"Юная жена" - читать интересную книгу автора (Форстер Сюзанна)

Глава 9

Кроны могучих дубов, сомкнувшись, образовали волшебную беседку, под своды которой почти не проникал бледный лунный свет. Далекие звезды мерцали в холодной вышине, напоминая о вечном.

После часовой скачки ночная безмятежность успокоила Чейса. Однако он до конца не был уверен, правильно ли поступил, взяв с собой Энни. С другой стороны, мысли о том, что она делает одна, тревожили бы его всю поездку. К тому же Джек-Неудачник мог нанести визит в дом человека, упрятавшего его за решетку.

Свежий ночной ветерок мягко шелестел листвой. Убаюканный тишиной, Чейс вдруг поймал себя на том, что постоянно думает об Энни. Она же молчала всю дорогу. Он оглянулся через плечо:

– Ты рада, что снова здесь?

Она была удивлена, что он обратился к ней.

– Да. Я очень рада.

Улыбка заиграла на ее лице, и Чейс понял, что для нее ценно даже самое маленькое проявление доброты. Приятно все же немного порадовать того, у кого ничего нет. Чейс иронично улыбнулся над своими банальными выводами.

Через минуту что-то вновь заставило его задуматься. Перед глазами забрезжил образ девушки, даже девчонки, ее глаза широко раскрыты, рот исказился в крике... Видение пропало прежде, чем он уловил другие детали. Но он понял, кто это был. Энни Вэлс! Да, это она в свои шестнадцать. Чейс пытался вернуть ее образ, вспомнить хоть что-нибудь еще, но сознание вновь толкнуло его в настоящее – так же безжалостно, как и в прошлое. Он бросил взгляд на молчаливую всадницу, Энни Вэлс, которую знал сегодня. Лунный свет играл в ее волосах, и хотя ночь размыла черты лица, Чейс видел в ее глазах тревогу.

– Что-нибудь не так? – спросила она, когда они поравнялись.

– Нет. Мне только показалось, что я кое-что вспомнил.

– Обо мне?

Жар в ее голосе тронул Чейса, но ему не хотелось, чтобы она расспрашивала дальше.

– Нет, это было что-то другое, кто-то другой...

– А-а, – протянула она разочарованно.

Энни придержала лошадь и опять отстала. Так они продолжали свой путь. Жалобный вой кайотов доносился издали. Казалось, он еще больше усугублял их разобщенность.

Прошло еще полчаса, прежде чем Чейс и Энни достигли заброшенной шахты. Чейс привязал лошадей неподалеку в рощице и оставил Джема присматривать за ними. Место, которое он нашел для ночлега, защитило бы их от ветра и непогоды. К тому же отсюда открывался великолепный вид.

Шахта была пуста, но беспокойство не покидало Чейса. Он положил свернутый спальный мешок под голову и попытался заснуть. Лежа в нескольких футах от него в своем спальнике, Энни смотрела на черное небо и мерцающие россыпи звезд на нем. Она была так безмятежно спокойна, когда Чейс взглянул на нее. Он вновь вспомнил образ испуганной девочки, и его томление усилилось. Бывшие партнеры не могли тогда ничего толком рассказать ему о случившемся, потому что их не было рядом, когда он нашел ее. Только одна Энни знала все подробности.

Он положил руку на бедро и сквозь толстую ткань нащупал рубец от ножевой раны.

– Расскажи мне о Коста Браве, – попросил он тихо.

Энни повернулась и посмотрела на него:

– Что ты хочешь знать?

– Где я нашел тебя? Как был ранен? Все...

Энни вылезла из спального мешка и села, обхватив руками колени. Она рассказала ему большую часть их истории в свой первый день в хижине. Но он не верил тому, что она говорила тогда. Теперь он, наверное, был готов слушать.

– Я погибла бы, если б не ты. – Энни изо всех сил старалась сдержать волнение, когда рассказывала, как монастырь обстреливался повстанцами. Она пряталась в часовне, когда один из нападавших нашел ее и поднял винтовку. Солдат прицелился, но вдруг выронил оружие. Так она впервые услышала звук хлыста Чейса.

– Он метнул нож, – продолжала Энни, вспоминая ужасную схватку, которая закончилась смертью повстанца. К счастью, Чейс был ранен в ногу, а Энни достаточно разбиралась в медицине, чтобы остановить кровь и наложить повязку.

