"И СТАЛИ ОНИ ЖИТЬ-ПОЖИВАТЬ" - читать интересную книгу автора (Багдерина Светлана)

БАМ-М-М-М!!!

Серафима мгновенно подскочила в кровати, прижимая одеяло к подбородку:

— Что вы делаете! Куда вы прете, ваше величество! Я в неглиже!

— Мне пл… все равно, в глиже вы, или не в глиже, ваше величество!!! - единственное око Костея горело праведным возмущением за копейку преданного. - Как вы могли так со мной поступить!!!..

— Как я могла КАК с вами поступить? - уточнила царевна, начиная догадываться, к чему бы все это.

— Не надо притворяться! ТАК!!! ВОТ ТАК!!! - и он, обернувшись в пол-оборота, окинул пространство за своей спиной - стены, дверной проем и спины часовых, загораживающие вид на изгаженный штукатуркой коридор.

— Что конкретно из указанного вам не по вкусу? - продолжала упорствовать в невинности Серафима.

— ВСЕ!!! Вы видели, что происходит во дворе? В замке? В том проклятом подвале?

— Я не могу видеть сквозь стены, если вы это имеете в виду. И, к тому же, пока вы не разбудили меня своими зверскими воплями, я спала, как вы могли заметить, - ледяным тоном проинформировала царя Серафима.

Зачем ей надо было это видеть? Ее воображение, не напрягаясь, могло в красках расписать ей все там происходящее. Руины строительных лесов, реки краски, впадающие в моря белил, провал пруда, из которого, наверняка, не все вчерашние гуляки смогли выбраться, вонь отходов жизнедеятельности толпы пьяных людей, битые физиономии, допрос свидетелей на предмет "где я был вчера", штурм подвала с остатками вина под руководством инстинкта и страшной болезни "похмелье"…

Короче, ничего особенного. Посмеяться и начать разгребать.

Было бы из-за чего так волноваться.

Но царевна понимала, что сказать это рассвирепевшему монарху напрямую было, по меньшей мере, недальновидно, и она продолжала гнуть свою линию:

— И соизвольте объяснить немедленно свое грубое вторжение в мой сон и мои покои, ибо я не совершила ничего предосудительного, что могло бы оправдать хотя бы в малейшей мере ваш неадекватный поступок.

Довольная собой и реакцией Костея, она умолкла.

Царь нахмурился и приумолк - то ли начиная осознавать всю низость своего поведения, на что ему было так тонко указано, то ли просто переваривая то, что только что услышал.

— Что вы имеете в виду? - выдал, наконец, он. - Что вы действительно ничего не знаете? Что ни в чем не виноваты?

— Знаю?!.. Виновата?!.. Ваше величество, если вы потрудитесь закрыть за собой дверь с той стороны, то мы имеем неплохие шансы увидеться с вами в трапезной через полчаса. Вот там вы все мне и растолкуете…

— В трапезной?!.. - Царь едва не подскочил, как будто ему в обнаженную рану только что ткнули вилкой с аджикой. - В трапезной!!! Да будет вам известно, ваше величество, что в трапезной мы сейчас и еще несколько часов, я опасаюсь, сможем только ВИДЕТЬСЯ! Потому что больше там заняться будет нечем!!! По вашей милости при переезде кухни на новое место, туда, где раньше был арсенал, а трапезной, соответственно, в зал приемов, пропала или была покалечена не только большая часть утвари, но и поваров!

— В пруду искали? - быстро спросила Серафима.

— Искали! Кроме конюхов и стражников там никого не было! Кони в прачечной!

Маляры у шорников! Стража в стойлах! Прачки в курятнике! Кузнецы на кухне!

Сколько это кончится, и когда все это будет продолжаться!.. То есть, скоро это будет продолжаться… То есть, я имел в виду наоборот!..

Царь замолк на полуслове, наморщил лоб и проговорил еще несколько раз себе под нос то, что он только что сказал, силясь понять, ЧТО же все-таки он хотел этим сказать.

Наконец, порванная нить мысли была поймана, связана в целое и отмотана назад.

— Что я имел в виду, так это… - начал было объяснять он, но Серафима прервала его.

— Ваше величество, давайте через полчаса все-таки встретимся в трапезной, где бы она сейчас не находилась, вы прибегните к своей магии, чтобы приготовить нам завтрак, и мы в спокойной обстановке обсудим все, что вам непонятно, - успокаивающим тоном, каким говорят с буйнопомешанным, кивая в такт словам взлохмаченной головой, произнесла царевна.

— В спокойной? - Костей истерично рассмеялся. - Обязательно! Если удастся выставить оттуда птичий двор! Хуо-ди!.. Хуо-ди!!!.. Все. Мои планы изменились.

Клянусь, Елена, что следующей завоеванной страной после вашего Лукоморья будет Вамаяси. И тогда они мне за все ответят!!!..

Что бы ни говорил Костей, но к приходу Серафимы в трапезной все было готово и сверкало вновьобретенной чистотой.

Правда, с запахом заночевавших здесь кур и гусей ничего сделать не удалось даже при помощи колдовства.

Едва усадив царевну за стол, Костей сразу начал допрос.

— Ваше величество, не надо отрицать очевидное, я все знаю.

Серафима вскинула ладони, как будто желая остановить поток бессвязных обвинений.

— Давайте по порядку, ваше величество. Начнем с того, что я ничего не отрицаю…

— Вот ви… -…Потому что вы мне пока ни слова не сказали о том, в чем вы меня подозреваете.

— Я…

— Во-вторых, откуда вы все можете знать, если вы еще не поговорили со мной?

— Мне рассказал мой… - царь усилием воли справился с желанием придушить воображаемого информанта, лишь пальцы судорожно скрючились и разжались, -…первый советник.

— В самом деле? - медленно подняла брови царевна. - Все рассказал? И как лез во все мои распоряжения, отменяя и исправляя их, пока я сама перестала понимать, что и где происходит? И как привел меня в ТОТ подвал - если вы это имеете в виду…

— Да!..

— И как сначала стал пить из тех бутылок, а потом придумал угостить и всех, кто в тот день оказался в замке?

— Он сказал, что это была ваша идея!

— Ха! - однозначно высказала свое отношение к сказанному царевна. - Если бы это была моя идея, как вы утверждаете…

— ОН утверждает, - быстро уточнил Костей. -…то кто бы меня стал здесь слушаться, исполнять мои приказания, чтобы я смогла воплотить ее в жизнь? - победоносно, игнорируя поправку, завершила она. - И потом, напоила его до потери пульса тоже я? Насильно, под взглядами стражи, вливая вино ему в горло?

— Так вы хотите сказать, что… - приподнялся со стула Костей, и глаз его искрился и метал молнии.

— Именно это я и пытаюсь втолковать вам, ваше величество, уже целое утро, - хладнокровно пожала плечами царевна и принялась конструировать бутерброд.

— Ах, Зюгма… Ах, подлец…Ну, погоди же… Ты мне за это ответишь… Я тебя…

Я тебе… Я тобой… Я от тебя…

В глазу царя засветилась скорая смерть советника, но тут же и погасла, потому что в голову ему, ужасаясь собственной смелости и жестокости, пришла идея получше.

Были вещи и пострашнее смерти.

Он взглянул на уписывающую с аппетитом салатик царевну и задумчиво постучал по скатерти вилкой.

— Кажется, ваше величество, я начинаю припоминать, вчера вы говорили, что знаете и хотели бы сыграть и спеть еще много хороших песен…

Зюгма стойко вынес все два часа лукоморской народной музыки и пения. Откачивать его пришлось всего четыре раза. Менять охрану - три.

Костей исподтишка, но лично наблюдал за экзекуцией из бойницы башни Задира, заткнув предварительно уши ватой, и вернулся к своим делам с ощущением раскаяния и некоторого сочувствия к похмельному советнику.

Во дворе солдаты дрожащими руками медленно и скорбно заканчивали выливать остававшееся со вчерашнего вечера и сегодняшнего утра вино в ливневую канализацию.

Все шесть бутылок.

Покачиваясь и держась за голову, Зюгма направился к месту постоянного жительства в восточном крыле, чтобы найти там тихий уголок и без помех умереть. Но, видно, не пришел еще его час, потому что там как раз в это время артель не менее похмельных рабочих занималась отдиранием старых железных дверных косяков. И умереть под такой адский грохот и скрежет с непривычки просто не представлялось возможным.

С зеленой тоской впитав глазами красное винное пятно вокруг стока во дворе и душераздирающе застонав так, что на фоне этого стона померкли стоны раздираемого металла, советник стал составлять план страшной мести коварной царице.

Но дальше первого пункта его горящая, гудящая и изнывающая голова продвинуться ему не позволила, и он решил приступить к исполнению хотя бы того, что удалось придумать.

Горничную царицы он нашел на этаже Змеи - пользуясь ее отсутствием, она, вывесив в огромном окне ковер своей госпожи, вычесывала его зубастым гребешком.

— На колени, ничтожество! - рявкнул он, едва поднявшись по лестнице.

Находка, вздрогнув, выронила свою расческу за окно, рухнула на колени, как приказано, сжалась и закрыла голову руками.

— Моя жизнь - твоя жизнь, - едва слышно пискнула она.

— Что? - угрожающе прорычал советник, широкими нетвердыми шагами приближаясь к бедной служанке. - Громче!

— Моя жизнь - твоя жизнь! - чуть отчетливее донеслось до него.

— Не слышу! Подними голову! Громче! - склонился он к над ней, дыша ненавистью и перегаром.

Она почувствовала, отшатнулась и потеряла равновесие.

— Моя жизнь… твоя… жизнь!.. - прокричала она падая.

— Вот так-то. Помню. И ты запомни, - прорычал он, выпрямляясь. - Ты должна исполнять все, что я тебе прикажу.

— Да, господин, - быстро кивнула она, не поднимаясь.

— Ты должна слушаться меня, и только меня.

— Да, господин.

— А то на твое место, чтобы снова обрести свои человеческие морды, моментально найдется сотня баб.

— Да, господин…

— Так вот. Я приказываю тебе следить с этой минуты за каждым шагом царицы. Куда она ходила, с кем говорила, о чем, как долго. Я хочу понять, чего от нее еще ждать, и что она замышляет. Это страшная женщина. Пока ее не было, все было замечательно. С ее появлением все пошло наперекосяк. Все валится из рук. Что бы я ни сделал, все оказывается не так! Я больше не понимаю, что здесь происходит!

Милость государя, того и гляди, окончательно покинет меня, как будто это я во всем виноват! Она настраивает его против меня! Но не на такого напала. Я еще выведу ее на чистую воду. Она еще узнает, кто такой первый советник Зюгма!..

Как будто спохватившись, что наговорил лишнего, чего служанке знать бы вовсе не следовало, колдун замолчал, не закончив фразы, осторожно потряс тоскливо ноющей головой, потер лицо пятерней и снова уставился на Находку.

— Если скажешь хоть кому про нашу встречу, и про то, что я тебе тут говорил, ты не проживешь после этого и часа. И запомни. Начиная с завтрашнего дня, утром, пока ОНА будет завтракать, будешь все докладывать мне персонально. Что. Где.

Когда. Не упуская ни одной детали. Ни одного слова. Ты поняла меня, дурища деревенская?

Ответ задержался.

— Ты поняла меня? - снова приблизил он к ней обрюзгшее, опухшее лицо и неуклюже замахнулся, едва не свалившись от этого сам.

— Д-да… господин…

— Вот то-то, - опустил руку Зюгма, кряхтя, принял вертикальное положение и медленно взялся за свою горячую, тяжело пульсирующую голову, готовую взорваться, развалиться, разметаться по кусочкам, как перебродивший арбуз.

— И смотри мне! - нашел он в себе силы продолжить угрозы через минуту, когда в глазах перестало сыпать фейерверками. - Если ты не уследишь, или что забудешь, или скроешь, хоть самый пустячок, я покажу тебе, кто у тебя настоящий хозяин! Ты тогда пожалеешь, что не осталась зайцем на всю жизнь, да поздно будет! И никакая Елена Прекрасная тебя не защитит! Она получит другую горничную, а про тебя и не вспомнит! Без меня ты - никто! Мне ты обязана всем! И пора долги отдавать. А то быстро отправишься у меня в Проклятую башню служить! А оттуда живым еще никто из вашего брата не возвращался. Так что, от тебя самой теперь зависит твоя ничтожная жизнь. Обманешь меня - никто за нее и ржавого гвоздя не даст.

Обхитрить меня вздумаешь - я тебя собственными руками… У-у-ух!!!..

Находка тоненько пискнула и забилась подальше в угол.

— Ты поняла меня, безмозглая зайчиха?

— Да…

— Что-что?

— Да, господин…

— Не слышу!

— Я… поняла…

Вечер трудного дня подкрался незаметно.

Царевна, не на шутку утомленная восемью непрерывными часами подрывной деятельности и саботажа, вскользь окинув на прощание прочно воцарившиеся в замке под псевдонимом "реконструкция" разруху и хаос, на скорую руку поужинала, рассеяно сделав своему самозваному жениху не больше десяти замечаний, чем удивила его безмерно, и отправилась в свои покои.

Почетный караул или конвоиры - смотря, к чьим формулировкам прибегнуть - остались стоять столбами у дверей до утра. Серафима коротко пожелала непонятно тихой и испуганной Находке спокойной ночи и в очередной раз, опасаясь провала, отвергла ее попытки прислуживать ей при "вечернем туалете". "Вот бы еще знать, что это такое!" - думала она, отправляя тщательно скрывающую свое разочарование горничную спать.

Убедившись, что дверь в комнату служанки плотно прикрыта, царевна торопливо взбежала по лестнице на этаж Змиулании.

Никого.

Неужели действительно придется ждать еще два дня?.. Я же с ума сойду! Конечно, я читала когда-то, что был один такой человек в Лукоморье, который прожил под чужим именем среди врагов двадцать четыре года и еще три и занимался при этом приблизительно тем же, чем я сейчас, но об заклад могу побиться, что его за это время ни разу не выдавали замуж за одного маньяка-колдуна в то время, как дома у него хозяйничал второй!

Все.

Я так больше не могу.

Надо бежать.

Бежать, бежать, бежать, бежать. И еще раз бежать. Пока не поздно.

Но как?

И куда?

С этим посудным магазином в Пауке, или как там эта дурацкая башня у них называется, дальше пары километров от замка не убежишь - мигом выследят и догонят. Убить-то, может, и не убьют, а вот той микроскопической свободы и доверия, которыми пользуюсь сейчас, можно лишиться. И вот тогда - точно конец.

Посадят под арест в самую высокую неприступную башню, и всего-то и останется, что выглядывать в окошко, утирать нос платочком и ждать добра молодца - освободителя, злодея победителя… Только это вам не сказка, ни один дурак не придет. А придет - так тут и останется. Потому что дурак…

Да что это я все о веселом, да о веселом?

Спать пора.

Но спать расхотелось.

Она по привычке нахмурилась, невесело хмыкнула, вспоминая разговор со Змеей, достала из шкафа шубу, завернулась в нее поплотнее и, как обычно, втиснулась в любимое кресло перед камином, вытянув к хищно-красным, пышущим жаром углям озябшие ноги.

В голове назойливой осой жужжала одна и та же мысль.

Надо что-то делать.

Надо что-то делать.

Надо.

Что-то.

Делать.

Но что?!..

Даже после получаса напряженного мучения мозгов ничего не придумывалось.

И сон не шел.

Темнели, догорая, угли в камине.

Упала задремавшая у камина кочерга.

Отодвинув занавеску туч, заглянула в окошко и тут же снова спряталась нелюбопытная луна.

Может, еще раз попытать счастья с кольцом?

За неимением лучших идей, Серафима пожала плечами, извлекла трофейное украшение из коробочки, надела на палец, покрутила-повертела, осмотрелась, прислушалась к своим ощущениям, пошевелила пальцами…

"Лучше пошевели мозгами".

Ага. Внутренний голос. Опять явился.

Сам дурак.

Она состроила рожу воображаемому критику и принялась в полумраке при свете одинокого светильника еще раз разглядывать кольцо, надеясь углядеть что-то, пропущенное ей ранее, из-за чего кольцо наотрез отказывалось проявлять какие бы то ни было магические свойства.

Ведь на что-то оно должно быть пригодным? Если только, конечно, в куче всяких штучек на пыльной полке не был свален какой-нибудь магический брак, приготовленный для выбрасывания на помойку? А интересно все-таки, что делают маги с волшебными предметами, которые перестают работать как надо? Наверное, как мы - копят-копят, думают, что пригодятся, а потом, когда складывать новые неисправные артефакты уже некуда, завязывают все в дырявую скатерть-самобранку с пятнами от соуса или складывают на прогрызенный молью ковер-самолет, отвозят куда-нибудь подальше в лес, и выкидывают. А другие маги видят это, и туда же свой волшебный хлам начинают свозить. И получается там в конце концов не это… как его Иванушка называл.. симбиоз?.. анабиоз?.. геоценоз?.. не большая толпа деревьев со зверюшками и насекомыми между ними, короче, а гиблое место. А самые рисковые люди потом ходят там, как по зыбучим пескам среди болота, собирают, что найдут, и продают… Если, конечно, предметы их поиска не находят их раньше…

По комнате пронесся вздох невидимого ветра, пламя светильника на полке камина заколебалось, задрожало и захлебнулось.

Царевна вздохнула тоже.

И верно, свечка. Хватит дурью маяться. Пора спать. Сейчас зажгу тебя от уголька, чтобы в потемках не ходить, углы не счита… …Ть.

Потемок не было.

Вернее, все вокруг было, безусловно, темно, но не настолько, чтобы не различить самый маленький предмет в самом дальнем углу. Скорее, сумеречно, чем темно, определила царевна и закрутила головой в поисках окон - не начался ли там в третьем часу октябрьской ночи внеплановый рассвет или закат на "бис".

"Посмотри на свою переносицу," - посоветовал ей неотступный внутренний голос.

"Это еще зачем?" - хотела ответить она, но быстро решила, что оспаривать предложение, которое сама себе и сделала - первый шаг к сумасшествию, и просто скосила глаза.

Сумрак наполнился маленькими белесыми полупрозрачными фигурками, не больше крестьянской куклы из мочала.

Они толпились вокруг нее группками, перешептываясь, как будто договариваясь о чем-то, некоторые толкались бестелесными локтями, выстраиваясь в подобие очереди, разглядывая ладони свои и соседей. Некоторые неприкаянно бродили туда-сюда, то и дело исчезая в стенах, проходя друг через друга и, время от времени, через нее.

— Кыш, кыш! - замахала она на них руками. - Смотреть надо, куды прете! Ишь, расшастались!

Шепот моментально смолк.

— Она нас видит!!! - раздался торжествующий беззвучный визг десяток глоток, как комары на рок-концерте, и бесцветные существа завыли, заверещали, завопили и кинулись со всех сторон то ли на нее, то ли просто навстречу друг другу.

— Я первый пугаю!

— Нет, я!

— Нет, я!

— По записи, по записи выстраиваемся!

— Стой! Стой! Ты куда? Ты откуда?

— Я уже третий день в очереди стою! Мой номер тридцать два!

— А у меня тридцать один! И я тебя не помню!

— Это я тебя не помню!

— Его тут не было!

— Его тут было!

— А вас тут вообще не стояло!

— Хам!

— От хама слышу!

— Меня! Пустите меня! Я второй! Я второй! Первый, ответь второму!

— Р-разойди-и-ись!!!

— Куды прешь?!..

— Между первой и второй перерывчик небольшой…

— Клоун!

— Истеричка!

— Женчину аб-бзывать!

— Нахал! Я не женчина! Я дама!..

В районе ее коленок завязалась драка.

— Кыш! Кыш! Кыш! - только успевала отмахиваться она, но с таким же успехом она могла отмахнуться от воздуха.

— У-у-у-у-у!!! - запищало сзади, как свисток очень маленького паровозика.

— Ох-х-х-х!!! - тоненько завздыхало сбоку.

И тут призраков как прорвало:

— А-а-а-а-а!!!..

— Ух-ух-ух-ух-ух!!!..

