"Место смерти изменить нельзя" - читать интересную книгу автора (Светлова Татьяна)Глава 29— По-моему, Соня расстроилась, что я не приеду. — Реми положил трубку телефона на место. — О вас, Максим, я намеренно не стал ничего говорить, не хочу, чтобы кто-нибудь знал, что вы со мной… — Почему вы не захотели ехать к Соне, я не понимаю? — несколько раздраженно спросил Максим. — Рано еще. — В одиннадцатом часу вечера? — Рано в том смысле, что встречаться с ними со всеми пока преждевременно. Вы, кажется, забыли, что мы с вами только что обнаружили и машину, и следы крови в ней… И с чем, по-вашему, мы должны были туда идти? Делать светский вид и вести пустые разговоры? У меня лично на это времени нет, мне еще многое обдумать надо. Или прийти и выложить при всех, что мы подозреваем Маргерит? Но, мой дорогой Максим, надо сначала провести анализы, надо иметь доказательства! Это, конечно, кровь, но… А вдруг она просто перевозила сумку с мясом, которое протекло? Нет, мне там делать нечего. Идите, если хотите, вы ведь можете позвонить Соне сами по себе… Только никому ничего не говорите о наших находках. А я выпью где-нибудь кофе и попробую провести некоторые анализы у себя. В любом случае окончательные выводы можно будет делать только после экспертиз криминальной лаборатории… — Вы правы, — сказал Максим. — Я с вами, можно? — Да, конечно. Мы можем выпить кофе у меня. Только насчет съестного я не уверен. Максим уже достаточно хорошо знал Реми, чтобы не задумываясь предложить ему: — Давайте так: вы едете делать анализы к себе, а я еду к себе… В глазах детектива появилось разочарование. — …где за это время попытаюсь восстановить в правах утраченное во Франции понятие ужина… Реми стал расплываться, довольный. — …и вы подъедете ко мне, когда закончите'. Идет? …Соне снился поцелуй. Тот долгий и тот единственный, который был у них с Максимом. Поцелуй бесконечный и бесконечно нежный, наполняющий все ее тело и все ее сознание так, что все остальное, все то, что было непоцелуй и не-Максим, уплывало, отступало, таяло и опадало вокруг нее, меркли звуки, образы и свет, и она погружалась в ночь, долгую и нежную, как их поцелуй. …Но растворилась тихо дверь, восстановились в правах звуки и образы, и это был звук голоса Пьера и образ Пьера; он смотрел на нее с жгучим укором и говорил что-то жесткое и хлесткое; но он был не прав и он не имел права! Соня хотела ему возразить, она пыталась ему это объяснить, но ее рот был запечатан поцелуем, и она не смогла ничего сказать, ничего, только смотрела отчаянными глазами, как закрывалась за Пьером дверь… quot;Я сплю, — мелькнуло в ее сознании, затуманенном снотворным. — Это сон. Слава богу…quot; В ожидании детектива Максим налил себе водки, quot;Она еще не легла, — думал он, — еще, может быть, гости не разошлись… Мне следовало бы ей позвонить. Еще не поздно позвонить. То есть уже поздно, но она вряд ли спит… Это неприлично, но мы же не чужие… Я знаю, она меня ждала. Ей плохо… Я ей нужен…quot;. Он добавил себе водки и снова уселся перед телефоном, колеблясь. «Она ждет моего звонка, я знаю, я ей нужен!» — выиграл Максим борьбу с самим собой и набрал Сонин номер. Телефон довольно долго не отвечал. Наконец в трубке раздался сонный и ленивый, хрипловатый голос: «Алло?» — Соня, это ты? — Да, я… — врастяжку произнесла Соня. — Это Максим… — Я слышу. — Как ты? — Максим растерялся. Он рассчитывал на другой прием. — Устала. — Может… Может, мне приехать? — Я сплю… Я снотворное выпила… ты извини… так хочется спать… — Соня зевнула в трубку. — Да, конечно, — поспешно и холодно ответил Максим. — Как-нибудь в другой раз, — пробормотала Соня и повесила трубку. Максим налил себе еще водки. …Соне снилось, что звонил телефон. По-змеиному извиваясь, звонок вползал в ее сон и вился, обвивался вокруг нее, как объятия Максима… Она было хотела уже потянуться к телефону, но Максим не пускал ее. Наконец кто-то снял трубку, и телефон перестал трезвонить. «А-а, это Пьер», — подумала она и обрадовалась, что он вернулся. «алло?» сказал Пьер почему-то ее, Сониным, голосом. «Да, это я… Я слышу… Я сплю…» — отвечал ее собственный голос. Она действительно спала и ничему не удивлялась. Во втором часу ночи Максим понял, что он уже не хочет ни кофе, ни незатейливого ужина собственного изготовления, сиротливо стоявшего на столе в ожидании Реми. Единственное, чего он хотел, — это лечь спать. Не выдержав, он набрал номер Реми, но телефон не ответил. Максим взял один из бутербродов и сделал себе чашку растворимого кофе — для приготовления настоящего кофе он поджидал детектива. Сонливую тишину взбудоражил телефонный звонок. — Я из машины звоню. Я еду к вам, ничего, не поздно? Ну раз из машины, раз уж едет… Тогда, конечно, не поздно. Через пятнадцать минут Максим услышал звук раскрывающихся дверей лифта. Реми, необычайно серьезный, вошел в квартиру без лишних приветствий и направился прямо к столу на кухне. Затем вернулся в прихожую, снял куртку, после чего уже устроился за столом окончательно. Максим наблюдал за ним, не приставая с вопросами. — Это мне? — спросил Реми, указывая на тарелку. — Да. — Максиму уже есть не хотелось. — И за вами приготовление