отсюда подобру-поздорову.

— А это не опасно?

— Эти четверо пришли бы с подкреплением, если бы оно у них было, — заметил Хью, подбирая револьверы. — Хотя это не значит, что довольно скоро по нашему следу не пойдут другие ниндзя. — Проворно перезарядив револьверы, он сунул один себе в кобуру, отдал другой Тама и взял котомку. — Готовы?

Она кивнула и направилась к пролому бывшей двери, обходя лужи крови на циновках, как вдруг одно из распростертых тел выбросило руку и схватило ее за лодыжку.

Она похолодела. Раненый ниндзя наставил на нее нож.

Хью оторопел. Жизнь уходила из тела ниндзя; но у этого помощника Хироаки оставался один шанс преуспеть в исполнении поручения.

«Успею ли выхватить револьвер и выстрелить, или ниндзя опередит меня, нанеся смертельный удар?» — мелькнуло в голове у Хью.

На какое-то мгновение у него перехватило дыхание; казалось, время остановилось.

Потом он действовал как в тумане — выхватил, выстрелил, бросился к Тама, надеясь, что нож убийцы пролетел мимо.

Стилет свистел в воздухе, а он сбил Тама с ног, и она. тяжело упала.

На какой-то ужасный момент ему показалось, что цель все-таки поражена.

— Вы меня раздавили, — пробормотала она.

И если бы не трагичность ситуации, он из чувства юмора расхохотался бы беспечно и радостно. Но только отодвинулся и тщательно осмотрел ее, ища порезы.

— Кажется, вы невредимы.

— Разве что вы сломали мне пару ребер, — ворчливо сказала она, вставая на ноги.

— Очень может быть, — сухо отозвался он.

— Конечно. Благодарю вас, — поспешно сказала она. — Большое спасибо.

Он склонил голову набок, принимая благодарность.

— А теперь давайте попробуем еще раз выйти отсюда.

— Я готова. И я вся внимание.

Но чтобы покончить с сомнениями, он выстрелил каждому ниндзя в голову.

— Немногим меньше пойдут по нашим следам, — пробормотал он, поднимая котомку.

— Мы все же пережили еще один день, Хью-сан, — сказала она, слегка улыбаясь. — Я, например, очень рада.

— А я подожду радоваться, пока мы не окажемся на борту корабля. — Указывая винтовкой на сломанную дверь, он прошептал: — После вас.

Надеясь обогнать преследователей, они в тот день не останавливались на отдых, идя окольными путями, часто меняя направление, упорно продвигаясь вперед. Оба молчали; разговаривать не хотелось; головы были заняты одним — как уцелеть.

Хотя время от времени мысли Тама возвращались к планам возмездия. Ей, воспитанной на традициях, которые требовали воздаяния за зло, нужно было не только восстановить в правах убитого отца, но и отомстить за безжалостный злой умысел Хироаки. И в настоящий момент главный инспектор стоял первым в ее списке отмщения — жадный трус; у него не хватило даже смелости возглавить свой отряд полицейских.

У Хью заботы были более прозаические. Представление о загадочной кровной мести находилось за пределами понятий человека, который последнее время руководствовался исключительно соображениями выгоды, ставшими его путеводной звездой. В данный же момент он надеялся, что им боеприпасов хватит до Осаки, потому что в порту его ждал шелк, который нужно погрузить на борт. После этого, когда выгрузит его в Лондоне, он станет, черт побери, куда богаче.