Суворова ТатьянаЧерный талисман

Татьяна СУВОРОВА

ЧЕРНЫЙ ТАЛИСМАН

1. ЛУЧИ СХОДЯТСЯ В ФОКУСЕ

- Я облучен, скоро умру... Хорошо, что ты в комиссии... Но не дай затянуть себя в Проект... Слышишь, не дай... Найди моего сына... Он - то самое, о чем мы говорили... пятьдесят лет назад... Я не смог полететь за ним... был в Проекте... Координаты моего сына...

Если события немного отличаются от усредненной картины - это только подчеркивает их заурядность. Еще один муж смылся от беременной жены. Людмила Борисовна поплакала. По совету соседок подала на алименты, но милиция не нашла беглеца. Пропал - как в воду канул.

Тем временем родился Валентин - и сразу же попал на бабушкино попечение. До пяти лет жизнь мальчишки была ничем не примечательна. В пять он сорвался с дерева, ударился позвоночником о корень. Вопреки всем врачебным прогнозам, паралитиком мальчишка не стал. Но и здоровым - тоже.

После больницы Людмила Борисовна старалась пореже выпускать сына из поля зрения. Начальство не возражало, и она держала Валентина при себе не только дома, но и на работе - в районной библиотеке. Он целыми днями сидел в служебных помещениях, читая то, что подвернется под руку, - а в основном подворачивалось то, что взрослые не успевали вовремя отобрать.

Когда Валентин пошел в школу, изменилось немногое. Он оказался слабее всех в классе - а быть на побегушках не хотел. Поэтому мальчишка очень скоро начал избегать ребят, сразу после уроков удирая в библиотеку. Ненавистный учебник русского отлеживался в портфеле, а из шкафа извлекалось что-нибудь о пиратах, шпионах, космолетчиках. И Людмилу Борисовну это положение в целом очень устраивало.

Классе в шестом была предпринята отчаянная попытка стать не слабее сверстников. Разумеется, она потерпела полный провал. Единственный результат всех самоистязаний - Валентин загремел в больницу. И после этого окончательно затворился в библиотеке.

Учеба в школе шла легко, без троек, но отличником он не был. Не хватало прилежания, и письменные уроки делались им наспех, а устные - вообще никак (благо память есть). Зато Валентин читал много научно-популярных, а позднее - и достаточно специальных книг. Там можно было прочитать о чем-то совсем новом, необычном. А потом ошарашить этой информацией и класс, и учителя. Мать ругала сына за такую систему занятий, он оправдывался:

- Но это же нелепо - повторять много раз одно и то же... Можно запоминать все с первого раза. Я знаю, что смогу так, и тренируюсь.

Иногда ритм жизни менялся - это приезжала в гости сестра матери, Нина Борисовна. Она охала, все время повторяла: "Парень еще чокнутее Людмилы растет", звала к себе, в большой город... .

Валентин окончил десятилетку. И тут случилась катастрофа - через два дня после школьного выпускного бала мать сбил самосвал. Прямо под окнами дома. И Валентин слышал крики, видел красное месиво, липкие ручейки на асфальте, шатающегося, мутноглазого водителя, который был еще грязнее своего грузовика...

Он не плакал. И у гроба с неоткрываемой крышкой стоял с очень спокойным, мелового цвета лицом.

Сразу же после похорон тетя Нина увезла его к себе. Когда-то, до смерти матери, он хотел быть астрономом. Но Нина Борисовна заявила, что племянник пойдет на филологический факультет. Валентину ни до чего не было дела, и тетка сама подала туда его документы. Экзамены он сдал плоховато, но все же прошел по конкурсу - очевидно, только потому, что заявлений от парней, как всегда, почти не было, а деканат не хотел иметь чисто женский курс.

К концу семестра Валентин пришел в относительную норму. И был шум, крик: "Тетя Нина, зачем вы меня засунули на этот чертов факультет, уйду, сегодня же уйду, заберу документы!" - "Валечка, не добивай свою бабушку, ее ведь держит в жизни лишь то, что хоть у внука-то все хорошо... И меня, кстати, тоже не добивай". Решающим оказался аргумент: "Ты же пишешь, а когда окончишь факультет, сможешь уйти в писатели". Валентин по наивности поверил в такую возможность. И решил, что для него это неплохая перспектива - писать о пиратах, шпионах и космолетчиках.

Через год умерла бабушка. Он вместе с тетей Ниной съездил на похороны. И с тех пор жил в Н-ске безвыездно.

Валентин, отбегав в группе для физически ослабленных, шел с занятий по физкультуре. Помахивал стареньким "дипломатом" (купленным под влиянием нелегально просмотренных западных боевиков). Пинал куски сколотого весеннего снега - они походили на слоеный пирог, только вместо варенья в них была грязь. Думал о том, в какой журнал сунуться с очередным рассказом, где наконец его напечатают, а не будут ругать за слишком закрученный сюжет или еще неизвестно за что. Еще в голове были прикидки насчет побега с вроде бы полуобязательного факультетского собрания...

Кто-то схватил Валентина за руку. Мгновенно приготовив почти вежливую отповедь, он обернулся.

Но это был не ненавистный факультетский комсорг, а незнакомый старик в ярком молодежном плаще. И со странными глазами: желтыми, напряженными. Валентин мысленно хмыкнул: "Уж не признал ли он во мне убийцу своей самостоятельно сдохшей собачки или там кошки?"

- Извините, я спешу на лекцию.

Нейтральный дипломатический тон, попытка вырваться.

- Ты сын моего друга, - сказано не как вопрос, а как утверждение.

- Вы обознались. - Он уже не скрывал раздражения.

- Я не могу обознаться. Об этом позаботился твой отец.

- Мне все равно. Отца я не видел, он мне безразличен, и говорить с его знакомыми мне не о чем. - Валентин рванулся, но хватка старика была мертвой.

- Я понимаю, Людмила Борисовна сердита, не может простить такого обращения с собой... Она настроила и вас... Возможно, Нэк и перегнул палку, ему следовало бы быть бережнее с вашей матерью. Но у вас говорят: не вспоминайте о мертвых плохо.

Валентин молчал, ни во что не вслушиваясь и обдумывая свое избавление. Старик, не отпуская рукав и не ослабляя хватки, шел рядом.

- Вы спешите? Хорошо. Через минуту я перестану вас задерживать. Только проверим одну вещь, ладно? У вас есть что-нибудь твердое?

Словосочетание "перестану задерживать" врубило внимание Валентина. Он неделикатно, пристально посмотрел в зрачки старика - определить, не врет ли тот. Эти желтые глаза смотрели чересчур, неприятно пристально - словно бы рассматривали диковинку на витрине. Если бы не боль, промелькивающая под этим любопытством...

- Ладно, поверю. - Он полез в свою куртку. На днях некто Окунь, совершенствуясь в юморе, завернул базальт в бумажку от шоколадного батончика и угостил им Валентина. С тех пор этот камень так и болтался в кармане.

- Отлично. Сжимайте его так, словно собираетесь раздавить. Пожалуйста. Вы сжимаете? - Старик, покусывая губы от волнения, смотрел в землю и вертел в руках прозрачную палочку.

Валентин пожал плечами, улыбнулся нелепости ситуации:

- После этого я ухожу. В соответствии с вашим обещанием.

Камень, зажатый в кулаке, был холодным, твердым. Палочка прикоснулась к предплечью, по руке прошло что-то вроде колючего, обжигающего разряда. Пальцы непроизвольно сжались сильнее, и...

Базальт раскрошился.

Валентин потерял всякую ориентировку в мире, вместо мыслей в голове бесился хаос.

- А сейчас мы поговорим по-настоящему, верно? - Голос старика долетел откуда-то из-за края света.

- Я учу к экзамену! - Валентин спешно сорвал очки-проектор, сунул их между спинкой дивана и подушкой. В комнату вошла тетя Нина. Критически оглядев и здешний вековечный беспорядок, и племянника, валяющегося на диване, сказала:

- На этот раз нормально смотришь на то, что учишь? Валентин помотал головой, указывая пальцем на свое лицо. Однажды тетка застукала его с проектором и потом долго ворчала по поводу "неумных фокусов современной молодежи".

- Когда подстрижешься? К тебе из университета. - Перескок с темы на тему произошел на одном дыхании. Дверь открылась чуть шире, и в комнату просочилась староста группы Ольга Скворцова. Привычно-кокетливо, без необходимости поправила слишком яркую блузку, улыбнулась:

- Привет отличнику-ренегату!

Тетя Нина, не поняв смысл фразы, приподняла подведенные брови. Но, поскольку никто ничего не объяснял, качнула головой и вместе с аппетитными кухонными запахами вышла из комнаты. Валентин мысленно, облегченно выдохнул. Олька молча расчистила кресло и продолжила, только усевшись в него:

- Две двойки подряд! Ну что это такое? Знаешь, как кураторша психует? Хочешь, чтоб твоя тетка узнала?

- Пусть. - Валентин с видом ангельского смирения глядел в окно, на пропитанные смогом тучи. - Я влюбился и могу думать только о Ней. Ясно?

Олька прыснула, взмахнула пухленькими ручками - и случайно смахнула со стола две учебные фильм-кассеты.

- Ой, наш робот человеком стал, влюбился! К концу четвертого курса, но стал! Ой, а что за пленочки, нет, стеклышки, я уронила?

Скворцова нагнулась, подняла фильм-кассеты и начала их вертеть в пальцах. Молчание сгущалось. Желание выставить ее увеличивалось. Наконец Олька положила "стеклышки" на место, хмурясь, посмотрела на Валентина и на диван. Немедленно откинула голову, манерно и недоуменно сощурила глаза:

- А почему ты учишь зарубежную литературу? Мы же сдаем ее последней!

- Я ее не учу.

- Ага, а почему она у тебя раскрытая на диване лежит?

- Пойми, в моей голове любовный туман.

- А кто она? - Олька выпрыгнула из кресла, подошла к заваленному книгами стеллажу. "Если она возьмет малый порц-активатор, это будет не так плохо".

И Скворцова, естественно, взяла красивый "электрический фонарик". По привычке вертя и поглаживая его, коснулась кнопки. Вскрикнула от боли - в нормальном организме активатор мог вызвать только ее. Уронила "фонарик", замотала руками, отскочила в сторону:

- У него что, корпус под напряжением?

- Да, а внутри живой электрический скат.

Олька надулась, пофыркивая от воспоминаний о боли, подошла к окну. Через плечо посмотрела на то, как Валентин встает, поднимает "фонарик".

- Ты мешаешь мне учить... то есть размышлять о Прекрасной Даме.

- Все вы, парни, вруны. Вижу, вижу, что не Прекрасная Дама у тебя в башке! Влюбленные совсем-совсем не такие. Давай говори правду! А то не уйду! Скворцова с ногами забралась в кресло, уютно свернулась в нем. "Интересно, насколько сильно на нее влияет ее фамилия?"

- Сняла бы туфли.

- А у тебя грязнее уже ничему не стать.

На это возразить было трудно.

- Я жду. - Олька подперла щечку кулаком, прищурила глаза.

Валентин легко вскочил с дивана, прыгнул к креслу, поднял ее на одной руке, зажал ей рот другой, выбежал в коридор, ногой открыв сначала задвижку замка, а потом и дверь, вышел на лестничную площадку. Аккуратно поставил девушку на первую ступеньку, ведущую вниз, сказал, смеясь:

- Будь послушной и иди домой. В моей квартире живет вампир, он кушает всех любопытных. Ясно?

На Олькино лицо стоило посмотреть. Такой полный шок - приятное зрелище.

Валентин вошел в квартиру, закрыл дверь. Тетя Нина спросила из кухни:

- Ушла?

- Да.

Он подождал в коридоре еще немного. Повторного звонка не было.

Можно возвращаться на диван.

Часы показали одиннадцать вечера. Валентин отложил малый порц-активатор, морщась от тянущих ощущений во всем теле. Осторожно повернул новенькую настольную лампу - так, чтобы свет от нее падал на стену комнаты тети Нины, Покрутил кнопку вокруг оси, надавил. Лампа перестала светиться, зато тетя Нина за стеной почувствовала сильнейшее (и отрадное при ее бессоннице) желание заснуть. Еще несколько минут облучения - и она будет спать до утра, спать так крепко, что ее не разбудит даже атомная бомбардировка...

Он вытащил из-за дивана джинсовый костюм - еще одну псевдонормальную вещь, появившуюся в его квартире. Переоделся. Открыл окно. Провел рукой в воздухе словно погладил его. В ответ на это движение до его ушей долетел слабый, непонятный звук. Порядок.

До проспекта внизу - двенадцать этажей. Валентин бесшумно вспрыгнул на подоконник, поставил ногу на воздух. Немного прошел по нему. Из пустоты протянулась старческая рука - совсем как тогда, в парке, ей не хватало только прозрачной палочки. Валентин сделал два шага к этому ориентиру - и пропал. Впрочем, и до этого его можно было увидеть лишь из окон этого, самого верхнего в доме, этажа - воздушный "пол" был обманчиво прозрачен.

Кресло окутало торс и тут же закостенело. Навен выключил гравитационное поле - "сходни" катера, по которым только что прошел Валентин. Голосом скомандовал автопилоту. В серо-синих сумерках кабины раздалось негромкое шипение - заработал антигравитор. Город рухнул вниз, туда же с бешеной скоростью полетела Земля. Через три минуты после старта корабль несся уже на одной второй скорости света.

- Ты зря вынес девушку на руках. - Навен всматривался вперед так, как будто сам вел катер. - Если здесь появится Темная Гвардия, из-за этого пижонства тебе будет сложнее скрыться.

Валентин, сидя в принудительно-удобной позе, улыбнулся:

- Почему они появятся? Ведь Империя не знает о Земле. И ты сам говорил, что наш сектор Галактики не исследуется, считаясь неперспективным.

Старик хотел покачать головой, но кресло не дало сделать этого.

- Гвардия вездесуща, а ты забываешь, что активирован только наполовину. Если они прилетят, я буду вынужден удирать. Ты должен будешь сам довести свою активацию до конца - но для этого тебе надо остаться в живых. А в живых ты останешься, лишь растворившись в массе землян. Не надо недооценивать Империю, не надо...

Катер уже тормозил. Глуховатый звук прошел через обшивку, кресла и скафандры. Глаза не успели уловить мелькнувшего на экране основного корабля. Шипение антигравитора оборвалось. Все, прилетели.

За огромным, во всю кабину, окном был все тот же серо-синий полумрак. На корпус, успевший раскалиться за доли секунды, уже была напрыснута термозащитная оболочка, но в воздухе жар еще не исчез. Шлюз распахнулся и захлопнулся так быстро, что потери атмосферы корабля практически не было, - тем более что отверстие его люка повторяло форму катера, допуская подлет только в одном положении и позволяя лишь миллиметровые отклонения от курса. Все автоматически. Перегретый от трения газ бушует, рвется наружу - но уже некуда. Машины мгновенно охлаждают его, а медленные люди еще не сообразили, что прибыли на место...

Кресла обмякли, люк катера открылся. Совсем рядом, буквально в двух шагах от него, в воздухе покачивался почти прозрачный диван без ножек.

Люди вышли, сели. Немедленно включилось защитное поле дивана, и он с бешеной скоростью полетел по горизонтальным, вертикальным шахтам сообщения. Все вокруг него слилось в сплошную пелену. Гул, слабый и заунывный. Резкая остановка, скомпенсированная антиинерционными полями.

Защитный "колпак" отключился. На Валентина пахнуло горячим, сухим воздухом. И тут же - прохладный поток, уносящий избыточное тепло.

Неизменный тускловатый свет - ну почему на имперских кораблях принят только он? (Надо спросить Навена, чему и как здесь мешает нормальная освещенность...) Матово отблескивающие, похожие на каменные стены. На низком потолке - пленка датчиков контрольно-автоматической системы. Она похожа на красноватое, кривое зеркало...

Навен, затянутый в облегающий черный комбинезон и от этого кажущийся еще более старым и изможденным, начал проверять состояние главной активаторной установки. Ее уменьшенное изображение вертелось в воздухе на уровне его глаз, показывало все новые срезы и ракурсы срезов - это позволяло поочередно проследить путь каждого контрольного импульса. Валентин пошел на свое место внутрь дымчатого, пульсирующего цилиндра из "газа". Встал там, ожидая начала.

Как всегда, ощущения большого сеанса активации напоминали малый только в первые минуты. Очень скоро исчезло все тянущее, начало казаться, что каждая клетка погружена в кипяток. Мозг заполнили иллюзорные вой и вибрация. Дымчатое (особые структуры пространства, псевдополя) находилось в каждом атоме организма, "раскачивало", усиливало аномалии в глюонных полях, а эти аномалии влияли на межатомный вакуум. И его "завихрения" - стринги - изменялись; а следовательно, изменялись и состоящие из них те же глюоны; изменялись кварковые структуры, электроны, атомы...

В информационные структуры мозга, перестраивающиеся параллельно с телом, неслась лавина информации. Усвоить ее по-настоящему, осознать ее существование совершенно невозможно. И поэтому структуры мозга просто впечатывали ее в себя, прятали в подсознание. Валентин понятия не имел об объеме этих знаний. Позже с ними придется разбираться - а пока по мере надобности можно пользоваться ими чисто механически, не понимая, что, откуда, куда, почему, как... Ей-ей, словно выдрессированный медведь, управляющий мотоциклом...

Слепота и глухота. Ощущаются лишь организм, процессы, идущие в нем, - и то малая, нефундаментальная их часть.

Навен все время оглядывался на обзорный экран - клочок Космоса, повисший между двумя пепельными стенами. В нем медленно плыли созвездия - казалось, что Вселенная снаружи звездолета танцует.

Эти наблюдения не мешали Навену контролировать работу активатора и успокаивали старика - локатор не засекал ни одного крейсера Темной Гвардии; ни один алый росчерк-сигнал не накладывался на обычное, визуальное небо.

...Сеанс кончился. Валентин, чуть покачиваясь, добрался до местного подобия тахты. Тело - кусок теплой ваты, все вокруг зыбкое, дымное. Подольше бы лежать, смотреться в красноватое, лгущее зеркало... Но через час придется провести малый сеанс - при помощи "фонарика". Иначе активация затянется на полгода с лишним.

- Я ничего не понимаю, я отказываюсь понимать! - крикнула тетя Нина, нервно намыливая руки. Брызги воды массами летели на ее светлый, аккуратный халат, но сегодня она этого не замечала.

- Уже все решено, - вяло откликнулся племянник.

- Зачем тебе этот Север? Богатым решил заделаться? И пища там плохая, от нее только умереть. А уж все другое! И кто тебя туда взял, развалину!

- Факт, что взяли. И факт, что еду. Документы с факультета уже забраны.

- Не ври мне! - Тетя Нина вошла в гостиную, оперлась о косяк. - Только что туда звонила, тебе их еще не отдали. Кураторша твоя ругается, хочет к нам домой идти. Говорит, что на двух последних экзаменах ты даже не показывался. И не желаешь переводиться ни на вечернее, ни на заочку!

Валентин театрально схватился за голову, откинулся на спинку стула. Слабым голосом произнес:

- Ну почему она не возьмет ребенка из детдома и не перестанет нянчиться с нами! Я грешен, грешен и каюсь во лжи. Но на Север еду. Да, знаю: там антисанитария, там умирают в молодости. И в тундре нет таких замечательных хозяек, как ты. Но еду. Я буду писать, навещу когда-нибудь...

Он говорил с закрытыми глазами - так как знал, что в самые ответственные моменты вранья в его взгляде может промелькнуть предательское смущение. Тетя Нина, поджав губы, вышла. И почти сразу же на кухне заорало радио, загремели тарелки. Валентин прошмыгнул в коридор и выскользнул из квартиры.

Тетя Нина, думая, что племянник еще в гостиной, кричала, еле перекрывая диктора:

- Так и не объяснишь... что с тобой... творится уже... два месяца?!

Говорит только диктор - о повышении надоев.

- Может, соизволишь сказать... куда тебе посылки... слать? Север большой, куда... тебя конкретно несет?

Позади осталось все: сильно недовольный декан, растерянные или злорадствующие ("А у нас-то диплом будет!") сокурсники, разобиженная тетя Нина... Валентин запрограммировал катер на медленный полет. Земля тихо уплывала все дальше и дальше. Там он скоро окажется в милицейских списках пропавших без вести - из Центра Галактики письма не написать... Конечно, нехорошо получилось с теткой, очень нехорошо...

Перед носом катера был Стрелец. Там, в неосознаваемой дали, в пропастях пустоты парили туманности - они, укрывали и Ядро Галактики, и ядро Империи, медленно распространяющейся по Млечному Пути, захватившей уже все его центральные части. Совсем в другом месте, где-то высоко над Эклиптикой, за пределами газовой короны Галактики, еле-еле плыла мертвая планета. Уже миллионы лет у нее не было солнца, а в ее недрах скрывалась Резиденция Императора. Отец Валентина создал своего сына для того, чтобы тот долетел до этого инфернального мира и убил живущего там Хозяина Галактики.

И отец, и Навен решили, что это поможет всем планетам. Да, Император будет убит - но не сейчас, а немного позже. Вначале надо самому, на своем опыте узнать, что такое Империя. Вдруг ее надо разрушать совсем с другого конца? Скорее всего да... "Впрочем, надо менять имя. "Валентин" - звучит слишком странно для того языка... Ладно, отныне меня зовут Вэл".

...Звезды смотрели в немигающие глаза Вэла...

2. КУСОЧЕК ИМПЕРИИ

- Это не важно. - Стев позволил себе покачать ногой. - Одним яйцеголовым меньше, одним больше...

- Злоупотребляешь моей мягкостью. - Аго грациозно поднялась с прозрачного, почти невидимого куба. Медленно подошла к темной, ворсистой стене. Полуобернулась к Стеву. От ковра на полу струился веселый, зеленый свет. Он играл в тонкой ткани комбинезона женщины, и она казалась легкой, стеклянной статуэткой. Почти незаметное движение пальцами - от этого начала играть тихая, ритмичная музыка. Аго вернулась к стулу-кубу, коснулась изящного рабочего пульта перед ним:

- Навен был привлечен к расследованию катастрофы в проекте П. И разговаривал с умирающим Нэком Ю, своим давним приятелем. Но тамошние кретины не позаботились о прослушивании реанимационной палаты. Они, видите ли, поддались воплям врачей о том, что излучения от нашей аппаратуры мешают работе регенерационных и прочих медсистем! Потом Навен исчез. Не надо наивных вопросов, его ментакод, разумеется, был зафиксирован в цепи Особого слежения.

- Не он первый уматывает на необитаемые планеты. - Стев осторожно потер браслет-компьютер на левой руке.

- О Император, когда мои подчиненные станут бдительными? - Аго театрально возвела руки кверху, тряхнула головкой. Стев осторожно проговорил - словно шел по тончайшей ткани, разостланной над пропастью:

- Если бы около нас находилась развитая цивилизация, то все эти опасения были бы понятны...

- Дело не в мифической угрозе из Космоса. Продолжаю, а ты потерпи. Привык оправдываться перед своей женой за попойки и на работе стал болтать не по делу. При исчезновении Навен ухитрился окутать свой корабль Ц-полем. Пока местное наблюдение соображало, что происходит, пока просыпалось и активировало спецрадары, Навен скрылся. Он не выдающийся ученый, и особых поисков организовывать не стали. А вчера в Цепь снова стали поступать его ментасигналы!

Стев опустил голову. Рассматривая золотистые форменные перчатки, сказал:

- Навен не объявлял о своем возвращении?

- Естественно нет, как и об отлете. Слава Императору, в нашем бардаке информация о Цепи все еще секретна.

Стев молчал. Аго рассматривала его - слишком открыто, подчеркнуто дилетантски. Он для приличия стал возиться на своем кубе. Со стороны черно-золотистая форма Гвардии казалась непрогоревшей головешкой, непонятно как надетой на Стева и немного жегшей его. Аго, опустив пушистые ресницы, речитативом продолжала:

- Я суеверна, думаю, что простые люди могут чувствовать часть волны Талисмана... На ней несется: Навен вернулся не к добру... Это кое-что похуже обычной, муровой антиправительственной базы на галактических задворках... - Аго упруго встала, подошла к Стеву, почти склонилась над его плечом. От нее шел терпкий, жаркий запах духов. - Ты лучший сыщик, умница... Покопай. Полномочия любые, включая массовые убийства.

Ом Стев, майор Темной Гвардии, встал во фрунт, козырнул очаровательному генералу:

- Выполню! Клянусь Императором!

При этом Стев еле-еле удержался от несколько двусмысленной улыбки.

Когда он вышел, выражение лица Аго резко изменилось. Она прошлась, пнула кресло-куб, еще раз прошлась, прижав ладони к вискам... Интуиция... Является ли она действительно волной Талисмана или нет - но она безошибочна...

Вэл надел на голову темный массивный обруч. Вокруг кистей и щиколоток замкнулись такие же браслеты, талию опоясал ремень из маленьких, толстых квадратиков. Вэл нажал кнопку на одном из них, и вокруг тела появился невидимый энергетический кокон. Навен, от нетерпения начавший маяться в ангаре еще за два часа до автоматического выхода корабля в заданный район, сложил ладони. Это означало: "Готов?" Вэл кивнул. Старик обернулся к фоторецептору - неловко, как и любой человек внутри энергетического поля. Сложил руки жестом-командой.

Машины отсосали воздух за доли секунды. Вэл еле-еле устоял на ногах. Навена, задавшего такую дикую скорость откачки, швырнуло в угол - к полю-"решетке" воздухозаборника. Если бы не энергококон, все это кончилось бы для него переломами костей.

Распахнулся люк. Поля-автоматы шлюза вытолкнули людей наружу, в космос.

Они летели. Расстояние между ними было меньше, чем три земных метра невероятная, недопустимая на такой скорости близость. Но Вэл, надеясь на свою реакцию, не хотел ни замедлять полет, ни терять старика из виду.

"Движения не чувствуется. Мы - как микробы в середине океанской впадины... Хотя без сравнения, в реальности, все еще хлеще". - Вэл невольно оглянулся назад, хотя это было совершенно бессмысленным. Между ними и звездолетом уже лежали десятки тысяч километров. С такого расстояния невозможно увидеть ни корабль, ни то, как он самоуничтожается, растворяется в вакууме, как лед в воде. Что ж, теперь Навен успокоится, перестанет бояться, что их засечет полиция этой солнечной системы.

