"Темные воды" - читать интересную книгу автора (Судзуки Кодзи)

3

Такой была единственная встреча Кенсуке с Юкари Наказава. А еще она была фантомом, которому суждено было поселиться у Кенсуке в сердце. Во всем этом был виноват Асо. Если бы Асо не сказал этого, Кенсуке обошелся бы без постоянного до неправдоподобия образа.

Это было в конце августа, почти через два месяца после той встречи с Юкари. Асо позвонил в то же самое время, но на сей раз пришел один — Кенсуке теперь взял себе за правило требовать, чтобы Асо подтверждал это, прежде чем войдет в квартиру.

— Ты один?

Асо мрачно кивнул.

— Можно войти? — мягко спросил он.

У Кенсуке сложилось впечатление, что Асо пришел, так как его что-то тревожит и он хочет поговорить об этом. Он решил так, потому что во время прошлого визита Асо уже пытался завести с ним разговор об этом. Кенсуке мысленно вернулся к тому вечеру двумя месяцами раньше и подумал, что Асо так странно вел себя не потому, что его увидели с женщиной, не соответствующей его стандартам красоты, а потому, что ее присутствие не дало ему возможности выговориться.

Но этим вечером Асо не собирался высказывать Кенсуке что-то особенное, он просто болтал обо всем, что диктовала фантазия, как в детстве.

Через несколько часов Асо сказал:

— Мне пора.

— Что ты так торопишься? — удивился Кенсуке. — Побудь еще.

Асо насмешливо улыбнулся:

— Таким воспоминаниям конца нет, правда? Ты единственный, с кем я могу поговорить о тех минувших днях. Прекрасное время. Добрые старые деньки.

Когда он произносил это, взгляд его блуждал где-то далеко, будто он опять ненадолго погрузился в воспоминания. Это лето, которое они провели в Карудзаве. Это тогда они потерялись в горах, гуляя по заброшенным тропам между Кусацу и Карудзавой (связавшей эти города в шестидесятые годы). Они уж думали, что не вернутся в цивилизованный мир живыми. Это было приключение, которое они потом не раз припоминали. Они блуждали по тропам в сгущающихся сумерках, и не оставалось ничего, кроме как провести ночь под открытым небом. Кенсуке, совершенно обессилевший, мог только стонать и хныкать; Асо пытался поддерживать в нем самообладание, уверяя, что, если они, подождав до утра, поищут как следует дорогу, все будет в порядке. Эта ночь прошла в отчаянном страхе. Но, возвращаясь мыслями к произошедшему, они понимали, что в нем было и что-то очень возбуждающее, какое-то недосказанное значение. Благодаря совместно пережитому укрепилась их дружба.

Этим вечером Асо говорил каким-то другим тоном. Впервые Кенсуке видел, как он так упрямо, так сентиментально погружается в детские воспоминания. Возможно заметив смущение в лице Кенсуке, Асо внезапно пришел в себя, положив конец воспоминаниям, и помахал на прощанье рукой.

— Мне пора.

И только уже внизу, когда Асо садился в машину, Кенсуке решился спросить:

— А что Юкари?

Его не столько интересовало, как она поживает, сколько то, продолжает ли Асо с ней встречаться.

— Откуда я знаю? Я бросил эту сучку.

Ответ только подтвердил предположения Кенсуке. Такого рода отношения редко бывают длительными. Во-первых, Юкари не того типа девушка, что нравятся Асо; во-вторых, она не стала бы долго терпеть такое скотское обращение.

— Жаль.

Образ Юкари засел в сознании Кенсуке. Почему-то он его восхищал.

— А знаешь, куда я ее бросил? — спросил Асо, закрывая дверцу своего «БМВ» и устраиваясь на водительском сиденье.

— Ты имеешь в виду где? — удивился Кенсуке.

«Бросил» — значит разорвал отношения. Не имеет же он в виду, что выбросил женщину в мусорную корзину. Конечно нет!

— Отличное местечко. Знаешь какое?

Во взгляде Асо сквозила провокация. Шутка была не из приятных, но Кенсуке решил поиграть в эту игру еще немного.

— Ну и куда же ты ее забросил?

— На Шестую Батарею.

Шестая Батарея... необитаемый остров в Токийском заливе. Когда в заливе появились «черные корабли» командора Перри, японский феодальный режим использовал острова как батареи, на которых были установлены орудия для обороны города. Сейчас волнорез связывает Третью Батарею с Приморским парком Одайба (или Батарейным), и только Шестая Батарея все еще остров в полном смысле слова.

Кенсуке засмеялся. Шестая Батарея расположена недалеко от городской свалки, а главное, островные укрепления никогда по назначению не использовались. Это было подходящее место, чтобы выбросить туда девушку, которая больше не нужна. Кенсуке не мог отказать Асо в утонченном чувстве юмора. Хорошая шутка. Очень хорошая...

— Здесь жарко. Залезай-ка, — сказал Асо, который еще не выговорился до конца. Кенсуке забрался в машину и захлопнул дверцу, а Асо включил кондиционер и начал свой рассказ. Это было повествование о деталях того, как он бросил Юкари на Шестой Батарее...

Юкари была беременна. Но религия, которую она исповедовала, запрещала аборты. Она заставляла Асо жениться на ней — обычный сценарий. Религия религией, а от Асо он часто слышал такого рода истории.