Чейс внезапно прервал ее и сам повел рассказ. Сосредоточившись, он вспомнил о долгих поисках священника, когда инфекция разнесла его рану.

– Моя нога распухла. Началось воспаление, потом нагноение...

– Так ты помнишь? – Энни замерла в ожидании ответа.

– Я не знаю. Наверное, что-то все же вспомнил сам, а что-то взял из твоих рассказов. Но, кажется, я действительно испытал все это.

– Ты помнишь лихорадку, бред?

Если бы он вспомнил это, то непременно вспомнил бы и как она облегчала его муки. Поверил бы, что только она, Энни, спасла его.

Чейс медленно покачал головой:

– Нет... Я не знаю...

Энни вздохнула печально. «Но все нормально», – сказала она себе. Кое-что он вспоминает. Со временем он вспомнит все.

Чейс поднял на нее глаза:

– Ты рассказала почти обо всем: и о брачной церемонии, и об аварии у самой границы. Я уже знаю, что монахини вызволили тебя из тюрьмы и дали приют. Но ты не говорила мне, как, в конце концов, выбралась из страны.

– О, это тоже благодаря сестрам. Они искали способ доказать мое гражданство, но это было слишком опасно. Страна постоянно находилась в огне гражданской войны. Консульство было на осадном положении, и иностранцы, особенно американцы, очень рисковали. Изобретательные же монахини спрятали меня в контейнере с какао. – Энни выдавила из себя улыбку. – Это был кошмар. Под носом у секретной полиции, повстанцев и пограничников. Несколько раз меня едва не заметили. Но вот я здесь.

– Да, ты здесь, – согласился Чейс мягко. – Вероятно, это был ад. – Он помолчал, пожал плечами, печально усмехнувшись своим мыслям. – Я-то думал, что только у меня было тяжелое детство.

Энни была удивлена горьким ноткам в его голосе.

– Я думаю, все бывает нелегко. Так или иначе. Взрослеть непросто. – Она вспомнила, как Чейс тогда что-то говорил об отце. Он бредил, и Энни казалось, что его просто мучают кошмары на почве лихорадки. – Твой отец сильно пил?

Чейс молчал, словно околдованный призраками прошлого. И Энни деликатно молчала, на сей раз со всей серьезностью понимая необходимость уважать его право на уединение.

– Они оба пили, – наконец сказал он. – Мать тоже. Старик вообще был горьким пропойцей. Каждый раз, когда она упрекала его, бил по-черному. Скоро она перестала бороться с ним, но с тех пор я никогда не видел ее без стакана в руке.

– Невероятно тяжело видеть такое.

– Тяжело, да. Что я только не делал, чтобы образумить их, только в ответ получал одни побои. Когда они не дрались друг с другом, вдвоем набрасывались на меня. В конце концов я сбежал, бродяжничал, пока в свои восемнадцать не поступил на флот.

В его облике сквозили суровость и беспредельное одиночество. Чейс сжал зубы, отгоняя кошмарные воспоминания. Энни подумала о цене, какую пришлось ему заплатить, чтобы просто выжить, а к тому же и не сломаться. Ей тоже довелось столкнуться со множеством бед, но ее всегда окружали любящие люди. У него не было этого. Он остался один на один с жизнью. Энни смотрела на Чейса и вдруг вспомнила, как в бреду он повторял: «Не убивай ее, не убивай, подонок!» Как-то он рассказал, что однажды кинулся было защищать мать во время пьяной драки, но она набросилась на него же, десятилетнего, и била до тех пор, пока не сломала три ребра...

Раньше Энни не могла бы даже представить себе, что родные, самые близкие люди могут причинять друг другу боль. Ее сердце сжалось: сколько же страданий он перенес?! Энни хотелось сказать Чейсу какие-то ласковые, теплые слова, чтобы загладить свое порой эгоистичное поведение. Она не могла простить себе, что так беззастенчиво вторглась в его жизнь, нарушила его покой. Она приставала к нему со своими проблемами, почти не задумываясь о его переживаниях. Теперь Энни поняла, почему Чейс так разозлился, когда она превратила его хижину в нечто похожее на дом. Любые напоминания о призрачном семейном очаге отзывались в нем болью.