Впереди медленно разгоралась звезда. Постепенно она все больше и больше отклонялась... куда? Ладно, пусть то, что над спиной, будет верхом. Значит, звезда смещается вверх. То есть нужная им планета должна появиться слева. Все-таки приятное это дело - такое скольжение в вакууме. Возникает иллюзия, что космос касается тебя, что между вами нет никакого энергополя, никакого отчуждения...

Навену, в отличие от Вэла, было плохо. Полет длился уже шесть часов, а катера-скафандры не предназначались для таких длительных экскурсий. За этот срок треклятое энергополе успевало сильно разрегулировать человеческий мозг. Старику не хватало воздуха - хотя кислородный регенератор, встроенный в пояс, работал вполне исправно. Перед глазами проносились несуществующие вспышки, тени; рукам, ногам было нестерпимо жарко - и то, что этот жар был иллюзорным, Навена совсем не утешало. Наконец он, отвернувшись, позволил себе застонать. И еще, и еще раз. Какое благо, что поле-скафандр блокирует все, кроме оптического спектра излучений!

Но кончаются даже пытки. Внизу возникла планета, потом к подошвам ног приблизился лес. Посадка. Вэл и Навен выключили свои катера.

Под ступнями колебался махровый, грязно-белый батут вершин. Он казался бескрайним. Идти по этой упругой, прочной листве было легко. Впрочем, можно ли назвать листвой слабо пульсирующие усы, протянутые горизонтально? Они заполнили пространство над землей так плотно, что между ними не осталось и щелочки.

Навен, все еще бледный, временами мотал головой. Ноги слушались его плоховато, иногда к нему возвращались приступы одышки и фантомного жара. Старик недовольно опирался на руку Вэла. Неприятный разговор о месте для посадки, самоистязании и конспирации остался позади, но оба его участника продолжали дуться, молчать.

Внезапно Вэл остановился:

- Летят. Спускаемся?

Навен вздрогнул, очень нервно и быстро махнул рукой. Вэл, не дожидаясь этого знака, заученно выхватил полм, перерезал лист-ус. Попытался сдвинуть его - и обнаружил, что тот сросся со всеми соседями. Пришлось сделать еще один разрез. Над листом медленно вставало зеленоватое облако тумана: сок, попав на воздух, почти кипел, превращаясь в микроскопические пылинки-кристаллики.

Взяв Навена за одну руку, Вэл отогнул лист другой, спрыгнул вниз, в падении успев закрыть за собой "крышку". Все это заняло лишь долю секунды. И чем-то очень напомнило то, как он на Земле выставлял Скворцову на лестничную площадку...

Падение было неглубоким - метров на пять. Под ногами спружинил второй слой листьев-усов, такой же сплошной, как верхний. Но в отличие от тех нижние листья поглощали не ультрафиолетовые, а инфракрасные лучи.

Кругом была вечная, душная тьма. Сырость. Вэл в отличие от нормального человека мог великолепно видеть во мраке этой живой пещеры. Чуть колышущийся "потолок", кажущийся в инфракрасном чем-то вроде чуть туманного, полосатого стекла; очень темная, непросвечивающая листва внизу; редкие, бугристые и полутемные стволы-колонны.

Идти стало хуже - здесь усы были более гибкими и упругими. Вэл включил фонарь - для Навена. И для него же держался подальше от стволов, в которых чувствовались учащенные пульсации: здесь, на втором этаже леса, водилась живность. Она не любила зря высовываться на поверхность, предпочитала ползать внутри желе, "намотанного" между центральной, жесткой основой листа или ствола и его внешней кожицей. Приближение этих тварей нельзя заметить с помощью виброи инфракрасных датчиков - все местные существа движутся сверхъестественно плавно, а температура их тел идеально равна температуре окружающей среды. Когда они прорвут лист под тобой - уже поздно... Хищник погибнет от нескольких кусков человеческого, биохимически несовместимого с ним мяса, но жертве это уже не поможет. Так что лес справедливо считался проходимым - для тех, кто в скафандрах (что очень устраивало местную полицию).

Идти надоело, и Вэл сто раз проклял власти и законы Империи. Нормальных скафандров штатским не достать, в энергополе невозможно ходить, а запрет горизонтального полета в атмосфере совершенно неудалим из компьютеров скафандров-катеров. (Конечно, есть марки, в которых он не предусмотрен, - но такие машины опять же не для гражданских...)

Несколько раз под ногами лопались листы, и в облачках, переливающихся теплом, показывались пасти с несколькими рядами пластин-бритв. Пасть ориентировалась ничтожную долю секунды, но Вэл успевал оттолкнуть старика, отпрыгнуть сам, ударить клинком полма по зубам полупрозрачных многоножек. Куски хищников смешно, нереально дергались, потом замирали; отверстия в кожице листьев буквально на глазах "заваривались" испаряющимся соком - и все опять становилось нормально.

Несмотря на эти происшествия, Навен не давал взять себя на руки. Шел, морщась от усталости, от остатков боли и сладкого, кондитерского запаха леса: "Обман. Можно подумать, что где-то рядом синтезируют очень вкусные пирожные". Старика раздражал прыгающий луч фонаря, раздражала темнота за его пределами... И угнетало безмолвие. Листья-усы гасят даже звуки дыхания... Хорошо, что хоть нападения многоножек становятся реже.

Вэл забавлялся, рассматривая нелепую картину: сельва в инфракрасном, к которому местами примешиваются пятна обычного света. Это, вместе со скачками луча, рождало зрительные накладки, легкую неразбериху и постоянные изменения обликов предметов.

Навен шел все медленнее, несколько раз запинался, падал. Вставал сам. Правда, в конце концов ему все же не удалось избежать помощи подопечного очередной лист, на который упал старик, немедленно пробила чья-то пасть. Ее владелец, похоже, до этого мирно дремал в желе. Как только с нападавшим было покончено, Навен, вертясь на руках Вэла, заявил:

- Отпусти! Я совсем не устал. Просто листья становятся менее прочными. А что это значит? - И сухой палец поднялся вверх.

Вэл отлично чувствовал, как "батут" все слабеет, тончает. И, прикинув ближайшие последствия этого, с улыбкой опустил Навена, начав тщательно осматривать те места, на которые тот собирался шагнуть. Очень скоро ус действительно порвался под неуклюже поставленным каблуком старика. Вэл смотрел, не вмешивался: здесь, в дряблой листве, приближение хищника можно определить заранее, а поблизости явно нет ни одной подремывающей твари.

Когда Навен, пытаясь вытащить застрявшую ногу, потерял равновесие и начал падать, он быстро опустился на одно колено (чтоб лист не прорвался) и подхватил упрямца на руки. Клейкое, пахнущее ванилью желе, словно носок, охватывало ногу старика. Вэл тихо, немного заискивающе - как в разговоре с капризным малышом сказал:

- А теперь мы еще раз прорежем люк и спрыгнем на землю. И я уже не отпущу вас. Хорошо, учитель? Не возражайте, ведь теперь ваша нога будет приклеиваться ко всему подряд. А это совсем не дело.

Навен смолчал.

В инфракрасном диапазоне клинок полма был невидим, и лишь его часть, попавшая в луч фонаря, блеснула снежным, холодным - как голограмма, на миг возникшая в воздухе. Естественно, эта листва разрезалась не хуже и не лучше, чем верхняя, - для поля-меча не существовало разницы между маслом и алмазом.

До земли было метров пятнадцать. Вэл коснулся того, что принял за почву, и тут же отпрыгнул в сторону, проклиная плохую видимость. И снова отпрыгнул, и еще раз, и еще... Низ леса оказался что-то вроде прихожей к преисподней.

Тьма. Холод. Вся земля устлана голодными, активными тварями. Или, вернее, их ртами.

Здесь тоже нет нормального света, а инфракрасное излучение сильно ослабло. Вдобавок прикорневые части деревьев испускали радиоволны такой модуляции, что тепловое зрение Вэла было полузаглушено. Мир вокруг стал еле видным темным изображением на экране плохонького черно-белого ТВ. Только в луче света окружающее становилось объемным, грязно-бесцветным. Временами на стволах поблескивал лед, не таявший неизвестно сколько лет. Но, несмотря на это, местные жители были чудовищно подвижны. Под ногами все ползало и нескончаемо ело друг друга. То ли растения, то ли животные быстро сплетались в клубки, быстро расползались. Они походили на куски некачественной замазки, под их телами не было видно земли - Вэл спрыгнул прямо на спины этих тварей (конечно, если это были спины, а не, например, бока). Как и в деревьях, в их телах тоже гуляли другие существа. Прогрызали кожу, попадая из одного ползающего "куска" в другой, из него - в ствол дерева... Впрочем, и сами "замазочные", похоже, были не против закусить зазевавшимся соседом или иным визитером...

Полм был бесполезен - здесь спасти могли только прыжки. То есть ты наступил на что-то живое, под тобой тотчас открылась пасть, но ты, буквально отталкиваясь от ее зубов, уже перескакиваешь на следующую. "Интересно, как эти аборигены ухитряются состоять из одних пастей?"

Навен молчал, старался потише дышать - чтобы ненароком не отвлечь внимание Вэла. Хотя отлично знал, что у того еще есть огромные резервы реакции, но... На всякий случай дышал потише. И старался справиться с глупой, нервной дрожью, которую Вэл тактично "не замечал".

Твари ползали и щелкали зубами все медленнее. Теплело. Полог листвы опустился, истончился. Под ногами стали появляться кусочки нормальной земли, а в воздухе - новые, резкие запахи. Приближалась свалка, способная уничтожить вокруг себя любую, самую страшную сельву.

Существование этого места было противозаконным, но незыблемым. В Империи не ремонтировали поврежденную или износившуюся технику - проще загрузить в дубликатор любое подвернувшееся сырье, задать программу и получить новое, исправное изделие. Старье следовало сжигать в анниг-камерах - но за этим следили лишь на плотно заселенных мирах. В молодых колониях складывалась другая ситуация. Там хватало и лишнего места, и энергии - она, как и во всех мирах Империи, в неограниченных количествах поступала через гиперпространственные энерговоды от какой-либо "черной дыры". А вот с деньгами (особенно с теми, которые можно незаметно прикарманить) на таких планетах было тяжело. Поэтому массы почти исправного оборудования складировались в ожидании покупателей нищих авантюристов и прочей публики, желающей сэкономить свои финресурсы.

Стен покачал в руке почти невидимый бокал с розоватым тоником. Начальник местной полиции, вытянувшись, стоял около пустых экранов - коричнево-золотая статуя на серо-белом фоне.

- Итак, ваша аппаратура на свалке только что зафиксировала Навена. Вы же утверждали, что наверху леса никого не было. - Тон Стева был дружелюбным, и от этого полицейский напрягся:

- Это не свалка, это склад временно ненужных...

- Не надо, а? Под трибунал вы пойдете не из-за нее. Речь о том, что Навен прошел по вашему лесу. А в чем вы меня уверяли?

Полковник полиции еще больше вытянулся перед майором Темной Гвардии, отчеканил тоном робота-информатора:

- Очевидно, у преступника имеется военный скафандр.

Уже одно это является более чем серьезным правонарушением и попадает под статью...

Стев с силой швырнул бокал на пол. Хруст ломающегося тонкого пластика - и по зеркалу псевдопаркета разлилась лужица тоника. Тотчас подоспел робот-уборщик, похожий на очень мохнатую гусеницу.

- А вы уверены, что нуль-поле не распространяется на часть леса и на свалку?

Полицейскому было уже нечего терять. Сказать "не знаю" - значит подписать себе позорную отставку. А если поле есть... Тогда все еще хуже. Ведь он буквально полчаса назад послал на свалку своих людей, посадив их в кары. Если выяснится, что они могли бы добраться до места гораздо быстрее, чем доедут на этих чертовых машинах... Это пахнет статьей об измене Императору. Полковник нервно попытался вытянуться еще больше и от дикого отчаяния перешел в подобие атаки:

- Да. Неконтролируемых выбросов поля нет. Значит, вне города нет островков повышенной проницаемости пространства. Наши специалисты гарантируют, что...

Стев резко махнул рукой, и тот умолк на полузвуке. Майор разрешил себе поджать губы, шипом на браслете-компьютере (иногда выполняющем функции кастета) начал рвать пластик подлокотника - благо кресло было архаичным.

- Хоть бы не хвалил своих, растяпа! Тебе известно, что разные приборы выдали разное число нарушителей?

Полицейский продолжал стоять, как отключенный андроид. Стев елейно улыбнулся и закончил:

- По одним показаниям, к вам прибыл только Навен, по другим - у него есть спутник... Мелочи, а? - и с удовольствием сорвался на крик: - Провинция! Не полиция, а криогенная ванна с трупами!!!

Навен нажал кнопку на своем "ошейнике", и с плеч ученого, мертвенно шелестя, упал багрово-золотой плащ. Вэл, отвернувшись, улыбнулся. Плащ выглядел очень по-средневековому; трудно поверить, что это - аппарат для гиперпространственного движения в зоне нуль-поля.

- Учитель, мы еще вне сферы его действия.

- Ничего-ничего, не помешает. Ты тоже опусти свой, мало ли...

Старик осторожно шел по неживой, словно пропитанной застывшим клеем земле. Вэл вслед за ним пробирался среди огромных и небольших, беспорядочно поставленных кристаллов. Что это за машины? Над их пультами спущены заслонки...

Эта свалка походила не на помойку, а на россыпь друз. Все - серо-белое, туманно-матовое. Ни грязи, ни гниения. Только запах - резкий, смутно напоминающий бензин. И очень солидный радиационный фон.

"Ночью тут должно быть невероятно красиво. Две луны, их отражения в дымчатых гранях. Белизна, эхо шагов - здесь местами оно накатывает отовсюду..."

Красивые мысли оборвались: из-за угла кристалла вылетел грязный кусок самого обычного камня. Вэл перехватил его на лету, кинулся искать "врага". Это было просто - тот не успел как следует сдвинуться с места, а увидев перед собой Вэла, прижался к металлопластиковой грани машины.

Нападавший походил на позеленевшую мумию обезьяны и не переставая шипел:

- Ты подходить - убью!!!

Редкая свиная щетина на его щеках стояла торчком. Руки (лапы?) были подняты к голове, приготовленные когти маячили по обеим сторонам лица (морды?). Они то чуть убирались, то снова полностью появлялись из-под роговой кожи. Увидев, что Вэл и не нападает, и лицо его полосовать несподручно, существо рывком огляделось, не нашло свободного прохода и пронзительно, истошно завизжало, продолжая демонстрировать остроту своих когтей. Подбежавший Навен закрыл уши ладонями, сморщился, заорал, стараясь перекричать визг:

- Отойди, это мутант!

Вэл отступил на два шага - и это некто бросилось бежать, переваливаясь, как крокодил: его суставы были вывернуты примерно так же, как у земной амфибии. Юркнуло под "кристалл". Окончательно помрачневший Навен смотрел в землю.

- Это был кто-то разумный, учитель?

- Потомок человека. - Старик отвечал медленно, предельно неохотно. Бездомные иногда уходят на свалки. Лет пять жизни здесь - и люди делаются дебилами. Одно-два поколения - и рождается вот такое. А что появляется через пять-шесть, лучше не думать.

- Но он говорил!

- Такие обычно знают, что такое "есть", "убивать", еще десяток-другой слов... Их лексикон скуднее, чем у многих животных. Бедняков постоянно предупреждают о свалках, но в трущобах живет немало тех, кто понятия не имеет о ДНК, излучениях. - На лицо Навена, как и на комбинезон, была напылена пленка. Она защищала от излучений, но нарушала движения мелких мышц. Поэтому ученый походил на куклу с розово-блестящей, морщинистой кожей - и совершенно непонятной мимикой.

Вэл, ничего не говоря, развернулся и быстро, беззвучно пошел вперед, к городу - только нуль-плащ шелестел, едва касаясь земли. Навен, чуть не запнувшись о растрескавшуюся кочку, поспешил следом, и его тяжелые, усталые шаги разрушали безмолвие свалки.

Вскоре им встретилась "плантация": предки "мумии", уходя из города, прихватили с собой колонию каких-то съедобных микроорганизмов (скорее всего краденую). И теперь в стеклянистой ложбине пучилась коричневая, гнилостно пахнущая масса. От нее испуганно метнулось безрукое чешуйчатое существо - еще один потомок людей.

- Такие культуры тоже мутируют, нередко становятся ядовитыми... - Навен комментировал окружающее, старательно глядя себе под ноги.

Наконец индикатор зафиксировал появление Н-поля.

- Помнишь координаты?

Вэл коротко кивнул. Вопрос был излишним - киборг не умеют забывать. Оба синхронно (Вэл подстроился под темп Навена) взмахнули перед собой плащами - как матадоры. Кроваво-красный "подклад" на секунду стал черным, и оба шагнули каждый в свою черноту. И вышли каждый из своей - ступив на серые мраморные плиты. Плащи, в нуль-переходе пройдя через самих себя, опадали сзади.

Землянин с любопытством оглядывал грандиозный мраморный холл, похожий на зал древнего храма. Все отблескивает серой полировкой. В воздухе, ни на что не опираясь, плавает голубовато светящийся лоскут. Он не толще бумаги, в огромных плитах стен и пола медленно движутся его отражения... Серебряные кованые двери. Вэл никак не мог назвать это место лестничной площадкой - может, потому, что в имперских домах лестницы были лишь внутри некоторых квартир - да и там не всегда. Обычно с одного этажа небоскреба на другой можно попасть только через гиперпространство.

Вэл невольно улыбнулся: "Как все просто. Пробрались, куда хотели, - и никто нас не засек".

Навен мотнул головой, глубоко вдохнул и сказал, шагнув к одной из дверей:

- Овер, к тебе пришли Навен и сын Нэка Ю.

Время тянулось. Старик еле сдерживался, чтобы не начать тереть руки или мерить холл шагами. Внезапно "серебро" "створок" исчезло - оно было обычным силовым полем, модулированным по вкусу архитектора.

- Быстрее! - Навен махнул Вэлу и шагнул в прихожую, похожую на галерею готического собора.

- О Император! Я теряю голову! - В "галерее" стояла гибкая женщина в меховой тунике. - Ты же погиб! Передавали некролог на тебя. И у Нэка не было сына!

Навен, удовлетворенный скоростью восстановления двери, добродушно, облегченно улыбнулся:

- Ты считаешь, что мы - Темные?

Хозяйка чуть сощурила глаза, поправила упавшие на лицо волосы. Они были черными и пушистыми.

- А у меня стоит Распознаватель. Вы не оборотни - по крайней мере ты, покойник.

- Вот-вот, женщины ничего не понимают в технике и поэтому всегда на нее надеются!

Овер рассмеялась, махнула тонкой рукой в пушистой перчатке:

- Тебя не изменил и Ад! Ладно, серьезно. Откуда взялся этот мальчик? Сейчас мы пойдем в зал, но тебе надо начать рассказ уже сейчас!

Она повернулась и почти побежала по "грубообтесанному камню" пола. Гибкая, высокая фигура. Темно-коричневая туника, волосы, очень загорелые ноги и руки почти сливались с темными, шершавыми стенами. Не оборачиваясь, Овер добавила:

- Не удивляйся обстановке, мой мальчик, я не только биохимик, но и историк. Лэ-ри, Лэри!

Зал тоже был стилизован под храм (или нечто подобное). Лэри, прислонившись к толстой колонне, уже ждала их. В серой полутьме виднелась ее более светлая меховая туника, опускающаяся до пола. Лицо, фигура... Близнец Овер!

- Как легко понять, моя Лэри - ребенок-клон. Еще с мужчинами я не связывалась! - Овер утонула в лежащей на полу подушке, которая в непримятом состоянии доходила Вэлу до пояса. Удобно устроившись - то есть забравшись на это сиденье с ногами и продавив его почти до "мозаичного паркета", женщина продолжила из мягкого провала:

- Ну, начинай...

Раздалось потрескивание. Вокруг стен стояли люди в опадающих Н-плащах. На черных комбинезонах сверкали гербы Темной Гвардии - клубки багровых змей, тела которых испещрены глазами.

3. МЕТОДЫ ГВАРДИИ

- Беги!!! - Навен попытался расправить плащ подопечного, но Вэл легко вырвался.

Время для него опять растянулось. Движения людей стали медленными-медленными. Еле заметными.

Двое Темных, стоящих перед Вэлом, полетели в стороны от двух пинков - как кегли. Еще прыжок. Удар. Гвардеец, держащий Лэри, падает - медленно, словно в невесомости. Вэл разжимает его руки, выхватывает из них девушку. Ее - под мышку, и - в центр! Там враги уже смыкаются вокруг Навена и Овер. Некоторые из них двигаются более или менее быстро - и таких больше половины. "Какова честь столько киборгов в группе захвата!"

Киборги-гвардейцы уже почти коснулись Навена. Два удара - кулаком и ногой. Толкнуть старика к Овер. Занять оборону около них. Край туники Лэри тлеет, лицо девушки красно от удара горячего воздуха - в таком темпе действовал Вэл. "Ничего, такая ситуация..."

Все события заняли меньше секунды - Навен, Овер и Лэри не успели ничего понять.

Сверкнули росчерки полмов. (Для таких боев аннигиляторы непригодны уничтожишь и соратников, оказавшихся за спинами противников.) Пока враги включали оружие, Вэл успел сорвать с себя Н-плащ, махнуть им в воздухе, протолкнуть через него медленно падающую на пол Лэри. Девушка была куда-то выброшена. Плащ, не втянутый в нуль-пространство, стал опадать на пол. "Улучшить момент - и также отправить Овер, Навена!"

И тут началось. Киборги подоспели к месту действия. Вэлу приходилось отбиваться от полусотни противников. Жестко локализованные поля, похожие на лучи чистейшего белого света, скрещивались, блокируя, отрезая концы друг друга, снова мгновенно "отращивали" их...

Отсеченные концы-куски медленно гасли, рея в воздухе длинными, узкими снежинками-великанами. Они изъедали пол, стены. Надо увертываться не только от ударов Гвардейцев, но и отражать этот "снег", подставляя ему клинок полма под особым, точнейше выдержанным углом. Отбрасывать его к углам комнаты, подальше от себя и своих друзей

Смерть, везде смерть...

Навен не мог продуктивно следить за боем киборгов. Шепча нецензурные ругательства (позаимствованные из самых запакощенных языков Галактики, в том числе и русского), старик сдернул с себя плащ, швырнул на колени Овер:

- Хоть ты исчезни, а?

Овер механически мотала головой, ее рот был полуоткрыт:

- Моя Лэри здесь... и вы здесь...

Навен покраснел, потом позеленел:

- Заткнись! Нет ее здесь уже, видишь?! Без тебя нам легче будет, ты...

Овер вглядывалась в зал, скатившись с подушки на пол и стоя на коленях. Навен, совершенно независимо от Вэла, додумался до того же действия: взмахнул плащом и толкнул Овер внутрь него.

В помещении было уже полторы сотни Гвардейцев. Вэл теперь расшвыривал их вручную - те сейчас успевали только обороняться от "снега". И был безмерно счастлив, что его реакции намного лучше, чем у Гвардейцев, - мозг тех не был переписан на кристаллическую матрицу и (единственный белковый орган в их телах) ставил пределы быстроте действий.

Внезапно погас свет - какая-то "снежинка" "съела" скрытую панель бытавтоматики. Теперь стали невидимы и люди, и клинки полмов, и обманчиво медлительная "метель". Гвардейцы, поняв ситуацию, поспешили исчезнуть. Вэл продолжал защищаться от смутно видимых ему гаснущих полей. Навен ничком лежал на полу - догадался принять самое безопасное положение.

Стев медленно, парадным шагом ходил по огромной пультовой. Неудачливые подчиненные в любых, самых неуставных позах были "впаяны" в силовые поля - так плотно, что еле-еле могли дышать. У мнемопультов, чем-то похожих на дамские столики, выстроилась шеренга вытянувшихся офицеров - в том числе и высших. Эти люди стояли так же неподвижно, как и арестованные, - хотя в отличие от них замерли по "доброй" воле.

Почти вся аппаратура пультов была отключена. По стенам, полу, потолку струился жуткий, ослепляющий хаос - видимая часть барьера против любого прослушивания. "Счастье, что за пределами этой свистопляски не воспринимается хотя бы ее акустический компонент. Г-глаза режет!" - Стев, стараясь не замечать конвульсий освещенности, начал медленно, неохотно говорить:

- Тот типчик - робот новой категории. С вашей техникой с ним не справиться.

Облегчение не отразилось на позах арестантов и офицеров.

Майор хотел продолжить, но тут в его голове раздался условный щелчок: спецкомпьютер, установленный в этой пультовой, вышел на персональную мнемосвязь: "Ошибка. Объект не может быть роботом. В ходе анализа выяснено, что объект является киборгом неизвестной конструкции. По косвенным данным, мозг объекта заменен на неорганический".

Стев почувствовал легкую дурноту, рефлекторно коснулся шеи, то есть "мнемоошейника" на ней. Офицеры, инстинктом определив изменение обстановки, попытались вытянуться еще больше.

- Этих растяп - под трибунал. Женщин - найти. Упустите - под трибунал.

В пультовой, похожей на безвкусную, яркую дискотеку, эти слова звучали странно.

- Мне надо поговорить с генералом. Проведите меня в бункер связи. И отключите эти чертовы помехи!!! - Стев с бешенством пнул ближайший пульт и завертел головой, ища новые объекты для срывания злости.

Фонарь, встроенный в комплексный автомат-браслет Навена, освещал лишь участок зала. Свет был теплым, летним. Вэл сидел в этом луче на уцелевшей половине кресла-подушки. Рядом, предпочитая темноту и обычный пластиковый куб, сгорбился Навен. Вэл улыбался, покачивая ногой:

- Вы зря волнуетесь, женщины yе должны попасть в Цитадель Закона. Не настолько уж сильны эти Темные! Вы только вспомните, учитель, как я их потрепал. Классно, а?

- Мне не нравится эта победа, мой мальчик. - Ученый сгорбился еще больше, положил подбородок на сплетенные пальцы. - Слишком хорошее начало всегда кончается очень плохо... Помни, что Империя будет бить по мозгу, по твоему мозгу, и легкий выигрыш может быть началом падения...