— Уо-уо-уо-уо-уо-уо-о-о-о-о!!!..

Белесая туча, презрев, в конце концов, номера, налетела на нее мгновенно, закружилась, облепила и завыла-запричитала на все голоса, пронзительно и отчаянно перекрикивая сама себя вариациями на все гласные лукоморского алфавита.

— И-и-и-и-и-и!!!..

— О-го-го-го-го-го-го!!!..

— Ай-яй-яй-яй-яй-яй-яй!!!..

Казалось, вытаращенный глаза, отверстые рты, вздыбленные руки и растопыренные пальцы занимали вокруг все пространство.

— Ы-ы-ы-ы-ы-ы!!!..

— Ой! Ой!! Ой!!!..

— Да кыш же вы все! Надоели, сколько можно!!! - в сердцах воскликнула, наконец, Серафима и, осененная внезапной догадкой, сделала движение снять кольцо.

Моментально все замерло.

— Нет!!!.. - метнулся к ней из толпы старичок в одеждах звездочета из ее позавчерашнего сна и умоляюще уставился на нее. - Не снимай кольцо, царица!

Пожалуйста…

— Пожалуйста!.. - все белесые человечки, как по команде, опустились, кто где или на ком стоял, на колени. - Не снимай кольцо, царица Елена!..

— Это почему еще? - испытующе вперилась она подозрительным взглядом в Звездочета.

— Тогда ты не сможешь нас видеть, - развел руками тот.

— А зачем мне вас видеть? - не унималась царевна.

Звездочет потупился.

— Чтобы мы могли напугать тебя…

Серафима озадаченно захлопала глазами.

— Напугать? Меня?.. Зачем?

Теперь настала очередь привидений удивляться.

— А разве ты не знаешь?

— Привидения должны пугать живых людей.

— Мы пробовали пугать мышей… -…куриц… -…лошадей… -…но это все не то…

— Они нас не боятся.

— Глупые животные!..

Еще несколько привидений вздохнули.

— Никто нас здесь не боится…

— А вам обязательно надо, чтобы вас боялись? - нахмурилась Серафима.

— Потребность организма, - извиняясь, развел руками Звездочет. - Если привидения никто не боится, оно слабеет, бледнеет, уменьшается в размерах и…

— Болеет? - предположила царевна.

— Исчезает…

— А разве это плохо? - непонимающе нахмурилась она. - Я всегда думала, что вечный покой - цель жизни любого призрака…

— Покой - да, - согласился Звездочет. - Но он наступает только тогда, когда наш убийца получает по заслугам. А если привидение теряет силу и исчезает до этого… -…оно попадает в такое место, откуда нет возврата… -…там нет жизни и нет смерти… -…и судьба его плачевна.

— Извините, ничем помочь не могу, - сухо пожала плечами царевна. - Я вас не боюсь. Вы не страшные. А, кстати, голос твой мне что-то знаком. Это не ты надо мной издевался, когда и вчера… и сегодня… и свечку сейчас задул?..

— Я, признаюсь… - смутился Звездочет.

— А просто сказать нельзя было? - обиженно выпятила нижнюю губу Серафима.

— Я думал, что ты меня не слышишь…

— Спасибо, - кивнула она. - Значит, когда тебя не слышат, людям можно говорить всякие гадости, по-вашему.

— Нет, но я не думал… - извиняясь, развел крохотными ручками Звездочет, и чуть не стукнул призрачным посохом по голове другому привидению - толстому стражнику - зависшему под ним, и тот едва успел отбить его своей алебардой.

— Я так и поняла, - хмыкнула она. И тут же, без перехода: - Значит, если я сниму это кольцо, то не смогу ни видеть вас, ни слышать?

— Да, - кивнуло еще одно близко парящее привидение - матроны в пышном туалете, с целым облаком перьев и кружев.

— Только не снимай его, пожалуйста! - умоляюще сжал ручки Толстый Стражник.

— Не снимай!

— Не снимай!..

— И кому нужно было делать такое бесполезное кольцо?

— Вообще-то, это кольцо не так уж и бесполезно, - вмешался усатый высокомерный придворный. - С его помощью ты можешь общаться с нами.

— Вот счастье-то приперло, - кисло хмыкнула Серафима..

— Это кольцо ночного видения, - продолжил объяснение Звездочет. - Видишь, тот, кто его делал, когда был жив, я хочу сказать - его сейчас с нами нет, он где-то в другом крыле замка - выбрал символом своего кольца кошку, как зверя, который хорошо видит в темноте. Но не учел, что кроме мышей, в темноте кошка видит еще и призраков. И теперь это кольцо помощники царя хотели выбросить вместе с другими бесполезными артефактами - те, кто его пробовал носить, говорят, что мы их отвлекаем и раздражаем.

— Как комары, - угрюмо добавил Толстый Стражник.

— Ха. Брак в работе.

— Тебе смешно, - угрюмо насупившись, вступило в разговор еще одно привидение - офицера в шлеме с конским хвостом. - Не тебя же сравнили с комаром! А, между прочим, без этого кольца нас уже точно никто и никогда больше не увидит. Огонь в башне царя и его постоянные занятия магией высасывают всю магическую силу в округе, не оставляя ничего для нас! Смотри - ты, даже надев кольцо, смогла разглядеть нас только в почти полной тьме, и то не сразу! А скоро не сможешь и этого! Мы обречены исчезнуть!.. Растаять!.. Раствориться!.. Превратиться в ничто!..

В пустоту!.. Сгинуть!..

— Офицер, не будьте бабой! - презрительно фыркнула Матрона.

Офицер смущенно смолк, торопливо развернулся и быстро исчез в стене.

— Хм… - задумчиво помяла подбородок Серафима. - А если подойти к проблеме другим путем? Если воздать по заслугам тем, кто вас… так сказать… в такое состояние вверг?

— Не тем, - покачала головой Матрона. - Тому. Это Костей. Мужлан, мерзавец и самозванец, он ни перед чем не останавливался на пути к трону. Мы все этому свидетели. Но он неуязвим, и значит, наш конец очевиден и неизбежен.

— Мы пропали, - обреченно воздохнул Тощий Стражник - сосед Толстого.

— Ах, Костей… Ну, этого вам долго ждать… - мрачно поджала губы царевна.

— Но мы не можем ждать!..

— Мы таем!..

— С каждым днем!..

— Надежды нет…

— Нет…

— Нет…

Призраки замолкли.

Воцарилась угнетающая тишина…

Прерванная внезапно Серафимой.

— Ха… А почему бы и нет… - пробормотала еле слышно она, похоже, отвечая на заданный самой себе же вопрос, и подняла палец, призывая к всеобщему вниманию.

Призраки повиновались.

— По этому поводу мне в голову, кажется, пришла еще одна идея. Только ответьте мне сначала на один крошечный вопросик. Свечу мне затушили вы, или все-таки ветер?

— Мы…

— А кочергу уронили?

— Тоже мы…

— Хм. Уже лучше. А что вы еще можете? Видите ли вы, простое выскакивание из-за предметов и завывание - вчерашний день, - Серафима заходила по комнате взад и вперед, не обращая на попадавшиеся на пути привидения больше никакого внимания.

Она то оживленно размахивала руками, то останавливалась и замирала, делая театральные паузы, как заправский профессор на лекции, и все до единого призраки следили за ней горящими надежной глазами. - Правильно пугать людей - это целая наука. И ее первое правило: у обычного человека есть шесть чувств, и чтобы заставить его лишиться пяти из них, надо воздействовать на шестое. Какое, спросите вы? Хорошо, я отвечу. Воображение.

— Но как?..

— Но что?..

Царевна заговорщицки оглянулась, подмигнула и махнула рукой, призывая заинтригованную аудиторию подлетать поближе.

— Если задуматься, человек боится того, что не видит, гораздо больше того, что видит. Того, что неизвестно, в разы сильнее того, что известно. Того, что необъяснимо, в десять раз больше того, что он может объяснить. Неожиданный скрип половицы под лапой кошки напутает его больше, чем ожидаемый рык медведя.

Слушайтесь меня. Я помогу вам сегодня, чтобы вы помогли мне завтра, и, может статься, я помогу вам послезавтра, - загадочно завершила она теоретическую часть импровизированных занятий, окинув привидения шальным взором. - Или через неделю.

Вместе мы реальная сила. Доверьтесь мне, ибо хуже уже некуда. Итак, вы меня выслушали. Согласны ли вы выполнять то, что я попрошу?

— Да, - с различной степенью энтузиазма и осмысленности донеслось до нее со всех концов комнаты.

Царевна удовлетворенно кивнула.

— Тогда слухайте сюды, уважаемые духи и призраки…

Стражник Тычок медленной поступью патрулировал длинный узкий коридор пятого этажа южного крыла, уставленный строительными лесами, корытами с раствором и ведрами с побелкой так, что и самый коварный враг не смог бы выдумать коварнее.

Он лавировал при свете далеких факелов между препятствиями, каждое из которых было готово уронить его, обрушиться ему на голову или облить его при малейшей оплошности, осторожно маневрируя алебардой. Патрулировать все коридоры замка по ночам было традицией, обросшей бородой, и если патрулю доставался тихий, позабытый-позаброшеный коридор где-нибудь в редко посещаемом крыле, то часы смены протекали не так уж скучно. Можно было поболтать между собой, обменяться новостями, анекдотами и последними сплетнями, или даже поиграть на ходу в кости, если товарищ попадался азартный… Но, увы, не в эти дни. В связи с подготовкой к войне с каким-то там Тьмутараканьем, или Лукоморьем, что вовсе без разницы, царь перевел половину личного состава стражи замка в действующие войска, и на ночное дежурство стало заступать ровно в два раза меньше солдат. В его случае - он один.

Вот и сейчас Тычок, позевывая изредка во всю собачью пасть, совсем не строевым шагом огибал раздражающие с каждым проходом все больше препятствия и от скуки считал шаги.

До четырех часов - времени окончания его караула - оставалось пять минут.

Уже совсем скоро в казарму и на боковую.

Вот пройти коридор еще два раза из конца в конец - и все…

От этого корыта до того - пять шагов.

Топ. Топ. Топ. Топ. Топ.

От этого корыта до той бочки - семь шагов.

Топ. Топ. Топ…

Топ-топ. Топ-топ. Топ-топ…

Сердце стражника испуганно замерло, пропустив такт.

Кто там?..

Он неслышно - чтобы избежать "топа", остановился и прислушался.

Тишина.

Оглянулся - никого. Только тени мирно подрагивали в неровном неярком свете усердно коптящих факелов.

"Показалось," - облегченно соврал он себе, и сердце, спеша наверстать упущенное, торопливо принялось за работу. - "Это эхо. Простое эхо".

Следующий его шаг отозвался тройным топом.

Тычок подпрыгнул, как ужаленный, обернулся с алебардой наперевес, яростно ткнул перед собой наугад несколько раз…

Никого.

Лишь, тихо потрескивая, догорали факелы.

Которые скоро нужно будет менять.

В пятидесяти шагах друг от друга. Целая бесконечность. И он посредине.

Скорей вперед!..

Тихонько заскрипели под тяжестью невидимки за спиной леса в самой густой тени.

— Кто там?!..

Скр-рып.

Скр-рып.

Скрып-скрып-скрып.

"Впрочем, если разобраться, что мне в той стороне делать? Я там уже много раз был. Там все в порядке. Мне там ничего не надо. Я могу вернуться…" Факел в спокойном еще конце коридора внезапно погас, как будто его накрыли ведром.

В гостеприимной еще секунду назад стороне мгновенно воцарились зловещая тишина и угрожающая темнота.

Затравленно озираясь по сторонам и пятясь, стражник стал прокладывать себе путь к спасению. Туда, где горел еще факел. И еще один - далеко впереди. И еще…

Держа алебарду наготове и стиснув зубы так, что челюсти свело, он поднырнул под эти треклятые леса…

И ощутил, что за шиворот ему капает и медленно стекает по спине нечто вязкое и холодное.

Впереди погас ближайший факел.

"СКР-РЫП," - раздалось совсем рядом с его ухом, и чье-то ледяное дыхание обожгло ему пылающую щеку.

— А-а-а-а-а-а-а-а-а!!!!!!!!…

Позабыв об осторожности, Тычок, как раненый лось, ломанулся вперед, круша и ломая на своем пути все, за что цеплялась его алебарда. Бросить ее ему, во-первых, не приходило в голову, а во-вторых, если бы даже и захотел, то не смог: судорога свела пальцы так, что отделить его от алебарды можно было бы только оторвав ему обе руки.

Обрушились леса, вылив из тазиков на обезумевшего караульщика всю палитру неиспользованных днем красок.

Разлетелись испуганными цаплями по коридору валики для побелки.

Заполошно грохоча, разбежались из-под ног ведра.

Не успело убраться с дороги и было растоптано корыто с известкой.

Испустив на прощанье облако гипса, пал пронзенный алебардой мешок у стены.

Так и не оказав достойного сопротивления, отлетела с дороги бочка с водой, едва успев окатить недруга.

— А-а-а-а-а!!!.. Бац!!! Хлоп!!! Шмяк!!! Бам!!! Тарар-рах!!! Бумс-бумс-бумс-бумс!!!

А-а-а-а-а-а-а-а-а!!!!!!.. - неслось взбесившимся горным потоком по коридорам, этажам и крыльям дворца, собирая по пути ручейки испуга и речки паники:

— Что случилось?!.. Что происходит?!..

— Тревога!!!..

— На нас напали!!!..

— Пожар!!!..

— Помогите!!!..

— Горим!!!..

— Замок штурмуют!!!..

— Спасайся, кто может!!!..

— Враг наступает!!!..

— Пожа-а-ар!!!..

— Спасите!!!..

— Защищайтесь, кто может!!!..

— Стра-а-а-ажа!!!..

— А-а-а-а-а-а-а-а!!!!!!..

Никем не услышанные в общем шуме и реве часы пунктуально и равнодушно пробили четыре.

Разбираться, успокаиваться и расходиться по квартирам хватило до шести.

Первое членораздельное слово от караульного добились только к восьми.

И слово это, за несколько минут облетевшее весь замок, было: "П-ПРИЗРАКИ".

Третий помощник первого советника присутствовал при этом.

Вооруженный строгим наказом своего патрона пресекать нелепые слухи и панику, он, как только услышал это слово из трясущихся уст в одночасье поседевшего и сраженного заиканием стражника, совершенно точно понял, что призраки - это нехорошо. Призраки - это страх. Призраки - это паника. Призраки - это нелепые слухи. Которые нужно пресекать.

И поэтому, важно надув впалые щеки и нахмурив брови, он сморщил нос в презрительном: "Вранье".

— Как это - вранье?! - подскочили к нему караульные, находившиеся в эту ночь на страже в одном крыла с потерпевшим, и поэтому имевшие возможность слышать всю гамму охвативших их товарища чувств из первых уст.

— Я сам слышал, как он кричал!..

— Да я теперь неделю не смогу нормально спать!..

— А я - две недели!..

— А я - три!..

— Что ж ты его - трусом считаешь?!..

— Наш товарищ - трус?!..

— Испугался собственной тени, что ли?!..

— И мы, по-твоему, тоже трусы?!..

— Ты не слышал, как он орал!!!..

— Как будто его живого режут на тысячу кусков!!!..

— Снимают кожу!!!..

— Варят в кипящем масле!!!..

— Это ты - трус!!!..

Третий помощник внезапно с запоздалым беспокойством обнаружил, что его зажал в угол отряд взбешенных стражников, чрезвычайно решительно потрясающих с самыми прозрачными намерениями перед его зачесавшимся вдруг носом пудовыми кулаками.

— К-КАК ЭТО - В-ВРАНЬЕ?!..

В горло ему одной рукой вцепился враз пришедший в себя и вскочивший со своего предсмертного одра виновник торжества, покрытый неровным слоем успевшего слегка затвердеть разноцветного гипсо-известкового налета.

В другой руке у него был нож.

— Вы меня не поняли!.. Вы меня не так поняли!.. - заверещал неудачливый восстановитель общественного спокойствия.

— Это я-то в-вру?!.. Это я-то т-трус?!.. - рычал Тычок сквозь стиснутые зубы.

— Нет, нет!!!.. Я не хотел сказать, что ты трус!.. Я хотел сказать, что ты не трус!.. Когда я говорил, что это не призраки, я не это имел в виду!..

— А ч-что ты имел в-в-виду, х-хорек б-библиотечный? - облыжно обвиненный во лжи стражник вырвался, наконец, из рук не очень активно пытавшихся угомонить его приятелей, сбил чародея с ног и торжествующе приставил к горлу поверженного противника большущий остро заточенный нож зловещего вида.

— Н-ну-ка, п-повтори, что ты с-сказал! А то я за с-себя н-не отвечаю!..

— Мы за него не отвечаем, - пожав плечами, уточнили его сослуживцы и стали ждать расправы, как дети - балагана.

— Я… Я сказал… Я сказал… что все на самом деле… гораздо… хуже… опасней, я хотел сказать!.. - тщетно пытаясь высвободиться, извивался и верещал под тушей стражника несчастный миротворец, который не думал-не гадал, никак не ожидал такого вот конца своей не предвещающей катастрофы миссии.

— Что?!..

— Что ты сказал?!..

— Ч-что т-ты имеешь в-в-виду?.. - мгновенно побледнев, как будто заново окунувшись в кошмар прошлой ночи, выпустил свою жертву и осел рядом Тычок.

— Я имел в виду… что это… это… это не призраки!.. - чувствуя, что он на правильном пути, сворачивать с которого желающий еще посуществовать одним куском маг-стажер не должен ни в коем случае, поспешно провозгласил третий помощник первого советника. - Это были не призраки!..

— А… к-кто… т-тогда?..

— Это демоны!.. Да, демоны!.. Конечно, это были демоны!.. Это гораздо ужаснее призраков!.. Тут кто угодно испугается!.. Даже такой герой, как ты!.. Да-да-да!..

Я точно знаю!.. Отпусти меня, пожалуйста…

И новое слово, облетевшее всех обитателей замка за несколько минут как по волшебству и наследившее у каждого в дальнем маленьком темном уголке души под вывеской "страх", было: "Д-ДЕМОНЫ".

Вечером, когда стемнело и все после праведных или не очень дневных трудов разошлись по комнатам, привидения собрались в покоях пленницы Костея, чтобы отчитаться о последней проделанной работе и получить новое задание.

Отправив бледную испуганную непонятно чем Находку спать и плотно прикрыв за ней дверь, Серафима надела кольцо и скосила глаза на переносицу.

Восторженные, ликующие голоса получили воплощение перед ее взором немедленно.

— Мы сделали это! Сделали! Сделали!!!..

— Он испугался нас!!!..

— Выдела бы ты, царица, как он подпрыгнул, когда мы со Звездочетом загасили второй факел!

— А когда мы заскрипели лесами у него под ухом!!!.. -…Я думал, он умрет тут же, на месте!!!.. Вот умора!!! Офицер, ты это видел?

Видел, а?..

— Мы с Матроной и Конюхом в это время дули ему в лицо - кто же и видел, как не мы!

— Герой!!!

— Ха-ха-ха-ха!!!..

— А потом он понесся, вереща, как недорезанный кабан!

— И все ронял своей алебардой!.. -…Сам себя пугая!

— А когда он вляпался в раствор, он стал похож на грязевого!

— Какого еще грязевого?

— Ну, в доме - домовой, в воде - водяной…

— Ха-ха-ха! Грязевой! Штукатурный!..

— Я вижу, если не самочувствие, то настроение у вас уже улучшилось? - пряча ухмылку, прервала рассказ царевна.

— Настроение - да. Еще бы! Давненько мы так не развлекались! - подлетел к ней веселый Звездочет. - И если так дело пойдет, то мы перестанем уменьшаться!

Спасибо тебе, царица Елена! Что бы мы без тебя делали! Хотя, чтобы начать расти, нам еще будет нужно напугать не одну сотню людей.

— Около двух тысяч хватит? - усмехнулась Серафима, которой тоже сегодня утром не дал поспать злосчастный Тычок, и оглядела свою армию. - Весь замок в вашем распоряжении.