— И поэтому ты ее бросил? — перебил его Кенсуке, которому не терпелось узнать конец истории. Если дать Асо рассказывать все не торопясь, так, как он обычно это делает, шутка покажется слишком похожей на правду.

— Эта дура показала мне вот такую картинку.

Асо открыл бардачок и вынул оттуда свернутую вчетверо бумагу. На ней было что-то нарисовано красками. Кенсуке посмотрел на этот рисунок, выполненный как будто детской рукой. Под солнцем, нарисованным золотой краской, пышно разрослись зеленые деревья. Под деревьями сидели взрослые мужчина и женщина, окруженные играющими детьми. Собаки, кошки и даже львы беспечно расхаживали среди деревьев. Посмотрев на картину внимательнее, он увидел, что этот рай земной находится на берегу моря. Может быть, это тропики, так как на деревьях росли кокосы. Кенсуке сразу догадался, кто автор.

— Это Юкари нарисовала?

— Да, и это именно то, что будет, если изобразить на бумаге то, во что она верит. Мир, беспечность, никаких болезней в старости, и вся эта жизнь — вечно. Что ты об этом думаешь?

Юкари говорила мало, и Кенсуке видел, насколько ей было легче выразить свой заветный идеал земного рая на картинке, чем словами.

Кенсуке разглядывал картинку, ничего не отвечая на вопрос Асо. В конце концов, это не тот вопрос, чтобы на него можно было так сразу ответить.

— Почему мы не строим наш собственный рай? — издевательски выводил трели Асо, сложив руки на груди и театрально приблизив лицо к лицу Кенсуке; он явно изображал Юкари. — Ничто за двадцать три года жизни меня так не доставало. Эта идиотка понятия не имела, как жалки ее поучения и ее взгляды на жизнь.

Кенсуке решил заступиться за Юкари.

— Ты слишком суров. Все мы смотрим на жизнь по-разному.

— Не называй меня суровым! Она пыталась навязать мне свой дурацкий идеализм!

— И за это ты отвез ее на Шестую Батарею и там бросил?

— Так и есть. Отвез ее на пустынный остров, ну и что? Думаю, наказание соответствует преступлению. Хочет строить рай — пусть сама его и строит, мать ее.

— Но остров закрыт для посещения, разве нет?

— Мы поплыли туда в полночь на резиновой лодке.

Юкари не знала, что Шестая Батарея официально закрыта для посещения, и потому совсем не возражала против ночного приключения. Они взяли лодку с собой в машину, но надуть ее и грести в основном пришлось Юкари. Она пошла бы за Асо на край света без малейшего колебания. Едва они высадились на остров, Асо воспользовался хлороформом, чтобы усыпить ее, и дал деру, оставив девушку в бессознательном состоянии. В его изложении все это звучало слишком просто...

Кенсуке все еще не верил в эту историю. Во-первых, Шестую Батарею отделяло от Морского парка метров девяносто. Не так трудно перебраться вплавь. Даже если ты не умеешь плавать, мимо острова проходит множество прогулочных катеров. Все, что потребуется, — это стоять на берегу и махать рукой. Разумеется, он сказал Асо, что выбраться с Шестой Батареи так же просто, как добраться туда.

— Никаких проблем: я взял все ее платья.

— Ты хочешь сказать, что ты оставил ее голой?

— Смотри, я неплохо ее знаю. Она скорее умрет, чем покажется людям голышом.

Кенсуке проглотил язык от изумления. Он не имел понятия о всей истории отношений между Асо и Юкари, но знал, что между ними была связь, и должен же был Асо хоть что-то к ней испытывать все это время. Он не мог поверить своим ушам: Асо — пусть даже в шутку — рассказывает, что он раздел человека донага и оставил умирать. Правду говорил Асо или нет — уже то, что он расписывает это кому-то третьему, было абсолютным скотством.

Нависла гнетущая атмосфера, и Кенсуке некоторое время молчал. Незаметно скосившись на Асо, он обнаружил, что тот как будто хочет что-то сказать, но все время глотает слова.

— Я лучше поеду, — сказал Асо и, сняв машину с ручного тормоза, включил первую передачу.

Кенсуке, открыв дверцу машины, задал Асо последний вопрос:

— Когда ты сделал это? Когда ты оставил там Юкари?

— Должно быть, во время праздника Обон. Город был пуст, все уехали за город.

Праздник Обон, когда возвращаются мертвые... Десять дней назад.

Кенсуке вышел из машины и обошел ее, подойдя к сиденью водителя. Стекло было приспущено, и Асо высунул руки в окно и барабанил ими по дверце машины. Он протянул Кенсуке руку.

— Так давно... — сказал Асо.

Рука была протянута для рукопожатия, и Кенсуке рефлекторно пожал ее. Она была совершенно холодной. Холодной, но влажной. Впервые в жизни Кенсуке пожимал руку Асо.

— До встречи, — сказал он, и Асо дважды уверенно кивнул ему, прежде чем его «БМВ» отъехала.

Когда машина исчезла из виду, Кенсуке был твердо убежден в одном. У этого визита была явная цель, и у прошлого тоже. Асо хотел попрощаться. Тон, которым было сказано это «так давно...», и прикосновение его холодной руки снова вспомнились Кенсуке. Когда «БМВ» его друга выехала за ворота, машина затормозила, вспыхнули фары, а потом «БМВ» без всякого сигнала повернула налево и пропала из виду.