"«Б» – значит безопасность" - читать интересную книгу автора (Графтон Сью)

5

Телефон зазвонил ночью, в восемь минут третьего. Не успев продрать глаза, я машинально схватила трубку.

– Кинси Милхоун, – говорил мужчина, тон у него был совершенно отсутствующим, словно он читал телефонный справочник. Я сразу догадалась, что это полицейский. Только у них могут быть такие голоса.

– Да. А кто говорит?

– Мисс Милхоун, это патрульный Бенедикт из полицейского управления Санта-Терезы. Нам поступил срочный вызов – пятьсот девяносто четвертая статья – из дома двадцать-девяносто семь по Виа-Мадрина, квартира номер один. Так вот миссис Тилли Алберг хочет вас видеть. Вы не могли бы оказать нам содействие? С ней женщина-полицейский, но она просит именно вас. Мы были бы признательны, если бы вы приехали.

Приподнявшись на локте, я попыталась напрячь извилины.

– А что это за пятьсот девяносто четвертая? – промямлила я, борясь с зевотой. – Умышленно причиненный вред?

– Так точно, мэм.

Было ясно, что патрульный Бенедикт не хочет опрометчиво выкладывать все факты.

– С Тилли все в порядке? – спросила я.

– Да, мэм. Она не пострадала, только расстроена. Мы не хотели вас беспокоить, но лейтенант сказал, чтобы мы позвонили...

– Через пять минут буду, – сказала я и положила трубку.

Я откинула одеяло, схватила джинсы и фуфайку, затем натянула ботинки – проделав все это не вставая с кровати. Обычно я сплю голая, завернувшись в стеганое одеяло, потому что это куда удобнее, чем разбирать диван-кровать и стелить постель. Я прошла в ванную, почистила зубы, побрызгала водой на лицо, провела рукой по всклокоченным волосам, схватила ключи и кинулась к машине. К этому времени я окончательно проснулась и старалась вообразить, что в данном случае может крыться за загадочным числом "594". Едва ли злоумышленником была сама Тилли Алберг, иначе она вызвала бы не меня, а адвоката.

Было холодно, со стороны океана ползли клочья тумана, наполняя город мельчайшей изморосью. Светофоры усердно мигали, красный свет, как и положено, сменялся зеленым и наоборот, однако улицы были пустынны, и я ехала не останавливаясь. Перед домом № 2097 стояла черно-белая полицейская машина, все окна в квартире Тилли на первом этаже ярко светились, но кругом было тихо – ни красных сигнальных огней, ни толпящихся на тротуаре зевак. Я нажала кнопку домофона и сообщила о своем приходе. Мне открыли дверь. Я вошла в правую от лифта дверь и направилась к квартире Тилли, расположенной в конце коридора. У самой двери толпились несколько человек в халатах и пижамах, которых полицейский в форме уговаривал разойтись по квартирам и лечь спать. Он стоял подбоченившись, словно не знал, куда девать руки, и наконец заметил меня. На первый взгляд он походил на подростка, которого в баре все еще спрашивают, сколько ему лет, прежде чем продать выпивку. Однако, когда подошел ближе, я поняла, что ошиблась: от уголков глаз врассыпную разбегались мелкие морщинки, гладко выбритый волевой подбородок выдавал зрелого мужчину. Глаза говорили о глубоком знании людей со всеми их слабостями.

– Вы Бенедикт? – спросила я, протягивая ему руку.

– Так точно, мэм, – ответил он, пожимая ее. – А вы, стало быть, мисс Милхоун. Рад познакомиться. Спасибо, что пришли. – Его рукопожатие было столь же крепким, сколь и кратким. Он кивнул на открытую настежь дверь в квартиру Тилли. – Проходите. С ней наша сотрудница Редферн, снимает показания.

Я поблагодарила и, войдя в квартиру, машинально посмотрела направо. У меня глаза на лоб полезли: гостиная выглядела так, будто по ней пронесся торнадо. Что это? Акт вандализма? Но почему именно здесь? Недоумевая, я прошла на кухню. Тилли, съежившись и зажав ладони коленями, сидела за столом; на белом как мел лице пламенели веснушки, точно его посыпали красным перцем. Напротив си-дела женщина-полицейский и что-то записывала. Это была блондинка лет сорока с короткой стрижкой и родимым пятном на щеке, похожим на розовый лепесток. Как явствовало из надписи на пластиковом нагрудном знаке, звали ее Изабелл Редферн; с Тилли она говорила ровным, проникновенным тоном, словно перед ней находился потенциальный самоубийца, которого она пыталась отговорить от прыжка с моста.

Едва Тилли увидела меня, у нее задрожали губы и она разрыдалась, как будто мое появление послужило сигналом к тому, что теперь можно и расклеиться. Я присела рядом и взяла ее за руки.