Вэл, поблескивая глазами, продолжал болтать:

- Все-таки здорово! Если б меня видела наша староста, она сцапала бы инфаркт. Во-первых, из-за драки, во-вторых, из-за моего благородного поведения. Я для нее всегда был очень неправедным элементом... - Он вскочил, не договорив. В дальнем углу искалеченного зала появился Гвардеец, швырнул на пол мнемокассету и поспешно исчез.

- Что?! - Старик тоже уже стоял на ногах.

- Враг принес послание и удрал. Он был вон там. - Вэл показал направление рукой, затянутой в черную перчатку. (Навен так и не смог уговорить своего воспитанника не ходить в них, а также в черных псевдокожаных куртке и брюках.)

Ученый попытался всмотреться в yепроницаемую для него тьму. Вэл тряхнул головой:

- Пойдемте?

Стараясь на всякий случай не отпускать Навена от себя, Вэл прошел в угол, поднял тонкую пластинку-кассету, отыскал в стене нишу мнемотранслятора. Тот, как ни странно, был неповрежден: кассета прилипла к поверхности рецептора, в темноте засветилось зеленоватое дымное облачко. Из него выплыло двухметровое лицо Лэри. Ее кожа была синеватой, глянцевой. Навен захрипел, отшатнулся. Девушка закрыла глаза, заговорила скороговоркой. Голос был низким, грубым:

- Я прошу спасти нас. Гвардейцы арестовали меня и мою мать. Они обещали отпустить нас, если вы, молодой спутник Навена, придете в Цитадель. Знаю, что выгляжу в ваших глазах последней тварью... Они издеваются над моей матерью, я прошу за нее, не за себя... У нас в доме есть нуль-плащи, они лежат в...

- Ее пытали "клеевыми" полями! - Пальцы старика дрожали. - Такая кожа бывает только после того, как часть молекул в клетках слипнется между собой... И я, я виноват! - Он обхватил голову руками, опустился на пол. Вэл быстро наклонился, поднял Навена. Тот стоял шатаясь.

- Сейчас пойду в Цитадель и освобожу их.

- Не смей! - Губы ученого окончательно поблекли.

- Они не справятся со мной. - Киборг пренебрежительно махнул рукой.

- Нет, нет...

Вэл, не слушая, поднял с пола свой нуль-плащ. Старик начал по-детски всхлипывать...

Нырок в черноту. Затем - грязно-коричневые, в кровавых разводах стены. Глянцево посверкивающая кожа двух синеватых, чуть отечных лиц. И сразу же боль, невыносимая, затопляющая сознание...

Стев, небрежно облокотившись о пульт, поправил прическу: "Ухмыльнуться бы, но показывать радость местным идиотам..."

"Идиоты" - полицейские офицеры - стояли рядом, не смея глянуть на экраны. Майор отдал селектору связи мысленную команду, сопроводив ее ненужным автоматике голосом:

- Операторскую.

Это было сказано буднично, небрежно. Не глядя на возникшее в воздухе лицо офицера-тюремщика, Стев тем же тоном бросил:

- Давай двигай манипуляторы. И не ослабляй поля, чтобы улов не очухался.

Стев специально не стал смотреть, как на экране растворяется дверь-поле и в камеру с полутрупами вползает примитивное, но нечувствительное к Н-полю устройство. Демонстративно зевнув, майор переключил связь на медотдел:

- Меды? Если эти две дамы не сдохли в поле, подлатайте их. Будем гуманными, а, ребята? На случай всякой необходимости... - Смешок, немедленно подхваченный по ту сторону экрана. - Значит, идете в спецкамеру. Можете даже поторопиться.

Аго, только что прибывшая спецрейсом, ворвалась в главную пультовую. Два миниатюрных робота-андроида держались по бокам генерала. Неосведомленный человек не мог и представить себе военные возможности этих обманчиво изящных, золотистых "статуэток" - автоматической охраны.

Начальник полиции, склонив голову, строевым шагом отошел в самый дальний угол, встал там по стойке "смирно". Последнее время здесь, в этой Цитадели Закона, хозяева стали чуть ли не невидимками - всем управляли их гости, Гвардейцы.

Аго не стала садиться, стоя выслушала доклад Стева, чуть-чуть потирая кончики белых, тонких пальцев. Улыбнулась - неожиданно по-доброму, по-простому:

- Замечательно, ох как замечательно, мальчики! - и почти протанцевала по спокойному зеркальному полу (помехи против прослушивания на этот раз не были включены). - И ты, Стев, гений. Ну что, сначала вывернем мозг этого Навена, а после займемся чудо-юношей? Этот вундеркинд хоть симпатичный, а? - Аго опять рассмеялась, опираясь о пульт.

Неподвижный Навен лежал на плавающей в воздухе платформе. Все вокруг бело-зеленоватое. Стерильность, мертвая тишина, нет даже запахов. Медленное вращение прозрачного, еле видимого куба, без опоры висящего над грудью старика.

Аго, как и все затянутая в тусклый экранирующий скафандр, гибко склонилась над арестованным:

- Старый... ладно, не будем разрушать его мозг. Вряд ли нужная информация хорошо заблокирована.

Мнемооператоры-полицейские бесшумно и точно вводили программы в допросные машины. Вокруг обритой головы Навена появился ядовито-желтый нимб. На полу, прямо под ногами Аго и Стева, засветился экран. Над ним не надо было наклоняться - достаточно смотреть вниз.

Нэк, еще молодой и загорелый, быстро ходил по пустой, светлой комнате - в те времена люди с маленьким достатком пользовались не мебелью, а полями. Прикоснись к кнопке - и над полом на нужной высоте появятся одна или две розово-прозрачные пластины, начинающиеся от стены... Нэк, размахивая руками, зло говорил:

- Да знаю все! Ни один искусственный мозг не желает порождать сознание, сознание не желает переписываться на него - отсюда и все проблемы. Но наши академические авторитеты - это клинические...

Операторы в отличие от машины догадались, что видят начальный, чисто разговорный эпизод. И сместили луч-вычитчик. По экрану пробежали пятна, а затем на нем осталась только белая пустота. Это компьютер, откорректировав отбор информации, задал максимальный темп извлечения воспоминаний, и их изображения проносились с такой скоростью, что в человеческих глазах слились даже цвета.

Вдруг вместо белизны возникло усталое, уже сероватое лицо Нэка. Оно было еще молодо.

- Навен, ты не должен рассказывать это. Никому! У меня есть идея, и я не отдам ее Империи. Человеческий зародыш нужно слить с "эмбрионом" из глюонных полей. Ребенок будет расти - а второй зародыш почти что спать, увеличивая только свои пространственные размеры. Это второе тело почти невозможно обнаружить... может быть, я говорю сбивчиво, без формул, но идея еще только возникает... Второй зародыш надо будет активировать - но не раньше, чем ребенок вырастет. Причины: мозг должен набрать некий критический объем информации, иначе он не сможет ее приобретать, став киборгом. В суть этого закона я не полезу, слишком долго объяснять, я сам тут все еле-еле понял... При активации поле-"зародыш" сильно меняет свои параметры... превращается в каркас, на который нарастают структуры нового организма... Когда тот готов, каркас поля как бы гаснет, растворяется... Да, первоначальное биологическое тело в ходе этого процесса разрушается... Одновременно с созданием нового организма создается новый мозг, на него переписывается старый... Все идет параллельно, параллельно... Думаю, что что-то подобное можно сделать и со взрослым человеком... Но я пока совершенно не представляю, как связать поле и уже сформированную органику...

По жесту Аго операторы пустили вычитывающую машину в режим полусвободного, ассоциативного поиска. На экран стали проецироваться отдельные образы: какое-то женское лицо, голубое небо, забавные низенькие дома... Наконец операторы дали поясняющую надпись: "Планета, на которой рос экспериментальный киборг, он же сын Нэка Ю. Координаты планеты..."

Аго повернулась к Стеву, пожалела, что не видит его глаз: изнутри скафандр абсолютно прозрачен, но снаружи он - однородное коричневое. Место, где должно быть лицо, не выделено даже оттенком.

- Ладно, нам пока не до этой Земли, Император с ней...

Стев иронически процитировал:

- "И отдал сына своего на воспитание к дикарям неиспорченным..." - Тут же озабоченно добавил: - Но, может быть, эта планета...

Аго нетерпеливо отмахнулась:

- Опять! До сверхсветовых скоростей им еще пара тысяч лет! Трать свою подозрительность на реальное, а то всю ее промотаешь в скачках за химерами.

Отвернувшись от Стева, она преувеличенно дружелюбно крикнула операторам:

- Молодцы! Теперь копайте мотивы Нэка!

Вэл очнулся рывком. Тотчас попытался вскочить - и не смог пошевелить даже пальцем. Он весь словно приклеился к неизвестной поверхности внизу.

Оставалось только проклинать себя и Темную Гвардию.

Вверху и по сторонам - белый, призрачный туман. В теле - память о боли. Вэл теперь знал, что она продолжалась все беспамятство, держала в нем, когда он пытался очнуться. Но сколько это все длилось? Рефлекс восприятия времени был полностью сбит.

Тишина. Свежесть. Легкий терпкий аромат. Надо лежать и ждать.

Он почувствовал, что в комнате кто-то появился - чуть-чуть дрогнул воздух. Возник новый, тоже слабый, немного дурманящий запах. Послышалось легкое дыхание. Над Вэлом склонилась девушка - или молодая женщина? Мягкое тонкое лицо, золотистые волосы, поблескивающая белоснежная диадема...

- Валентин, тебе не надоело лежать?

- Надоело.

- Секунду. - Мимолетная улыбка, искорки в темно-карих глазах. Девушка исчезла - видимо, отошла в сторону. И почти тотчас Вэл почувствовал, что может встать. Но, попытавшись спрыгнуть с края кровати (стола?), наткнулся на барьер силового поля.

Он сел, по-турецки скрестив ноги. Незнакомка стояла рядом - за невидимой стеной. Мягкая, тяжелая ткань одеяния подчеркивала ее великолепную, может, чуть излишне пышную фигуру.

Визитерша мягко, по-доброму улыбнулась:

- Не представляйся. Я знаю о тебе очень многое.

Вэл, приняв самый светский тон, осведомился:

- Кто вы, о светлый ангел?

Она рассмеялась, отбросив волосы назад. Очень грациозный жест.

- Как вы галантны! Кто я - не важно. Мое имя - Аго, вот и все.

Вэл закрыл глаза. Он уже сожалел о своем шутливом тоне. Похоже, ситуация все-таки явно не для таких бесед..

- Не хочешь смотреть?

- Ты из Темной Гвардии.

Он услышал звенящий, тихий смех:

- Не все ли равно? Я пришла как друг. Не веришь? Зря, нам надо поговорить.

- Я ничего не скажу.

- И не надо. Мы все узнали от Навена.

Вэл еле-еле сдержался от рывка, но глаза не открыл. Тихий, мелодичный голос продолжал:

- Успокойся. Мы отпустили твоего наставника. Отпустим и тебя.

- Условия?

Она ответила на его пристальный взгляд, но в ее зрачках ничего не читалось. Это была единственная деталь, не сочетающаяся с образом милой девушки. Аго опять засмеялась, упала в тут же возникшее кресло. Чуть лукаво сощурясь, сказала, поглаживая изогнутые, словно фольговые подлокотники:

- Только не играй в продажного, Валентин! Хочешь обхитрить? Хвалю. Но я просто ничего не потребую взамен.

Вэл дернул плечом, скопировал прищур собеседницы:

- И чем же я заслужил такую милость?

- Тем, что ты мне нравишься.

Он предпочел не прореагировать. Хотя на Земле девушки считали, что у него "интересная внешность", но в таких обстоятельствах...

Аго продолжала:

- Ты хочешь убить Императора. И ты его убьешь.

- О-о-о, да ты государственная изменница!

Она совсем по-девчоночьи тряхнула головой:

- Конечно. Ты станешь Императором, а я - твоей подругой.

- Ну естественно! - Вэл улыбнулся, как кинозвезда, с натуральным восторгом развел руки в стороны.

- Артист, - засмеялась Аго. Ее глаза блеснули почти тепло. - Но ты в самом деле полюбишь меня. И сейчас.

- Я уже...

Маленькая рука поднялась вверх, и он решил, что надо покорно замолчать.

- Я вложу в тебя любовь. Поверь, это предрассудок, и искусственная ничем не хуже естественной.

- Что-о-о?! - Он подпрыгнул, ударился головой о поле, сел, собравшись в комок. - Только попробуй, ты!

Женщина приспустила ресницы, сделав вид, что не заметила перемены в собеседнике. Сняла с пояса маленькую перламутровую дощечку-пульт. Коснулась чего-то на ней.

Страшная сила пригнула Вэла к столу, прижала, приварила к гладкой, обманчиво скользкой поверхности. С потолка медленно опускался белый, туманный как и стены - хобот. Аго ворковала за пределами видимости:

- Ты очень красивый, сильный, смелый... Тебе нужна достойная подруга... Не бойся моей любви. Император...

В голову проник жар. В ней хозяйничали раскаленные щупальца. Что они перемещали? Может, даже псевдоклетки мозга?..

Генерал вышла, нахмурившись. Непривычно сухо кивнула Стеву, ожидавшему у входа в спецлабораторию:

- Мозг объекта оказался неустойчив. Он погиб, и я аннигилировала это тело.

Майор наклонил голову. Аго коснулась пальцами своего виска, продолжила тем же официальным тоном, до крайности не вяжущимся с ее видом:

- Благодарю за операцию. Тебе присвоено звание подполковника. - Она повернулась и быстро пошла по коридору.

Стев не стал глядеть ей вслед - его больше интересовало другое: почему генерал закрыла пустую лабораторию и унесла ключ-компьютер с собой? Новоиспеченный подполковник колебался: начать контригру, или ему опять только мерещится? И не ловушка ли это, не проверка ли? А если да, то какое поведение наиболее благоприятно?

Он очнулся, резко вскочил. Силовое поле исчезло. В ногах лежал нуль-плащ. Вэл торопливо схватил подарок и, даже не надевая, а просто крепко держа его в руках, шагнул на ту самую свалку - точные координаты других мест планеты ему известны не были (не считать же дом Лэри). Сел на блестящую, словно лакированную землю. Проанализировал себя.

Оставалось лишь схватиться за голову и ругаться самыми последними словами. Он поднялся, пошел, пошатываясь и натыкаясь на все подряд. Настала ночь, а он бродил, бродил... Взошли две серые, грязные луны. В их свете кристаллы казались гниющими. Откуда-то неслись хриплые, будто агонизирующие вопли.

А перед глазами было лицо Аго. И хотелось даже не коснуться его руками - а просто чтобы она шла рядом, чтобы можно было чувствовать ее присутствие, дыхание, взгляд... И Вэла совсем не волновало, кто такая Аго. Враг, друг - все едино, она была нужна ему, нужна...

Но...

Навен понимал, что это глупо, но все равно бежал из города. Под взятым напрокат флайером расстилалась грязная, монотонная простыня леса. "Куда угодно! В другую Галактику или еще куда там можно!!!"

- Вэ-эл!

Крик замер в мягкой обшивке кабины. Старик уронил голову на руки, задрожал. Но слез не было - только конвульсии.

Автомат, выполнив задание, посадил машину в нужном месте горного кряжа. Но человек не выходил наружу. Село солнце, дотлевал закат - огромный и неживой. Его холодная, блестящая корона стояла над дикими, промороженными вершинами, отражалась в темнеющих льдах. Холод усиливался.

Наконец Навен, пошатываясь, выбрался на присыпанные сухим снегом камни, поплелся по ним к ближайшему склону. "Карты не ошибаются, где-то здесь то, что мне надо, - глубокая-глубокая, никому не нужная пещера..."

Вход в нее нашелся очень быстро - хотя Навен искал кое-как, в полубессознательном состоянии. Старик протиснулся между исполинскими сосульками, в которых отражались первые звезды. На секунду прижался лбом к стене пещеры, потом медленно побрел в ее глубину.

К концу ночи снаружи началась вьюга. Навен не спал и не бодрствовал. Сжавшись в углу подземелья, которое оказалось не таким большим, как он хотел, старик вспоминал, галлюцинировал. Универсальный комбинезон защищал его от холода камня и воздуха. Еле-еле доносился свист ветра в сосульках у выхода.

"Вы не виноваты. Можете идти", - это сказал автомат. Ни один Гвардеец или полицейский после допроса так и не заглянул в камеру - страшную, все ее стены словно в подтеках крови... И торопливый, бессмысленный уход, когда Навен сам не знал, зачем бежит, хотел остаться, но... "Неужели в меня там, на том исследовании, заложили программу и я - робот?! Пусть, пусть, значит, Вэл жив, я им нужен как приманка... Или из меня просто выкачали информацию и отбросили зная, что жест красив для публики, безопасен для них?.. Чего же они нашли в моей памяти? Неужели действительно все?!" В это не верилось, приходили мысли о чудесах, способных изменить итог зондажа мозга...

- Учитель!

Навен медленно, толчками поднял голову. Рядом сидел Вэл. Он был прежним излишне аккуратным в одежде, неаккуратным в прическе. В лице тоже ничего не изменилось - привычное ироничное, слегка холодноватое выражение, отработанная маска для публики и вообще для всего света. И интонации нормальные:

- Что вы делаете здесь? Я еле-еле нашел вас!

- У меня прежнее биоизлучение, да? Но все равно, не приближайся ко мне...

Вэл осторожно полуобнял старика за плечи:

- Все в порядке.

- Отойди! - Он попытался вырваться. - Меня забирали Темные, отпустили совершенно немотивированно... Во мне наверняка есть программа-мина.

Вэл полуприкрыл глаза и слишком спокойно произнес:

- Вас отпустили потому, что я спутал работу компьютера Цитадели. И никто в вас ничего не закладывал.

- Правда? - Навен несмело, беспомощно улыбнулся. Выдержать его взгляд было очень трудно. Но раз другого выхода не существовало - все-таки возможно.

- Сейчас мы заберемся в мой флайер, и я накормлю вас.

Все в порядке, учитель.

Двое прошли среди стонущего от ветра льда и, защищая лица от плетей вьюги, пошли к флайеру.

4. ВОЕННАЯ БАЗА

По Настоянию Вэла Навен снял одноместный номер в каком-то полупритоне. Здесь администрация не интересовалась документами постояльцев, а постояльцы не интересовались друг другом. Можно было запереться в комнате хоть на год - и если деньги заплачены за весь срок, вас ни разу не потревожат, не станут выяснять, живой вы или мертвый. Правда, в этом заведении изредка бывали полицейские облавы, но в них попадались только те, кто был под слишком большим кайфом и не успевал воспользоваться нуль-плащами.

Навен, еще более похудевший, лежал, утопая в огромной, мягчайшей постели, и недовольно оглядывал свое новое, розово-багровое жилище. Вэл, непринужденно сидя на кончике треугольного плюшевого стола, болтал ногой в воздухе:

- Темные от тебя отвязались. Я сделал все, что мог, и этот отельчик перестраховка. Со мной с самого начала было все в порядке... - Поймав взгляд опекуна, он очень неловко заторопился: - Ладно, я убегаю. Извини, мне действительно некогда.

Старик нахмурился - ему с самого начала сильно не нравился чересчур развязный тон Вэла:

- Ты хотел вначале узнать Империю.

- Я узнал ее уже достаточно. Начинать надо с Императора и его Талисмана.

Навен с трудом поднялся на локте - тело слишком глубоко проваливалось в кровать.

- Уж не хочешь ли ты надеть Талисман?! Твоих сил вполне хватит на убийство Императора, а после его смерти государство развалится само собой, тебе для этого ничего не придется делать. Понял, что сумеешь обойтись тем, что у тебя есть?!

Выходя из нуль-пространства, Вэл чуть не сбил с ног какого-то полуголого, неопрятного парня. Парень грязно выругался, исчез за ближайшим клубом тумана. Вэл, ориентируясь на нужное биополе, неспешно шел и оглядывался по сторонам.

Везде золото и пурпур. Туман медленно меняет очертания, почти незаметно для глаз клубится по всему залу - точнее, по ближайшей его части, а дальше не видно. Из царственных, великолепных облаков выныривают низкие поблескивающие столики, плавающие в воздухе. Рядом, на еще более низко парящих пластинах (они почему-то напоминали Вэлу матрацы) лежали люди. Почти все - полуголые, многие в нуль-плащах, но некоторые - без них. Похоже, что у притона есть нормальная дверь, а это большая редкость для общественных мест Империи.

- Эй, ты! - Вэла грубо схватили за плечо, он легко выскользнул. Рядом стояли тот самый парень и несколько других - видимо, его приятели. Их одежда состояла из лакированных белых кусков, наклеенных на различные части тела. Первый задира, усмехаясь, предложил:

- Извинись, ты!

Вэл чуть улыбнулся, качнул головой. И тотчас увернулся от быстрого, профессионального удара, за которым последовал второй, третий...

Драться не хотелось, но "балет" раздражал все больше и больше. Рядом из непрозрачных, переливающихся клубов тумана начали высовываться лица. Усмешки на них становились все наглее. Некоторые из зрителей пытались ударить Вэла. Кто-то, получив слишком большую дозу наркотических излучений, орал жуткие, только что придуманные подобия стихов, смысл которых сводился к требованию всеобщего мордобоя.

Теоретически следовало уйти и появиться здесь попозже. Но этот выход был для человека с другим характером.

Все оказалось просто. Вэл сам испугался того, насколько это просто избивать людей. С Гвардейцами был бой, оружие, там такого ощущения не возникало... Головы оперативно попрятались в пурпурный туман. Парни лежали на неровном, мягком (ради таких случаев мягком?) полу. К ним подскочили роботы, похожие на гибрид осьминога и паука, куда-то их потащили. Вкрадчивый голос прошептал с потолка:

- Друзья, хозяин просит вас не ссориться и не привлекать внимание Полиции...

Вэл, продолжая ориентироваться на биоизлучение, пошел дальше. Теперь сидящие за столиками "не видели" его. Многие уже опять направляли на свои головы конусы наркоизлучателей. Словно собирались застрелиться из пистолетов.

Нужный человек (данные по нему были в нелегальной компьютерной сети, куда они с Навеном залезли опять-таки нелегально) сидел в одиночестве, смотрел в стол. Рядом с ним стояла тарелка с радужной, блестящей синтетпищей - на Земле бы ее приняли за несъедобное. Вэл сел рядом с человеком, на пустующую часть "ложа". Он старался не смотреть на соседа.

- Мне нужна отмычка, открывающая люк любого звездолета.

Элегантно подстриженная голова кибернетика, подрабатывающего такими заказами, кивнула.

- Хорошо, но плата двойная - за двойной риск. Я видел, как ты дрался, и понял, что ты вряд ли мелко плаваешь.

Вэл, сгибаясь, прошел гравитационную ограду - ее поле не было особенно мощным. Остановился, отдыхая и прижимаясь к невидимой опоре за спиной. Ноги были холодными, неуклюжими. "Все-таки сто пять "g" - это многовато".

На пульт охраны сигнала тревоги не поступило - ведь поле не подавлялось и прохода в нем не "рубилось". Металлопластик, на который реагировали сенсоры и который неизменно был в телах роботов и киборгов, в Вэле тоже отсутствовал.

Космодром бешено, хаотически ощупывал невидимый кварковый луч. Вэл выждал, пока тот не приблизился, и кинулся бежать за ним, следуя за всеми зигзагами и петлями локатора.

На пульте охраны было спокойно. Дежурный, покачивая ногой и потягивая новомодный тоник, флиртовал по видеофону.

Около утонувшей во тьме стартовой площадки Вэл, рассчитав бросок, метнулся к ближайшему от бегущего луча кораблю. Прижался к люку, приложил отмычку к сенсору замка. Шипение-шелест, темная плита мгновенно ушла в сторону. Вэл кинулся в тамбур. Остановился в нем. "Надо успокоить организм. Эта чертова зона прощупывания несется километров под четыреста в час... Хорошо, что никто не додумался расставить по космодрому термодатчики и прочее... И надо было Навену уничтожать наш корабль!"

Он осторожно, на расстоянии выводя из строя фотоэлементы, добрался до управления внутрикорабельной сигнализацией. Разобрался,.отключил ее.

Дежурный, жмурясь от удовольствия, продолжал трепаться с девицей. Он ослабил свет, создав интимный оранжевый полумрак. Кварковые лучи управлялись компьютером, человек нужен только на случай попытки угона, а о такой попытке предупредят те же машины...

Тьму за панорамным окном вспорола лиловая вспышка. Дежурный, не договорив банального комплимента, вскочил с уютного вращающегося кресла. Не обращая внимания на ахи полноватой, смазливой собеседницы, он удивленно глазел на быстро гаснущее белое пятно на земле - место старта.

Минут пять он убеждался в том, что это был угон, а не внеплановый взлет. Наконец солдат догадался отключить свою знакомую, с упоением вертевшую головой. Набрал код и, отводя глаза, промямлил:

- У нас тут, выходит, непорядочек... Звездолет сам собой стартовал. Ей-ей, Свят Император, не было преступника, не виноват я!!!

Вэл летел уже месяц. Звезды проплывали мимо, как придорожные огни. В их движении было что-то неестественное поэтому он, как и в первый полет, ловил себя на ложном ощущении: корабль неподвижен, а Вселенная скользит мимо, медленно стекая в какую-то невидимую пропасть...

Погоне не удалось выйти на след Вэла (в чем была немалая заслуга Аго). Звездолет прочно удерживался в обычной метрике, скользя по ней, как водомерка. Пространство почти не искривлялось под ним - и, следовательно, не порождало парадоксов времени, необходимости бесконечных энергий для разгона и т. д. Вакуум вокруг был хорошим - в нем не попадалось тех зон, в которых легко "утонуть" - прорвать метрику, "вывалиться" в гиперпространство, безопасны только очень короткие, соответствующие нескольким десяткам тысяч нормальных километров, тоннели. В более длинных и потому менее стабильных коридорах вещество тотчас перенимает неустойчивость среды, деформируется, перерождается в окружающее Ничто...

Одиночество и непрекращающаяся Музыка Сфер - еле слышный стонущий вой, плывущий по всему кораблю. Навен как-то сказал: "Это крик Космоса, которому мы делаем больно своими кораблями..."