— Вперед, бойцы! - азартно выхватил призрачную саблю Офицер. - В атаку!

— Полетим, напугаем опять стражников!

— Нет, лучше полковников!

— Или самих колдунов в Пауке!

— Нет, лучше Зюгму! Мне не терпится увидеть его жирную рожу, перекошенную от страха!

— Жалко, что мы не можем проникнуть в Проклятую башню Костея…

— Почему не можете? - быстро спросила Серафима, задумчиво до сих пор наблюдавшая за планированием операции устрашения.

— Потому что она наложил на нее заклятие, и никто без его приглашения - ни человек, ни зверь, ни призрак - не могут в нее попасть.

— Он просто всех боится, этот заморенный сморчок!

— Ага, ему есть, кого бояться…

— Да кого ж ему бояться - он же бессмертный? - с видом гончей, напавшей на след, напряженно прищурилась царевна.

— То-то и оно… - вздохнул Звездочет. - Это мы так выдаем желаемое за действительное… Мы имели ввиду, что если бы он бессмертным не был, то бояться бы ему было ой сколько народу… И живых, и мертвых…

— А-а… - разочаровано протянула Серафима. - А я было подумала…

— Ну, так что - мы сегодня кого-нибудь пугаем, или мы сегодня никого не пугаем? - весело воскликнул Офицер.

— Вперед!!! - радостно завопили призраки и хотели было уже сорваться с места, как Серафима их окликнула:

— Эй, ребята, постойте. Пугать-то пугать, но делать это надо с чувством, с толком, с расстановкой, чтобы нанести максимальный ущерб при минимальных затратах усилий.

— Это твое второе правило пугалогии? - заинтересованно остановился Звездочет, извлек из кармана кусок пергамента и грифель и приготовился записывать.

— Чего? - не поняла царевна.

— Ну, ты же сама вчера говорила, что есть такая наука - правильно пугать людей.

Значит, по-ученому ее название будет "пугалогия", - охотно объяснил Звездочет.

Остальные духи согласно закивали.

— Н-ну… Если вам так нравится… - пожала плечами Серафима и улыбнулась лукаво, - то пусть будет "пугалогия". Я не против.

— Ну, так что у нас сегодня в теоретической части семинара? - Звездочет устроился поудобнее на ручке кресла и положил пергамент на колени.

— В теоретической части у нас сегодня очень простая теория, - важно заложив руки за спину с видом заправского академика, Серафима стала расхаживать по комнате, и все привидения при ее приближении уважительно расступались, образуя коридор. - Наша цель - помешать нормальной жизнедеятельности и работе замка как можно больше. Как вы думаете, каким образом в нашем положении это можно достигнуть?

— Напугать всех до смерти! - поднял руку Придворный.

Комната наполнилась одобрительным гулом.

— Замечательно, - поддержала предложение Серафима. - Но невыполнимо. Пока, по крайней мере, до тех пор, пока мы не придумаем, как это можно сделать. Еще идеи?

— Напугать Зюгму!

— Напугать стражу!

— Напугать солдат!.. - посыпалось со всех сторон.

— Стоп, стоп, стоп, - успокаивающе вскинула ладони Серафима. - Все это хорошо.

Но сможете ли вы напугать, предположим, ВСЕХ солдат, и если даже да, то повлияет ли это на жизнь замка днем?

— Н-ну-у-у-у-у…

— Вот-вот.

— Но что же нам тогда делать, душечка? - потеряно развела руками Матрона.

— А подумайте сами, - сделала еще одну попытку натолкнуть призраков на правильную мысль царевна. - С чего начинают свой день солдаты?

— Просыпаются, умываются, идут завтракать… - начал рассказывать Офицер.

— Та-ак, - кивнула Серафима. - А стражники?

— Просыпаются, умываются, идут завтракать… - выступил вперед Тощий Стражник и стал загибать пальцы, перечисляя.

— А колдуны?

— Просыпаются, умываются, идут… - начал было пересказывать ту же сказочку в третий раз Звездочет, и вдруг его осенило:

— Кухня!!!.. Они все начинают день с еды, а если кухня рано утром ничего не приготовит, то весь распорядок полетит кувырком!..

— И, значит, если мы наведем на кухне ночью СВОЙ порядок, то днем костеевы прихвостни про свой могут забыть! - восторженно воскликнул Усатый Придворный.

— Две тысячи без завтрака - страшная сила! - восхитилась идеей царевны Матрона.

— Ну, кастрюлькины дети, держитесь! - радостно взревел Толстый Стражник и энергично потряс своей алебардой. - Мы вам устроим сладкую жизнь!..

Светопреставление на кухне затмило вчерашнюю панику на пятом этаже южного крыла.

Выкипевший чай, недоваренная похлебка, беглая опара, битая и недобитая посуда, шкурки, перья, очистки, помои и неначатые еще курицы смешались в невиданном коктейле, заливая и валя с ног все и всех на своем пути, а вопли перепуганных дежурных поваров были слышны в городе у подножия Замкового Холма. В это недоброе утро к и без того закрытой для посторонних жизни в зловещей резиденции царя Костея невыспавшееся воспаленное воображение горожан добавило новые, не испытанные еще ни одним живым существом ужасы.

Через полчаса после тревоги, стуча зубами и забившись в угол, работники общепита замка уже давали свидетельские показания взбешенному шеф-повару Резаку.

Вернее, пытались дать.

Потому что их свирепый начальник и рта им раскрыть не давал, орал, брызжа слюной, осыпая их проклятьями и обещая все возможные и невозможные кары на их бесталанные головы.

— Демоны!!! Демоны!!! Ха! Демоны! Какие демоны?! Какие демоны, я вас спрашиваю, уроды?! Молчать, когда с вами разговаривают!!! Я знаю, вы меня все ненавидите!

Вы на все пойдете, лишь бы подвести меня, опорочить в глазах… в глазу… хозяина! Вы готовы сдохнуть, но лишь бы я за вами пошел! Наслушались сплетней!

Придумали! Мало мне было этого переезда! Теперь вы меня хотите в могилу свести!

Ненавижу!!! Всех вас, быдло, ненавижу!!! Всех уничтожу! До единого! Шкуру спущу!!!

Три шкуры!!! Десять шкур!!! На куски изрежу!!! На медленном огне зажарю!!! Всех!..

Всех!.. Всех!..

Договорить ему не дал умрун - посланец Костея.

— Его величество требует, чтобы ты явился перед ним не медля, - бесстрастно проговорил он и стал ждать, пока шеф-повар задавит свой гнев, смирится с тем, что умрунов в этом замке нельзя ни резать, ни жарить, ни утилизировать иным путем, и соблаговолит проследовать за ним.

— Я еще вернусь, - злобно бросил, наконец, шеф-повар ночным дежурным, резко повернулся и выскочил из своей комнаты вперед посланца.

Расшвыряв умрунов на часах у покоев будущей Костеевой жены, Зюгма, подпрыгивая, шипя и брызжа слюной, как забытый на плите чайник, ворвался в комнату и сразу налетел на Находку.

— Говори!!! Немедленно!!! Это она!!! Я знаю!!! - вопил он дурным голосом на всю башню, гоняясь за перепуганной служанкой по всем комнатам, пока не загнал в угол в самой дальней и не сбил с ног.

— Отвечай!!! Что она сделала!!! Как!!! Живо!!! Говори, скотина!!! Как она выходила из покоев, сказывай!!!..

— Не знаю, не знаю, я ничего не знаю, и ничего не видела, ничего не слышала… - плакала горничная, закрываясь руками не столько от ударов, которых, к удивлению, не последовало, сколько от одного вида разъяренного царского советника.

— Куда она ходила ночью? - ревел тот и потрясал волосатыми кулаками с побелевшими костяшками, не слыша, казалось, ее робких объяснений. - Куда?! Как?!

Почему никто ничего не знает?!.. Как она это все устроила?! Говори!!!

Находка, несмотря на свое бедственное положение, без труда догадалась, о чем идет речь, и прокричала сквозь слезы:

— Это не она! Это демоны! Демоны! Так все говорят!..

— Демонов не может быть! - забил себя по пухлым бокам кулаками колдун, выбивая, может, недостающие слова или угрозы, которые бы подействовали на упрямую тупую служанку, и кто их только таких идиоток на службу набирает. - Это бред! Бред!

Бред! Ерунда!!!..

— Все говорят… демоны… напали… - всхлипывала девушка, размазывая слезы по лицу. - Я ничего не слышала!..

— Дура! Убью! - в последний раз рявкнул Зюгма и внезапно успокоился.

— Я их бою-у-у-усь!.. - чуть не в голос ревела теперь служанка, закрывая лицо руками.

— Заткнись! Тупица деревенская! - прошипел он сквозь сжатые зубы, и Находка, в последний раз икнув и судорожно проглотив не желавшие затыкаться рыдания, лихорадочно закивала головой.

— Да… Да… Да… Но я все равно… ничего… не видела…

— Я не знаю, как она это делает, но я это узнаю, - прищурив и так заплывшие жиром маленькие хомячинные глазки, Зюгма склонился над горничной. - И если завтра ночью в замке опять что-нибудь случится, а тебе будет нечего мне рассказать, я тебя отправлю служить в Проклятую башню. Даю тебе слово. Ты мне надоела.

— Да… Да… Да… - кивала, как помешанная, девушка, боясь остановиться хоть на секунду, чтобы страшный первый советник, которого она боялась в сто раз больше, чем всех демонов вместе взятых, не передумал и не отправил ее в Проклятую башню прямо сейчас.

— Уж не в сговоре ли ты с этой стервой? - присел вдруг на корточки перед ней тот и вкрадчиво заглянул в глаза. - Уж не сочувствуешь ли ты ей? Не покрываешь ли?

— Нет!!! - в ужасе воскликнула Находка.

Если бы Зюгме была охота вдаваться в такие тонкости, он бы наверняка приметил, что слишком быстро отреагировала служанка, и слишком испугано…

Но это было выше его достоинства - разбираться в оттенках эмоций какой-то вонючей прислуги, и он продолжил:

— Если она тебя подкупила или запугала - подумай еще раз. У тебя есть только один день. Ты знаешь - я не вру. Если ночью что-то произойдет, а ты опять ничего не увидишь и не услышишь, пеняй на себя. Я только что придумал для тебя наказание поинтереснее. По сравнению с ним Проклятая башня тебе покажется родимым домом. Тебе там не работать, ничтожество. Я просто поговорю с его величеством, и в его гвардии появится первый умрун - женщина. Ты меня поняла, дрянь? Ты меня хорошо поняла?

— Да… Да… Да…

— Что? Не слышу! - приблизил еще больше к лицу Находки свою толстую ряшку колдун.

— Да… мой господин… - прошептала дрожащими губами она.

— Вот так-то. Запомни.

И он выпрямился и, яростно топая по гулкому камню пустой комнаты, вышел прочь.

В этот вечер после ужина Костей лично вызвался проводить свою невесту, отпустив охрану из умрунов.

— Надеюсь, ваше величество, эти нелепые ночные паники последних двух дней не мешали вам сильно, - поглаживая непроизвольно свой почти бледно-розовый Камень, говорил он, стараясь примериться к ее быстрому шагу.

— Ночные паники? - презрительно вскинула брови царевна. - Нет, кроме того, что они лишают меня заслуженного отдыха, укорачивают мой сон, портят мое настроение на весь день, цвет моего лица на всю неделю - видите эти круги под глазами - они не лгут! - и мое здоровье - может, на всю жизнь! - они вовсе мне не мешают. Если вы именно это имели в виду, ваше величество.

— Кхм…

— И, кстати, хоть один человек в этом замке в состоянии нормально объяснить, что все-таки здесь по ночам стало происходить? Самые нелепые слухи циркулируют по замку - демоны, призраки, духи, черти лысые… я не вас имела в виду. По-моему, люди сами себя пугают. Форточка от ветра хлопнет - уже у всех готово объяснение:

"Привидения". Создается такое впечатление, что ваш не так уж в последнее время и уважаемый господин первый советник попросту не справляется со своими обязанностями.

— Почему вы так решили? - подозрительно прищурился царь.

— Отвечать за моральный климат в коллективе - его прямая обязанность…

— За… что? - несмотря на все усилия, споткнулся Костей.

— За то, чтобы не было ненужных сплетен и пересудов среди ваших подданных, - разъяснила Серафима, окинув его непонимающе-удивленным взглядом, каким стала бы разглядывать черепаху с кошачьей головой.

— Да-да. Я так и подумал, - коротко кивнул Костей и тут же поспешно добавил, спасая свое реноме. - Ноблесс оближ. Дольче вита - финита ля комедия. Кель кошмар. Продолжайте.

— Так вот. О чем это я.

— О… пересудах, - нашелся Костей.

— Ах, да. Он должен разъяснять всю ошибочность их мировоззрения простым людям вашего замка, а он занят непонятно чем. Когда его надо - его не найти. Вот, например, сегодня после завтрака, мне понадобилось обсудить с ним важную проблему…

— Какую?

— Куда на время реконструкции переселить его. Так вот, ни я, ни один посыльный не смогли его найти! Пришлось без его ведома перетащить его пожитки в комнату над казармами, рядом со стойлами. Пусть там немного шумно, и амбре с ног сбивает, но зато он будет держать руку на пульсе реальной жизни, как и положено чиновнику его положения. А то - подумать только! Человек, занимающий такой важный пост, уходит неизвестно куда, не сказав никому ни слова! А если он срочно понадобится не мне, а вам? Вы будете его ждать по полчаса-часу, как я? Ох, не царское это дело, ваше величество. Сдается мне, он загордился, возомнил себя великим магом и в грош не ставит вообще никого здесь.

Имена названы не были, но Костей намек понял и лицом потемнел чернее ноябрьской ночи. Заронить подозрение в душу царя было проще и быстрее, чем растопить снежинку в вулкане.

— Я… подумаю над вашими словами, Прекрасная Елена, - только и ответил он, поджав тонкие бескровные губы.

Но Серафима поняла, что мишень разбита вдребезги, и мысленно усмехнулась.

Не исключено, что если еще немножко поднажать, то скоро его светлейшеству придется заговаривать бородавки в каком-нибудь балагане на деревенской ярмарке.

И, может, одним врагом у Лукоморья будет меньше.

Если что-то не можешь сделать сам, поручи это дело другому.

Ох, если бы все было так просто с генералом… Если верить Находке, самый лучший полководец вражеской армии - это вам не хухры-мухры. Задвинуть бы и его куда-нибудь на выселки пограничные столбы караулить, с вышки светлое будущее высматривать…

Ладно, что-нибудь придумаем.

Если получится.

Ах-х!!!..

Ешкины матрешки!!!..

Генерал!!!..

Сегодня же они со Змиуланией должны были вернуться!!!..

Она еще прибавила шагу, и Костей побежал за ней вприпрыжку.

— Куда вы так торопитесь… ваше величество… - задыхаясь, догнал он ее, наконец.

— Лечь пораньше спать, - остановилась у дверей Серафима. - Пока опять какому-нибудь коновалу не приснилась какая-нибудь чепуха, и он не перебудил всю округу.

— Вы не приглашаете меня зайти?

— Нет. Не приглашаю. У меня от этих ночных концертов, вы не поверите, разразилась страшнейшая мигрень.

— Мигрень? - озадачено нахмурился царь. - А что это такое?

— Это когда болит половина головы, - любезно пояснила царевна.

— И какая половина головы болит у вас?

— Верхняя. Спокойной ночи, ваше величество.

— Спокойной но… - только и успел ответить Костей, как дверь перед его носом захлопнулась, и он остался один на один с двумя часовыми-умрунами.

Царь постоял с минуту, ожидая, не последует ли продолжения, но, судя по всему, это была односерийная мелодрама.

— Ишь, вытаращились… - раздраженно пробурчал он в адрес вытянувшихся в струнку гвардейцев, втянул совсем не по-царски голову в плечи и поплелся восвояси.

Не успела дверь за ее спиной захлопнуться, как Серафима, привычным уже жестом подхватив с подставки приготовленный Находкой ночник, кинулась на лестницу, ведущую вверх, на этаж Змеи.

"Прилетела? Не прилетела? Прилетела? Не прилетела? Прилетела…" - с чувством космического облегчения, как будто ей только что сказали, что последние семь дней были кошмарным сном, царевна налетела на холодный жесткий хвост.

Если бы она смогла допрыгнуть хоть до одной шеи, она бы повисла на ней и расцеловала Змиуланию как родную.

Прилетела.

Наконец-то.

— Здравствуй, Серафима, - прошептала одна голова, на которую сейчас же зашипели три остальные (считая царевнину).

— Змиулания, привет! Ты поосторожнее тут с обращениями - у меня теперь горничная живет, не забывай!

— Хочешь, я ее съем? - обнажила зубы в улыбке одна голова.

Серафима прищурилась, посмотрела внимательно на Змею, пытаясь догадаться, шутит та или нет, и решила, что ей в загадки играть некогда.

— Не хочу, - просто ответила она. - Пока. Послушай, Змиулания, похоже, ты в хорошем настроении, да?

— Да, - кивнули все три головы одновременно. - А что?

— Извини, но я тебе его испорчу. Как Зюгма испортил мне его три дня назад. Как я хотела видеть тебя в тот вечер - я чуть с ума не сошла, пока тебя ждала здесь полночи!

— Я носила генерала Кукуя в Турухтанское ханство. Там у него неприятности по военной части. Впрочем, и здесь, похоже, тоже. Если бы он мог бежать быстрее, чем я лечу, он бы побежал, лишь бы быть подальше от своего царя. А что случилось у тебя, Сер… Елена?

— У нас, Змиулания. У нас случилось, - Серафима тихо положила руку на лапу Змеи.

— Ты знаешь конкретный план захвата Лукоморья? Хотя, нет, ты говорила. Так вот, ты знаешь, что Чернослов - прошлый первый советник Костея, внезапно пропавший отсюда за несколько дней до моего похищения, сейчас находится в Лукоморске и правит страной?

— Что?!..

Всю игривость со Змеи как ветром сдуло.

— Да. И я не знаю, почему Костей до сих пор ведет себя так, как будто все у него пошло по плану, и я - это не я, а Сама Знаешь Кто.

— Кто тебе это сказал? Зюгма? А он точно знает?.. Что же делать?.. Что же делать?..

Что нам делать?.. - если бы анатомия Змиулании позволяла, и если бы она смогла быстро выбрать одну из трех, она бы схватилась за голову.

— Может, он не знает? Может, Чернослов ему не сказал? - вдруг глаза Змеи вспыхнули надеждой. - Этот колдун - хитрая бестия, и если бы я была на месте Костея, я бы не доверяла ему ни на секунду. Ему придумать коварство - что тебе засунуть руку в карман! Что он задумал, как ты думаешь? Что ты предлагаешь, Сер…

Елена? Что делать? Скажи, что мне делать?..

— Не буду врать, я об этой проблеме уже думала, - угрюмо покривила губы царевна.

— С того момента, как только узнала про него. Все передумала, что можно, и что нельзя. Чуть не поседела и не сморщинилась. Положение у нас аховое, Змиулания.

Думала я и про то, что худая слава этого колдуна бежит впереди него как скаковой заяц, и что Елена… в положении… и что в любой момент Костей может узнать про твою подмену, и что он тогда сделает с нами со всеми… И единственное решение, которое я нашла, это то, что ты должна немедленно, пока ночь, лететь в Лукоморск и разделаться с Чернословом. Как - обдумаешь по дороге или сориентируешься на месте.

Царевна выжидательно уставилась на Змею.

Та опустила глаза и покачала всеми тремя головами.

— Нет.

— Но почему?! - чуть не стукнула ее кулаком по лапе Серафима.

— Если я испепелю его издалека, то когда Костей захватит Лукоморск - извини, С…

Елена, он его захватит, я не сомневаюсь - то узнает об этом, и тогда… Короче, это невозможно. А подлететь к нему вплотную, чтобы… унести подальше… - Змея тактично не сказала "сожрать", но это читалось во всех ее шести глазах, - я не смогу. Он почувствует меня раньше и обратит против меня свою магию. Я этого тоже допустить не могу. Извини… Это был очень хороший план, но неосуществимый…

Есть у тебя еще какая-нибудь идея?

