"Маленький дьявол" - читать интересную книгу автора (Оловянная Ирина)Глава 9Утром я опять потащил Берти на пляж, у меня там было серьезное дело. После долгого купания я предложил своему надзирателю посидеть в тенечке. Если он сгорит, то наверняка откажется вечером подниматься на гору, а уговорить его на это и так будет непросто. Я же занялся делом: сорвал почти полутораметровую камышину, вырыл в песке яму и установил там камышину по возможности вертикально. Идею сделать гномон я отверг: для этого надо заранее точно знать направление на юг. Потом, когда время, по моим прикидкам, подошло к полудню, взял горстку камешков и начал отмечать конец тени моего шеста через каждую минуту. Полчаса терпения — и я смог поставить свои часы по местному солнечному времени. Заодно я заметил, что местное время отличается от поясного в Липари на 6 часов 9 минут.[8] Потом я взял соломинку и обломил ее так, чтобы ее длина была равна длине полуденной тени шеста. Вдоль самого шеста соломинка уложилась семь с половиной раз. — Послушай, Берти, давай после обеда заберемся на гору. — Не-е, жарко. — Ну надоело же купаться, сколько можно? Сколько в ней росту? — Метров пятьсот, я точно не знаю. — Всего-то. Зато потом спускаться, а не подниматься, как с пляжа. Смотри, какие там джунгли! И ручеек вон там, видишь, сверкает, так что будет куда окунуться. «Убедить» Берти было сложнее, чем шефа, я весь запарился с ним. Но мне надо осмотреться. Если моя догадка неверна и мы не на маленьком острове, или же это маленький остров, но в архипелаге, мой план можно спускать в дренаж. В конце концов Берти неохотно согласился, заметив: — Твой отец, наверное, счастлив от тебя избавиться и платить не захочет. Я только пожал плечами. Платить проф действительно не захочет — он захочет прилететь сюда на боевом катере и разнести тут все вдребезги и пополам. Но Берти об этом знать не стоит. После обеда мы потащились на гору. Жарища жуткая, не надо было бы — ни за что бы не полез. А изображать энтузиазм исследователя, хрипя и обливаясь потом, — то еще занятие. Самолюбие Берти меня не подвело: он просто не мог сдаться раньше меня и только поэтому не предложил спуститься с полдороги. Наконец мы оказались на вершине. Берти сразу повалился под пальму, а я стал разглядывать горизонт. На Этне, на высоте пятьсот метров, линия горизонта находится в восьмидесяти километрах[9] — за обедом я это подсчитал. За все наши мучения на подъеме мне улыбнулась удача — да как? В тридцать два зуба. Во-первых, мы действительно на маленьком острове — в сущности, это вершина подводной горы. Во-вторых, горизонт чист, а примерно в сорока километрах к северо-востоку — еще один остров. Но какой! Вулкан ни с чем не перепутаешь! На Этне немало вулканов, но ни один из четырех больших тектонических разломов даже близко не подходит к экватору. Так что вулканы в тропической зоне можно пересчитать по пальцам одной руки. Я воспользовался часами как компасом (стрелки! И только стрелки!) и взял азимут этой замечательной горки. Потом я опустился на траву рядом с Берти (угомонился!), закрыл глаза и связался с Мышем. На этот раз никаких проблем не возникло. Храброму Парню сразу же подложили лист бумаги и подставили блюдце с чернилами. Мышиной лапой я написал: — Это координаты,[10] — услышал я и с облегчением прервал связь. Теперь от меня ничего не зависит. Спасательная операция, скорее всего, будет назначена на следующую ночь, раньше не успеть. Через полчаса, поплескавшись в родничке, мы отправились в обратный путь. Всю дорогу Берти то грозился испросить разрешения у шефа и спустить с меня шкуру, то ругал себя за глупость и покладистость — но это не могло испортить мне настроения. Даже если завтра он откажется идти гулять, я это переживу — недолго осталось. Все еще ворча, Берти запер меня в камере. Вряд ли он приведет свою угрозу в исполнение: поленится, не может же парень рассчитывать, что я не буду сопротивляться — он мне не отец; да и добродушен, как щенок сенбернара. Он небось и от прогулки отказаться не посмеет, иначе ему придется объяснять шефу, что я его загонял. А Берти