– Ну-ну, полно, – сказала я. – Что здесь произошло?

Тилли попыталась что-то вымолвить, но тщетно, и только тяжело дышала, с каким-то присвистом, какой издают резиновые детские игрушки. Наконец ей удалось унять сотрясавшие ее рыдания.

– Кто-то ворвался в квартиру, – выдавила она из себя. – Я проснулась и увидела женщину... она стояла в дверях спальни. Мой Бог, я думала, у меня сердце остановится. От ужаса не могла пошевелить пальцем. А потом... потом все и началось... она что-то прошипела и бросилась в гостиную и принялась там все крушить. – Тилли прижала ко рту носовой платок и закрыла глаза. Я взглянула на Редферн. Что за чертовщина? Затем обняла Тилли за плечи и попыталась успокоить ее.

– Ну же, Тилли. Все уже позади, вы в безопасности.

– Я так испугалась... так испугалась. Я думала, она хочет убить меня. Она была как маньяк, как безумная, только тяжело дышала, шипела от злости и крушила все подряд. Я захлопнула дверь спальни и закрылась на ключ, а потом позвонила в службу спасения. Неожиданно все стихло, но я открыла дверь лишь после того, как приехала полиция.

– Правильно. Вы все сделали верно. Успокойтесь, я понимаю, как вам было страшно, но вы вели себя абсолютно правильно и теперь все уже позади.

Сотрудница полиции подалась вперед:

– Вы успели разглядеть эту женщину?

Тилли горестно покачала головой; она снова начинала дрожать.

Теперь уже Редферн взяла ее за руку:

– Сделайте глубокий вдох и постарайтесь расслабиться. Опасность миновала, все хорошо. Дышите глубже. У вас найдется успокоительное или что-нибудь выпить?

Я встала и принялась наугад открывать дверцы кухонных шкафчиков, но никакого спиртного у нее, похоже, не было. На глаза попалась бутылочка с ванильным экстрактом, и я вылила содержимое в стакан. Тилли не глядя выпила.

Она прилежно делала глубокие вдохи, стараясь взять себя в руки.

– Никогда прежде ее не видела, – произнесла она уже более спокойно. – Это больная. Сумасшедшая. Я даже не поняла, как она проникла в квартиру. – Тилли замолчала. В воздухе запахло бисквитом.

Редферн оторвала взгляд от своего блокнота:

– Миссис Алберг, следов взлома не обнаружено. У злоумышленника должен был быть ключ. Вспомните, вы давали кому-нибудь ключ от квартиры? Может, прислуге? Может, кто-то поливал цветы в ваше отсутствие?

Тилли нерешительно покачала головой, как вдруг обернулась ко мне, и я увидела в ее глазах выражение неподдельной тревоги.

– Элейн. Только у нее был ключ. – Она снова повернулась к Редферн. – Это моя соседка, ее квартира прямо над моей. Осенью, когда я ненадолго уезжала в Сан-Диего, то оставила ей ключ.

Сначала Беверли Дэнзигер нанимает меня, чтобы я нашла Элейн – теперь еще и это...

Редферн решительно поднялась из-за стола:

– Подождите. Я хочу, чтобы Бенедикт тоже послушал.

Лишь к половине четвертого полицейские покончили со всеми формальностями. К тому времени на Тилли было жалко смотреть. Уходя, они попросили ее утром явиться в участок, чтобы подписать заявление. Я сказала, что побуду с ней, пока она не придет в себя.

Когда полицейские удалились, мы с Тилли некоторое время сидели, не произнося ни слова, и только устало смотрели друг на друга.

– Это не могла быть Элейн? – спросила я наконец.

– Не знаю, – ответила Тилли. – Вряд ли. Но было темно, и я с трудом что-то соображала.

– А ее сестра? Вам доводилось встречаться с Беверли Дэнзигер? Может быть, вы знаете Пэт Ашер?

Тилли отрешенно покачала головой. Лицо ее все еще было белым как простыня, под глазами обозначились темные круги. Она снова зажала ладони коленями; чувствовалось, что нервы ее натянуты, словно гитарные струны.

Я прошла в гостиную и огляделась. Секретер со стеклянными дверцами опрокинут на кофейный столик, сломавшийся под его тяжестью. Диванные подушки исполосованы ножом – из них торчат жалкие клочья поролона. Шторы сорваны, оконные стекла разбиты; настольные лампы, журналы, цветочные горшки – все свалено в одну кучу, являвшую собой сплошное месиво из битого стекла, осколков керамики и мокрой рваной бумаги. Такое мог совершить разве что бежавший из психушки буйнопомешанный. Или кто-то таким образом пытался укротить свой гнев? Это наверняка как-то связано с исчезновением Элейн. Никто не убедил бы меня, что здесь простое совпадение, не имеющее отношения к моим поискам. Я задумалась: как бы узнать, где находилась Беверли вчера вечером? Было трудно вообразить себе миссис Дэнзигер – с ее изящными манерами и ярко-синими, как сама невинность, глазками – неистово крушащей все, что попадется под руку. Впрочем, откуда мне знать? Может, когда она в первый раз приезжала в Санта-Терезу, ее просто отпустили в увольнение из сумасшедшего дома.