– Чейс, – произнесла она, подбирая слова, – я поняла, что мое появление доставило тебе много неприятностей. Я вижу это сейчас и прошу прощения. Я бы хотела сделать все по-другому. Извини, что перевернула вверх дном твой дом. Когда вернемся, я сделаю, как прежде...

– Не бери это в голову, – сказал он с нежностью, пытаясь предупредить взрыв эмоций. – Я понимаю – ты хотела, как лучше. И тебе не в чем упрекать себя, Энни. Никто ни в чем не виноват. Ты пришла ко мне потому, что тебе некуда больше идти.

Энни попыталась заговорить, но не смогла. Она не ожидала от него жалости и сочувствия.

– Это правда, – прошептала она робко. – Мне некуда больше идти... Но я искала и нашла бы тебя в любом случае, Чейс. – Она колебалась, стоит ли продолжать. Но он не прерывал, а ей так нужно было сейчас выплеснуть из сердца все наболевшее. – Просто дело в том, что я не смогла забыть тебя. Ты появился в моей жизни, когда я потеряла все. Рисковал собственной жизнью ради меня, и я в тебя сразу же влюбилась. Ну, ты представляешь, как это бывает у девчонок. Первая любовь, поклонение герою и все такое...

– Девушки со временем перерастают это, – сказал Чейс и перевел взгляд на вход в шахту.

Его внезапная холодность застала Энни врасплох. Он что, окончательно закрыл от нее свое сердце? Даже красивый его профиль был в эту минуту предостерегающе строг. Чейс показывал, что и впредь намерен держать дистанцию.

Энни почувствовала, как боль разрастается в ней, ей стало трудно дышать.

– Несчастье в том, что я так и не переросла свою первую любовь. И, наверное, никогда не перерасту.

Чейс резко оглянулся, глаза его беспокойно сверкали.

– Нет, Энни. Не говори того, о чем мы оба пожалеем.

Но Энни уже не могла остановиться. Огонь, пылавший в груди, вырвался наружу. Несмотря на его протестующий взгляд, она зашептала:

– Я люблю тебя, Чейс. Люблю и ничего не могу с собой поделать.

Но словно порыв холодного ветра налетел вдруг – Чейс отвернулся от нее. Энни уже не нужно было слышать ответ, чтобы понять, что она опять поторопилась и тем оттолкнула его. Она увидела напряженную спину и произнесла его имя, извиняясь перед ним и злясь на себя. Энни казалось, что в ее груди открылась старая рана. Она вскочила на ноги, прижимая к себе руки: да есть ли у нее, в конце концов, гордость?! Если имеется где-то такое место, откуда он не увидит и не услышит ее, она должна уйти туда.

Слезы заливали лицо, когда Энни брела к рощице, где стояли их лошади. Теперь она лучше других знала, какие горькие уроки может преподносить людям жизнь. Разве не получила она один из таких уроков сейчас? Наверное, есть люди, которые просто не способны любить вас, как бы сильно не любили их вы. Она теперь знает, что Чейс – один из таких людей.

Она уже почти успокоилась, как услышала позади себя шорох. «Пожалуйста, – взмолилась она, – пусть это будет не он»

– Энни...

Она закрыла глаза.

– Не бери это в голову, Чейс, – повторила она его слова. – Я не хочу разговаривать, не могу.

– Тогда, ради бога, позволь мне говорить. Дай возможность повиниться. – Голос его дрожал от растерянности. – Прости меня, Энни. Ты застала меня врасплох, а я никогда не выносил сюрпризов.

Он дотронулся до ее волос, неловко погладил рыжие завитки.

– Я не знаю, что сказать, Энни. Я не хочу делать тебе больно. Мне вовсе не нужна победа над тобой.

Слезы, не успев высохнуть, вновь хлынули из глаз Энни.

– О, Чейс, – выдохнула она, забывая о своей гордости. – Тогда не говори ничего, черт возьми. Иди и добейся своего. Ты не хочешь причинить мне боль? Уже невозможно заставить страдать больше, чем я страдаю сейчас.