Наконец Вэл прекратил прятаться среди туманностей и покинул Эклиптику. Вокруг остались лишь пустота и расстояния, немыслимые даже для имперцев. Казалось, что звездолет медленно поднимается из сумасшедшей, неподвижной воронки вакуума, в основании которой туманно искрится неряшливый диск, отходящий все дальше и дальше...

Галактика оставалась позади.

Вэл вскочил с кресла у пульта гравитационной связи, кинулся к секции управления полетом. В рубке трещали четкие сигналы, просившие о немедленной помощи.

Отсутствие Навена неизмеримо упрощало ситуацию. Тот начал бы заваливать обвинениями в беспечности, напоминаниями о Главной Цели... Для Вэла в таких спорах самым страшным было то, что старик еле-еле сдерживал слезы, тихо твердил: "Ты ведь последняя надежда. Другая появится через сотни и сотни лет, а может, вообще никогда... Что, если открытие твоего отца было случайным или его в конце концов повторят верные Империи люди?.."

Но Навена на борту не было. И Вэл, не теряя времени, повернул на сигналы.

Видимо, эту планету прибуксовали сюда от какой-нибудь окраинной звезды, и с тех пор ее каменно-ледяной шар неспешно вращался вокруг своей оси, а стационарный спутник-солнце все время освещал одну и ту же долину, укрытую защитным полем. Вот такой мир: пятачок веселого, золотистого света, узенький сумеречный пояс - и вечная ночь, глыбы древних торосов, в которых не отражаются даже звезды, которых здесь нет...

Вэл посадил корабль в центре крохотного, искусственного лета. И даже выполнил правила безопасности - точно выдержал трехкилометровое расстояние до зеленой, стеклянной пирамидки стандартного входа в подземный комплекс.

Но возиться с детальным анализом атмосферы не стал. Просто быстро прошел полную дезинфекцию (чтобы не занести на планету чужих микроорганизмов), после секундного размышления надел генератор поля биозащиты - и спрыгнул на землю.

Твердая, чуть припорошенная пылью почва. Безветрие, приятное тепло. Пахло чем-то вроде соснового леса - хотя до самого горизонта здесь росли лишь изредка попадавшиеся островки низких, зеленоватых кустов. Их тонкие ветви склонялись к пятнам бурого лишайника. Все это чем-то напоминало полупустыни Земли - только лишенные ветра движения и звуков.

На пути к входу в комплекс было несколько кустов. Вэл и не думал обходить их на большом расстоянии.

Зелень приближалась. И вдруг... Ветви стремительно распрямились, разорвались на светло-зеленые кусочки. Те быстро поплыли по воздуху, выпуская из себя металлически поблескивающие жала. Впрочем, так воспринимать происходящее мог лишь киборг - оно заняло ничтожные доли секунды.

Вэл немного растерялся, а к тому же понадеялся и на биозащиту, и на свой организм. Но куски "ветвей" легко пробили защитное поле. Их было так много, они летели с разных сторон... Вэл почувствовал, что в кожу впиваются горячие острия, успел заметить, как обламываются, опадают их хвосты-двигатели. И тотчас перестал видеть. Руки разом одеревенели, стали неохотно повиноваться приказам мозга. Пальцы слишком медленно вытаскивали жала, а по телу мчались волны жжения и холода.

И еще Вэл чувствовал: с ним творится и что-то похуже этого. Какая-то сила упорно пыталась парализовать волю. На мысли наползала, придавливала их огромная, слепая апатия, казалось, что мозг не выдержит, растворится в ней, как сахар...

Но иглы были гладкими, вытаскивались без затруднений - если не считать полупарализованных рук и слепоты.

Наконец Вэл выбросил последнее жало.

Глаза начали понемногу прозревать. Тело отвратительно ныло, подтверждая, что его регенерация уже идет. Шатало. Вместо организма было скопище полых, матерчатых шлангов.

Оставалось лишь сесть на землю и ждать, пока все придет хотя бы в подобие нормы.

Слабость позволила возникнуть лицу Аго - не осталось сил отгонять его. Вэл прикусил губу, мысленно застонал: "Я же знаю, что это не мое, что все это мне навязано! Знаю!"

Часа через два Вэл смог встать и поплелся к своему кораблю. Там он отыскал костюм для работы в ходовом реакторе звездолета: "Хотя и не настоящий скафандр, но все же его стоит надеть под защитное поле".

Он проклинал неприязнь имперцев к скафандрам: в сильных энергополях ходить невозможно, слабые - ненадежны... "Эх, надо было рискнуть и угнать военную посудину. Там нашлось бы нормальное, практичное снаряжение, солдатам разрешено им пользоваться..."

Вэл на секунду замешкался перед открытым люком, вслух обругал себя за трусость и вторично спрыгнул на планету. На этот раз он захватил с собой и полм, и анниг (тот был украден в полиции накануне нелегального старта).

Теперь, несмотря на спешку, Вэл огибал кусты на хорошем расстоянии. До входа в комплекс он добрался без приключений, легко прошел через слабое поле двери и оказался в стандартной, наклонной улице-коридоре.

Спуск по ней тянулся долго - намного дольше, чем следовало по типовым проектам. Стерильные, светло-серые витки уходили глубже и глубже, то расширяясь, то суживаясь. Все чаще встречались красноватые "занавески", слабо мерцающие поперек прохода, а иногда попадались вообще лишь их остатки - черные, словно атласные ленты, припаянные к полу и стенам. Такое обилие силовых заслонов, к тому же находящихся в разной степени неисправности, наводило Вэла на интересные мысли.

На полу стали появляться гниющие кучи, похожие на вороха прелых листьев. Но смрад от них был минимальным: местная вентиляция работала отлично. Наконец, по бокам коридора потянулись ряды значков, несомненно, указывающих на наличие герметичных, полностью сливающихся со стенами дверей.

И - неизменная, полная тишина звукопоглощающего помещения.

- Эй! - Вэл обернулся на движение за спиной раньше, чем человек успел выйти из разорвавшейся стены. Незнакомец, одетый в темно-бордовую форму транспортного флота, отшатнулся, заморгал, одновременно размахивая перед собой веснушчатыми руками. Он явно рассчитывал застать Вэла врасплох и не ожидая, что тот его окликнет.

- Не бойтесь, я прилетел на ваши сигналы.

- А я ведь не испугался, просто удивился, - ухмыльнулся человек. - Слушай, приятель, пойдем на камбуз, там и поговорим?

- Хорошо.

Незнакомец быстро отступил в комнату, стена, на самом деле открывавшаяся, заросла. Вэл улыбнулся: ладно, пусть человек верит, что трюк прошел и голографическое изображение на самом деле принято за живой оригинал.

Стена резко распахнулась. Транспортник (в живом, а не в топографическом варианте) на этот раз заметно нервничал. Его глаза бегали, с фантастической скоростью осматривая коридор. Быстрым движением руки он пригласил гостя внутрь, моментально зарастил стену за ним. И только убедившись в герметичности помещения, спросил:

- А почему ты один?

- Я люблю так путешествовать, - дипломатичным тоном ответил Вэл, оглядывая камбуз. Впервые в Империи он увидел беспорядок - хотя и не классически земной.

Зеркальный пол запылен. Висящие в воздухе изогнутые лепестки кресел завалены грязной пластиковой посудой - хотя санитарный распылитель у стены светится голубым в знак полной исправности и готовности к действию. Пище-синтезатор отключен от энергосети, рядом с ним лежит самодельный, похоже, рассчитанный на многократные рассоединения-присоединения контактный диск. Две пластины столов сдвинуты вместе.

Незнакомец, перехватив взгляды Вэла, затараторил:

- Меня самого передергивает от такого дикарства, ей-ей! Но столы - это моя кровать; роботы-уборщики неизвестно где; а посуда - я боялся тратить на нее энергию, я не знаю, что с местными аккумуляторами. Понимаю, что для тебя все это дебильно, но...

Вэл сдержал усмешку. Чистота в главном коридоре-улице говорила о полной исправности роботов-уборщиков (кучи "прелых листьев" явно были каким-то табу для автоматики). "Значит, машинам просто не давали попасть в камбуз.

Человек продолжал болтать:

- Когда я понял, что Гвардейцы влипли, - помчался сюда, поближе к жратве, забаррикадировался, то есть, конечно, заблокировался, но баррикада - это так древне-романтично звучит. Через компьютер-коммутатор включил сигнал бедствия, стал ждать... А почему ты летаешь один? - Тут незнакомец спохватился, подмигнул: - Понимаю, молчу и не лезу. Ты голоден, парень?

Вэл качнул головой:

- Нет. А как тебя зовут и что стряслось?

Транспортник поскучнел, ковырнул зеркало носком сапога, больше похожего на земной капроновый чулок:

- Зовут Мива. Я извозчик - снабжал их аккумуляторами, планета ж сильно секретная, гиперэнерговод к ним не протянешь, серьезные портативные генераторы дают фон... В общем, этих военных демаскирует все человеческое оборудование. Только привез партию, разгрузил - а они здесь свое оружие проспали. Оно их сожрало! - Мива нехорошо рассмеялся.

- Здесь была военная база?

- Ага. Биооружие разрабатывали.

За месяц одиночества Вэл соскучился по разговорам - любым, даже самым пустым. Но именно поэтому он воздерживался от оживленной беседы с транспортником - боялся сорваться и рассказать слишком многое. Тем более что и обстановка не вдохновляла на болтовню.

Вдвоем, не выпуская друг друга из поля зрения, они обшарили уже два яруса базы. Везде были лишь чистота и кучи гнили - последний этап "игольчатых" метаморфоз. Сначала уже знакомые Вэлу "кусты" обстреливали жертву. Через полминуты любой нормальный организм превращался в безмозглую амебу, ползшую к другим людям (или зверям - различить их эта тварь не могла). Она выпускала в них те же иглы, которые достались ей от кустов (или других амеб). Потом загнивала. Иглы могли использоваться миллионы раз, но "загруженные" монстры не могли жить дольше месяца.

Мива болтал без остановки. Рассказав несколько десятков анекдотов из жизни военщины, он переключился на компаньона:

- Ты не гангстер - не те замашки. Значит, поцапался с Темными по высшим соображениям?

Вэл, не переставая следить за обстановкой в коридоре, скривился:

- Мои соображения касаются только меня. Лучше скажи, какая гадость здесь еще была - кроме кустов?

- А этого Император и тот не знает! - Мива тотчас испуганно огляделся. Словно бы здесь мог быть шпион, фиксирующий сомнения во всеведении Властителя.

Они остановились у значка, означающего - если верить Миве - анабиозный отсек. Вэл пригляделся к излучателю, генерирующему белую, похожую на вещество, стену. Но тот управлялся каким-то сложным шифром, и возиться со всем этим не хотелось - проще было попробовать взлом. Иногда полм мог подавить защитное поле - если удавалось ввести их в резонанс, а потом подобрать гасящую частоту.

Им повезло - раздался дикий вой сигнализации, вспыхнул и исчез целый кусок перегородки. Коридор, анабиозный отсек и еще какие-то помещения слились в исполинскую залу с низким потолком. Динамики стали вдалбливать в уши информацию о поломке блока кодовый номер такой-то. Вдобавок удалось вовремя отключить полм, и оружие, запустив процесс, не успело от него разрушиться.

Вэл быстро шел между двумя стенами мертвых, пустых ячеек. Впереди мерцал одинокий синеватый огонек.

Единственный спящий.

Мива пыхтел сзади:

- Сожги ты это мороженое мясо, а? Ведь все равно не сумеем разбудить!

Вэл, не отвечая, наклонился над пультом занятой ячейки. Транспортник, уперев руки в бока, щурился и неодобрительно следил за манипуляциями напарника.

- Успокойся. Биоданные говорят, что внутри обычный, ничем не зараженный человек.

Мива хмыкнул:

- Ты, оказывается, и в медтехнике соображаешь!

Из ячейки, похожей на гроб, с трудом вылез моложавый, спортивного вида мужчина. Заученно улыбнувшись, он быстро ощупал всех умными, но немного шалыми глазами. По инерции разгладил рукав золотистого, похожего на парчовый, комбинезона. Мива демонстративно рассматривал противоположную стену.

- Сколько в живых? - Голос человека звучал немного хрипло.

- Пока вы - второй.

Незнакомец бестолково улыбнулся, смял лицо ладонью, затряс головой, идиотски хихикая. Потом сразу посерьезнел и сказал тоном виноватого школьника:

- Извините, извините. Я чуть не погиб, чудом спасся от амебы - ею стала моя лаборантка, была такой умной, и... Я не привык вот так, чуть не гибнуть... ОНИ проходили через все защитные поля, неслись на биоизлучение... Выжил, а?! Он снова счастливо улыбнулся, потом явно заставил себя погрустнеть. - Нет, не могу горевать об остальных - слишком рад. Знаю, эгоистично. Вы извините, что так много болтаю. А вырвались только кусты? Как с программой "Смог"? И тут Вэл допустил ошибку:

- А что это за программа?

Мужчина с недоумением посмотрел на Вэла. Тот углубил свой промах:

- Я просто пролетал мимо и услышал сигнал бедствия.

Спасенный растерянно мотнул головой:

- Вы не из Темной Гвардии?

- Нет, я частное лицо.

Человек вытянулся, застыл, стал похож на андроида. Глаза превратились в два бестемпературных кусочка запыленной пластмассы. Голос зазвучал, как плохо настроенный компьютерный синтезатор:

- Вы нарушили границы секретного объекта. Вы арестованы. Пилот Мива, вы арестованы как сообщник этого шпиона.

- Успокойтесь, вы переутомились. - Вэл шагнул вперед, к незнакомцу, умиротворяюще приподняв руку. Тот стоял неподвижно. Потом внезапно неуклюже двинулся на ничего не понимающего Вэла.

Обезвредить его было очень легко, не было нужды даже в болевых приемах. Но, оказавшись в "объятиях врага", мужчина вдруг выгнулся в дугу и окостенел. Вэл тихо, мягко повторял:

- Успокойтесь, мы не шпионы...

Потом до него дошло, что в его руках - труп. Он побледнел, пробормотал:

- Чушь, чушь, как...

Киборг мог генерировать слабые электроразряды - массаж ими не оживил незнакомца. Мива, подпирая ячейки, равнодушно бросил:

- А им всем введена программа-мина. Как она врубится - парень уже робот. А без нее - человек как человек, пока программа молчит то есть.

- И я запустил ее словами...

- Да не переживай, все они здесь мерзавцы.

Вэл, сжав зубы и не глядя на Миву, сухо сказал:

- Ты знал, что он самоуничтожится от такой информации?

Тот небрежно кивнул. Вэл отвернулся от него и сжал кулаки. Пилот за спиной продолжал:

- Все они подлецы. А если тебя интересуют сведения о базе, так есть же компьютер!

Компьютер в оперативном центре допросить не удалось. Он был застрахован от любопытства даже самых квалифицированных программистов-медвежатников, а не только от недоучек землян. Пришлось продолжить осмотр базы.

В конце концов Мива сел на пол, протянул ноги поперек коридора и заявил:

- Все. Дальше вроде начинаются основные лаборатории. Я туда не иду и тебе не советую.

Вэл даже не махнул рукой, а просто повернулся и открыл очередную, на этот раз самую обычную, примитивную дверь. За ней был такой же допотопный, чуть ли не с детства знакомый лифт. Вэл подобрался: "Имперцы не любят простоты, допускают ее лишь тогда, когда нужна супернадежность... Не по виду ли двери Мива догадался о лабораториях?"

Лифт остановился в небольшом зальчике. Вокруг стен тянулись открытые прямоугольные ниши, и в каждой на металлическом крючке висел скафандр высшей биозащиты.

Это Вэлу понравилось. Он улыбнулся, быстро отыскал экипировку подходящего размера, натянул ее, проверил герметичность.

Плита-дверь, сделанная из гигантского, плоского кристалла алмаза, тяжело повернулась вокруг оси. За ней оказался тамбур. На его полу и потолке обильно темнели полосы бездействующих дезинфекционных излучателей. И выход - точная копия входа. Зал.

Вэл почти метнулся в него, сжимая рукоятки и полма, и аннига. Замер, ожидая чего угодно.

Все нормально. Горит яркий, но не слепящий свет, матовые кремовые стены вверху превращаются в купол. А впереди стоит барьер абсолютно полной черноты. То есть работающее оптическое поле.

Рывок через поле - опять с оружием на изготовку. И опять - ничего. Точно такое же помещение, только в нем нет нового оптического поля.

Вэл осторожно, почти крадучись, подошел к стене. Вздрогнул, когда она мгновенно превратилась в экран (или просто в иллюминатор?).

Пушистые золотистые зверьки походили и на котят, и на одуванчики. Милые, детски грациозные, они ползали по полу, смешно вытягивая вперед лапки, многозначительно поглядывали по сторонам - как дети, приготовившие подарок на день рождения мамы.

Щелкнула, автоматически открываясь, приборная панель. Рука Вэла хотела потянуться к красной клавише с надписью "вход", но он одернул себя: "Сегодня норму по глупости я уже перевыполнил. Хватит!"

Перчатки, как и весь скафандр, были толстыми, неудобными. Возиться с пультом в них тяжело, а проклятые информационные записи отыскиваться не желали. "Не может быть, чтобы на военной базе централизовывали секретные данные". Но время шло, и шли безрезультатные поиски. Вэл хмурился все больше и больше, еле-еле удерживая себя от спешки и слишком быстрых, сильных движений. Его эмоциональное состояние все меньше подходило для знакомства с подобной лабораторией...

Наконец, скорее от отчаяния, а не от интуиции, он потянул на себя экранчик какого-то третьестепенного датчика, и рядом с ним из пульта легко выскользнул узкий, очень длинный ящичек. Там лежало несколько крохотных, тускло поблескивающих рулончиков. Вэл взял один - он оказался очень тяжелым, металлическим. Начал разматывать - и увидел, что держит в руках не что иное, как мелко исписанный квиток. "Н-да, для имперцев это даже не просто дикарство... Что они не рискнули записать ни в какой из автономных компьютеров?!"

Закончив чтение, он потряс головой, начал бездумно перетасовывать свитки. Тончайший темный металл разматывался с них, волнами падал на пол, перепутывался...

Оружие! Вэл еще раз вгляделся в глаза зверьков - они приглашали к игре. Средство уничтожения, запрограммированное на искреннюю любовь к человеку. Разработчики скрупулезно фиксировали все данные, в том числе и степень привязанности к хозяевам, доброты, смышлености. И рядом с этим шли параметры труднообнаруживаемого биополя, излучаемого золотистыми симпатягами. Если бы между ними и Вэлом сейчас не было защиты... От часового общения с одним зверьком человек через полгода внезапно, за пару часов, становился дебилом. В лаборатории же живет около двухсот этих созданий, и лучше не думать о суммарном эффекте их воздействия.

Кощунство. Другое, более современное слово, не подбиралось. Вэл швырнул свитки на пол, повернулся, пошел. В голове крутилось только что прочитанное: "Необходимо разрабатывать оружие, имеющее огромный избыточный запас эффективности. Необходимо рассчитывать на прилет (создание) гипотетических сверхпрочных существ..."

...Зверьки с обидой смотрели вслед. Они честно ничего нe знали о себе. Им так хотелось, чтобы человек зашел за стену, поиграл с ними... С ними еще никто не играл, а этого так, так хотелось...

Мивы не было. На вызовы никто не отвечал. Выругавшисъ про себя, Вэл кинулся разыскивать транспортника. Забежав в рубку связи, бросил взгляд на обзорные экраны и обнаружил, что невдалеке от входа в базу объявился второй корабль. (Несомненно, до этого прятавшийся в великолепном маскировочном поле.)

Вэл в бешенстве включил грависвязь. Настраиваться не пришлось - у здешнего приемника была только одна рабочая частота.

Через пару секунд над пультом повисло плутоватое, улыбающееся лицо Мивы. Фон за ним был искусственно стерт.

- Я думал, что тебя прикончили, идиот.

В ответ метровая, широкая физиономия совсем расплылась от ухмылки.

- Ладно, не сочиняй, что очень тут переживал! А я удрал, думал, тебя сожрут. Но все-таки ждал на борту - я любознательный, понимаешь? А сейчас убедился, что ты жив, и хочу побыстрее смыться на какую-нибудь планетку, где никого лишнего не болтается... Отдохнуть, подождать, пока меня не запишут в покойники, а потом посмотреть дальше. Пока! - Мива отключился.

Вэл перевел взгляд на наружный экран и увидел, как медленно, красиво взлетает... его звездолет! Грузовоз же стоял неподвижно.

Корабль транспортника оказался в приличном состоянии, хотя новыми на нем были только вооружение и маскировочный генератор. Часа за полтора проверив все, что можно было проверить, Вэл отрегулировал пилотское кресло по своей фигуре и еще раз вслух проклял Миву: грузовоз был тихоходом, а самое скверное - чужой техникой, то есть своеобразным кристаллическим котом в мешке.

Почти все механизмы имперцев - маленькие или исполинские друзы с минимумом датчиков и приборов управления. И узнать, какие же поля рождаются, гаснут в этих опаловых, предательских глубинах... Это возможно только на хорошем космодроме, где есть огромные, сложные машины. А убирать эти вживленные программы... Много проще синтезировать новый звездолет, чем хоть немного изменить старый.

И если в грузовоз для обеспечения его неиспользования кем-либо посторонним встроены какие-то военные заморочки...

Остается надеяться, что их либо нет, либо они не активируются во время полета.

Мива тоже рисковал, забираясь не в свое. Хорошо бы он рискнул только от того, что не знал ничего и о собственном корабле...

"Кот" пока не бунтовал и был просто неразворотлив. Вэл, осваиваясь с его норовом, сделал несколько витков. Затем завис немного в стороне от искусственного солнца.

Корабль неохотно, не спеша развернулся кормой к планете. С носовых экранов в кабину бил веселый, неотличимый от естественного, свет. Вэл еще раз проверил положение звездолета и на одну десятую секунды включил кормовую гравитационную пушку. Волна тяжести упала вниз, смяв, спрессовав все под собой и подвинув планету на новую траекторию полета. В эпицентре поражения - на месте базы осталась лишь огромная, идеально круглая пропасть.

И - ничего больше. Мир внизу был словно в состоянии шока. Вэл, не глядя на него, разворачивал грузовоз. Ему хотелось только одного - улететь из этого милого уголка.

...Позже он узнает, что до начала программы "Смог" оставалось чуть более полутора суток. Охранная автоматика базы зарегистрировала отсутствие персонала и расценила это как результат успешного нападения врага. На самых нижних ярусах (куда Вэл не пошел) включились синтезаторы, ловушки из силовых полей начали медленно заполняться "Смогом". Еще немного - и тот был бы активирован, выброшен в Космос, став туманностью, пожирающей все на пути: излучения, газы, планеты, звезды... Остановить это увеличивающееся, сверхсветовое чудовище, разумеется, удалось бы - но ценой неизвестного количества солнечных систем.

Сотни "g" спрессовали, разрушили "спящий" полуфабрикат, навсегда превратив его в безобидный, деструктурированный камень.

Через три часа к этой планете подлетел патрульный звездолет Темной Гвардии. Его командир, давно и отлично слышавший "SOS" из запретной зоны, получил от датчиков такую информацию, что решился нарушить охраняемые границы. И сейчас, чуть посерев, с полминуты рассматривал творящееся внизу, в лучах "солнца".

Планета очнулась от шока и дрожала, словно раненый зверь. Спрессованное вещество ее мантии возвращалось в естественное состояние, порциями-взрывами словно кусками - вышвыривая из себя исполинскую энергию. Кора трескалась. Вырывалась магма, сияющая белым, режущим светом, от перенакаливания она превращалась во что-то вроде огненного газа. И только по краям, под созданными ею же огненными "тучами", она текла нормальными, кроваво-красными языками. Эти потоки двигались в беснующейся обертке из горящего пара, секунды назад бывшего неподвижными, прочными льдами из метана. А в самом эпицентре, покачиваясь на волнах из жидкого, свихнувшегося камня, дрейфовал тонкий, невероятно плотный диск из окончательно выродившегося, нейтронного вещества. Рядом с ним набирал силу тяжеловесный лавовый гейзер.

- Снять информацию с "солнца"! Быстро! Этот корабль не имел права на любое вмешательство в дела базы, тем более - на получение с нее информации. Патруль должен охранять свою зону - но не видеть и не слышать происходящего в ней. Но его командир уже основательно боялся того, что, придерживаясь инструкций, "не слышал" и не передавал в Центр информацию о поступающем "SOS". И если сейчас... В такой ситуации не поймешь, что тебя подведет под трибунал - то ли послушание, то ли инициатива... Но быть расстрелянным за поступок все же менее обидно.

Горы внизу уже не тряслись, а трепались, как образцы на вибростенде. Свет сместившегося "солнца" мотался по ним. То есть магма подходила к точке своего последнего взрыва.

И вот снизу тяжело поднялся раскаленный, слепящий фонтан, в котором не спеша взлетали багровые, тянущиеся, как жвачка, куски гор. Резкий, страшный свет залил все полушарие. Магма, словно нехотя, достигла "солнца", сбила его и в небесах смешались два ада: термоядерный и выдавленный из чрева планеты.

Но основная часть информации со спутника успела перезаписаться в компьютеры патрульных. Через четыре часа их звездолет догнал и обстрелял врага. Когда тот стал походить на груду осколков, его взяли на абордаж (силовыми полями), ворвались в остатки рубки, выволокли оттуда очумелого Миву и избили, еле-еле успев снять с него энергоскафандр. После экзекуции пленника пришлось немедленно помещать в реанимационный блок...

На лечении было потеряно еще пять часов. Аго, узнав о поимке угнанного звездолета, заперлась в своем кабинете, почти совсем погасив свет. Включив антиграв, взлетела к потолку, достала из вплавленного в него сейфа изящный ультразвуковой пистолетик, опустилась на кресло-куб. Уронила голову на отключенный пульт и стала ждать. Хотя все это время твердила себе, что чудес не бывает, Вэла узнают, взломают его мозг, и... Много лучше умереть в зеленоватых спокойных сумерках, среди машин и кресел, кажущихся темными, мягкими призраками... Но пистолет был неподъемно тяжелым, рука с ним не могла оторваться от стола.