Царевна поежилась, впервые почувствовав и усталость, и недосыпание, и ночной промозглый октябрьский холод.

— Ну, есть… Но если и она тебе не понравится, тогда я не знаю…

— Какая?..

Серафима проглотила уже готовые сорваться с языка слова, приложила к губам палец, и чутко и резко, как сова, повернула голову в одну сторону, в другую, в третью…

Почудилось, или кто-то действительно тихонько поднимался по лестнице?

— У тебя уши есть? - еще больше понизив голос, почти прошептала она.

— Есть, - обиделась вдруг Змея. - Если они не торчат в разные стороны как у некоторых, это не значит, что у меня их нет.

— Тс-с-с-с!.. - прошипела царевна. - По-моему, кто-то крадется шпионить!

Наклонись ко мне своим ухом, каким хочешь, и я тебе скажу!

— А, может, я ее все-таки съем? - прогудела угрожающе Змиулания, подмигнув сразу тремя глазами Серафиме.

Та хихикнула, махнула рукой, жестом призывая Змею наклониться.

Когда Змиулания склонила к ней среднюю голову, царевна энергично зашептала ей в то место, где, по ее мнению, у рептилий должно было находиться ухо.

Закончив, она отступила на шаг и вопросительно глянула на сообщницу.

Та медленно кивнула.

"Точно?" - спросила одними губами царевна.

Змиулания кивнула еще раз.

— Хорошо, - прошептала почти беззвучно Серафима. - А теперь давай чуть-чуть пошутим над нашим неуважаемым господином первым советником.

Змея оскалилась и снова кивнула, уже веселей.

Несколько слов шепотом в предполагаемое расположение змеиного уха - и представление началось.

— И все же я считаю, что примат надежды должен доминировать… - громко и тщательно выговаривая слова, начала представление Серафима, едва не давясь от хохота.

Кажется, раньше конфеты такие были.

"А ну-ка, настучи." Когда царевна спустилась назад, Находку было не видно, зато слышно: из ее комнаты доносился образцово-показательный, нарочитый храп.

Ню-ню.

Старайся.

— Будем считать, что я поверила, - прошептала она себе под нос и быстро достала кольцо.

— Разрешите поприветствовать ваше драгоценнейшее величество! - не успела она надеть его на палец и скосить глаза, как перед ней мигом проявился весь сонм ее призрачной армии со Звездочетом во главе.

— Тс-с-с-с!!! - торопливо прошептала она, приложив палец к губам. Потом задумалась и усмехнулась. - Это, скорее, я себе сказала, чем вам. Моя горничная.

Она, по-моему, за мной все-таки шпионит, поэтому придется говорить как можно меньше. Мне, по крайней мере.

— А давай, мы ее напугаем! - выскользнул вперед бравый Толстый Стражник. - Будет знать, как наушничать на такую великолепную владычицу, как ты!

Серафима быстро обдумала это предложение и со вздохом отказалась.

— Мне тут еще ее воплей среди ночи не хватало. Нет уж, спасибо. Пусть живет. А то сбежит еще, другую приставят, неизвестно какую, в сто раз хуже. Ну, а у вас как успехи?

— А ты не слышала разве? - с самодовольной ухмылкой подкрутил щегольской ус Усатый Придворный.

— По сравнению со вчерашним днем, бедный стражник позавчера - детские погремушки! - радостно доложил Офицер.

— Слышала, слышала, - не скрывая улыбку в первый раз за день при упоминании об этом происшествии, закивала царевна. - Обед подали с опозданием на три часа.

Слово "завтрак" упоминалось только в сугубо нецензурном контексте. Все были в ярости! А Костей так просто шеф-повара чуть живьем не съел вместо завтрака.

Обитатели замка приближения ночи уже ждут, как вражеского нашествия, землетрясения и моровой язвы вместе взятых. У всех весь день все из рук валилось!

Такая прелесть! Замечательно поработали, господа призраки! Молодцы!

— Какие будут предложения на сегодня? - принял не без усилия серьезное выражение лица Звездочет и достал свой дежурный кусок пергамента и грифель.

— Давайте пока продолжим со стражниками. Я слышала, они на эту службу добровольцами записываются?

— Да, - с отвращением кивнул Тощий Стражник. - В годы МОЕЙ службы таким было только две дороги - в тюрьму или на виселицу. А сейчас вот - гляди ж ты…

Развелось их тут, как тараканов. Понабежало отребье всякое…

— Вот и займитесь, - посоветовала Серафима и взялась за кольцо. - Чтоб им жизнь бананами в шоколаде не казалась. И если останутся силы и желание, сделайте еще один заход на кухню. Диета замку не повредит. А я с вашего позволения спать поскорее завалюсь. Пока вы свои планы в жизнь не воплотили. А то ведь потом до утра глаз не сомкнешь. Удачи!

Долго поспать царевне, как всегда, не удалось.

Ближе к пяти часам весь замок был поставлен на ноги пронзительной, рвущей уши и души истерикой на первом этаже северо-западного крыла. Узнать, в чем было дело, так и не удалось: когда подоспела подмога, оказалось, что один стражник откусил себе язык, а второй попросту сбежал, перебив караул у ворот и в одиночку подняв стальную решетку, которую в мирное время с трудом поднимали пятеро здоровяков.

Едва успели угомониться, выставить на этом этаже усиленный караул из десяти человек - в меньшем составе доблестная стража оставаться на проклятом месте отказалась даже под страхом немедленной медленной смерти - как новая порция грохота и ора донеслась с кухни.

Начинался еще один обычный день.

Шеф-повар, отставной палач Резак, рвал и метал.

Повара, поварята, посудомойки и посудомойцы, вместо того, чтобы проводить на кухне очистительно-отмывательные работы, сбились в кучу в чулане и с ужасом ждали, когда минет гроза и кончатся под рукой грозного начальника предметы для метания. В такие минуты им начинало казаться, что Резак даже в самом благодушном настроении заткнет за пояс самого свирепого демона, но стоило оказаться ночью в полутемной полупустой кухне, когда каждый шаг и каждая упавшая ложка гулким эхом отдавались под сводами черепа и бывшей казармы…

— Ублюдки! Подлецы! Предатели! Изгнания моего хотите! А не дождетесь! Сдохнете все скорее! Я вас всех переживу! Скоты! Трусы!.. - задыхаясь от собственной ярости, хрипел Резак, и каждое слово сопровождалось чем-нибудь увесистым, что летело в затихшую кучу тружеников замкового общепита с пугающей точностью, несмотря на прогрессирующую близорукость их царя и бога кухонного масштаба.

— Мы не трусы!.. - выкрикнул внезапно поваренок с человеческим лицом, тот самый, спасенный Серафимой. То ли то, что он теперь единолично прислуживал за столом самой царице Елене и царю Костею предало ему храбрости, то ли слишком крупная и слишком больно прилетевшая картофелина, но его прорвало.

— Легко обзывать нас трусами, когда сами сидите в безопасности своей квартиры!

Если бы вы были там, на нашем месте, мы бы на вас еще посмотрели!

Толпа вокруг него, приглушенно ахнув, мгновенно расступилась, как жирная пленка шарахается от капли мыльного раствора.

Поваренок остался в жалком одиночестве перед лицом великого и ужасного Резака.

— Что?! - взвился Резак. - Что ты сказал?! Повтори, собака!

— Рыба, - автоматически буркнул поваренок, до которого несколько запоздало все же дошло, что он отчебучил, что откусить его треклятый язык надо было не тому бедолаге стражнику, а ему, и что если ему сейчас невероятно повезет, то он отделается тридцатью ударами плетью. Что с ним будет, если ему НЕ повезет, он думать побоялся.

— Ты сказал, что это Я трус? Так? - уперев руки в бока, набычившись и прищурив глаз, как будто целясь, Резак медленно двинулся к бунтовщику.

— Д-да… Н-нет… Н-не зн-наю… - вся отвага моментально испарилась как капля воды на сковородке, и мальчишка, закрывая стриженую под ноль голову трясущимися руками, попятился к стене.

— Сегодня ты не будешь есть весь день, - припер его к стенке ненавидящим взглядом шеф-повар. - Считай, что тебе повезло. Пока. Храбрец ты или дурак - разберемся потом. А вы все, - он повернулся к безмолвствующей толпе, - тоже думаете, что старый Резак - трус?

Молчание было ему ответом.

Но он и не ждал другого.

— Думаете, - со злорадной уверенностью подтвердил он и заскрипел зубами. - Ну, так вот. Сегодня ночью я сам, один - вы слышите, один! - я не хочу, чтобы еще какой-нибудь безмозглый умник из вас стал подстраивать мне тут козью морду!..

Сегодня ночью я останусь один на кухне и пробуду там до самого утра. После же этого каждый, кто при мне хоть еще один раз заикнется о демонах, призраках, домовых или кикиморах болотных, отправится к царю в гвардию. А ты, самый умный, молись каким угодно богам, чтобы завтра для тебя не наступило никогда. Ибо послезавтра ты не увидишь. Все! За работу! Бегом! Пошли прочь, быдло! Быстрее, быстрей, быстрей!..

У дверей, бесстрастно наблюдая разворачивающуюся перед ним сцену, уже стоял умрун, посланец царя Костея.

Как ни рано встала Серафима, как ни быстро произвела свой так называемые "утренний туалет", который у нормальных цариц занял бы, как минимум, часа на два больше, к докладу генерала Кукуя она опоздала.

Когда она вошла в трапезную, он уже собирался уходить.

Идея родилась налету.

— Доброе утро, ваше превосходительство, - просияла она. - И вам, ваше величество, долгих лет жизни, - кивнула она Костею.

— З-зд-драв-вствуйте, ваше величество, - оба, как заранее отрепетировав, прозаикались они.

— Генерал, рала вас снова здесь у нас видеть. Где вы так долго пропадали?

— Я… Меня призывали дела службы, - склонил голову Кукуй.

— Ах, как это, наверное, романтично - быть военным, командовать солдатами, придумывать планы сражений!..

— Придумываю планы сражений, как вы изволили выразиться, ваше величество, я, - сухо заметил уязвленный сам пока не понял чем Костей. - И солдатами, в том числе Кукуем, командую тоже я.

— Но он же не солдат! Он генерал!

— Пока, - криво улыбнулся царь. - Он такой же солдат, как и все, что бы вы о нем не думали, ваше величество. Только с зеленым воротником и розовыми пуговицами.

— Ему правда идет, - радостно обернулась к Костею за поддержкой Серафима, оторвав, наконец, глаз от испугано надувшего щеки и сверлящего взглядом пустоту перед собой генерала.

На что бы царевна ни рассчитывала, поддержки она не нашла.

— Отвратительно, - скривился царь и брезгливо махнул рукой: - Пошел вон.

— Есть! - рявкнул Кукуй и с неприличной для высшего комсостава скоростью стрелой вылетел из зала.

— Нет, что бы вы ни говорили, ваше величество, а форма ему явно к лицу. Может, когда-нибудь он станет маршалом, и я лично подумаю над дальнейшим украшением его мундира. Ох, - легкомысленно вздохнула она. - Люблю военных, красивых, здоровенных… Не то, что эти ваши заморыши - флаг-полковники… или как там они…

И искоса кинула взгляд на лицо Костея.

И поняла, что перестаралась.

Надо срочно было отрабатывать назад.

— А знаете что, ваше величество, я тут давно уже думала и все некогда было вам предложить… А что, если мы и вам сошьем какой-нибудь умопомрачительный мундир?

С эполетами, аксельбантами, розетками, планками, шнурами, отложным воротничком стоечкой, лифом, борочками по пройме корсажа, с корсетом с перекидной кокеткой, рукавом три четверти фонариком с буфами, фижмами с турнюром, декольте с баской, шлицем с люрексом, манжетами с обшлагами и косой беечкой…

Ох, спасибо Елене Настоящей за долгие мучительные часы в примерочных у лукоморских и заезжих портных… Вот уж никогда не думала, что буду ее за это благодарить. Что буду ее хоть за что-то благодарить, если уж речь об этом зашла и быть честной…

Ненависть и ревность с лица царя были с позором изгнаны тихим ужасом с жутко живым воображением.

— Что?… Кокетка с косым люрексом?.. Пройма с обшлагами?.. Декольте с аксельбантами?.. Турнюр с эполетами?.. Это… Это что?.. Это все - мне?.. На меня?.. Для меня?.. Ваше величество… Это, безусловно, чрезвычайно лестная идея…

Умопомрачительная, я бы сказал… Но я не чувствую себя морально готовым ко всему к этому… Это несколько… не мой… стиль… я бы сказал… Может, все-таки не надо?.. А?..

— Надо, ваше величество. Надо, - тоном прокурора, требующего смертного приговора, проговорила царевна. - А еще должен быть соответствующий головной убор. А лучше несколько. И шлем на случай сражения. И доспехи. Реглан с вытачками, жабо и накладные карманы из кольчуги - самая мода этого сезона. Я после завтрака лично займусь разработкой дизайн-проекта ваших туалетов на все случаи жизни, и - вот увидите! - когда вы их примерите, вы в зеркале не узнаете сам себя!

— Я в этом не сомневаюсь… - обреченно, понимая, что сопротивление бесполезно, пробормотал Костей и втянул голову в плечи. - Но, может, мы сначала позавтракаем, ваше величество? Из-за этих дурацких суеверий простолюдинов на кухне сегодня опять полный кавардак, и мне с утра пораньше снова пришлось прибегнуть к моей магии, чтобы мы с вами не остались голодными на полдня. Можно подумать, у меня иных занятий нет, как заменять своего же собственного повара! А куда смотрит этот Зюгма? Сдается мне, засиделся он своим толстым задом в кресле первого советника, ох, засиделся…

— Интересно знать, чем он сейчас занимается? - поддержала Костея, горя праведным негодованием, Серафима. - Спит, наверное, каналья. Не иначе.

Едва дождавшись, пока царица усядется за стол с государем, Зюгма задом-задом отодвинулся от своего наблюдательного пункта у неплотно прикрытых дверей и, подхватив подол балахона обеими руками, кинулся со всех ног в ее покои.

При виде его умруны на часах, не задавая лишних вопросов, расступились, он пинком распахнул дверь и, не сбавляя шагу, помчался в комнатку служанки.

— Говори, тварь! - взревел он с порога, едва увидев, что Находка там. - Что она делала?!

— Ничего!.. Ничего не делала!.. Я ничего не знаю!..

Под градом ударов девушка повалилась на пол, попыталась спрятаться под столом, но колдун ухитрялся доставать ее и там.

— Говори! - орал он, не помня себя от злости. - Я убью тебя сам! Прямо здесь!

Говори, что видела, скотина!..

"Он меня убьет", - крошечным далеким уголком мозга, еще не залитым всемирным потопом паники и ужаса, успела понять Находка. "Точно убьет… А если нет, то пошлет ночью в Проклятую башню!.. Нет, только не это… Нет, нет, я не хочу!.. Я боюсь!.. Но я не могу предать ее царственное величество… Нет, я не могу… Я никогда не скажу ему про ее разговоры с демонами! Но тогда он отправит меня в умруны!!!.. Нет!.. Нет!.. Нет!.. Что мне делать?!.. Что делать?!.. Что делать?!..

Ох, батюшка-Октябрь, страшно-то как!.. Страсти-то какие!.. Нет, я скажу… Но что он тогда сделает с царицей Еленой?.. А если я не скажу?.. Что он сделает со мной?.. Но я же не могу сказать про демонов, он тогда… А если я промолчу…

Тогда он… И я стану умруном!.. Нет! Только не это!.. Но он не верит, что я ничего не знаю!.. Но я не могу!.. Но умруном!.. Нет!.. Нет!.. Я не могу сказать!…

Умруном!.. Нет!!!.. Я не могу!.. Я не могу!!!.. Но умруном!!!.. НЕТ!!!!!!!!..

Батюшка-Октябрь, прости меня… Прости меня, царица Елена, труса окаянного… Я скажу…" - Я скажу!!!.. Я все скажу!!!..

— Ну, вот видишь, - мгновенно успокоился колдун, склонился над ней и скроил из своей толстой рожи улыбку. Она выглядела так же естественно и непринужденно, как на крокодиле.

Находка предпочла бы оказаться в комнате, полной самых жутких демонов, чем один на один с ней.

— Вот видишь, деревня голоштанная, - не нарушая однажды созданной конструкции на своем лице из опасения, что не сможет снова ее воссоздать, сквозь сведенные ненавистью зубы проговорил советник. - Стоило тебе пошевелить мозгами, как ты все вспомнила. И теперь расскажешь мне, как эта змея заговаривала демонов, науськивая их на солдат его величества.

"Змея!!!" - от неожиданной мысли Находка чуть не подпрыгнула. "Змей! Я расскажу ему про Змея! Пускай он разбирается с ним, про что они там говорили. Он охраняет ее царственное величество, и значит, ей, наверное, можно с ним разговаривать. А если и нет, то, поди уж, разговоры с ним - меньшая беда, чем с демонами. И Змею он уж точно ничего не сделает. Пусть-ка попробует поорать на него! Или на ее царственное величество. Он же ее боится, как мышь кошки! Нет, сказать про Змея - это не предательство. Нет. Я не предатель. Ох, батюшка-Октябрь, помоги мне и ее царственному величеству Елене Прекрасной… Пронеси беду…" - Да! Змей! Змей! Я слышала! Я все расскажу! - закрывая лицо руками, чтобы советник не мог увидеть, как она сквозь слезы улыбается, закивала головой горничная Серафимы.

— Что? - синтетическая улыбка сползла с лица Зюгмы как плохо приклеенная. - Какой Змей? Ты что это несешь, дура? С ума, что ли, с последнего, совсем спрыгнула?

— Да, господин! Совершенно точно говорю вам! Ее царственное величество сегодня ночью поднималась к Змею и разговаривала с ним! Я сама все слыхала!

— Что?.. - в своей реакции его светлейшество сегодня был не оригинален.

— Да! Она взяла ночник и поднялась к нему!

— И про что они говорили? - тревожно нахмурившись, колдун выпрямился и заложил руки за спину. - Ты слышала?

— Да, все до последнего словечка!

— И о чем говорила царица Зм… Змею?

— Она ему сказала, что у девки Надьки есть обезьяна, которая играет в домино! - не пряча более счастливой улыбки, доложила первому советнику Находка.

— Что-о-о?!.. - вытаращил глаза колдун так, что они вылезли из окружающих их складок жира.

— Истинно верно! - приложила трясущиеся руки к груди та.

— А… А она… то есть, он ей что?

— А он ответил, что это маракуйно.

— Че-го-о-о?!..

— Ой… То есть, ананасно… -???!!!

— А, вспомнила! Бананально!!!..

— Д-У-У-У-У-РА!!!..

Когда завтрак уже приблизился к своему логическому завершению - вытирания губ салфеточкой и отодвиганию тяжелого стула под дамой, дверь с грохотом распахнулась, и в трапезную на коленях вползло нечто белое, постоянно стукающееся лбом о неровный камень пола и бормочущее "виноват, виноват, виноват, виноват…".

Царевна подобрала подол и попятилась, как настоящая дама при виде мыши.

— Что… это?..

— Виноват, ваше величество, исправлю, кровью смою, ни одной целой шкуры не останется!.. - громче и решительней с каждым метром доносилось от загадочного существа.

— Это-то? - Костей поморщился. - Ну что за человек? Не так, так иначе мне завтрак испортить обязательно должен. Это мой повар Резак. Пришел давать объяснения. Я его так скоро не ждал, вообще-то, думал, минут через десять. Бежал он, что ли?.. -…Искуплю, ваше величество, сам сегодня один на кухне останусь, всем покажу, всем докажу, потом изо всех дух вышибу, кто еще хоть слово вякнет про демонов, хоть еще раз пасть свою вонючую разинет, хоть заикнется, хоть подумает… - гундосил он, не поднимая головы, и тем не менее ловко, как самонаводящаяся ракета, маневрировал между стульями и безошибочно полз прямо под ноги Костею. - Всех запорю, всех изобью, всех запытаю сам, лично, своими руками, каленым железом выжгу, чтоб неповадно было меня дураком выставлять, уроды, мерзавцы, скоты, подлецы, быдло…

— Мне надо с ним… пообщаться… ваше величество, - оторвав, наконец, взгляд от своего бывшего любимца, извиняясь, пожал плечами царь. - Мы с вами встретимся за обедом. Который, я надеюсь, уже будет подан этим ничтожеством.