Чейс смотрел на нее с недоумением. Добиться своего? О чем она говорит? Он не знал, как понимать ее, но в этом и не было ничего нового. Поведение Энни никогда не вписывалось в общепринятые нормы. Даже теперь, когда непослушные пряди упали на ее лицо, а пальцы нервно теребили ворот кофты, она выглядела прелестно и непобедимо, как в день их первой встречи.

От волнения грудь Чейса сдавило, ему не хватало воздуха. Раньше сопротивляться ему помогал случай, теперь же он отвернулся от Чейса.

– Ну, сделай же что-нибудь, Чейс, – нижняя губа ее нервно задергалась. – Все, что угодно.

Он поднял тонкий подбородок и заглянул в глаза дикого ангела:

– О'кей, крошка. Я сделаю.

Глаза Энни загорелись страстным огнем – таким ярким, что, казалось, осветили темноту ночи.

– Сделаешь? Ты имеешь в виду это... – Она схватила его за руку, мольба послышалась в голосе. – О, пожалуйста, Чейс. Быстро! Сделай это быстро, пока не передумал.

– Ты сумасшедшая! – шептал он, привлекая к себе хрупкую фигурку. Он впился в жаркие губы. Энни обвила его шею в неистовом, ненасытном порыве, боясь, что он и вправду передумает.

Руки Чейса ласкали ее тело, пытаясь снять напряжение. Алые губы ее были так горячи и нежны, и ему хотелось, чтобы этот поцелуй длился вечно. Но Энни шла дальше.

– Сделай это, Чейс. Пожалуйста, – настаивала она. – Опусти меня на землю и сделай это быстро.

Чейса разбирал смех. Он обнимал ее, чувствуя, как нежность охватывает душу. Его маленькая обольстительница излучала безумную силу, ее невинное тело воспламеняло Чейса все больше и больше. Он уже готов был бросить ее на траву и прямо сейчас овладеть девственной плотью. Но странно прекрасное чувство не уступило дикому животному инстинкту.

– Нет, крошка, не быстро. По-другому. Когда занимаешься любовью, это должно быть прекрасно. И должно запомниться. Я буду осторожен, я буду тверд, и я уверен, что сведу тебя с ума.

Энни слушала его, застыв. Он медленно провел пальцами по ее влажным трепещущим губам. Казалось, время остановилось, и звенящая тишина окутала их со всех сторон. Чейс вновь поднял Энни на руки – вздох облегчения сорвался с ее уст.

– Я думаю, что уже схожу с ума, – бормотала она, теснее прижимаясь к нему. – Твое обещание звучит божественно.

Чейс уложил драгоценную ношу на спальник, рядом расстелил свой, потом оба соединил «молнией». Энни быстро разделась и забралась внутрь. Она улыбалась, глядя, как он стягивает свои сапоги, расстегивает рубашку и джинсы. Но он растянулся рядом с ней поверх своего спального мешка.

– Энни, – сказал он страстно, перебирая ее волосы, – есть вещи, которые мужчина любит делать сам, собираясь заняться любовью с женщиной. Раздевать ее, например.

– О, я снова могу надеть что-нибудь!

Он покачал головой:

– Это не одно и то же.

– Я могла бы раздеть тебя.

– Тогда мы оба сойдем с ума.

Чейс понимал, какая это непростая задача – укротить Энни Вэлс. Такая же, как надеть седло на еще не объезженную лошадку.

Энни была невероятно сексуальна и совершенно непредсказуема. Ее последней мыслью, перед тем как он забрался к ней в мешок, была та, что Джек-Неудачник развлекся бы на полную катушку, появись он в этот момент.

Ладонь Чейса плавно двигалась по мягким изгибам хрупкого тела. Ее кожа была нежнее лепестка розы, теплее, чем солнечный луч. Чейс положил руку на бедро Энни, борясь с искушением как можно быстрее продвинуться вперед. Удовольствие еще больше возросло, когда он осознал, что это последняя остановка, перед тем как его сильная мужская рука проникнет, едва касаясь чувствительной плоти, внутрь трепещущего женского лона. Его собственное тело заныло в предвкушении ее ответной реакции: сжатия мышц под настойчивыми пальцами, испуганного стона, когда он откроет ее ноги и оближет влажный замирающий огонь между умопомрачительными бедрами.

– Чейс Бодин! Ты грезишь в такие моменты? – спросила вдруг Энни.

