"Космические тайны курганов" - читать интересную книгу автора (Шилов Юрий Алексеевич)

ПРОЩАНИЕ С КОСМИЧЕСКИМ СТРАННИКОМ

Прошло девять лет. Судьба подарила мне новую встречу с курганами группы Высокой Могилы, я вновь оказался на полях Староселья.

Вернулся я сюда, увы, не на белом коне.

Во время раскопок, подготовки отчета и первых до­кладов о сути Высокой не было еще известно ни о древ­нейших отечественных обсерваториях и календарях, ни о ритуалах "проводов в космос" — научные публикации об этом появились лишь с конца 70-х годов... К этому времени я и двое-трое единомышленников, очутившись, так сказать, в авангарде прогресса, стяжали уже стой­кую славу чудаков-фантазеров. Мы оказались первыми ласточками отечественной астроархеологии — новой науки о космических познаниях древних, а коллеги, не успев разобраться, причислили нас к адептам так называемой "фантастической археологии"... Я это не за­тем, чтобы оправдаться или вызвать сочувствие: я о прозрении — мучительном, долгом...

Староселье за прошедшие годы изменилось мало. Все так же пахло степной полынью и цветущей акацией, темно-зеленые ночи ряснели золотистыми звездами, по­хожими на полновесные зерна — сумей лишь собрать!.. Вот только на полях, возле запаханных останков Мо­гилы, виднелись крылья дождевальных машин.

Приходили на раскопки, как раньше, разные люди: интересовались, давали советы, вспоминали, не узнавая меня. То, совсем недалекое прошлое обросло легендами про золотого коня и пещеры "аж до самого берега", про бравых кандидатов наук, которые — нам не в при­мер — видели сквозь землю и угадывали все наперед... В конце концов я попросил знакомого еще с прошлых лет агронома организовать для колхозников лекцию.

Собрались в тракторной бригаде, перед началом ра­боты.

Я волновался — отчет перед людьми, живущими на той самой земле, — и начал издалека, пытаясь раскрыть разницу между старинными представлениями и новей­шими знаниями:

— На Киевщине, под Переяслав-Хмельницким стоит воспетый Тарасом Шевченко курган. И если вы пройде­те в расположенный неподалеку Музей народной архи­тектуры, то экскурсовод обязательно расскажет вам предание о том, что степные могилы сооружались каза­ками: каждый из проходившего войска высыпал над павшим шапку земли. Это — поэтический образ из не­далекого прошлого. Но затем вам покажут похожий на мавзолей павильон, где хранятся материалы Высокой Могилы из-под вашего Староселья. И вы увидите под­линное содержание древнейших курганов, поймете исто­ки современных представлений о человеке и мире...

Агроном порывается что-то спросить. "Подожди!" — прошу его взглядом.

— Особое внимание прошу вас обратить на такую вот схему, которая висит в том музее, — показываю лист с разноцветными изображениями захоронения, кре­стообразной досыпки над ним и расходящимися от до­сыпки лучами-дорогами. — Это пракосмонавт.

— Да-да! — стараюсь снять недоверчивые ухмылки присутствующих. — Давайте рассмотрим. Начнем с до­сыпки: с черноземного круга, в который вписан крест из желтого лесса. Подобными знаками изображали Солнце... отсюда и крест. От Солнца-кургана отходят двенадцать лучей, по числу месяцев года. Это и символ Вселенной, и для практических целей: в качестве ка­лендаря. Кому будет интересно, я потом растолкую... а сейчас скажу только, что дороги-лучи были ориенти­рованы по зодиаку и каждая из них связана с опреде­ленной датой: эти вот — с осенними датами, эти — с зимними... с весенними... летними. Да, а само погребе­ние, как видим, находится в зимнем секторе Солнца-Вселенной! Видите?.. А теперь обратим внимание на расположение колес относительно головы погребенного: они повторяют направления тех дорог, которые связа­ны с весной и летом. Идея понятна?

Рис.28. Символы небесных колесниц в Высокой и Каменной Могилах, а также на шумерской печати.

— Переезд из плохого времени года в хорошее? — подхватил агроном.

— Не только!.. Но и от смерти-зимы к весне-вос­кресению. И учтите: по звездным путям, под покрови­тельством Солнца, на магической семиколесной повоз­ке, в дыму и пламени погребальных костров... Вот от­куда происходят мифы об огненных колесницах!..

— Что, именно из нашей Могилы?!

— Ну, конечно же, нет! Календари, повозки... Все народы раньше или позже к этому приходили. Вот тут есть и крест, и двенадцать дорог, и вознесение... а до рождества Христова еще две с половиной тысячи лет!..

— Гляди же ты! — покрутил головой седой, но мо­ложавый еще тракторист, мой давний знакомый.

— Это что ж, царь какой-нибудь был? — поднял руку паренек в прожженной робе.

— Да нет, представитель народа. Посланник за не­бесными благами: солнцем, дождем... А царей тогда еще не было. Эпоха так называемого первобытного комму­низма...

— Товарищи! — приподнялся парторг. — Времени у нас мало. Давайте прослушаем лектора. А вопросы потом.

Но я потерял уже нить. А ведь что-то очень важное хотел здесь сказать! — людям, живущим на той самой земле.

— Да-а... так я начал с музея в Переяслав-Хмель­ницком. Там стоит еще деревянный собор, а в нем — музей истории освоения Космоса. Это как раз напро­тив павильона с материалами Высокой Могилы. Там есть даже скафандр Гагарина — первого на Земле космонавта! И есть фотография советско-индийского экипажа...

Нет, надо бы мне начать с другого конца.