— Ничего не имею против, - склонила голову Серафима и быстро, брезгливо обойдя подальше пресмыкающегося шеф-повара, покинула зал.

Сгорая от нетерпения воплотить в бумаге и карандаше все то, что она полчаса Костею наговорила, царевна ворвалась в свои покои.

Находки видно не было.

— Ладно, отсутствие горничной творчеству не помеха, - пробормотала она облегченно себе под нос. Может, оно и к лучшему, что служанки не будет пока. В лице другой женщины всегда был риск нарваться на того, кто совершенно точно знал, что такое люрекс, где обычно находится реглан, и чем корсет отличается от корсажа.

Потерев руки в предвкушении очередного черного дела во вред тирану, царевна принялась за поиски в ящиках письменного стола чистой бумаги и острых карандашей.

Краски стояли тут же, сверху, на видном месте, но дело до них должно было дойти не скоро. Создание гардероба для правителя царства Костей не терпело суеты.

Она опустилась на стул, подперла щеку рукой и, прищурив задумчиво глаз и выпятив для гармонии нижнюю губу, принялась водить над листом грифелем. С некоторым умственным усилием она пыталась не то чтобы мысленно расположить все перечисленное во время завтрака на этом эскизе, а хотя бы просто вспомнить, что это вообще такое, и в какой части костюма должно располагаться.

Все-таки, что ни говори, а Елене нужно было запереть меня в мастерской какого-нибудь особо въедливого портного и не выпускать, пока я не выучу не только названия этих штучек, но и что они из себя представляют…

"Там, где брошка, там перёд…" - вспомнила она строчку из старой популярной песенки и усмехнулась.

Ну, да ладно.

Прорвемся.

А, кстати, не очень ли хорошая идея ко мне только что пришла?

Не настоящие ли драгоценные камни и бижутерия из золота и серебра красят настоящего правителя?

А не разорить ли нам нашего дистрофичного царька?

Что это золотой да бриллиантовый запас у него все на войну, да на войну идет?

Оприходуем-ка мы его в мирных целях.

Жаль только, что у него рост не под два метра - драгоценностей на него можно было бы навесить в два раза больше…

Ну, да ничего. Компенсируем маленькую площадь высокой плотностью и толстым слоем.

Начнем-ка мы с фигуры.

Так…

Палка, палка, огуречик…

И тут откуда-то донесся вполне явственный всхлип. Всхлип человека, который плакал горько и долго, но недостаточно долго, чтобы выплакать все, а теперь ему что-то мешает доплакать до конца, и он вынужден сдерживаться, но у него это не очень хорошо получается.

Серафима прислушалась.

Всхлип больше не повторялся, но она была готова поставить на кон свое кольцо с кошкой, что он происходил из комнатки горничной.

Сдвинув брови, пытаясь угадать, что бы это могло значить, царевна отложила свое художество, подошла к закрытой двери, ведущей в комнатку Находки, и без стука (ах, что сказал бы по этому поводу Этикет Семьдесят Пятый!) открыла ее.

Рыжеволосая девушка, скорчившись, сидела на полу под столом, куда ее загнал Зюгма, и беззвучно истекала слезами.

— Находка, что случи…

Служанка подняла голову, закрывая лицо руками. Но и сквозь сжатые пальцы было видно, как на всю левую распухшую щеку у ней расползался, растекался тяжелый бесформенный синяк полуночных тонов.

— Е-муеё! - вырвалось совсем не царственное у Серафимы, и она кинулась обратно в свою комнату.

Вытряхнув из массивного медного цилиндра - подставки - карандаши и перья, она бросилась назад к Находке.

— На, приложи срочно, - не терпящим возражения тоном приказала она.

Горничная отняла от лица руки, и царевна с тихим присвистом поняла, что одной подставкой тут не обойтись.

— Немедленно успокойся, и пойдем, умоемся. Переносица не сломана, а остальное до свадьбы заживет.

Находка покорно встала и пошла за своей госпожой, но слезы литься не перестали.

— Кто это тебя так? - хмуро спросила царевна, наблюдая, как холодная вода, смешиваясь со слезами и кровью, скатывалась по лицу на одежду избитой девушки.

Та изо всех сил затрясла головой: "Никто".

— Никто? - угрюмо переспросила Серафима, играя желваками.

"Никто".

— Или Зюгма? - уточнила она.

— Нет! Нет! Нет! Нет!.. - дар речи вернулся к Находке сию же секунду.

— Значит, да, - кивнула сама себе царевна. - А за что?

Служанка залилась слезами еще больше.

— Он приказал тебе следить за мной?

Едва заметный кивок.

— А ты?

Еще слезы.

— Ты не сказала ему того, что он хотел услышать? Или сказала, но мало?

Находка затрясла головой.

— Я… не сказала ему… про демонов… Только про Змея… Он обещал отправить меня в Проклятую башню… Убить меня… Превратить… в умруна… Простите меня!..

Ваше царственное величество!.. Простите!.. Я не хотела!.. Прогоните меня!.. Я не хочу шпионить!.. Не хочу!.. Убейте меня!.. Лучше вы меня убейте!..

Слезы полились не потоком - слезопадом.

— Ну, уж нет, Находочка… - медленно покачала головой Серафима, и губы ее сжались. - Лучше мы твоего разлюбезного Зюгму… это… того. Я бы, конечно, лучше его прямо сейчас, своими руками… тогокнула… но мне тут еще… работать… и работать. А надоел он мне серьезно, люди добрые. Нельзя меня так доводить.

Правда. Прости, Иван. Ты бы так не поступил.

За обедом - уже настоящим, немагическим, хоть и запоздавшим на два часа, Серафима между делом, невинно стреляя глазками, задала вопрос Костею, от которого он чуть не подавился, несмотря на свое бессмертие.

— А скажите пожалуйста, ваше величество. Как бы мне это поскорей стать достаточно подготовленной, чтобы сходить посмотреть на яйцо Змеи в вашей личной башне?

— Кх… Кх… Кхто… Кхто это… вам… такое… сказал… кх-х… кх-х… кх-х?..

— Как - кто? - изумилась царевна, театрально поведя плечиком. - Конечно, ваш первый советник. - Он мне все про это рассказал. И как он вам эту идею предложил.

И план разработал. И помогал во всем.

— Что-о-о-о???!!! - царь подскочил. - ОН мне эту идею предложил?! ОН мне помогал?!

Да это жирный слизняк годится только на свечки! ОН мне помогал!!!.. ОН!!!..

— Как? - разочаровано протянула царевна. - А разве нет? Вот болтун! Так, наверное, и все остальное, что он мне порассказывал, тоже неправда?

— А что, он вам ЕЩЕ что-то говорил?!

— Да, конечно. И про вашего бывшего первого советника Чернослова, и что он сейчас правит Лукоморьем, и что вы должны нашу страну от него же спасать, и про то, что набеги кочевников с юга вы организовали, только забыли спросить у него совета, и поэтому ваш план идет слегка… наперекосяк…

Подумать только!..

А ведь еще полминуты назад она думала, что больше злиться просто физически невозможно!..

— ОН. ТАК. ГОВОРИЛ, - даже не спрашивая, а утверждая, процедил сквозь зубы Костей, и царевна непроизвольно отшатнулась от него.

— Да. Из слова в слово, - покладисто склонила она голову и опустила очи долу. - Я же не могла знать, что он у вас такой… выдумщик. Но не судите его строго, ваше величество. Может быть, он просто хотел произвести на меня впечатление? Он в последнее время бросал на меня такие загадочные взгляды…

А вот это было последней каплей, прорвавшей плотину.

— Стража!!! Зюгму сюда немедленно!!! - заорал Костей и грохнул кулачком по столу.

Ничего не опрокинулось.

Через десять минут вернулся умрун, посланный разыскать первого советника и доложил, что того в замке нет - уехал в город по делам до вечера.

Царь стиснул зубы, прорычал что-то нечленораздельное, и Серафима отстраненно посочувствовала Зюгме. Лучше бы он стал жертвой монаршьего гнева сейчас, пока тот не настоялся.

Убедившись, что нет ни единого шанса, что до завтра Костей все забудет, царевна холодно откланялась и поспешила к несчастной Находке.

И к своим рисункам.

Вечером несколько поварят во главе с ее протеже доставили Серафиме ужин в покои и передали записку от его величества, в которой говорилось, что он чрезвычайно занят, что неизвестно, когда они увидятся в следующий раз, но что если ей что-то срочно понадобится, он всегда будет к ее услугам. Если его не окажется на месте, то ее наверняка не затруднит немного подождать там, где ей будет удобно.

Царевна задумалась ненадолго, пришла к выводу, что кроме срочной поездки в Лукоморье ей ничего от него пока не надо, рассеянно сунула записку в карман и отпустила посыльных.

Не слушая совета старой поговорки, она разделила ужин пополам, быстро умяла свою долю, а оставшееся, прямо на серебряном подносе, поставила перед кроватью Находки.

— Кушать подано, - ухмыльнулась Серафима, увидев неподдельный ужас на и без того жутком теперь лице горничной.

— Нет, нет, ваше царственное величество! - замахала руками служанка, едва приподнявшись на постели. - Что вы! Что вы! Я не могу!.. Это я вам должна прислуживать!.. Это ваш ужин!.. Я и так как лежебока никчемная весь день на боку провалялась!.. Простите меня!.. Я сейчас пойду…

— Никуда ты не пойдешь, - твердо отрезала царевна. - Ишь, пойдет она. На ногах еле держится, а туда же. Садись и ешь. Я тебе приказываю. Завтра находишься, если получше будет. А пока поешь и отдыхай. Тебе полезно.

— Ваше царственное величество!.. Я не достойна!.. Простите меня, дуру деревенскую!.. Простите!..

Слезы опять полились ручьем.

Что Серафима терпеть не могла ни при каких обстоятельствах, так это слезы.

— Короче, женщина, - скрестила она руки на груди, сдвинула брови и поджала губы, изображая суровую строгость. Или строгую суровость - что получится. - Я через полчаса к тебе захожу за посудой, и она должна быть пустой. Это, между прочим, приказ твоей повелительницы. Все. Исполняйте. Время пошло.

Через час, когда Серафима закончила последний эскиз - парадного обтягивающего черного трико в полный рост с декольте, золотыми эполетами, рукавом фонариком и серебряными костями человеческого скелета на нем - такой не стыдно было бы надеть и Фредди Меркюри - и зашла, чтобы забрать тарелки и кружку, все было идеально пустым, а сама Находка, отвернувшись к стене, тихонько посапывала, изредка всхлипывая во сне.

Осторожно поправив на ней одеяло и задув ночник, царевна унесла на свой стол поднос и достала из кармашка коробочку с кольцом-кошкой.

— Царица Елена! - радостно приветствовали ее привидения сразу же, как только кольцо оказалось на пальце. - Ты только послушай, что вчера у нас было!..

— Нет, ты не поверишь!..

— Так мы еще ни разу не веселились!..

— Значит, так. Эти два собакиных сына ни на шаг не отступали друг от друга… -…куда один - туда сразу и другой… -…и мы посовещались… -…и решили эту их тактику против них же и обратить!..

— Начали у нас, как мы и договорились, Конюх, Матрона и Звездочет…

Просмеявшись шепотом, откашлявшись и вытерев слезы, Серафима могучим усилием воли скроила серьезное выражение лица и обратилась к своей призрачной армии:

— Ну, вы и молодцы, господа призраки! Такого даже я от вас не ожидала!

— А уж они-то и подавно! - хвастливо подкрутил ус Усатый Придворный.

— Ну, ничего, царица Елена, ты только подожди, мы им сегодня такую ярмарку с балаганом устроим! - потер ручки Тощий Стражник.

— Нут-ка, ребята, где мы давно не развлекались? - обернулся к призракам Конюх.

— Кажется, в западном крыле…

— Нет-нет, погодите, - остановила их военный совет Серафима. - Сегодня у вас будет особое поручение и особый клиент.

— Ну-ка, ну-ка…

— Интересно…

Привидения подлетели поближе.

— Сегодня ваша цель - кухня. И не кухня вообще, а один очень мерзкий старикан-живодер в частности.

— Шеф-повар Резак? - догадался Звездочет.

— Он самый.

— Но, душечка! Ночью на кухне он не бывает! - вскинула толстенькие ладошки Матрона.

— Сегодня будет. Так что, он - ваша первая и единственная цель на сегодня. Вы должны напугать его так, чтобы он больше и рта не раскрыл, и руки не поднял на своих поварешек.

— А что делать с теми, кто будет с ним вместе? - обеспокоено поинтересовался Повар. - Откровенно говоря, мне не очень-то по душе вредить своему же брату.

Извини, конечно, царица, твой план очень дельный и правильный, но им всегда после наших ночных выходок так достается!.. Так!.. Мне даже стыдно за нас становится… Знаю, что так надо. Но они-то ведь ни в чем не виноваты!..

— А с ним никого сегодня и не будет. Он решил, что он герой и всем утрет нос.

Просидит всю ночь один на кухне, а утром расправится со всеми, кто хоть раз упомянул или упомянет вас.

— Ах, так… - зловеще подбоченился Повар. - Ах, он так…

— Ну, раз он будет один… - привидения довольно переглянулись. - Тогда он эту ночь не скоро забудет. Уж это мы тебе, царица Елена, твердо обещаем.

— Я на вас надеюсь, друзья, - сомкнула руки в замок Серафима. - Этот мерзкий слизняк после сегодняшней ночи никого больше не должен и пальцем тронуть.

Получится так сделать?

— Не волнуйся, - сжал посох Звездочет. - Если ты говоришь, что он никого не должен трогать - значит, не тронет. Мы уж об этом позаботимся.

Провожаемые пинками, проклятьями и угрозами повара, поварята и иже с ними бегом покинули кухню и помчались в свои комнатушки, чтобы, как приказал им шеф-повар Резак, запереться там до утра и носа наружу не показывать, а то мигом оттяпаю.

Сжимая в одной руке топор для рубки туш, а в другой - лучину, угрюмый старик обошел все громадное пустое гулкое помещение в поисках светильников, свечей и факелов, которые когда-либо попадали на кухню и терпеливо, один за другим, зажег их.

Произведенный эффект разочаровал его: редкие, нервно дрожащие островки света не освещали бывшую казарму, а лишь подчеркивали глубину и враждебность затаившихся по углам и чуланам теней, делали их более непроницаемыми и зловещими.

Резак подкинул несколько поленьев в камин, подвинул низенькую трехногую табуретку и, кряхтя и опираясь на топор, опустился на нее, спиной к огню.

Тени!

Враждебные!

Зловещие!

Ну и слова.

Ха.

Откуда они только взялись в МОЕЙ голове?

Это слова трусов. Которые верят во все эти россказни о летающих мечах, гаснущих факелах и демонах с холодными пальцами. Какие демоны! Чушь собачья! Кто-кто, а уж я-то знаю. Это всё заговор моих подлецов, которых я обогрел и которым дал работу, чтобы они не сдохли с голодухи на улице в городе, который уже несколько лет тоже медленно подыхает. После того, как господин забрал из него всех здоровых молодых мужиков и баб, чтобы они работали на него и служили ему. Кто ему не нужен - тот может хоть заживо сгнить, и никто их не хватится, и слезы не уронит. Если ты не нужен господину - ты не нужен на этом свете никому, и тебе одна дорога, как и этому грязному мерзкому городишку. И после всего того добра, что я сделал для них, собственноручно вылавливая их на улицах, на помойках, на свалках, где они рылись в отходах, чтобы не загнуться от голода, после того, как я обучал их, одевал, обувал, воспитывал, эти неблагодарные скоты решили наплевать на меня, стали думать, что я - ничто, пустое место, что со мной можно делать, что хочешь, захотели моего изгнания из замка и из милости господина!..

Ну, уж нет.

Завтра утром я отведу в подвалы к моему преемнику Шилу половину из них, самых наглых и крикливых, я уже точно знаю, кого, а потом, когда покончу с ними, поеду в город со стражей и наловлю еще. Не знаю, откуда, но они есть всегда. Как крысы.

Как тараканы. Как вши. Ты их бьешь, травишь, давишь, а они все размножаются, размножаются и…

Хм…

Или у меня с глазами хуже, чем я всегда думал, или те свечи что-то слишком уж быстро догорели. Нескольких минут ведь еще не прошло. Или я ненароком задремал?

Надо пойти, собрать огарки, и…

Огарков не было.

Были те же самые, новые свечи с едва обгоревшими фитильками.

"Сквозняк задул," - торопливо сказал себе старик, подозрительно озираясь по сторонам.

Но было тихо. Только бесцеремонные тени, почуяв слабину света, зашевелились оживленно и стали исподволь подползать поближе.

Резак снова зажег погасшие свечи от лучины, убедился, что огонек принялся весело пожирать бечевку фитиля, и пошел осматривать окна - возможный источник сквозняка.

Не забыли ли закрыть какое, не треснуло, не разбилось ли где часом стекло…

Все было закрыто и цело.

Когда он дошел до конца зала и повернулся, чтобы идти обратно к притягательному в промозглую октябрьскую ночь теплу и потрескивающему полешками камину, то сразу понял, что те же самые свечи, будь они неладны, погасли опять. А с ними и все остальные, кроме одной, совсем рядом с ним, которая, как стойкий оловянный солдатик, упрямо противостояла натиску невидимого ветра…

Но недолго.

Прямо на его глазах огонек последней свечи дернулся, взлетел и растаял во мраке, как ее невесомая душа, оставив после себя белесый дымок и красную, быстро уменьшающуюся точку на невидимом уже во тьме обугленном фитильке.

Упрямо не желая признавать реальность увиденного, Резак протянул было лучину, чтобы снова зажечь своевольную свечку, но и огонек на щепке вдруг съежился и исчез, словно испугался чего-то и спрятался в дерево.

И это будто оказалось заразным: теперь уже и все факелы кухни, угасая и чернея наперебой, пропали в темноте.

Замигали тревожно светильники, ведя неравный бой с мраком и проигрывая ему один за другим…

— Нет!!! Я не боюсь вас!!! Не боюсь!!! Сдохните вы все!!! - заорал отставной палач и, сшибая стулья и переворачивая столы, бросился к единственному пока надежному источнику света - камину.

Взять новую лучину. Зажечь все свечи, светильники и факелы. Это ветер. Это ветер.

Это всего лишь ветер. Это не демоны. Я не боюсь их. Я их не боюсь. Я их ненавижу…

Стоп.

Точно.

Это не демоны.

Это кто-то их поварят или посудомоек ослушался моего приказа, проник на кухню, пока я зажигал свет и теперь прячется где-нибудь в темном углу, пакостит исподтишка и смеется надо мной. Побегай, старый дурак. Подрожи. Это не мы - это демоны!..

Ха.

Я найду их и убью. Здесь и сейчас. Своими руками. Изрублю тварей.

Я их ненавижу.

Всех!

Всех!

Всех!!!..

— Где вы?!.. - яростно оглядываясь по сторонам близорукими, слезящимися от дыма глазами, взревел Резак и взмахнул топором. - Выходите!!! Я все равно вас найду!!!

И вы пожалеете, что родились на свет!!! Выходите!!! Ну, же! Трусы!!!..

Когда его вопль, отражаясь испуганной белкой от пустых котлов и голых стен, замер, завязнув в тягучей темноте, снова воцарилась тишина, нарушить которую был не в силах даже одинокий камин.

Надо бы пойти, бросить в него еще несколько поленьев, но за это время эти подонки смогут улизнуть или спрятаться получше!..

Ну, уж нет. Пусть на это и не рассчитывают.