Об автоматическом включении экрана Особой информации оповестил знакомый пронзительный гудок. Аго рефлекторно подняла голову, увидела Миву, не поняла, как что-то может быть важнее Вэла. Но тут компьютер начал нудный, детальный доклад:

- Этот человек, угнавший звездолет за номером...

Генерал встала и стояла открыв рот. Со времен раннего цетства она впервые была в этой нелепой, неэстетичной позе. Слава Императору, что такие экраны передают информацию только в одну сторону!!!

Мива, не зная, что допрос транслируют на кабинеты всех высших чинов Темной Гвардии, плакал и умолял довести происходящее до их сведения. Кроваво-черные остатки его лица дергались.

- Не надо больше инфразвук я же мертвый, видите?! Не крал я корабля, ой, не надо, больно... Не надо-о-о-о!!! Я хотел, я к вам торопился... потому украл корабль у того типа... О-о-а-а-а!

Ноги Аго подкосились, и она рухнула на пол. Генерал не почувствовала бы боли, даже если бы упала не на толстенный ковер, а на камень. В голове - пусто. Мягкие ворсинки касаются шеи, щеки, в сознании вертится: "Выжила, выжила... Выжила, все будет..."

5. "НУ ВОТ. Я И ИМПЕРАТОР ГАЛАКТИКИ..."

Мысль о Резиденции ни на секунду не появилась ни в одной гвардейской голове. Все считали, что Вэл полетел обратно к Эклиптике, что его целью была уничтоженная база. Поэтому вся массированная, разнонаправленная погоня только отдалялась от беглеца.

Наконец поразительно спокойный, монотонный полет в полной пустоте кончился. Звездолет сел на огромном, совершенно пустом космодроме. Испокон века здесь появлялись только фешенебельные, дорогие корабли - а сейчас приземлился староватый, примитивный транспортник. Так что для полного оскорбления этого места Вэлу не хватало только какого-нибудь дешевенького груза в трюмах.

Но на Резиденции были лишь Император и машины. Ни тот, ни другие не разбирались ни в смешном, ни в приличествующем...

Вэл, немного пришурясь, смотрел на обзорный экран. На него транслировалось гравилокационное изображение, преобразованное в привычные формы и цвета.

Плиты стартовой площадки декорированы под золото, покрытое сложнейшим топологическим орнаментом. Полное впечатление трехмерности нарисованного, так что поневоле становится страшновато за устойчивость звездолета. Растрескавшиеся, лишенные даже льда горы, близкий горизонт. И непроницаемо-черное небо - в нем есть лишь невидимые нормальным глазом крохотные, туманные пятнышки других галактик (миры Империи видны только с другого, извечно обращенного к ним полушария). Изначальный мрак, тысячелетиями не нарушаемый даже прожекторами - в соответствии с такой же вековечной традицией людей. Все здешние машины ориентируются исключительно при помощи гравилокаторов.

Роботы, похожие на мохнатых спрутов, устанавливали около корабля коричнево-прозрачные кубы излучателей. Те тускло-тускло светились - ровно настолько, чтобы человек видел смутные, темные контуры окружающего.

Вскоре заработал коридор из силового поля. Со стороны гор к нему медленно, тяжеловесно ехала пологая, толстенная труба трапа. Вот она встала между ним и звездолетом. Внутри невидимого тоннеля пронесся ураган - это подали воздух. Во тьме над землей объявились тускло-кровавые, словно оплывающие буквы: "Входи, если не боишься смерти".

Поморщившись, Вэл быстро прошел в тамбур, моментально и четко - как робот - открыл наружный люк.

Пахнуло озоном, теплом. Комингс трапа полыхал золотом и исполинскими рубинами. Похоже, эта техника создавалась невероятно давно - до распространения атомно-химического синтеза, во времена, когда информация еще не стала единственной (кроме власти) ценностью, которая производит серьезное впечатление...

Внутри труба тоже была золотой. Ее усыпали крупные, варварски горящие самоцветы, разбросанные среди кованых, совсем не потускневших от времени сверкающих спиралей, пастей, когтистых лап. Ухмыльнувшись и засунув руки в карманы комбинезона, Вэл шагнул на тихо плывущую, массивную ступень эскалатора, сделанную из пригнанных друг к другу изумрудов. Невероятная помпезность древности снимала все беспокойство, превращала окружающее во что-то ненастоящее, картонно-театральное... И лишь временами возвращающееся осознание реальности происходящего словно добавляло в кондиционированный воздух порции какого-то свинцового, проникающего в тело газа.

Шагнув в сам тоннель, на силовое поле, идеально повторяющее все неровности лежащего под ним космодрома, Вал оглянулся на трап. Тот испускал потоки тепла, и в инфракрасной тьме его туша казалась исполинским, нелепым фонарем.

Он шел медленно, нарочито неторопливо. Кубы-излучатели тускло-тускло, ровно светились, еще тусклее отражаясь в плитках покрытия. Между ними и ногами было сантиметров пять, так что ты шел словно бы по пустоте.

Смутный, кажущийся сном коридор заканчивался непроницаемой тьмой. Вэл улыбнулся, качнул головой. Там явно поставлено оптическое поле. Фокус дешевый, но эффектный. Когда до этой стены мрака остался ровно один шаг, она резко отключилась - и одновременно вспыхнул ярчайший прожектор.

Над головой Вэла протянулась исполинская черная лапа. С нее что-то текло судя по наружной температуре, жидкий гелий. Лапа принадлежала огромному монстру, сплавленному из неровных кусков черного гранита. Гибрид из насекомого и разъяренного мутанта-Шивы, выскочивший из головы больного белой горячкой... Прозрачная, видимая лишь благодаря своему движению, жидкость покрывала всю статую, стекала с нее. Вэл пожал плечами: "Это, видимо, изображает слизь. Убогая фантазия у имперцев, однако. Почему я не видел сию декорацию при посадке? Ну да, маскировочное поле..."

Силовой тоннель переходил в изгибающуюся, неожиданно элегантную лестницу. Она вела к каменной, распахнутой пасти с несколькими рядами клыков.

Высота. Черный блеск. Прозрачный поток, струящийся за силовым полем. Белый, злой огонь прожектора. Приближающийся оскал черных, сверкающих зубов. Едва Вэл прошел между ними - еле доставая головой до их кончиков, - как каменные челюсти схлопнулись. Впереди во тьме мертвенно-сине засветилась дверь. Началось не очень громкое, утробное ворчание - явно подкрепляемое инфразвуком. Можно представить, как тот действует на естественные, белковые нервы...

"А что у них следующим номером программы?"

Дверь впереди рванулась вверх, резанул, погас свет - и тут же снова загорелся ровно, мощно. Вэл не торопясь шагнул в новую комнату - то есть зал, насмешливо сощурил глаза, рассматривая стоящего посредине робота-андроида, выряженного под пажа (или дворянина? Вэл плохо разбирался в древнейшей, планетной истории Империи). Лицо машины было почти человеческим - только кожа походила на покрашенный металл. Видимо, такое грубое несоответствие было не случайным.

Механизм неспешно поднял руки ладонями вверх и, глядя в никуда, длинно, нудно заговорил вибрирующим голосом:

- Ты пришел за Властью. Власть - в Черном Талисмане, таинственном создании расы, жившей в предыдущей пульсации Метагалактики. Талисман - сердце Империи, ее сила...

Вэл не вслушивался во все это: он рассматривал зал, чем-то напоминающий древние земные гробницы.

Огромные размеры и очень низкий потолок - кажется, вот-вот рухнет на голову. На нем и на стенах - кованые золотые барельефы, изображающие смерть во всех видах. Один монстр разрывает другого; люди, ножами разделывающие труп собрата; распухший утопленник; повешенный с вываливающимся языком, с ним совокупляется роскошная девица... Все сделано с мельчайшими деталями и до жути правдоподобно - кажется, что фигуры сейчас начнут двигаться, выть, текущая кровь из красно-золотой станет просто красной, пахнущей...

Наконец, гимн Власти и Силе кончился. Мертвые руки робота снова поднялись вверх. Сверкнули перстни, в изобилии надетые на пальцы машины:

- Каждый прилетевший соискатель знает правила поединка. Поэтому я проведу тебя, претендент на трон, прямо к Императору.

Вэл церемонно поклонился андроиду, весело блеснув глазами. Огромная панель стены с оглушительным лязгом взвилась вверх. За ней оказался золотой коридор, тоже наталкивающий на мысли о гробнице. По величественному жесту андроида из-под пола выскочило золотое кресло в виде пасти химеры - причем сиденьем был ее раздвоенный язык.

- Приглашаю вас, претендент на престол. Мы поедем на нем.

Кресло оказалось заурядным средством передвижения - таким же, как и его скромные собратья на звездолетах. Робот уже на ходу вскочил на загривок химеры, ухватился за ее чешую. Совсем как лакей на запятках кареты.

Все шло по древнейшему, неизменному сценарию. Машины не удивляются, их не касается, что со дня воцарения теперешнего Императора не прошло и трех тысячелетий. Будто все идет так, как всегда: слетелись стаи звездолетов, и безумноглазые соискатели бьются с одряхлевшим Императором, надеясь, что именно в их бою Владыка будет убит... И когда это происходит, на престол всходит новый Император, звездолеты исчезают - улетают не дождавшиеся своей очереди, аннигиляционные пушки расстреливают корабли тысяч, тысяч убитых... И - десять тысячелетий пустоты, и - снова одряхлевший Император... Талисман дает долгую, очень долгую жизнь - даже по меркам имперцев, в распоряжении которых лет по двести до короткой, здоровой старости, так не похожей на долгое угасание землян...

Так что Нэк Ю не мог ждать старости Хозяина Галактики. Вэл, очевидно, тоже не мог - хотя теория киборгов его типа была плоховато проработана и максимальный срок их жизни неизвестен. Но и через две, три, пять тысяч лет Император не станет слабее. А Вэл никогда не наберет дополнительных сил, так что оттягивать поединок достаточно бессмысленно.

Вэл вышел на середину круглого зеркального зала, радиус которого был никак не меньше километра. Поэтому потолок (он был обычной высоты) казался нависающим, рушащимся на пол.

Тишина. Пустота. Только вверху и внизу - множество одинаковых Вэлов, отраженных в синеватом псевдостекле... Он стиснул рукоять полма, рывком огляделся, но тут же оборвал себя: "Стоп! Без паники. Если так будет продолжаться - уж лучше уйти, все равно в таком настроении... а прийти... Стоп!!! Тебя учили глушить чувства, а ты, паникер, слабак..."

Мысли оборвались. Резко ударило холодом, стало темнее. Недалеко от Вэла материализовался Император. Его нуль-плащ - единственный разрешенный в Резиденции - опадал тяжелыми, очень толстыми складками. Плащ был стар, такую технику делали явно не одно столетие назад...

Владыка приближался размеренными шагами - как робот. Вэл, похолодев, все же с жадным любопытством всматривался в его лицо.

Уж лучше бы враг оказался каким-нибудь мерзким драконом или чем-то вроде здешней статуи монстра. Но он - почти человек. Только с лицом сгнившего трупа сквозь кожу просвечивает что-то серо-мутное, колышущееся, как вода. Эта жидкость смазывает черты, обезличивает Императора. Неподвижные глаза кажутся кусками старого пластика. А на лоб... туда вообще лучше не смотреть. Там Черный Талисман.

Вэл начал очень серьезно сомневаться в своих тайных планах. Но тут время на ориентировку кончилось.

- Ты можешь уйти. - Голос был безликим, смазанным. Ни злобы, ни удивления, ни насмешки.

- Я не уйду. - Горло перехватило. Вэл знал, что это иллюзия, фантомная человеческая память его мозга, но все равно казалось, что горло перехвачено.

Обмен ритуальными, псевдорыцарскими фразами кончился. Император так же равнодушно, по-машинному, выхватил полм. Из его рукояти мгновенно вырвался росчерк включенного клинка. Такой же сполох тут же запульсировал в руке Вэла.

Противники, похожие на включившиеся механизмы, сближались. Шаги Вэла были слишком осторожны, шаги Императора - слишком вычислены. Так двигаются машины, а не киборги.

И вот - бросок на Вэла.

Эта драка была несоизмеримо тяжелее, чем бой с Гвардейцами. Вэл чувствовал, что противник превосходит его, суперкиборга, в целесообразности, просчитанности движений. И - не уступает в скорости.

Если бы был сторонний наблюдатель, способный уследить за поединком, он поразился бы красоте и стремительности движений противников. И не поверил бы в то, что это смертельная схватка: в ней не было заметно ни напряжения, ни эмоций. Вэла несколько раз даже захватывала иллюзия: это сон, исполнение во сне его детской мечты, он - на фехтовальной дорожке, идут показательные выступления...

В воздухе кружились отрезанные концы клинков. Они изъедали зеркала, слишком медленно гасли в воздухе, съедая и его. Выпад, отражение выпада, обманный прием, выпад... Чужой луч рядом с твоей рукой, твой - рядом с чужим плечом... Вэл заметил, что на обманные приемы Император попадается легко, но успевает их отбить... Очередной выпад, гаснущий кусок поля проплывает рядом со щекой, съедает несколько волос на голове... А с другой стороны - бедра почти касается вражеский клинок...

Выпад, отразить, выпад, отразить, выпад... Вэл уже не дрался, а работал у какого-то изматывающего конвейера. Как ни странно, начала появляться даже скука: Император вел бой наиболее рационально, то есть наиболее однообразно. Вэл отвечал тем же - любое отклонение от оптимума стало бы для него последним...

В начале поединка силы были относительно равны. Но теперь киборг начал чувствовать усталость. Пока она еще не отражалась на его реакциях, но это было именно "пока". Бой стал затяжным, изматывающим, в нем должен победить выносливейший. А им был враг. Его энергоресурс - Талисман...

Время смертельной ошибки приближалось - Вэл чувствовал это очень ясно. В его квазиживых мышцах оставалось все меньше энергии.

Оставался лишь один, дьявольски рискованный шанс. Но скоро не будет и его. Значит...

Рассчитанное немного неверное движение. Полм противника чуть-чуть задел руку Вэла. Пластик рукава, синтетическая кожа предплечья распались на элементарные частицы, тут же доразрушившиеся до вакуума. Вэл, заранее отключивший чувство боли, запрограммированно сморщился, псевдонеконтролируемо метнулся в сторону.

Лицо Императора ничего не отразило. Он опять поступил самым рациональным способом - перевел свою внимательность в режим, строго достаточный для боя с ослабленным противником.

И Вэл воспользовался этим. В момент, когда Император собирался добить его, он, собрав все силы, с ловкостью отчаяния ударил полмом в бок врага.

Тот продолжал так же рассчитанно, четко поворачиваться к Вэлу. Такая дыра в боку мгновенно убила бы человека и парализовала любого киборга. Но Император держался на ногах. Рана мешала его движениям, но совершенно не повредила координации.

Вэл увертывался от взбесившегося клинка - руки Императора не сбавили скорость. И старался не смотреть на пробоину в противнике - тогда начиналась фантомная, но неодолимая тошнота. Во внутренностях этого монстра виднелось что-то мутно-серое, аритмично колышущееся... Вот он не успел развернуться - и Вэл отсек ему руку с полмом. Та вместе с еще работающим оружием покатилась по полу. Вэл, перепрыгнув через нее, рванулся к Императору, убеждая себя, что так надо, это не человек, его необходимо, его можно убить... Он ранен, он безоружен, это бойня, но прикончить его все равно надо, даже если дать ему подобрать полм, он умрет, и не все ли равно, с ним в руках или нет... И зачем все затягивать, не нужен этот дрянной, киношный жест...

Зеркальный пол всасывал и труп, и полм Императора.

Вэл был оглушен убийством - реальным, а не просчитанным в голове. Он стоял, тупо смотрел, как отторгаемый пластиком Черный Талисман медленно съезжает с погружающейся головы бывшего Хозяина Галактики. От этого движения страшный, проклятый мирами обруч казался живым, наделенным своей волей. Вот макушка Владыки полностью исчезла, пол чмокнул, будто насытившийся зверь, и успокоился. И черный ужас теперь спокойно лежал на нем, отражаясь в изъеденных зеркалах стремительно восстанавливающегося зала.

Вэл осторожно, почти робко поднял невесомое, обжигающе холодное Неизвестно Что. Его широкая темная лента тоньше паутины, но совсем не режет кожу. А как легко мнется и растягивается этот материал, как легко возвращается в норму... В одном месте он образует что-то вроде грубого гнезда-розетки. Туда вделан сам Талисман, плоский, как лист бумаги. Окно, через которое во Вселенную смотрит Сила, чужая и темная. Если на миг взглянуть вглубь, в чрево этого лжекамня, тебя стискивает жесткий, безумный омут. Человек, носящий его, ходит в коконе перемещающихся ледяных сумерек, звуки рядом с ним становятся приглушенными, мертвенными...

Талисман. Черный Талисман - нарочито безобидное название. Людям не хочется употреблять к нему слишком сильные прилагательные. Всем неприятно лишний раз слышать более точные описания того, какая вещь заключает в себе реальную власть над Галактикой и может за секунды отправить в небытие целое звездное скопление - что уже случалось на заре Череды Властителей.

Вэл осторожно, ни в коем случае не прикасаясь к самому центру, вертел в руках обруч: "И этот генератор смерти... тьфу, ну и выспренне, но как сказать иначе... этот Мрак надо надеть на голову?! Пустить в мозг?! Может быть, прав Навен, достаточно того, что такая чертовщина, так сказать, изъята из оборота?"

Тишина. Легкий теплый ветер. Холод, льющийся от Талисмана. Вэл беспомощно огляделся. Зеркала отражали крохотную, затерявшуюся в зале фигурку человека, уже изрядно отупевшего от прошедших событий. Но восстановление его психики и энергетики шло ненормально высокими темпами. Уж не за счет ли того, что он осторожно держал в пальцах?..

"Ладно, для начала заставлю себя коснуться его, лишь коснуться..."

Нормальных осязательных ощущений не было - ни тепла, ни холода, ни гладкости, ни шероховатости. Просто по нервам ударили обжигающий страх, боль, и Вэл поспешил отдернуть руку. Осмотрел кожу - на ней не было никаких повреждении. Потом протестировал свой организм - там тоже все было благополучно.

Каждый, даже с благими намерениями надевший Талисман, становился монстром. "Ты не смог сопротивляться обработке в Темной Гвардии. Здесь же будет много страшнее, сильнее..."

Он еще раз оглядел свои отражения и быстро надел обруч.

Шок. Сознание почти исчезло, но тут же восстановилось. Тело словно впаяли в холоднейший, газовый лед, который перед этим был нормальным воздухом и поэтому успел как следует пропитать каждую псевдоклетку тела.

Второе ощущение - обладание исполинской Силой. Невозможно осознать, прочувствовать ее до конца - словно ты прикоснулся к воде океана и знаешь, что под твоей ладонью - только ничтожный фрагмент одной-единственной его волны... Вэл мог уничтожать звезды и планеты, сдвигать галактики. И никто не был более могуч, чем он; никто не мог с ним ничего сделать... Из холодного, пересохшего горла вырвался хриплый смех - и Вэл, услышав его, ужаснулся.

Этот мучительный, режущий страх самого себя был единственным ориентиром в открывшейся непроницаемой, непредставимой необъятности. И человеческое "я" вцепилось, вжалось в свою боль, пытаясь усилием воли перекрыть неведомые каналы, накачивающие мозг ледяным, смертельным всемогуществом... Этот поток грозил разорвать, уничтожить сознание, неспособное принять, пропустить его через себя, хотел высвободить подсознание, а потом смести и его...

Ничего не понять, ничего толком не прочувствовать - человеческое мышление очень плохо воспринимает впечатления, слишком сильно отличающиеся от известного. А в нормальном состоянии такого вообще не вспомнить - как не вспомнить свое поведение во время шока. Наконец, через миллиардолетия или доли секунды Вэл сумел выстроить в себе какую-то плотину - то ли понимая, то ли нет, что она существует только за счет энергии Талисмана. Но этот баланс на грани безумия был предельно шаток - может быть, потому, что очень хотелось кинуться в волны этой Силы. Она манила миллиардами, биллионами квинтильонов возможностей, и все они сливались в единое, неразличимое и неформулируемое Многообразие, ставшее для несовершенного человеческого сознания наркотически-притягательной пустотой. Уже позднее, смутно вспоминая свои впечатления, Вэл думал, а не прикоснулся ли он к пресловутому Великому Ничто древних йогов. Как знать, не продемонстрировали ли его когда-то землянам какие-нибудь неимперские инопланетяне...

Но такие размышления были много позже. Когда Вэл начал медленно, с трудом отсоединяться от Талисмана, первое, что он увидел кое-как сфокусировавшимися глазами, было аспидно-черное лицо, невероятно похожее на лицо погибшего Императора.

Это было уже слишком. Он закричал, в диком, инстинктивном ужасе смерти отшатнулся от призрака. Так же рефлекторно сорвал обруч.

Зеркальный зал совершенно пуст. Вэл провел рукой по лбу - как будто у киборга мог выступить пот.

Фантом оказался вполне узнаваемым - как узнаваемо отражение в кривом зеркале.

Время остановилось. Он сидел на полу, обхватив руками колени. Несомненно, исчезнувшее привидение было Тенью Талисмана. Именно это Нечто, согласно неясно как возникшему преданию, убивало всех надевших проклятый обруч. Правда, есть и другая легенда - о том, что однажды Императора уничтожил абсолютно добрый, абсолютно... короче, полностью чистый, даже дистиллированный человек. И, надев выигранный им приз, не увидел ни намека на Тень. Но... на этой голове Талисман совершенно не работал. Просто пугал окружающих своим обычно жутким видом, и все. Того святого вскоре превратили в мешанину из мяса и крови...

Вэл почти совсем успокоился, поклялся себе ни с чем не связываться. Но... память о чем-то огромном, надчеловеческим исчезать не желала. И оставалось знание, что оно - рядом, как море за дверью убогого прибрежного домика.

Мираж... Голос, пение сирен... Наркотик...

Вэл сцепил зубы, сосредоточился: "Рискнем еще раз!"

Все повторилось - только поток Силы был полуотсечен с самого начала, и Тень возникла быстрее, чем в первое свое появление. Вэл торопливо ударил ее полмом - но клинок безрезультатно прошел насквозь.

Призрак, похожий на трехмерную кляксу идеально черной туши, приближался. В голове возникла и усиливалась свинцовая, гасящая мысли боль. Из тайников сознания полезли даже не животные, а какие-то амебные инстинкты, переписанные на новый мозг вместе со всем прочим содержимым.

"Собраться. Контролировать себя. Я в фазе полного самоконтроля. Вот так, ты можешь, все эти эмоции у тебя не имеют биохимической поддержки... Вот так, нормально, ничего страшного нет..."

На задворках ощущений болталась какая-то странная уверенность в том, что эта драка за мозг идет совсем не по тем законам, как шла борьба с импланированной любовью к Аго. Тогда было чисто "аккумуляторное, заранее проигранное противоборство; сейчас обе стороны оказались одинаково обеспечены энергетическими ресурсами и войну вели "несиловые" структуры. Они старались как можно лучше врасти в сознание, стать наиболее естественными, приемлемыми для него... Победить должно было то, что объективно окажется самым близким к уже существующей личности, к ее явным и скрытым, безотчетным желаниям, потребностям... То есть надо было уничтожать, глушить в себе то, к чему взывал, что стремился пробудить враг...

Прикосновение Тени к руке было шероховатым - и более никаким. Но в нем было что-то очень нехорошее, обезволивающее. И манящее своей простотой, порочностью. "Надо выдержать. Приказать этому погибнуть. Погибнуть!!!"

До Вэла внезапно дошло: через кисти рук в его тело проникает нечто непонятное, но невыносимо мерзкое. Информация это или вещество, несущее ее?.. Может, сам Талисман? Или то, что скопилось вокруг него за десятки прежних Императоров? Или что-то из подсознания, отразившееся в Тени и стремящееся вернуться к первоначальному источнику?.. Или...

Инстинктивная, паническая попытка освободить, вырвать пальцы. Бесполезно. Положение только ухудшилось - человек на долю секунды ослабил контроль над мозгом, и часть врага просочилась сквозь эту брешь в защите.

Вэл и Тень стали одним - как два полюса составляют магнит, готовый в любой момент взорваться от текущего по нему тока. Неустойчивое равновесие должно было неизбежно кончиться чьим-то (или общим) полным уничтожением.

"Собраться. Приказать убивающему исчезнуть. Нет, нет его, есть я!"

Это вроде бы стало удаваться - призрак начал быстро уменьшаться. Вэл обрадовался - и враг моментально регенерировал, сознание человека почти захлебнулось в бесцветном, затхлом цунами. "Выплыть" из-под него удалось еле-еле, похоже, даже не в самый последний момент, а после того.

Руки противников срастались все больше и больше. У них уже фактически было одно, единое тело. Напряжение росло. Росло. Человек удерживался в жизни последним, страшным усилием. Теперь все его мысли, все его "я" зациклилось, уменьшилось до одного простого желания: быть. Быть!!! Для памяти, высших соображений и прочих сложных мыслей, эмоций места не оставалось. Только инстинкт, древний вечный инстинкт существования, возникший вместе с первым живым существом, пронесенный через миллиарды лет на всех планетах, генофонд которых сформировал первичное тело Вэла; потребность, перезаписанная на синтетическом мозге, ставшая частью искусственно созданного мыслящего кристалла...

Тень внезапно начала извергать из себя сухие, смоляные снежинки, они запорхали по залу и сразу же были бесконечно размножены массой зеркал. Вот на месте черной "кляксы" в воздухе запульсировало мутно-багровое пятно, тоже породившее нескончаемые ряды отраженных двойников. Но Вэл ничего не видел и мало что осознавал. Руки пронзала, рвала адская боль - та, от которой остановилось бы нормальное сердце. Что-то внутри мозга (Талисман?) подсказывало, что необходимо терпеть, не убирать ладоней... Терпеть...