Она прижалась к нему, чтобы потереться своими грудями о его грудь. Она всячески провоцировала Чейса опрокинуть ее на спину и войти в нее быстро и неистово, глубоко и проникновенно.

– Что еще мужчина любит делать с женщиной, когда решил заняться с ней любовью? – Она попеременно ласкала его грудь, играла пальцами с его полуоткрытыми губами.

– Много чего... – Чейс уже настроился дать ей попробовать быстрой любви, о которой она так просила. С вороватой улыбкой он грубо сжал ее груди, водя пальцем по ее возбужденным соскам. – Это, например.

Энни охватил сильный поток желания. Жар и сила его ладоней, страстные прикосновения к обнаженной коже доставляли поистине райское наслаждение. Странное ощущение появилось у нее в низу живота, напомнив тот день, когда Чейс демонстрировал свою удаль с хлыстом. Она и сейчас, кажется, слышала резкий щелчок черной молнии.

– Но вот что мужчина больше всего любит делать, – сказал Чейс, обводя руками контуры ее тела, – так это доставлять удовольствие своей женщине. Он следит за ее состоянием и за тем, чтобы события развивались в естественном темпе.

В другое время Энни поддерживала бы эту мысль, но судя по тому, как действовал Чейс, «естественным темпом» он почему-то считал медленный. Она же сгорала от нетерпения.

– Итак, мы будем продвигаться поэтапно, – сказал Чейс. – Как тебе это нравится?

– Прекрасно, но нельзя ли перескочить через парочку этапов? – Она положила ногу ему на бедро. – Мне кажется, я уже готова.

– Посмотри, где твое колено, – упрекнул Чейс. – Или я никогда не буду готов.

Испугавшись, Энни протянула руку и замерла на мгновение, когда достала его член.

– О Боже? – прошептала она. – Но ты готов тоже, Чейс. Тебе больно?

Он буквально простонал:

– Будет, если ты не уберешь руку.

Если вначале Чейс и не был готов, когда ее пальцы стали ласкать его – все стало на свое место. Он пытался не реагировать на ее пламенные прикосновения, взяв в руки ее лицо, начал объяснять, почему они не должны торопиться:

– Ты забыла, Энни, что у нас большая проблема? Ты помнишь, что мы скроены по разным меркам? Я немного великоват для тебя. Мы же однажды пробовали уже... И ты что-то побоялась «сделать это» тогда.

Энни зарделась так, что Чейс, пожалуй, не видел и половины такой краски на ее лице раньше. Ее пальцы по-прежнему исследовали его пенис, доставляя ему огромное наслаждение.

– Все в порядке, – успокоила Чейса Энни. – У меня было время, чтобы свыкнуться. Я уверена, это не будет проблемой. Природа знает, как урегулировать подобные вещи. При родах же влагалище вон как растягивается...

– Энни, ради бога, мы не говорим сейчас о родах. Мы говорим о половом акте. Это твой первый опыт, и я хочу, чтобы ты вспоминала об этом с удовольствием.

Энни принялась щекотать его, чтобы раззадорить. Она выглядела так возбуждающе, что Чейс решил удовлетворить ее бесстрашную просьбу.

– Хорошо, ложись, женщина, – сказал он нарочито грубовато. – Давай же заставим этот мужской орган работать.

– Правда? – Она повернулась на спину и развела ноги. Улыбка играла на ее пылающем лице. Она осторожно выпрямила руки. Груди ее тихо заколыхались. «Пресвятой господи, – думал Чейс, – эта женщина погубит меня». Он переспал со многими дамами в своей жизни, но ни одна из них и отдаленно не могла сравниться с Энни. О, Энни! Настоящая маленькая богиня любви... Она была совершенно свободной от сексуальных предрассудков и комплексов. Она не умела играть в прятки. Она просто лежала, голубоглазая, роскошная, и страстно желала его.

Пламя все жарче разгоралось в паху Чейса. Если он не будет осторожен, все произойдет, как хочет она, – быстро. Он приблизился к ней, стараясь избегать взглядом и руками «бермудского треугольника» раздвинутых бедер. Он знал, когда окажется там – станет конченным человеком, кораблем, отдавшимся на приговор природы.