Он их достанет.

Они отсюда живыми не выйдут.

— Не хотите показаться?.. - прохрипел Резак и сжал топор до боли в ладонях. - Тогда я сам вас найду!!! Ублюдки! Скоты! Отбросы!..

Слева звякнул о камень пола упавший с разделочного стола нож.

Резак резко крутанулся в ту сторону, и успел заметить, как из полумрака в темноту метнулась сутулая фигура в плаще и широкополой шляпе, какие носили фуражиры, отправляясь из замка за продуктами.

— Стой!!! - ненависть ослепила старика, и он, не разбирая дороги, бросился туда, где только что видел своего мучителя. - Стой, я тебе говорю!!!..

И, не дожидаясь, пока нарушитель его приказа остановится или скроется вовсе, он размахнулся и метнул топор ему в спину, пригвоздив его к двери чулана.

— Ага!!! - радостно завопил он, подбегая к поверженному неприятелю…

И увидел, что к двери его топором прибит только плащ.

Сперва недоверчиво, потом все более и более лихорадочно, истерично, а потом и просто панически зашарил он руками по обвисшему тряпкой плащу, по треснувшим доскам двери, надеясь раскусить, понять хитрость врага - как тому удалось исчезнуть из-под лезвия, которое одним ударом разрубало берцовую кость быка, или хотя бы постараться нащупать следы крови, ведь не может же не остаться кровь от удара разделочным топором в спину, пригвоздившим… пригвоздившим… пригвоздившим…

Следов не было.

Крови не было.

Тела не было.

И тут на его голову мягко и беззвучно, как безумие, опустилась шляпа.

Холодный ветерок поцеловал его в щеку и издевательски пробежал по лицу.

Если бы давно оставшиеся в меньшинстве волосы экс-палача смогли, они бы встали в полный рост и сбросили незваный головной убор.

А потом бы совершили попытку к бегству.

— Кто… здесь?.. - непослушными, как будто занемевшими от холода губами прошептал он и вцепился трясущимися, враз обессилевшими руками в топорище, силясь извлечь его из десятисантиметровой дубовой доски.

Но тщетно.

Из темноты, почти рядом с ним, сантиметр за сантиметром, не спеша извлекла себя еще одна сутулая фигура, закутанная в плащ и в шляпе, надвинутой на глаза, и медленным шагом стала удаляться от него.

— Стой!.. - хриплым шепотом выкрикнул Резак и, оставив попытки освободить топор, на негнущихся ногах, скорее по инерции, что всё удаляющееся надо догнать, чем здраво осмыслив свои действия, спотыкаясь о мебель и утварь, поковылял за незнакомцем, который даже не ускорил шаги и ни разу не обернулся на одинокий шум преследования. - Стой!.. Стой!.. Стой…

Рука его яростно сомкнулась на плече ночного визитера, но в кулаке снова оказался один только плащ.

Под одеждой была пустота.

— Стой… стой… стой… стой… - уже не понимая собственных слов, Резак принялся судорожно комкать плащ в руках, как будто надеялся выжать из него пропавшего, растаявшего в воздухе человека, и тут к нему повернулась невидимая голова, все еще покрытая шляпой.

В пустоте под полями горели и злобно сверлили его взглядом горящие как угли глаза.

Резак захрипел, заверещал было, но тут же заткнул себе рот руками, когда из тьмы, одна за другой, стали появляться и наступать на него подгоняемые ледяным ветром такие же сутулые фигуры в колышущихся плащах, с горящими угольями глаз в объемной пустоте под шляпами.

Бывший палач застонал, завыл тонко сквозь прикушенную до крови руку, и бросился напролом вон из кухни, прочь от невидимых холодных пальцев, хватающих его за одежду и руки…

Лишенный половины своих углей, лениво догорал огонь в камине.

Как и предполагала Серафима, полноценно поспать этой ночью ей снова не удалось.

Но на это раз по причине несколько отличной от прошлых дней.

— Пожар!.. Пожар!.. Пожар!.. - донеслись сквозь узкие окна-бойницы панические вопли со всех сторон - снизу, справа, слева…

— Библиотека горит!!!..

— Это демоны!!!..

— Проделки демонов!!!..

— Не ходите туда - там демоны!!!

— Кретины! Вперед! Тушить!

— Нет!..

— Они там!..

— Демоны там!..

— Убью-у-у-у-у!!!..

— А-а-а-а-а!!!..

— Помогите!!!..

— Демоны!!!..

— НАЗАД!!!..

"Горит библиотека?" - сонно подивилась царевна, переворачиваясь с боку на бок. - "Какая еще библиотека? При чем тут библиотека? Они же должны были наводить порядок на кухне… Если только шеф-повар не укрылся от них в этой библиотеке?..

Хм… Библиотека горит… Вот бы Иванушка расстроился, если бы знал… По нему, так лучше все арсеналы пусть горят синим пламенем, или даже кухни, чем одна библиотека… Наверное, это самый непутевый, самый бестолковый, самый лучший в мире царевич из всех, когда-либо живших на Белом Свете… Если бы ты только знал, Ванечка, как мне без тебя сейчас плохо… И вообще мне без тебя плохо… Только ты этого не знаешь, и не догадываешься, наверное… Где-то ты сейчас, витязь ты мой лукоморский, в каких дальних краях тебя нелегкая носит… И-эх… Вот ведь…

Ладно, не будем о грустном. Ну их, паразитов. Человеку в плену поспать спокойно не дадут. Ну что за люди…" Но не успела она смежить очи и натянуть на себя как одеяло не успевший еще уплыть далеко сон, как где-то совсем рядом грохнул взрыв. Потом еще один, и еще, и еще… Небо озарилось радостными разноцветными вспышками, будто во время праздничного фейерверка.

"Да что они там, вообще с ума посходили?" - едва разлепляя сонные губы для ворчания, царевна скатилась с кровати и на автопилоте подошла к узкому стрельчатому окну, призванному, скорее, больше скрывать, чем показывать.

Но и того, что оно позволяло увидеть, оказалось достаточно, чтобы напуганное одеяло сна убежало от нее безвозвратно и в неизвестном направлении.

Как раз напротив ее башни, из другой башни, которую полностью заслонял Палец, но она могла бы поклясться, что это был Паук, летели снопы искр, вырывались клочья обезумевшего пламени и грохали время от времени взрывы - не такие оглушительные, как поначалу, но резкие, хлесткие, разбрасывавшие после себя дождь из разодранного камня и огненных хлопьев.

"Красиво, однако," - волю полюбовавшись картиной разрушения, признала царевна. "Но грохать закончит, пойду досыпать. Сдается мне, завтра я узнаю много интересного…" Но тут идея получше посетила ее взлохмаченную голову.

Она подбежала к куче своей одежды на кресле и, порывшись, выудила из кармана платья коробочку с кольцом.

Надеть его было делом нескольких секунд.

— Что там у них происходит? - выпалила она жегший ей язык вопрос сразу, как только привидения проявились из ничего вокруг нее. - Это ваша работа?

— Нет, царица, не наша, - с сожалением покачал головой Звездочет.

— А хотелось бы, - ревниво нахмурился Усатый Придворный.

— Не ваша? - брови Серафимы поползли на лоб.

— Не наша, - неохотно признал Толстый Стражник.

— И пожар в библиотеке - не ваша? - спохватилась она.

— И пожар - не наша…

— Хм… - почесала она в затылке. - Что же у них там происходит тогда? Ничего не понимаю. Это ведь взрывается Паук?

— Да, душечка, он самый, - подтвердила Матрона. - Только я все равно не знаю, отчего.

— Может, от всей этой магии, что они туда натолкали? - предположил Офицер.

— Никогда раньше ничего не взрывалось, хотя вот уже пятьдесят лет эта магия там живет, - недоуменно пожал плечами Звездочет.

— А послушайте, насчет библиотеки, - ударил себя по лбу Конюх. - Я, когда сегодня вечером мимо пролетал, видел, как там появился какой-то новенький. В человеческом обличье. Может, это он чего-нибудь учудесил?

— А, этот-то? - пренебрежительно махнул рукой Повар. - Этот вряд ли. Я про него от Кукуя слышал. Когда он часовых у дверей библиотеки ставил.

— И что?

— Что он сказал?

— Он сказал им, что это - родственник Костея. Его внук, если быть точным. Тоже колдун. Прибыл сегод… хотя, нет, не сегодня, скорее, уже, получается, вчера, ближе к вечеру.

— Подмога ему подоспела, что ли? - кисло поинтересовался Звездочет. - Один уже людей уродовать не успевает?

— Наверное, - поморщился Тощий Стражник. - Два сапога - пара.

— Хм… - задумчиво помяла подбородок Серафима. - А он никогда ничего ни про каких внуков не упоминал… Кель кошмар! Я не готова стать бабушкой! Вот уж точно - не было печали… Был один Костей, а теперь раздвоился.

— Ладно, поживем - увидим, - махнул рукой Повар. - Ну их, змеиное племя…

Царевна согласно кивнула.

— Это точно. Утро вечера мудренее. Давайте спать лучше. Пока они там еще ничего больше не взорвали и не подожгли. Хм… А забавно получается… Кто-то выполнил нашу работу за нас. Вон они как там орут-суетятся. Любо-дорого посмотреть.

Похоже, они ожидали этого еще меньше нашего…

— У меня есть идея, царица, - вылетел вперед Офицер. - Сейчас мы слетаем на разведку и на пожарище библиотеки, и к Пауку, разузнаем, кто там такие военные действия против Костея открыл, а завтра тебе все доложим.

— Замечательная мысль, - одобрительно кивнула Серафима. - Если хоть что-нибудь разузнаете, хоть самую малость, и то может полезным оказаться. Никогда не знаешь, что и когда может пригодиться, поэтому знать надо все и всегда. А, кстати, добры молодцы мои и красны-бледны девицы. Как у нас поживает некий господин Резак?

Привидения оторвались от созерцания черно-оранжевого неба и сразу оживились.

— Одно можем сказать, - ухмыльнулся Звездочет в прозрачные длинные усы. - Пока поживает.

— Лежит у себя в комнате под кроватью, забился в угол, зубами стучит да тихонько подвизгивает.

— Уж как он из своей кухни летел, как летел - думал, я за ним вовсе не угонюсь!

— К двум часам мы с ним уже управились!..

— Так что в его распоряжении, чтобы вволю натрястись, весь остаток ночи!

— Это точно…

— Под такую громыхалу он и захочет, да не заснет! У него комната, почитай, почти рядом с Пауком!

— Молодцы! - сцепила руки в замок Серафима, как будто пожимая их маленькие нереальные ручки. - Не просчитались!

— Старались…

— Для самого Резака как не постараться…

— Надолго теперь ночью дорогу на кухню забудет!..

— Кстати, а как бы нам придумать, чтобы кухарский народ утром первый на кухне оказался? А то ведь он, поди, за ночь оклемается, и под шумок тихой сапой шнырь - и на кухню вперед всех. Вроде, я тут всю ночь просидел. А?.. - забеспокоилась вдруг Серафима.

— Ну, это-то как раз проще простого, - усмехнулся Звездочет. - Мы сейчас полетим в его апартаменты, посмотрим, чем он у нас занимается, не пришел ли в себя, часом. А если захочет вылезти из своего паутинного угла раньше времени, мы его еще припугнем - мало не покажется. И до утра подежурить останемся. На всякий пожарный случай.

— Он у нас там жить останется, кровопийца! - задорно выкрикнул Конюх.

— Будет знать, как кухарских обижать! - воинственно потряс кулачком гордый успехом карательной операции Повар. - Отлились кошке мышкины слезки! У-у, кат!..

— Ага, точно - гад!.. - радостно поддержал Толстый Стражник.

— Ну, я на вас рассчитываю, - улыбнулась царевна. - Когда наш живодер в таких надежных руках, я могу спокойно пойти досыпать.

— Спокойной ночи, царица Елена!

— Спокойной ночи!..

— Спокойной ночи!..

Никем не разбуженная, Серафима в первый раз за девять дней проспала до обеда, во время него и еще пару часов после.

Приоткрыв в районе трех часов на долю миллиметра левый глаз, она выглянула из этой щелочи на свет белый и удивленно пришла к выводу, что почти выспалась.

Царевна начала было всерьез обдумывать возможность продолжить самое приятное времяпрепровождение за неделю с лишним в том же духе, но вдруг ей пришло в голову, что пока она тут прохлаждается, обитатели замка и ее суженый-ряженый вот уже несколько часов поспешно, впрок наслаждаются жизнью без ее драгоценного руководства. Кроме того, перед глазами как по заказу предстала ночная кутерьма с фейерверками и массовым сжиганием книг, всплыли слова привидений о внуке Костея, и царевна пришла к вполне определенному выводу, что если она немедленно, в течение получаса не выяснит, что же все-таки там произошло, то ее просто разорвет от любопытства.

И что много спать - вредно.

Осторожно, стараясь не шуметь, чтобы не спровоцировать Находку на очередное предложение помочь ее царственному величеству в загадочном и непостижимом "утреннем туалете", она оделась, поплескала холодной водой в лицо, на ходу причесалась, нахлобучила жемчужный венец и, потерев руки в предвкушении жареных (а местами и пережаренных, и подгорелых) новостей, целеустремленно, как торпеда к линкору, двинулась в люди.

Во дворце воняло гарью, подмоченной магией и было подозрительно тихо.

Подумав, Серафима решила не льстить себе, приписывая временное затишье лишь своему отсутствию, а разыскать хоть того же приторно-мерзкого Зюгму, зажать его в уголке, пригрозить вокально-струнным концертом и все выведать.

Она нашла Зюгму скорее, чем ожидала.

Прямо перед выходом во двор из Царицы стояла виселица, а на ней болтались три тела.

Справа от Зюгмы - Кукуй. Слева - Резак.

— Эй, полковник, - окликнула она спешившего куда-то мимо нее незнакомого офицера с тремя серебряными черепами горкой на левой стороне груди черных кожаных доспехов. - Как вас там. Не будете ли вы так любезны остановиться? Я, ваша будущая повелительница, хочу задать вам несколько вопросов.

Офицер с таким выражением лица, как будто накануне вражеская армия вломилась в замок и разобрала его вместе с его обитателями на части исключительно по его вине, обреченно остановился, повернулся четко на месте и промаршировал к царевне.

— Генерал Кирдык прибыл по вашему приказанию, - вытянулся он в струнку в трех шагах от нее.

— Генерал? - задумчиво повторила за ним Серафима. - Еще один?

— Никак нет, ваше будущее величество, - отчеканил Кирдык. - Генерал как военачальник в войсках его величества всегда только один.

— Ага-а… - протянула царевна. - А скажите тогда, пожалуйста. За что был… разжалован… ваш предшественник?

— За неудовлетворительную организацию несения караульной службы на вверенном ему объекте, - четко отрапортовал Кирдык, как будто учил слова всю ночь.

— За… что? - сделал круглые глаза Серафима. - Мы, женщины, военному делу не ученые, генерал, и не соблаговолите ли потому изъясняться… на штатском языке?

— Генерал Кукуй необъективно допустил оставление объекта вверенными ему под охрану объектами, - тут же пояснил он.

— Объектами?.. Объекта?.. - захлопала еще боле округлившимися очами царевна. - Это такая военная загадка? Или скороговорка? Что произошло, генерал? Я, между прочим, ваша почти повелительница, не требую от вас чего-то сверхъестественного!

Я всего-то хочу узнать, что за шум и световые эффекты имели место быть… тьфу ты!.. поговоришь с вами… были сегодня ночью!..

— Сегодня ночью очередной переполох устроили демоны, ваше величество, - раздался холодный ровный голос за спиной царевны.

— Ах, это вы, ваше величество, - обернулась она. - Доброе утро.

— Утро?.. Доброе?.. - невозмутимое спокойствие царя мгновенно исчезло, как шестерка в рукаве шулера. - Но уже четвертый час дня!..

— У меня утро наступает тогда, когда я просыпаюсь, - снисходительно проинформировала его Серафима. - Ну, а насчет того, что оно доброе… Это я и пытаюсь выяснить. Что же все-таки произошло? Это, - она указала на место казни, - тоже проделки демонов?

— Н-нет, - слегка замявшись, ответил царь. - Это было сделано по моему приказу.

Не переношу людей, которые не справляются со своими обязанностями.

Под многозначительным взглядом Костея свежепроизведенный генерал вытянулся еще больше, хлопнул кулаком себя в грудь, ломко повернулся на девяносто градусов как заводной солдатик, и быстро замаршировал прочь. Серафиме показалось, что если бы он придумал, как можно маршировать на бегу, он помчался бы во весь дух.

— Зюгма? Кукуй? - изобразила растерянность царевна. - Это еще можно понять. Но ваш любимый шеф-повар?!.. Конечно, я не стану утверждать, когда-либо стану скучать по его блюдам, но они были и не настолько плохи, что…

— Не в еде дело, - поморщился как от лимонной дольки размером с арбузную, царь.

— Он, как и эти двое, просто решили, что меня можно ни во что не ставить и не исполнять моих приказов. Как видите, ваше величество, они ошибались. Кроме того, я не понимаю вашей реакции, - он, испытующе прищурившись, впился взглядом в лицо Серафимы. - Я помню, что вы испытывали… симпатию… к покойному Кукую. Но сожалеть по поводу смерти моего первого советника… и повара… Я этого от вас не ждал.

— Я не сожалею, - пожала плечами Серафима и отбросила дипломатические изыски. - Я удивляюсь. Что такого могло случиться ночью, что стоило жизни этим троим?

Обратите внимание, ваше величество, ваш замок в последнее время превратился в вертеп! Днем и ночью, утром и вечером грязь, пыль, суета, стук, крик, шум, истерика, глупые слухи!..

Костей натянуто улыбнулся.

В его случае это выглядело, скорее, как оскал.

— Ну, вот вы сами и ответили на ваш вопрос, ваше величество, - развел руками он.

— Видите, как я ценю ваш покой.

"Ну, тихушничай, тихушничай," - ответила кислой улыбкой на корявую любезность царевна. "Все равно вечером я буду знать, что у тебя тут за приключение ночью было. Интересно, стоит спросить про внучка, или как?.. Нет, наверное. Я же, по идее, не должна еще знать… Ладно, подождем, пока представит сам. Чего он еще задумал, змей? Как будто одного вражины нам было мало…" - А, кстати, царица Елена, - Костей сделал вид, что только что вспомнил. - Я искал вас, чтобы сообщить преприятнейшее известие. Через полторы недели мы с вами вылетаем в Лукоморск. Начинайте упаковывать сундуки.

— Через полторы недели?.. Вылетаем?.. На чем, позвольте поинтересоваться? На этих ваших летающих тряпочках, на которых перемещаются ваши… покойники?..

— Умруны, если вы не против.

— Если вам действительно интересно мое мнение, против. Покойник, как его не назови, должен лежать в земле.

— Покойник - да, - снова растянув бесцветные губы, согласно кивнул царь. - Но бывают покойники, бывают не покойники, а бывают беспокойники. Но лично я предпочитаю слово "умрун".

— И не надо пытаться увести меня от темы нашего разговора, - строго нахмурилась Серафима и скрестила руки на груди. - Вы так и не сказали мне, на чем мы собираемся лететь?

— Не на чем. На ком. На Змее, котор…

— НИ!!! ЗА!!! ЧТО!!! - Серафима топнула ногой и воткнула руки в боки. - Ни за какие блага мира я больше и близко не подойду к этой зеленой чешуйчатой твари!!!

"Прости, Змиулания. Я так совсем не думаю, но это мой единственный шанс - сбежать по дороге. Прости", - мысленно обратилась к Змее она, и снова быстро переключилась на Костея:

— Моя тонкая душевная организация получила неизгладимую психическую травму, когда это отвратительное существо похитило меня среди бела дня без предупреждения и намека! Вы знаете, что я пережила, что передумала, пока она несла меня в своих жутких когтях!.. Какие терзания, какие мучения раздирали мое сердце, пока я со слезами на глазах взирала на землю с высоты змеиного полета и прощалась с ней навеки!.. Какой апофеоз катарсиса испытало мое бедное сердце!..