— Вы, конечно, не знаете, кто начал строить курга­ны? А начали строить их арии...

— Арийцы? — вскинулся седой тракторист.

— ...арии, — повторил я с нажимом. Парторг, обер­нувшись к нему, выразительно постучал по наручным часам.

Да, время... времени мало!

— Это было, как вы понимаете, задо-олго до по­следней войны. Фашисты просто напялили древнее имя... Ариями называли себя племена, стекавшиеся в Причерноморские степи со Среднего Днепра, с Балкан и Кавказа. Они несли сюда свой язык и культуру, сме­шивались, являли здесь новое — курганный обряд, на­пример... А затем, три с половиной тысячелетия назад наступила долгая засуха, и степь не смогла кормить уже столько народу. Началось одно из великих пересе­лений народов, и часть причерноморских ариев дошла аж до Индии. Так вот: в Индии сохранился с тех пор сборник священных гимнов "Ригведа". И там есть ми­фический образ верховного солнечного божества Сурьи...

Я снова поднял схему с погребением пракосмонавта и, указывая на детали его погребения, продекламиро­вал:

Запряг Сурья семь

Чистых дочерей колесницы.

На них, самозапрягающихся, ездит он...

— Есть и другие соответствия... И вот, представьте себе, что на комбинезоне первого индийского космонав­та Рамеша Шармы было как раз изображение мчаще­гося по небу Сурьи!

Растеклась не совсем понятная для меня тишина. Наверное, люди пытались понять; своя земля, Переяс­лав, война, Могила, космонавтика, Индия...

— Да-а... Ну, я вижу, товарищ парторг поглядывает на часы, так что задерживать вас больше не стану. О других чудесах Высокой Могилы я вам расскажу... если пригласите, конечно.

— Пригласим, пригласим, — пообещал, подняв­шись, агроном. — А сейчас, знаете же: летний день год кормит... Вопросы, товарищи, будут?.. Что, нету? Тогда у меня...

Он повернулся ко мне и с негодованием высказал то, что волновало его, видно, с самого начала незадав­шейся лекции:

— Вот вы тут сказали... Почему это наши ценности, да в какой-то Переяслав попали?

Этот вопрос я ожидал. Я его спровоцировал. И те­перь нарочито спокойно ответил:

— А я предлагал. И председателю вашему, и в райком ваш писал... А директор Переяслав-Хмельниц­кого Государственного историко-культурного музея-за­поведника... словом, Сикорский — оперативный мужик!.. Адрес его я вам дам. Будете ездить к нему на экскур-сии, чтобы посмотреть па памятники из своего Старо­селья.

— А-а!.. — с досадой отмахнулся Носенко.

Я выждал паузу, скатал схемку погребения пракос­монавта и не удержался от вздоха:

— Ну, если вопросов больше не будет...

— У меня! — потянул руку сварщик. — А какой в этом смысл?

— Как в том анекдоте! — выкрикнул кто-то. — "Во­прос и резолюция..."

Все засмеялись. Кроме меня и задавшего вопрос па­ренька.

— Да анекдоты мы зна-аем! — нимало не смутив­шись, откликнулся он. И, поднимаясь, продолжил: — Я спросил о конкретном эффекте. Что дают современ­ные, реальные полеты в космос — мы знаем: метео­служба, геология, агротехника даже... А вот какую пользу приносили те, воображаемые полеты?

Лица присутствующих снова заинтересованно обра­тились ко мне.

— Связи же! — удивился я их недогадливости. — Связи между человеком и обществом, обществом и при­родной средой, жизнью и смертью...

— Ну-у, — разочарованно протянул паренек. — Я же о практической пользе спросил...

— Время, товарищи, время! — подняв руку с часа­ми, сказал парторг. И по рядам присутствующих побе­жал деловой говорок.

...Я пошел на курганы тем самым проселком, кото­рым хаживал еще вчерашним студентом. На душе был осадок, и белый свет мне казался не мил.

"Вот о чем надо было — о связях! — упрекал я се­бя. — Сказать, что они — это так же "практично", как воздух и свет: мы замечаем их, когда не хватает!.. И обязательно сказать о диалектической спирали исто­рии, о связях между доклассовым прошлым и бесклас­совым будущим!"

Мысль была настолько сильна, что я даже оглянул­ся назад, на оставленную бригаду "Рассвета". Но от­туда уже доносился шум деловой, обычной жизни. Хо­рош был бы я, возвратившись и крикнув: "Товарищи!.."

Я даже рассмеялся, представив такое... и продолжил свой путь. А чтобы не так скучно было идти, подобрал брошенный кем-то из ребятишек прутик и принялся сшибать макушки подступавшей к дороге сурепки. Сек и под взмах приговаривал:

— Сам виноват!.. С-сам виноват!..

"Потому как не сумел донести. А теперь вот хоть криком кричи. Да, хоть криком!.."

И тут я вспомнил: было дело — кричал. Это когда Петрович напоролся на засыпанный землею блиндаж, и между ножом и гусеницей зарябили оперения мин. Я успел, я заметил и заорал во всю мочь:

"— Сто-ой!! Не сюдаа-а!!!"

А бульдозерист ни сном ни духом не ведал о том, что знал уже я, и, не понимая моего нетерпения, скалил отблескивающие металлом неровные зубы... Сейчас я захотел все припомнить, но видел лишь руку, неспешно тянущуюся к рычагу...

Тогда я заставил себя вспомнить другое. И, вгляды­ваясь в бугрящиеся под озимым полем, под крылами дождевальных "фрегатов" останки Высокой, обратился к ним словами древнего гимна:

Солнце — мои глаз,

ветер — дыхание,

воздух — душа,

земля — мое тело.