здесь, похоже, новичок и не может позволить себе, чтобы над ним смеялись. Моя решимость спасти жизнь этому лопуху укрепилась. Но как? Один за другим я отверг двенадцать вариантов. Утром хмурый Берти решительно заявил, что пойдем мы только на пляж. Я согласился — не сидеть же весь день в камере. К обеду он оттаял, и мы прекрасно провели время. К вечеру я уже вздрагивал от каждого шороха — хорошо, что этого никто не видел (меня опять заперли сразу после заката). Спать я не собирался ни в коем случае. Прислушиваясь к редким ночным звукам, я просидел до полуночи. В десять минут первого я услышал негромкий хлопок: выстрел из бластера. Началось, и тихо не получилось. Я выключил свет, встал сбоку от двери — толку от этого не много, потому что открывается она наружу, но уж сколько есть. По крайней мере, не попаду под неприцельный выстрел. Через пять минут дверь распахнулась, и в комнату кто-то заскочил. Дверь автоматически захлопнулась. Зажегся свет. Напротив меня с бластером в руках стоял Берти. Я потерял то единственное мгновение, когда мог напасть на него сзади, и теперь буду за это расплачиваться, потому что он явно собирается стрелять. — Если выстрелишь — ты покойник. — Я и так покойник, — с горечью ответил он. — Не обязательно, я попробую тебя спасти. — Слабовато. — Все, что есть. Тень шанса лучше, чем ничего. — О мадонна, как трудно ему внушать, а казалось бы… — Ладно. Я перевел дыхание. — А теперь выключи свет, а еще лучше — сломай выключатель. — Сделано. — Отдай мне бластер. — Нет! — Ты что, идиот? Наши не будут в меня стрелять, а в чужака с бластером — обязательно. Веди себя, как овечка, и отойди от двери. Берти чертыхнулся, отдал мне бластер и сел на тахту. Не лучшее положение, я не зря это место покинул, но сказать об этом уже не успел. На сей раз дверь открылась медленно и осторожно. — Эй, Энрик? Голос принадлежал «очень солидному молодому человеку» — охранник он, как же! Оперативник из четвертого отдела — личной службы безопасности ББ, не меньше. — Я здесь. Дверь так же тихо закрылась. Зажегся свет. Я же велел этому придурку сломать выключатель, а теперь он стоял под прицелом бластера и глупо улыбался. Я решительно встал между Берти и бластером. — Я гарантировал ему жизнь! — Ну и что? Ствол бластера начал подниматься. — Берти, сядь! Судя по скрипу тахты, тот подчинился. Теперь я его закрывал. — Он мог убить меня десять раз, пока вы там ковырялись. — Ты такие вопросы не решаешь, и я не решаю. — С профессором я поговорю сам. — Он тоже такие вопросы не решает. Ладно, пристрелить этого парня я всегда успею. Берти вздохнул с облегчением. Если бы диалог продолжался немного дольше, бедняга умер бы от удушья. На руке у оперативника ожил коммуникатор: — Капитан, мы закончили. — Капитан, — раздался голос профессора. — Да, — перебил его капитан, — он здесь, жив и упрямится. Через пару минут в комнату влетел проф. Увидев меня, он облегченно вздохнул, подошел ко мне почти вплотную (вот сейчас он меня обнимет!) и внимательно осмотрел. — Все в порядке, — заверил я профа. — А почему ты упрямишься? Тут проф обратил внимание на Берти. Под взглядом профессора парень поднялся (проф на всех производит такое впечатление: хочется встать и поправить мундир, даже если ты в штатском). — Это Берти, — сказал я. — Энрик гарантировал ему жизнь, — сказал капитан. Некоторое время проф переводил взгляд с решительной моей физиономии на простодушную физиономию Берти. — Капитан Стромболи, заберите этого парня на катер. Мы сейчас придем. Когда мы остались одни, проф осуждающе покачал головой: — Ты понимаешь, что тебя самого теперь будут проверять, а ты еще решил завести младшего братишку? — У меня не было выбора, и вообще он мне нравится. — Мы не сможем взять его в Лабораторный парк. — Даже если он закончит курсы охраны? — Хм, ладно, я подумаю. Давно ты научился контачить издалека? — Только сейчас. Мы же раньше не уезжали из лаборатории. Нужда заставила. — Да, действительно. И от астрономии, оказывается, есть польза. Я засмеялся: — И от часов со стрелками, и от длинного шеста, и от лопуха Берти, который |
||
|