Я попыталась представить, каково это – проснуться среди ночи и увидеть такую вот фурию. Мне стало как-то не по себе, и я возвратилась на кухню. Тилли, точно окаменев, сидела не шелохнувшись и только подняла на меня затравленный взгляд.

– Давайте-ка наведем здесь порядок, – предложила я. – Теперь уже все равно не до сна, а возиться одной вам ни к чему. Где у вас щетка и совок?

Она кивнула в сторону кладовки, тяжело вздохнула и встала на ноги. Мы принялись за уборку.

Когда порядок – хоть и относительный – был восстановлен, я попросила у Тилли ключ от квартиры Элейн.

– Зачем? – встрепенулась она.

– Хочу проверить. Может, она у себя?

– Я пойду с вами, – вызвалась Тилли.

Мне почему-то вспомнились неразлучные медвежонок Йоги и Бу-Бу. Я обняла ее за плечи, чтобы приободрить, и попросила минуточку подождать, пока схожу к машине. Она покачала головой и упрямо прошествовала за мной.

Я извлекла из "бардачка" свою пушку и оценивающе взвесила ее на ладони. Это был невзрачного вида пистолет 32-го калибра с рифленой, слоновой кости ручкой и обоймой на восемь патронов. Жизнь частного детектива главным образом состоит из кропотливой бумажной работы, пострелять удается нечасто, однако случается все же, что одной шариковой ручкой не обойтись. Я вдруг воочию представила, как из темноты на меня – словно летучая мышь – набрасывается разъяренная фурия. Убить из такого пистолетика, как у меня, сложно, но для острастки он вполне годится. Сунув его за пояс джинсов, я направилась к лифту. За мной по пятам семенила Тилли.

– Мне казалось, что носить вот так оружие запрещено, – пролепетала она.

– Именно поэтому у меня есть специальное разрешение, – успокоила я ее.

– Я слышала, что пистолет – очень опасная вещь, – не унималась она.

– Разумеется, опасная. В том-то и дело. А что прикажете делать? Взять с собой свернутую трубочкой газету?

Пока мы поднимались на второй этаж, она, казалось, все еще обдумывала мои слова. Я сняла пистолет с предохранителя и взвела курок. Затем сунула ключ в замочную скважину, повернула его и резко открыла дверь. Тилли, словно малый ребенок, держала меня за рукав. С минуту я стояла, напряженно вглядываясь в темноту. Оттуда не доносилось ни малейшего звука... тишина. Нащупав выключатель, я зажгла свет и заглянула в прихожую. Ничего. Дав понять Тилли, чтобы она не двигалась с места, я, стараясь двигаться бесшумно, принялась осматривать квартиру. Всякий раз, входя в очередное помещение, я занимала стойку – в несколько упрощенном варианте – а-ля агент ФБР. Ничто как будто не указывало на то, что в квартире кто-то побывал. Я проверила шкафы и на всякий случай заглянула под кровать. Тут я поймала себя на том, что машинально стараюсь сдерживать дыхание, и позволила себе глубоко вздохнуть. Вернувшись в прихожую, я предложила Тилли войти, закрыла дверь на ключ и направилась в кабинет.

Я подошла к столу и стала выдвигать ящики. Просматривая документы, наткнулась на принадлежавший Элейн загранпаспорт. Я полистала страницы и убедилась, что он действительный, хоть и пользовалась она им всего один раз – три года назад в апреле, когда ездила в Косумел. Я сунула паспорт в задний карман. Не хотела, чтобы она воспользовалась им, пытаясь смыться из страны. В голове у меня шевелилась и еще какая-то мысль, которая так и не оформилась. Я равнодушно пожала плечами, решив вернуться к этому позже.

– Послушайте, – сказала я, проводив Тилли до ее двери, – постарайтесь как следует проверить свои вещи и выяснить, все ли на месте. Когда придете в полицию, они попросят составить список украденных вещей. У вас есть страховка, чтобы возместить ущерб?

– Не знаю, право. Надо проверить. Хотите выпить чаю?

Ухватившись за мою руку, она смотрела на меня умоляющим взором.

– Тилли, мне очень жаль, но пора идти. Понимаю ваше состояние, но, смею заверить, все будет хорошо. Здесь есть кто-нибудь, кто бы мог составить вам компанию?