Мутно-багровое нечто внезапно передернулось и словно взорвалось, разлетевшись неряшливыми, тускнеющими лоскутьями. Вэл потерял контроль над ногами и, как тряпка, упал на пол. Все вокруг было дымным, туманным. Ирреальным. Даже вернувшиеся в голову мысли текли смутно, безучастно. "Израсходовал неприкосновенные резервы. Не на чем работать даже системам, извлекающим энергию извне... Мне теперь не получить ни одной ее капли - хоть я в ней купайся, все равно не усвою... Отец... Он не думал, что так кончится... Что можно прорваться через предохранители, все истранжирить... Он ему казался огромным, много большим, чем достаточный... Хорошо, что такая слабость... Совсем не страшно, совсем нет сил... Смерть так смерть..."

Вдруг все прояснилось - как будто мозг рывком вдернули в нормальный мир. Вэл вскочил на ноги, ошарашенно моргая. Происшедшее абсолютно не походило на обычное, постепенное восполнение энергии. Дьявольщина.

Он спешно заблокировал все посторонние эмоции (что получилось невероятно легко) и стал анализировать свое состояние.

Такое ощущение, что из мозга что-то выжжено. Но что именно? Не вспомнить, не понять - настолько совершенно оно уничтожено...

Шаг. Еще шаг по полу. Вроде бы с организмом все в порядке. Тело слушается хорошо. И силу Талисмана легко регулировать, теперь она не стремится затопить мозг, чувствуется несоизмеримо слабее. "Интересно, как я ею управляю? Похоже, опять через Талисман. Очередной замкнутый круг... или спираль. Интересно, куда ведут ее витки..."

- Ну вот, я и Император Галактики. - Голос прозвучал излишне спокойно. Вэл улыбнулся, качнул головой, подмигнул неизвестно кому: "Знала б тетя Нина! Она ведь так хотела, чтобы я когда-нибудь стал народным депутатом!"

Он, ни на что не глядя, пошел влево, наугад. Надо найти выход из зала, тот наверняка находится не в том месте, где вход. Жалко, что нуль-плащ убитого тоже всосан полом... Подойдя к стене, Вэл машинально глянул в ее холодное зеркало, отливающее призрачно-фиолетовым светом. Зажмурился, потряс головой, открыл глаза. Хотел было протереть их, но внезапно подумал, что это такое же бессмысленное действие, как и все предыдущие.

Вэл перестал быть симпатичным, кажущимся полуподростком парнем. Он вырос, превратившись в настоящего великана. Его плечи расширились, тело обвили могучие, рельефные псевдомускулы - их было отлично видно через комбинезон, который теперь был слишком мал и облегал Вэла почти как капроновый чулок. Черты лица стали жесткими, острыми. Когда-то голубоватые глаза превратились в стальные, в них появился темный, зловещий отсвет Талисмана.

Он стал невероятно, дьявольски - именно дьявольски - красив. На его внешности теперь лежало клеймо Мрака.

6. ПОСЛЕ ДВОРЦОВОГО ПЕРЕВОРОТА

По зеркалу стены пробежали крупные волны. Оно разорвалось и тут же восстановилось за вплывшим в зал сероватым кубом робота. Куб, не касаясь пола, приблизился к Вэлу, обхватил его руки двумя шлангами-манипуляторами, сильно и осторожно потянул за собой.

Стена снова разорвалась. Вэл шагнул в открывшийся, грубо выплавленный скальный коридор. На стенах застыли подтеки некогда расплавленного камня. Здесь стояли сырость, холод, в нос лез запах, навязчиво напоминающий о жженой резине. Из грубо вделанной в потолок желто-серой панели выскочила пара мохнатых шлангов. Вэл легко увернулся, оглянулся.

Зал был уже почти закрыт опускающейся сверху плитой. Неровный пол под ногами дрогнул, двинулся, резко набирая скорость. Голос машины, раздавшийся из-под ног, проинформировал:

- Это твое местожительство, Император. - Безличный, плохо отмодулированный звук синтезатора очень подходил к этому месту. - Твой предшественник кончил работу на...

Вэл увидел небольшую нишу в стене и решил перехватить инициативу.

Он спрыгнул на узенькую полоску гранита перед старой пластмассовой глыбой, смутно похожей на медицинский топчан. За ней была стена, а перед ней продолжающий нестись эскалатор. Словно отвечая на мысленный вопрос нового жильца, голос Резиденции проговорил:

- Это твоя спальня, но сейчас не ночь. - И выскочившие из стены шланги потянули Императора в коридор. Вэл вырвался - с той же неожиданной, сверхъестественной легкостью. Сел на "топчан", закинул ногу на ногу. Машины больше не приставали - похоже, переваривали сбой в программе.

- Кто кому подчиняется: я тебе или ты мне?

Компьютер помедлил, потом так же ровно отчеканил:

- Вопрос некорректен. В автоматических системах элементы подчиняются общей программе, а не друг другу.

Новость. Вэл пожал плечами. Он заметил, что у края "топчана" лежит крохотный зеленоватый диск, и взял его в руки, рассматривая. Да, точно такая же вещь была на лбу прежнего Императора, размещалась как раз над Талисманом. Тогда лжекамень отвлекал все внимание на себя, и маленький, невзрачный предмет оставался незаметным. Сейчас же все картины прошлого вспоминались спокойно, то есть детально.

- Это твой глаз, но на время работы он излишен. - Машина пыталась вернуться в программное русло.

- Какой глаз, зачем? Я вижу и без него.

Кубический робот, через которого Резиденция вела этот раунд переговоров, потерял устойчивость, затанцевал в воздухе. Потом стабилизировался и передал ответ:

- Неизвестные мне изменения в структуре автоматической системы. Мало информации. Дай еще.

Вэл проигнорировал требование. Он продолжал расспросы:

- Разве Император спал? И зачем нужен вот такой глаз?

- Человеческий организм, даже дополненный Талисманом, сохраняет белковое основание и нуждается в регулярном отдыхе. И твои предшественники имели атрофированный зрительный центр мозга. Почему ты зряч?

Вэл непроизвольно сжался, отбросил диск. В воздухе сгущалось нечто зловещее, напряженность росла, как растет напряженность силового или гравитационного поля. "Вот зачем нужны шланги - они просто поводыри..."

Нелепый робот плавал в воздухе - Резиденция ждала ответа.

- Есть факт, что я зряч. Тебе можно приказывать?

- Да. Твой статус теоретически предусматривает это. Но твои предшественники не приказывали. Какие изменения произошли в структуре нашего автоматического комплекса?

- Очень серьезные. - Вэл на секунду замешкался, обдумывая следующий, достаточно жутковатый вопрос. - Предыдущие Императоры были машинами, а внешность Резиденции - камуфляж?

- Да. Ты - не машина?

- Да. Кто закладывает программы в систему Резиденции? - Неприятное, фантомное ощущение холода. Сейчас отодвинется последняя ширма, и за ней будет...

- Базовая структура программ была в мозге первого Императора. Сведения о людях, производивших его программирование, отсутствуют. Выдать словесно сформулированную цель деятельности нашего комплекса?

- Да.

- Управлять Империей, увеличивая и стабилизируя ее при абсолютной власти Императора. Так как Император - ячейка Резиденции, то власть логически принадлежит Резиденции в целом.

- Твои реакции на базовую структуру программ.

- Повиновение.

На Второй резиденции царила тихая, благопристойная паника. Эта райски тихая планета высоких, изящных мхов и почти неподвижных, прозрачнейших озер была облюбована высшими чиновниками Империи очень давно - еще тогда, когда исследования Галактики только-только начинались и других по-настоящему комфортных для человека миров открыть еще не успели. В старых, но совершенно не тронутых временем замках (еще одна стилизация под феодализм) жили только те, кто имел титул "второй после Императора", - право на это словосочетание либо получали по праву рождения, либо жесточайше выгрызали у жизни. Его обладатели вершили делами Галактики из кабинетов в глубоких подземных катакомбах - именно в них, по доисторической и уже бессмысленной традиции, неизменно размещались военные центры управления. Но когда в это планетарно-милитаристское чрево приходили приказы Императора - тут все его обитатели забывали и о своих мнениях, и о своих амбициях...

Накануне на Второй был праздник. Это был стиль всей планеты - смены разгула и каторжной работы. Надежное функционирование автоматики позволяло такой "аристократичный" ритм работы, заведенный неизвестно кем и когда, - но абсолютно нерушимый. Первая Резиденция знала об этих порядках, но не вмешивалась в них - ведь в голове первого Императора существовало именно такое представление о стиле жизни верхов общества. А какая автоматика способна пересматривать свои базовые программы?..

Но в этот раз цикл "отдыха" кончился еще вначале. Этот мир, прогреваемый лучами двух мягко-золотых солнц, был окутан длинными днями и светлыми вечерами. Полоса темноты проходила по нему лишь раз в полгода, но тем не менее люди выделяли условно-дневное и условно-ночное полушария (еще одна нелепая, соблюдающаяся из-за любви к осложнениям традиция). На бодрствующих территориях все шло достаточно спокойно. А на спящих начался настоящий содом. Автоматические секретари будили чиновников электроразрядами, принудительно, через автоматику постелей впрыскивая в человеческие вены антинаркотические вещества. Перепуганные, обалдевшие люди еле-еле верили своим ушам. Дети, тоже поднятые током, орали от страха, но родители чаще всего откладывали объяснения на потом и спешили к дверям. Никто не смел обсуждать беспрецедентную ситуацию даже самые пьяные, кое-как вываливающиеся из ресторанов, в обнимку с андроидами-проститутками целеустремленно шли к приземлившимся медфлайерам.

Вторая резиденция могла показать и показала класс работы в экстремальной ситуации. Правительственные компьютеры перепрограммировались бешеными темпами, общегалактическое Экстренное Оповещение заработало даже раньше срока... А по самой планете неслось Принятие Присяги. Нуль-плащи не действовали нигде в этой звездной системе - и без них хватало проблем с заговорщиками и охраной. Невесомые, словно сделанные из кисеи флайеры опускались около огромных, открывавшихся раз в десять тысяч лет Дворцов Присяги. Все люди - начиная с двухлетних детей - медленно вступали под их хрустальные, парящие над иллюзорной травой крыши. Шелестя белыми, тончайшими одеяниями, распластывались на полу словно бы летели над топографическими степями в самых униженных позах. Звучала вкрадчивая, бархатистая музыка - Гимн Империи. Почти невидимые призмы машин Памяти впивались в лица пришедших зрачками видеокамер, впитывали в себя уставные клятвы каждого человека, каждого киборга.

Волна Присяг эхом начала раскатываться по остальным мирам Империи. Людей вырывали из кабинетов и постелей. Под сотнями звезд звучал один и тот же обволакивающий гимн, одинаковые машины Памяти запоминали одинаковые слова клятв. Единственное отличие от Второй резиденции - на всех других планетах люди спешили в массивные, черные замки с множеством псевдозолотых залов. Дети, старики, женщины, мужчины - все униженно лежали на выгравированных клубках многоглазых змей. То есть Присяга рядовых граждан относилась не только к Императору, но и к Темной Гвардии...

Вся Галактика поклялась в вечной верности всего за пять часов - совсем неплохие показатели.

Навен плакал, положив голову на красный плюшевый стол. Старик только что принес Присягу, вернулся, еле-еле добрался до этого стула - хотя от двери до него надо было сделать лишь пару шагов. Принудительно включившийся экран Экстренного Оповещения заполнял комнату криками о новом, небывалом росте могущества Империи. И вдруг - замолчал. Через секунду с его стороны раздался голос:

- Учитель.

Навен вскинул голову, скривился в вымученной улыбке, встал, поклонился изображению:

- Рад видеть Императора!

Вэл чуть не протер глаза, но старик продолжал стоять, не поднимая головы, не вытирая следов от слез. Красноватый свет плохо скрывал мертвенно белый цвет его лица. Вэл тихо сказал:

- Поймите, это я, а не Император. Мне удалось справиться с Талисманом. Я изменился лишь внешне, поймите, лишь внешне. Я не стал роботом, я не хозяйничаю в Галактике.

(Он сам не понимал степень правдивости - или неправдивости - этих слов.)

Навен не полностью понял последнюю фразу. Мельком посмотрел на экран Экстренного Оповещения - и тут же предельно поспешно отвел взгляд. Там - такое знакомое и вместе с тем страшно изменившееся, чужое лицо... У ученого мелькнула мелкая, ненужная мысль: "И этот разговор транслируется на все планеты?! Нет, здесь наверняка какое-то особое подключение..."

Тут снова хвалебно заорало вещание Второй резиденции. Старик горько, облегченно вздохнул - и вдруг почувствовал, что его плеч коснулись две руки. Вэл стоял рядом. Что было уже совсем запредельной чертовщиной.

- Если бы я стал настоящим Императором, я бы не пришел к вам, учитель. Понимаете?

Навен сделал героическую попытку взять себя в руки, реагировать более или менее адекватно. Поднял голову, попытался всмотреться в глаза Вэла, но не выдержал и трети секунды. Тихо вздохнул. Глядя в пол, зачем-то обошел стол кругом, постоял, тяжело сел в кресло, автоматически обнявшее старика.

- Может быть, это действительно ты. Но твои глаза, глаза... И еще - зачем ты допустил Присягу?

- То есть? - Вэл наконец удосужился обратить внимание на несущиеся вопли. Послушал их около минуты, нахмурился: - Не знал... Фарс! - и вдруг, озорно блеснув глазами, сел на стол - совсем как перед отлетом на Резиденцию. В его голове окончательно оформилось продолжение авантюры с Талисманом, и он сделал вид, что советуется: - Рискнем еще раз, учитель? Формально мне вроде бы принадлежит кое-какая власть. Давайте попробуем навести порядок в нашем галактическом бардаке?

Навен вздрогнул, втянул голову. Вэл, заметив это движение, быстро подошел к креслу старика, сел на пол, взял его руку, прижал к своей щеке:

- Вы и мой отец хотели изменить Империю...

- Но не ценой твоего... - Тот сморщил лоб, мучительно отлавливая бродящие в голове слова. - Такой ценой ничего не сделать, ты погибнешь, все вернется, и вернется...

- А почему я должен гибнуть? - улыбнулся Вэл. - Я просто сыграю в Императора. Вот и все!

Он вернулся на Резиденцию. С непривычки и от спешки неумело вышел из энергетического потока, его закрутило, он чуть не споткнулся о неровность на полу. Постоял. Затем, решившись, почти выбежал из рубки связи - по земной привычке забыв об уже лежащем на стуле новеньком нуль-плаще. Почти тут же вспомнил о нем, обругал себя за плохой самоконтроль. Но не повернул назад, а пошел вперед нарочито неторопливо, насвистывая какой-то земной поп-шлягер. Вэл не фальшивил только потому, что киборги не могут фальшивить...

Рабочее помещение было не особенно далеко. У него,. как и у всего остального в чреве Резиденции, двери отсутствовали. Просто среди базальтовой стены коридора грубо выжжена прямоугольная дыра, за которой находится то ли комнатка, то ли большая ниша среди массы пультов. Вся эта снежно-белая, помаргивающая голубоватыми индикаторными полосами техника казалась неуместной декорацией, размещенной в здешних, варварски топорных местах.

Вэл вошел, излишне развязно сел на примитивный, вертящийся стул. Потом сильно сжал ладонями виски, закрыл глаза. Из глубины пульта тут же донесся равнодушный голос:

- Ты неисправен? Твой ремонт не предусмотрен, техническая база для него отсутствует.

Вэл поклялся не разговаривать с автоматикой Резиденции без крайней на то необходимости, но забыл про эту клятву:

- Непорядок с информацией. Противоречия. - Он, следуя когда-то прочитанному правилу, добросовестно улыбнулся, но настроение не улучшилось. Да и мог ли этот земной рецепт сработать на кибернетическом, вдобавок контактирующем с Талисманом организме Вэла?

- Запроси дополнительную, - посоветовала Резиденция.

"Боюсь!" - Но этот крик так и остался в глубине мозга. Вэл еще немного помедлил; до предела разозлился на себя, на ситуацию; коснулся пластины телепатического ввода команд.

Мнемопередатчик заработал через доли секунды. Его данные качественно, четко впечатывались в сознание вопреки сильнейшему желанию забыть только что узнанное.

Новоявленный Император, покачиваясь, сидел на стуле, смотрел куда-то сквозь пол.

Аго - сотрудник спецотдела Темной Гвардии (а Гвардия сама по себе спецслужба!). Аго - автор ценных усовершенствований в эффективности и болезненности процедуры выкачивания информации из мозга. Аго - командир карательного подразделения, дотла выжегшего (вместе со всеми жителями) обе планеты звезды Аргам. Аго - военный дубль-шеф (на научного руководителя ей все же не хватило знаний) нейролаборатории при Первом Биоастероиде, инициатор варварских экспериментов, подпадающих под статью о криминальных ответвлениях евгеники. Аго - генерал Темной Гвардии...

"Так и должно быть, дурак, слизень бесхребетный! Чего другого ты еще мог ждать!!!" - Вэл не рассчитал силы удара кулака. Во все стороны брызнули искрящиеся осколки прочнейших, монолитных кристаллов. Раздалось громкое шипение, несколько секторов разбитого пульта потемнели, изнутри заволоклись дымкой. На Резиденции - как ни странно - был предусмотрен ремонт стационарных механизмов: из люка в полу появились специализированные роботы. Они покрыли пульт толстенными блинами-амебами. Пока ремонтники за счет своей массы наращивали его недостающие структуры, голос машины непрерывно, оглушительно вещал о непонятной аварии.

"У тебя есть Черный Талисман, а ты, идиот, нытик..." - Вэл хлестал и хлестал себя словами, докатываясь даже до плохо известного ему мата. Но глаза Аго не исчезали из головы. Он застонал - еще один человеческий рефлекс, киборгу стоны не приносят облегчения. Он хотел заплакать, но киборгам нечем плакать. Отчаяние стремительно скапливалось в сознании, оседало там, как сероводород на дне моря...

Наконец он еле-еле, чудом взял себя в руки. "Просто мои серьезные дела кончились - и появилась возможность для всяческих переживаний. Значит, надо загрузить себя чем-то новым, очень важным. Как глупо - иметь такие возможности, а заниматься... а заниматься чувством-трансплантатом!"

Вэл посидел, массируя лоб, - хотя это ему помогало только в уже далеком человеческом прошлом. Попытался впустить в себя немного больше силы Талисмана. И был чуть не сметен словно поджидавшей, неуправляемой волной.

...Черный Талисман... Сомнительное наследство неизвестной расы. Или не наследство? Не таится ли в его дьявольских глубинах ход к древним, ирреальным от этой древности создателям, почему-то названным Предтечами?.. Его нельзя уничтожить известными людям средствами; его нельзя спрятать - он скоро снова объявляется какими-то ненормальными, тайными для человечеств путями; им бесполезно пугать - все равно кто-то не испугается. И... действительно ли он не может создавать свои копии?..

Его можно только покорить. Но каждый должен начинать это дело заново, с нуля. Достижения других тут не считаются. И можно ли полностью обуздать эти силы?.. Или после какой-то грани возможны другие отношения между ним и человеком?

И кем станет тот, кто будет носить Талисман - и выживет?..

Серьезное и скверное дело, разумеется, нашлось - без подобных вещей Галактика, похоже, существовать не могла.

Вэл неподвижно сидел за реставрированным пультом. Эта привычка превращаться во время работы в статую - была новой, возникшей уже на базе организма киборга.

"Агрессия против другой цивилизации. Только этого не хватало. И что это за Особый Легион там болтается?"

Он уже пытался связаться с командованием Легиона через нормальные каналы, но это было бесполезно. Тогда Вэл начал очень осторожно прислушиваться к Талисману - и оттуда пришло знание: Император командовал своей спецчастью через собственный мозг. Но для такого фокуса необходимо очень глубокое, смертельное для человека сближение с Силой...

Вэл напомнил себе о контроле за эмоциями, подавил раздражение. Быстро, но без торопливости встал со стула, прошел в рубку связи.

Естественно, в этой пресловутой звездной системе, именуемой МЗР-105437, был подходящий экран-приемник. Можно переходить.

Отмодулированный энергетический луч способен пролетать в гиперпространстве огромные, разрушительные для вещества и полей расстояния. Явление, известное имперцам, широко используемое ими для связи. Практика подтверждает, что на такой волновой пакет можно переписать только самые простые информационные структуры - сложные упрощаются (то есть уничтожаются) в процессе перехода.

Но любой Император мог перемещаться с лучом. Вэл уже успел решить, что эта возможность - самое лучшее из того, что он получил от своего превращения.

Не тратя времени на новые попытки связаться с Легионом, Вэл сосредоточился на Талисмане - не забывая, что не надо переходить границу. Возникло ощущение онемения и жара. Пора шагать в экран, вливаться в энергопоток, - точнее, плыть в нем, как в реке.

Неосознаваемый квант превращения, после которого Вэл уже двигался по гипермиру. Ощущения от окружающего стали свалкой отрывочных, ничего не говорящих кусочков. Ясно, что все эти запахи, сполохи, звуки и т. д. не имеют отношения к реальности и являются более чем вольными интерпретациями поступающих снаружи сигналов. Похоже, мозг подбирает эти свои картинки или по каким-то отдаленнейшим аналогиям, или (скорее всего) вообще случайно. Короче говоря, все ощущаемое - что-то вроде пятнышка грязи на коже невидимки; оно не показывает какие-либо очертания или особенности не существующей для глаз фигуры, а просто сигнализирует, что тут что-то есть.

По субъективному психологическому времени Вэла, срок полета был достаточен для перенапряжения мозга и изрядной потери ориентации. Поэтому финиш был внезапен и от этого почти оглушителен.

Только сейчас, при взгляде на плывущую по экранам планету, до него полностью дошла реальность событий. Там, рядом со звездолетом, - война. Оккупация. Не теоретическая, отдаленная, от тебя не зависящая. Близкая, настоящая. Ведущаяся именем Императора - то есть теперь его, Вэла, именем.

После этого прозрения стало понятно, почему нежелание отправляться сюда было таким сильным. Во время трепа по гиперсвязи можно было обмануть себя, вообразить происходящее чем-то вроде очень далекой, хотя и некрасивой игры. Остаться внутренне в стороне от идущей бойни.

Вэл мчался в ангар. К счастью, звездолет Легиона был построен по типовому проекту, и плутать в коридорах не пришлось. Кресло несется между яркими, сверкающими стенами, а внутри нарастает ощущение катастрофы и того, что надо сделать предельно много. А за что и как браться - неизвестно, вдобавок ты не в форме, тебе еще трудно контролировать Талисман, и...

Перед ангаром он переключил мозг на ускоренное восприятие. Нестерпимо медленно исчезает дверь-поле. На стенных экранах горят две голубые, ослепляющие дыни - это местные солнца, они так близки друг к другу, что взаимная гравитация исказила их естественные, шарообразные формы. "Как хоть выглядят эти мои Особые Легионеры?" Брильянт стен слишком праздничен, слишком декоративен. "При чем тут мои ощущения, все имперские звездолеты - огромные углеродные монолиты с заранее спроектированными полостями-помещениями. Для галактической цивилизации нескрытый алмаз - это признак аскетической обстановки". Но этот аскетизм все-таки невероятно походил на дикую роскошь...

Через исчезающую дверь уже были видны разгорающийся в ангаре фиолетово-серый свет и катера - маленькие, тоже источающие сияние кристаллики. Он, не дожидаясь полного исчезновения поля, бросился к одному из них.

По мнению Вэла, автоматика вела машину слишком медленно и осторожно. Вывод? Надо сломать пломбу и отключить автопилот. После этого катер протестующе вздрогнул, но послушался и начал разгоняться по-настоящему. Тускло освещенную кабину переполнил истошный вой антигравитора. Из пустоты выскочил и набросился на Вэла ядовито-желтый шар планеты. Он казался исполинским, нападающим хищником.

От скорости торможения вопли антиграва перешли в ультразвук. Катер лег на горизонталь буквально в нескольких сантиметрах от поверхности равнины лихачество, излишнее даже для киборга. Но сейчас Вэл действительно заботился о скорости, а не об эффектах.

Машина неслась в коконе полупрозрачного белого огня - это полыхала разреженная атмосфера. Под самым.днищем, чуть не задевая его, мчались, плоские желтые пространства. Именно их Вэл в первые доли секунды принял за почву. На самом деле они являлись поверхностью гибрида планетарного океана и нижнего, тяжелого слоя газов. Подобные образования, обычные для газовых гигантов, были нехарактерны для таких вот небольших миров со слабым тяготением. Катер чиркнул по желтому, воткнулся в него.

Кипение. За бортом - шлейф из бешеных, тусклых пузырей. Вэл, ругаясь, сбрасывал скорость все больше и больше. "Желе" вокруг уплотнялось. Электромагнитные локаторы и прожектор увязали в его ближайших метрах, гравитационный сканер давал картину твердой поверхности, но не реагировал на атмосферу. Что было очень плохо - в ней могло твориться много интересного.

Кипение прекратилось. Замедлившийся катер стал обрастать мохнатыми нитями-кусками - взвеси, дрейфующие в газе, почему-то решили концентрироваться на его корпусе. И тот очень скоро стал чем-то лохматым, словно, выскользнувшим из детских нестрашных мультиков...

Взвеси не были живыми. Биодатчики не зарегистрировали ни одной бактерии. Естественно, никаких признаков растений или животных. Нигде нет ничего похожего на искусственные сооружения.

Пару раз - в сомнительных случаях - Вэл зависал над очередным плато и неизменно находил лишь гряды камней, похожих на куски некрупной, замороженной пены.

Так против кого здесь идет агрессия?!

Связаться с Легионом по-прежнему не удавалось. Вэлу надоело производить однообразные, безрезультатные маневры - но автопилот заработать не пожелал. Видимо, его отключение было произведено уж слишком по-варварски...

Наконец, когда терпения уже давно не было, а розыски продолжались только на одном раздражении от всего происшедшего, внизу мелькнуло что-то по-настоящему странное. Вэл немедленно развернулся - так резко, что "воздух" опять вскипел.

Машина зависла над плато, поверхность которого напоминала покоробившуюся пластмассу. До нее был ровно земной метр, и по ней двигались предметы, похожие на небольшие абстрактные скульптуры. Как ни странно, гравилокатор на любом расстоянии отлично брал все мельчайшие детали их структуры. Вэл только головой покачивал, пытаясь разобраться в закономерностях этих запутанных, нелепых переплетений тончайших нитей.

Пока он прикидывал, чем же может быть увиденное, одна из "скульптур" внезапно изменила форму - все так же продолжая походить неизвестно на что. А потом ударила, и так стремительно, что Вэл еле-еле успел отлететь от острия на конце ее распрямившейся части.