Если бы дорога была немного длиннее, вы бы получили к вечеру хладный труп!

— Но ваше величество, - просительно вскинул узкие ладони Костей. - Перелет Змеей - для вашего же блага!..

— Если уж вы задумали меня куда-либо перемещать, то для моего блага - путешествие верхом! А еще лучше - в карете!

— Но дорога отсюда до Лукоморья по поверхности займет больше недели, может, даже две, а по воздуху…

— Лучше провести семь недель в тряской карете, чем семь часов в лапах этого чудища!

— Но она вас не тронет…

— Еще не хватало, чтобы она меня трогала! Бр-р-р!!! Гадость!

— Но… но… но… - обнаружив, что все аргументы путешествия по воздуху незаметно кончились, Костей со вздохом развел руками. - Ну, если вам уж так хочется трястись в карете, то воля ваша. Но тогда, чтобы мой план не пошел прахом, чтобы действия всех его компонентов были точными и согласованными, вы должны выезжать в дорогу немедленно.

— Прямо сейчас? - и Серафима подарила ему один из своих коронных взглядов на поражение "как-тебе-только-совесть-позволяет".

— Н-нет, что вы. Я совсем не это имел ввиду, - смутился Костей. - У вас есть остаток дня и ночь, чтобы собрать все необходимое в дорогу. И возьмите с собой вашу прислугу - горничную и этого глупого мальчишку с кухни. Насколько я знаю, готовить он умеет хорошо, значит, станет вашим поваром в пути. А больше портить слуг и рушить стройную систему ради вашего каприза я не намерен. Безопасность - прежде всего. Отправление я назначу на завтра, на десять часов утра. Вас устроит?

— Вы едете со мной? - пропустив все сказанное мимо ушей, как бы невзначай задала она вопрос и замерла в ожидании ответа.

— Вы же отказались от Змеи, - развел руками царь. - А у меня тут еще много дел.

Поэтому вы поедете одна…

Царевна не успела толком обрадоваться, как последовало продолжение: -…в сопровождении штандарт-полковника Атаса и его личной беды.

Серафима скроила скорбную физиономию.

— Ну, не будьте таким бесчувственным, ваше величество. Стоит ли его куда-то посылать, если у вашего Атаса личное горе… неприятности…

— Беда, - деревянно хохотнул Костей. - Это пятнадцать… гвардейцев… и сержант.

— Пятнадцать? - округлила глаза царевна. - Так м…

— Хотя, нет, - перебил ее царь. - Вы правы. Пожалуй, одной беды будет недостаточно для сопровождения моей будущей супруги. А вот две беды - в самый раз. Скромно и достойно.

"Да уж…" - тоскливо подумала царевна. "Беда не приходит одна…" После обеда, плавно перешедшего в ужин под демонстрацию эскизов моделей нарядов будущего повелителя мира закаменевшему от ужаса Костею, десять зайцеголовых посыльных внесли за ручки в покои царевны пять большущих деревянных сундуков, обитых по углам железом, не проронив ни слова, поклонились до пола и торопливо ушли, оставив свою ношу у порога.

"Пять? Почему пять? Не больше, не меньше?" - походя подивилась Серафима, а вышедшей на шум Находке объявила:

— Завтра мы уезжаем в Лукоморье. Если ты хочешь проститься с кем-нибудь из друзей или родственников…

Горничная медленно покачала головой:

— Нет, ваше царственное величество. У меня здесь друзей нет. И родичи мои все дома. Не с кем мне прощаться в замке.

— Но ты не против, того чтобы поехать со мной?

— Нет, ваше царственное величество, не против я, - поклонилась она. - Куда вы - туда и Находка пойдет. Хоть на край Белого Света. Хоть дальше. Куда надо будет, туда и пойду для вас.

— Ты когда-нибудь дальше вашего царства-то была? - усмехнулась Серафима.

— Не была, ваше царственное величество. Единственный раз меня мать сюда, в город с собой взяла, так меня тут же и заловила замковая стража…

— Ну, ладно. Завтра предпримешь вторую попытку. Может, больше повезет. А сейчас давай паковаться будем, что ли?

Находка посмотрела долгим напряженным взглядом на свою повелительницу, но ничего не сказала и пошла к шкафу.

— Находка, - окликнула ее царевна.

— Слушаю, ваше царственное величество, - она тут же повернулась и покорно склонила голову, прижимая молитвенно руки к груди.

— Ты сейчас хотела меня спросить, чем занимается первый советник Зюгма, так? - Серафима сочувственно заглянула служанке в лицо.

— Н-нет, нет, что вы, совсем нет… - поспешно опустила та глаза, чтобы скрыть прилив слез и страха.

— Я так и подумала, - кивнула царевна. - Так вот. Я его сегодня видела. Он висит между Кукуем и Резаком во дворе, почти прямо напротив входа в эту башню, где мы живем… как она там называется… Если интересно - сходи, погляди. Или ты и сейчас его боишься?

"Нет", - затрясла головой горничная, и, не говоря больше ни слова, стала дрожащими руками доставать из огромного, как комната, шкафа царский гардероб Серафимы.

А сама она, уже не прячась, поспешила наверх попрощаться со Змиуланией.

Когда вещи со множеством колебаний, размышлений и сомнений были, наконец, уложены, и Находка отправлена в свою комнатку высыпаться перед дальней дорогой, настало время ее виртуальных союзников и помощников.

— Царица Елена! Наконец-то! - едва она надела кольцо, комната как будто наполнилась туманом от десятков полупрозрачных тел бывших обитателей замка.

Увидев кольцо-кошку на ее пальце, они радостно загомонили и бросились к ней, но всех опередил Звездочет, а уж за ним - весь командный состав ее верной призрачной армии. - Мы всё узнали!..

— Почти всё, - тут же уточнила Матрона.

— Что вчера случилось!.. Что случилось!..

— Что?

— Ты помнишь пожар в библиотеке и взрывы, которые уничтожили Паука?

— Ну, так вот! Это сбежали внук Костея и его приятель!

— Мы нашли одного призрака, Слепого Отшельника, которого с нами вчера здесь не было - он не любитель шумных компаний… -…Ну, так он видел почти все!

— Он заинтересовался вчера этим внуком сразу, как только случайно наткнулся на него, пролетая мимо, и остался наблюдать за ним в библиотеке, куда его поселил Костей…

— В библиотеке? - удивилась царевна. - Поселил? Странное место для проживания…

А где был его приятель, что вы его сначала не заметили?

— На крыше Пальца.

— Его там тоже… поселили?

— Нет, его там приковали. Но Агафон…

— Агафон?

— Да, внук Костея… -…Он перебил стражу, сбросил с крыши капитана гвардии и освободил его!

— Хм… - с невольным уважением и завистью к человеку, осуществившему ее мечту, покачала головой Серафима. - А как они сбежали из замка? Ведь они сбежали, вы сказали?..

— Да, утекли, как вода сквозь пальцы!

— Как ветер из дырявой трубы!

— Как рыбки из аквариума! -???!!!..

— Кхм… Это у нас дома, когда я был маленьким, был такой обычай, - смутился под общими взглядами Звездочет. - На праздник схода снега, как один из символов освобождения - земли из-под сугробов, реки ото льда, весны от зимы - у нас было принято покупать рыбок в аквариумах и выпускать их на волю… А что тут такого?..

— А по-моему, ты что-то путаешь, Астролог, - постучал пальцем по лбу Конюх. - Потому что, например, у нашего народа была традиция по этому же поводу покупать птичек в клетках и выпускать их в небо.

— Какая нелепая традиция, - снисходительно пожал плечами Звездочет. - Странные же все-таки люди еще попадаются…

— А мне прабабушка рассказывала, что у моего народа был обычай на этот же праздник покупать медведей, волков, кабанов, снежных барсов, тигров в клетках… - вступил Толстый Стражник.

Все заинтересованно повернулись к нему. -…только все боялись их выпускать, - растеряно закончил тот. - Так появился первый зоопарк.

С некоторым усилием Серафима вспомнила, о чем у них тут вообще шла речь и деликатно свернула поток фольклора в нужное русло:

— Так что с этим Агафоном и его другом? Вы думаете, что они поссорились с Костеем после того, как приехали к нему…

— Это не они приехали, - поправил ее Тощий Стражник.

— Их привезли умруны, связанными по рукам и ногам, на ковре-самолете! Так сказал Слепой Отшельник! - закончил Повар.

— И приятеля внука сразу затащили на Палец, а его самого сначала отвели в библиотеку, потом за ним пришел Костей и забрал его к себе в Проклятую башню, а потом его без памяти умруны притащили обратно!

— А потом он нашел потайной ход в стене, и через кухню выбрался во двор!

— И изрубил весь караул в Пальце!

— А потом улетел вместе с другом, которого освободил!

— Как - улетел? - снова не поняла царевна.

— Как птица улетел, говорит Отшельник. Он же колдун. Внук самого Костея. Ему это раз плюнуть, - пожал плечами Конюх. - Взял того под руку, и улетел.

— А по дороге еще разгромили Паука… -…И сожгли там все запасы магических предметов, которые Костей складывал туда, копил к началу войны!

— Сапоги-скороходы, мечи-саморубы, ковры-самолеты, тарелки, луки-самострелы…

— ЧТО?! - сердце Серафимы подпрыгнуло и радостно заплясало джигу. - И все всевидящие тарелки тоже?

— Да, душечка!

— Всё-всё-всё!

— Мы же тебе говорим!

— Ну, может, у него в Проклятой башне только что осталось…

— А ковры - только те, которые сейчас у умрунов. Запаса больше нет!!!

— А новых наделать?..

— Ну, царица Елена! - развел руками Звездочет. - Ну, как так можно! Это ж тебе не веников навязать! На это ведь время надо, оборудование, компоненты, нужные фазы Луны, расположение звезд…

— Короче, завтра постараюсь у него все выведать, - азартно хлопнула кулаком об ладонь царевна. - И если действительно все, непосильной эксплуатацией ближнего своего нажитое в небо с дымом улетело…

И тут же спохватилась.

— А, кстати, друзья мои… Мы тут про посторонних заговорились, а про себя-то забыли! Дело в том, что я хотела вам сказать, что завтра уезжаю в Лукоморск…

Разочарованные восклицания волной поднялись со всех концов комнаты. -…и хочу попрощаться. Больше мы с вами не увидимся, если все пойдет, как я задумала…

— Ты задумала бежать по дороге? - подлетел поближе Офицер.

— Да.

— Это очень мужественно с твоей стороны, - крепко взял он ее за палец обеими ручками. - Удачи тебе, царица Елена.

— Пусть тебе повезет, - подлетел к ней и Повар.

— А за нас не беспокойся, душечка, - присоединилась к ним Матрона.

— Беспокойся лучше за них, - с плутовской улыбкой Толстый Стражник ткнул пальцем себе за плечо в направлении казарм.

— Мы их не оставим в покое.

— А тебе, душечка, счастливого пути и хороших друзей, - погладила ее по волосам Матрона и отвернулась, чтобы украдкой смахнуть набежавшую слезу.

— Счастливого пути, царица Елена!

— Удачного побега!

— И спасибо тебе.

— Да, спасибо от всех нас!

— Теперь мы верим, что все кончится хорошо.

— Спасибо вам, ребята! - если бы могла, Серафима обняла бы крепко-накрепко всю свою отважную привиденческую армию, но только лишь сжала у груди руки, пока костяшки пальцев не побелели, подозрительно швыркнула носом и заморгала. - И прощайте!..

Прощание с Костеем было недолгим.

Надувая чахлую грудь, он стал вещать что-то пафосное о мировом владычестве, бессмертии, величии и власти, пересыпая свои слова, как рачительная хозяйка - нафталином, заморскими выражениями, видимо, стараясь угодить своей избраннице, но все тщетно. Царевна, изобразив лицом в самом начале острый приступ внимания, слушала его даже не в пол - в одну десятую уха, обдумывая, прокручивая и рассортировывая все возможные варианты побега по дороге. Может быть, за весь путь будет только один мимолетный шанс распрощаться навеки со своим сопровождением, и она не хотела, чтобы он застал ее врасплох или прошел мимо неузнанным. -…Мне будет не хватать вашего присутствия и облагораживающего воздействия на мое скромное жилище, но я перенесу это скрепя сердце. Ведь мы прощаемся на время…

Заметив, наконец, что их диалог, кажется, без предъявления декларации о намерениях коварно трансформировался в монолог, Костей замолк и испытующе заглянул царевне в глаза.

— А, да-да, ну да, на время, - закивала та оживленно головой, и вдруг недоуменно замерла: - Это кто быстрей, что ли?

— Ваше величество, вы меня слушаете? - обиделся царь.

— Извините, ваше величество, я просто сплю на ходу. Сегодня ваши демоны опять устроили среди ночи такой тарарам… А я ведь девушка слабая, впечатлительная, душевная организация у меня тоньше паутинки. Если меня разбудить часа в три-четыре, я до семи не могу потом заснуть. Все лежу потом и страдаю, страдаю, страдаю…

— Ох, простите… - смутился Костей и огляделся по сторонам в поисках кого-то.

Но, судя по всему, к этого кого-та счастью его тут не случилось, и царь, угрюмо нахмурившись, продолжил уже снова обращаясь к Серафиме. - Я, вообще-то, еще вчера поручил заняться этим первому советнику Маслёнку, и если он будет относиться к своим обязанностям так, как его предшественник…

— Хорошо, что это теперь будет портить его, а не мой сон, - отстраненно улыбнулась царевна и повернулась к карете. - А, кстати, на случай, если в пути случится что-нибудь непредвиденное, вы обещаете следить за моим передвижением при помощи ваших удивительных тарелок? Я могу на вас рассчитывать?

Если бы это было возможно, Костей бы помрачнел еще больше.

— Увы, вам придется целиком положиться на штандарт-полковника Атаса и его отряд.

После недавнего пожара тарелок в замке не осталось ни одной. Проклятые… демоны.

Но если что, он сможет сообщить мне любую новость. Главное Зоркое Зеркало в тот злосчастный вечер Кирдык забрал себе в башню. Хоть какая-то от него на последок вышла польза…

— И там, в этом зорком зеркале, можно увидеть любого человека по вашему желанию? - невинно поинтересовалась Серафима.

— Нет, только того, у кого есть Малое Зоркое Зеркало. И кто знает магический пароль. Волшебное слово, если вам будет угодно.

— Не прибегайте к профанации для просвещения дилетантов, ваше величество, - очаровательно улыбнулась царевна. - Вы меня и так порадовали. Теперь я чувствую себя гораздо спокойнее и увереннее. До свидания, ваше величество. Что-то я и так здесь подзадержалась. Мне пора.

Если Костей рассчитывал на поцелуй, на дружеское объятие, или хотя бы на формальное "спасибо" за хлеб - за соль, то он жестоко просчитался.

Небрежно махнув на прощанье ручкой, а, может, просто отгоняя туповатую осеннюю муху, Серафима легко запрыгнула в карету, где ее уже ожидала Находка, захлопнула дверцу и звонко, на весь двор крикнула кучеру-умруну: "Тр-рогай!.." Щелкнул в воздухе кнут, и карета, отягощенная двумя сундуками с предметами первой необходимости, грузно переваливаясь и перестукиваясь колесами на мокрых от утреннего дождя булыжниках, покатилась к воротам. За ней, как будто спохватившись, поспешили с грохотом и звоном телега с припасами, еще тремя сундуками, палатками и поваренком, пеший отряд умрунов - две беды, два конных сержанта и сам закованный в черные латы и мучимый после недавней казни своего военачальника дурными предчувствиями штандарт-полковник на лихом коне.

Как и описала Змиулания, дорога из замка в горы была одна, зато извилистая и колдобистая, а чтобы раскиснуть, ей и в лучшие-то времена не требовался дождь - было достаточно его предвкушения.

Весь день тридцати умрунам находилась работа - толкать телегу, тянуть карету, тянуть телегу, толкать карету, нести на руках телегу, нести на руках карету, нести на закорках сержантов и полковника, тащить лошадей, от усталости позабывших свое отвращение и недоверие к "беспокойникам" Костея, и иногда у Серафимы создавалось впечатление, что запряги они изначально в карету не четверку лошадей, а четверку умрунов, к вечеру они бы продвинулись гораздо дальше.

В трудах и заботах вечер подкрался незаметно, и оказалось, что справа от них стена, покрытая редким лесом, слева - обрыв, и что если кто-то хочет разбивать лагерь прямо сейчас, пока не наступил и вовсе непроницаемый мрак, то это придется делать прямо посреди камней и грязи.

Поваренок Саёк развел костер и стал готовить ужин для своей повелительницы, ее горничной и господ офицеров, четверо умрунов заняли посты по четырем углам кареты (к облегчению царевны, наружным), а Серафима и Находка смогли, наконец, отдохнуть и прийти в себя после дневной тряски и качки - ходить в ногу по осенней распутице не получалось даже у не знающих усталости гвардейцев.

— Ничего, ваше царственное величество, потерпите еще денек, - приговаривала Находка, расстилая белую салфетку на откидном столике на стенке кареты. - Послезавтра, батюшка-Октябрь поможет, начнется спуск, дорога будет поровнее да посуше.

— А ты откуда знаешь? - устало удивилась царевна, зажигая светильник.

— Так ведь наши-то края начнутся, октябрьские, - в первый раз за несколько дней улыбнулась служанка.

— Да нет, я не о краях. Я о том, что сухо там будет. Ты ж там уж сколько лет, как не была? Откуда тебе знать, был там дождь, или не было?

— Так там уж ручьи да речушки начнутся - притоки Октября, а уж где его вода, там наш Октябрь-батюшка хозяин, - блаженно улыбаясь, заговорила Находка, и глаза ее впервые за долгое время по-настоящему ожили. - А он осенью спать собирается, лишнюю воду не любит, вот тучи дождевые от своих-то притоков и отводит. Сухая у нас осень бывает. Зато зимы снежные. Потому что по весне он как просыпается, как потягивается - все низиночки позаливает, все овражки позатапливает! А уж как вода сойдет, травы расти начинают - ох, благодать!..

В крышу кареты деликатно постучали первые капли зарождающегося дождя.

— Благодать, благодать, только суха не видать, - пробурчала Серафима и тайком, пока Находка не видит, достала из коробочки кольцо с кошкой.

Наступила пора проверить расположение диспозиции на предмет необъективного оставления объекта, как, наверное, выразился бы по этому поводу генерал Кирдык.

Через десять минут Серафима под причитания Находки вернулась в карету слегка промокшая, изрядно грязная и серьезно сердитая. Диспозиция к оставлению объекта, увы, не располагала: ни вскарабкаться наверх, ни спуститься вниз по склону, не сломав себе при этом в лучшем случае шею, было невозможно.

В худшем случае сломано могло быть все, кроме шеи.

К тому же, четверка умрунов, неотступно, на расстоянии пяти шагов следующая за ней как нитка за иголкой, к таким упражнениям отнеслась бы, что-то подсказывало царевне, не очень положительно.

Если завтра в пейзаже ничего не изменится, то о побеге нечего и думать.

И она, скрипя зубами, смирилась и стала ждать послезавтра.

На обещанное послезавтра к обеду, к удивлению всех, кроме Находки, дорога пошла вниз более полого, грязь на ней незаметно превратилась в серую пыль и камни, а тучи, несмотря на порывистый попутный ветер, остались недовольно, но покорно висеть за спиной, как воспитанные дворовые псы, не решаясь пересечь некую невидимую границу, за которой начинаются хозяйские хоромы.

У первой же речушки, торопливо лавирующего между разнокалиберных валунов чтобы как можно скорее попасть вниз, в свою реку, Серафима, демонстративно игнорируя постную физиономию штандарт-полковника, только сегодня утром получившего строгое внушение от царя за слишком медленный темп продвижения, дала команду остановиться на обед.

Атас отослал умрунов в воду стирать и отмываться одновременно, и те, похожие более на терракотовое воинство вамаяссьского мандарина, чем на людей, хотя и бывших, угрюмым чумазым строем зашли в стремительный поток, мгновенно замутив прозрачную ледяную воду.