– Энни, – он сдунул медную прядь с ее щеки, – у меня необъяснимая потребность безумно целовать тебя. Ты понимаешь это?

Она закрыла глаза и подняла голову навстречу его губам. Каждое ее движение вызывало в нем бурю. Осознавая необходимость контролировать себя, Чейс погрузил руку в ее волосы. Другой рукой гладил упругую грудь. Энни казалась сейчас спелым плодом, переполненным сладким соком. Внутри у Чейса все сжималось, когда он ласкал ее, а она изгибалась в наслаждении под его настойчивыми и в то же время неуверенными пальцами. Вдруг она вскрикнула в экстазе.

Чейс мягко отстранился и заглянул в затуманившиеся глаза.

Его рука скользнула вниз по упругому животу, к холмику рыжеватых волос. Он примерялся, насколько далеко она позволит ему зайти. Женщины обычно останавливают мужчину в какой-то момент, как бы показывая, что контролируют ситуацию. Его пальцы без остановки проникли внутрь, и он почувствовал, как Энни вздрогнула.

– Сейчас намного лучше, Энни, – говорил он, нащупывая бутон клитора. В экстазе она плавно двигала бедрами и жалобно постанывала. Это давало Чейсу ответ. Да, она позволит ему зайти так далеко, как он только захочет. Он мог исследовать и возбуждать ее любыми способами.

Открыв это, Чейс обезумел от вожделения. Страсть и нежность переполняли его. Ему хотелось поцеловать каждый дюйм ее обворожительного тела. В уме он уже вошел в нее, сломав девственную преграду, взяв Энни мягко и настойчиво. Его член пульсировал, требуя удовлетворения.

– Чейс, – шептала Энни, – у меня все горит внутри. – Чейс, прошу, сделай же что-нибудь.

– Все хорошо, – отвечал он, погружая пальцы все глубже. – Я сделаю, как нужно.

Он ощущал напрягшиеся мышцы влагалища и осторожно продвигался вперед насколько позволяло ее тело. Энни вскрикнула, когда он вошел в нее двумя пальцами, проверяя теорию растяжения. Если Чейсу требовались доказательства, что она готова, – он получил их.

Энни бормотала что-то похожее на молитву. Оперевшись на руки, Чейс навис над хрупким разгоряченным существом, которым была в тот момент Энни Вэлс, и почувствовал в ответ мгновенное напряжение.

– Не волнуйся так, – сказал он, когда она инстинктивно сжалась. – Успокойся, маленькая. Позволь своему телу решить, когда и как принять меня. Все будет хорошо, не торопись.

Но Энни не разделяла его медлительности. Она ощущала Чейса всем своим естеством. Господи, она чувствовала твердое, мощное его тело, когда он вдавливал часть себя в ее нежное лоно. И не так это важно, хочет ли ее тело принять его. Она сама жаждет этого.

Энни сжала упругие бедра Чейса, наслаждаясь их ритмичными движениями, осторожными, но неотступными. Она вновь вскрикнула – твердый пенис раздвигал мягкую сжимающуюся плоть. Энни чувствовала дикое, обжигающее все внутри возбуждение. Ей хотелось закричать от счастья и поторопить Чейса. Но он остановился, до конца не удовлетворив ее. Это была мука, самая жестокая пытка.

– Чейс, ну почему? Все так чудесно. Я умираю...

– Мы сделаем это, маленькая, – голос его охрип. – Дюйм за дюймом, только не спеши.

«Дюйм за дюймом», – повторила она про себя. Она не выдержит так долго. Ее руки лежали на его бедрах и чувствовали каждое движение. Этот мужчина был рожден, чтобы доставлять женщине неземное блаженство. Если бы он только чуть-чуть поторопился! Если бы он действительно занимался любовью, а не мучил ее.

– Подними ноги, Энни. Обхвати меня ими. Вот так, умница.

Энни была ближе к исполнению своих желаний, чем предполагала. Она обвила ногами талию Чейса, и он крепко прижал ее к себе, проталкивая пенис вперед через барьер мышц.

– Ну что, крошка? – прохрипел он тяжело дыша. – Ты в порядке?

– Да, да! Прекрасно, – сказала она и тихонько вскрикнула, когда он надавил сильнее. – Совсем не больно. Так чудесно, правда. О!