– Разве что женщина из шестой квартиры. Я знаю, она рано встает. Попробую пригласить ее. И... спасибо вам, Кинси. Нет, правда, что бы я без вас делала?

– Не стоит. Рада была помочь. Еще поговорим. А пока, может, вам поспать?

Я пошла к выходу, затылком чувствуя ее жалобный взгляд. Сев за руль, положила пистолет на место и поехала к себе. Голова была забита вопросами, которые требовали ответов, но я слишком устала и плохо соображала. К тому времени, когда я снова завалилась в постель, начинало светать и где-то невдалеке, возвещая новый день, прокукарекал петух.

Телефон заверещал снова в восемь утра. Я как раз достигла той упоительной фазы сна, когда тело словно наливается чугуном и его, точно магнитом, притягивает к постели. Попробуйте несколько раз растолкать человека в такие мгновения – и через пару дней психоз ему обеспечен.

– Что? – спросонья буркнула я. Ответом мне было лишь далекое потрескивание. Я едва удержалась, чтобы не чертыхнуться – неужели кто-то просто мерзко пошутил? – Алло?

– Слава Богу, это вы! Я уж подумала, что не туда попала. Это Джулия Окснер из Флориды. Я вас разбудила?

– Ничего страшного – не беспокойтесь. У меня такое чувство, будто мы только что расстались. Что случилось?

– Я кое-что выяснила. Подумала, может, вам это будет небезынтересно? Похоже, эта особа не соврала, когда сказала, что Элейн в январе прилетала сюда – по крайней мере в Майами она точно была.

– Вот как? – сказала я, приподнимаясь в постели. – Откуда вы знаете?

– Я нашла в мусоре авиабилет, – не без гордости заявила Джулия. – Вы не поверите. Она собиралась съезжать и выставила за дверь несколько коробок со всяким хламом. А я как раз была у нашего управляющего и, когда возвращалась от него, увидела этот самый билет. На самом верху, он торчал из коробки ровно наполовину. Я решила посмотреть, чей это билет. Но не решилась спросить об этом у нее. Поэтому, дождавшись, когда она спустилась вниз на стоянку с ворохом своих нарядов, быстренько выскочила за дверь и вытащила его.

– Это вы-то выскочили? – удивилась я.

– Ну не то чтобы выскочила. Скорее быстренько выползла. Думаю, она ничего не заметила.

– Джулия, зачем вам понадобилось это делать? А если бы она вас застала!

– Плевать! Я здорово повеселилась. Чуть не умерла со смеху.

– Замечательно, – сказала я. – А теперь угадайте, что случилось после моего отъезда. Уверена, не догадаетесь. Мне дали от ворот поворот.

– Вас уволили?

– Вроде того. Сестра Элейн посоветовала пока ничего не предпринимать. Когда я сказала, что, по-моему, надо поставить в известность полицию, она занервничала.

– Ничего не понимаю. Что она имеет против?

– Понятия не имею. А когда Элейн уехала из Санта-Терезы? Там есть дата?

– Похоже, девятого января. Обратный был с открытой датой.

– Что ж, это уже кое-что. А вы не отправите мне билет по почте, если не трудно? Как знать, Беверли может и передумать.

– Но это же нелепо! Вдруг Элейн в опасности?

– Что я могу поделать? Я действую согласно инструкциям Беверли. Мне за это деньги платят. Я не могу действовать по собственной прихоти.

– А что, если я сама вас найму?

Я смешалась – мне это и в голову не приходило, хотя в принципе идея была привлекательной.

– Не знаю. Вопрос весьма деликатный. Видимо, я имею право разорвать отношения с Беверли, но ни в коем случае не могу передать вам сведения, которые собрала для нее. Нам пришлось бы начинать с нуля.

– Но ведь она не может запретить мне заключить с вами контракт, верно? Я имею в виду, когда вы с ней будете в расчете.

– Черт, в такую рань я плохо соображаю, но непременно обдумаю ваше предложение. Мне кажется, я имею право работать на вас, если в этом нет ущемления интересов третьей стороны. Придется поставить ее в известность, но едва ли она будет вправе воспрепятствовать.

– Ну вот и славно. Давайте так и сделаем.

– Вы уверены, что хотите распорядиться деньгами именно таким образом?

– Конечно, уверена. Денег у меня предостаточно, и я не успокоюсь, пока не узнаю, что случилось с Элейн. К тому же я в жизни так весело не проводила время. Только скажите, какие будут наши дальнейшие шаги.

– Ну хорошо. Я все выясню и перезвоню вам. А до тех пор, Джулия, прошу вас – будьте поосторожнее.

Но она только рассмеялась в ответ.