Первых купальщиков в мундирах, достигших стремнины, вода подхватила и понесла, мочаля, как старательная прачка - грязное белье обо все встречные камни. И пока сержанты спохватились и стали выкрикивать команды, перебивая и противореча друг другу, бедолаг успело отнести на несколько сотен метров вниз по течению, как невесомые бумажные кораблики, и спустить вверх тормашками по водопаду.

Подгоняемые проклятиями командиров, оставшиеся гвардейцы выскочили на берег и понеслись вниз вылавливать товарищей.

Пока военные были таким образом заняты, Серафима снова жадным взором окинула окрестности - не пора ли делать ноги, и снова раздраженно пришла к выводу, что не пора. Склон вокруг был хоть и пологий, но почти идеально ровный, как на зло, без единой горки, а единственное углубление было уже занято - горной речкой. Ни спрятаться, ни скрыться.

"Ну, что ж. Еще полдня пропало даром", - вздохнула она и, оглядев коротко своих придворных - Сайка и Находку - сделала широкий царский жест над расстеленной у самой воды скатертью и провозгласила:

— Приятного аппетита, что ли…

— Нет, постойте! - горничная быстро накрыла руками тарелку с хлебом, к которой потянулись одновременно ее хозяйка и поваренок, и умоляюще взглянула на Серафиму:

— Простите, пожалуйста, за дерзость дуру деревенскую, ваше царственное величество, не велите казнить, велите слово молвить!..

Царевна удивленно повела плечом:

— Валяй, - и поспешно исправилась: - То есть, говори, дитя мое, не бойся, я имела в виду.

— Ваше царственное величество, - Находка сложила руки на груди и неуклюже опустилась на колени. - Послушайте меня, сделайте милость великую, не браните, не гоните…

— А можно, пока ты будешь говорить, мы с Сайком чего-нибудь пожуем?

— Нет, ваше царственное величество, - упрямо замотала рыжей головой служанка. - Никак то нельзя. Помните, я вам говорила, что мы вошли во владения Октября-батюшки, в его земли?

— А я думала, они ваши…

— Нет, его. Мы у него в гостях, его дети.

— Н-ну, помню, - непонимающе подтвердила Серафима.

— Так вот у нас, у октябричей, обычай, что ежели кто рядом с водой трапезовать собирается, то первый кусок и первый глоток надобно Октябрю-батюшке отдать, почтить его, чтобы и он к тебе ласков был, случись нужда, чтобы покровительствовал, помогал, на твоей стороне стоял.

— Вы в это действительно верите? - снова пожала плечом царевна и хотела уже продолжить обед, но взглянула Находке в лицо, и рука ее снова повисла в воздухе.

Люди с такими лицами шли за свою веру на каторгу, на костер и в реку с камнем на шее как на пикник.

— Истинный свет, верим! - прижала руки к груди служанка, и глаза ее светились.

— Н-ну… - царевна отвернулась, чтобы скрыть улыбку, украдкой показала кулак скептически усмехающемуся Сайку - горожанину до мозга костей - и снова повернулась к ней. - И что нужно делать?

— Смотрите, ваше царственное величество. Я все как надо покажу-расскажу.

Она взяла с тарелки ломоть хлеба, отломила половину, подошла к ручью и торжественно, с поклоном опустила кусок в воду.

— Откушай с нами, батюшка-Октябрь. Ты набольший, тебе первый кусок.

Потом взяла кружку кваса, также поклонилась и щедро плеснула в волну:

— Попей кваску с нами, батюшка-Октябрь. Ты набольший, тебе первый глоток.

И выжидательно-просительно вскинула глаза на царевну.

Серафима изобразила серьезность (торжественность у нее не выходила, хоть в речке топи) и точь-в-точь повторила слова и движения горничной. За ней, простимулированный строгим взглядом царевны, последовал поваренок.

— А теперь можно и откушивать, ваше царственное величество, - с явным облегчением поклонилась Находка и первая подвинула ей хлеб. - Простите, если что не так, дуру деревенскую. А только так все предки наши делали, и нам завещали.

Нужно это. Без этого нам, октябричам, жить никак нельзя.

— Ну, нельзя, так нельзя, - без лишних споров смирилась Серафима и тут же перевела разговор на другую тему:

— А что, Находка, эта дорога тебе знакома?

— Знакома, ваше царственное величество, - подтвердила та.

— И она, значит, так и будет все по голому склону идти?

— Нет, ваше царственное величество, скоро эта плешина кончится, и она снова почнет по склону да меж горок петлять, да все ниже и ниже так спускаться.

— А склон-то да горки эти все пыль да камень, как здесь?

— Нет, ваше царственное величество, там все лесом поросло да травой, а камня меньше, земля все больше идет. А через три дня эта дорога и вовсе на ровное место выйдет. Там Октябрь-батюшка свои речки все соберет, и самая ширина у него там начнется. Редкая птица долетит до середины.

— Устанет крыльями махать, что ли? - не удержался от сарказма Саёк, все еще сожалеющий о почти полной кружке квасу, выплеснутой в речку за просто так.

— А при чем тут крылья? - обиделась Находка. - Октябрь наш батюшка просто шибко не любит, когда в его воду гадят. Выхлестнет волна - и поминай, птичка, как звали.

— Суров он у вас, как я вижу, - улыбнулась Серафима.

— Зато справедливый, - заступилась за реку, как за родного человека, Находка.

На ночлег в этот вечер опять пришлось остановиться на дороге, хоть Атас почти до полной темноты не давал приказа разбить лагерь - то ли спешил, памятуя утреннее недовольство царя, то ли надеялся найти - безуспешно - во всей местной однообразной географии что-нибудь отличное от узкой извилистой дороги.

И снова, когда ее вольные и невольные спутники занялись приготовлением ужина и ночлега, царевна первым делом надела украдкой волшебное кольцо, и успевший уже окраситься ночью мир залил серый свет.

Распахнув решительно дверку кареты, она чуть не разбила ее в щепки о камень, с удобством расположившийся на обочине и без того узкой дороги, обложившись-укутавшись чуть не до макушки, как старый обрюзгший боярин одеялами, безнадежно желтеющей травой. За его толстой спиной виднелся склон, сплошь поросший низкими корявыми кустиками и ручей на дне. За ручьем - лес.

Справа от кареты почти такой же неровный щетинистый склон поднимался вверх, и макушка горы топорщилась растрепанными елками.

Неторопливо, как если бы наслаждаясь тихой теплой ночью (на случай, если бы кто-нибудь наблюдал за ней), Серафима цепким взглядом оценила обстановку.

Ее четверка телохранителей-тюремщиков уже стоит на прежних местах с шестоперами наготове и равнодушно таращится в ее сторону.

Саёк поодаль обложился продуктами и торопливо разводит огонь, чтобы приготовить ужин для живых.

Еще дальше, но в другой стороне, один сержант трудится-пыхтит, раздувая свой костер, маленькое пламя которого хулиган-ветер так и норовит задуть, а второй увлеченно командует умрунами, воздвигающими для них палатку.

Неподалеку от них штандарт-полковник с мрачным видом достает из сумки маленькое круглое зеркало в черной раме. То самое. Зоркое. Малое.

Если спуститься по этому склону вниз, пройти по воде и затеряться в лесу, то к утру, когда ее хватятся, и следа никто не отыщет.

Но, с другой стороны, это направление, этот склон, этот ручей - первое, что придет в голову преследователям…

А вот если подняться по тому склону, перевалить за вершину, которая от дороги где-то метрах в двадцати и затеряться в лесу, пока ее следы ищут внизу…

К тому же там и кустов поменьше, и трава пониже…

Над этим, безусловно, стоило бы подумать.

Если бы не было рядом умрунов.

Вздохнув и поморщившись, царевна повернулась и хотела уже забраться обратно в карету, как вдруг…

Позже, она дала себе слово выяснить, не прописаны ли в стране Великого Октября также и какие-нибудь духи огня, ветра или еще чего-нибудь, и при первом же удобном случае поблагодарить их от всей души.

— Помогите!!!.. Помогите!!!..

— Да чего же вы стоите, дебилы, помогите быстро все!!!..

Сержант, который разводил костер, наконец, раздул пламя в полную силу.

Сержант, который руководил установкой палатки, наконец, запутал своих солдат так, что они уронили эту палатку рядом с костром.

И тут вмешались легкомысленные духи огня или ветра или еще чего там, и первый же высокий язык пламени костра склонился к павшей в неравном бою с царской гвардией палатке и смачно лизнул ее.

Хорошо просохшая за день ткань пришлась непривередливому огню по вкусу, и не успело Костеево воинство и глазом моргнуть, как палатка сержантов, палатка штандарт-полковника и их вещи, сваленные тут же рядом в кучу, занялись веселым яростным пламенем.

— ПОМОГИТЕ!!!!!..

— Горим!!!..

— Все!!!..

— Все сюда!!!..

Все - значит все.

Приказы в армии не обсуждаются.

Особенно умрунами.

И в первый раз за полторы недели Серафима была признательна им за это.

Когда пожар был потушен, штандарт-полковник поспешил узнать, не напугала ли вся неожиданная суматоха его высокородную подконвойную.

И тут его поджидал сюрприз.

— Где ее величество? - набросился он на вжавшуюся в угол кареты под его напором служанку.

— Н-не з-знаю… Н-на улицу вышли… Н-не в-возвращались еще, как пожар начался…

— Не возвращалась?..

Атас стрелой вылетел наружу, шмякнув ни в чем не повинной дверцей о бок кареты так, что с нее сорвался и раскололся о дорогу череп с тазовыми костями - герб Костея - и закрутил во все стороны головой.

— Охрана!!!.. - рявкнул он, пытаясь во тьме разглядеть хотя бы одного умруна, приставленного караулить карету и пленницу, но безуспешно. - Охрана, проклятье!!!..

С места пожарища уже бежали четыре умруна, назначенные сторожить будущую супругу Костея этой ночью.

— Где царица? - кинулся к ним Атас.

— У костра нет, - четко отрапортовал один из них, по-видимому, назначенный старшим.

— Идиот!!! Я спрашиваю, где она есть, а не где ее нет!!!..

— Не можем знать.

— Вас поставили караулить ее!!!

— После этого был приказ сержанта Юркого и сержанта Щура всем тушить пожар. Мы повиновались приказу, - так же бесстрастно доложил умрун.

— Болваны!!!.. - взвыл сквозь сведенные злостью зубы Атас и кинулся к сержантам.

— Щур! Юркий! Зажигайте факелы! Командуйте тревогу! Царица сбежала!..

На то, чтобы зажечь факелы, ушло еще чуть не двадцать минут - получив задачу тушить все, что горит, нерассуждающие гвардейцы вместе с пожарищем затоптали и только что разведенный костер Сайка, и теперь под напором шкодливого ветра весь процесс приходилось начинать сначала.

Разъяренный и напуганный штандарт-полковник первым обнаружил след, ведущий прямо от дверцы кареты вниз. Примятая трава и обломанные ветки кустов недвусмысленно указывали, что вниз кто-то торопливо спускался, не разбирая дороги.

— Ага, вон она куда побежала! - торжествующе взревел Атас и, не дожидаясь, пока подбегут остальные, ринулся вниз по следу. - Она думала, что сможет перехитрить самого штандарт-полковника Атаса! Ну, уж это дудки! Ну, царица, держись! Если Атас взял след, остановить его может только смерть!..

Но с этим утверждением он поторопился.

Оказалось, что кроме смерти его может остановить еще и очень большой камень. И ему даже не будет нужно прилагать к этому никаких усилий - просто спокойно лежать на бережку ручья и ждать своего часа.

— Камень?.. - заметался, затоптался вокруг валуна штандарт-полковник как какой-нибудь языческий шаман в ритуальном танце, размахивая факелом и мечом, приминая высокую сухую траву и растеряно озираясь по сторонам. - Камень?.. Так это был след камня?..

Она сбросила вниз камень, чтобы мы подумали, что… А сама… Сама… Сама…

Сама побежала вверх!!! - озарило его. - Ах, коварная баба!!!.. Но не на того напала! Она думала, что сможет перехитрить самого штандарт-полковника Атаса! Ну, уж это дудки! Ну, царица, держись! Если Атас взял след, остановить его может только смерть!.. Солдаты, на месте стой!!! Кругом!!! Все наверх!!! Она побежала наверх!!! Ловите ее!!! Хватайте!!! Ищите!!!..

И вся толпа живых и мертвых ломанулась по своим следам обратно на дорогу и вверх, к леску на вершине и дальше, пока не догонят, не поймают, не скрутят злосчастную правительницу обреченного Лукоморья, не доставят к карете и не заточат в ней навечно до приезда на условленное место…

Ах, печальна, печальна судьба девушки, попавшей в лапы гвардии царя Костея…

Судьба девушки, не попавшей в лапы гвардии царя Костея, такой печальной не была.

Дождавшись, пока шум и крики погони перевалят за дорогу и поднимутся к вершине горы, Серафима ловко выскочила из сундука на запятках кареты и, не забыв снова закрыть крышку (зачем раскрывать профессиональные секреты?) метнулась под гору по следу, впервые проложенному камнем, но теперь больше напоминавшему самый широкий лукоморский проспект.

Если господину штандарт-полковнику так хочется побегать среди ночи, зачем ему мешать? Ведь человеку так приятно чувствовать себя самым хитрым, самым смелым, самым хитрым, кричать, махать руками, командовать другими… Особенно зная, что скоро предстоит доклад о событиях дня царю.

Добежав до ручья, Серафима остановилась и быстро сориентировалась.

Замок Костея остался на западе, значит, нам на восток.

Она сняла сапоги и, сделав страшное лицо, вступила босыми ногами в обжигающе-ледяную воду. "Ох, разреши, батюшка-Октябрь, потоптаться маленько по твоей водичке", - вспомнив лекции Находки, мысленно улыбнулась она.

Программа-минимум была простой. Пройти сколько получится по воде, чтобы не оставить следов, потом выйти (а, скорее всего, выскочить) на берег и двинуться вдоль ручья до первого попавшегося человеческого поселения, или как получится.

Программа-максимум?

Найти дорогу, столбик с указателем "Лукоморск" и привязанного к нему резвого коня.

"Хи-хи", - сказала себе царевна, задрала подол тяжелого парчевого платья и весело помчалась вперед, рассыпая тучи невидимых во тьме брызг.

Небо над верхушками елок начало медленно сереть.

Однако, утро. Надо останавливаться на завтраки быстрое поспать. Без отдыха по лесам носиться могут только костейские умруны.

Мысль об умрунах смогла подстегнуть ее, но ненадолго.

Она отошла от путеводного ручья на пару десятков метров, выбрала елку попышнее и, быстро оглядевшись, нырнула под нижние лапы, свисавшие пологом до самой земли.

"Как под каждым ей листом…" Серафима выудила из кармана заначенные вчера за обедом ломоть хлеба и кусок копченой колбасы, недолго подумала и отломила от того и от другого третью часть для немедленного использования по прямому назначению. Остальное придется растянуть до первого человеческого жилья. Если таковое в ближайшие дни вообще попадется.

Запив скромный завтрак водой из ручья, она уже хотела было вернуться под гостеприимную елочка, как вдруг до нее донесся самый страшный звук - шорох по сухой траве и гальке торопливых шагов.

Она юркнула за кусты и прислушалась. Шел один человек, как раз оттуда, откуда только что пришла она сама.

Не отрывая взгляда от того места, откуда должен был появиться нежданный гость, царевна пошарила по земле и сомкнула пальцы на круглом гладком камне величиной с большое яблоко.

На первое время должно хватить.

Хотя, если это умрун…

Как вообще люди убивают умрунов? Пропускают через мясорубку?..

Выдвинуть новые версии Серафима не успела. Прибрежные кусты раздвинулись, и, панически озираясь по сторонам, на прогалину выступила Находка.

— Ваше царственное величество? - шепотом позвала она. - Ваше царственное величество?.. Вы где?..

Ответа не последовало.

Серафима молча сидела в своей засаде и ждала развития событий.

Рыжеволосая девушка, даже не пытаясь разглядеть, есть ли какие-нибудь следы на земле и куда они ведут, устало вздохнула и опустилась на траву, где стояла.

— Ну, где же она, Октябрь-батюшка ей помоги?.. Далеко же она, однако, сердешная, убежать успела… Ну, ничего. Вот отдохну немножко, и дальше пойду. Все равно нагоню. Ведь пропадет она в лесу без меня, как пить дать, пропадет…

Из-за шепота Находки царевна не смогла услышать приближение нового действующего лица сразу.

Кусты зашуршали.

Находка попыталась вскочить, но наступила на подол платья и повалилась на землю.

Серафима взяла на изготовку свое оружие…

Сыпля желтыми и бурыми листьями, из кустов показалась испуганная физиономия Сайка.

— Находка… Это ты… Как ты меня напугала!..

— Это Я тебя напугала?!.. Это ты меня напугал - я вон чуть в воду не свалилась, как твое шебуршание в кустах услыхала!.. Ты чего за мной увязался? Шпионишь, что ли?

— Да ты чего, Находка, с ума сошла? Шпионишь! Это ж придумать надо! Да я как увидел, что ты к ручью вниз побежала, так сразу решил, что ты ее величество искать пошла. И сразу за тобой.

— Зачем?

— Как зачем? - Саёк гордо выпрямился во все свои метр пятьдесят и выкатил колесом узкую грудь. - Я же - единственный мужчина среди нас! Ежели ты ее величество найдешь, кто же вас защищать-то без меня будет?

Находка фыркнула:

— Тоже мне - защита и оборона. Ощипанная ворона! Меня-то испугался! А если на тебя умрун с шестопером попрет? Или сам штандарт-полковник, а?

Поваренок насупился.

— Ничего не боятся только дураки. А ежели надо будет, то я через "боюсь" все что надо, сделаю. Так что, Находочка, не отвяжешься ты теперь от меня. Будем вместе ее величество искать.

— А коли не найдем? - хитро прищурилась служанка.

— А ты опять с хозяином ручья пошепчись, он тебе и подскажет дорожку, - заговорщицки улыбнулся паренек.

— Ах, так ты все видел! - обвиняющее уставилась на него Находка.

— Видел, - подтвердил он. - Но ежели ты не хочешь, я никому не скажу. Могила! Ну, что? Берешь меня с собой ее величество искать?

Серафима театральным жестом раздвинула ветки и, наслаждаясь произведенным эффектом, сделала шаг вперед.

— Ладно… Будем считать, что уже нашли. Куда дальше?

Находка просияла и бросилась царевне в ноги.

Саёк - за ней.

— Эй, эй, вы чего? - попятилась та. - А ну-ка, кончайте это дело быстро!…

— Нет, - упрямо помотала головой Находка. - Вы же ваше царственное величество, так положено!

Серафима скроила конспираторскую мину и прошипела:

— С этого дня никто не должен знать, что я - величество! Тем более, мое! Это - тайна! Поняли?

— Поняли, - дружно кивнул ее двор.

— И поэтому теперь называйте меня просто Серафима. Чтоб никто не догадался. Тоже поняли?

— Тоже поняли, - причащенные тайной, Находка и Саёк торжественно кивнули в унисон.

— А с Серафимами так себя не ведут, - закончила инструктаж царевна. - Поэтому быстренько поднялись, отряхнулись и сказали, куда теперь дальше, где люди у вас живут. Ну, кто у нас тут проводник?

— Я, ваше царст… С-серафима, - Находка неохотно поднялась на ноги. - Дальше идти по течению еще километров семь-десять, до того места, где этот ручей впадает в Октябрь-батюшку. Там, на другом берегу, и будет Черемшур - деревня октябричей. Тридцать дворов. Там отдохнуть можно будет и переночевать.

— Ну, как, народ? - Серафима оглядела свою команду. - Еще на семь-десять километров без передыху нас хватит?

— Хватит, - твердо заявил Саёк.

— Тогда вперед. И, кстати, если кто-то вдруг проголодался, у меня есть хлеб и колбаса.

— Да здравствует царица Е… Серафима!!!

— Вперед!

— Нас не догонят!..