– Теперь не волнуйся. – Он опустил руки к ее ягодицам и приподнял ее. – Будет больно, но только несколько секунд. – Он с силой прижался к ней своими бедрами.

Вскрик – и Энни почувствовала, как что-то надорвалось у нее внутри. Это была даже не боль, а скорее подсознательная догадка, что нечто живое, огромное и чужеродное присутствует в ней. Еще один удар – и преграда разрушена. Чейс проник в самые глубины ее тела.

– О-о, – выдохнула Энни. Ей казалось, что внутри у нее внезапно открылись какие-то шлюзы, и через них свободно потекла река. Это ощущение захватило ее всю. Чейс на мгновение остановился, и она четко осознала размер его члена. Господи, казалось, он разорвет ее на части...

– Худшее уже позади, малышка, – успокоил Чейс и нежно потянулся к коралловым губам. Его поцелуй обжег полуоткрытый в бессилии рот.

Он продолжил головокружительное погружение, с каждым новым движением бедер продвигаясь на капельку дальше. И только Энни ощутила его восхитительно глубоко в себе, Чейс остановился окончательно.

– Ну что ж, я думаю, мы сделали «это», крошка. – Голос его был удивительно мягок. – Как ты себя чувствуешь?

– Лучше, чем великолепно.

Больно, действительно, было всего несколько секунд, как он и обещал. Но чувство давления все еще оставалось. Пресвятой боже, какое же это счастье?

– У тебя замечательно большой член, правда? Я, конечно, видела, но теперь...

– А у тебя замечательный рот. – Чейсу стало интересно, может ли покраснеть ковбой. Он никогда не испытывал ложной скромности по поводу своих габаритов, но и не гордился ими. Сейчас же, когда Энни сказала это ему, Чейс вдруг почувствовал себя чертовски огромным. Особенно рядом с ней, такой хрупкой и беззащитной.

– Ты знаешь, что сейчас делаешь? Ты ужасно крепко обнимаешь меня, крошка.

– Прости...

– Нет-нет не извиняйся, это же просто обалденно.

Чейс закрыл глаза, и приятная слабость разлилась по всему его телу. Вдруг он посмотрел на Энни и понял, что она еще не успокоилась. Шаловливые маленькие пальчики принялись щекотать его. Все внутри затрепетало.

– Энни, ты хочешь что-то мне сказать? – он приподнял ее голову.

– Ну, если ты спрашиваешь... – Она облизала губы, как бы стирая с них улыбку. – Я хочу кое-что узнать. Ты... это... собираешься продолжить?

– А ты бы этого хотела?

– О, да, да! Я очень хочу этого, Чейс!

И он снова дал ей все, что мог. Был осторожен, нежен и настойчив – как в первый раз. Чейс сам вскрикнул, когда пальцы Энни сдавили самую чувствительную часть его тела. Не однажды в своей жизни он сталкивался с трудными задачками и всякий раз выходил победителем. Но перед этой женщиной он поднимает руки...

Чейс поцеловал Энни глубоко и страстно, проникнув одновременно в горячий рот и в горячее лоно. Энни была обворожительно сексуальна.

– Как ты себя чувствуешь, Рыжик? Мне ведь не хочется делать тебе больно.

– Больно? Что ты, Чейс. Я никогда не была так довольна и счастлива.

Счастье... Хотелось продлить его до бесконечности. Чейс готов был умереть от блаженства вместе с ней. Он любил ее медленно и чувственно, до тех пор, пока горячие объятия ее рук и быстрые ритмичные движения бедер не сломали его осторожность. Она хотела от него твердости и неистовости.

«Дай леди, что она хочет, ковбой».

Энни не смогла сдержать крика радости, когда он с силой сжал ее, захлестнув животной страстью. Воздушные замки ее фантазий не могли сравниться с безумным восторгом от любви Чейса Бодина.

Волны блаженства расходились по всем ее органам – в Энни будто раскручивалась спираль чувственности. Вдруг словно черная молния хлыста рассекла ее сознание: спазм острейшего оргазма пронзил содрогающееся тело. Энни слышала как бы со стороны, как она кричала имя Чейса, и чувствовала, чувствовала его самого так глубоко в себе. В головокружительном экстазе она еще думала о том, доставляет ли сама Чейсу такое же счастье...