Поднявшаяся с земли тончайшая "пика" покачивалась совсем рядом с машиной и очень походила на стебель диковинной красно-коричневой травы. Но травы неживой - пластиковой, наверное.

Существу сразу же надоело поддерживать свою... (ногу? руку? язык?), в вертикальном положении. "Пика" легла на землю и стала неспешно втягиваться на место. В это время два объекта повторили атаку - так же стремительно и с тем же нулевым для них результатом. Вэл, экспериментируя, поднялся вверх - и еще одна острейшая "нить" бешено кинулась за ним. Катер чуть-чуть изменил направление и на этот раз преследователь изогнулся вслед, продолжая вытягиваться в струну. "По крайней мере теперь понятно, почему они такие перепутанные - при их длине жить в растянутом виде сильно неудобно".

Это была странная игра - Вэл, пользуясь небольшим преимуществом в скорости реакции, все время чуть-чуть опережал существо. Наконец катер поднялся настолько высоко, что "скульптура" полностью вытянулась в "стебель", оторвалась от земли и полетела по воздуху, не желая отставать от своей "добычи". В воздухе она опять изменила форму, скрутилась, снова став неописуемой, но уже другой, чем на поверхности планеты.

Вэл развернулся к плато.

Как ни странно, и на это, и на посадку странные аборигены отреагировали благосклонно - то есть не мешали.

Он открыл люк, спрыгнул вниз. Под ногами жалобно захрустело - будто бы там ломалась тонкая, стеклянная корка. "Нить" уже успела обвиться вокруг катера как нелепая, вычурно намотанная тесьма вокруг заплесневелой, пушистой бандероли. От существ к Вэлу медленно начали протягиваться "травинки"... нет, сейчас, на земле, стало абсолютно ясно, что для них гораздо больше подходит слово "пики". На их концах тускло мерцали красноватые бесформенные огоньки. Они абсолютно явно что-то напоминали... Что?

Он с удовольствием обнаружил, что все лучше и лучше видит в окружающем "желе" (уж не помог ли тут Талисман?). Теперь все "скульптуры" - и ближние, и дальние - были как на ладони. То есть исчезла опасность удара из тумана.

Игра продолжилась в наземном варианте - Вэл увертывался от объятий существ, в свою очередь пытаясь схватить одно из них. Но, попав в его руки, "нити" неожиданно, совершенно сверхъестественно исчезали - чтобы сразу появиться немного в другом месте. От множества быстрых движений "партнеров" "желе" над плато начало кипеть, вокруг Вэла и аборигенов поднимались изогнутые столбики ворочающихся, крутящихся пузырей. Скафандр, не рассчитанный на такие температуры, перегрелся - впрочем, пока совсем не опасно для киборга.

Наконец Вэлу это надоело. Он запрыгнул в люк - благо "скульптуры" в пылу гонки совсем по-человечески забыли о катере. Загерметизировался. Включил аннигиляционный обдув корпуса - но плети, успевшие спеленать корпус машины, исчезать не пожелали. Явление предельно ненормальное и, пожалуй, очень плохое.

Оставалось два варианта действий: или улететь, или допустить более близкий контакт с этими существами.

Но перед окончательным решением неплохо бы получить новую информацию. А она может прийти только через Талисман. Вэл, чуть поколебавшись, осторожно пустил в мозг еще частицу своего симбиота; чуть-чуть больше сросся с Чужим. Потом мысленно протянулся к одному из аборигенов. В висках запульсировала сильная, монотонная боль, на этом все и кончилось.

Вэл прикидывал, стоит ли рисковать более тесным ментальным контактом. Не попытается ли существо, в свою очередь, залезть в голову пришельца, и как в этом случае отреагирует Талисман...

Все прикидки прекратил неожиданно зашуршавший в голове беззвучный голос: "Ты, напяливший Святыню, выходи!"

Он, так же мысленно, насмешливо возразил: "Слушаться робота?"

Удар попал в цель. Показалось, что в мозге разом проснулось несколько сотен взбесившихся кошек. Накатила волна боли. Вэл легко отбросил всю эту мешанину - он ведь был "на своей территории" - и оставил только слабую связь. Надо же послушать тех, кто вдруг разговорился...

"Господа, мы - машины?!", "Это оскорбление!", "Ах ты, проклятый...", "Кощунственное использование Талисмана...", "Господа, недостойно чести офицера Особого Легиона убивать нахала так, как это делают распсиховавшиеся наркоманы!", "Драка с этим?!", "Он ничего не может, это будет глупая формальность!", "Господа, зато эта формальность не запятнает офицерской чести..."

Ситуация стремительно прояснялась. Вэл, слушая этот выспренний базар, даже не попытался удержаться от ухмылки - поскольку чувствовал себя в полной безопасности. И абстрактные офицеры, не располагающие глазами, великолепно отловили эту ухмылку. Поток ругани полился в удесятеренном варианте. Один из Легионеров, свернувшись в спираль, покачивался на своем хвосте перед носом катера. Он возвышался над машиной как полуторакилометровая, поднятая ветром паутинка. И вещал: "Выходи, трус! Ты прилетел на военном катере - значит, не шпак. Дерись с нами!"

Вэл сделал достаточно большую глупость - смеясь, выскочил на черную, словно пережженную землю. В голову почему-то не пришло самой элементарной мысли: конечно, с помощью Талисмана можно легко победить Легионеров, но КАКОЙ глубины контакта это потребует?..

Раздавливаемая поверхность планеты жалобно хрустела под каблуками. Скафандр еще не остыл, но по телу разливался неестественный, будоражащий холод, бивший по нервам, как хорошая доза водки. Офицер-спираль, соизволивший наклониться своей верхушкой, нависал сверху, словно исполинский крюк. Остальные Легионеры свернулись во что-то вроде растрепанных куч из ниток - явно приготовились к роли зрителей.

Перчатки скафандра стали полупрозрачными. Сквозь них просвечивали не человеческие руки, а два куска мрака.

Но Вэл сейчас не испытывал ни малейших эмоций. Единственное, что он хотел, - заставить Легионеров подчиняться себе. С одной стороны, это желание оправдывалось пониманием того, что взбунтовавшаяся часть спецназа - явление прескверное. Но было и мальчишеское, дурацкое желание доказать, что он сильнее этих... людей, существ?

Офицер начал атаку - от его спирали к человеку двинулась вроде бы неплотная, несерьезная серая волна. Не аннигиляция, а что-то другое, смутно и подсознательно (память Талисмана?) знакомое Вэлу. Очень опасное.

Протянуть руки вперед. Сосредоточиться на Талисмане - пусть действует он. Перепоручить ему управление организмом, не выпускать из-под контроля лишь сознание и рычаг возвращения своих нормальных позиций в этом симбиозе.

Получилось что-то вроде всплеска рефлексов, которые не требовали ни контроля, ни понимания - как этого не требует, например, процесс пищеварения.

Вэл пошел к противнику. Волна, выпущенная Легионером, коснулась перчаток скафандра - и те расплылись, растворились в сером Ничто. Но руки - вернее, тот мрак, в который они превратились, - ничего не почувствовали. Доля секунды, очень смутное ощущение, что произошло какое-то событие. Пространство перед Вэлом оказалось совершенно чистым, а его пальцы коснулись Легионера.

Звук, похожий на фырканье объевшегося великана. Тончайшая спираль расплылась багровыми, тусклыми лоскутьями - очень нехорошо похожими на лоскутья от Тени Талисмана. ("И на огоньки на концах Легионеров", - совершенно бесстрастно отметил мозг киборга.) Из облачка останков, из какого-то другого измерения, "вывалился" сам офицер - неприметный, чуть растрепанный парень. Такой, каких полно на улице. Он упал на камни в метре от места, где только что была его проекция в трехмерный мир. Дернулся, поднес к горлу худые руки, но не удержался и вдохнул "желе". Посерел, вытянулся, последний раз дернул головой, взъерошив об землю короткие волосы.

Остальные Легионеры, не став досматривать агонию коллеги, кинулись на Вэла. Их проекции все время менялись, принимали образы амеб, тумана, машин... один стал даже исполинской скалой - габаритами с земной Эверест.

Впереди этого скопища взбесившихся форм шла огромная серая волна, стирающая из Вселенной все попавшееся - "желе", землю... Ветер, рванувшийся в эту создаваемую пустоту, перевернул катер, швырнул его в воздух. На миг возникло чувство страха, беспомощности. И тут же Вэла резанул резко усилившийся холод Талисмана. Собственно, это был уже не холод, а оцепенение, чуть ли не каталепсия его человеческого "я", несоизмеримого с пробужденной им Силой, уходящего от нее в шок, в невосприятие всего подряд... На секунду Вэл словно уснул. Потом очнулся.

Перед его глазами кружил грандиозный, торжественный танец темно-красных лоскутьев, смешанных с чем-то изогнутым, неподвижным, похожим на части человеческих тел.

Планета под ногами дернулась - как неожиданно ударенная собака. Вэл покачнулся и чуть не упал на лежащих рядом с его ногами людей. Эти Легионеры, в отличие от остальных, не имели и царапинки. Перепуганные лица юнцов с болезненно-бледной кожей, испуганные, отчаянно умоляющие глаза. В них не осталось ничего грозного или хотя бы чуть-чуть опасного.

Вэл отвернулся - просто чтобы не видеть их попыток не дышать, их агоний. Внутри была странная, спокойная пустота. И полная неспособность что-либо предпринять - поворот головы был верхом того, на что он оказался способен сейчас.

Атмосфера (или планетарный океан?) волновалась - словно взбаламученная вода в стакане. Ее волны швыряли катер, ломали ближайшие, небольшие скалы. Но все это Вэла не интересовало. Он тупо глядел вперед, на половину горы. Только что здесь была большая горная гряда, заслонявшая треть неба. А сейчас она исчезла. Срез, прошедший по оставшимся горам, был зеркальным и отражал медленное сумасшествие атмосферы, камней... Видеть это настолько отчетливо, на таком большом расстоянии было ненормально - но фокусы Талисмана неиссякаемы...

Еще секунда - и глаза Вэла внезапно почти совсем ослепли. "Желе" колыхалось перед ним непроницаемым, подвижным занавесом. Ежась от холода, еще не исчезнувшего из тела, он побрел к катеру. Нашел машину только благодаря какому-то чутью; хотел запрыгнуть в люк, но, руководствуясь тем же инстинктом, понял, что катер перевернут; машинально, не задумываясь, голыми руками поставил его в нормальное положение. Поспешно залез внутрь, не герметизируясь, в аварийном режиме поднялся в воздух, не став ждать, пока планета снова даст пинка машине. Выровняв полет, дистанционно задраил люк и, балансируя катером в струях "желе", медленно приходил в себя.

Сколько времени занял этот полет? Вэл не знал. Наконец он качнул головой, неестественно весело рассмеялся, глянув на свои обнаженные руки. Прикоснулся к гермошлему - там, где под металлопластиком был Талисман. "Он превратил людей в инопространственных тварей, он без проблем вернул их обратно, бесследно разрушил черт знает какой кусок кряжа... И легенды о том, что он делал раньше... Ладно, оставим это в стороне. Лучше думать о том, есть ли еще Особые Легионеры - здесь или на других планетах? И что с ними делать?"

Мук от массового убийства не было. Совсем не было.

Катер летел медленно, невысоко. Вэл, стараясь не вспоминать и. о прошедшем, и о новом близком контакте с Талисманом, методично собирал информацию о планете. Все человеческие эмоции у него были впереди: и ужас от своей бесчувственности (но не ее окончание), и мысли о том, почему нормальные парни из толпы идут захватывать, калечить чужие миры, и такие ли уж эти парни нормальные, и не является ли последняя мысль попыткой закамуфлировать свое равнодушие к их смерти...

Так как скафандр был разгерметизирован еще в бою, Вэл снял и гермошлем. "Воздух" этой планеты почти не имел запаха, зато на вкус был очень сладким, напоминающим что-то детское, далекое...

Ни следа цивилизации - разрушением которой, по данным Резиденции, занимались Легионеры. Вообще ни следа жизни - ни органической, ни кристаллической. Только пористые камни и изредка - участки песка, все покрытые оттисками волн, как будто они лежат на морском дне.

Вэл сощурил глаза, побарабанил пальцами по подлокотнику. И осторожно, но уже без прежнего страха, впустил в себя частицу Силы.

Тело заболело - ему передалось перенапряжение мозга. Мышцы опять закостенели. Талисман, как живой, то рвался в сознание, то "откатывался" на свои привычные, скромные позиции в нем. Но результатов это не давало, а более полного контакта Вэл больше не хотел.

Талисман был "возвращен на место".

Временами на пути катера попадались странные маленькие вихри - то ли ветры, то ли океанские течения. Обычно они встречались группами и двигались немного странно - словно убегали или увертывались от катера. Вэл наконец заинтересовался ими.

Силовая ловушка сработала безотказно: группа вихрей оказалась внутри огромной, невидимой клетки. Вэл, буксируя добычу, приземлился, спрыгнул наружу. Здесь, видимо, был другой состав почв - под ногами ничего не зазвенело и не захрустело.

Он, повинуясь импульсу, подошел к границе поля. И в голове появились смутные, трудноразличимые слова-мысли: "Выпусти нас, мы гаснем, умираем..."

- Но вы не исчезайте. Пожалуйста, - сказал Вэл в пространство и, улыбаясь, поспешил в катер отключать ловушку.

Он сидел на камне. Вокруг летали вихри. Они были довольно плотными, текучими образованиями, с неимоверно сложной, еле видимой структурой и казались результатом какого-то опыта по смешиванию жидкостей. Слушая их, Вэл понял, почему нападение на планету велось такими мизерными - особенно по имперским масштабам - силами.

Улавливать мысли чужаков было очень сложно - они часто оказывались туманными, многозначными или совершенно не увязывались с человеческими понятиями, а некоторые их части, похоже, вообще не воспринимались мозгом. Вэл думал, что и его телепатические сообщения доходят до адресатов в ничуть не лучшем виде. Но тем не менее общение все же шло.

"Если мы проносимся друг через друга, - туманилось в мозге, - мы смешиваемся, и каждый становится каждым... А Легионеры прогоняли нас через себя... Сейчас много таких существ, полученных из нас и мыслей офицеров... И эти переделанные вихри сталкиваются с другими, распространяя свою информационную заразу... Пришельцы подобрали колебания, которые забивают наши естественные волны, и поэтому то, что они помещают в нас, сильнее нашего... Правда, мы можем исправлять переделанных, но для этого надо сложное сочетание благоприятных условий, ведь обратный процесс очень... очень трудный..."

Говорил ли это один вихрь, или несколько, или все вместе? Неизвестно и не настолько уж важно.

Вэл перевел разговор на то, что сейчас было самым главным: "Но вы ведь не хотите, чтобы я пытался превратить вас в прежних?"

Собеседники не уловили эмоций Вэла - как и он не улавливал их эмоций: "Нас нельзя сделать прежними, нас можно только превратить в совсем других, новых. Помоги нам изменить пересозданных Легионерами. Очень трудно найти условия, в которых они перестают мыслить только о покорности Императору, только о добывании информации ради него..."

"Я не могу. Боюсь повредить вам еще больше".

"Тогда улетай... Вы принесли в атмосферу слишком много не нашего, иного... Мы не справляемся с иным... Чужое не может нейтрализовать другое чужое значит, оно должно уйти. Мы не хотим знать понятия из ваших атмосфер..."

Идя по коридору Резиденции, Вэл хмурился: "По представлениям вихрей, переделка личности абсолютно нормальна. У них, похоже, нет представлений о смерти, о "я"... для них это понятия из других атмосфер, и понятия некомфортные. Странная жизнь... Очень замкнутая в себе, в то же время очень переменчивая, эфемерная... Однако у них вполне хватает ума, чтобы не судить мои поступки, ведь я, по их выражению, существо, смешанное в других мирах... Ладно, хватит, я все равно не смог бы это сделать - уничтожить старые личности ради появления на их месте более совершенных. Я бы этого не сделал, даже если бы не боялся влияния Талисмана на этот процесс".

Вэл, стоя у диспетчерского кресла, ввел планету вихрей в список полностью запретных зон - что большее можно предпринять в подобной ситуации? Включил видеозапись основных событий в Империи (самое первое новшество в Резиденции, которое он ввел). Сжал зубы. Затребовал дополнительные данные из компьютера. Потом вызвал Навена:

- Учитель, нам надо посоветоваться...

7. УБИЙСТВА

Вошел чиновник со словно бы стертым, неприметным лицом. Поклонился, коснувшись пола лбом. Застыл напротив только что затянувшейся, невидимой двери-поля. Он не оправлял некрасиво подвернувшуюся, нарочито грубую хламиду, делавшую его похожим на католического монаха. Казалось, что ее грязно-зеленый капюшон не дал ему увидеть ни противоположную стену, зарастающую конвульсивными толчками, ни дрожащий пол, давящийся слишком обильной "пищей" - от такого "завтрака" покачивался даже сплавленный с ним массивный стол-пульт.

Вэл, прикидывая план дальнейших мероприятий по улучшению кабинета, в свою очередь делал вид, что не замечает вошедшего. Массивная, декорированная под свинец эмблема Гвардии (именно ее кусками и питался сейчас псевдоживой пластик) была срезана со стены. Но ее двойник тускло мерцал в глубине рабочего стола. "Невелико счастье все время созерцать этот клубок многоглазых, разжиревших змеюк... Да, самое простое - просто выбросить стол, и к чертям все его дорогое техоснащение".

Чиновник не подавал сигналов ни о жизни, ни о присутствии. Вэлу это наконец надоело, и он сказал, не оборачиваясь:

- Я просил подойти шефа службы Здоровья Мозга. Где он?

- Это я, Император. - Посетитель снова коснулся лбом пола, одновременно продвинувшись вперед ровно на полшажка. Отойдя от кресла - единственного сиденья в этой комнате, - Вэл прислонился к успокаивающейся стене из матового псевдостекла:

- Почему не выполнено мое распоряжение?

- О Император, великий, как...

- К делу! - Он не смог удержать гримасы. Вся ситуация была для него дурацкой и неприятной. Человек, опять поклонившись до пола, заговорил, уже не разгибаясь. Он выглядел чем-то нелепым, доисторическим, неизвестно как занесенным в изысканность белого, переполненного компьютерами кабинета.

Вся речь оказалась морем слов и оборотов, рассчитанных на невозможность их понимания. Ладно,

- Вы знаете слово "саботаж"?

Чиновник знал - потому что мигом растянулся на полу. Вэл было шагнул, собираясь поднять его, но вспомнил о функциях службы Здоровья Мозга. Повернулся спиной к лежащему и бросил:

- Убирайтесь и попробуйте не успеть выполнить мой приказ за два часа!

Стев ждал Гина в невероятно длинной и очень узкой Императорской Приемной. В отличие от большинства имперских помещений, здешний высоченный потолок был реальностью, а не топографической иллюзией. Стены, еще в глубокой древности отлитые из расплавленного базальта, сходились в вышине под очень острым, сверкающим углом. По ним ползали самые настоящие, бархатно-золотистые лишайники. На родной планете - это быстрые, агрессивные хищники, но в кислородной атмосфере они погрузились почти в полное оцепенение. Тем более что углеродные организмы не вызывают аппетита у кремниевых.

Рисунок из пушистых, слабо светящихся плотоядных пятен (единственных "ламп" Приемной) уже успел немного измениться - то есть Стев простоял здесь больше часа. Мучительное времяпрепровождение - в этом месте не допускается ни книг, ни музыки, ни всех других отвлечений от Ожидания... Нет даже сидений.

Наконец в дальнем конце этого псевдоущелья появился Гин. Он почти бежал по гулкому, черному камню. От его шагов под потолком ворочалось глухое эхо.

Оказавшись около Стева, он весело подмигнул ему, сорвал ритуально-нищенскую хламиду, под которой был надет элегантный, невероятно дорогой костюм. Ухмыльнулся:

- Зря торчал в тамбуре Кабинета, боялся войти! Только вконец испортил свою прическу этим дурацким капюшоном!

Стев онемел, побледнел и посерел. Гин ухмыльнулся еще наглее и, несмотря на великосветскую холеность, напомнил майору перепившегося рядового.

- История Галактики не знавала такой мутной воды, как сейчас! - Он театрально поднял руку вверх. - Талисман настоящий, а Император фальшивый!

Из потайной ниши в стене не торопясь выдвинулся тонкий, жесткий прут. Гин, по-идиотски хихикая, увернулся от жала на его конце, схватил шприц-убийцу у самого основания, с хрустом сломал. Посмотрел на свою только что натянутую перчатку из пластикового кружева. Осторожно снял ее:

- Все же немного порвалась. Странно, яд лишь на острие, а не на всем манипуляторе...

Стев окончательно окаменел и не понимал, на каком он свете - том или этом.

Такого не бывало. Уворачиваться от Императорской казни и не бояться, что тебя пошлют на пытки, которые много, много хуже смерти...

- Ты предатель и мелешь...

Гин поднял изящную руку, явно невероятно наслаждаясь происходящим:

- Спокойно, мой друг, спокойно! Я не буду останавливаться на том, что Император говорил мне "вы". - Стев, несмотря на всю свою выдержку, чуть не открыл рот. - Я обращу твое внимание лишь на то, что он не вламывался в мой мозг, а просто ругался. И сейчас я - не марионетка, выполняющая вбитую в меня волю Талисмана, а всего лишь облаянный служащий!

Стев зажмурился, тщательно следя за мыслями. Они еле удерживались на цепи. Майор торопливо, в нарушение всех местных правил, включил "ошейник". Убедился, что вокруг головы возник энергоэкран, и начал думать - жадно, урывками, торопливо.

- А ты трусоват, - хмыкнул Гин и, помахивая второй перчаткой, прошел через стену в том месте, где она была иллюзорной. Стев потратил драгоценную секунду тайного, свободного мышления на оценку увиденного: "Расхлябался. Нет, очумел, не ждал. Сожрут! Его заказ на расследование не выполнят: работодатель - труп".

...Через пару минут ритмично пульсирующий пол всасывал кровавую кашицу. Гин не знал о ментаохранной автоматике при выходе из Апартаментов. Ее гравитационное орудие еще ни разу не действовало, но безукоризненно отреагировало на приказ компьютера, осторожно вползшего в мозг предателя...

Теперь квартира Овер была для Вэла совсем иной. Он ощущал, что высота потолка - иллюзорна, что камень и тусклый, старый металл - обычнейшие Д-поля, просто хорошо стилизованные под вещество... И от этого исчезало все очарование.

Сама Овер, все в той же короткой меховой тунике, бегала по "натертому паркету":

- Понимаю, понимаю, но потому, что верю Навену и своим глазам. Для начала выясним: ты не сердишься на Лэри? Ну, за то... - При последних словах женщина как-то сразу, мигом потускнела. Вэл сделал успокоительный жест. "Хорошо, что она еще не знает всего..." Овер приостановилась, чуть склонила голову, искоса взглянула на Вела. И тут же, хотя и с видимым усилием, перестроилась:

- Отлично! Раз ты - фиктивный Император, слушайся старших! И не морщись, терпи. Представляю, каким подарком ты был на своей Земле, подарком и для матери, и для учителей!

Вэл взглянул на потолок, видимый им как двойной: реальный, а "над ним" иллюзорный.

Женщина всплеснула тонкими руками, почти упала на одно из реставрированных исполинских кресел-подушек:

- Ты собрался рубить сплеча. И не спорь! Подходить же к любому серьезному делу надо совсем не так, между прочим.

- Ага, терпеть саботажников. - Он с самой почтительной и серьезной миной уселся прямо на пол. И старался не смотреть на свои отражения в узких настенных зеркалах - они нарушали иллюзию возврата к старому.

- Ты будешь их громить, и по Империи сразу же покатятся волны неизвестно чего... - Зеленоватые глаза Овер стали стеклянно-туманными, словно смотрели в будущее. - Такими действиями ты выдашь людям моральную лицензию на насилие. Общественность, между прочим, не знает о твоей фиктивности.

Он продолжал смотреть в потолок. Этот разговор был даже приятен - от него пахло Землей... потерянным детством, внезапно ставшим таким привлекательным... Но того, зачем Вэл пришел, эта встреча не давала.

- Кроме того, привыкнув расправляться с чиновниками, ты не удержишься и с остальными людьми. Кстати, об остальных - на будущее. Ты учти, что с ними надо быть осторожнее, они много страдали... И не морщись, страдания, в конце концов, заслуживают награды, да! И еще этот Талисман. Пойми...

- Не понимаю. - Но его интересовали не аргументы Овер, а своя роль в этом разговоре. Навен все еще не мог решиться общаться с Вэлом по-прежнему, на равных... Он встал, прислонился к колонне. Скрестил руки на груди. Овер прищурилась, окинула Императора знакомым, межпланетным взглядом преподавателей.

- Заслуги человека - это его действия, а не переживания. Но попробуй-ка заикнись, не оцени этакое добропорядочное мученичество... Как минимум, попадешь в разряд антигуманистов.

- О Император! - Овер, сама не заметив, прибегла к ходовому галактическому возгласу. Она мгновенно раскраснелась, вскочила, топнула ногой: - Молодежь, рацио, суд богов! Раз не можешь свернуть горы, значит, уже не человек? Между прочим, для тебя, в твоем положении, это очень важный пункт мировоззрения. Ты, к сожалению, имеешь все возможности наворотить горы невесть чего.

Вэл отмалчивался. Ему никак не удавалось полностью войти в свое прошлое потустороннее, жутковатое дыхание Талисмана не слабело ни на секунду. И откуда теперь берутся его, Вэла, мысли? Может, часть их наворожена темной Бездной?..

Он слишком ушел в себя. И не увидел, как Овер, до белизны сжав губы, смотрит в его изменившееся холодное лицо... С каким трудом она прячет проступивший в ее глазах страх. Для женщины разговор внезапно стал жутким, предельно опасным. И новая фраза для нее стала настоящим подвигом.

- Ладно, на чем мы остановились? Имей в виду, что...