кофе. Детектив кивнул с набитым ртом. Максим ждал. Но Реми, казалось, был полностью погружен в свои мысли и в поедание бутерброда. Наконец он встал, еще дожевывая, наполнил кофеварку и повернулся к Максиму. — Хоть убейте меня, а вот не могу поверить, что это она. — Неплохо для первой фразы, — кивнул Максим. — И, что хорошо, понятно очень. Реми посмотрел на него озабоченно. — Она богата и респектабельна… — Маргерит? Реми вздохнул. — Маргерит… Машина-то — та самая. Насколько позволяют судить мои исследования — она. Все сходится — и грязь, и кровь… — Это ее машина, на ваш взгляд? — Не знаю. Придется подождать утра, будем все это выяснять с полицией. Я предполагаю, что это старая машина ее покойного мужа… Посмотрим, что покажет их экспертиза, но хотелось бы мне понять, что происходит! Ну не может быть, чтобы это была Маргерит! — Почему? — Она богата, респектабельна… — Вы это уже говорили. — …Она неловкая, она несуразная какая-то… Вы вот, например, видите ее в роли убийцы, убийцы расчетливого и при этом с воображением? — Я ее недостаточно знаю, чтобы судить. Она детективы любит — может, просто начиталась? — Она их не только любит, она их даже пишет втайне от всех… — Тем более. — Проблема в том, что — хоть убейте меня — не идет Маргерит эта роль, не идет! Как платье, которое на нее не налезает. Драгоценности — конечно, мотив хорошенький, и все же этого мало, мало… Для нее, с ее претензиями и с ее ограниченностью, подобное преступление чересчур хитро и чересчур жестоко. И грязно. Завтра, конечно, полиция вплотную займется алиби всей этой компании, и Маргерит в том числе… Кроме того, она вряд ли пользуется этой машиной. Кому бы она ни принадлежала — Маргерит не стала бы водить эту развалину. Только чтобы дверцу открыть — нужно немало сил приложить… Я не представляю Маргерит, развивающую на этой машине достаточную скорость, чтобы вас сбить! — Но кто тогда мог воспользоваться ее «Пежо»? И, если это не ее машина, почему она стоит в гараже Маргерит? — Хотел бы я знать. — У нее есть сын… Помните, Реми, он в Америке учится? Может, он сейчас здесь, во Франции? Может, это его рук дело? — Не годится, — покачал Реми головой. — Для осуществления этой цепочки — попытка кражи, наезд на вас, убийство Арно, кинжал из коллекции Пьера, машина Арно возле дома Ксавье — для всего этого нужно очень неплохо ориентироваться в семейных делах и вообще на местности. А ее сын, если даже и приехал, никак не сумел бы за короткое время все это организовать! — Однако вы предположили сегодня, что автором всех этих преступлений мог оказаться графский потомок! Но ведь он тоже не вхож ни в этот круг, ни в семью, ни в дом Пьера! Как он, по-вашему… — Теоретически некий потомок того или иного пола, живя во Франции и, может быть, в Париже, располагал достаточным временем, чтобы выследить и все разузнать об этих людях — и об Арно Доре, и о Ксавье, и о Пьере Мишле… Но это, конечно, работа та еще! Потому-то я и отложил потомков на завтра, а сегодня решил все-таки покопаться в ближнем кругу… — Ну, мы все-таки накопали кое-что: «Нежо», — утешил его Максим. — Но не убийцу. — А может, все-таки Маргерит? Ведь у нас достаточно оснований, чтобы считать, что действовала женщина. — Мало у нас оснований на самом деле… — вздохнул Реми. — Ну, явилась к вам некая женщина, за рулем машины была женщина, а в саду вы кого видели? Мужчину! — Она могла просто одеться в брюки, в конце концов! — И мужчина мог переодеться в женщину… возразил Реми. — Под женщину мог с легкостью Жерар подделаться. У него во внешности есть что-то женственное. Реснички, глазки, кудрявенький такой… Реми усмехнулся, почувствовав неприязнь Максима. — Это вы верно заметили, что-то есть. Только машина стоит в гараже у Маргерит. Хотя мотивов у Жерара куда больше, прямо скажем… — Я вам давно говорил. — Да помню я, помню, что вы говорили… Только что-то и тут не сходится. Вроде в точку, а ощущение, что мимо. — Почему же? У него не только мотивов, у него ума и воображения больше. И больного самолюбия. — Максим вспомнил ревнивые взгляды, сопровождавшие каждый Сонин жест. — Он мог переодеться в женщину, он мог от моего имени позвонить Соне, изменив свой обычный голос и добавив акцент, а от имени Сони… Ну, например, мог своего сыночка попросить подыскать ему способных студентов в актерском училище… Реми смотрел на Максима во все глаза. — …или даже его самого попросить подделать Сонин голос… Нам ведь ничего неизвестно о талантах этого мальчика, — продолжал Максим, — а машину Жерар мог попросить под каким-то предлогом у Маргерит, тем более что… Не закончив фразу, Максим уставился на детектива. Реми медленно поднимался из-за стола. Вид его был странен. Они на мгновение замерли, глядя друг на друга. — Он! — обронил Реми, кидаясь в прихожую к своей куртке. — Боже мой! Боже мой! — догонял его Максим, покрываясь мурашками. — Я… Как же я сразу… Внезапно он схватил детектива за рукав и, бледнея, выкрикнул: — Реми! Он сейчас там! У Сони! Это я с ним разговаривал! Это тот самый голос! Не сговариваясь они ринулись к телефону. Сонин телефон не отвечал, и автоответчик был отключен. Они долго слушали гудки. Безрезультатно. |
||
|