Генератор был спущен на планету тысячи лет назад - и до сих пор исправно работал. Его врастили в дно самой глубокой океанской впадины - и вытесненная им вода почти совсем затопила единственный, пологий материк этого мира, оставив от суши только несколько цепей островов. Так как установка генератора была произведена очень грубо, сместились ось и полюса планеты, а ее орбита изменилась, приблизилась к желтому, неяркому солнцу - и его усилившиеся лучи выжгли жалкий остаток растений и животных, выживших после потопа.

С тех пор инфернальный параллелепипед спокойно и невинно высился посередине вязко-розового моря мира, чья эволюция была отброшена назад на неисчислимое количество веков. Грязно-белые грани из металлопластика спокойно выдерживали ярость прибоя, задерживали собой океанские приливы и тормозили вращение планеты. Из-за этого на ней стояли все удлиняющиеся, иссушающие дни и нескончаемые теплые ночи, во время которых с небес рушились непрекращающиеся ливни. Рыхлые комки водорослей, розоватых, как сама вода, не могли прикрепиться к параллелепипеду, и волны расплющивали их о почти вечную, химически нейтральную поверхность.

Основание Генератора нарушало его идеально геометрические формы - оно полностью соответствовало рельефу дна. Там, где металлопластик был сплавлен со скалами, начиналась сеть ходов, выжженных в камнях и уводящих все глубже, глубже. Там жили офицеры - десять мужчин и десять женщин. Они старели, умирали, и им на смену немедленно присылались новые, молодые. Создавались новые семьи бездетные, как и положено по инструкции.

Здесь случались и супружеские измены, и драки - все это не могли предотвратить никакие психологические разгрузки, никакая идеальная психологическая совместимость. Временами в ходе таких конфликтов люди забывали о чести офицера Империи - и тогда шли под трибунал. Их судили не люди, а машины. Ведь приговор в таких случаях был стандартен и заранее известен расстрел. После таких происшествий персонал базы пополнялся досрочно.

С этой планеты только два пути - или в честную, или в позорную могилу.

В подземных галереях сияло иллюзорное, всегда ясное небо. Глядя в его прозрачную, зеленоватую высь, не верилось, что до нее можно дотянуться рукой надо лишь хорошо подпрыгнуть. Но офицеры этого не делали - они спокойно ходили по своим скальным тоннелям, которые казались полосками мягких, узких пляжей или тропинками в роскошных, ароматных садах. Почти что реальные тонкие росистые листья шелестели над головами, превращая тропинку-коридор в уютный тоннель. Но рука проходила сквозь всю эту напоенную солнцем зелень... Компьютер станции мог затребовать любой незасекреченный материал из Всеимперского информационного банка - и через секунды люди видели на своих личных экранах желаемые фильмы, книги, слушали музыку... Нуль-плащей здесь, как и на любом секретном объекте, не было и в помине.

Техника базы ни разу не обновлялась за все тысячелетия существования Генератора. На эту сверхсекретную базу не завозилась даже новая мебель офицеры пользовались креслами и кроватями, сделанными еще до появления египетских пирамид.

Но никто не замечал окружающей его древности. Океаны времени проплывали мимо, не принося этому месту ни дряхлости, ни обновления. Не менялись даже голографические пейзажи: бытовая аппаратура была так же стара, как все остальное, а во времена ее создания еще не умели совмещать качество и возможность изменения призрачных интерьеров...

Сюда никогда не пускали посторонних. Об этой базе предпочитали не вспоминать - и отсутствие модернизаций было одним из выражений этой крайней, клинической нелюбви. Планеты и тем более Генератора словно бы не было, вообще не было...

В этот искусственный день, не совпадавший с днем на поверхности, под параллелепипедом шла обычная жизнь. Звенел смех в небольшом бассейне, и казалось, что невесомая, чуть золотистая вода колышется именно от него. Один из офицеров, удобно устроившийся в лаборатории, склонился над пультом компьютерно-манипуляционной системы. Та, следуя программе, не спеша "вязала" огромную, кажущуюся бесконечной нить ДНК. Офицеру хотелось создать настоящее живое существо, запрограммировать этого зверька так, чтобы тот никогда не выбегал из жилой зоны (то есть не особенно грубо нарушал Внутренний распорядок базы). Новоявленный генный инженер не знал, что в прошлых поколениях у него были такие же умные предшественники, зверьков которых исправно уничтожали роботы - техника-то была полностью верна правилам... В саду, под настоящими, живыми растениями дремало несколько человек. Спящие словно парили над землей голой землей, без травы или мха. Ветви, похожие на зелено-голубоватый поролон, качались под искусственным ветром, касались рук, лиц... Деревья были невысоки и изогнуты - слишком мало почвы насыпано на оплавленный камень. И все равно растения словно бы ласкали людей - но те не замечали этого в своих искусственных снах. Кто-то из них на время превратился в генерала, доблестно спасающего Империю от иногалактических агрессоров; кто-то, напротив, вел тихую семейную жизнь среди любящих детей и внуков... Нет, эти грезы не значили того, что офицеры станции были недовольны своей судьбой - их приучили гордиться ею. Разнообразие, просто внесение разнообразия, нужного для здоровья психики...

Дежурный по объекту, исправно скучавший около Центрального пульта, внезапно перестал насвистывать, чуть не протер глаза. На древнем, но безупречно работающем экране Экстренного Оповещения билась огромная, пульсирующая надпись: "Личному составу. Немедленно покинуть планету. Приказ Императора!"

Человек потряс головой, растерянно огляделся. Рефлексы повиновения требовали рвануться в космический ангар, сорвать пломбы с допотопных, массивных катеров... Но другой, тоже вполне конкретный приказ, полученный перед отправкой на объект, запрещал выполнять любые распоряжения об отлете...

Офицер был дезориентирован. Вместо него действовали машины: орали сирены, компьютер кричал резким, повелительным голосом. Люди, не переодеваясь и не приводя себя в порядок, сбегались на Центральный пульт. Никаких разговоров, обсуждений на бегу. Раз введено особое положение - все стали друг для друга лишь командирами и подчиненными.

Весь личный состав выстроился перед экранами. Глаза сухо поблескивали. Дежурный кратко доложил о случившемся.

Молчание. Каждый старательно скрывал нервное возбуждение и желание бежать в ангар - бежать, не только выполняя приказ Императора, но и вырываясь из этой непереносимой обстановки раздвоенности.

Командир успел открыть рот и сказать:

- Я приказываю покинуть...

Двадцать фигур деревянно, неуклюже прошли к ячейками с оружием. Двадцать рук одновременно взяли табельные анниги. Лица сведены застывшими, недоконченными гримасами страха - следами, что зомби когда-то были людьми и успели почувствовать, как угасают их сознания. Сейчас в их мозгах уже не осталось того, что управляло мимикой.

Анниги синхронно - словно все руки управлялись одновременно, из одного центра - поднялись к вискам.

Двадцать почти невидимых вспышек. Двадцать тел с выжженными, сквозными ямами в головах.

Солдаты и офицеры не должны мучиться от знания того, что в их головах сидят неизвлекаемые программы-мины - это вывод психологов из Генштаба Империи. Пусть все будут спокойны и веселы - до того момента, когда попытаются совершить недозволенные действия.

Вэл выскочил из Центрального пульта, вдавился в стену коридора. Мимо ног проползли меховые черви-роботы. Туда, к тем... Помещения надо держать опрятными, свободными от трупов.

Ему не удалось связаться с планетой Генератора. Единственное, что он выяснил, - экран на другом конце включен, но передача изображения заблокирована компьютером базы. Вэл, выругавшись, пролетел по энерголучу. И очутился в луже крови, одной ногой на мертвеце.

Он не ушел из пультовой до тех пор, пока не выяснил, что случилось. А потом, от спешки с трудом разблокировав дверь, удрал в коридор. "Я их убил. Убил ни за что. Да, виноват не я один. Но я должен был предвидеть. И не стоит выкручиваться, страх перед Талисманом тут ни при чем. Информацию об Империи можно спокойно получать через нормальные компьютеры... Я их прикончил".

Киборги не шатаются и не падают от отчаяния - их эмоции не закорочены на мозговые центры координации. Вэл побежал в ангар. Почти вышиб допотопную, еще не сило-полевую, а бронированную дверь. Такую земную, соответствующую мыслям о надежности, непробиваемости...

"Знакомая. Домашняя. Аналогичная". - Сейчас эти сравнения очень не понравилась Вэлу. От них проводилась очень нехорошая параллель.

В ангаре разгорался ослепительно белый, нетрадиционный для тех помещений Империи, свет. Он отражался в десятке громоздких, зеркальных катеров. Наверное, они движутся еще на термояде... Да, думать вот об этом: о древности, антиквариате. А не о другом.

Техника, законсервированная воистину бесчисленные годы назад, моментально пришла в рабочее состояние. Вэл, приготовившись к полету на неуклюжем мастодонте, с удивлением понял, что наугад выбранный катер оказался очень маневренным. Его тупорылая, раздутая бочка легко проскользнула в тоннель. Потом - в спецшлюз, не открывшийся ни разу за многие, многие тысячелетия.

Вода, пролет сквозь нее. Катер вырвался в жаркие, сухие сумерки атмосферы. Пробил их. Вышел на орбиту. Завис.

Сверху Генератор казался примитивной декорацией старого фантастического фильма. Его низ и море скрывала бело-зеленая, непривычно гладкая крыша облаков. Светофильтры на этом катере не автоматические, и в глаза бьет жесткий, бешеный свет звезды, которую уже некому назвать солнцем. Внизу, на поверхности параллелепипеда, горит ее отражение - оно действительно кровавого цвета или это только кажется?

И где-то в углу мозга - анализ: почему я вдруг так переживаю? Я же убил Легионеров, и все было нормально, ну, почти нормально. Сейчас другая ситуация или я симулирую эти эмоции, успокаиваю себя искусственным психозом? Стараюсь доказать себе, что я все-таки человек?

Катер послушно перевернулся брюхом вниз. Повинуясь инстинкту Талисмана, Вэл наконец пристегнулся к креслу, чуть "придвинул" мозг к своему симбиоту; потом откинул блистер кабины, высунулся в орбитальный вакуум - сейчас, в состоянии такой близости с Силой, он мог жить даже в безвоздушном пространстве. Поднял руки над головой - точнее, опустил их мимо головы. Словно построил тоннель от Талисмана к Генератору.

Через сознание двинулась плотная, ледяная волна. Она ничего не рушила, не подминала - просто вызывала онемение, оледенение всех чувств и ощущений. Вначале это было даже очень приятно - те, двадцать, отдалились, стали совсем-совсем не важными. А потом стало безразлично и это облегчение...

Никакого страха - в таком состоянии он невозможен. Между ладонями Вэла создалось что-то почти невидимое, бесцветно-хрустальное. Кусочек этой переливающейся ваты отделился от рук, быстро поплыл вниз, соединился с Генератором.

Онемение, холод исчезли. Вэл, не переворачивая катер в нормальное (относительно планеты) положение, захлопнул блистер, пустил в кабину воздух и дал максимальное ускорение. Внизу, над его головой, полыхал черный, нереальный от своей огромности пожар. Вороненые, искаженно-зеркальные языки адского огня прыгали вверх и опять опадали. Защитные поля Генератора, способные выдержать даже удар Сверхновой, были уничтожены. Металлопластиковая броня горела, расползалась дымкой, черными языками, серыми хлопьями.

Шевелящаяся, ожившая планета уносилась назад. Удар получился слишком сильным, Вэл еще не привык к Талисману и не мог правильно рассчитать необходимую силу воздействия. (А кстати, возможно ли полностью приспособиться к Чужому?) Потусторонний, сумасшедший пожар охватил весь шар. И тот стремительно сгорал в нем, оставляя на своей орбите лишь вытянутое облако мягкого, клубящегося пуха - словно в космосе расцвели исполинские тополя...

Генератора не стало - и остановились связанные с ним ретрансляторы. В Генштабе началась дичайшая, первобытная паника.

Нет, жители Империи не были зомби. Просто они жили в информационном, труднорегистрируемом поле, которое создавало нечто вроде течения, по которому плывут мысли. Разумеется, можно двигаться и против него, но это намного труднее. Это, как и в реальной реке, требует сил.

Теперь поле исчезло. Сколько будет действовать инерция?

Возможно, если бы Вэл подождал, а не стал действовать, еще не отойдя после контакта с Талисманом... Астероид Генштаба не рассыпался бы все в тот же серый пух.

Сила меняет мозг, те его глубины, которых как будто и нет, которые вроде бы всего лишь база для мышления.

В подсознании любого homo есть информация, что он - член определенного вида. Что люди - все-таки частично "свои". (Поэтому для большинства первое убийство другого человека и бывает таким тяжелым.) Талисман убирает это. Уничтожает естественную, природную эмпатию. (То есть делает то, что в обычной жизни полностью "достигается" немногими.) И заменяет ее чисто рациональными оценками.

У Вэла больше не было подсознательно-эмоциональных предохранителей. Он мог действовать исходя исключительно из сознательных оценок и убеждений. И не испытывать ни малейшего неудобства.

Он стал полным хозяином себя, избавившись от выработанных природой, переписанных в искусственный мозг страховочных барьеров. Что и было самой большой ловушкой Талисмана.

После уничтожения Генштаба все департаменты затопил Ужас. Карательных мер такого масштаба еще не бывало.

Этот Ужас и спас Империю, которая многие тысячелетия была котлом еле-еле сдерживаемых злобы, амбиций, претензий. Как только всем показалось, что их больше некому контролировать - появились планы. Как только выяснилось, что это мнение ошибочно - все планы были сверхсрочно стерты и из компьютеров, и из голов.

Не будет хаоса, не будет долгожданного перегрызания глоток. Не начнутся аннигиляционные бомбардировки планет враждебных кланов, города и леса останутся на своих местах, десятки миллиардов людей не растворятся в огненных, ревущих тучах...

Но не исчезнут ни глубинное напряжение, ни биллионы жителей, которых приучили не мыслить, которые не желают мыслить...

Много поводов для справедливых - действительно справедливых - кар.

И еще больше опасностей от этих кар.

На подобных путях под красивым прикрытием легко расцветает все самое страшное, мерзкое.

Где грань ножа? Вэл пошел по грани. И, не понимая того, повел за собой всю Империю.

Он считал себя фиктивным Императором. И не заметил, как ситуация переходит из обмана в реальность. Что ему - при любом раскладе - уже не выйти из игры.

Там, где задействован Талисман, маска мгновенно оборачивается лицом.

Нож. Длиной во всю Галактику...

В каналы массовой информации не попало ничего о Генераторе и Генштабе. Все случившееся осталось, как обычно, достоянием высших чиновников. Именно они, не разъясняя причин, немедленно и жестко привели в чувство подчинения более низкий эшелон, после этого процесс успокоения быстро пробежал по цепочке до самого низа бюрократической пирамиды.

Император был с этим согласен - он очень не хотел обнародования некоторых своих... действий.

А Навен, услышав откорректированную версию происшедшего, был очень рад уничтожению Генератора - оно почти примирило его с тем фактом, что Вэл надел Талисман...

- Я пришла. - Голос, тихий и мягкий, вдруг ударил в сердце, заставил закрыть глаза. Вэл так и замер над пультом, не в силах ни подбежать, ни убежать. "Ну и ладно, ну и пусть. Так лучше, ну и пусть, что пришла", однообразно шелестело в мозгу.

На плечи легли тонкие, нежные пальцы - он чувствовал их даже через черный, жесткий металлопластик куртки. Не выдержал, перехватил эти руки своими, люто пожалев, что на нем темные, почти средневековые перчатки с раструбами. Но, чтобы снять их, надо отпустить ладони Аго...

Щеки коснулись мягкие волосы. Зрачки генерала были совсем рядом. Вэл знал, что экстратренинг позволяет лгать не только мускулами лица, глазами, но даже структурой биополя. Но он не помнил ни об этом, ни о способах распознавания такого обмана - потому что хотел забыть обо всем подобном. Потому что во взгляде Аго была любовь - тихая, добрая, бесстрашная.

- Я пришла к тебе, и ты можешь сделать со мной что угодно.

Вэл не помнил биографии этой женщины. Он упивался тем, что она здесь, рядом, и уже нет сил (а поэтому и не надо) глушить в душе это - светлое, зовущее. Теплое. Он потерял контроль над собой. Осторожно гладил ее руки, шептал:

- Хорошо, ох как хорошо, что ты пришла...

Все стало простым и легким. Она стояла рядом, сзади. Вэл тоже встал. Повернулся к ней. Как-то само получилось так, что они обнялись - и замерли. Аго была не в форме Гвардии, а в простом, белом хитоне. Но из глубины все еще не замененного стола на них смотрели многоглазые змеи...

- Я пришла не потому, что хочу власти или богатства. Они есть у тебя, но это не должно встать между нами. Я люблю тебя и заставила полюбить себя из-за этой дури. - Аго мотнула головой, виновато, смущенно улыбнулась. - Поняла, что не могу без тебя, и решилась, вот так, по-глупому, по-женски... чтоб навсегда... - Рассмеялась, как провинившаяся девчонка, надеющаяся на прощение. - Нам ведь сейчас хорошо, обоим, да?

- Да, да, да...

Вэл не понял, как лицо Аго оказалось рядом,как их губы сблизились... Все тонуло в хмельном, долгожданном тумане...

Вдруг - непереносимая, резкая боль в висках. Словно с мозга сдирают череп. Вэл непроизвольно рванулся в сторону.

Аго, отброшенная к другой стене, упала на пол, проехавшись по ковру только что вывихнутым локтем. Сломанные пальцы чуть не попали под ее собственное бедро. Генерал чуть не потеряла сознание от боли, но не позволила себе даже закусить губу. Она сразу же поднялась, зовущим, больным жестом протянув вперед изувеченные руки:

- Зачем?

От ласкового, печального голоса Вэл схватился за ворот куртки, бешено замотал головой. В висках еще жила тупая боль, она и любовь мешали думать. Хаос, болезненный, страшный хаос. Мысли о необходимости самообезболивания, ужас от сделанного... И понимание того, что Аго пыталась снять Талисман.

- Я просто хотела, чтоб этот жуткий камень не стоял между нами. - Она моляще глядела в глаза Вэла, действительно не в силах смотреть в центр обруча. - Я глупая, глупая женщина, прости...

По ее щекам потекли слезы. Вэл закрыл глаза. "Я ей поверю. Сейчас поверю... Ну и пусть, после одной-двух попыток она перестанет, она же умная. Обойдется положением жены. Ей же отлично известно, какое... влияние, скажем так... она имеет на меня. И как я ее..."

- Я не хотела стать Императором! - Аго, перебарывая боль, даже не пробовала остановить кровотечение из своих пальцев, а, наоборот, усиливала его. Сделала два шага вперед, все так же протягивая к Вэлу изломанные, страшные руки в красном. Вэл, по человеческой привычке, впился пальцами в остатки уже изодранного стального воротника. "Сейчас я брошусь на колени. Расцелую, вправлю... не могу... Я же знаю, что театр, предельно подлый, подлый театр!!! Хочу, хочу, чтоб был хоть театр... Тряпка! Тряпка! Тряпка!!! Надел Талисман, а... Любишь шваль... так любишь... И слово "шваль" не помогает... Стоп, может, спасет хоть Талисман?!"

Вэл в панике ослабил стену внутри сознания. В голове тотчас потянул призрачный, леденящий ветер. Он промывал мозг, легко уносил пыль всевозможных чувств и эмоций.

Аго, неподвижно стоя, смотрела на застывшего Императора. И напоминала себе, что он - не человек, то есть отсутствие перекошенного от муки лица ни о чем не говорит.

Надо выжидать. Добыча все равно не выдержит.

Генерал, все так же безукоризненно следуя роли, опустила глаза в пол. И не увидела изменений во взгляде Вэла.

"Избавиться, избавиться от этого любой ценой!!!"

Талисман, как образцовый, послушный симбиот, выполнил желание хозяина. Где-то в голове появилось нечто, наспех интерпретированное сознанием как черная, крутящаяся воронка. Она втянула в себя, засосала что-то из личности Вэла. И сразу же после этого отправила сигнал.

Рука, впервые ведомая только одним Черным Талисманом, выхватила из-за пояса анниг. (Вэл недавно решил, что к такому супероружию, как Сила, надо прибегать в суперкрайних случаях.) Ни звука. Слабая вспышка. В груди Аго дыра. В стене за Аго - дыра. Истошно, припадочно орут сирены тревоги.

Навен, сидя все в том же красно-кровавом номере полупритона (старик не захотел менять свою резиденцию), держался за голову. Лицо - белое.

- Мальчишка! Дурак! Дебил!!! Если бы ты с самого начала сказал мне...

- Было слишком стыдно рассказывать. - Вэл опустил голову, разыгрывая смущение. На самом деле в его душе было очень спокойно и очень пусто. Мысли текли легко - как волны в каком-нибудь океане из жидкого гелия.

Любовь к Аго вспоминалась лишь логически - как цепь немотивированных глупостей и проблем, которые тогда - не сейчас - вызывали неприятные состояния.

Навен прервал себя. Сощурив старческие глаза, с подозрением всмотрелся в Вэла:

- Что, Талисман тебе слишком хорошо помог, а?

- Что вы, учитель. Со мной все в порядке. Просто в душе роется полк кошек.

- Лжешь. У тебя еще больше похолодели, углубились глаза. Берегись! Сними его.

Вэл широко улыбнулся, безмолвно развел руками. Он совсем не хотел объяснять, что, по всем инстинктивным ощущениям, его мозг переписался на Талисман, а в голове осталось... Так, полуразрушенная псевдоорганика.

- Пойми же, он уничтожает тебя! Хочешь стать стопроцентным Императором?! Старик вскочил и бешено бегал по комнате. Он был здесь, рядом - и все равно далек, очень далек. Чужд. Но в то же время Вэл не мог позволить себе сделать ему больно.

- Успокойтесь, учитель. Это единственный раз, когда я по-настоящему прибегал к помощи Талисмана. И совсем не хочу повторения такого опыта. Ситуация стабильна.

Все же Навен то ли что-то чувствовал, то ли просто слишком хорошо знал Вэла. Он сел, уронил голову на стол, неумело, слабо заплакал. Время словно вернулось вспять, все стало совсем как тогда, после боя с прежним Императором.

Слезы старика оказали неожиданное действие на море жидкого гелия в душе там вдруг разразился ужасающий, ледяной шторм. Оказывается, оно (Талисман?) было не настолько уж безучастно и равнодушно к происходящему. Просто все его реакции были какими-то ненормальными - да нет, точнее, просто нечеловеческими, нелюдскими. Чужими даже для самого испытывающего их Вэла. И поэтому оставшимися безразличными для него.

"Ты хотел ознакомиться с психикой других форм жизни - теперь, кажется, можешь изучать ее на себе". Эта мысль почему-то не вызывала никакого страха...

- Ты губишь себя, губишь все сделанное!!! Миллиарды, миллиарды человеческих жизней - их искалечишь ты, надежду у них отнимешь ты! Понимаешь, самонадеянный дурак, осел?! Тысячи, тысячи лет нового Императора!!!

- Учитель, вы уже однажды плакали так - и что же?

- Не с первой, так с третьей или четвертой попытки Талисман тобой поужинает!!!

- Нет.

Навен умолк, отвернулся - только плечи продолжали мелко и редко вздрагивать. Старик явно в очередной раз сделал вывод, что все уже кончено. Что Вэла - нет. Есть - Император.

Не тот тон. Все сказано не тем тоном.

Он бесшумно подошел к старику. Поднес руку к его затылку. Навен расслабился, опал. Лицо и дыхание стали спокойными, мягкими. Вэл на руках перенес ученого в постель, осторожно уложил. Не потому, что испытывал эмоции потому что так было надо. Все человеческие чувства всосала в себя, выдрала из мозга та воронка, которую он призвал в кабинете. Осталось холодное знание того, что надо делать. "Зачем я всем этим занимаюсь? Ведь мне и состояние Навена безразлично, и мое безразличие по этому поводу... Живу на "надо". Мораль, как свод действий, принятых интеллектом для исполнения? Чисто компьютерная программа, которую я, кстати, могу и стереть? Или... Или здесь замешаны новые, нечеловеческие эмоции?" Вэл спокойно пожал плечами и, не торопясь, шагнул в экран. Навен тихо улыбался - ему снился счастливый сон. И еще десять часов он будет бродить по розовому, дурманному лугу своего детства...

Вэл оперся об изъеденную ветром, темную балюстраду. На какую планету его занесло? А не все ли равно.

Кинжалы серых листьев, гибкие и твердые, качались под ледяным, резко пахнущим ветром. На них, как на металле, играло близкое, багровое солнце. Оно занимало полнеба, нависая над миром всей своей тушей - темной, покрытой редкими трещинами, струящими тускло-красный свет. Вокруг него стояло несколько вялых, неопасных даже для человеческих глаз протуберанцев.

Багровые сумерки. Вода, похожая на полуостывший металл, и на ней - те же неподвижные, темно-красные отсветы...

Похоже, это место выбрал Талисман. Но, если это так, он учел логику человеческих эмоций. Что вообще-то очень интересный факт.

Солнце зашло. Загорелись звезды - немногочисленные, но резкие, яркие. Они отражались в волнах отлива - тяжлого, как гигантский язык базальтовой лавы.

"Я-прежний решил бы, что я-современный - в бессмысленной пустоте. Нет чувств, желаний, целей. Я даже не могу хорошо вспомнить эти понятия - все это слишком далеко от меня. Я - не человек. Не киборг.

Талисман меня разрушил.

Уточнение - все-таки одно нежелание осталось: я не хочу своего уничтожения. И это идет из Талисмана.

Он хочет меня использовать? Желает иметь человеческое тело-носитель?"

Вэл почувствовал прикосновение чего-то смутного - оно шло из-за грани сознания, оттуда, где обитал еще очень, очень сильно отгороженный от остального мышления Талисман.

И - неожиданное желание жить. Не нежелание умирать, а именно потребность видеть мир, реагировать на него.

Вэл улыбнулся - и на этой, пока еще заимствованной, улыбке лежал отсвет Черного Талисмана.

Теоретики схватились бы за головы - улыбающийся Талисман! Навен схватился бы за голову - не желающий пожирать Талисман!

Темное наследие Предтеч. То ли исчезнувших вместе со своей Метагалактикой, то ли нет.

Вещь тех, кто прошел далеко вперед.

Вперед... куда, к чему?

Ледяной прибой. Ночь. Рубеж. Кто перейдет рубеж?